Текст книги "Батор (СИ)"

Автор книги: L.Luft

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

На подъезде к первой остановке электрички странность в поведении заметил и Сергей, там оба и стали, переглянувшись, присматривать за подругой. Она, конечно, внимание приметила, покосилась на них и вяло улыбнулась, будто отмахивалась.

– Всё хорошо? – с заботой в голосе поинтересовался Олег.

– Да, – устало моргнув, Марго качнула головой, напомнив тем больше «игрушечного болванчика» – уж больно медленным вышло движение.

– О чём думаешь? – осторожно спросил Сергей, и Марго потупила взгляд обратно на так и не отодранную ею жвачку.

Не ответила и замолчала. Причём надолго. За это время и электричка отъехала от следующей станции, и оба Вместе доели свою шаверму. Олег не торопил и пригвоздил взглядом Сергея не делать этого. Марго заговорила сама также тихо, что её едва было слышно за стуком колёс:

– Об удочерении.

Олег набрал в грудь побольше воздуха. Понятно теперь её поведение: больная и тяжёлая тема. На вдохе Марго разогнулась, обхватила двумя руками свой свёрток с едой, потерявший половину от длины, и внимательно посмотрела сначала на Олега, потом на Сергея.

– Я думаю, стоит … принять предложение, – также тихо шепнула она.

Сергей с коротким выдохом улыбнулся. Олега же встревожили глаза подруги – слишком тёмные для её обычно светлых, были на мокром месте, да и голос её не понравился. Дрожал.

– Так будет лучше для всех. – Марго откусила ещё немного, желая скорее занять чем-то свой рот и не говорить.

Олег же проявил упорство и, несмотря на испытываемую радость и облегчение Сергея, спросил:

– Уверена?

Марго приметливо изучила его, прожевала и кивнула, после перевела взгляд в окно, подсев к нему ближе. Говорить очевидно она не хотела, вот только и Сергея было поздно останавливать. Разумовский прямо-таки загорелся тем, что подруга приняла его сторону в споре, а потому рядом посыпались разные фразы, в которых он часто упоминал, что она не пожалеет, что они будут помнить и что всё обязательно будет хорошо.

Олега это порадовало и не только, потому что Серый отвлёкся от своей паники, но и за Марго. Семья для детдомовца – это всегда шанс на лучшую и нормальную жизнь, особенно если это обеспечивает человек, который так долго присматривался к воспитаннику. Как было у Марьи Марфовны и Марго. Тем более, в таком возрасте уже мизерный шанс обрести семью – все хотели маленьких и никому не нужны были неугомонные и уже почти сформированные подростки.

Но было в этом кое-что, отчего Волков не мог успокоиться и расслабиться так, как сейчас отвлёкся Разумовский. На душе было неспокойно, словно обострилось чутьё, подсказывая, что крылось за этим решением нечто другое, тёмное и не озвученное.

Олег присмотрелся к подруге. Марго вяло реагировала на слова Сергея, редко кивала и больше пялилась в окно. Тихая. Слишком тихая. И даже когда Разумовский очевидно нарушал границы, Снегирёва смолчала, хотя всегда другу тут же прилетало что бойкое. «Может, потому что день такой?» – подсказала рациональная часть, напомнив за приключения, какие выпали на четвёртое февраля.

Резонно.

Да и скорее озвучить такое при Сергее, с которым она поругалась утром на эту тему, далось ей также непросто, как и само решение об удочерении. «В любом случае, – Олег смял обёртку, кинул её в боковник рюкзака и принялся облизывать пальцы, на которых осталось чуть соуса, – мы всегда останемся Вместе, и если что будет, так расскажет…»

Правда – как показал сегодняшний день – она такая: рано или поздно становиться явью. И исключений не бывало. Главное, чтобы не было поздно.

<…>

Тем временем в городе Санкт-Петербург, вступившем в ночную жизнь, уставший сотрудник правоохранительных органов, наконец, достиг своего старого-старого жилья. В него Громы перебрались, когда умер тесть, чтобы жена могла досмотреть пожилую мать, да и любила она эту старую квартиру, в особенности окно, с которого открывался вид на крыши Петербурга.

Константин едва разделял романтизма супруги, однако не мог не отметить, что было и что-то в этой квартире, помимо постоянной необходимости в ремонте. На него уходила порой большая часть заработной платы обоих: где-то протекло, где-то взбух от этого пол, где-то потрескался потолок, где-то от соседей прибежали тараканы и так далее, далее, далее. А ведь ещё коммунальные, а ещё Игорь с кем-то подрался и нужна новая одежда, да и там всякого по мелочи тоже.

Да.

Бывали в этой квартире и лучшие моменты: когда укладывали сына спать, проверяли также уложенную спать тёщу, тогда уставшие супруги забирались на крышу с пледами и термосом с чаем, где делили одну кружку, обсуждали всякие рабочие мелочи и вспоминали прошлое, думали также о будущем и о том, как Игоря воспитать.

Супруга рассказывала за причуды работы в Водоканале и о том, что трубу забило, а он ей о том, как в одной из таких труб – как раз Водоканала – труп нашёлся.

Романтика.

«Жаль только мало стало этих моментов», – Константин как можно тише снял ботинки, повесил фуфайку, там на тумбочке в прихожей оставил ключи и портфель. Сняв фуражку, он мельком осмотрел гостиную и подметил – свет в двух комнатах не горел, а значит спали родные. Тогда он прошёл к тому самому окну, устало присел на стул, где рядом на стол отложил и фуражку, и надолго затих.

Усталость пришибла такая, что заныли старые кости и отозвались болью мышцы, и вскоре Гром поймал себя на том, что зря вот так присел за стол, надо было сразу в ванную, а оттуда в спальню, ведь сейчас, ощутив относительный покой, тело вряд ли поднимет его. «Но и спать за столом – такая себе затея», – Константин хмыкнул, перебрал пальцами и покосился на мутное окно.

Его переборки заклеивал малярный скотч в несколько слоёв, стёкла были мутные, и Гром улыбнулся, припомнив, что скоро весна, а там жена начнёт генеральную уборку, которая обязательно затронет и «романтическую изюминку», да и Игоря нагрузит этим нехитрым делом. Если, конечно, сын не сбежит куда на тренировку или с друзьями, оправдавшись тренировкой.

Воспоминания о сыне всколыхнули старые думы и напомнили о сегодняшнем дне. Особенно явно перед глазами предстал полный боли и злости взгляд детдомовского Олега Волкова – ребёнка, видевшего страшные вещи детскими глазами и знавшего, что такое смерть и где пролегала разница между ней по собственной воле и убийством. Гром вдохнул, выдохнул с затянутым тихим звуком и медленнее постучал пальцами по столу.

Гадко всё это.

И, как догадывался Константин, едва ли судьба других детдомовских – Марго и Сергея – была иной. Видел он эту «Радугу» в прошлом, насмотрелся, когда ещё участковым в том районе служил: дети там уже давно не дети, а с самого детства взрослые, закованные в детские тела и уже большинство с поломанными жизнями, восприятием и пониманием морали. Если такое вообще присутствовало.

Такое встречалось не только в «Радуге». Детдомовских всегда видно в толпе – и по движениям, и по манере говорить, и по тому, как они держались друг за друга, если находили силы в себе завязать крепкую дружбу. Они отличались, потому как когда-то лишились родителей и обрели статус «изгоя», на которых у общества не было никаких надежд, только ярлыки… И самое страшное, что к этому то самое общество относилось с ужасающим спокойствием, будто это стало нормой.

Вот только не должно оно было быть нормой и страшно, когда дети теряли родителей или становились заложниками ситуации возраста. В идеале – пустыми должны быть детские дома или быть они с другой системой воспитания. Не такой калечащей как сейчас.

Погрузившись в размышления, Константин не сразу приметил приблизившиеся шаги и улыбнулся, когда на плечи опустилась тяжесть. Светлана обняла его со спины, прижалась, на что супруг повернул к ней голову и услышал тихое сонное:

– Привет.

– Привет, – проговорил в тон ей шёпотом Константин. – Прости. Разбудил.

– Всё хорошо, – в слабом свете с улицы он увидел мелькнувшую улыбку. – Кушать хочешь?

– Хочу, – признался супруг, но когда супруга подалась назад, перехватил её за руку, повернулся и притянул к себе на колени.

Светлана устроилась на них, обняла его за шею, как и Константин обнял её и скрепил руки в замок. Жена уткнулась носом в пропахшие Питером и гарью волосы, прикрыла глаза, и пару минут муж вслушивался в её спокойное дыхание и наслаждался теплом дорогого и любимого человека, чьё присутствие всегда приносило покой и умиротворение.

– Так ты не поешь, – с усмешкой проговорила она.

– Знаю, – парировал Константин. – Просто… дай… – он замялся, не в силах подобрать что-то более подходящее состоянию: времени? Тепла? Спокойствия? Как-то это слишком лирически и оттого казавшееся таким глупым, да и вообще не тем.

– Я понимаю, – пришла на помощь Светлана, как и всегда в такие моменты «словесного затыка». Жена поцеловала его в волосы, прижалась, и как-то разом пришло обретённое исцеление от страшных дум, в которые начал падать муж.

Но не думать совсем он не мог, потому, когда взгляд упал на очертания двери в комнату сына, тихо поинтересовался со звучной тревогой:

– Как Игорь?

– И-игорь, – растянула супруга, и он хмыкнул, зная, что за таким тоном скрывалась очередная история.

Светлана помедлила, повернула голову также в сторону двери и на выдохе пробормотала:

– Снова подрался.

– Неужели? – почти притворно удивился Константин.

– Пришёл весь в грязи и с содранными костяшками. Пытался свитером спрятать. Так уже пара штук с растянутыми рукавами. – Светлана на вдохе хохотнула, как и вторил ей муж.

Да уж.

– Спрошу у него завтра, переговорю.

Гром отпрянула и посмотрела на Грома, слегка нахмурив брови. Муж вторил её взгляду, и в приглушённом свете осмотрел сонную, но такую красивую и родную жену: тёмные волосы, собранные на ночь в косу, уставшие мигающие глаза, небольшие возрастные морщины, каждую из которых хотелось поцеловать, а ещё нос. Светлана его не любила – был он с горбинкой, называла первое время вообще чудовищным, пыталась как-то скрывать платками. А вот Константин когда-то давно на празднике Дня Космонавтики полюбил его. Сначала увидел нос, потом красивые добрые глаза, в которых забылся, там всё как-то пошло… Слишком быстро, что и не уследить и только так, как в историях и лирических песнях любимого Высоцкого бывало.

Отцепив одну руку, Константин провёл шершавыми и пропахшими документами пальцами по щеке, к которым Светлана приникла, улыбнувшись. И не нужно было сейчас слов, чтобы сказать то, что всегда теплилось на душе, да и было в этом своё, родное, нужное.

– Сегодня на работе детдомовских нашли, – проговорил он на выдохе тревожащие его мысли. – И я… Снова подумал над тем, что с нами происходит. Со мной. Эта работа, расследование, долг и семья.

Светлана отняла руку и накрыла ею ладонь мужа в знак поддержки, на что Константин только дёрнул уголками губ.

– Хочется больше проводить времени с ним, с тобой. С вами, – добавил он. – Но всё это, – Гром глянул на оставленную на столе фуражку, – будто лишает меня моментов жизни.

– Игорь понимает это.

– Но разве должен?

– Он уже не маленький, Кость.

– Для меня всегда будет ребёнком. И, – он вздохнул, подбирая слова, – ему нужен отец, хороший родитель, а тебе – муж.

Светлана вздохнула и, подавшись вперёд, поцеловала его в лоб кротко и нежно, затем опустила свой на его, прикрыв глаза. Справиться с думами это слабо помогло, но сознание немного прояснило. Константин обратно обнял жену, которая, размышляя, заговорила тише:

– Хорошие родители – лишь те, в ком прописана программа и кто желает воспитать такую же шаблонную программу. Мы с тобой не программы, Кость, если, конечно ничего не изменилось за этот день, – добавила она со звучной смешинкой, и Костя мигом понял отсылку на любимого женой Замятина.

Его он так и не понял, хотя пытался делать важный вид на первых свиданиях и читать данную ею книгу. Только спустя уже два года совместной жизни признался, что антиутопистов как-то не понял и любил больше Лондона или Горького с Шолоховым.

– Мы будем ошибаться, мы будем иногда попадать в точку, но у Игоря наступает такой период, когда мы можем только предоставить опору и дать выбор с последующей за ней ответственностью. Сильного надзора не нужно, но общаться, конечно, стоит больше. Вот только нужно это делать не уставшим, выспавшимся и определённо… сытым.

– Я понял, – Константин хмыкнул.

Светлана отпрянула слегка и покосилась на кухню, где не было двери, да и был широкий проём. Как-то там даже ванна стояла – странное в итоге получалось пространство.

– Будешь борщ?

– Ночью? – усомнился Константин.

– Ночью всё вкуснее, – философски протянула Светлана. – Ещё и хлеб достану.

– Хорошо.

Константин отпустил жену, и та направилась на кухню, стащив со стола фуражку – не любила Светлана, когда на столе шапки лежали, о чём Гром – старший и младший – постоянно забывали, а Гром постоянно их убирала на специальную подставку чуть дальше. Служил этой подставкой бюст Ленина, сейчас утонувший в шапке Игоря, поверх которой уместилась милицейская отца.

Наблюдая за тем, как жена зажгла свет и достала из старого холодильника кастрюлю, муж припомнил их совместную жизнь и первые годы. Время, когда страну развалило и голод наступил. Когда ещё младшим лейтенантом Константин работал сверхурочно, изматывал себя и приходил домой побитым морально, чтобы уснуть и утром заново. Тогда и Светлана себя изматывала: подрабатывала то массажистом, то консультантом по юридическим вопросам, то тем, что капельницы умела ставить и уколы делала. И всё это за время, пока тёща с Игорем сидела. Тогда они пережили непростой период вместе, семьёй, поддержкой и вниманием.

И переживут сейчас – оставалось только расследование закрыть и посадить ответственных радикалов. «Но с сыном надо поговорить», – решил Константин, не так тревожно думая о родительском вопросе. Преисполненный чувствами, он подошёл к Светлане, крепко обнял её и поцеловал в плечо. Они были его семьёй и защитой, тылом и домом – людьми, ради которых хотелось совершать многое и с поддержки них он сможет сделать также лучше жизнь других – таких, кто обделён подобной теплотой и защитой в силу разных обстоятельств…

Вторая фаза: Верность наполовину – завершена

========== Вторая фаза: пояснения [добавлено про Вместе и Марго] ==========

И вправду подобна электричке наша жизнь: каждый мчится стрелою сквозь сумрак неопределённости к окутанному мраком будущему, которое отодвигается всё дальше и дальше и представляет нестабильность. Ведь когда кончается одна цель, появляется – другая, а с ней и новый путь с маршрутом следования. И пока мчится электричка она подбирает на вокзалах и станциях новых людей. Одни распишут вагон её бранными словами и потопчутся на пороге, оставляя грязь и боль, другие – принесут чего-то тёплого и уютного и помогут прибраться за наследившими. Но там, где садятся одни, всегда высаживаются другие. Редко, когда мы подбираем одних и тех же людей на повторных станциях, а если и случается, то прежними они не заходят в вагон, как и покидают его другими. И может, иногда попадётся человек, готовый разделить единый путь с машинистом – ведущим электричку – и стать проверяющим, блуждающим по вагонам. Но даже проверяющие порой сходят и выбирают другой поезд…

Поезда влияют на жизнь человека, как и человек влияет на поезд… и человека.

Меняется круг общения, близкие, любимые, остаётся только наедине с собой машинист, ведущий поезд и следующий цели. Рейс кончается со смертью, тогда гаснет стрела цели, и вечный сумрак со ржавчиной окутывают старый застывший на пути жизни поезд. Его отгружают на кладбище поездов, где он остаётся наедине с другими «погасшими» и полный своей истории, заключённой в красочных граффити, в принесённых или забытых предметах и даже надписях почти детских «Саша + Лена = любовь до гроба».

Все мы поезда, имеющие цель, и рано или поздно нам надлежит погаснуть.

Лирическое отступление и небольшое пояснение Первого и главного подтекста Второй Фазы, где начало и конец её связаны именно с электричкой. Более того именно в них происходят ключевые моменты, решившие судьбу Вместе: в главе «Раздор» Марго и Сергей сидят вместе и обсуждают, спорят, когда как в последней главе «Мир» Марго сидит на другой стороне сиденья, одна и размышляет. Этот подтекст и является ответом на вопрос – остались ли Вместе?

Как воспоминания? Да.

Как прошлое? Да.

Как патроны друг для друга? Да.

Но время каждому пойти своим путём, вынеся ценные уроки из взаимодействия и сохранив тепло воспоминаний. Ведь если это не случится сейчас, случится дальше – это всегда вопрос времени, и важным, в конце концов, остаётся то, что вы выносите из отношений, дружбы, столкновения и сотрудничества. И с позиции сюжета здесь стоял не вопрос в следовании хронологии канона (ибо как дженщик, пишущий на слепых пятнах, я всё-таки стараюсь придерживаться событий Вселенной Создателей), а вопрос в достоверности и развития персонажей. Как и основание Вместе, так и затухание его – это очередной этап сложной работы каждого из участников над собой, где каждый либо преодолеет вставшие на пути проблемы и пойдёт дальше, либо продолжит избегать, пока проблема не обретёт критический характер, когда уже едва ли будет возможным помочь и дозваться до этой помощи.

Перед Вместе во 2Ф была поставлена проблема доверия и умения говорить о том, что чувствуешь и что тревожит, разговаривать об этом через диалог и не бояться ответа, ведь ни один из участников так и не признался в своих тайнах и решил для себя сам и за других. Это подростки, это максимализм и это жуткий страх, где можно понять и Марго, решившую, что она стала лишней для ребят и принявшей решение сбежать, пока переживания не сожрали её полностью, и Сергей, сражающийся в одиночку со тьмой и опасающийся принять помощь со стороны и услышать отказ, разрушить так ту дружбу, что есть сейчас, и Олег, хоронящий в себе тёмное прошлое и не подпускающий к нему никого (почти). Потому и Вторая Фаза носит название «верность наполовину», а в черновом варианте «кризис доверия». А как ребята будут решать проблемы и какие уроки вынесут – сделает ли это их сильнее, слабее и так далее – покажет лишь будущее.

А там, быть может, поезд снова остановится, чтобы подобрать уже изменившихся воспитанников и сформировать новое Вместе. Пока же… Логически проведена черта, и мы посмотрим, к чему приведёт нас созданная Вселенная этой Истории.

2. Санкт-Петербург и переплетение судеб

Оставим лирику первого пояснения и поговорим предметно, насколько Вторая фаза стала значимой с позиции канонных персонажей. В ней появляются Игрок (информатор Олега Волкова из серии комиксов «Майор Гром» и «Чумной Доктор), Прокопенко Фёдор и Гром Константин (отец Игоря), мелькает также и сам Игорь отсылками в главах «Спутник» и «Мир», и… Вскользь упоминается Рубинштейн Вениамин – будущий психотерапевт и лечащий врач Сергея Разумовского как по ветке комиксов, так и по фильму (глава «Помощь»).

Словом, если вы не поняли, что Санкт-Петербург – это большая деревня, утверждаю: пускай и город огромный и красивый, он всё ещё остаётся «большой деревней» с позиции встреч и переплетений судеб. И ведь это не мудрено, ибо переплетаются сферы взаимодействия персонажей…

Сергей Разумовский работает в компьютерном клубе, потому как в баторе нет финансирования и поставок техники (или есть, но воруют; вспоминаем Первую фазу). Он загорается идеей создать свою Социальную сеть с опором на опыт уже имеющихся, а потому в компьютерном клубе вполне мог столкнуться с Игорем Громом, потому как на заре тех годов многие школьники, субкультуры и взрослые проводили свой досуг в таких заведениях. Не думаю, что Гром был таким уж «уникумом» и не мог соблазниться посещением компьютерного клуба.

К слову, в главе «Спутник» используются аналоги существующих в РФ социальных сетей и ресурсов. Как автор я не стала писать реальные названия, потому выдумала иные, ибо сеттинг Вселенной «Майора Грома» всё же это другая Россия, где известные нам компании могут и будут представлены иначе.

Константин Гром и Фёдор Прокопенко расследуют дело о деятельности скинхедов за почти больше шесть-семь лет в Санкт-Петербурге (включая убийство таджикской девочки в 2004 году), потому когда 17 мая 2006 года на матче между «Ростовом» и «Зенитом» в чаше (прим. на трибунах стадиона) происходит провокация, они берут этот случай на контроль. Также Константин Гром тогда был причислен к патрулю территории во время матча, ибо слухи о ростовских и питерских ультрас всегда ходили страшные. Там и происходит ситуация с Олегом Волковым, где с одной стороны происходит нападение на Грома, с другой – ценное и долгоиграющее знакомство с семьей Емельяновых, держащих Петроградский район.

Сергей Разумовский решается пойти к психологу, да. Возможно, это стало неожиданностью, но так как текст ограничен временными рамками в повествовании, я поясню, что осталось за кадром. Сергея родители всегда учили тому, что нужно обращаться за помощью, когда чувствуешь, что не справляешься. В Баторе помощь такую не могли дать – так как все мы уже знаем, какая дикая обстановка существовала в «Радуге», – потому первое время из-за необходимости соответствовать агрессивной среде он забывает об этом родительском наставлении. Когда же появляются Вместе, появляется работа и первые сбережения, Сергей получает возможность избавиться от агрессивной надстройки батора и разобраться со внутренней темнотой с новыми силами. Тогда как раз его кошмары начинают выходить на новый уровень, ибо у ребёнка появляется очень большая тревожность: из-за побегов, из-за девятого класса, из-за будущего, из-за друзей, из-за работы и мечт и так далее. Это всё нарастает цикл за циклом и создаёт «благоприятную почву» для углубления заболевания. В какой-то момент он решает больше не тянуть и ищет психолога. Поиск затягивается на очень долгий срок. Примерно полгода Сергей точно не решается, сбегает с первых сеансов Алевтины Валентиновны, клянётся, что больше не пойдёт и всё равно делает усилие над собой и приходит. Для него это огромный тяжёлый шаг, который дался не просто так, учитывая, что он должен был найти такого, который бы согласился работать на анонимности и с воспитанником детдома без сотрудников опеки и воспитателей.

И находит он Алевтину Валентиновну, выпускницу одного из старейших психологических факультетов СПБГУ, где руководителем её ВКР является приходящий читающий преподаватель – Вениамин Рубинштейн. Учитывая, как тогда мало развивалась психология, такая сфера была достаточно тесной, чтобы предположить, что такое косвенное знакомство, действительно, могло произойти.

Что ещё.

Да, упомяну здесь, почему описанию окружения Сергея и Олега уделяется такое внимание.

Олег Волков в результате знакомства с Емельяновыми обучается базовым навыкам стрельбе и буквально возвращается обратно в криминальную среду под покровительством пахана Петроградского, с позиции которого дальше в будущем он восстановит разорванные перед Батором связи и обретёт не только информатором Игрока, но и многих других.

Сергей Разумовский вырос гением компьютерных сетей и создателем социальной сети. Ему нужно было на чём-то учиться. Принимая во внимание факт обстановки с финансированием и оснащением детского дома, на помощь пришли компьютерные клубы и работа в таких и созданная специально семья Ивжелкиных. Также не случайно жена – госпожа Ивжелкина – представлена как человек «богемы», то есть человеком, ратующим за свободу и творчество. Семья не только учит его базовым навыкам программирования и предоставляет компьютер для проекта, но и через свои споры показывает разное отношение к свободе и к её использованию (неслучайно в главе «Спутник» как раз при Сергее даётся разговор о том, какими должны быть сети – анонимными или нет, свободными или управляемыми и где пролегает грань между понятиями и последствиями). В будущем именно в компьютерном клубе Спутник Сергей создаст первый прототип Вместе и усовершенствует его уже в студенческие годы, когда продолжит работать на полную ставку в клубе.

Сергей Разумовский не глупый и вполне смышлёный парень (чего стоит его постоянные умничества в разговоре с Марго), потому да, я предположила, что он обратится к специалисту. И… намеренно сделала так, чтобы объяснить, почему во взрослом возрасте Разумовский больше никогда не обращался к ним. Всё из-за печального опыта с Алевтиной Валентиновной, после которого он наотрез отказывается повторять ситуацию с разбором внутреннего. Чем ещё важна глава «Помощь»? Что ж. Могу посоветовать внимательнее приглядеться к фразам и к окружению.

3. Всякого по мелочи.

Как и всегда пробежимся по пунктам, и я напомню: если у вас будут вопросы и предположения, делитесь в комментариях-отзывах. Постараюсь ответить, но не на спойлерные.

Поехали!

• 4 февраля 2007 года, действительно, у станции метро Владимирская произошёл взрыв в цветочном ларьке. Тогда пострадало три человека. Тем же днём на площади у станции происходила акция антифашистов «Еда вместо бомб». По данным Интернет блогов, взрыв произошел тогда, когда обычно происходит раздача пищи. Очевидцы утверждали, что незадолго до происшествия они видели группу молодых людей в темной одежде, вооруженных битами, которые двигались в сторону «Владимирской».

В тот же день на той же ветке метро было совершено два нападения на гражданина Камеруна и гражданку Молдавии. А в разговоре Игрока и Волка упоминается конференция национально-патриотических сил, которая 4 февраля происходила в ДК «Первомайский», недалеко от станции метро «Выборгская».

Накануне инцидентов, 2 февраля 2007 года, двум антифашистам примерно в одно и тоже время позвонили неизвестные с угрозами расправы. В каждом случае были известны имена, домашние адреса и телефоны абонентов. Накануне их координаты появились на нацистском форуме. И за противостояние между антифашистами и нацистами-скинами упоминает Олег в главе «Раздор», прося Сергея быть осторожным. Также в главе «Раздор» заложена отсылка на следующий взрыв, какой произойдёт 18 февраля того же года в ресторане «Макдональдс».

В рамках истории «Батор» события были намеренно искажены и так акция проходила у станции метро, а взрыв произошёл у пищевого блока для раздачи еды с последующим возгоранием и поджогом станции. Потому конечно упоминаю, что показанное в рамках «Батора» не точно отражает события реальной России.

• Матч между «Ростовом» и «Зенитом» – это домашний матч «Зенита» 17 мая 2006 года, который окончился ничьёй. Тогда, действительно, два игрока «Ростова» получили жёлтые карточки.

В рамках истории «Батор» было допущено предположение и разыграна ситуация с провокациями. В реальной истории могло не иметь места быть.

• Рубинштейн читал курсы лекций у профиля группы «Психология кризисов и экстремальных состояний», на одной из таких Алевтина Валентиновна решила писать с ним ВКР. А разговор между Сергеем и психологом строится по данным учебного пособия: «Психология экстремальных ситуаций и состояний. Т.В. Рогачева, Г.В. Залевский, Т.Е. Левицкая» Книга вышла позже, потому в рамках сюжета упомянуто, что Вениамин Самуилович и Алевтина Валентиновна как раз взялись за исследование такого параметра. И плюс… Тема воли и выбора также взята не просто так.

• Несмотря на то, каким отношение к психологии было в 2007 году среди обывателей, в штатном расписании и структуре отделов милиции (переименовали милицию в полицию только в 2010 году к слову) зачастую всегда стояла должность психолога, которая могла совмещаться с другой медицинского кабинета. Это связано со спецификой работы правоохранительных органов и среди милиционеров обращение к таким являлось не таким зазорным. Так, допустим, у нас на Юге в те годы в отделах милиции штатные психологи работали с сотрудниками и вели программы по реабилитации тех, кто вернулся с войны в Чечне.

• Отделение УМВД №78 существует в Санкт-Петербурге, не так далеко от ст. Владимирская и вход в него, действительно, располагается во дворах, а здание старое. В «Баторе» я допустила, что только головное управление МВД будет красивым и вычищенным на примере того, что нам показали в фильме, все остальные – это типичные старые отделения в старых зданиях советского, если не ещё раньше, периода. Отделение УМВД №2 также существует в реальности.

• Светлана Гром – оригинальный персонаж, так как в ходе чтения комиксов я не нашла упоминание о матери Игоря Грома. Если кто встречал, прошу киньте в меня информацией.

• В период развала СССР во многих городах наступил голод, многие лишились льгот и пособий, потому жизнь родителей Грома показана как типичная ситуация для того времени, когда люди работали на нескольких работах и выживали за копейки, пытаясь пережить нестабильные годы колебания валюты, развала, коррупции и так далее. Так, Константин Гром лишился положенной для него от государства квартиры как военнослужащему, потому он и жена переехали к тёще в старую квартиру с видом на крыши. Да, это та квартира из фильма с красивым окном. Можно сказать, что Игорь Гром живёт в «семейном гнезде», где проживали ещё бабушка с дедушкой по маминой линии.

• Может, кому будет полезным знать, но подать заявление на розыск пропавшего человека вы можете сразу же, как установили факт отсутствия. Для этого не нужно выжидать «мифических» трёх дней. Желательно обращаться к участковому с последними актуальными фотографиями и сведениями, также не утаивать, если вы серьёзно подозреваете, что мог возникнуть риск для жизни пропавшему родственнику.

Так, в «Баторе» упоминались 20 листов на каждого воспитанника. Зачастую это полное описание одежды, манеры речи, внешности и так далее. Воспитатели должны были подать с заявлением как можно точное описание воспитанника, а вот поиском детдомовских, действительно, пренебрегали, потому как слишком часто воспитанники сбегали и потом спокойно возвращались. Заниматься детьми начинали ближе к 10-дневному сроку, когда подходил срок передачи дела с территориального на региональный или федеральный уровень (точную ссылку на нормативку не нашла, но читала в двух трёх историях от воспитателей детдома за такую процедуру) и ненайденный детдомовский мог подпортить статистику.

Ситуации, когда воспитанника привозили, и он тут же сбегал – также нормальные. Тогда просто по-новой составлялся факт пропажи и заявление на розыск со всё теми же ориентировками на много-много листов. Потому что он же фактически вернулся и сбежал в другой день. А значит даты факта пропажи разные. Любимая бюрократия!

Какой и пользовались Вместе.

• Мессер – это Siemens МЕ45, который был достаточно благонадёжной, устойчивой и прочной моделью в те годы. Вместе купили их, потому что тогда они были уже в широком доступе и стоили дёшево. Им нужна была связь друг с другом, чтобы координировать если что действия и уточнять, где кто находился.