Текст книги "Батор (СИ)"

Автор книги: L.Luft

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Михалыч, я поймала её! Чаво-сь делать будем? – Продавщица потащила её ближе к кассам.

Марго взвыла, упёрлась и попыталась вырваться. Женщина была сильнее и наоборот дёргала её на себя так, что вскоре сильно заныло плечо.

– Кого “её”? – раздалось впереди.

– Да шпановку!

– Ту самую? – Шаги приближались.

– Ага! – Продавщица так и засмеялась – довольно и мерзко.

Марго попыталась её ударить по ногам, но промахнулась, а после её выкинули вперёд. Тяжёлая рука легла на нывшее плечо и сжала его. Девчонка, поморщившись, увидела возвысившегося над ней охранника – такой же широкий в области талии, он склонился над Марго и осмотрел её, как и привлечённые ситуацией мирные покупатели, ожидавшие очереди на кассу. Марго видела их, подмечала, как многие, сталкиваясь с её взглядом, отводили свой и спешили ретироваться за стеллажи, отвернуться или вовсе покинуть магазин. Снегирёва вдохнула, нахмурилась и уставилась на охранника – никто ей не поможет, баторцы всегда за себя сами.

– Ничего я не крала, – выдохнула она, тщетно стараясь не дрожать – как голосом, так и всем телом. Было жутко страшно и холодно.

– Врёшь! – тут же взревела продавщица и тряхнула её за плечо, на что Марго зашипела – больно!

– Не вру! – вскрикнула она в ответ, дёрнула руками и попыталась вырваться.

– Узбакойся, – с отчётливым диалектом рявкнул охранник.

Марго притихла, как и продавщица. Исподлобья она глянула на охранника, не понимая, к кому он точно обращался – к ней или к своей «напарнице». В опустившейся на магазин тишине послышались возмущения стоявших в очереди покупателей. Они требовали открыть вторую кассу, и Марго поддалась заискрившейся надежде – быть может, с ней не захотят возиться и отпустят?

«Ну, пожалуйста…»

Видимо, жизнь ответила коротко: «не пожалуйста», раз прозвучало следующее:

– Нечего шум городить. Отведи в подсобную, там Арсенович приедет, пускай с ней сам разбирается, а ты на кассу дуй, – коротко ответил охранник, и его слова разбили только-только оформившуюся надежду.

Продавщица дёрнула её в сторону, повела куда-то меж стеллажей в самый дальний конец, Марго забрыкалась, завопила и попыталась как-то вырваться – и всё без толку! Взрослая была многим сильнее, чем баторка тринадцати лет. Но кое-что Марго всё же смогла: когда та отворила дверь подсобки, она вцепилась зубами в её руку, да, ощутив полученную от неожиданности свободу, дёрнулась. Поздно. Её обматерили, схватили за ворот куртки и кинули в подсобку.

Дверь закрылась на ключ. Марго вытерла рукой рот, в котором остался горько-солёный привкус чужой потной кожи, осмотрела крошечное помещение и сплюнула под ноги. Мерзость! Скривившись, Марго перекатывала на языке слюну до тех пор, пока вкус почти не исчез, затем поспешила достать фонарь.

Зажёгся он только с третьего раза – батарейки были совсем дохлые, а новых так и не удалось достать, да и сложно это: ведь в этом фонаре они были огромных, толстых как кулак размеров. Марго обвела лучом света подсобку и нахмурилась: крошечная, она была лишена окон, через которые можно вырваться. В её дальнем конце были свалены мешки с мукой, сахаром и солью, а справа и слева высились закрытые ящики – не то для одежды, не то для хранения каких других принадлежностей. Больше из наивной надежды Марго подёргала ручку дверей – заперто! – после отошла и плюхнулась на ящик с мукой, подняв тем самым вокруг себя белые испарения. Отогнав их рукой, Снегирёва выключила фонарь, чтобы поберечь заряд, выдохнула и прикрыла глаза – горе-воровка из неё вышла. Не попалась на настоящих актах воровства, но была поймана тогда, когда пришла без цели воровать.

«Чего уж?..»

А делать было и вправду нечего. Она откинулась назад на другой мешок, чуть сползла и постепенно начала впадать в панику – подобно окружающей темноте, та затягивала её всё глубже и глубже. Её не тронули, потому что очереди были, но кто такой Арсенович и что ждать от него?

«Вдруг руки отрубят?» – припомнив истории древности некоторых народов, Марго крепче ухватилась за фонарь и зажмурилась – и так тошно! А она тут об отрубленных руках! Снегирёва решила, что так не пойдёт, потому начала глубоко вдыхать и медленно выдыхать – так, как учила её Марья Марфовна.

Полегчало.

Но не совсем.

Переживания коснулись теперь фигуры Сергея – ведь он остался снаружи и не знал, что её взяли. «Да даже если бы знал, – рассудила Марго, – чем помог бы?». Снегирёва обвела взглядом темноту, и темнота ей ответила той же солидарной тишиной, только откуда-то издалека доносились крики и шумы магазина.

«Ничем», – Марго выдохнула, садясь ровно и горбясь, следом она почесала мочку уха пальцами и прикинула, что было бы здорово, будь у них какой аппарат – типа телефона, какой был у некоторых «понтовитых» взрослых: кнопочный, небольшой и громко пиликающий при звонке. Через него было бы легче действия координировать, но Марго подумалось, что и стоит такая «труба» дороже, чем всё, что она когда-либо крала. «Задница», – на вдохе протянула она про себя и нараспев на радость темноте повторила:

– Зад-ни-ца!

Темнота ответила ей тишиной. Ну и фиговая из неё слушательница…

«И пусть», – Марго постучала фонарём по раскрытой ладони и спустя пару минут услышала приближающиеся шаги. Она поднялась, вскинула руку с «оружием», приготовившись точно не сдаваться без боя, но с открывшейся дверью так и отвернулась от резкой для глаз полосы света. Марго зашипела, повернулась обратно, а когда глаза чуть привыкли, увидела, как в полоске света мелькнула рыжая макушка, после – дверь снова захлопнулась.

– Вы не имеете права так поступать! – По двери забарабанили, и Марго тут же определила и характер речей, и голос к единственному, кто им обладал – Сергей.

«Вот теперь точно – задница!» – Она шлёпнулась обратно на мешки, подпёрла рукой щёку и ещё несколько минут слушала, как Разумовский продолжал барабанить в дверь, говоря что-то там о «правах», о «насилии над детьми», и бла-бла, бла-бла.

Марго зажгла свет – мигающий, он удерживал его на тусклых значениях. Сергей в дверь барабанить постепенно перестал, осознав, что в этом не было смысла – в обслуживающих помещениях магазина никто не появится вплоть до того, пока не появится тот самый Арсенович. Или кто-то из самого персонала магазина.

Вместе посмотрели друг на друга, вздохнули, после Сергей присел рядом на мешок, причём почти плюхнулся, отчего в воздух в закрытое пространство поднялась мучная пыль. Марго отогнала её от носа свободной рукой и потупила взгляд.

– Прости, – пробормотала она.

– Да ладно. – Сергей выдохнул. – Испугалась? – вдруг спросил он.

Марго подумала над ответом, прислушалась к себе и… действительно обнаружила, что там, как говорилось, словно кошки скреблись или подгадили. Снегирёва прикрыла глаза, признаваясь:

– Да, – она шмыгнула носом. – И плакать хочется.

Сергей рядом вздохнул.

– Если хочешь, поплачь. – Марго уныло посмотрела на него, на что он пожал плечами. – Говорят, легче становится.

– Если б умела, поплакала, – почти в тон ему парировала Марго.

Оба притихли. Снегирёва выключила фонарь, позволяя темноте окутать их полностью, и только услышала, как Разумовский рядом возился ещё немного. Она чувствовала его напряжение, будто оно витало в крошечной подсобной так же, как муковая пыль, оттого глянула в сторону, но рассмотреть не смогла – темно.

Тогда сознание вдруг подбросило события первых месяцев общения, когда они только притирались друг к другу, наблюдали, редко вступали в стычки и часто защищали друг друга от шестёрок. Марго вспомнила, сколь тяжело давалось это вечно зашуганному и поначалу малословному Сергею, потому, несмотря на собственный страх и тревожность за будущее, она переложила фонарь, протянула руку в сторону и сначала нащупала плечо друга, после его руку, какую она крепко сжала своей.

Разумовский, поначалу дёрнувшийся от прикосновения, стиснул её ладонь в ответ. Снегирёва уловила, как его била мелкая дрожь, какую, очевидно, друг пытался скрыть. И такое состояние было ей знакомо.

Темнота всегда действовала устрашающе, во многом потому как рождала простор для воображения и создавала иллюзии, пускай и в подсобке были одни дети, продовольствие и где-то, определённо, вредные насекомые. Марго знала это даже слишком хорошо, потому как часто оказывалась в темноте наедине со своими мыслями перед сном. Когда как другие девчонки из комнаты переговаривались почти допоздна, после тихо засыпали, Снегирёвой оставалось уныло пялиться в потолок и сражаться со своей бессонницей и обидой – ей, быть может, тоже хотелось поговорить о девчачьем: о всяких понях, конях, да даже феечках, хотя ей больше нравились джедаи и воины в матросках, или о Гарри Поттере и как она мечтала быть также на Гриффиндоре! Она бы даже стерпела разговоры о розовом и блёстках. Но… Её не брали в «кружок девчачьего», а стоило ей заговорить, как на неё косились как на прокажённую или… Больную. Что, собственно, было не так далеко от истины.

Марго покачала головой, выныривая из воспоминаний, и погладила сухую треснутую кожу ладони друга большим пальцем. Сергей рядом чуть поуспокоился. В тишине его дыхание почти стало ровным, тогда Марго рискнула заговорить, чтобы отвлечь и себя, и его от удушающего мрака.

– Партию я нашла.

– Нашла? – Голос ещё дрожал.

– Угу. В самый конец поставили, но нашла. Точно совпадает, ты прав был. Было наше – стало ихнее.

– Их, – хоть и в страхе, хоть в трясучке, Разумовский её поправил.

«Ничего удивительного», – улыбнулась Марго во многом от того, что на провокацию он повёлся, а следом ляпнула обидчиво:

– Иди в задницу.

– Не помещусь, – со смешком отозвался Сергей.

– С твоей тощестью – поместишься! – важно заверила его Марго. – А я помогу.

Оба пять секунд помолчали, после прыснули сдавлено со смеху, представляя сие действие. Снегирёва ощутила, как Разумовский убрал свою ладонь. Тянуться к нему она не стала, решив, что если что, он найдёт её. «Найдёт её, да уж», – хмыкнула Марго, осматривая маленькую каморку – тут уж точно не потеряются.

Со смехом напряжение ослабло и словно прояснилось в сознании вместе с обретённой решимостью.

– Ладно. – Она вдруг поднялась. – План есть. Только он тупой.

– Валяй. – Сергей завозился на мешке, очевидно, садясь ровней. Марго повернулась к нему и, сжав крепче фонарь, снова передумала его зажигать – может пригодиться, ведь неизвестно, сколько им здесь торчать.

– Тупой-тупой, – растянула она.

– Справедливо заметить, иногда и тупые планы стреляют, – проговорил Сергей, и Марго осклабилась – друг совсем успокоился.

Не оставить за собой последнее слово она не могла, потому ляпнула:

– Прямо как палка один раз в год. – Вместе хмыкнули. – Ладно.

«Так», – она вздохнула, собирая мысли в кучу и приказывая им не воображать о стреляющей палке или о той палке, какая до фонаря ей служила световым мечом, с помощью которого она против крапивы сражалась.

«Бр-р-р, соберись!» – Марго выдохнула и, почувствовав себя увереннее, протянула:

– Ну, значит слушай…

Марго изложила ему свой «тупой» план. Сергей не перебивал её, дождался, пока она закончит, после оба скорректировали его и стали ждать того Арсеновича, которым их запугали.

========== Воровство ==========

Сначала открылись двери, и пришлось зажмуриться от яркого света, после Вместе увидели остроносые лакированные туфли, такие же острые стрелки брюк. По ним они поднялись взглядами до накинутой бирюзовой спортивной куртки с угловатыми узорами в голубых и синих тонах. Она была расстёгнута, подсказывая, что надета на голое тело, и открывая вид на золотую цепочку с крупными звеньями. Сергей узнал мужчину, как и, судя по взгляду, Марго. Воспитанники поднялись, а появившийся тот самый Арсенович снял солнцезащитные очки, осмотрел детей и обернулся на застывших позади работничков: продавщицу и охранника.

– Эти, што ли? – фыркнул он. Смугловатое лицо исказило сомнение. Тонкий палец указал на детей. – Маловаты будут. – Арсенович оглядел их вновь и качнул головой, делая шаг назад. – Наружу их.

Воспитанники могли и сами выйти, хотя определённо охраннику «нужно» было их до прочего подтолкнуть. Так они оказались в коридоре средь коробок, где шумела вентиляция и пахло смесью разных как просроченных, так и готовых к продаже продуктов питания.

Охранник изучил подсобку, захлопнул дверь в неё и стал позади, отрезая выходы в сам магазин. Чуть сбоку у стены возвышалась продавщица: женщина, судя по лицу с двойным подбородком, какое украшали алые пятна покраснений, бушевала. Их не прикрывали ни дешёвое – явно не в тон – косметическое средство, ни нарисованная на глазах и бровях чернота. Руки продавщица складывала на груди и на одной из них только-только сходил отпечаток зубов. Сергей вовремя спохватился и улыбнулся мысленно, а вот Марго так и осклабилась, демонстрируя свои «убийственные» зубки.

– Ну, – Арсенович, заговорив, приковал к себе внимание собравшихся. Он стоял, преграждая путь, как догадался Сергей, на разгрузочную, – рассказывайтэ, чего уж. – Прокрутив пальцами очки, владелец магазина потёр стёкла о перламутровую ткань спортивки. – Зачэм воруетэ, – тёмный взгляд метнулся на Марго, – как воруэтэ, и что мнэ с вами дэлать. – Арсенович остановил свой на Сергее, и последний сглотнул.

– А чего делать-то? Выдрать или ментам – и всё с ними! – подала голос продавщица, хмыкнув.

Сергей метнул на неё взгляд. Арсенович поднял руку, и женщина стихла.

– Полно, Тамарочка…

«Тамарочка!» – подивился нежному отношению к грубоватой женщине Сергей, а Тамарочка как раз растерялась, стушевалась и скромно-скромно улыбнулась, являя собой образец раскаяния и смущения. Сергей глупо моргнул, удивлённый.

– Они же всё же дэти, – закончил Арсенович.

– Воры везде воры, Торгом Арсенович, – подал голос позади охранник, к которому дети повернулись. Мужчина пригвоздил обоих злорадным взглядом, и у Сергея холодок осел на затылке. – И наказание должно быть соответствующее.

Торгом Арсенович глубоко вдохнул и медленно выдохнул, и Вместе приметили, как настала очередь охранника тушеваться. Сергей отвернулся на владельца и разглядел в нём напускного величественного сочувствия – так обычно на учеников смотрели учителя или воспитатели, когда баторцы ляпали какую околесицу. Разумовский предположил пришествие «бури», но оной так и не наступило.

– Воры ворам рознь, Константин, – всё таким же спокойным голосом парировал Торгом Арсенович, – и, эсли взрослыэ крадут из наживы, дэти крадут по другим причинам. Это же так элемэнтарно, – уголок губ дёрнулся в презрении, – к пониманию, понимаэшь?

Сергей улыбнулся, интуитивно уловив тавтологию, и поспешил сбавить с себя спесь. Очевидно, не успел вовремя, раз теперь такой взгляд был направлен на него.

– Так давайтэ спросим у них самих, для чего вы воруэтэ, м?

Теперь в коридоре слышалась только вентиляция. Всё внимание собравшихся обратилось к детям, которых поставили перед конкретным вопросом. Марго рядом цепко следила за Торгомом Арсеновичем, выжидая, а Сергей снова и снова напоминал себе о проговоренном плане – он был, конечно, поганым, основанным на куче нестабильностей, но что оставалось?

Владелец магазина вздохнул, тогда Марго спохватилась.

– А с чего вы вообще взяли, что мы воровали? – как можно спокойнее проговорила Снегирёва, вскинула голову и прямо посмотрела на взрослого.

– И правда, – Торгом Арсенович кивнул и глянул на работников, – ваши аргумэнты?

Дети застыли, переглянулись и уставились каждый попеременно на взрослых. Константин и Тамарочка удивились не меньше, чем Вместе, и Сергей признался, что растерялся: в баторе мнением детей почти никогда не интересовались, сразу наказывали или отправляли на «душевую» терапию, особенно мелких из потока. Потому услышать почти «правильное» отношение от владельца магазина, который вполне должен был и обязан был после всего, что делала Марго, наказать их (и имел на это право), оказалось необычным.

План постепенно начал трещать по швам – Вместе не рассчитывали на такое.

Первой отмерла Тамарочка.

– Я видела тебя пару раз, после тебя вечные недостачи, да и не покупаешь ты никогда, – фыркнула она, указывая на Марго. – А этот вечно ошивается на улице. – Толстый палец указал на Сергея.

Подруга не испугалась – она цепко следила за продавщицей, словно не замечая никого и ничего вокруг. Сергею это напомнило крупных птиц на охоте, или когда те следили за нарушившей границы другой пернатой.

– Может, это вы подворовываете, а на меня спихиваете то, чего не досчитались? – парировала Марго, нахмурившись.

– Ах ты! – вспыхнула продавщица. Лицо перекосила гримаса злости, которая быстро откатилась, стоило Торгому Арсеновичу снова поднять ладонь.

– Ш-ш-ш, – зашипел он на сотрудницу.

Та утихла.

– Константин? Вы ловили как-то эё на кражэ?

Константин переступил с одной ноги на другую, поддел большими пальцами ремень почти форменных, грязных к низу брюк и фыркнул.

– Нет, – признался он. – Но видел её также часто.

– Мгм, – растянул Торгом Арсенович.

Вместе переглянулись. План, безусловно, ещё можно было спасти, но как? Марго начала с козырной фразы, Арсенович не вспылил, а наоборот, проводил будто допрос, как Шерлок Холмс и Доктор Ватсон в одном лице, сотрудники щетинились на них… «Плохо», – подытожил Сергей и принялся думать, подбирая другие фразы и пытаясь предугадать разные исходы. Однако в разговор вступать не спешил: обращались взрослые к Марго, потому вмешательство лишь сделает хуже.

– Полагаю, вы обвиняетэ моих сотрудников в кражэ? – Голос задрожал новыми низкими нотками.

Сергей прикусил кончик языка, ляпнув про себя: «Не подумал». План затрещал сильнее. С такой стороны фраза Марго, действительно, заиграла другими красками, а значит точно выставляла воспитанников в невыгодном свете. Марго сложила руки на груди, вскинула подбородок и заговорила:

– Да. Так же, как они обвиняют нас в краже. Ведь на бат… детдомовских легче спихнуть – никто не придёт, не защитит, и всем плевать. Некому и ценник выставить. И всё, – она цокнула, привстала на носки и шлёпнулась следом на пятки. – Получается, что в трубу. Не сыскать и не вернуть. – Марго кивнула, будто закрепляя сказанное.

– Так вы дэтдомовские, – протянул последнее слово Торгом Арсенович, сузил тёмные глаза и осмотрел обоих, после хмыкнул своим недоступным для других мыслям. – Тогда что мнэ мэшаэт думать, что из нэдостатка еды вы нэ воруэтэ?

Марго посыпалась. Спесь уверенности резко отхлынула с её лица, тогда Сергей поспешил вступиться, пока дело совсем не обрело невыгодный оборот.

– А кто сказал, что у нас недостаток? – брякнул он, хватаясь рукой за лямку рюкзака. Сергей заставил себя посмотреть на Торгома Арсеновича, который в ответ приметливо изучил его. Лицо приобрело странноватое выражение – будто эмоция растерянности и задумчивости. – Нам всё выдают и нам хватает, к чему воровать, будучи сытым?

– Но всэгда же хочэтся чего-то другого, врэдного, запрэтного, – улыбнулся сочувственно владелец.

– Хочется, Торгом Арсенович, – созналась Марго, сориентировавшись, и Сергей приметил, сколь обращение польстило владельцу, – но вот воровали ли вредное?

Сергей хмыкнул – умница! Торгом Арсенович нахмурился, скользнул взглядом на продавщицу, которая и без озвучивания подстёгивающего вопроса поняла, чего от неё ждали. Тамарочка замялась. Руки не так сильно сжимали плечи, пальцы начали перебирать образовавшиеся там складки ткани, а взгляд был на мгновение опущен в пол.

– Воруют хлеб, иногда сладкое, чаще – крупы и лапшу. Быстрого приготовления которая. Постоянно то, что мало стоит, – озвучила она.

Марго смолчала, не встревал и Сергей, понимая, что этим они сделают хуже. Торгом Арсенович затянул звонкий звук «м», провёл тонким пальцем по своему носу, после пригляделся к каждому собравшемуся. Взгляд его остановился на Марго, которая без страха смотрела на него в ответ.

– И то, что, полагаю, нужно готовить. Сомнэваюсь, что возможность к этому имеют дэти из дэтдома, нэ в сухоэ же им лапшу эсть, – проговорил очевидное владелец, осклабившись от столь удачной шутки. С боков раздались смешки поддержки. А вот Сергей с трудом удержался от желания расплыться в улыбке – как раз Марго сухие пакеты лапши и ела заместо чипсов. Но знать об этом никому не обязательно.

Совершенно.

– Тогда остаётся одно нэпонятное, – проговорил Торгом Арсенович, освобождаясь от своих дум. Вместе приметливо глянули на него, обращаясь к следующей фразе всем слухом. – Зачэм тогда в магазин ходитэ?

Сергей и Марго почти синхронно вдохнули и помолчали, на что владелец магазина расплылся в улыбке, показывая зубы, где в одном из рядов мелькнул золотой. Пальцы коснулись цепочки, провели по ней. Сергей раздумывал и уже подготовил несколько аргументов, но все они бесполезны – ведь это Марго ходила в магазин, а он лишь выжидал снаружи. Потому отвечать нужно ей.

Он глянул на подругу. Снегирёва понуро повесила голову, упёрла взгляд на ботинки и крепко сжала руками лямку рюкзака. Она хмурилась и кривила губы, а Сергей искренне жалел, что оба не додумались обговорить этот момент, а сейчас не обладали телепатией.

Хотя бы ей.

– Молчите. – Торгом Арсенович довольно покивал головой, довольствуясь обнаруженной логической нестыковкой. Воспряли духом понурые коршуны – его сотрудники, которые так и склонились над детьми. – Значит, эсть что скрывать.

Марго глубоко вдохнула. Сергей напрягся.

– Или эсть что сказать? – Он повернулся больше к Марго.

– Есть, – просипела Снегирёва, поднимая тяжёлый взгляд. – Это иллюзия, сечёте?

– Иллюзия? – не понял владелец.

Сергей вздохнул, отворачивая свой взгляд, меж тем Марго продолжила:

– Угу. Иллюзия. Кто-то кролика вытаскивает из шляпы, а мы семью, – вздохнув на очевидное непонятливое выражение лиц, Снегирёва буркнула:

– Да что ж вам, забортовым, всё пояснять надо. – Она раскинула руки. – В магазине людей много? Много. Особенно семей. Часто с детьми приходят, или после школы заходят. Ну и… прикольно думать, что и у тебя есть семья. – Марго передёрнула плечами и стихла.

Сергей осмотрел украдкой взрослых – все притихли, включая Торгома Арсеновича. Тогда Разумовский решил добить их и перевести с резковато-диалектного стиля изложения Марго на более понятный:

– Работает, как замещение, – подсказал он, втянув голову в плечи. – Так мозг обманываешь и притупляешь вечное ощущение недостатка.

– И того, что ты прокажённый, угу, – перехватила инициативу Марго. – Вот и прихожу. Воображаю, что сказали пойти что-то найти на полках. А потом принести. Возникает ощущение… причастности. Ещё и пахнет в магазине прикольно. Особенно там, где хлеб. Будто семьёй и домом.

Холодок побежал по рукам и осел в загривке. Сергей перенёс вес с ноги на ногу, припоминая, как он рассказывал об этом Марго и Олегу – тогда, июльским днём, все делились какими-то тёплыми воспоминаниями о потерянных семьях, и так уж вышло, что и Сергей, и Олег помнили про домашнюю выпечку, которая обязательно готовилась солнечным днём. Марго же тогда промолчала, но, очевидно, запомнила и разделила это чувство, будто оно могло произойти с ней тоже.

– Выходит, всё из-за сэмьи? – усомнился Торгом Арсенович.

– Угу, – Марго вновь кивнула.

– А чэго вдвоём не ходитэ? – Он обернулся к Сергею.

– Потому что этот вечно всё портит. – Снегирёва стукнула Разумовского в плечо, на что тот скривился и ухватился за него. – Как начнёт умничать, так тошно станет! Ещё и ноет постоянно: давай уйдём, стрёмно это и прочее.

Сергей насупился – не ныл он никогда так! И пускай рациональное убеждало, что подруга специально врала, обиды меньше не стало. Зато владелец улыбнулся и помолчал, а когда Марго скинула с плеч рюкзак, обратил на неё всё внимание. Подруга дёрнула язычок рюкзака и повернула его к Торгому Арсеновичу.

– Хотите – проверяйте. Ничего я не ворую и скрывать мне нечего. Ищите других беспризорников, либо из семей, – бойко кидалась она фразами.

– Видела, как другие воруют? – Взгляд Торгома Арсеновича задержался на соблазнительно расстёгнутой сумке, но стоило Марго заговорить, как владелец покачал головой.

– Видела. Опрятные больно. – Марго надела рюкзак и сунула руки в карманы.

– Я видела, как ты в карманы что-то прятала! – тут же взревела рядом Тамарочка. – Торгом Арсенович, да она это всё ворует! Просто выдумали всякую чушь! – Голос почти звучал писком, и Сергею стало жаль продавщицу и одновременно страшно за них – что, если сейчас владелец послушает «свою Тамарочку»?

Марго не растерялась. Она вывернула карманы куртки наружу, и из них вниз посыпались порванные клочки бумажек, какие до этого Вместе старательно измалевали и порвали в подсобке так, чтобы и собрать нельзя, и узнать ничего. Торгом Арсенович скучающе осмотрел мусор на полу в дополнение к кляксам на нём, после – сотрудников и, наконец, заговорил:

– Если б у дэтей было что-то, мы бы нашли это. Да и, – владелец смерил взглядом одного и другую, – слишком покойные они для воров. Константин, выведите. Не нужны нам ещё проблемы с детдомом.

Тамарочка рядом не разделила решения начальства, вот только встревать и идти против не стала. Вместе также не спешили проявлять радость: переглянувшись, они отвернулись к охраннику и поплелись за ним следом. Разговориться не спешили и тогда, когда покинули Перетлёнок и отошли достаточно далеко.

Марго рядом шла понурая. Сергей почти также: слабо ещё верилось, что план, чуть не провалившийся с треском, вывернул в совершенно другое, да и что за ними не следили. «И всё-таки, вот мы на улице», – разумно рассудил он и решил нарушить образовавшуюся тишину:

– Думаешь, поверили?

– Нет, конечно, – тут же отозвалась Марго, выпутываясь из своих дум. Она сунула руки в карманы, закинула чуть голову назад и выдохнула. – Но отпустили, и то хорошо. Проблэ-э-э-мы, – пародируя голос Торгома Арсеновича, растянула Марго. Сергей улыбнулся, – с нами и правда никому не нужны. Жаль только листок.

– Ну, – Сергей пожал плечами, – главное мы выяснили: наше сбавляют им. А там неважно. Группы товаров я помню.

– Помнишь?

– Помню.

– Круто! – искренне восхитилась Марго, и Сергей совсем перестал обижаться на неё за обвинение в нытье.

Вместе прошлись дальше по улице, а когда надо было сворачивать, Сергей снова оглянулся, изучил улицу на предмет слежки и повернулся обратно. Вот только, нагнав Марго, он с усмешкой произнёс:

– У тебя спина белая.

Марго насупилась, уставилась на него и фыркнула:

– Сегодня не первое апреля, а?

– Да белая!

– Хоть бы оригинальность шутки повысил! – продолжила бурчать Снегирёва.

– Да правда белая! – настаивал Разумовский.

– Ох, Серый…

Марго пробуравила его взглядом, следом всё-таки повелась и осмотрелась. И точно: вся её курточка и штаны полнились мучной пылью от сидения на мешках. Чертыхнувшись, Снегирёва начала отряхивать себя, помог и Разумовский, ладонью по косой ударив пару раз. Однако вернуть чистоту вещам это едва ли помогло. Но в своём несчастье Марго осталась не одна – спина Сергея также белела, что вызвало у неё приступ хохота, к которому присоединился и Разумовский.

Вместе хохотали – не то из-за белых спин, не то из-за напряжения от разговора, которое только-только начало отпускать. Успокоившись, Марго сдалась и не стала пытаться вернуть вещам опрятность, а Сергей уже придумывал, как детально рассказать обо всём Олегу, как только тот поправится: и о расследовании, и о ситуации в магазине и на складе, и о белой спине…

– Решить надо, перетереть. Сегодня же, – вдруг произнесла Марго.

– Согласен, – выдохнул он, понимая, что с имеющимися на руках фактами им точно нужно что-то делать.

Не сговариваясь, оба замолчали и заложили путь в батор.

========== Решение ==========

Стемнело. В баторе готовились ко сну: кто-то после ужина убегал в досуговую, где можно было разложить настолки, кто-то в библиотеку, кто-то в комнаты, а кто-то… сбежал из-под надзора и устремился в китризку. Вместе выпросили в хозяйственном ещё одеял, так теперь в китризке, помимо найденных тогда в квартале Ольги Петровны матрасов, у них был целый склад одеял – натаскали не только у себя, но и у других, и таким образом спать стало теплее.

Однако сегодня причинами их ухода далеко-далеко в убежище стал не столько страх перед шкетами, от которых Вместе и правда бегали последнюю неделю успешно, сколько необходимость понять, что делать со вскрывшейся тайной кражи продовольствия. В баторе – даже в комнате Разумовского-Волкова и в библиотеке – всегда существовал риск быть подслушанными или стать причиной новых разговоров, потому китризка подходила более чем, да и не сильно она теперь задувалась ветрами.

Заводить разговор, правда, никто так и не спешил. Марго, скинув ботинки, уместилась на матрасе – том самом, найденном в районе Ольги Петровны – и, укрытая двумя пледами поверх куртки, поедала сухую лапшу быстрого приготовления. Изредка она улыбалась, стоило вспомнить, как владелец решил, что никому не нужна лапша сухой, – вот и нужна, просто есть её уметь надо.

«А всё же классно вышло в итоге! – восхитилась Марго, вспоминая допрос от владельца с протяжным «э». – Но страшно», – призналась она чуть менее восторженно. Вытащив особо огромный кусок, Снегирёва под цепкий взгляд Бима отправила его в рот, расколола и принялась дальше хрумкать. Бим заскулил и начал барабанить хвостом по другому матрасу, на котором сидел Сергей. Разумовский составлял полную «карту» расследования, порой переставляя лампу так, чтобы свеча в ней светила удобнее. Сами свечки Вместе умыкнули также в хозотделе батора.

Бим заскулил громче, когда в тишине Марго зубами расколола следующий кусок.

– Нельзя тебе, – сглотнув, пробормотала Снегирёва. – Съешь и раздуешься. – Она облизнула пальцы, на которых осталось солёной присыпки. – И будешь дутым Бимом.

Пёс склонил морду вбок, поднял уши и всё равно продолжал кидать взгляды на стремительно пустеющий жёлтенький пакет лапши быстрого приготовления. Марго медленнее облизала большой палец, посмотрела на упаковку и растянула звук «а-а-а» – очевидно, Бима привлекло изображение готовой куриной ножки, чем сама перспектива поесть сухой лапши.

– С твоей логики ты тоже должна раздуться, – вредничал Разумовский, поднимаясь над сделанной картой.

– Ш-ш-ш, – зашипела на него Марго и, приставив ладонь к лицу, тем самым закрывая губы от Бима, проговорила:

– Это ж я специально.

Вместе хмыкнули. Марго убрала руку, поворошила немного оставшиеся кусочки и протянула Сергею. Разумовский отвлёкся от каракулей и нырнул также в пакет. Вот только, кинув в рот съестное, он скривился, зажмурился и издал нечленораздельный звук.

– В конце всегда солёное, – хохотнула Снегирёва и полезла за остатками, где больше было присыпки, нежели чем сухой лапши.