Текст книги "Батор (СИ)"

Автор книги: L.Luft

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Да и это так, на будущее. Если ближе и самое основательное, то перетащить через границу наёмников – бывших контрактников – означало окончательно поставить на многих штамп «дезертирства», а это противоречило принципам их отряда. Они наживались на войне, пока она шла, но…

«Хм», – выдохнул Олег, зацепившись за «пока».

– Что по официалке? – вдруг спросил Волков.

Мёрдок помедлил, размышляя, затем, осматриваясь, проговорил:

– Финка поймал сообщения, что худо с каждой неделей. Есть прогноз, что полгода и конфликт подавят.

– Мгм, – Волков задумался.

Конечно, аналитикам верить – себя не уважать. Те любили трепать языком, однако, когда схожие данные распространяются по всем «законным» армиям, а реальный опыт и свидетельство операций показывают действительное уничтожение радикальной угрозы, стоило и вправду задуматься.

– Значит, скоро всё это закончится.

– Думаешь, нас в свою авантюру затянуть?

Олег внимательно глянул на Мёрдока, уловив, как голос того понизился, будто в предупреждении. Волков пораскинул мозгами, следом задал другой вопрос: хотел ли он сам соваться в пекло и спасать его? Ведь он и не обязан браться за этот заказ, пускай и интересно выходит тогда, что Серый не только оставил заявку, но и как-то прознал, что он уже давно не контрактник. Верить в то, что Разумовский просто так выбрал их формирование – Волков не стал. Такие совпадения не бывают, особенно когда форумы предоставляют очень разношёрстный выбор и по ценам, и по услугам.

Так всё-таки.

А если не браться?

«Нет», – повторил Волков. Если спичка-лисичка со спичками останется в психиатричке, то она найдёт себе ещё лисичек со спичками из местных типарей вроде ворона на вертеле, крысу с Адмиралтейской или усача с манией националиста и все устроят бунт, а после от Питера и заложенной кладки не оставят. Вот тогда они зажгут не карнавал, а целое повторение лондонского пожара устроят – чтоб красиво, полыхало и горело.

И если серьёзно, то знал Олег такие заведения: в психиатричке не лечат, а калечат, да и Серый со своим видом и осуждённый по особо-серьёзным статьям становился лакомым куском для санитаров в своём или чужом уме – это как посмотреть. Ситуация хуже, чем в их баторе.

Волков вздохнул, кинул в ноги остаток сигареты и затоптал её носком кирзача.

– Нет, – наконец, ответил он. – Я ответственен за людей и давал им гарантии по возможности выхода. Какая представляется и сейчас.

– Полагаешь?

– Другой возможности не будет, – пожал Олег плечами и приметливо изучил Мёрдока. – Лучше сейчас, чем на совсем затишье. Финка средства поможет выужить каждому, кто согласен. А со своим… птеродактилем… – взгляд скользнул по ухабам, – я разберусь сам.

Волков зашёл обратно в здание, не заметив промелькнувшего на лице другого наёмника что-то, похожее на уважение. Возможно, таким действием и решением русский заработал ещё один пункт к связям, наработанным и легально, и нелегально в Сирии на многие государства. Вот только когда Олег намеревался продумать, как сказать обо всём людям, рабочий телефон ожил.

Он остановился, достал его, подлезнув кое-как под бронник, после так и застыл, совершенно по-глупому пялясь в телефон.

– Что там? – со смешинкой просипел Мёрдок.

– Заказ отменён, – Олег сжал телефон в кулак, нахмурившись.

Нутро ощетинилось на кнопку отказа. «Это что ещё за дела?» – Волков переглянулся с Мёрдоком и прошёл к их «ледорубу» в другую комнату.

Финн, называемый ещё Финкой, сидел у аппаратуры и отслеживал каналы местных соединений боевых единиц на предмет мелькнувшей информации об изменении обстановки вокруг нынешнего заказа. Был Финка выходцем из Финляндии, что естественно, и с техникой, а ещё взломами разговаривал не просто на «ты», но и походу каждый вечер дружески в бар ходил.

– Финка-а-а, – с порога произнёс Волков.

– Знаю, шеф, – выдохнул тот, поднимая очки. Резинка от защитных оставила на лице характерный красный след, что заставило Олега дёрнуть уголком губ. – Точно отменили.

– А…

– Только что.

– И…

– Да, сделано с того же аппарата, с которого пришёл запрос.

Олег побарабанил пальцами по двери, увидел, как Финка отвернулся обратно к шипящей аппаратуре и выдохнул: «Информативно».

– Ладно, не мешаю, – бросил он и оставил «ледоруба» наедине с «любимыми вещами работы».

Волков замер в коридоре, начав стучать аппаратом по пальцам другой руки.

– Опять бредствует? – предположил Мёрдок, подперев стену плечом напротив.

– Хрен его, – выдохнул Олег почти честно. Он не понимал, что это за шутки? Давать заказ, потом отменять? Игры уровня приглашения на свиданья детского сада, разве с этим играются, учитывая кокон войны вокруг?

Олег скривился – точно из ума выжил. А затем вдруг трелью отозвался старый мессер: личный и старый аппарат, купленный так давно, что Волков точно не помнил с какой зарплаты. Он вытащил его из специальной секции обмундирования, включил и увидел иконку входящего сообщения.

Уже на это чутьё прямо-таки рычало – мало кто знал этот номер, а если брать предметно – единицы, причём одна уже мёртвая как двенадцать лет. «Ладно», – пальцы нажали на кнопку открытия.

Пустое.

«Что за…»

Олег увидел анонимный номер отправления, а следом…

– Шеф!!! – раздалось из-за двери.

Волков переглянулся с Макалистером, и оба кинулись внутрь, там обнаружился по-прежнему Финка – но товарищ теперь пытался справиться с аппаратурой, которая будто сошла с ума. Экран мигал и шипел, дробя имевшуюся там карту местности и соединений, следом начал наполнять его помехами, пока, наконец, всё не закончилось белым шумом.

– Я могу ошибаться, шеф, – сглотнул он, отпрянув от покоцанной клавиатуры. – Но кажется, это вас.

Янтарный тревожный и даже растерянный взгляд устремился на Волкова. Олег скривил губами, переглянулся с застывшим угрюмым Мёрдоком и подошёл ближе к Финке, где положил тяжёлую руку на спинку его кресла.

Экран погас и тут же вспыхнул белым шумом. Всплыла иконка входящего сообщения, показавшаяся Олегу смутно знакомой. И пока он скользил взглядом по ясно-голубой окантовке, значок раскрылся и предстал следующим:

«Не ведись»…

Волков вздохнул, вспомнив отменённый заказ, и, наконец, признал в иконке стандартное уведомление социальной сети «Вместе», созданной, как раз, «Чумным Доктором». И вдруг оно размножилось, следом начало заполонять весь экран. Финка бросился перекраивать канал входящего сообщения не для того, чтобы отследить, а чтобы не дать другим средствам слежения в ближайшем радиусе отследить по этому сообщению уже их принимающий канал и местоположение.

– Выруби эту дрянь, – рявкнул Мёрдок, подходя ближе.

– Пытаюсь! – пискнул Финка.

И экран будто отозвался, скорее «обиделся» – вытолкнул вперёд размножившихся иконок единственное: «Как будешь в Палермо, позвони, сладкий…» Оканчивался следующий за ним номер значком «Виктории» – символом социальной сети.

Олег стал мрачнее некуда, затем управление дали Финке – вернулся стандарт карты, зашипел передатчик знакомыми словами стран-союзников и оппозиции. Но хуже пришедшего сообщения, конечно, были устремлённые на него взгляды-реакции на это вот «сладкий».

– Молчи, – выдохнул Олег, покосившись на Мёрдока, чьё лицо приобрело знакомое язвительное выражение ирландского ехидства. На это Макалистер низко посмеялся. Волков отвлёкся на Финку. – Не засекли?

– Нет, фуф, – выдохнул он спустя несколько минут копошения в витиеватых настройках и после завершённой проверки. – Связь разбилась и транслировалась через несколько соединений – там не то, чтобы откуда не засечь, если не знать первый транслятор, но и куда… Более того, – Финка подкрутил колесо, и оба наёмника услышали чехарду в эфире – такую, какая обычно появлялась в результате налётов-диверсий одной из сторон в конфликте. Паника царила везде, – этот кто-то взломал средства связи военных. Почти всех.

Стало дурно. И в маленькой каморке ещё и тише, оттого панические речи офицеров служб некоторое время отражались эхом от стен. Олег сглотнул с тихим «да ладно».

– Взломал? – усомнился Мёрдок.

– Ага, – Финка отвернулся обратно к экрану, – ну как. Скорее надломал, но и этого достаточно. Шуму навёл.

– А там значит не до нас будет, – подтвердил Олег. – Держи в курсе.

Финка, всё ещё отходящий от шока, прерывисто кивнул, меж тем Мёрдок внимательно глянул на Олега, и последний был готов к любому предположительному выпаду – своей выходкой Серый – а сомнений не было, что это он – чуть не сорвал им прикрытие, потому винить было за что, как и логичны были эмоции. Но важно и то, что сам Волков не знал, что Разумовский был способен на такое из психиатрической – чёрт её до основания – клиники, где тотальный надзор за всем и каждым.

«Ересь какая», – выдохнул Олег, совсем ничего не понимая, а после вдруг опомнился и поспешил всё-таки записать номер, пока помнил.

– Беру слова обратно, – низко прогремел Макалистер, когда Волков закончил с записью. – Не только поехавший, но и умный поехавший. Знали таких, к благу никогда не приводило. Сочувствую.

На что Олег только хмыкнул.

========== Предзнаменование ==========

2019 год

Чуть больше трёх месяцев после поимки Чумного Доктора

Двери суда остались позади, и журналисты взяли в оцепление вышедшего предпринимателя, который пару минут назад получил условный приговор по делу о хищении денег по госконтракту. Должно было быть хуже – полноценное уголовное наказание, особенно принимая во внимание лежащие у прокурора сведения и записи – но закон, разработанный такими же предпринимателями у власти, каких почти лишили подобной вольности, имел лазейки, позволявшие выбраться из воды сухим.

Почти.

Потому что суд – это всегда театр и выступление, где обвинение пытается намеренно очернить и пополнить банк приговоров, а задача защиты одеть подопечного в белое пальто и сделать так, чтобы все в его существование поверили. Правда не имела никакого значения, и была у каждого своя.

Вопрос всегда был в том, кто будет более убедительным и подготовленным.

Адвокат Леонова устало проводила взглядом уходящего клиента и его свиту и разумно рассудила: спускаться сейчас – натолкнуться на ратующих за правду, которые потом в СМИ распишут её такой, что и с действительностью связь потеряется.

Журналисты.

Журналюги – ещё одни сломанные передатчики сообщений.

– Поздравляю, Маргарита Васильевна, – раздалось рядом, и Леонова улыбнулась подошедшей помощнице – Александре Александровне, ещё называемой меж собой в конторе «Шурочка». Она протянула ей бумажный стакан, от которого соблазнительно пахло кофе, и Маргарита Васильевна с благодарностью приняла его.

Жутко хотелось спать, а ещё брала усталость – заседание началось в десять и окончилось с перерывами только сейчас, уже ближе к обеду.

– Долгое дело, – продолжала Шурочка, забирая у начальницы дипломат с документами, – и сейчас можно…

Помощница резко замолчала. Маргарита Васильевна не успела не то что сделать глоток и «прополоскать» кофейной штукой желудок, но и запахом насладиться. Скользнув взглядом по перепуганной и побледневшей Шурочке, которая так и сжалась и испуганно косилась в сторону, Маргарита Васильевна всё же сделала глоток, затем ме-е-едленно повернулась.

– Поздравля-яю, Маргарита Васильевна, – вполне добродушное приблизилось вместе с редкими хлопками.

– Благодарю, Евгений Борисович. – Адвокат приветственно и с лёгкой улыбкой кивнула подошедшему сотруднику федеральной безопасности, одетому, как и прежде, с иголочки. Внимание цепко обошло чёрно-белый костюм, маленькие уголёчки запонок, поднялось выше и натолкнулось на приветственную ответную улыбку.

– Полагаю, сегодня вы превзошли себя, – продолжал обступать скрытую за речами тему безопасник, на что адвокат только легко парировала:

– Делаем свою работу на благо закону, Евгений Борисович. – Маргарита Васильевна удерживала визуальный контакт даже, когда улыбка определённо превратилась в белоснежный оскал на слове «работа».

Внутри всё, конечно, закипало, особенно скручивало ноги от долгого хождения на небольшом, но уже убийственном каблуке. Хотелось скинуть обувь, обуть что-то домашнее, как и сорвать с себя официальный костюм и заменить его на свободную и просторную одежду, а пока в потаённых мечтах о таком Маргарита Васильевна была вынуждена терпеть общество внезапно проявившего любезность Стрелкова Евгения Борисовича.

Как показывала практика и опыт, просто так «любезность» не заслуживали.

– Работа, – понимающе кивнул безопасник, – полагаю, у нас есть определённые точки соприкосновения по этому вопросу. Особенно такие, что ведутся поздно вечером.

– Конечно, – адвокат нахмурилась, оттянув уголки губ, – знаете, Евгений Борисович, вечером нужно всё-таки отдыхать – иначе свалишься без дела, и дело провалишь. – Под внимательный взгляд она подумала было совершить намеренный этикетный проступок, но вовремя остановилась – это будет очевидным перебором, потому Маргарита Васильевна только покачала стаканчиком кофе. – Быть может, по кофе, Евгений Борисович? Там и обсудим все материалы закрытого дела, которые будут выставлены доподлинно нашей адвокатской конторой, но так уж и быть, полагаю мой долг как гражданки предоставить вам все материалы. Опустим даже бюрократический запрос, как вам будет угодно, и…– Она перевела взгляд на замявшего чуть позади Михаила – иногда называемого «Мишаней» – тень безопасника. – Можете взять и вашего помощника, у меня как раз сейчас не занята Шурочка. Скучно им точно не будет.

Попытка пошутить, чтобы разгладить обстановку, вылилась в обоюдное удивление обоих невольных свидетелей стандартной ситуации между представителями защиты и обвинения. Маргарита Васильевна едва сдержала улыбку, увидев, как напряглась Шурочка и как покосился на них из-за плеча Михаил, зато на бледном лице первой румянец выступил – уже хорошо и не так страшно.

– Юморите, Маргарита Васильевна, – голос и вправду у Евгения Борисовича будто стал мягче, но адвокат не стала расслабляться, вернулась к удерживанию визуального контакта и кратко кивнула. – Юмор – это хоро-о-ошо, – растянул он. – Надеюсь, он будет с вами и тогда, когда попадётся дело не по зубам вашей конторе и лично вам.

– О, не переживайте, сочту за честь, если вы будете в первых рядах, – парировала она. – И о кофе, пожалуйста, подумайте.

– Всенепременно. С вами он приобретёт незабываемый вкус, но увы, как вы и сказали, работа. Она не ждёт.

– Понимаю, – с чувством глубокого признания и сочувствием во взгляде Маргарита Васильевна кивнула и даже напустила на лицо разочарования, уже последнее было более чем искренним. – Удачи вам, Евгений Борисович.

– Взаимно, Маргарита Васильевна.

Безопасник, скользнув взглядом по адвокату и помощнице, развернулся и потопал прочь. Маргарита Васильевна предельно внимательно следила за удаляющейся спиной и не смогла отказать себе в удовольствии скользнуть удовлетворённым взглядом по макушке, закованной в пиджак сильной спине и остановить его на упругой заднице.

– А задница всё же хороша-а-а, – растянула она тихо-тихо, делая глоток.

Шурочка её услышала, залилась краской и выдохнула:

– Маргарита Васильевна!

Маргарита Васильевна только хмыкнула – ну что ж такое. Шурочка уже как полгода её сопровождает, но всё ещё не привыкла к такому почти безобидному и наполовину правдивому юмору. «Привыкнет», – рассудила адвокат, продолжая цепляться взглядом за удаляющуюся компанию.

– Знаешь, Шурочка, – затянула Леонова голосом, каким делились только самыми сокровенными тайнами на кухне в тёплый летний вечер и тихо-тихо. Шурочка моментально напряглась, косонула на начальницу и прижала к себе дипломат.

– Что, Маргарита Васильевна? – тише обычного просипела помощница.

Адвокат дождалась, пока образ безопасника совсем скроется из виду, затем серьёзным тоном, но тихо проговорила:

– Я бы с таким… – глубокий мечтательный вдох. – Повторила бы некоторые статьи восемнадцатой главы уголовного. Нет, только сто тридцать пятую… – Выдох. – Жаль, что занят, – совершенно расстроенно. Маргарита Васильевна приметила, как у проходной суда замер сотрудник безопасности адвокатской фирмы. Оба столкнулись взглядами, и, попивая кофе, адвокат направилась к нему.

Теперь можно было спускаться с парадной, почти не опасаясь журналистов.

Шурочка сообразила не сразу, что начальница отошла. Живое воображение помощницы тут же нарисовало эдакую картинку с меткой «от врагов к любовникам», там уж и вспыхнули краской смущения уши от податливого воображения, а пытливое сознание юриста так некстати напомнило, что восемнадцатая глава Уголовного кодекса – это «Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности», а непосредственно сто тридцать пятая статья – это «Развратные действия».

Ой, мамочки.

Маргарита Васильевна в своих мечтах была проще: мечтала только об удобной одежде и домашних пушистых тапочках, а ещё о душистой ванне с чем-то вредным на ужин. «Может, и правду стоит чего заказать», – выдохнула она, припоминая любимые рестораны и забегаловки, затем выкинула стакан из-под кофе у пункта досмотра, кивнула охраннику и обратилась вниманием к поджидавшему сотруднику безопасности.

К тому моменту Шурочка начальницу таки догнала, протиснулась через турникет и пискнула:

– Маргарита Васильевна, это же против несовершеннолетних…

– Потому и сказала – повторила, – добросердечно отозвалась Леонова, – устно, а не практиковала.

Адвокат оглянулась на помощницу, чей сервер стремительно погружался вместе со вспотевшими очками. Теперь смущение её заменилось на стыд. «Понятно», – хмыкнула Леонова, поворачиваясь к пожилому сотруднику. Впрочем, и без уголовного кодекса, и воображения помощницы слухи по судам ходили… всякого разного деликатного характера.

– Доброго вам, Артемис, – поприветствовала Маргарита Васильевна сотрудника службы безопасности, который с уставной улыбкой кивнул:

– Госпожа Леонова. – Он протянул ей белую шляпу с широкими полями, которую адвокат взяла с грустной улыбкой и понуростью.

– Белый, – пробормотала она, проводя пальцами по мягкой бархатной ткани. – Почему белый, Артемис?

– Потому что единственная цветовая гамма к вашему наряду – это белый или чёрный, – спокойно проговорил подчинённый. – Учитывая поглощение чёрным солнца и ваши особенности, я остановился на белом, пускай и это сильно сливает с вашей внешностью.

– Ладно, я просто пошутила.

Леонова отмерла и надела шляпу, поправив её, затем запахнула чёрный пиджак, чтобы максимально предотвратить попадание солнца на чувствительную кожу. Обычно пасмурная погода в Москве в этом году решила ближе летом устроить солнечный марафон – и когда как одним только в радость, для других это обращалось в кошмар. Особенно, когда дела рассматривались в залах суда, лишённых кондиционеров.

Шурочка также сервер рядом прогрузила, но встревать в разговор не стала.

– Готовы? – улыбнулся Артемис.

– Как и раньше, Артемис, – Леонова сделала вдох, посмотрела на чуть рассосавшуюся кучу журналюг и обернулась к Шурочке:

– Держись рядом.

Помощница кивнула – уж этот марафон ей был более чем знаком.

Стоило представителям защиты покинуть здание суда, как журналисты слетели как коршуны. Просили дать комментарии, заваливали вопросами о стратегии защиты и пытались вывести из себя вопросами об откатах и сумме, какую клиент заплатил адвокатской конторе.

Всё в топку.

Маргарита Васильевна лишь улыбалась, поглядывала за Шурочкой и предоставила Артемису исполнять свою работу, а там оба оказались у подготовленной сотрудником машины, и в ней журналисты перестали существовать. Артемис убедился, что дамы расположились сзади, следом протиснулся к водительскому и спустя пару минут вёл иномарку по проспекту к головному отделению адвокатской конторы Леоновых.

Глава этой конторы скинула с ног каблуки, расположила стопы под передним сиденьем и, сдёрнув шляпу, какую кинула назад, довольствовалась лаской включенного Артемисом кондиционера. Маргарита Васильевна также ослабила и пиджак, чтобы дышалось легче, и внимательно посмотрела на сидящую у другого окна Шурочку – помощница старательно отводила взгляд в окно да сжимала руками дипломат слишком крепко.

– Что такое? – добродушно спросила адвокат, приметила, как та дрогнула, и рвано глянула в ответ. – Вижу, что есть, что спросить. Спрашивай.

Шурочка вздохнула – всё-таки что-то было. Немного неловко заёрзав под ремнём безопасности, она отвернулась от окна и посмотрела на начальницу, а там спустя ещё несколько секунд молчания уточнила:

– Что это было всё-таки? Между вами и безопасником?

Маргарита Васильевна дёрнула уголками губ, следом уточнила:

– Конкретнее.

– Ваше… – Шурочка замялась. – Общение. Оно какое-то странное, короткое, ощущение, будто я что-то не заметила.

Адвокат улыбнулась уже более тепло от осознания, что помощница заметила – значит, надежда-таки на обретение компетенций была и не всё потеряно.

– Перевести?

– Это ещё и переводится? – удивилась Шурочка.

– Конечно. Видишь ли, – адвокат вздохнула и, подсобрав ноги, повернулась к помощнице, оправляя также ремень безопасности, – мы не можем открыто противостоять друг другу – это делается только на заседаниях и по своим правилам, а вне зала также существуют свои.

– То есть подтекст? – предположила помощница.

– Всё верно. – Маргарита Васильевна скользнула по доверчивому лицу помощницы, припомнила разговор с безопасником и с улыбкой продолжила:

– Исход дела на суде не всегда зависит от того, как и что ты будешь вести. Иногда к этому подтягиваются и множество иных переменных…

– Данные следователя, – предположила восхищённо Шурочка.

– Да, как легальный канал, – подтвердила Маргарита Васильевна, и помощница притихла, будто начальница сейчас раскроет ей тайну «семи морей», – есть ещё много личностных характеристик, которые прямо влияют на ход. Это может быть заинтересованность следователя, коль мы его упомянули, могут быть предпочтения судьи – иногда некоторые слишком недооценивают то, что скрывается за личностью судьи.

Маргарита Васильевна помедлила, решив собрать мысли в кучу – те разбегались от усталости, язык всё-таки натурально заплетался: всё заседание провести на болтологии доказательств против прокурора, убеждения судьи, а теперь и попытка пояснить доходчиво за «заседательные игры» между сторонами защиты и обвинения.

– Не совсем понимаю, – пробормотала Шурочка, – но причём тут культурный пласт судьи?

«О, культурный пласт, точно», – подметила адвокат, утвердив, что так звучало лучше.

– Помнишь дело в Питере? – Она положила голову на спинку.

– Которое Павлецкий вёл?

– Да. То, которое серьёзно репутацию филиала в Питере подпортило. Там судья был коренным питерцем, а наш – московский. Вот и проиграли дело из-за названия бордюров – бордюрами, а не поребриками.

Шурочка усомнилась, нахмурилась, на что Маргарита Васильевна улыбнулась. Думала помощница над данными недолго, потому вскоре тихо просипела:

– Я думала Павлецкий проиграл его из-за недостатка доказательств.

– И это тоже, – дипломатично отозвалась адвокат. – Но решение принимает судья на территории города, который является его любимым. Система всегда субъективна и порой роль играет даже то, как ты называешь те же бордюры. – Маргарита Васильевна хмыкнула – звучало и правда бредово, но подтверждено практикой. – Запомни, никому не нравится, когда трогают его личность и то, что ему дорого – допустим, культурные особенности города, где вырос судья, – она повернулась, посмотрела в окно на мелькающие дома и перевела дыхание, – а пытаться доказать что-то тому, от решения которого зависит исход дела и репутация – это не профессионально. А что до Стрелкова…

Шурочка цепко подняла взгляд на начальницу, что увидела Маргарита Васильевна в отражении затонированного окна.

– Он пытался выяснить, что я делала вчера вечером. Так как вчера вечером назначенный из его команды прокурор закрытого дела проявил этикетный проступок, выразившийся в преждевременном праздновании дела. Алкоголь помешал ему подготовиться и выстроить более убедительную обвинительную линию на слушании, хотя, как мы знаем, – Маргарита Васильевна помедлила, – у прокурора были все доказательства.

– И это сделали вы? – выпалила Шурочка, да тут же стушевалась – поняла, что и где, да с кем ляпнула.

Маргарита Васильевна не спешила поворачивать голову к помощнице, зная прекрасно, что она уже начала съедать себя заживо. Поймав взгляд Артемиса с переднего сиденья, адвокат всё-таки повернула голову и уверенно произнесла:

– Нет.

Шурочка расслабилась.

– Не нужно и кошмарить прокуроров, когда это вполне делает их негласный начальник.

– Потому-то вы и сказали за отдых, – догадалась Шурочка, вспоминая разговор.

– Всё верно.

Шурочка отвернулась к окну и затихла с довольной улыбкой осознания, когда как Маргарита Васильевна вернулась вниманием к мелькавшим снаружи образам города-столицы. Мысли на мгновение коснулись Стрелкова, который, действительно, когда-то создал сильную прокурорскую команду, а потом ушёл в службу безопасности, однако и по сей день сохранял власть и влияние. А значит и кошмарил за всё, что придётся. На этом адвокаты и играли, зная слабые места. Не сказать, что не играли и прокуроры на слабых местах адвокатов. «В конце концов, это всегда игра и лидерство, где победа – процент выигранных дел», – выдохнула Маргарита Васильевна.

Внутренний карман отдался вибрацией. Адвокат бросила взгляд на переднее сиденье и приметила, как Артемис убрал свой телефон, потому, осторожно посмотрев на Шурочку, она достала свой – старый допотопный мессер, бывший более защищённый, чем современные модели сенсорных новинок. Такой у неё тоже был, чтобы соответствовать, но мессер использовался исключительно по определённым наставлениям и делам. Увидев сообщение, Леонова сжала трубку, убрала её в карман и перевела взгляд в окно.

Пожалуй, отдых и сказочные мечты о тапочках придётся как-то совместить с работой.

Адвокатская контора Леоновых закрыла очередной рабочий день и готовилась к небольшим посиделкам с тортиком и пиццей, приуроченными к празднованию завершению крупного дела. Исход его уже позитивно сказался на рейтинге фирмы среди соответствующих в области ещё до вступления приговора в силу. Конечно, было время на обжалование, но чутьё Маргариты Васильевны подсказывало: обвинение не станет подавать апелляцию и решение крепко утвердится.

А сотрудникам – работавшим над делом вместе с ней больше полугода – необходимо расслабиться и порадовать себя, потому с подачи бухгалтерии были заказаны и еда, и вкусности, и … чай. На работе пить нельзя, если не втихую.

Маргарита Васильевна прежде чем дать всем добро на посиделки произнесла торжественную речь, поблагодарила причастных и призвала почтить минутой молчания память своего супруга – Алексея Павловича Леонова, продолжателя дела адвокатской конторы. Это стало традицией, какая повторялась на всех трудных и первое время казавшихся безвыходных делах, подобных сегодняшнему. В заключение Маргарита Васильевна попросила сотрудников не разнести контору и через полчаса, набрав себе несколько кусков пиццы и прихватив банку газировки, удалилась в свой рабочий кабинет.

На столе её встречала папка, о которой ей и сообщил Артемис в машине. Марго покосилась на неё, отставила еду на стол рядом и, пригрозив пальцем, почти по-детски просипела:

– Сначала тапки.

Но когда и тапки были обуты, и пиджак оставлен на вешалке, и тело опущено в мягкое кресло за столом адвокат только включила телевизор, где, как раз, шёл вечерний выпуск новостей. Оставив его как фон, Марго повернулась в кресле к окну и надолго задержала взгляд на открывающемся виде: солнце почти клонилось к закату, поджигая сгустившийся над столицей вечный смог, и из-за этого небеса будто пылали рыжим и оранжевым. «Почти как предзнаменование из славянских легенд», – протянула Марго и, поймав себя на иронии, покосилась на висевшую на лампе рабочего стола цепочку с раскинувшим крылья вороном.

Отвернувшись от заката, Леонова вытянула руки, обхватила ими спинку кресла и отстранённо уставилась на мелькающие картинки новостей. Судя по количеству жёлтых цветов, речь шла о Сирии, и слух мельком всё-таки начал цепляться за речь диктора.

«Спасённые из плена числившиеся больше года пропавшими безвести, а на деле находившиеся в трудовом и насильственном рабстве солдаты нескольких армий успешно прошли реабилитацию и возвращены в союзные войска в рамках партнёрских взаимоотношений и договорённостей между коалициями. Наши сограждане возвращаются на Родину, где многих ждут семьи, родные, близкие…»

Марго прикрыла глаза и устало вдохнула, повторив про себя последнее сообщение.

– Родные и близкие, да уж. – Она выдохнула, крутанулась обратно к столу и положила руки по бокам от злосчастной папки.

Документ не имел ни названия, ни буквенных либо числовых обозначений, зато пух от количества вложенных в него материалов: отчётов, фотографий, схем и другое. Также там очевидно – Марго пока строила догадки – лежала и флешка с видеоматериалами, если их всё же сотрудникам службы безопасности конторы удалось достать.

«Ладно, будь что будет», – Марго решилась и, наконец, открыла папку. Внутри обнаружился весь спектр используемых материалов донесений – фото и отчёты в том числе. Адвокат стала перебирать их и вскользь изучать предоставленную информацию, и чем дальше она заходила, тем сильнее ловила себя на иррациональных приступах подкатывающего страха и ужаса.

Сознание бунтовало, более того просило отдыха, а не очередной сложной мыслительной деятельности, какая постепенно разворачивалась со всё новыми открывающими данными. В голове уже строились цепочки, какие скреплялись с другой информацией – той, что была добыта по этому же делу, и шла параллельно под ведением других специалистов. А когда руки застыли на последних фотоматериалах и заключении медицинской экспертизы, белый шум опустился на голову, сцепился с паникой и страхом и надавил на ужасы.

Марго резко ударила кулаком по столу и сжала его сильнее, насколько хватило сил. Глаза бешено цеплялись за представленное на фотографии, снятое тайком и слегка мутно. И даже такой картинки было достаточно, чтобы узнать характерные черты символа.

Взгляд метнулся на раскаченного из-за стука ворона, опустился обратно. Дыхание Леоновой сбилось из-за паники и страха, меж тем пытливое сознание юриста постепенно освободилось от шума и начало предлагать решения – даже несколько.

– Решения, – ядовито отозвалась Марго, поднимаясь. Она осмотрела мельком разложенную информацию, пытаясь так вывести себя за пределы матрицы анализа и увидеть всю картину, но страх оказался сильнее. А вместе с ним пробуждались и детские воспоминания.