Текст книги "Батор (СИ)"

Автор книги: L.Luft

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

На стеклянных окнах облицовки Балтики постепенно появлялись первые лучи восходящего солнца, какие отражались обратно в небо и создавали ощущение, будто вокзал постепенно охватывало пламя, резонирующее с обычно серым небом Питера.

«Поэтично», – сухо прокомментировал свой интерес к восходу Олег и отвлёкся, когда услышал громкое:

– Марго!

Сергей почти перешёл на бег и тут остановился. Олег нашёл в толпе белую макушку, замер и тихо хохотнул: Марго вскинула руку, оттопырила средний палец, следом продемонстрировала свой мессер (мол «на связи») и скрылась в толпе, встав на свой скейт. Посмеиваясь, Волков подошёл к Разумовскому – друг стоял с лицом вселенской обиды и удивления, издавая короткие нечленораздельные звуки.

– Терпение, Серый, – хмыкнул Олег и слегка хлопнул его по спине, тем самым вырывая из состояния шока.

– Ладно, – выдохнул он, однако, как догадался Волков, обиды от этого не стало меньше.

Оба направились к выходу с вокзала и остановились уже по другую сторону на сходе с главного входа. Шумный город встречал их обычными пробками, кучей людей, которые устремлялись в переходы в метро, и привычным гомоном. А ещё запахами – здесь на улице сохранялся душок сырости и остаток «вокзала».

– Мессер у тебя? – Олег достал свой из внутреннего кармана: небольшой чёрный кнопочный телефон Siemens ME45 помещался в ладонь и за полгода службы зарекомендовал себя как устойчивый и к ударам, и к воде, и к прочим невзгодам аппарат. Волков сверился со временем – почти восемь, нормально для нового дня.

Сергей хлопнул себя и вскоре достал такой же.

– Угум.

– Отлично, тогда в восемь у Владимирской? – знакомой фразой уточнил Олег.

– М-м-м нет, можно раньше, – Волков удивлённо посмотрел на друга. – Я записался в акцию «Еда вместо бомб», там еду будут раздавать для бездомных. Как раз на Владимирской. В четыре.

– Мгм-м, ну на бездомного ты не сильно тянешь. Грязью тогда хоть обмажься, – спокойно проговорил Олег, пряча свой мессер обратно во внутренний, и не смог не улыбнуться, когда лицо напротив насупилось.

– Олег, – выдохнул Разумовский обидчиво.

– Шутка, – парировал он и припомнил газету, читаемую ранее. – Её вроде антифашисты организовали?

– Ага, они.

Олег тяжело вздохнул, поёжился от мороза, кольнувшего щёки сильнее, и спрятал руку в карман, другой – сильнее сжал скейт. В сознании всплыли слова и мельком услышанный разговор Игрока с отцом, потому, осмотрев почти наивное лицо напротив, Волков серьёзно предупредил:

– Осторожней будь. На них скины охоту объявляли, потому держи трубу при себе, если что, звони. И прячься.

– Олег…

– Серый, это серьёзно, – отрезал Волков. – Доброта твоя добротой, но и о безопасности подумай.

– Всё нормально будет.

Олег скривил губы – «нормально, конечно!» Он ещё не забыл, как пришлось спасать Серого, когда до того скины прицепились, мол выглядел он слишком по пид… своеобразному со своим рыжим хвостом. Разумовский теперь хвост прятал в шапке, да сохранял бдительность, но внутренние тёрки среди скинов, чёрно-розовыми нытиками, просто чёрными… ненытиками, а жутиками, антифашистами и националистами и прочей дрянью – каких в Питере словно становилось больше в геометрической прогрессии —это не отменяло. И задеть могло только так по косой.

– Всё нормально будет, – поспешил повторить Сергей, и Олег, удивлённо глянув на него, догадался: больно мрачным Волков стал.

– Хорошо, – он покачал головой, сбавляя с неё спесь хмурости. – Тебя-то как отпустили твои?

– Я сейчас смену открывать буду и работать на переустановке за другого, потому и можно раньше, – тут же выпалил Сергей, и Олег дёрнул уголком губ – всё просчитал, как и обычно.

Осмотрев друга внимательней, Волков покивал головой – в крайнем случае, что могло случиться на станции, где скорее будут на акции также менты дежурить? Слабое утешение, но вряд ли в столь ранний час скины устроят поножовщину в людном месте. С беспокойством на сердце Олег вновь кивнул и проговорил:

– Тогда перехвачу Марго после смены и к тебе.

– Идёт, – Сергей протянул руку. – Удачи и…

Олег вскинул брови, пожимая руку в ответ.

– Да нет, ничего, – стушевался Разумовский, отцепился и, кинув скейт на асфальт, вскоре также скрылся в толпе. Погода в городе на снег нынче богата не была, вот и передвигались Вместе таким ходом.

Бросив последний взгляд в сторону, где скрылся Сергей, Олег выкинул из головы переживания, достал газету и карту города, чуть позже заложил путь на первую точку возможной подработки.

========== Игрок ==========

С семьёй Емельяновых Олега Волкова свёл случай после матча «Зенита» и «Ростова», окончившийся ничьёй весной прошлого года. Тогда он подрабатывал у стадика (или более поэтично – эстадио) «Петровский» раздачей флаеров. Так себе работёнка, но платили хорошо, особенно за раздачу на матчах, где сталкивались неадекватные и шумные ультрас двух команд. Северный криминальный и Южный криминальный как раз характеризовались одними из таких, и даже московские кони им в подмётки не годились.

Это потом Олег понял, что хулиганы, развязывающие драки, к ультрас никак не относятся – это как раз ультрас почти образец добропорядочности, принципов и воспитанности, вот только обычные болельщики и далёкие от футбола этого не знали, чем скинхеды и пользовались.

И попытались воспользоваться тогда, да не на тех напали. Вышло шумно с мусорами, космонавтами и прочими вытекающими, где для Олега значимым стало знакомство с Татьяной – Тишей – и Егором Емельяновыми, а чуть позже и с братом Тиши – Романом, который предпочитал, чтобы его звали просто «Игрок».

Игрок был вторым ребёнком в семье Емельяновых, и оттого страшным становилось такое значение при учёте родственников. Олег ему почти не завидовал.

Отец и Мать – Егор и Жанна – держали спортбар с подвальным стрелковым клубом (отчасти нелегальным). Госпожа Емельянова вела двойную бухгалтерию и содержала почти весь спортбар как управленец, пока её муж следил за порядком, нарабатывал выгодные связи и занимался ма-а-аркетингом (или чуть менее модным словом – рекламой), какая обычно ограничивалась авторитетом Емельянова, сарафанным радио и близостью места к «Петровскому». Связи у господина Емельянова были, во многом обеспеченные в период 90-х, когда он утвердил свой криминальный авторитет в Петроградском районе, зарекомендовал себя ещё раньше как почётный участник ультрас ФК «Зенит», почти получивший это по наследственности от отца, и умело поддерживающий влияние и с «волками власти», и с «крысами района».

Старшая сестра – Тиша Емельянова – с детства была приобщена к делу отца, участвовала в движах как достопочтенная ультрас, а на районе шкеты и информаторы звали её ласково «паханочка», что в дословном – «дочка пахана». За пределами Петргорадского она была «кралей» или «фурией», встречаться с ней никто особо не горел желанием, особенно со сформированными вокруг неё «ведьмами» – особым подразделением девушек фанаток футбола и особыми участницами подразделения ультрас. Тиша их футболу учила и тем рушила стереотип, что не женское это. С чего бы это было не женским, если женская сборная по футболу вот будет квалификацию на ЕВРО 2009 проходить?..

Младшая дочь – Ирина Емельянова – называлась всеми в семье и приближёнными (кому позволено) «бусинкой», только-только заканчивала начальную школу, ходила параллельно на карате и успешно отвозилась Тишей в балетную, да и ещё недавно заявила, что хочет в музыкальную или художественную, только выбрать не могла, что именно. Емельяновы предоставили ей выбор, вот ребёнок и металась, не зная – пиликать на скрипке или мазать холсты.

А Роман… Игрок знал всех на районе отца и за его пределами, мог втереться в доверие к другим из районов, потому что внешне он слишком отличался от семьи Емельяновых, а скорее от стереотипов, утвердившихся в Петербурге о семье. Также Игрок являлся передовым человеком набирающей обороты гик-культуры, на которой уже успел сделать деньги, и иже с ней, существующей правда уже давно, рок-культуры, но в тайне оставался слегка уязвлённый наличию рядом сестёр и внимания родителей к младшей и старшей. «Стандартная ситуация для всех семей», – рассудил Волк, прицеливаясь к висевшей в дальнем конце мишени и припоминая своих двоюродных, троюродных и других кузин и кузенов, братьев и сестёр – много их было…

Выстрел!

Игрок рядом свистнул да осклабился.

Молоко.

– Уверен, что правый – твой преобладающий? – уточнил он, мельком глянув на изрешеченную в молоко мишень.

– Я ж правша. – Олег опустил пистолет, перекинул его с одной руки в другую, прицениваясь к весу и к тяжести.

– Так-с не от этого ж зависит, – фыркнул Ромыч, снова подпёр плечом переборку, которая разделяла место тренировки Олега от других, пока пустовавших – пополнялись они ближе к вечеру или вообще к ночи.

Волк призадумался, вновь перекинул пистолет и пожал плечами, на что Игрок рядом хмыкнул и отпрянул от переборки.

– Вот что, – начал знакомым менторским голосом Ромыч, напоминая своего отца. – Встань в обычную стойку.

– Угу. – Олег вскинул пистолет, ухватился двумя и…

– Плечи расслабь, – тяжёлые руки легли на них, на что Волк слегка поёжился, но плечи расслабил. – Так вот. Теперь, – продолжал Ромыч, – зафиксируй мишень, смотри на целик, мушку и цель. Не сразу, конечно, – оправился он, – лучше на мушке.

Олег не стал говорить «знаю», вспомнив, как это было первое, чему его учил Емельянов-старший, потому просто стал выполнять указания – расслабить плечи, ухватиться крепче, сосредоточиться. Ага, вот цель слегка размыло. Отлично. Зато мушка и целик чёткие.

– Теперь ме-е-едленно приближай руку к лицу, держи оба глаза открытыми и удерживай цель.

– Цель? – удивился Волк.

– Цель, – сухо подтвердил Игрок.

«Ладно», – шмыгнув носом, Олег сосредоточил внимание на мишени, которая неохотно начала принимать чёткость, зато расплылись мушка и целик. Он повременил, сделал несколько коротких вздохов и стал постепенно приближать руки к своему лицу, да очнулся, когда Игрок хлопнул его по плечу.

– Левый.

Олег вскинул брови и сосредоточился на пистолете – и правда, оружие с руками он подвёл к левому глазу. Опустив оружие на стойку, Волк покачал удивлённо головой: никогда бы он не подумал о ведущем левом глазе, а вот Ромыч сиял довольством и снова припал к переборке.

– Мож, ты левша? – хмыкнул он. – Таких обычно переучивали.

– Может, – Волк подхватил пистолет левой и скривился – неудобно.

– Морду не хмурь, – хохотнул Ромыч, приковывая к себе внимание. – Научишься стрелять левой – полезно это. Многие правшу в стычке ожидают, потому оттачивай навык. Обманывать сможешь.

Олег мрачно кивнул – логика понятна – и задумался, разглядывая новое положение пистолета в левой руке. Мышцы с непривычки заныли, на что, подержав тренировочный огнестрел ещё немного, Волк опустил его на стойку.

– Сменить? – раздалось рядом.

– Сам, – коротко отрезал Волк и стал разбираться с заменой магазина. – Так… Что там с Тишей-то?

– А, – оживился Игрок, складывая руки на груди, – недавно Коломским дорогу перешла. Отец вчера выволочку устроил, криков был-о-о-о, – Олег не смотрел на друга, но догадывался – тот улыбался. – Теперь вот думать надо, как решать это всё.

– Чего учудила? – Олег подхватил полный магазин, зажав выход патронов и припомнил то, с какой именно техникой и быстротой меняли их отец и сын Емельяновы.

Мгм.

Вроде понятно.

Ромыч продолжал, изредка поглядывая на Олега из «формальных правил безопасности»:

– Загон скинхедов им сорвала. Говорит, они лично перед её ведьмами отчитываться должны.

– Коломские что?

– Что те им раньше дорогу перешли, а значит расправа им причитается.

«Стандартно всё это», – протянул Олег, припоминая разговоры старших шестёрок, когда ещё на улицах информатором был. Питер мог сколько угодно меняться, вот только законы действия банд и устав каждого района всегда будет непреклонным табу. Волк приценился к пистолету, магазину, следом медленно оттянул защёлку вставленного в основании рукояти.

Пустой выскочил на достаточное расстояние, тогда Олег подцепил его меж мизинцем и безымянным той руки, в которой держал наготове полный, и на место в пистолет вставил новый магазин. Раздался щелчок фиксатора. Получилось… неплохо. Техника вспомнилась. «Потренироваться ещё», – рассудил Волк и, переменив пустой магазин, принялся повторять движение, стараясь довести до автоматизма.

– Отдайте коломским цели или используйте информаторов своих для поиска их целей, – предложил Олег, припоминая схемы решения таких «недоразумений», от которых он, по правде, за годы укрывания в баторе почти позабыл.

– Не выйдет. – Ромыч вскоре потерял интерес к действиям друга и покачал головой. – Скины залегли в том районе, не вытащить.

– Да можно, – настаивал Волк. – Сегодня даже скорее.

– Поясни? – недоумённо отозвался Игрок.

– Новости что ли не читаешь? – Олег не смог удержаться от усмешки и глянул на товарища. Тот прямо-таки нахмурился. – Сегодня в Майке конференция национально-патриотических сил.

– А-а-а это, – Ромыч фыркнул, просветлев, – думаешь, что сунутся? – В голосе сквозило сомнение.

– Эти-то? – В руках снова щёлкнул магазин, Волк вставил пустую обратно в пистолет, достав полную. Получалось уже лучше. – Сунутся. Они не пропускают такое. Так что… Зашли Тишу и её ведьм на территорию, а там пускай связь с коломскими держат. Если уж не найдут нужных, так прихлопнут других, – Олег осёкся, не решившись произносить мелькнувшую в голове фразу, зато её в точности закончил Ромыч, будто обретя способности к чтению мыслей:

– Одним быдлом меньше, одним больше, националисты эти всем карты спутали, – философски на выдохе пробормотал Ромыч.

Олег кивнул.

Проблема скинхедов началась ещё на заре двухтысячных и сначала их воспринимали как обыкновенную шпану – почудят, походят на митинги и успокоятся, как бывало со многими движениями за равенство, братство… экологию и другую шушеру. Но потом кто-то дал им оружие или сами достали – хотя Олег делал ставку, что именно дали – и шпана стала неуправляемой, начала претендовать на традиционный устоявшийся передел районов и слом криминальной иерархии.

Паханы этого не любили, оттого впервые с 90-х собрались в единство по отношению к отморозкам и начали их теснить. Вот только поздно уже было: зараза просочилась во все районы, почуяла свою безнаказанность, теперь приходилось вытравлять её постепенно. Менты даже не справлялись, только синели на фоне всё новых преступлений.

«Скорее кто-то из паханов и укрывает, чтобы вопрос о новом переделе поднять», – Волк оттянул уголок губ, разглядывая пистолет. Мысль вышла дельной, делиться ею он не спешил, решил обдумать позже и вместо неё подумал над тем, что интересно-то получалось: криминальные авторитеты теснили быдло, пока власть подыхала в бумажках. «Разница-то есть», – напомнил себе Олег, откладывая пустой магазин на стойку. Когда как у криминальных авторитетов и банд был свой негласный кодекс и правила, сформированные веками, у скинов всё по-животному: отличаешься от них – убивай. Вот и весь их закон. Никакой чести, морали и долга.

Волк вскинул пистолет, занял устойчивую позу и прицелился, на этот раз левым глазом. Олег задержал дыхание, помедлил и выстрелил.

– Ну вот, – услышал он спустя пару секунд, – другое дело!

Игрок хлопнул его по плечу. Волк пистолет опустил и, сфокусировавшись на мишени, увидел, что на этот раз задел «шестёрку», а не молоко. Улыбка сама наползла на губы, и только в сознании пронеслось следующее: «Никогда б на лево не подумал».

Прокрутив ещё раз ситуацию с Тишей, скинами и коломскими, Олег произнёс:

– И скажи Тише, чтоб Маяковского выучила. Хотя бы известные строки. Лиличку там или Послушайте.

– А это для чего? – Ромыч откровенно выпал от подобного предложения. Олег осклабился, пожал плечами, стараясь так их ослабить, и в попытке не так торжественно-издевательски произнёс:

– У коломских пахан ещё Руденко?

– Он, – кивнул Ромыч, совершенно теряясь.

Олег намеренно помедлил и заговорил на десятой секунде:

– Маяковского он обожает. Своих шестёрок просто заставляет его учить.

– Да ты шутишь, – насупился друг, на что Олег вдохнул поглубже, опустил пистолет и ядовито продекларировал:

– Через час отсюда в чистый переулок вытечет по человеку ваш обрюзгший жир, а я вам открыл столько стихов шкатулок, – Олег посмотрел на Ромыча и, цокнув, закончил:

– Я – бесценных слов мот и транжир.

В сознании строки продолжились, и он затянул их уже под нос будто навязчивую песенку: «Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста где-то недокушанных, недоеденных щей…» Ромыч стоял как вкопанный, пялясь на бурчащего Олега несколько минут точно. За это время Волк стихотворение закончил, снова вскинул пистолет, и, прицелившись, выстрелил – на этот раз хуже, четвёрка, вот только и рука левая ныла с непривычки: давать такую нагрузку на не ведущую руку такая себе затея.

– А ты откуда? – донеслось, наконец, тихое.

– В Банде их был до батора, – спокойно пояснил Олег. – Когда скины совсем неуправляемыми стали, ушёл по доброму слову и договорённости. Тогда-то в кабинете у него и увидел несколько вариантов целых собраний его стихов, понял, почему, да и при любом удобном случае он всегда какую цитату давал. – Губы невольно дрогнули в улыбке. – Потому пускай Тиша выучит. Звучит бредово, но старика задобрите, а там и обиды забудет.

Олег попытался прицелиться снова, однако на выдохе опустил пистолет на стойку – рука совсем плохой стала, да и перед глазами всё плыло от усталости. Волк признал, что нужен отдых, потому, убрав оружие на подставку, и туда же пустой магазин, повернулся спиной к мишеням и посмотрел на Игрока.

– Никогда б не подумал, – сознался Ромыч.

– Питер же, – Волк пожал плечами.

– И то верно, – хмыкнул друг, – вечно забываю, где мы живём. Спасибо, что не Шолохова помнить…

Тут уже удивился Олег, на что Ромыч осклабился.

– Тишка говорила о той сельпо. У них на Юге строки Шолохова один заставляет учить.

– Да-а-а уж, – протянул Олег, не зная, как и реагировать. Культурные криминальные авторитеты – кому рассказать, так комедия с канала «ТНТ» не иначе.

Пару минут помолчали, размышляя каждый о своём. Олег успел припомнить чудаковатого Руденко и его маяковские выкидоны, отчего улыбка так и не сходила с уст, а Ромыч рядом молчал, очевидно отходя от «культурного» шока. Однако вскоре Волк вспомнил ещё кое-что, что его беспокоило, оттого, оглядев пустующее пространство стрельбища, поинтересовался:

– Что с мусорами? Те ещё наведываются?

– Гром? – Олег мрачно кивнул. – Приходил недавно, – теперь покивал Ромыч, опёрся на стойку и поскрёб пальцами какое-то мелкое пятно – от пива или ещё чего покрепче. – Но у матери всё схвачено, так что нормально.

– А?..

– Спрашивал, не выдали. Расслабься. Забудет, времени сколько прошло.

– Спасибо, – Олег тихо выдохнул, не став развивать, что мусора порой обиды годами хранили.

Говорить о ментах – дело скверное, обычно после такого на них натыкаешься, легки на помине, потому продолжать разговор оба не стали. На вдохе Ромыч поднялся, стал прятать в коробку пистолет, туда же положил пустой магазин.

– Тишка не обрадуется, – пробормотал он, хлопнув руками по корпусу чехла.

– Всё лучше, чем воинствовать районами, – тут же парировал Олег.

– И то верно.

Кивнув, Ромыч достал ключи и отправился в скрытый от глаз кабинет. Олег привычно отвернулся, не став пялиться, и посмотрел на лестницу, ведущую на чёрный коридор спортбара. Славно всё-таки выходило – пускай и Ромыч был старше его на два года, оба как-то почти сразу нашли общий язык, и всегда поговорить было о чём. Олег не стал лукавить: такое внимание от старшего, совершеннолетнего, ему определённо льстило, надеялся он только, что не сильно проблем добавил ему и его семье не только с тем событием, но и сегодняшней просьбой.

Откуда-то сверху донёсся топот, дверь вниз открылась и следом за ним послышалось бойкое и звонкое:

– Нашла-а-а! Они внизу, Тишка!

По ступеням сбежало чудо с двумя хвостиками и криком «Ро-о-омка!» и спустя пару секунд её тут же перехватил вернувшийся вовремя Ромыч. Он только успел спрятать связку ключей, как Иришка кинулась к нему.

– Ох, и тебе привет, – улыбнулся добро Ромыч, на что Иришка так и повисла на его шее, обнимая.

– Мы с Тишкой заскочили, – отпрянув, проговорила младшая Емельянова. – И, привет, Олег. – Она махнула ему ручкой.

– Привет-привет, – улыбнулся он, также помахав ей рукой.

Ромыч качнул головой, и все поспешили подняться, меж тем Емельяновы разговорились:

– Как в школе?

– Да как-как, обычно, – бойко просипела Иришка. – Только Светковой пришлось в нос дать.

– Эт зачем это?

– Как Тишка учила: повезло ей, что ещё рюкзаком не додала.

– Кому? Тишке или Светковой? – растерялся Ромыч.

– Светковой, – хохотнула Иришка. – Это же я ей нос разбила.

Олег улыбнулся – странно было бы ожидать другого в такой семье. Уже наверху он закрыл дверь, отключил рубильник, и Ромыч благодарно кивнул – тяжело пришлось бы это делать ему с сестрой на руках, которая продолжала рассказывать что-то там про одноклассниц и побоища. Олег только улыбался на это, не встревая. Какие бы ни были отношения у Емельяновых, Игрок сестёр любил, и они его любили, да и все друг за друга стояли, а внутренние разногласия – типичное семейное, какое решали также сообща.

В основном помещении бара уже было полюдней. Присутствовали рабочие в перерыв, но нашлись и те, кто в обеденное время уже распивали спиртное и комментировали шедший повтор матча на телевизоре. Порой слишком громко. Трое подошли к бару, где сидела сама Тишка.

Олег украдкой скользнул по ней взглядом. Стандартная чёрная кожанка пестрела сине-белыми нашивками, где самая большая – эмблема ФК «Зенит» – лепилась на всю спину. Другие более мелкие нашивки уже с обозначением причастности к деятельности ультрас тянулись по плечам, и на левом к ним Олег тут же приметил новую с изображением поднятого кулака в сине-белых цветах. Надпись «ведьмы» подсказала, что нашивка относилась к созданному Тишкой подразделению.

Тёмные волосы Емельяновой слегка поникли, скорее, от долгого ношения на голове мотоциклетного шлема, подтверждение догадке Олег нашёл в защите на руках и ногах, да и по характерному следу на лице от маски, а когда Тишка заметила их, он увидел и отставленный на барную стойку шлем. Также выкрашенный в сине-белых тонах.

– Вытащила медведя из берлоги, умница, – поприветствовала их Тишка своеобразно с улыбкой.

– И тебе привет. – Ромыч усадил Иришку на барную стойку, где Тишка поправила ей бантики на тонких хвостах.

– С другом опять шифруетесь, – протянула она, подаваясь назад. – Привет, Волк. – Тишка протянула ему руку, которую Волк с кивком пожал, стараясь вложить силу, но всё равно выходило, что паханочка была сильней. Пока что.

Руки оба не отпустили. Олег приметил, что как он изучал Тишку до этого, так теперь и она скользнула по нему взглядом. Такие глаза Волк хорошо знал – такими привыкшие решать и вести дела на улицах приценивались к следующей жертве.

– Хороший кулончик, – пробормотала она, отцепляясь.

Олег покосился на выпавший наружу кулон отца и не стал его прятать – поздно.

– Хороший шлем, – проявляя любезность, проговорил он.

Тишка осклабилась.

– Как вырастешь больше, покатаю.

– Тиш… – пробормотал Ромыч, на что и Олег, и Тишка хмыкнули, только Иришка беззаботно мотыляла ногами, поглядывая на родственничков.

Емельянова сориентировалась быстро, косонув на брата.

– Красавчиком вырастет, если морду на улице не испортят. Надо же себе жёнихов искать.

– Сейчас тебя посадят за этого жёниха, – едко парировал Ромыч.

– Да? – Тишка оттянула уголки губ и, закинув в себя остатки взятого кофе из маленькой кружечки, пожала плечами. – Ну, подожду. – Она внимательно глянула на Олега.

Волк её взгляд выдержал, вот только ощутил, как щёки всё же зарделись слегка. Оба буравили ещё немного друг друга взглядом, затем Тишка вдруг резко дёрнула головой, отклонилась и выкрикнула:

– Фёдырч! Тащи что поесть! Умираю с голоду!

Ромыч забухтел себе под нос что-то про приличия, и Олег улыбнулся. Некоторые в спортбаре обернулись на них, но большинству оказалось абсолютно безразлично, что творилось у барной стойки.

– Мы чего заскочили, – проговорила она уже не так резко. – Сейчас пообедаем и я Иришку в балетку повезу. Родители здесь?

– Да, – Ромыч кивнул. – Почти. Маман на втором этаже, отец должен приехать скоро, и разговор есть. Олег придумал, как проблему решить.

Тишка скривилась:

– Не такая уж проблема.

– У отца другое мнение, – брякнул Ромыч тише, но, конечно, он был услышан.

Олег ощутил себя неловко, будто меж двух огней, отчего повёл плечами. Впрочем продолжать братско-сестринский спор Емельяновы не стали. Тишка повернулась к ним больше, оправила полы расстёгнутой кожанки, где Олег приметил на задней стороне мелькнувшие жёлто-синие цвета. Мысленно он улыбнулся, припоминая рассказ Ромыча, как после весенней стычки паханочки ультрас – Зенита и Ростова – за помощь друг другу нашивками обменялись. Напоказ не выставить – свои не поймут, так теперь Тишка хранила это как дорогую вещь или как воспоминание.

– Тогда можем обсудить здесь всё, – проговорила она, начав барабанить по столешнице пальцами. Олег, словив на себе внимательный взгляд, осмотрелся в поисках часов и покачал головой – уже половина третьего, у Марго смена в четыре заканчивается, и до Владимирского-Невского больше часу даже на скейте

– Не могу. Мне своих забирать, – проговорил Волк.

– А-а-а, понимаю, семья – это святое.

Олег дёрнул уголком губ – Вместе и правда можно было так назвать. Тишка спрыгнула со стула, оправила руками волосы, отчего те встали торчком и бросила:

– Пойду с маман поздороваюсь, а ты про обед спроси.

– Ещё чего, – возмутился Ромыч.

– Спроси-спроси, и себе закажи с Иришкой. Я плачу, – бросила уже с лестницы Тишка.

– Ну эт уже принимается, – ляпнул Емельянов, – хотя семейный же бюджет, – и осмотрел Волкова с младшей. – Присмотришь? Есть время?

– Да без проблем.

Игрок направился на кухню, и оба остались друг с другом. Олег поглядел на Иришку, до сих пор сидящую на барной стойке. Занятие себе она быстро нашла – подтянув оставленный на стуле портфель, достала из него альбом и уже малевала там что-то яркими карандашиками. Олег невольно заинтересовался, вспомнив Сергея и то, какой подарок они ему дарили на тринадцатилетие… Вроде да, тринадцать тогда исполнилось. Марго предложила раздербанить альбом и сшить их по несколько блоков в размер тетрадной страничке – так Серый мог рисовать без страха портить тетради, быть замеченным, да и рисунки на чистых листах выходили красивее. Так и поступили, и насколько знал Олег, так теперь Сергей уже дальше сам делал, а по завершении сшивал свои работы в один блок.

Вот только в отличие от того, что рисовала Иришка, у друга многие рисунки будто увязали в темноте, красном и оранжевом. Это беспокоило Олега, как и кошмары его, но пока Волков не знал, что и придумать, и Серый постоянно отмалчивался, никак не идя на диалог.

– Мне кажется, что кулон у тебя красивый, – донеслось уверенное и тихое. Олег, выныривая из воспоминаний, с удивлением посмотрел на Иришку. – И на Тишку не обижайся. Она со всеми так. Флиртует. – Детское лицо насупилось. – Вроде матушка так говорила.

Олег хмыкнул и подошёл ближе, мысленно отметив, как старшие звали Емельянову – «маман», а младшая – «матушкой». Вроде мелочь, но ударило по слуху. Он склонил голову так, чтобы рассмотреть то, что она усиленно рисовала. Как оказалось, на рисунке был изображён мужчина, от чьей шеи тянулся сине-белый шарф, а вокруг него также поднимались разные знамёна.

– Отец? – предположил добродушно Олег.

– Ага. – Иришка улыбнулась. – Думаю, ему понравится. Ещё и Тишку рядом нарисую. Будут вместе.

– Хорошая идея, – заверил её Волков, продолжая наблюдать, как резкими штришками ребёнок закрашивала огромный по величине сине-белый флаг, где в центре как можно усерднее выводилось «Зенит».

В какой-то момент ребёнок замерла, тогда Олег вскинул голову и столкнулся с внимательным по-детски взглядом. Иришка улыбнулась, ухватилась двумя руками за синий карандаш и проговорила:

– Это потому тебя Волком зовут, что ты кулон его носишь?

Олег вновь не сдержал улыбки, мельком глянул на кулон, где поверх клыка, действительно, значилась морда хищного зверя. Стараясь сохранить серьёзность, он обратился вниманием к Иришке и важно проговорил:

– Да.

– За бочок кусаешь? – весело спросила Емельянова.

– Только самых непослушных, – сохранять серьёзность сильно не получилось, потому оба улыбнулись друг другу.

И вскоре с бока раздались шорохи. Вернулся Ромыч. Хлопая в ладони, он предельно довольный подошёл к ним, а там подхватил сестру на руки снова и спустил вниз.

– Я выберу место? – спросила Иришка, складывая в портфель альбом и карандаши.

– Конечно, – кивнул ей Ромыч.

Уговаривать ребёнка долго не пришлось – она устремилась к любимому у окна, где на стол положила портфель, обозначая, что «занято», а после смоталась и перетащила шлем сестры, явно обозначая «не связываться» или «не беспокоить».

– По поводу твоих, – Олег отвлёкся, когда Ромыч заговорил, – ты уверен, что у них не хуры-муры?

– У моих-то? – Волков усомнился, покачал головой и вспомнил Марго с Сергеем. Да тёрки у них вечно происходили, почти с самого начала, только раньше они о словах спорили, а сейчас о более сложных вещах. С таким стремлением лишь войны объявлять.

– Ну а что? Милые бранятся только тешатся.

– Не-е-ет, – нахмурился Олег. – Не то это, другое.

А сам призадумался – а может и это как раз? Ведь он никогда сам не смотрел под таким углом, может, Игрок и прав был? «Да ну глупости», – Олег вдохнул и медленно выдохнул, становясь мрачным, чем навлёк на себя очередной смешок.

– Тогда другое плохо это.

– Что ты имеешь в виду?

– Она же девчонка среди вас, – как очевидное ляпнул Ромыч.

– А это причём тут? – не понял Олег.

– Ну как… Вот у неё есть подружки? Или даже среди тех, с кем она живёт, общается?

Олег притих, осмотрел спортбар, задержал долгий взгляд на Иришке, корпящей над альбомом и параллельно вспомнил Марго – подругу он никогда не видел в компании таких же девчонок, более того последний инцидент, приведший к неудобному разговору и откровениям, и вовсе утвердил Олега в том, что именно «подружек» у их Марго не было. «Дела-а-а», – растянул про себя Волков, клацнув зубами, а Емельянов воспринял молчание как очевидное «нет».

– Тогда беда. Мои-то хоть и разные постоянно вместе. Как запрутся, так сидят в комнате, что-то своё перетирают, пока мать не разгонит по комнатам. А иногда сама с ними до ночи сидит, обсуждают, шушукаются. Нужно это, понимаешь?