Текст книги "Перелом (СИ)"
Автор книги: Лисkey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)
Зимний Дух вздрагивает, устало прикрывает глаза, и оседает на пол, прислоняясь к холодному стеклу спиной и пряча лицо в поджатых к груди коленях. Он ненавидит слабость, он не любит её показывать. Он никогда не думал, что Хранители, его друзья, так могут с ним поступить. Он не ожидал, что Северянин так низко и подло закроет дверь у него за спиной и хладнокровно уйдет. В комнате становится холоднее, по стеклу ползут морозные узоры, сковывая стекло. И возможно оно уже потрескалось бы из-за такой низкой температуры, но чары не дают ему рассыпаться.
«Я никогда не думал, что вы так поступите… Я готов был простить вам всё… Возможно не сразу, но я ведь отходчивый. А вы… Вы меня вышвырнули, отрезали от себя и пренебрегли. Отобрали свободу… отрезали от внешнего мира. Как опасного звереныша. Словно в клетке!» – мысли бродили в голове, сталкиваясь, вспыхивая то ледяной яростью, то обдавая огненной волной страха и боли. Сердце вновь закололо, словно вновь он человек. Джек раздраженно смахнул застывшие на щеках капли слез и шмыгнул носом. Правая рука безвольно упала на ледяной пол, остро стукнув когтями. Фрост перевел взгляд на свою руку, осмотрел боевую трансформацию теньки, усмехнулся и подумал, что даже через нее, из-за чертовых заклинаний и чар, Кромешник не может его почувствовать, и наверное ждет его дома.
– Дома… – Ледяной злобно фыркнул, мотнул головой и посмотрел на дверь.
Его ждут, его хотят сейчас видеть только в одном месте на земле. Ему всегда говорил правду только один Дух, и только он один принял, предложил свою дружбу. Один он защищает, ценит, никуда не хочет отпускать и искренне обнимает, ровно, как и искренне отвешивает подзатыльники и учит на тренировках. Зимний Дух зажмурился, ярость вновь азотным дымом поднималась из глубин, норовя перерасти в ненависть к тем, кто так жестоко с ним поступил.
– Для моего же блага, – язвительно прошипел Фрост. Прошелся когтями по полу, скрипнул зубами и поднялся с пола. Одна мысль и посох уже в руках.
Целенаправленный, редкий удар в стену – ноль реакции, только большой белый круг, выделяющийся на фоне остальных морозных узоров. Еще один запал, только теперь в дверь. Вновь ноль: дверь выдерживает, только покрываясь острыми иглами льда. Джек рычит, злится, отходит на середину комнаты, и развернувшись, швыряет мощный залп льда и снега в окно. Ничего не происходит, только матово-белая пелена застилает стекло практически полностью.
Фрост смотрит на это и думает, что проведет здесь время до утра, но возможно раньше его заберет Питч, потому, что он не будет дожидаться дома и решит что, что-то случилось. Но Джек не уверен в том, что эту комнату смогут найти даже тени. Отчего-то интуиция подкидывает ему четкую мысль, что комната будет спрятана и внешне. Так, чтоб наверняка до поры – до времени его никто не нашел и не выпустил. И, вообще, неизвестно, что с ним могут в действительности сделать завтра.
Злость медленно погашается под натиском совершенно другого чувства. Джек не может дать ему названия точно. Еще не ненависть, не острое желание вырваться и не холодная ярость. Нечто общее и в то же время ничего из выше продуманного. Фрост может четко осознать только одно – ему стало абсолютно плевать, как после с ним будут общаться Хранители, и как будут объяснять. Больше он им не поверит. Больше он им не принадлежит.
Его мир меняется за пару секунд, переворачивается, и вновь устаканивается. В его новой Вселенной только одно существо к которому он хочет, за пределами вселенной – другие существа, Духи, люди, Хранители и Луноликий. Джеку надоело. Ровно всё, и этот поступок стал последней каплей – острой, ядовито-жгучей.
Фрост молча приказывает теньки успокоиться и просто создать теплый браслет. Та слушается и ощущение увесистых и сильных когтей пропадает; бархатная лента эластично оборачивается вокруг запястья и замирает. Джек на автомате опускает рукав толстовки. Отпускает холодное дерево, уже ему не нужное, но еще необходимое для отвода глаз. Замороженный белый посох падает на пол с глухим характерным стуком. А Зимний Дух молча и без злости подходит к окну. Он смотрит недолго, и после, не колеблясь, прикладывает одну руку к стеклу: чувство отрешенности и больше не причастности к этому месту помогают сосредоточиться. На ладони и по пальцам пробегают искры голубого свечения, а затем кисть полностью вспыхивает магией льда, и Джек, подняв голову, сосредотачиваться, чтобы увидеть не обычное морозное стекло перед собой, а те самые чары, которыми оплетено кажется всё в этой каморке.
Когда серебристо-голубое свечение охватывает весь силуэт Морозного Духа, Джек неизвестным еще для себя способом переключает зрение и, помимо белого узора, видит на стекле тоненькую паутинку из золото-красных нитей. Она расползается на всё окно, перетекает на стены, на пол. Фрост даже оборачивается, через плечо смотря на дверь, – та оплетена паутинкой чар, они искрятся и сияют, как крупицы золота на солнце.
Вновь взгляд серебристых глаз, в которых вспыхивают лазурно-ледяные искры, смотрит на стекло. Только теперь он приказывает своей магии действовать не на стекло, а на сами чары. Юный Хранитель холодно и расчетливо направляет свою магию, и та разрастаясь, ползет на сами чары, изменяется и становится почти такой же энергетической, почти неощутимой на пальцах, зато опасной для золотой паутинки.
Когда серебристые нити, перемешанные с льдистым отсветом, впиваются в золото, то что-то неведомое начинает рушиться, и стены противно скрипят. Джек не обращает внимание, лишь с интересом склоняет голову в бок и с намеренной яростью посылает заряд своей силы по всей паутине чар.
Магия льда разрушительна, магия льда смертельна, и Джек не без удовольствия наблюдает, как съедается золото, превращаясь сначала в отблеск серебристого, а после вымораживаясь до серо-черного, как замороженная трава. Чары уничтожаются на всем окне и кусочках стены, равносильно расползаясь черными отмершими нитями по потолку. А Фрост трясет головой, вновь переключает зрение и теперь от его холода трескается само стекло, быстро и беспрепятственно.
Холодный звон, и острые осколки осыпаются к босым ступням хладнокровного Духа Мороза. Джек протягивает руку в сторону, и через секунду ощущает в руке знакомый посох. Он приподнимается над землей и вылетает из своего заточения, не оставив за собой и долю своей магии и силы. Лишь физический лед, разбитое окно и разрушенные – мертвые чары.
Он улетает стремительно. Поднимаясь на высоту облаков. Не желает выше, не желает видеть звезды и лунный свет. Ветер, по приказу, стремительно несет его в Северную Америку. Там, выбрав нужную скалу или уступ, он найдет тень и переместиться домой. Уже будучи над Атлантикой, Джек может прерывисто выдохнуть, и состояние самозащиты снимается, а новая паника и боль от произошедшего возвращается, впрочем, как и праведная злость.
В темно-фиолетовых облаках вспыхивает яркая молния, почти ослепляя, но Джек мотает головой и продолжает быстро лететь. Вскоре он попадает в нешуточный шторм, однако, спуститься и лететь над разбушевавшимся океаном желания нет, впрочем, как и подняться на безмолвную высоту звезд, где холодно освещают лунные лучи.
Шел уже двенадцатый час ночи, когда Джек полностью мокрый из-за ливня, который по закону подлости вместе с воздушным потоком преследовал его, смог опуститься на холодный и скользкий от дождя камень и вступив во тьму одного из ущелий, оказаться дома. То ли тьма в этот раз не признала растерянно-злого и напуганного Хранителя Зимы, то ли Джек не до конца сконцентрировался на своем переходе. Его буквально вышвырнуло в родное тепло смежной залы, и только благодаря посоху, который послужил опорой, он удержался на ногах. По правую сторону раздался треск от горящих поленьев в камине. И Джек тяжело дыша, перевел взгляд из-под накинутого капюшона на огонь. Легче не стало.
– Джек? – знакомый, слегка шипящий голос выводит из мыслей, и Фрост резко поворачивает голову, встречаясь взглядом с золотыми глазами.
Король Кошмаров стоит совсем недалеко от него, практически посередине залы, и пристально его разглядывает. В горящем взгляде нет ни единой искры злости или раздражения, только пристальное наблюдение, интерес и беспокойство.
– Ты где был? – резко и почти холодно спрашивает Кромешник, но за напускной злостью скрывается нешуточное беспокойство и тревога. Он делает шаг к Джеку, но тот резко дергается, словно не ожидал и вновь опускает голову, прячась за своим капюшоном.
Фрост передергивает плечами, но толстовка всё равно неприятно липнет мокрым куском ткани к телу, ровно, как и с волос стекает вода. Он кажется истратил слишком много сил, и сейчас его холод не может заморозить ткань, так же, как и сделать инистыми белые волосы, с которых падают крупные капли воды.
– Я… – голос сипит, и Джек морщится, сглатывает и пытается еще раз сказать, – Я был… там…
– Где? – почти что рык, потому что не понимает, что происходит с мальчишкой. Он весь мокрый, не замечает как дрожит, непривычно хрупкий, зажатый и не показывает лицо. Питч не хочет терять время, впрочем, уже и не хочет быть в стороне. Неизвестно, что могло произойти с этим мелким недоразумением. Потому в следующую секунду Король Кошмаров стоит уже напротив Джека, почти вплотную и осторожно встряхивая его за плечи.
– Я попросил ответить. Где ты был?!
– У Северянина… – сипит Фрост совсем тихо. Ледяной Дух вздрагивает, ощущая через мокрую и холодную ткань тепло от горячих рук Короля. Он тихо всхлипывает и поднимает голову, задирая чуть вверх, и смотря в горящие золотым глаза, – Я был у него, говорили о битве, после делали ловушки, почти допоздна… Он всё уговаривал остаться, но я не хотел. Знал… Знал, что ты будешь ждать дома. А он меня попросил достать кристаллы...
– Какие кристаллы? – вопросительно строго, но не жестко. Кромешник не понимает, почему беловолосый настолько потерян и почему у него такой голос. Есть только одна догадка, но Король Кошмаров единственный раз в жизни надеется, что ошибается.
А Джек смотрит с легким непониманием ему в глаза, словно потерял мысль и теперь пытается сформулировать заново, хлопает своими большими серебристыми глазищами и по новой начинает дрожать. Из-за промокшего насквозь капюшона, волосы по-прежнему остаются мокрыми, и с них на лицо не перестают падать капли, делая юного Духа и вовсе расстроенным и грустным. Так не пойдет. Так не устраивает Короля. Он лишь слегка выгибает бровь, словно молча переспрашивая Фроста, и незамысловатым движением скидывает капюшон, проводя рукой по мокрым, но таким же шелковым волосам паренька.
– Обыкновенные кристаллы. Он попросил меня помочь их вытащить в залу, с верхних этажей. – невесело усмехается Джек, но сразу же серьезничает и невиданная ранее холодность проявляется на лице, и Зимний Дух безэмоционально делится, внимательно всматриваясь в желтый взгляд напротив:
– Он меня запер, Питч. Просто взял и запер в верхней комнате. Сказал для моего же блага… Это чтоб не улетел. А на комнате чары стояли… – Джек мрачно улыбнулся и покачал головой, вновь пряча взгляд и склоняя голову, – Я их ненавижу. Так сильно ненавижу. Не хотел же ведь. Хотел наладить, а всё что мне дали – это недоверие, и хотя бы попытка исправить отношения, а чертова комната четыре на четыре, и полог сетей останавливающих чар. Заперли. Как зверька какого-то!
Фрост хочет рассмеяться, подумать, что всё оказалось так паршиво и несправедливо, но сил на слезы и на смех уже нет, пусть даже этот смех истерики и горькой обиды.
– Кто запер? Северянин? Посмотри на меня! – Питч не церемонясь берет парнишку за подбородок и приподнимает голову, вынуждая посмотреть в глаза, – Они ничего тебе не сделали? Только заперли? Заклинания? Камни?
– Ничего. Только комната. И он ушел. Понимаешь? – Джек вскидывается, вырывается из хватки серых пальцев и мотает головой, – Он просто ушел, даже не выслушав! Да почему? Что я сделал, чтоб мне не доверять? Питч, ну что?!
«Стал сильнее, самостоятельней, стал вольным и они не уверены, что ты теперь сможешь быть у них на крючке, мой Снежный Дух», – поясняет про себя Кромешник. А на факте только вновь притягивает молоденького Духа к себе, кладя руки на плечи и морщась от мокрой ткани толстовки. А Джек больше не сопротивляется. Он досадливо, горько рычит и сам прижимается вплотную, согреваясь в горячих объятьях Короля и пряча лицо у него на груди.
– Чертовы Хранители! За что же?.. – тихий, но злой шепот.
– Ты больше к ним не полетишь. Ни разу, Снежный, – слова сказанные с такой уверенностью и сталью в голосе, что Джек даже кивает, подтверждая и соглашаясь, и жмется ближе. Он сильно промок и слишком много истратил своей первоначальной магии, потому лед никак не замораживает воду и собственный холод, вкупе с влажной тканью, становится неприятным и отвлекающим.
– Как ты сбежал?
– Сила. Моя... Надоело. Я пробовал обычными запалами – не получалось. Потом теньку выстроил в броневую перчатку с когтями, тоже не особо помогло. А после просто постарался увидеть сами чары, и как-то зрение переключилось. Увидел сетку на всей комнате, и начал её уже льдом выжигать. Знаешь, я даже не думал, что могу работать с такими тонкими полями. Но вот благодаря чертовому случаю и старанию Хранителей… – Фрост вздрагивает, вспоминая хлопок двери и голос Северянина. Жмется ближе, но всё равно вздрагивает.
А в голове Кромешника только новое, возродившееся желание – уничтожить всех этих Хранителей. Одним разом и подчистую. Останавливают вновь две вещи. Первое, не хочется опять нарушать Баланс; второго Безликого он не потянет. И второе, не хочется оставлять Джека. Теперь не хочется этого делать даже на незначительное время. И Бездна, забери этих старых идиотов, он даже не почувствовал страх своего Снежного недоразумения. Что может означать о наилучшем сплетении чар. И неизвестно, если бы не сила Фроста и его врожденное чувство упертости, смог ли бы мальчишка вообще вырваться.
Объятья становятся на миг крепче, и пока что в тишине Питч отстраняет мальчика от себя. Заглядывает в глаза, прекрасно считывая состояние Морозного Духа, и просто молча подцепляет край мокрой толстовки и тянет вверх. Джек почти машинально приподнимает руки, давая снять с себя мешающуюся ткань. Синий кусок тряпки кидается куда-то на пол: она настолько промокла, что слышен мокрый шлепок об пол. Король на секунду усмехается, но после равносильно молча притягивает мальчишку к себе, запуская правую пятерню во влажные волосы и заставляя его прижаться крепче. Джек и не сопротивляется. Только не сейчас. Уже не хочется ничего кроме этого. Он сам прерывисто выдыхает, старается унять боль и обнимает своего Короля за спину, потираясь холодным носом о теплую ткань извечного длинного одеяния Кромешника.
– Не хочу думать, не хочу помнить это. Не хочу, Питч… Так не хочу… – отчаянно шепчет молодой Дух Холода, совсем не сопротивляясь горячей руке у себя на пояснице, специально выгибаясь под прикосновение.
Питч не отвечает ему. Нет. Только не устно. Он наклоняется и дотрагивается до гладкой, но еще слегка влажной кожи на шее этого холодного Хранителя, и медленно ведет губами вверх, едва целуя. Ледяной слегка вздрагивает и отстраняется, наклоняет голову, чтоб его Ужасу Ночи было удобнее, и несмело прикрывает глаза, не желая больше думать о мире наверху.
Невысказанное вслух – «я тебя никуда не отпущу» ярко ощущается по сильной хватке на талии, по тихому приглушенному рычанию, когда Черный Дух едвали замерев, равносильно медленно касается губ Снежного Духа. Слышится тихий благодарный стон беловолосого парнишки, и он с удовольствием отвечает, наскучавшись, испугавшись сильнее всех прошлых разов, не ожидавший такого стресса и такого жестокого предательства. Буквально у себя за спиной, в прямом и переносном смысле.
Он жмется к своему Королю, всхлипывает и вовсе не против, когда цепкие длинные пальцы скользят по животу, спускаясь еще ниже, подцепляют шнуровку на бриджах и с толикой сладкой медлительности расстегивают.
У Джека такие же мягкие и вкусные губы, как сегодняшним утром. Однако, его настроение и полный печали, не ожидавший такого подвоха, взгляд не светится искорками серебра и задора. И это неимоверно бесит Древнего Ужаса. И это только потому что кто-то посмел довести это Снежное чудо до такого состояния.
«Чудо, от слова – чудовище», – как бы одергивает себя подсознательно Кромешник. И в то же время признается, что никогда, даже когда сам Джек неимоверно выбешивал, не хотелось его назвать чудовищем.
– Иди сюда, – Питч ухмыляется, отступает вместе с Джеком назад. Целует теперь жарче, горячей, просовывая язык в прохладный ротик молоденького Духа, оглаживая и поддразнивая того. Мальчишке однозначно нужно сейчас отвлечься. Ему нужно нечто другое, нежели разглагольствования и ненужные мысли. Ему нужно что-то настоящее. Захватывающее. Жаркое. Так, чтоб забывался в собственных вскриках и стонах. Чтоб мог произносить лишь свое сумасводящее – «Ещё» и такое крышесносное – «Сильнее»...
Кромешник отстраняется всего на секунды, плотоядно облизывается, не скрывая от Джека своего пожирающего взгляда, и распускает свое одеяние на дымку, вместе с этим сдергивая одним движением развязанные бриджи мальчишки. Зимний Дух задыхается, на секунду замирая и стараясь выровнять вновь сбивающееся с ритма сердце. Вновь кожа к коже, и он… протяжно стонет, откидывая голову назад, и позволяя нахальным рукам пройтись по голому телу и многообещающе сжать ягодицы.
Питч не сомневается, что этой ночью Снежный мальчишка забудет всё, что его тяготит и терзает. Это один из лучших способов вытащить парня из его боли и черных рассуждений. Он отстраняется, осматривает расслабленного часто дышащего Фроста, облизывает его мягкие теплые губы и медленно утягивает на себя, подходя к тому самому «алтарю». Рука нетерпеливо тянется вниз – Джека хочется потрогать, поласкать всего и везде. Хищник довольно хмыкает, а мальчишка нетерпеливо всхлипывает, когда рука опускается на возбужденную плоть паренька, слегка сжимая. Нетерпеливый рык, и Кромешник резко исчезает, чтобы появиться за спиной Снежного в эту же секунду и подтолкнуть к плоскому слегка измененному камню. Горячие губы проходятся по манящей шее, а Джек слегка вздрагивает, но всё же замирает. Кромешник только усмехается, вновь перемещая руки ниже пояса юного Хранителя.
– Этого ведь не было, – кратко срывается с порозовевших губ Зимнего Духа, и он снова жарко стонет из-за неприличных ласк своего Ужаса.
Он расфокусировано смотрит на «алтарь» который сейчас похож… на большое, действительно королевское, ложе. А все из-за того, что теперь камень покрывают шкуры. Настоящие – звериные, разной расцветки и формы. Самые нижние похожи на волчьи: они серые и черные, поверх них выстелены несколько полосатых – тигриных, и еще, самые верхние, раскинутые по всей поверхности – пятнистые. Всё это смотрится немного дико, но и притом настолько правильно в этой зале, слегка грубо, первобытно, но и с тем соблазняюще.
Джек уже представляет, как будет ему на этих шкурах, и, главное, что с ним будут делать на них. Он протяжно сладко стонет от ощутимого укуса за левую лопатку и от своей собственной фантазии. Мальчишка довольно прогибается в спине, прижимаясь к горячей груди своего Короля. Он уже хочет попробовать на этих шкурах.
– Ты… Это за вчерашнее, да? – кое-как выговаривает Фрост и облизывает губы. Кроме желания забыться, отдаться и позволить всё, нет практически ничего. Всепоглощающе быть рядом со своим Черным Духом, чувствовать его – его касания, его силу, его ласку… Он не хочет думать о мире, он почти забыл о той горечи, что неприятно оседает глубоко в душе. Сейчас он с тем, кого так хочет, кого подпускает, и кому хочет довериться до скончания их времени.
– За вчерашнее, и чтобы было удобнее в последующих… – усмехается Король, легко подталкивая своего Снежного к этой пошлой импровизации на нормальную кровать. – Ну же, Джек, давай опробуем.
Ледяной Дух нетерпеливо стонет, и когда изворачивается, чтобы встретиться с насыщенным золотым взглядом, его сразу же глубоко и страстно целуют, начиная выполнять обещание данное утром.
– Как? Как так произошло? Чтоб вас задери, что вообще здесь случилось? – не на шутку разозленный Кролик стоит посреди разрушенной комнаты и нервно дергает ушами.
Рядом парящий на небольшом золотом облаке Песочник только качает головой, а Северянин мрачнея с каждой минутой, внимательно, в специальных очках, осматривает комнату. Создать здесь эти чары было делом нелегким. И ведь они учитывали, что эту комнату можно будет использовать не для Джека, а к примеру для Кромешника. Или может даже для Безликого, если подвернулась бы случайность. По крайней мере эти чары были рассчитаны сдержать древних или очень мощных Духов. Но, чтоб Джек Фрост, и разрушил… Разрушил всё тонкое, ужасно сильное сплетение чар, и сбежал… Такого никто из Хранителей не ожидал, ровно, как и не понимал, почему у трехсотлетнего мальчишки столько силы. Северянин качает головой, снимает очки, которые показывали сплетение чар, и досадливо смотрит на остальных Хранителей.
– Что? – как всегда не выдерживает Банни.
– Разрушены. Полностью разрушены. Он их каким-то путем… выжег.
– Выжег? Да ладно, Николас! Как этот юный Дух может выжечь сеть заклинаний и чар, такого уровня сложности?!
– А я почем знаю?! – взрывается Санта, он смотрит на разрушенное окно и тяжело вздыхает. – Не нужно было его запирать. У него в голове черт знает что, а ты все же настоял! Твоя, твоя идея была, Банни!
– Моя? Действительно? – сощурив пристальный взгляд, Кролик подходит ближе, воинственно прижимая уши, – Я всего-то намекнул! А ты – ты пошел с ним туда, и ты его запер, черт тебя возьми! И как теперь по твоему объяснять ему это? Он нам поверит?! Ты помнишь, что он второй по силе… Он нужен в борьбе с Безликой сволочью!
Между двумя Хранителями проходит волна золотого песка, и не сильно раскидывает их в разные стороны. Песочник переводит укоризненный взгляд то на одного, то на другого. Все немного успокаиваются.
– Прости, Сэнди. Мы погорячились. Просто, я не знаю, что сейчас мне делать... – Северянин машет рукой, словно пуская всё на самотек и, развернувшись, выходит из порушенной и обледенелой комнаты.
Он тягостно вздыхает, идет вниз и снова выходит на балкон. На часах четыре утра, а сна ни в одном глазу. И надо было ему так оплошать. Завтра… точнее уже сегодня Пасха. Всё должно быть хорошо. Но неприятное чувство колет изнутри. Николас отмахивается и вновь начинает думать, как можно образумить и найти доверительный контакт с Духом Холода.
Джек упертый, и слишком одинокий парнишка. Он может и не поверить. Особенно, учитывая его перемены настроения в последнее время. Что с ним не так, не может понять даже Луноликий, и где пропадает целыми днями и ночами Фрост, тоже остается загадкой. Конечно же, Хранитель Рождества проверял последнюю информацию. Джек действительно улетает на Тибет или Гималаи, но вот что делает помимо отдыха, пожилой Хранитель не знал.
Он качает головой, смотрит на диск уходящей Луны. Думает, анализирует, и всё желает поскорее закончить этот балаган с Безликим. Послезавтра… А точнее, если не считать нескольких часов, то уже завтра у них должна быть битва. Серьезная, последняя и желательно с победой на их стороне. Хранитель желает услышать поддержку и дальнейшие наставления Луноликого, но тот сегодня молчит, лишь одаривая мир своим серебряным светом. Значит, последние руководства будут в следующую ночь. На это очень сильно надеется Николас, и думает, что нужно поговорить с Туф, и чтоб она убедила Джека не принимать резких решений и вообще вернуться.
Санта кивает самому себе и, вроде как успокоившись, заходит обратно в залу. Сегодня по плану еще сборка оружия, кристаллов, а завтра помощь Кролику, который судя по всему уже ушел. Что не говори, а на некоторые континенты яйца должны попасть раньше утренней зари.
В темной зале, все той же проходной, где отчаянно старается подсветить красным огнем дотлевшие поленья в камине, практически ничего не видно, лишь отсвет падает из других комнат, где горят на всю кристаллы и создают дорожки света в почти черную смежную. Недостаток света никому не мешает, в приглушенном сумраке отчетливо слышны развязные всхлипы, короткие стоны и тихие, на грани слышимости, слова. Горячее дыхание и новые вскрики отдаются приглушенным эхом от черных стен, и звучат откровенно распутно.
– Пожалуйста… Хватит… Боги! Не так… не так же медленно… – протяжно-умоляюще звучит голос беловолосого парня, и он вновь хрипло стонет, прося о чем-то, шепча неслышно, почти не замечая своих невнятных слов и просьб.
Громкий вскрик полный удовольствия: изящная фигура молоденького Духа выгибается, двигаясь на бедрах Короля Кошмаров. Джек запрокидывает голову назад, и вновь поддавшись под резкое движение, пошло несдержанно стонет, вцепляясь мертвой хваткой в плечи Черного Духа. Это последнее, что он может сделать перед огненно-ослепительной вспышкой наслаждения. Вокруг на секунды всё меркнет. Только слышится почти неразличимый из-за рычания стон старшего Духа и его крепче и резче дергают ближе.
Жаркий поцелуй в губы, серые руки скользят по влажной спине, мягко поглаживая в награду, и стирая испарину с мраморной кожи. Джек довольно выдыхает в тонкие губы, и ему вновь становится слишком параллельно на всё остальное. Чувствуя, как волны от безумно яркого оргазма окатывают, проходясь по всему телу, Снежный Дух безуспешно пытается выровнять дыхание, но не получается, и он роняет голову на плечо своего Короля, загнанно дыша. Фрост сладко постанывает, его шею вновь терзают острые зубы его персонального Ужаса, но он не против. Лишь полностью расслабляется, доверительно прижимаясь к Кромешнику.
– Ты… – Джек облизывает пересохшие губы и сглатывает, чтобы голос не звучал так хрипло и слабо, – Ты озабоченный… извращенец.
Питч только тихо хмыкает, и рукой проводит по левому бедру паренька, небольно царапнув нежную кожу.
– Кто бы говорил, ненасытный Снежный мальчишка, – парирует в ответ Король, прижимаясь губами к только что оставленному укусу и зализывает его, чувствуя, как дрожит Джек, и как ему каждый раз нравится ощущать это на своей коже.
– Питч… – слабо выговаривает Фрост.
– Ммм?
– Отпусти меня…
Кромешник усмехается, резко меняет их положение и вот уже парнишка лежит под ним, немного растерявшийся, но не потерявший своей привлекательности и соблазна.
– Я тебя практически не вижу… – жалуется Фрост, – Включи свет… или камин. – не отступает от своего настроения Ледяной, и сняв ноги с талии Черного Духа мягко отодвигается, подавляя тихий всхлип.
Кромешник только вновь усмехается и приходится отстраниться полностью, покидая такое желанное и вкусное тело. Джек расслабленный, покорный, весь такой – в сладкой неге, что хочется взять его еще пару раз. Но новый, черт его, день уже начался. Король Кошмаров подавив тяжелый вздох, разворачивается к камину и щелкает пальцами: новые поленья уже вытащены из человеческого древесного склада и теперь услужливо разгораются, благодаря простейшей магии огня.
– Уже ведь утро? – сонным голосом спрашивает Джек, и ничего не остается, как вновь повернуться к этому Снежному и безумно привлекающему мальчишке.
– Да, – Питч склоняет голову и вновь осматривает Джека. Но тот больше не стесняется своей наготы, он, кажись, больше ничего не стесняется. И это старшего Духа очень сильно радует... и заводит.
Он облизывается, смотря на стройное и очень гибкое тело Фроста, конечно ловит предупреждающий взгляд серых глаз и только качает головой. С улыбкой наклоняется, целует в покусанные и припухшие губы Снежного, и материализовывает в руке черное влажное полотенце.
– Сегодня Пасха… – глядя в золотой взгляд над собой, практически обреченно выдыхает Зимний Дух.
– Знаю, – хмыкает Кромешник, целует Джека вновь и проходится влажно-теплой тканью по телу Фроста, стирая ненужные следы с идеальной кожи. Хотелось бы по-другому, хотелось бы языком, как ночью, но тогда они вновь углубятся в подробное изучение друг друга, как минимум на часов эдак пять… А столько времени у них банально нет, ведь этот несносный Дух, через десять минут, может вскочить с кровати и улететь. Всё-таки Пасха, и все меры безопасности надо предусмотреть. Несмотря на то, что произошло вчера.
– И что думаешь? – Джек слегка улыбается, поворачивает голову направо, давая доступ к шее, на которой теперь живого места нет, и чтобы всё это замаскировать, придется создать не один слой морозной магии.
– Ты всё же хочешь полететь? Я правильно понял? – Питч коротко кусает за подбородок, и уже за ненадобностью развеивает недавно созданное полотенце. Он опирается руками по обеим сторонам от Фроста, нависает сверху, удерживая свой вес и пристально смотрит в серебряный взгляд.
– Хочу. Хоть и Безликий замурован… Но, Питч, ты ведь можешь понять? – с надеждой заглядывая в родной золотой взгляд и осторожно подавшись, целует в щеку своего Ужаса Ночи Джек.
– Понять не могу. Даже не проси. Но ты можешь полететь. Только Джек… – Питч не знает, как подобрать слова, не скажет же он Фросту прямым текстом, – какими ублюдками могут быть Хранители, и что он безумно за него боится.
«Да, до такого безумия, что черная тварь сорвалась с пяти цепей, из десяти, которые удерживали его в подземельях на протяжении всего этого времени», – едко выдает подсознание. А Кромешник отмахивается, смотрит на это чудо…вище, кратко улыбается и, склонившись, осторожно целует своего мальчишку.
– Я заберу тебя ровно через четыре часа после того, как ты вылетишь из дому. Мне плевать, где ты будешь, Снежный, и мне плевать на последствия, если даже все Хранители во главе с Луноликим будут рядом с тобой.
– Хорошо, я полностью согласен, Мой Король. – Фрост улыбается, тянет на себя Кромешника и долго, очень долго, целует, наслаждаясь каждым движением, каждым вздохом и касанием, искренне отвечает и обнимает крепко.
Но после, всё же отстраняется. Смотрит внимательно, а после перекатывается по очень удобной и мягкой «кровати», и стекает с их нового ложа, подходя нагишом к столу и задавая программу кофе-машинке на создание горячего шоколада, и только убедившись, что техника начала работать, идет выискивать свои вещи, брошенные вчера на черном полу. И он совершенно не замечает пристального, буквально пожирающего его взгляда горящих золотом глаз.
Джек Фрост вылетает из дома через пятнадцать минут, после своего ленивого поднятия. Что не говори, поутру хочется выспаться, вдвойне хочется выспаться, когда ты не спал всю ночь, и втройне хочется выспаться, когда ты не спал всю ночь, занимаясь жарким сексом с Королем Кошмаров. Джек фыркает, слегка смущается, хотя не понимает, почему стыд приходит после всего… что уже было между ними.
