Текст книги "Незнакомцы (СИ)"

Автор книги: kraska-91

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

А во дворе уже давно стоит лязг металла о металл, долетающий до девушек сквозь открытые окна. Звук скулящий, режущий, словно тянущий заунывную песнь. Забивающийся в уши неприятным ощущением. Мужчины тренируются. Играют вольным вихрем смерти, с каким-то ребяческим предвкушением в глазах. Сталь в их руках скрещивается со звоном, отливает холодным блеском в последних лучах уходящего дня. И листья золотые падают на землю с легким дуновением шепчущего ветра, попадают под ступни, хрустят под ними зовом пришедшей осени.

– Ты можешь просто сдаться мне, – едва повышает голос Акура, салютуя широкой улыбкой на лице. Лис лишь тихо смеется на такое высказывание, почти скрывая свою усмешку в складках рта. И снова звон стали, скрещенные мечи, с вибрацией проникающей до самой кости.

– Нобару, просто будь уверенней, – говорит Рэй последние слова, вкладывая в руку своей подруги широкий веер – последнюю деталь ее наряда, когда сопровождает девушку до крыльца. Она поправляет ей юбку платья и быстрым движением раздвигает седзе, едва подталкивая вперед, будто добавляя уверенности. Свежий воздух сразу ударяет Нобару в лицо, яркие лучи садящегося за небосклон солнца слепят большие глаза, и по слуху режет звук стали. Девушка делает еще один вдох. Волнуется. Жмурит глаза. И руки её для верности сразу обнимают деревянную колонну перед собой, одну из тех, что держит на себе крушу энгава.

– Томоэ! – зовет она Лиса, и энтузиазм в голосе даже слишком напускной, натянутый и нервный. Раздается еще один лязг удара и в ее миниатюрную фигуру разом вклиниваются сразу два взгляда.

Один цепкий, колючий.

Акура нервно сглатывает замирая. Нобару красивая. Даже слишком красивая. Волосы у нее на голове собраны в замысловатую прическу и полностью открывают тонкую шею. Пара прядей выбиваются, спадают вниз, обрамляют лицо, ласкают румяные щеки, придавая девушке лишь очарования, даже шарма. Ткань призывно очерчивает мягкие полушария груди, струится по телу. И мужчина понимает, что просто не может отвести от нее глаз. Воспоминая ее кожи под его пальцами навязчиво всплывают в голове, рисуя картины перед глазами. Тепло женского тела и хрупкость фигуры, её запах. И чувство дикое, шальное, почти пьянящее внутри. Совершенно точно ненормальное. То, насколько она была мягкой, нежной. Такой естественной. Когда эта дура кинулась к нему на шею, обняла руками, прижалась к его груди. И то, как это дико взбесило тогда, что эти ощущения понравились, остались навязчивыми картинами в его голове.

Второй же взгляд теплый, почти ласкающий, сейчас едва растерянный.

– Что ты…

Лис так и не договаривает, не издавая больше и звука. Смотри на девушку во все глаза и лишь зрачки его так быстро сужаются. Ну вот. Она так и знала, что это платье было чересчур и даже слишком. Нобару заливается краской. Вспыхивая за секунду. И фаланги её пальцев, сразу белеют от сковавшего их напряжения, вцепляясь, почти вгрызаясь в дерево.

Не надо было слушать Рей! Не надо! Дура. Идиотка. Тупица. И как теперь ей быть?

– Ну как, не плохо правда? – с придыханием выпаливает Набару, стараясь изобразить на лице натянутую улыбку. Делает неуверенный шаг, одной рукой собирая длинную юбку платья. Ступает слегка покачивая бедрами, ровно, как и учила смуглянка, чтоб показать край плиссировки из прозрачного шелка, что украшает край одетого под низ второго кимоно.

– Не плохо? – хрипло вторит Лис, и глаза его кажется загораются столь неожиданным лукавством. Что Нобару и не знает, как стоит реагировать. Мужчина обходит неспешно девушку за спину. Изучает глазами её столь неприкрытый наряд. Чуть наклоняется к ней. – Ты хоть понимаешь как выглядишь? – Вот вроде строго так, но такое чувство, что насмешничает. Нобару сразу оборачивается к нему, хлопает густо накрашенными ресницами, хмурит брови и тут же прячет взгляд, стискивает пальцами сложенный веер в ладони. В зеленых глазах мелькает едва заметна вина случившегося.

– Но ведь ничего же не видно. – И вот уже почти оправдание, лепет маленькой девочки, с щеками алеющими ярче заходящего солнца. – Здесь кругом кружева, – приговаривает дальше Нобару и делает самые честные глаза, робко взирая на своего мужчину. – Я лишь хотела удивить тебя.

– Ты удивила.

И сердце в ее груди начинает стучать с удвоенной силой быстрее, когда Нобару ощущает всей кожей, как взгляд его приобретает все более видимый интерес. Когда глаза Лиса сами задерживаются на ее взволнованно вздымающейся часто груди и выше, туда, поднимаются к шее, алым губам, блестящим глазам. И низ живота сводит таким сладким ощущением, дыхание перехватывает на секунду, когда пальцы его касаются её румяной щеки, убирают за ухо спадающую на лицо прядку светлых волос. Может Рей не так уж и ошиблась, принеся ей именно этот наряд?

– Да ты едва ли не просвечиваешь насквозь!

Вдруг слышится несдержанный громкий голос из-за спины. И кажется, магия момента потеряна навсегда. Нобару заметно вздрагивает сразу напрягаясь. Канзаши на ее голове звенит переливом тихого шороха, как только она склоняет голову, пальцы стискивают ткань платья рукавов и веер в ладони. Акура-оу. Мужчина жалящий её больнее всего прочего на свете. И Нобару в сотый раз за эту неделю взывает к своему благоразумию. Не реагировать, не реагировать, не реагировать. Не знать. Не замечать. Не оборачиваться на него. Он не достоин никакой реакции. Ведь этот демон только и ждет того, чтобы ее спровоцировать, задеть, сказать что-то колкое и язвительное ей на зло, как делал уже не раз. Она не забыла.

– Акура прав, Нобару, смени платье. Я не хочу чтобы другие мужчины смотрели на тебя, – как-то очень легко подхватывает слова Брата Лис и Нобару голову к нему вновь поднимает с едва приоткрытым ртом. Эмоции борются в ее грудной клетке, бьются и противятся и девушка с досадой морщит нос. Ведь еще секунду назад все могло бы было сложиться по другому. Да как она сможет так покорно теперь согласится, позволив огненному демону упиваться своей победой вновь над ней. Унизив и оскорбив в глазах любимого мужчины. И кажется, даже совершенно не важно становится, что он более чем прав в этой ситуации. Кимоно ведь действительно излишне откровенно сидит.

– Нет – звучит ее неуместный ответ и Томоэ вскидывает бровь, – Просвечиваю не я, это лишь подкладка из белого шелка. – она вдруг слабо улыбается, и кажется от Лиса не спрячется едва уловимая хитрость в ее зеленом взгляде и напряжение в зрачке. Что она снова за игры затеяла? – К тому же, у меня есть это и Рей объяснила мне, для чего он мне может быть нужен, – и жестом, который она разучивала минут пятнадцать перед зеркалом, в женской руке раскрывается веер из кружев в тон платью и, обмахиваясь им, Нобару вполне кокетливо прикрывает бюст. Заставляя Томоэ с ухмылкой смотреть на это представление, чуть покачивая головой в задумчивом жесте.

– Проказница, – шелестят его губы, едва размыкаясь, едва произнося это вслух. И девочка оживляется еще больше, начиная чувствовать себя увереннее. Вновь ощущая ласку в Лисьем голосе и глазах.

А Акура мочит, горло ледяной водой большими глотками отворачиваясь. Не уж то Брат его действительно так просто купится на это? Безумец. Да будь его воля, эта женщина и шага не ступила от него в подобном виде. Мужчина стирает остатки влаги со рта рукавом, хмурится и все же вновь косит свои глаза на девушку. Следит за тем, как она кладет свои руки на плечи Лису, как тот прижимает ее к себе теснее. Практически впечатывая в свою грудь это гибкое и красивое тело. Как скользит по ее телу своими ладонями. Вот его рука ниже положенного, еще немного, и он пощупает ее задницу, твою мать. Дешевка. Вот кто она такая. У него это едва ли не вырывается вслух.

– Я старалась для тебя, – Нобару слушает чужое биение сердца, что чувствует через ладонь. Равномерное, но едва взволнованное. Ощущает, как стук его время от времени подрагивает, сбивается.

– Это нечестная игра. – С улыбкой отвечает тихим голосом мужчина. И девушка улыбается в ответ. Да она знает. И не может проиграть. И к тому же она ведь женщина. Женщинам от природы положено чуть-чуть лукавить и хитрить. Возможно пора учиться этим пользоваться.

– А на плечи я накину светлое хаори, – раздается шепот рядом с его ухом, когда она тянется к нему на носочках цепляясь пальцами за ворот кимоно, вынуждая склониться к ней ближе. Чертовка все понимает. Ластится как лиса, улыбается задорно, и в глазах её пляшут бесенята. Когда Нобару ощущает, как Лис сдается под ее напором, ласками и просьбами. – Пожалуйста, позволь остаться в этом платье, – прямо в его губы. И поцелуй мягкий, терпкий, такой нежный и дразняще короткий. Мужчина крепко прижимает девушку к себе, а она продолжает улыбаться, ныряет пальцами за ворот его кимоно.

– Тебе понадобится веер побольше. – И едва его слова достигают женских ушей, как девушка ловко выворачивается из объятий, практически подскакивая на мести от радости и счастья, что уговорила. Ведь для нее это маленькая победа. Такая детская, простая, но нужная и сладкая. Её победа.

У Нобару глаза горят, щеки пылают румянцем, сердце стучит в груди. Когда она победоносно оборачивается на Акуру через плечо. Делает легкий взмах веером, посылая себе в лицо вечернюю прохладу. Счастливая, довольная собой. И чуть затихает, видя как тот смотрит на нее, и в глазах его золотых столько всего. То ли обида, то ли пренебрежение вперемешку с укором, а может и есть что-то еще. Нобару это даже удивляет, ведь сказать откровенно ждала она совсем другого. Но думает о сим факте девушка не долго. Размышления ёе прерывает Лис.

– Но запомни, Нобару, – рука его ложится на оголенное женское плечо явным жестом собственника, заставляя девушку переключить свое внимание. – Если я найду рядом с тобой хоть одного мужчину, или если твой взгляд задержится на ком то кроме меня, считай этот счастливчик – покойник. – продолжает тихим голосом Томоэ на ухо. – А что касается лично тебя…

– И что же ты сделаешь со мной? – вклинивается Нобару в его речь. У нее улыбка на лице снова начинает тянуть уголки рта, а по кромке глаз пляшут смешинки.

– Что-нибудь да придумаю, – Ирония перекатывается на его языке, а взгляд такой пристальный, внимательный, цепкий. – Из того, тебе точно вряд ли понравится.

После, поздним вечером, Нобару, еще обязательно расскажет Рей, как все чудесно прошло и даже чуть ли не до одури. Расскажет о том, как заразилась атмосферой праздника, когда кружила как ненормальная, взмахивая своими длинными юбками, как смеялась почти до самой ночи. Как качала головой и дивилась диву, взирая на представление своего детства уже взрослыми глазами, и как неузнаваемо все было. Так цивильно, так чинно, так правильно и все равно волшебно.

========== Тварь довольная жизнью ==========

Светло-желтый луч солнца, проникающий через окно, ласкает нос девушки, перемещается на шею, кидает каплю света на грудь и тут же перескакивает на стену, вырисовывая там лишь ему одному ведомые узоры. Нобару улыбается. Открыто, лучисто, искренне. Линии счастья прорезают кожу ее лица. Девушка кажется такой полной жизни, удушающего счастья, вольного чувства свободы. Она цветет и дышит миром, радостью, брызжет палитрой ярчайших эмоций на лице. И кажется, что вся комната вместе с ней наполнена светом и теплом.

Расстеленные на полу под согнутыми ногами татами мягкие. Одеяло котацу, скрывающие часть её тела греющее, на самом же столике стоят три чашки чая, лежит небольшое блюдо в котором покоится несколько сахарных леденцов округлой формы, с тонкой бамбуковой палочкой на одном конце.

Нобару чуть наклоняется вперед, тянет руку. Ее ловкие пальцы цепляются за почти прозрачный золотистый шарик и конфета быстро отправляется в рот. Девушка крутит пальцем тонкую палочку, перекатывая сладость на языке, чуть прикусывает зубами. И сразу слышится слабый хруст. Нобару немного морщится, но почти сразу улыбка вновь возвращается на ее лицо.

Она сидит по левую руку от Лиса. Кладет свою голову на его плечо, скрытое тканью одежды, обхватывает ладонями предплечье, поджимает ноги под себя ближе. Сидит так пару минут уткнувшись подбородком в плечевую косточку любимого мужчины, а потом подскакивает и мокро целует в щеку. Немного смеется. Томоэ сразу поворачивает к ней голову отвлекаясь на эти шалости, смотрит пару секунд, затем быстро ответно целует девушку в светлую макушку и вновь возвращается к тихому разговору.

– Тебе не стоило лезть туда одному.

Акура-оу лишь как-то молча рассеяно кивает не вставляя и слова, он сидит в доме Брата уже несколько часов. В своих руках он вертит полупустую чашку остывшего чая. Золотистая жидкость перекатывается по блестящим стенкам ровно и плавно, чаинки едва вздрагивают где-то там на дне. Жизнь у этих двоих красивая. Даже картинная. Акуру едва ли не тошнит глядя на все это. Для них не существует фальши, они не видят искусственности ее просто нет в их мире. Акуре же она попадается на глаза постоянно. Будто все вокруг него сделано из мишуры продажности и обмана с заведомой выгодой. Мен на мен, дар за дар. И неужели он все-таки завидует? Да было бы чему… мужчина хмыкает, усмехается сам себе. Но кажется неотвратимо, неумолимо чувствует, как будто внутри что-то все больше ломается, идет под неверным углом.

– Да, я понял тебя.

– Хоть иногда, но будь благоразумнее.

Нобару сидит, облокотившись о грудь Лиса, почти не слушая их разговор, знает лишь, что Акура говорит о каком-то случае произошедшим с ним не так давно. Томоэ же в свою очередь пальцами неосознанно перебирает ее длинные волосы опустив руку на женское плечо, время от времени накручивает на пальцы, даже дергает пряди. За что и получает скорый тычок локтем под ребра. И в отместку на шее девушки ту же остается его слабый укус. Раздается тихий писк, и вот тогда наконец Акура поднимает золотые глаза быстро вскидывая голову.

От его взгляда задерживающегося на девушке, у нее едва пересыхает во рту. Становится неуютно. Очень. Нобару сразу губы поджимает и улыбка спадает с женского лица. По какой-то неведомой, неясной и мутной для Нобару причине Акура-оу с ней совсем перестал разговаривать, даже не задирает как прежде, просто обходит стороной. И все бы хорошо, но только стал он еще более раздраженным, чем она знала его прежде, даже злым. Все больше молчит когда приходит. Сядет, расставит колени, обопрется о них руками и сверлит взглядом стену напротив. Или же наоборот развалится на крыльце подперев голову руками и смотрит пристально на небо. Да и появляться демон здесь стал значительно реже.

– Нобару, принеси нам еще чаю, – голос у Лиса бархатный, ласковый. И девушка оторвавшись от своих раздумий в его объятиях, тут же едва смущается, щеки ее слабо начинают алеть когда она встречается с ним глазами запрокинув голову. И чтобы скрыть эту краску на лице от глаз огненного демона напротив, Нобару ребячески заезжает локтем по ребрам Томоэ, тут же подскакивая на ноги, подхватывает одной рукой чайник.

– Сейчас-то за что? – Возмущается мужчина ей вслед. Наигранно обиженным голосом.

– Просто так.

Если бы не ее личный опыт общения с ним, то девушка всенепременно бы поинтересовалась у Акуры, что с ним случилось. Подойдя тихонько в тишине, да потрепав за плечо. Вот только кто знает, чем это может закончится для нее в этот раз, когда тот стал еще более дерганным и нервным. А она не забыла, ничего не забыла, да и времени не так уж много прошло. Поэтому Нобару просто перестает трогать его, коли он на всех рычит. Кроме Томоэ. И наверное, это все же хорошо. Ведь тогда он и не в таком уж одиночестве раз у него есть Брат, решает Нобару. Да и в добавок у нее и своих проблем все-таки хватает. Последние дни ее все чаще мучает кашель, спирает дыхание в горле внезапными приступами намного чаще чем было раньше. Но девушка не слишком много об этом думает, списывая все на промозглость погоды и возможность легкой простуды, что для нее не в новинку будет. Да и Рей нашла ей подходящие травы от такого недуга, поит которыми уже каждый день, уверяя всеми словами в том, что скоро все закончится.

Почти всегда Нобару теперь носит ярко желтое кимоно, медово-золотистой патокой струящееся по ее телу – тот самый подарок Лиса. Взмахивает своими длинными юбками из чистого шелка вверх, скачет по дому точно как горная коза. Крутится, вертится на месте, порой гремя посудой, пачкаясь в муке, брызгая водой. Никогда не собирает длинные локоны в строгую прическу, и все также любит бегать босиком. Тело ее уже окончательно окрепло, не осталось и страха боли внутри, ран на теле. Даже тех трех царапин на девичьем лице уже и не разглядеть так просто. На коже остались лишь едва видимые неровности, которых Лис с удовольствием иногда касается губами. И тогда Нобару смеется чуть выгибая шею. Чувствуя, как он прижимает ее к своей груди, касается так ласково и осторожно ее щек подушечками пальцев, подбородка, губ целуя. Ведь такие мягкие девочки как она только и предназначены для нежности и любви. Мужчина снова поймает губами кость оголенного его рукой женского плеча, да и подхватит Нобару унося с собой. Она – сама жизнь. Его жизнь. Истая и прекрасная как горный ключ. И он рад любить это существо, наполненное женственностью и хрупкостью.

Девочка-мечта. Золотая девочка.

И вот оказалось, его девочка-мечта начала все чаще красить себя косметикой, мазать губы краской, пудрить щеки, чернить глаза. Лис считает это отвратительной привычкой, так не идущей ее светлому, чистому образу, ее длинным локонам и большим выразительным глазам, всей той силе духа, что теснится в ее хрупком теле. Он говорит об этом ей как-то однажды, но девушка неизменно вновь и вновь опять каждое утро рисует себе чужое лицо. Нобару виновато улыбается после. И Томоэ прощает едва качнув головой. Что такое эта краска? В сущности, пустяки. Ничего. И совсем не замечает, не видит, как она прячет рваные движения своих пальцев, хаотичность и поспешность действий и слов, как напрягается телом, как сжимает пальцы в кулаки порой. Словно на миг слетает маска, словно с ней что-то случилось. Но ведь его девочка не носит масок. Она не станет притворяться, врать.

Засыпая, Нобару всегда ерзает в постели и неизменно закручивается в одеяло, кутается в него как в кокон. Лису кажется это сущим чудачеством, но девушка деланно дует губы и не отдает одеяло, практически прячется в него с головой. Мужчина лишь зовет ее глупышкой и целует в лоб покрепче обнимая. Почти как по-отечески, если бы не ее тонкие ладони на его горячей груди, и не манящая сладость женского тела.

Акура заходит к Брату как-то раз ближе к вечеру выжидая время очередного визита к Юко. Держится боком, смотрит на всех косо, все так же почти не разговаривает. Мужчина приваливается небрежно спиной к стволу могучего дерева находящегося на дальнем углу двора, стараясь остаться как можно менее приметным глазу. Присаживается на сухие листья расставив широко колени в вальяжно-ленивой позе. С твердым намерением лишь бесцельно поплевать в небо эти часа три, а потом смотаться отсюда к чертям собачьим чтобы не видеть всю эту хрень, что здесь творится. В руке у него за узкое горлышко зажат белый кувшин токкури, саке плещется в пузатой посудине и мужчина пьет из горла. Жидкость сразу обжигает гортань, растекается внутри отравляющим теплом, заставляя чуть заметно покалывать кончики пальцев в легкой неге удовольствия. И Акура кривится в гадкой улыбке, блаженно закрывая глаза чуть запрокинув голову. Надо все же признать, что алкоголь у Лиса всегда был более чем отменный, пожалуй даже получше, чем любое вино.

Кажется, все же до слуха мужчины периодически долетают чужие голоса и он лишь крепче смыкает веки стараясь отвлечься. Пьет глоток за глотком.

– Рей! – Недовольно фыркает Нобару, ловя шарик бумаги, который подруга отправляет ей точно в плечо. – Уймись. Ты как маленькая. – Голос строгий, а сама улыбается.

– Ты скучная, – фыркает смуглянка полушутя-полусерьезно. И вновь повторяет свои проказы.

Скучная. Конечно скучная, с этим мужчина даже более чем охотно сейчас согласится. Дурой родилась, такой же дурой и помрет.

– Хватит! – звенит снова голос девчонки, и демон поворачивает голову отрывая золотые глаза от зарева закатного солнца, старается сфокусировать свой хмельной взгляд на знакомом развороте плеч и тонких руках. Нобару сидит возле Рей, улыбается подруге своей дурацкой улыбкой. Акура видит ее открытые выше локтя руки с поднятыми рукавами, замечает, что на одном запястье у нее зачем-то повязан тонкий плетеный браслет, которого он точно знает, что не было раньше. Видит, как колышутся ее светлые волосы от каждого дуновения ветра, лежащие на плечах. Нобару смеется, что-то еще говорит, но уже тише. И Акура сплевывает на землю под своими ногами комок слюны, прочищая рот. Вот же тварь, довольная жизнью, когда он сам насквозь прогнил, когда весь мир вокруг прогнил утопая в дерьме. Мужчина косится на кувшин токкури в своей руке. Почти пуст. Все же жаль, что до встречи с Юко придется выжидать еще не меньше часа времени, дела у нее видите ли какието. Опять своих клиентов обхаживает. Да он мог бы хоть прямо сейчас как следует отодрать ее, затащив в свою спальню. Что бы слышать все ее несдерживаемые крики и стоны, позволяя себе утопать и вязнуть в жаре женского тела. Кажется, в черных брюках становится тесно. Твою же мать. Алкоголь пробудил в нем похоть. Все, пора валить от сюда куда подальше.

Последний глоток, и в пузатой сосуде не остается ничего, даже на донышке. Мужчина вновь поднимает хмельной взгляд к девчонке сводя брови. Сидит пожирая Нобару глазами, следя за каждым ее движением, как та разминает шею. Наблюдая, как медовая ткань платья обнимает её тело вольно, льнет по груди, животу и бедрам, свободно струится к ногам. Акура цокает языком в оценивающем жесте, трет подбород пальцами. Бойкая она больно, задиристая, и язычок у нее проворный. Острый, даже слишком. Но красивая, с этим не поспоришь. Пожалуй, он бы с большой охотой проверил ее навыки, забравшись меж сладких стройных ножек раздвинув их шире. Проследив за тем, как исказятся гримасой наслаждения ее черты, когда он будет внутри. Как она приоткроет рот, прогнувшись в пояснице под ним часто дыша.

Он же ее хочет. Хочет уже давно.

И это открытие поражает в самую грудь, бьет под дых заставляя распахнуть глаза шире. Акура косится на пустую посудину лежащую рядом с ним на земле. Зачем хотеть эту дуру?

Нет, друг, ты пьян. Ты просто пьян.

Хотя… это так манит. Нобару ведь по сути должна была быть его, не Томоэ. Его выбор первым пал на эту девчонку, а Лис урвал буквально из-под носа, развлекаясь теперь с этой девкой сам. И, пожалуй, было бы все же неплохо расквитаться с ней за то, что посмела ему указывать, рискнув едва ли не накинуть поводок на шею. Никто и никогда не имел на это права. А она тем более. Человеческая девка, точно бельмо на глазу. Мужчина шально ухмыляется. Трахнуть ее, выбив дурь из башки, сбить всю спесь заставив преклониться. Слишком мягок он был с ней все это время.

Акура поднимается на ноги, теряя всякую осторожность своих действий и намерений. Тело съедают зуд, раздражение, похоть, злоба. Голова полна тумана, а сердце пропиталось алкоголем. Трахнет ее. Уже решено. Засадит так глубоко, что искры посыпятся из ее больших зеленых глаз. Мужчина возвращает взгляд обратно к Нобару. Но девчонка пропала. Демон хмурится опираясь когтистой рукой о ствол позади поворачивает голову оглядываясь, и все-таки замечает хвост желтого платья, скрывшийся за углом дома.

Мужчина криво ухмыляется.

Что ж, девочка сама себя загнала в ловушку.

У Ауры-оу быстрые шаги, широкие. Сейчас девка получит свое, и рука у него не дрогнет. О! Это он уже представляет, как она кинется ему в ноги умолять ничего с ней не делать, не трогать. Снова проливая свои соленые слезы. А ему будет плевать. Просто плевать, и в этот раз он эту девчонку точно возьмет. Потому что всегда получает свое, и она не чертово исключение. Заберет с собой, так что пикнуть даже не успеет.

========== Доигралась ==========

Акура сжимает темные губы в одну тонкую линию. В горле что-то скребет, на языке поганый привкус алкоголя и сплюнуть бы его прочистив глотку, или запить чем. Вот только не до этого. Ведь в брюках такой жуткий стояк, а тело сплошной сгусток желания. Мужчина спешно огибает угол дома, и усмехается криво на свой манер, скалясь точно дикий зверь – там никого. Девка точно почуяла его, исчезнув так быстро, спасая свою шкуру. Кинулась наверняка снова к его Брату. И эта мысль злит, приводя в едва сдерживаемое бешенство. Акура делает еще несколько шагов по прямой слушая, как хрустят опавшие листья под подошвой его грузных сапог. Прячет руки в карманы сжимая пальцы в кулаки, цокает языком. И запрокидывает голову глядя на горящий диск солнца у горизонта. Сейчас уже вечер. Причем достаточно поздний и скоро стемнеет. Мужчина совершает еще один шаг и едва успевает схватиться пальцами за стену, чтобы не упасть. Цепляясь ногой о выступающую корягу из-под земли.

– Да вашу мать!

Демон ругается громко и зычно. Собственная неуклюжесть крайне злит. Перед глазами двоится, и тело едва ведет в сторону. Все же спиртное берет свое. Акура со злостью и рычанием пинает цепляющуюся ветку, которая тут же отлетает в сторону, бьется о ствол соседнего дерева и замирает там. Сегодня мелкие неприятности просто бьют все рекорды. Мужчина делает широкий шаг разворачиваясь, с намерением двинуться уже в обратную сторону. С желанием провести этот вечер лучше, чем шастать в кустах за невидимой добычей. Зная, что Юко точно уже более чем наверняка освободилась для него. И тут его острый демонический слух режет тонкий, острый, тихий всхлип, заставляя замереть на месте на долю секунды.

Нобару?

Акура замирает. Вертит неспешно головой. Ничего. Мужчина хмурит брови и вновь поворачивается корпусом. Вслушивается. И странная тишина от посторонних звуков вокруг, вдруг резко становится такой ощутимой, такой болезненной, давящей, практически удушающей. Здесь будто что-то не так. Он чувствует это. Пусть и сложно объяснить эти ощущения рационально, логически, но он просто понимает, что это неспроста. Мужчина едва поворачивает голову, стараясь уловить еще хоть звук. И вот тихий, надрывный всхлип повторяется. Режет по остроконечным ушам.

Нет, тебе не послышалось. Это она.

И почти утерянное желание отыскать эту девчонку, лишь еще пуще ударяет подкорку головного мозга. Этот звук. Кажущийся почему-то страшным и жутким. Он ускоряет сердце в груди. Заставляя едва ли не за секунды хмельной дымки перед глазами рассеяться, а голове проясниться. Так воют мертвые души страны желтых вод. Приведения прошлой жизни. Сломанные и разбитые. Мужчина совершает шаг, потом еще один. Его черные, натертые чуть ли не до блеска сапоги с тяжелой подошвой, ступают удивительно аккуратно и мягко. Тихо, медленно, крадучись. Словно большая и ловкая кошка, вышедшая на охоту, он обходит куст за кустом все дальше уходя от дома. Рука мужчины сама находит острый клинок, затолканный за пояс – металл нагрелся от соприкосновения с телом. И вот звук снова повторяется, точно ведя его за собой. Заставляя напрягаться лишь еще больше. Тихо-тихо, тонко-тонко, так жалобно, скуляще, что кусачие мурашки впиваются в шею демона. Но как только золотые глаза наконец находят среди зелени этого леса её, то мужчина понимает, что оружие ему не понадобится.

Девчонка сидит одна, поджав колени к груди. Скрючившись. Упирается спиной о твердую, цепкую кору ствола широкого дерева. Голова у нее опущена на острые колени, и видно что ее чуть потряхивает с каждым новым вдохом.

– Вот ты где, – голос ярый, раздраженный, с сардоническими нотками, но притом такой уверенный. – Какого хера ты здесь расселась? – Колючие ветки густых низкорослых кустарников цепляются за его одежду, бьют по рукам, когда Акура выходит к ней. Внимательно следя за тем, как Нобару с трудом отрывает голову от колен, поднимая к нему лицо. Позволяя лишь сейчас ему увидеть, как оно опухло, раскраснелось, как соленые дорожки слез расчертили ее кожу, струясь ветвями.

– Акура… – голос у девчонки тихий и ломкий, немного растерянный.

Нобару сглатывает глядя на то, как он возвышается над ней, стоя так близко. Далекий и чужой, знакомый и близкий. Странный мужчина со странными чувствами, что стелют его стальные глаза. И вместо крови у него ржавое железо. Хлюпает в венах, травит. Она знает. Нобару от чего-то зажимает рот платком в ладони и всхлипывает, снова делая резкий судорожный вздох. Так тонко и глухо не отрывая от него глаз. А потом сразу кашель вырывающийся со свистом сквозь разомкнутые губы. Настолько сильный, что кажется, будто легкие ее вот вот разорвутся на части. Грудь, плечи ходят ходуном. И алая жидкость действительно исторгается из её широко раскрытого рта, застывая разводами на тонких женских губах. Впитываясь алым пятном на белоснежной ткани платка. И это пугает.

У мужчины кадык дергается на шее, когда он все также продолжает стоять и просто смотреть на всё это. Обескураженный. Сбитый с толку. Осознавая, что наверное первый раз в жизни не знает, что делать. Видя то, как у девчонки мелко дрожат губы и пальцы. Как её хрупкие плечи начинают трястись все сильнее и сильнее, когда она поспешно вытирает длинными рукавами пестрого платья свои щеки. Ну вот. Вот и нашел ее. Что он там хотел сделать дальше? Демон качает головой поджимая губы, понимая, что необходимо оттаять, необходимо сказать хоть что-то. Да хотя бы просто перестать так смотреть на нее, заставляя сжиматься все больше и больше.

И точно повинуясь порыву, идущему из глубины души, из самого сердца, мутному и неясному даже для него самого, Акура делает пару шагов в сторону девчонки, приседает на корточки, оказываясь прямо напротив ее лица. Слыша, как она начинает дышать чаще, когда он протягивает к ней свою руку, собирая пальцем остатки крови с ее рта, а после отправляя алую жидкость себе на язык. Как тогда, когда она оказалась под ним, на его кровати. Странно, что он это помнит. Странно, что это помнит и она. Зато теперь оба понимают, что значит ощущение дежа вю.

Акура сардонически кривит темные губы. Кровь у нее горькая. Совсем не та что была раньше. И не нужно быть большим умником, чтобы понять, что именно с ней произошло. Девчонку отравили. И кажется, он даже более чем хорошо знает кто.

– Доигралась, – наконец, произносит демон, ощущая, как внутри что-то шевелится. Такое страшное, темное, мрачное. – Дура. – Цедит сквозь зубы. И голос мужчины скрипуч, осуждающ. Ярость рождается в нем злющим зверем. Встает на лапы, отряхивается, щерится, топорща шерсть и скаля клыки.