Текст книги "Незнакомцы (СИ)"

Автор книги: kraska-91

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Её крутит. Лихорадит. Трясет. Разбитая, уничтоженная, посрамленная, никчемная девчонка. И даже не хватает сил сказать, что она ненавидит его, её, всех вокруг и каждого. Просто не хватает. Лишь трясет. Словно лишилась живительной силы, словно воздух создает ватную подушку, забивая все горло, становясь теперь лишь отравой.

Она ведь понимала все с самого начала, и теперь так не хочет верить во что превратилась по своей же воле. Женщины всех возрастов так склонны обманываться. Она не хочет. Нет. Просто сжать руки в кулаки и беспомощно замотать головой. Только не верить. Нет, нет, нет. Прячась от мира в искусственной тьме своих рук, и хочется передернуть плечами, сбросить с себя наваждение, лишь бы избавиться от всего этого.

Шлюха. Отвратительное слово, будто грязью марает язык. И хочется плеваться, скатать слюну в ротовой полости и смачно плюнуть на землю. Так и боясь осознать полностью, до конца, до последней грани. И еще хуже принять. Всегда страшно понимать, как был слеп, страшно понимать, как люди жестоко умеют обманывать. И искривить бы губы в злой усмешке, но ведь знает, что виновата сама. Сама придумала то, чего нет. Придумала, а потом поверила в какой-то миг. А ведь всегда считала себя умной девушкой. И так глупо попалась. Дура, точно не меньше. И мир перед глазами пляшет размытым пятном. Мутным, незримым.

– Рей, – зовет Нобару раскрывая рот, хрипло и глухо, захлебывая горькими эмоциями и слезами. – Значит я новенькая, да? Замена? – и слова невольно переходят в тихий вой, в икоту, в бесконечную боль и оглушающее ничто за грудиной, так рвущее все нутро.

И только тогда прислужница замирает с бесконечным потоком слов, что обрушивала на подошедших ранее тануки. И в воздухе повисает гнетущая тишина. Будто осколками пробивая кожу, забираясь куда-то в самое горло, спирая дыхание. Рей глядит сейчас так отстраненно. Это ведь действительно её слова. Молчит, не зная что лучше сказать, ведь когда все начиналось, то действительно так и было, или казалось, она и сама сейчас точно не знает как. Сказала тогда первое что пришло на ум. Да и изменилось все потом в какой-то короткий срок, точно в тайне от посторонних глаз и прочего мира. Ведь она видела, она знает.

А Нобару все дрожит, да так, что руки обхватившие колени кольцом, ходуном ходят, впивается взглядом тех же красных глаз, что прислужница уже видела однажды на её лице и внутри от того все становится еще более неприятно. И вся ее слабость обнаженная, раскрытая душа, и такая острая боль, которой можно порезаться, которую можно впитать, что становится страшно. Страшно почувствовать и ощутить на себе.

– Скажи хоть что-то? – и интонация болезненная, почти детская, на грани чего-то такого хрупкого. И тишина. Хотя наверное так даже лучше. Лучше чем если бы она услышала отрицанье в ответ. – Я хочу уйти, верни меня к людям. – С решением Нобару не медлит и тканью длинного рукава влагу с щек собирает быстрым движением, приводя себя в относительно божеский вид, да на ноги снова поднимается так спешно.

Нос у нее распух, глаза красные, губы дрожат и тремор рук. Стоит, чуть опершись плечом о стену, и сипло дышит. Только не реветь снова. Слезы ведь не помогут. Просто сделать вдох, а затем выдох и поглубже. Дышать, дышать. Как бы херово не было, стоит дышать. Нужно дышать. И не плакать. Она ведь сильная, или хотя бы всегда старалась такой быть. Не сломается. Не станет.

– Я не могу, – едва слышно и все так же не осмеливаясь подойти ближе, чувствуя на себе отголосок какой-то колющей вины за сказанные так давно слова, хоть и понимает, что надо, что просто должна. Не сделай сейчас, потом будет поздно. – Господин Томоэ не позволит.

– Верная собачонка, – ядовито-то как, непривычно настолько, что Рей даже вздрагивает словно от удара, и глаза у нее теперь такие не верящие и уязвимые. Нобару же лишь со свистом втягивает носом воздух делая еще один глубокий вдох. Готовая рубить на корню. Все это эмоции. Дегтярные, черные, отравляющие все существо. Те самые эмоции, с которыми она не в силах сейчас справиться и бороться. – Тогда верни обратно, к нему. – и звучит так, что даже не просьба. И Рей кивает, едва-едва заметно для себя, отводя взгляд от покрасневшего лица, своей еще недавно подруги. Наверное первой, что казалось была за всю жизнь.

– Хорошо, но подожди еще немного. – соглашаясь с единственной просьбой, лишь теперь приседая с ней рядом, боясь даже прикоснуться к той, что казалась такой близкой. Той, которой так хотела помогать насколько может. Разбитая теперь в не меньшей мере. Чужая и такая же уязвленная.

***

Дом встречает их тишиной и все так же палящим солнцем в небе. Нобару одергивает руку от смуглянки резко, так, будто жалом ужаленная, вновь заставляя ту вздрогнуть. И сразу внутрь, сразу в дом, за дверь своей комнаты, когда-то так услужливо отведенной Лисом. Теперь уже без лишних слов и вопросов. Просто подальше от всех глаз, боясь даже думать о том, как ей быть теперь с этим знанием, как действовать, как жить. Ведь это же Лис! Мать вашу Лис! Как можно было поверить лису?! Как вообще можно было довериться такому, как он. Ирония, такая ирония. Борясь с единственным желанием завыть прямо здесь и сейчас. Так истерично и жалко упав на колени.

А ведь как все начиналось. Так верно, так ладно, так правильно. Позволив себе заменить одну реальность на другую, заменить тот мир на этот. Поверила так слепо. И даже казалось, что обрела счастье, покой. Какая же наивная девочка. Какая дура…

И в мозгу все бьются его слова.

Ты привлекла меня, Нобару, даже очень. Я сам не знаю почему.

Пусть человеческие женщины никогда и не были мне интересны. Но с тобой я хочу попробовать.

– Ничего не было правдой. Ничего. – принимая столь жалющую истину, как единственно возможную. Бездумно забиваясь в дальний угол, точно прячась от самой себя и всего вокруг. И снова по стене вниз к самому полу. Да и чем она могла привлечь его? Чем? Ведь вся состоит точно из неправильных, ломаных линий. Острый подбородок, вздернутый нос, огромные глаза точно блюдца на лице, покатые плечи, колкие локти, лишенная симметрии небольшая грудь, мягкий живот. Ключицы выпирают сильнее положенного, как и косточки на бедрах. Худа, да тонкокостна. Неидеальная. Совсем неидеальная, не то что та… другая, что была до нее. Ведь Нобару не красавица, не такая, и иной не сможет стать. Всего лишь человек. Простой человек.

И снова горькая усмешка кривит её лицо, как только пальцы сами цепляются за камень все еще болтающийся на шее. И в голове лишь одна мысль сдернуть его с себя поскорее. Взяться за кулон, схватить его покрепче пальцами и рвануть изо всей силы. Да так, что маленькие звенья тонкой цепочки посыплются на пол тихим звоном. Претенциозно звучит, весьма. Зато похоже на ее сердце. Но вместо всего этого она лишь еще сильнее сжимает его в ладони, зажмурившись покрепче, ведь Томоэ просил сберечь. Такая дура. Сейчас слабая. Слишком слабая. Жизнь не сказка. Пора стать жестче и сильнее. Пора уже стать другой и не такой наивной.

Нобару и сама не знает, сколько часов сидит так, глухо плачет не поднимая голову с колен, пряча опухшее лицо и лишь солнце за открытым окном еще напоминает о течении времени за этой комнатой, клонится алым диском за горизонт. Рей не заходит, не слышно даже её шагов за стеной, а ведь обычно носится всегда по дому, что-то делать пытается, чем-то гремит, а сейчас тишина.

В пару странных и не очень казистых движений добраться до футона все же получается и головой на пуховую подушку, лицом на мягкую ткань. Время от времени еще шмыгая носом и тихо всхлипывая, потом перевернуться на спину и снова на бок. Путаясь в ткани своего длинного наряда. Но только не плакать. Хватит.

***

Нобару трет припухшие глаза продолжая все так же время от времени ворочаться. Надавливает пальцами на глазницы так, что пляшут всполохи искр, и темнота ночи уже стелет взор. Трет и трет. До жжения и рези. Практически до боли. Тело просит сна, каждая мышца чуть ли не вопит об этом, и голова такая тяжелая, словно налитая свинцом, сделанная из чугуна, все гудит, раскалывается и трещит, словно кто-то на стекле железом высекает кривые узоры.

И уснуть не может, не получается. Все ждет Лиса. Лежит уставившись в белесый потолок, слушая удары сердца в ушах. Давясь гадким чувством, глотая его еще с легкой икотой, щекочущей горло, комкая пальцами одеяло теплое. Мир – херовая штука, слишком. То дает, то забирает. Зачастую, забирает он гораздо больше. Потому и все в ее жизни не так, неправильно, неверно, вывернуто наизнанку. И сегодня лишь еще один случай подтверждающий все это. Поверила в иное и обманулась.

Она не очень точно понимает, в какой именно момент, мир вокруг нее успевает наполниться новыми звуками, доносящимися из-за стен комнаты. Она лишь медленно присаживается начиная вертеть головой с намерением прислушаться точнее, пытаясь осмыслить. Вернулся. Томоэ вернулся. Нобару катает язык меж зубов, давя в себе вспыхнувшую вновь злобу.

Когда девушка появляется на пороге его комнаты, то действительно видит мужчину. Вид у него уставший, вымотанный, на столе лежит катана в ножнах, принесенная им с собой. Такая непривычная вещь для нее, она конечно знала, что у него есть меч и может даже не один. Да только за все прибывание здесь видела их лишь пару раз в его руке. И запах горечи гари чуть кружит по комнате с ним. Подмечая застывшую Нобару взглядом, Лис едва двигает уголками губ, точно здоровается снова. Томоэ не спешен, движения спокойные, он зарывается своей пятерней в спутанные волосы, ерошит непослушные пряди на лбу, чуть хмурится, точно отгоняя лишние мысли или наоборот припоминая что-то.

А Нобару все молчит, лишь сверлит его глазами. Чувствуя, как что-то темное распирает ее изнутри. Отвратительное, черное, гнилое чувство к нему и себе. С каждым движением мужчины, с каждым его шагом по этой комнате то чувство внутри лишь усиливается, давит сильнее, но все молчит. И лишь когда Лис поворачивается к ней и возможно собираясь что-то сказать, может, что-то вроде того первого, совершенно неуместного и такого странного замечания, что скоро рассвет, а она еще и не ложилась. Нобару чуть всхлипывает. Тонко так, чуть слышно. Единственным звуком переворачивая все вокруг и ладонь ко рту тут же прижимает понимая свою ошибку.

– Нобару? – он останавливается сразу и глядит на нее своими вкрадчивыми демоническими глазами, меняясь за секунды в лице. Не смотрит так снова. Не смотри.

– Ты просто пользуешься мной. – тихо и хрипло, прямо в лицо, не разрывая контакта глаз. Его шаг к ней и Нобару подскакивает, стрелой выносясь из комнаты не говоря больше и слова, подхватывая руками длинные юбки, вновь убегая к себе. Понимая что ломается, чувствуя, как нервы трещат с новой силой. Обнаруживая вновь слезы на лице. Не смогла, не сдержалась. И снова ладонями размазать влагу по щекам.

Седзе в её комнате раздвигаются с характерным звуком легкого шороха, Она едва успевает повернуться, когда Лис уже захлапывает «дверь» за собой. И снова шаг в её сторону. Первый, второй. Нобару пятится, спохватывая первое, что попадается в руку.

– Не подходи ко мне, – похожая сейчас скорее на разъяренную, взъерепенившуюся кошку. Влахмоченная с глазами чумными. Срываясь ураганом рвущих эмоций, разрывающих ей грудную клетку. Запуская с размаху в мужчину подхваченной ранее книгой, а после и зеркалом найденным второй рукой.

Ведущая себя сейчас как обиженная женщина, как девушка, которой вспороли, вскрыли душу. Понимая, что сорвалась, что все то, что копилось и множилось в ней, сейчас просто взорвалось. Сама и толком не замечая в какой момент оказывается в кольце сильных рук, прижатая спиной к его груди. Продолжая и дальше биться все так же отчаянно, брыкаться и извивается как змея, шипеть и щерится. И лишь, когда Лис стискивает ее с такой силой, что из девичьей груди уходит весь воздух, Нобару наконец затихает с тихим всхлипом.

– Успокойся. – его голос на ухо.

И она стоит. С колотящимся сердцем, с мокрыми глазами, с шумным дыханием на губах. Напряженная, с расшатанными нервами и неуправляемыми эмоциями. Лис держит ее долго, просто сковывает своими мышцами. И Нобару чувствует, как в его груди бьется сердце, ощущает запах гари, исходящий от него. Понимая, что его подбородок давит ей на висок. И сам он так близко снова к ней.

– Отпусти меня, – точно сквозь зубы проталкивая.

– Если только ты все объяснишь. – и дышит так же надсадно.

========== Глупая ==========

Нобару втягивает носом воздух, предпринимая еще одну попытку дернуться, выкрутится из крепкой хватки чужих рук. – Отпусти меня! – снова требует и даже не просит. Огрызается, ярится. А ведь он почти и забыл, какая она. Забыл, за всей той ласковой улыбкой, что она дарила ему изо дня в день. А девчонка ведь все та же, своевольная, дерзкая, колкая. Лис ухмыляется в ее волосы, расцепляя кольцо рук. Позволяя ей ужом вывернуться из его объятий. Нобару делает быстрый шаг назад, вскидывая голову, и глаза ее горят чернотой, обжигают своей ненавистью. Вот такая она, да. Может, когда хочет.

– Я знаю. – тут же выдыхает Нобару надломленным голосом. – Знаю про Акеми. – добавляет после глубокого вдоха, не сводя с него своих искрящихся зеленью глаз.

Демон чуть склоняет голову на бок, но взгляд не отводит, ерошит волосы на своей голове когтистой рукой, пропуская светлые пряди сквозь фаланги. Движения у него спокойные, без суеты, но с некоторой усталостью за день. Нобару же все смотрит на него с некой опаской, отступая еще на один шаг назад, давя в себе желание вновь наброситься с новой силой. Ждет ответа, объяснений, хоть что-то.

– Знаешь что, Нобару? – говорит он. И смотрит так иронично. Глупая она все же для него. – Что я был близок с ней до тебя? Я живу не первый десяток лет, не второй и даже не третий. У меня было много женщин. – и в голосе его такая неприкрытая насмешка.

– Я не стану заменой. – шипит она в ответ, чеканя каждое слово так зло и ядовито. Будто пропуская все слова его мимо ушей, давит свое, как и прежде.

– Заменой? – как-то пространственно вторит Лис её слова, точно теряясь в ходе мысли, верно другого ожидая услышать. Хмурит брови на своем лице, искажая черты его в непонимании.

– Я не хочу быть новой забавой. Игрушкой для плотских утех, найди другую, что будет согласна на эту роль! – точно взрываясь с новой силой, вновь теряя контроль над собой. – Я же поверила тебе. – и голос её вновь сдобрен глухими всхлипами, неудержимыми в себе. – Я же поверила, а ты врал. Просто пользовался мной! – повторяет, чувствуя, как тело все опять трясет настолько сильно, как слезы бесцветными дорожками вновь бегут по щекам.

А он стоит и переваривает все услышанное, склоняет голову, тихо – но она все равно слышит – чертыхается сквозь зубы, наконец приходя к пониманию её речей. Ведь то не пустая ревность к другим девицам, как показалось поначалу. И Нобару тихо всхлипывает, делая новый надрывный вдох.

– Дура, – через мгновение изрекает мужчина, поднимая свой взгляд на нее. И зрачки темнеют, наливаются чернотой, темной патокой. Паленые эмоции, столь редко мелькающие на его лице. – Что ты надумала себе Нобару, а? – он делает шаг к ней, и она вдруг робеет. Точно физически чувствуя ту самую силу, которой так боялась когда-то. Кажется, идущую из самого нутра его демонического существа, сквозящая в каждом движении. – Я забрал тебя тогда, спас. – соглашается мужчина, утвердительно кивая своим словам. – Но только потому что хотел заполучить. Всю, без остатка. Полностью. – Он приближается к ней медленно, с каждым словом наступает, и она пятится, невольно сдаваясь. – Желал наверное, больше всего за всю свою жизнь, с того самого момента, как увидел впервые, как встретил, – и дальше надвигаясь.

Нобару делает последний шаг и чувствует лопатками стену за спиной, сглатывает, огромными глазами мельтеша по лицу мужчины напротив. Он признал? Не отрицает. А ведь она еще надеялась, так хотела услышать иное. Стоит запрокинув голову, ежится, цепляясь пальцами за камень на вздымающейся часто груди. Губы размыкает, собираясь что-то ответить. Возразить или согласиться, а может и вовсе иное вставить. И Лис прижимается к ее рту в жестком, требовательном поцелуе лишая этой возможности. Припадает с грубой настойчивостью. И она вздрагивает, издавая сдавленный писк, упирается ладонями в его плечи, снова брыкается.

Он всегда целовал её не так. Нежнее, мягче, аккуратнее, ласковее. Никогда так не брал, не предъявлял свои права, не мял ее губы, не прикусывал до крови. Так, что Нобару аж вскрикивает, пальцы ко рту подносит, с удивлением глядя, как расползается алое пятно на белой коже. И в глазах у него – сама напросилась. И снова этот рот. Жаркий, влажный, и да, мужской, заставляя задыхаться, теряться в эмоциях, близости и чувствах. Прижимая теснее к себе, лишая возможности вырваться. Ощущая её маленькие ладони на своей груди, как она упирается, еще противится. Но уже слабее, не так, как раньше. Сдается.

– Да, я хотел тебя с первого взгляда, так, как никого и никогда. – на ухо ее, рукой по спине, пальцами через ткань позвонки считая, заставляя тело прогибаться, учащенно дышать. – А позже еще и полюбил. Так же сильно и скоро. – А она лишь и может рот открыть, глаза чуть напуганные, губы припухшие, да выгнуться вперед, так чутко реагируя на каждую ласку его касаний, отзываясь. – Боги, какая ты глупая, девочка, я не врал тебе, ни разу. – и ладонями ее лицо, пальцами путаясь в волосах, снова целуя.

Она красивая, такая красивая в его глазах, и беззащитная, искренняя и все еще не верящая. И целовать ее, целовать. Чтобы выкинула все эти дурные мысли из головы, обнимая крепко, что бы ощутила все его чувства к ней. Всю ту ненасытную жажду. Ну что за дурочка? Маленькая, тонкая, хрупкая, женственная дурочка. Его дурочка. А вроде умная, вроде так рассуждает порой, так говорит, вроде мудрости не лишена. Влюбленные женщины сродни идиоткам. И пора бы это запомнить, понять и просто знать. Но ведь не было раньше с ним такой.

Нобару еще чуть всхлипнет и уткнется в его грудь носом, зарывшись всем лицом в ткань мужской одежды, с простым желанием просто дышать, зная, что с ним рядом. Цепляется пальцами за ворот, боясь отпустить. Даже не задумываясь о том, что она одна та единственная, кому он это позволяет. Единственная, кто может обнимать его так безотчетно, держаться, говорить так открыто доверяя все свои страхи и мысли. Единственная, кому Лис дарит себя без остатка. И она должна ему верить. Всегда. Во всем. Просто обязана. И как могла подумать об ином. Девчонка…

– Какая же ты глупая, Нобару, – и она слышит мужской смех с легкими переливами в голосе. Поднимает к нему взгляд и уже улыбается, смотрит глазами еще влажными, губы подрагивают. Ну что, поверила? Теперь поверила? – Дерзкая, гордая, колкая, непослушная. – продолжает мужчина и Нобару корчит рожу со странным фырканьем в ответ, издавая неясный звук, вновь заставляя его рассмеяться.

А может действительно стоило выбрать другую. Величавую, надменную, красивую своей холодной красотой, а не эту девчонку. Она же еще слишком юная рядом с ним, и позволяет эмоциям брать верх. Одна из ее многоликих сторон. И ему теперь приходится мириться. Уступать. Справляясь с собой. Но, пусть она и ведет себя как девочка, становясь порой озорницей игривой, иногда глаза её становятся так серьезны, почти строги. И эмоции в них такие открытые, настоящие, живые, яркие. А еще он точно знает, что в ее сердце горит первозданный огонь, истый, горячий, согревающий. И если его вдруг потушить, то суть ее в миг растворится в небытие. Исчезнет в скоротечности времени.

И вновь найти её губы. Дрожащие, мягкие, такие родные. Девочка. Любимая и драгоценная девочка. Это бьется в его горле, во рту, каждом касании, когда Лис ставит мокрый след на подбородке, ниже, по шее. Он бы может и хотел быть грубее и жестче с ней, но не может. Не может, когда она такая теплая, сладкая, а главное – доверчивая. Его. Только его. И целовать ее – это такое правильное и верное. Лучшее что можно выбрать. Прижимать к себе, заключая в кольцо рук, крепко обвивать талию, чтобы еще пуще ощущать жар женского тела.

***

Когда Нобару едва приоткрывает глаза, то первое что видит это тонкая полоска света, падающая из закрытого окна. Бередящая легкую темень раннего утра в спальне её комнаты. Она чуть шевелится, ерзает на белых простынях, и чувствует рядом с собой тепло его тела. Лис еще спит, она всегда просыпается раньше. Грудь его мерно вздымается и опадает, глаза прикрыты, дыхание ровное. Теплое одеяло сбилось вокруг его поясницы, сам лежит на боку, одной рукой непременно приобнимая Нобару. И она так и замирает, чуть приподнявшись на локтях. Смотрит с улыбкой на его спокойное во сне лицо, на чуть приоткрытые губы, и слегка подрагивающие веки – ему что-то снится.

Нобару шевелится аккуратно, стягивая с себя часть одеяла, тихонько выныривая из объятий мужчины, с намерением быстро одеться и бесшумно выскользнуть из комнаты. Вчерашний день она вспоминает с неприятным, тяжелым чувством вины, давящим своей тяжестью. Она наговорила много, слишком много лишнего Томоэ и Рей. И если Лис просто переступил через все услышанное, вновь став к ней ближе, то Рей так не сможет, не станет, не будет. Ей нужно извиниться и чем скорее, тем будет лучше.

Еще одно аккуратное движение, и чужая рука обхватывает ее тонкое запястье быстро и крепко. Нобару невольно тихо вздрагивает, когда чувствует знакомую хватку мужских пальцев, и поворачивает голову. Смотрит с улыбкой на губах.

– Вновь сбежать от меня удумала? – Лис до конца еще не проснулся. Взгляд его расфокусирован, туманный, поддернут тонкой пеленой. Но даже так Нобару видит, как по кромке его глаз скачут искры проказы, сущей шалости, такой же как у нее порой. И она улыбается шире не отводя от мужчины взгляд, едва склоняет голову на бок.

– Отпусти, – просит девушка, тянет руку.

– Нет, – и хватка мужских пальцев становится лишь сильнее.

– Томоэ, – почти мурлычет Нобару его имя и улыбается, кончики ее губ дергаются в жесте той единственной улыбки, что она дарит лишь ему одному. – Я должна извиниться, перед Рей, за вчерашнее.

Но Лис её точно не слушает, дергая девушку на себя. Заставляя её взвизгнуть от неожиданности, врезаться в свое твердое тело, ладонями упираться в широкую грудь, пытаясь встать и приподняться. Пока он все тянет ее на себя, заставляя оседлать, сесть на него сверху, стать так близко снова, что лишь сбившееся одеяло меж двух тел будет мешать им.

–Останься, – шепчет, поднимая руку, пальцами касаясь румяной щеки, смотря в искрящиеся зеленью большие глаза напротив. Тянется ближе, и когда они целуются, сталкиваются ртами, она ерзает на нем так нетерпеливо, порывисто. Девичья ладонь ползет выше, пальцы ныряют в пепельные волосы, оставляют на мужской коже горящий след, и он прижимает ее к себе сильнее, заставляя выдохнуть ему в губы.

Когда же наконец хватает сил оторваться, она чуть склоняет голову и прикрыв глаза, опускается ему на грудь, слушая мерные удары демонического сердца. Нобару верно никогда не думала, что будет гнуться так в объятиях мужчины, не стесняясь ни наготы, ни этих бешеных ощущений, ни открытых прямых чувств. А потом это состояние внутри пришло, и она уверена – так только с ним. Так больше ни с кем не будет. Никогда. Только с Лисом. И наверное, больше всего на свете теперь боится его потерять. Того самого, кто встретился случайно взглядом, и уже вскоре, так верно решил все за нее. Став для нее единственным и навсегда.

– В детстве, бывало поссорившись с другими детьми, в знак примирения мы дарили друг другу небольшие ароматные мешочки с пахучими травами внутри, – говорит она тихо, все так же не поднимая головы, пропуская его длинные, пепельные, растрепанные локоны меж тонких пальцев. – Я собирала плоды корицы, листья или небольшие веточки сандала, куара или борнеол. Можно добавить и порошок из раковин моллюсков, ладан и еще много всего. Как думаешь, она примет такой подарок от меня, если я сделаю несколько для нее?

– Примет, – соглашается мужчина, и девушка поднимает голову, смотрит на любимое лицо, вновь улыбается.

– Я быстро, – шепчет она, оставляя быстрый поцелуй на устах мужчины, легко выскальзывая из его рук. И пусть мир вокруг по прежнему жесток, но столь прекрасен сейчас для нее.

Когда девушка оказывается на полу, стоя босыми ногами, то тут же начинает одеваться спохватывая свою одежду разбросанную по всей комнате. А Лис так и лежит наблюдая за ней с ленивой улыбкой, подложив руку под голову для большего удобства. Нобару чуть косит на него свои глаза и все так же молча, вяжет оби себе за спину большим бантом, возится, что-то фыркает. Получается не очень аккуратно, но все это так не важно. Она кидает на него еще один короткий взгляд и мужчина едва кивает словно одобряя. Нобару улыбается в ответ подбирая свои юбки, и с легким шуршаньем тонкой ткани срывается с места. Проворная и ловкая, почти невесомая.

Возвращайся.

Вернусь.

Тихий ласковый шепот в сознании, мелькнувшая улыбка перед внутренним взором и всполох чистого света. Он слушает её шаги еще несколько секунд, и тут же поднимается следом рывком. Ощущая, как сердце вдруг ёкает за грудиной, точно сбиваясь с ритма. Нехороший знак, недоброе чувство.

А она торопится, мелькает быстрыми шагами мимо кухни, и останавливается на мгновение, краем глаза подмечая, оставленную еще прошлым утром чашку глубокую с фруктами на высоком столе. Улыбается хитро, оборачивается, крутит головой. Никого. И хвататеся за нее, высыпая все прочее, довольная внезапной идеей того, что сможет принести и для Лиса.

Комментарий к Глупая

Ароматные мешочки о которых говорила Нобару, это ниои-букуро. На случай, если кому вдруг станет интересно.

И извините, что снова мало. Но реал, такой реал, что просто высасывает все силы, особенно летом. Обязательно когда нибудь закончу этот фанф, если конечно его еще читают)))

========== Ревность – собака злая ==========

Нобару жмурится счастливо утренним лучам солнца, пляшущим на её лице, идет неспешными шагами. Прижимает глубокую миску к своей груди теснее, крепче стискивая её тонкими пальцами. Переступает через поваленные камни, перепрыгивает через встречающиеся рытвины и колдобины на дороге. И все оборачивается назад, смотрит не идет ли кто следом, давит улыбку, щурит глаза и снова вперед. Шаг за шагом мимо елей могучих, и даже без лишней опаски как раньше. Минует знакомый поворот и уже видит вдалеке, блестящую в серебристой дымке утренней реку лесную, у дерева заветного.

Она подхватывает одной рукой свои длинные юбки воздушные, из ткани тонкой, невесомой, и устремляется к неспешному потоку прохладной воды. Клонит голову, вглядывается сквозь прозрачную поверхность. А там рыбы плещутся все те же. Яркие, золотистые, речные. Сказочные существа. Дикие, неприрученные.

Поймать хоть одну ей удается не сразу, но все же, наблюдая после, как та крутит круги на белой поверхности глубокой чашки, глаза Нобару точно ярче становятся, улыбка на её лице еще пуще тянет уголки розовеющих губ, и что-то такое женское, словно бьет в ней ключом, красит зелени взгляд.

Нобару немного смеется, вытягивает шею, смотрит вперед, широким шагом минуя встречную ветку на дороге, и голосом тихим, мелодичным, слова песни простой напевает: – Я поймала рыбку золотую, любимому тебя я подарю, – и солнце яркое над её головой точно пахнет ароматом карамели, блики от воды слепят большие глаза. И она снова смеется, радуется точно малый ребенок своей выдумке, обратно вернуться к нему торопится.

– А он возьмет и выберет другую. Рыбку золотую. – дополняет следом и останавливается тут же в тишине. Мочит пальцы, чуть касается пушистого хвоста речного существа и рыбка снова круги по оси быстро проскальзывает. Нобару смотрит на нее так задумчиво при задумчиво, размыкает рот, облизывает губы быстрым движением, осмысливая сказанное, хмурится. Понимая наверное лишь теперь то, что напевала так много раз в детстве с другими детьми. И образ той статной женщины перед глазами мелькает. Высокой, красивой, стройной, в платье длинном, с позолоченным узором. И то, каким взглядом вязким та, глядела на нее еще прошлым днем. И в душу словно нож вновь засадили. Острый. Холодный. Делиться Нобару точно не хочет. Ни с ней. Ни с кем-то иным, счастьем своим едва обретенным.

– Разлучница коварная! – вдруг звонко изрекает Нобару, размыкая кольцо рук и тонкая чашка с глухим звоном удара о камень, сию же секунду раскалывается осколками у ее ног. А девушка так и стоит, смотрит каким-то пространственным взглядом на то, как жадно впитывается влага в почву сухую. Как бьется рыбешка о траву пожухлую, хватает ртом воздух, задыхается. И ахает спешно, через мгновение короткое, наклоняясь к ней, подхватывая ту аккуратно в ладони. – Прости, прости, прости, – вторит шепотом себе под нос, да быстрыми шагами обратно к реке прохладной, отпуская ту на волю.

Нобару смотрит ей вслед, ведет головой, ежится отгоняя морок, сама толком не понимая, что именно на нее нашло. Ощутив подобное чувство впервые. И чуть ли не подскакивает на месте, как слышит рядом знакомый смех мужчины. – А ведь я был уверен, что она предназначалась мне, – говорит Лис и смотрит на нее взглядом хитрым, искрящимся, стоит руку протянув ей, ладонью вверх раскрытой, ждущей, позывая подняться с берега мокрого. И девушка, не долго думая, вкладывает свою ладонь в его, немного растерянная, даже малость напуганная, со слегка растрепанной прической, собранной так небрежно и спешно, еще меньше часа назад. Делает шаг вперед становясь к мужчине совсем рядом, голову задирает разглядывая его лицо, еще путаясь в мыслях своих. Гадает причину такого веселья. – Я выберу только тебя.

И Лис чувствует, как Нобару вздрагивает всем телом, как дергается её ладонь в его руке. И лицо у нее рдеет, покрывается этим цветом разгоряченной кожи вновь. Алеет по самые уши. Она хлопает глазами, а у него улыбка все более тянет уголки губ, глаза горят истым светом. Чистая она, бесхитростная. – Ты все слышал? – шепчет, ломано роняя слова, – И все видел? – каким-то не своим взволнованным голосом.

– Нет, – лукавит мужчина сразу, подмечая ее замешательство, – конечно нет, – а она уже в ладонях прохладных лицо горящие прячет, дышит часто. О! Нобару сейчас более чем уверена, что он снова над ней посмеется. Такой глупой, непутевой. Да вот только не знала она о его присутствии, даже не догадывалась, да еще и столь не ловко все вышло. Говорила не нужное, проявляя ревность неуместную, будучи уверена, что здесь совершенно одна. Ведь иначе бы и рот не раскрыла. – Тебе не о чем волноваться, – скажет Лис тихо, чуть склонившись к ней, оставляя поцелуй на макушке светлой, руку опуская на талию тонкую. И покажется даже, что и нет в его голосе усмешки так ожидаемой, лишь безмерная мягкость обращенная к ней.