Текст книги "Незнакомцы (СИ)"

Автор книги: kraska-91

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Нобару ладони от груди не убирает, за платье держится пальцами. И мужчина хватает её за запястья, с силой разводя женские руки в стороны неспешно, сцепляя их над головой девушки. – Хватит, – голос снова над ухом, дыхание близко, – прекрати ныть, – горячие губы на ее щеке. А после погребает под собой так быстро, давит на грудную клетку вновь, и ей снова не хватает воздуха. Он ищет ее губы. Оставляет мокрые следы на ее шее, подбородке, щеках. А она все вертит головой, хоть и понимает, что ее попытки освободиться для него сродни сопротивлению домашней кошки перед хозяином. Акура давит на ее тело своим с новой силой, новым напором и, наконец, прижимается к ее рту.

Нобару бьется под ним все так же отчаянно, извиваясь наверное в последний раз. Сердце её уже под самым горлом стучит, в глотке, до тошноты, расширяет сосуды, и картинки перед глазами, до ярких звезд, всполохов чего-то светлого из памяти. Томоэ. И чужой язык у нее во рту, наглый, мокрый. Против воли. Против желания. Томоэ. Губы его перемещаются на шею, прихватывая кожу, и еще ниже, на ключицы. Ладони скользят по телу. Нобару сразу голову воротит, вздрагивает, хватает воздух. Лицо кривит. Упирается в мужские плечи, чувствуя, как руки его ныряют под кимоно распахивая его шире, скользят по нательной рубашке, накрывают женскую грудь. Такая мякоть, такая теплота. Чумные ощущения.

– Томоэ…

Голосок совсем тонкий, хриплый, сбитый. А Акура и вовсе ничего не хочет слышать, сосет ее шею. Вот так бы пить ее, пить и пить без остатка. Наслаждаться каждой каплей человеческой плоти.

– Томоэ…

Повторяет. Повторяет так же тонко всхлипывая. И слезы соленые бегут по белесым щекам уже без прежнего румянца.

– Томоэ, пожалуйста… – просит с пустой надеждой. Твердит его имя и Акура вдруг останавливается.

– В этот раз он тебе не поможет, – говорит демон. И за подбородок ее хватает, в глаза огромные смотрит. – Надо было прятаться лучше, – и ухмылка, эта наглая, невыносимая ухмылка. Взгляд его спускается ниже, где жилка синяя на шее бьется так настойчиво. Он сжимает ее снова губами. Чувствуя, как девичье тело вновь напрягается, ползет руками на округлые берда едва отрываясь ртом и тогда взгляд его янтарных глаз привлекает сусальный блеск на белой ткани груди. Как луч яркого солнечного света. Он лишь теперь замечает, как шею её обнимает золотое украшение. На цепочке простой и бесхитростной, камень – крошечный фиал света и жизни.

Комментарий к Пожалуйста…

А я все таки снова с надеждой буду ждать ваши отзывы). Ведь те эмоции которыми Вы делитесь, лучшая награда за этот труд.

========== Простая. Человеческая. Смертная. ==========

Это, мать вашу, что еще такое? Взгляд у него за мгновение проясняется. Акура цепляет кулон пальцами, перекатывает камень меж фалангами, головы не поднимая. Склоняется снова ближе опираясь на руку согнутую в локте. – Девочка… – протягивает ей на ухо, трется носом о ее шею обдавая горячим дыханием, вновь прижимается губами, заставляя опять вздрагивать. – Откуда у тебя этот камень? – Он вдруг так быстро оказывается перед ней, всего за один рывок вперед. Чужие пальцы грубо хватают девушку за подбородок вновь разворачивая. И ее широко распахнутые глаза, стеклянные, будто из хрусталя сделанные. Такие отчужденные. Пустые.

Демон заглядывает в женское лицо с разводами пыли по щекам. А у девчонки шок лишь набирает обороты, растет с молниеносной силой. Лежит, дрожит, пытается свести ноги и давит глухие рыдания ладони ко рту прижимая. Бормочет себе под нос опять что-то. Кажется, все то же слово «пожалуйста». Сжимается в комок, точно вся подбирается. Головой так быстро качает отрицательно.

Акура от этой картины лишь зубы сцепляет, чертыхается, вдыхает и выдыхает ртом. Смотрит на нее зло и раздраженно в ожидании единственного ответа, что развязал бы ему руки. Нет, он точно двинется сегодня! Да у него сейчас башню сорвет! А все она. Сладкая, теплая, мягкая, лежит прямо под ним. Почти раскрытая, такая доступная и этот камень на её шее. Акеми, чертова ведьма, подловила на похоти. Да он почти уверен, что кулон у нее этот от Лиса! Неоткуда более человеку получить столь редкий камень.

– Откуда, – цедит мужчина, он встряхивает её за ворот одежды. И Нобару вся сжимается еще больше. Молчит, сопит через нос, открывает рот, дышит шумно и часто глотая воздух. – Откуда?! – Акура уже орет, давит на нее, снова встряхивая как тряпичную куклу. И она вцепляется в его руки. Намертво. Скользит по коже ногтями, оставляя алые полосы. И глаза. Огромные, слишком огромные на бледном, заплаканном лице.

– Пожалуйста… —выдыхает Нобару сбивчиво, и голос вдруг переходит в скуление, точно вой побитой собаки. – Пожалуйста… – губы дрожат, рыдания вновь рвутся наружу, и такой мандраж, настоящий тремор где-то глубоко. Повторяет и повторяет не разбирая слов мужчины. И все эти воспоминания сплошным потоком. Как было больно, как страшно, как все повторится. Она срывается куда-то в бездну, летит, не может уцепиться. У демона жилы на шее вздуваются, вены по рукам струятся.

– Да твою мать! – Он орет так, что Нобару вновь дергается всем телом, жмурится, пока перед глазами не начинают порхать яркие точки, похожие на звезды на ночном небе и чувствует удар затылком. Акура с силой отбрасывает её обратно, заставляя женское тело впечататься в пружинящий матрас. Ярится. Злится. Он отталкивается от нее, встает на ноги поднимаясь с кровати. Не будет он с девкой нянчиться. И лучше уйти, пока не сорвался, пока не засадил, не разобрался, не увяз во всем этом глубоко и надолго.

Нобару прячет лицо в ладонях. Измазанных в соплях и слюнях. Снова скулит. Ей плохо. Ей тошно и больно. И устала. Невыразимо, невыносимо устала. Измученная еще с прошлого дня и ночи. И мир ее ярко-красный. Весь в этих разводах. И хочется закрыться от всех. Оказаться как можно дальше. Она больше не сможет. Хватит! Пожалуйста, хватит. Пусть не трогает. Только не трогает.

Акура делает от нее шаг назад и снова слышит. Сиплое, едва уловимое бормотание с женских губ. Как говорит и говорит она имя Лиса. И внутри его точно что-то подталкивает, мужчина вновь чертыхается. Кривится. Как же его это задрало уже! Он разворачивается быстро, склоняется вновь опираясь коленом. Демон сжимает её запястье с такой силой, что кожа практически растворяется в кости и резко дергает девушку за руку верх, вынуждая сесть. Оказаться прямо напротив его лица.

Нобару снова всхлипывает. Остро так и тело все схватывает судорожный спазм. Она жмурится, головой снова мотает. Акура обхватывает её лицо обеими ладонями, крепко, может даже больно, заставляет посмотреть на себя, прямо в золотые глаза. И она вздрагивает так сильно, что отдача приходится в мужские ладони. Заставляя его застыть на мгновение и слезы горячие по его пальцам. Он всегда ломал подобных ей страшно и люто, дарил смерть каждому считая их за мусор и хлам. И мнение он свое не меняет, но… сейчас.

– Нобару, – зовет он её тихо по имени. – Скажи, этот камень тебе дал Томоэ? – и Нобару наконец то кивает. Слабо так, почти незаметно. В одно быстрое движение головой. И кажется этого хватает. – Вот и ответила, —выдает он иронично, едва насмешливо, даже жестоко. Когда Акура встает, на щеках её остается точно след его ладоней. Таких неестественно горячих, слегка шершавых и широких. Девушка тут же прижимает руки к лицу, словно желая сохранить это внезапно подаренное тепло.

Она остается одна за считанные секунды. Сидит все еще боясь пошевелиться, ладони от лица не убирая, дышит глубоко, унимает этот стрекот сердца, биение фаланг, и тремор. Слушает, как стучат каблуки сапог чеканный шаг скоро удаляющегося мужчины. У нее слабость в мышцах, туман в голове. Это просто где-то там, под самым горлом. Дышать, дышать, просто дышать. И пальцы судорожно трясутся. И вновь тянет плакать, ныть, рыдать. Потому что страшно, потому что внутренний ужас еще рвется наружу.

***

Резвые блики огоньков с факелов на стенах, мелькают в боку большого пузатого графина. То вспыхивают, то потухают сменяя друг друга в быстром танце мерного света. Акура льет вино в бокал свой не точным размашистым движением, не глядя, вливает напиток чуть не до края, так что тот едва не выливается наружу. Но демон кажется того и не замечает, делая очередной спешный глоток.

Мужчина сидит на широком кресле, подперев рукой голову, и смотрит на собственное отражение в матовом стекле объемной посудины на столе с хмельным содержимым, кривит губы в злой саркастичной усмешке. Свечи пляшут перед глазами, и он трет лицо ладонью раскрытой, в пустом жесте прочистить мысли, выдыхает шумно пытаясь сфокусировать взгляд. Это все алкоголь. Просто море спиртного. И он пьян, он просто пьян. Хотя еще соображает, но признаться уже не очень хорошо.

Акура делает еще один глоток не выпуская бокал из руки и хмурится, давит пальцами на лоб, думает. Мальчишка – прислужник – мнется с ноги на ногу стоя на почтительном расстоянии за спиной мужчины. Паренек тощий и худой как палка, с длинными волосами, стянутыми в низкий хвост неприглядной ниткой. Глаза у него маленькие, все бегают и бегают по залу. Глазастый, прыткий. Демону он почти не нравится, раздражает, но вино королю таскает резво. Так что пока сойдет, а позже глядишь и подберет кого другого на замену.

А еще ему нравится смущать паренька, чуть ли не из кожи заставлять лезть вон. Акура прекрасно знает, что у него тяжелый, давящий взгляд, способный прожечь чуть ли не дыру насквозь. И мальчишке под его взглядом столь неловко, что иногда он роняет посуду, стоит тому лишь хмыкнуть на него едва различимо. Та не бьется, не стекло, собирает неприятные мазки времени на свою поверхность. Мужчина снова двигает губами, качает головой. Дурость какая-то это. Пустое веселье.

Он сидит так уже наверное час третий, если не больше. А может четвертый. Делает еще один ленивый глоток, и шипит сквозь зубы матерное слово, когда вино из бокала из-за его рваного жеста все же льется за край. Мочит рукав чернеющей одежды. Акура тут же встряхивает рукой, с намерением избавиться от лишней влаги. Он задумчив и рассеян, что с ним за всю жизнь бывало наверное пару раз. А причина проста.

Человеческая девчонка. С обычным имением. Нобару.

Лис. Скрывший от него свои проделки.

И шлюха Акеми. Воспользовавшаяся им ради личной цели.

Просто и удобно, обвела вокруг пальца точно глупого юнца. Привела ему подарок. Подловила на похоти, и он, как последний дурак почти попался. И даже повёлся на её сладкий взгляд и приторные речи. Человеческая девчонка ей помешала. Эта мысль демону видется настолько забавной. Заняла положенное ей место. Притеснила. Акура усмехается, ведет головой выдавая хриплый смех и закидывает ноги на стол, трется лопатками о мягкую спинку кресла садясь поудобнее.

Она ведь девчонка. Просто девчонка. Простая. Человеческая. Смертная. Да, с большими глазами цвета зеленого лета. Да, с фигуркой ладной и станом тонким. Губы у нее мягкие и пахнет приятно. Пахнет. Демон снова давит смешок. Акеми и в этом постаралась, прочистила ей перышки, натёрла чуть ли не до блеска. Мастерица умелая, знает как от запахов чужих на теле избавиться.

А ведь как Лис рассказывал, как описывал. Говорил, что девушка красивая, женственная и хрупкая, что хранится в ней свет и тепло, и изящество. Что видится она ему чуть странной, едва смешливой и, несомненно, одухотворенной. Лучшей из всех, кого он встречал. Комично это. Смешно же. Ну ей богу. Ведь девка то не такая.

Акура запрокидывает голову и скалится, плечи его подрагивают, он смеется зло и иронично. Смотрит на идущий трещинами потолок. А она ведь все там же. Наверху. Сидит и трясется так же от страха наверное. Бесполезная. Ничтожная. Жалкая. И взгляд у нее настолько затравленный. Бесит. Она это просто она. А ведь как Акеми старалась, как подлизывалась. А Лис. Брат его просто ошибся, и стоит верно сказать ему об этом.

Таких, как эта девка много. Знает. Видел. И если сейчас встать, подняться наверх да закончить начатое ранее. Развести ее бедра, да и засадить наконец так глубоко, что она забудет, как дышать. И все двигаться, двигаться, двигаться, натягивать ее на себя, это маленькое теплое тело. Повторяя всё раз за разом. Испить ее до края, пока сердце не прекратит в женской груди биться. Он просто хочет ее. Эгоистично хочет. У мужчины вздрагивают пальцы. Так, стоп. Акура втягивает носом воздух, трет ладонью шею. Это все алкоголь.

Да ты двинулся. Совершенно точно двинулся.

Мужчина делает шумный глоток и с грохотом опускает бокал на потертую поверхность стола. Он не станет этого это делать. Ничего из этого. Девчонка не его. И какой бы ни была, пока Лис не наиграется, будет лучше не трогать.

Акура поднимается со своего места, когда за высокими окнами уже окончательно темнеет. Идет не твердой походкой грузного тела по лестнице на верх. Дверь он открывает привычным размашистым жестом. С ноги. Заставляет биться округлую ручку о стену со звоном металла. Когда мужчина заходит в комнату минуя порог, то оказывается, что девчонка все еще продолжает сидеть на кровати, на самом краю. Ровно на том же месте, обхватив колени руками. Молчит. Не шевелится от шума, не дрожит, не визжит. Не бормочет свое излюбленное слово. Демон хмурится. Она вообще дышит там? Он проходит вперед дальше, обходит кровать с другой стороны и чуть ли не падает на мягкий матрац, заставляя тот пружинить и прогибаться под весом мужского тела. Мнет руками пуховую подушку, давит лицом. Ждет от нее хоть какой-то реакции. И тишина давит палеными эмоциями.

Вдох сквозь сжатую линию рта. Выдох носом. Акура закатывает глаза, снова бросает какое-то матерное слово. Смотрит на нее поднявшись на локте, сверлит своим взглядом. Да какого черта-то? Сжимает челюсть, и желваки под кожей перекатываются. Он хватается рукой за покоящуюся рядом подушку, сжимает материю мальцами крепче и запускает тут же в девчонку сидящую у спинки кровати. С размахом. Не сильным, но достаточно ощутимым. Вот тогда Нобару пискает. Слабо так, совсем по-мышинному, едва не завалившись с края кровати.

Она поднимает голову. Медленно, разворачивается к мужчине. Похожая скорее на труп, вылезший из своей могилы. Глаза все красные, щеки и нос опухли, губы искусаны до бордовых рубцов. Подтягивает к своей груди колени ближе, обнимает их руками. Ждет чего-то. Смотрит глазами пустыми, без каких либо эмоций на лице. Смирная. Опустошенная. Выжатая.

Комментарий к Простая. Человеческая. Смертная.

Извините, что всего четыре странички.Но писать объемные главы пока нет времени. Так что получается всего два варианта. Либо ждать дольше, либо выкладывать чаше, но в менее емком содержании. Я все же выбрала второе. Надеюсь, Вас мое решение не разочаровало.

========== Наивная она ==========

А она так и сидит обхватив согнутые ноги кольцом своих рук, молчит, смотрит на него, глазами пустыми. А после снова упирается лбом в колени, начиная монотонно раскачиваться. Точно как китайский болванчик. Бездумно и с тихим поскуливанием. Акура качает головой глаза раскосые сужая. У девчонки шок. Это понимание доходит до сознания демона даже как-то слишком быстро, колет острыми иголочками и мужчина сцепляет зубы. Не станет он с девкой возиться. Не гребаный принц. Не герой, тянуть стезю благородства. Пафосные сказки. Такое не про него, чьей бы она не оказалась.

Алкоголь в крови нещадно ослабевает тело, нагоняет сон, но с кровати демон все же встает. Лениво. Неспешно. Он вдруг ловит себя на мысли, что выпил наверное слишком много. Чувствуя, как тело его пошатывает, как кренится он на левую сторону. Мужчина сразу рукой хватается за кроватный столбик, служащий основой для балдахина. Ну и черт с ним. Зато успокоился. Послевкусие ударяет по языку горечью отравы и демон морщится сглатывая слюну, успокаивая подступающую тошноту в горле. Оглядывает туманным взглядом комнату вокруг.

В спальне слышится звон стекла. Акура берет в руки графин с прозрачной водой, поднимает тот с небольшого столика у окна. Снимает крышку и делает несколько больших глотков из горла, трет рукавом рот, косится на чашки, а после вновь на нее голову воротит через плечо. Вот-вот уже опять начнет всхлипывать, да и заскулит снова громче. Акура смотрит на эту картину с очевидным раздражением, пляшущим по радужке ярких глаз. Кривит черты лица вновь.

Задумка приходит к нему неожиданно, дарит нервный смешок на темные губы. Он разворачивается, делает несколько грузных шагов подходя к девчонке. Улыбается так гаденько. И просто выплескивает содержимое склянки ей в лицо. Заставляя чуть ли не захлебнуться где-то на вздохе. Одежда её тут же намокает, вода застилает глаза, ноздри. И Нобару фыркает, отплевывается, трясет головой сгоняя настырные капли. Кашляет. Распахивает глаза шире, хватая ртом воздух точно рыба на безводье. И в мир возвращаются краски. Она смахивает пальцами налипшие волосы с лица, трет ладонями кожу. Голову вскидывает, смотрит на него снизу вверх. И на лице уже калейдоскоп эмоций. Все по грани. Все безумно. Дышит. Шумно, вновь надсадно, в чем-то даже истерично.

Акура ухмыляется. Боится. Боится. Нет, ну не забавно ли? Снова боится. – Очнулась? —Но голос его звучит не зло, скорее обыденно и повседневно. Короткое мгновение, Нобару шмыгает носом и хватает сил лишь на то, что бы слабо кивнуть, все так же вперивая в него свой взгляд. – Можешь спать здесь, – говорит он и рукой, с зажатым сосудом в ладони указывает на кровать. Она снова кивает. Молча, без единого звука не отводя глаз. – И больше не вой. Меня это бесит. Уяснила?

– По…

– Еще раз скажешь это слово и я заткну тебя быстро и надолго. – перебивает ее демон, чуть повышая тон. – Хочешь этого? – Она мотает головой. – Вот и славно.

Акура отходит от нее, возвращает объемную посудину на место с глухим зычным звуком. Стягивает с себя плащ и кидает его на спинку кровати небрежным жестом. Ткань падает задевая плечо девчонки и она вся подбирается. Вцепляется в остатки одежды на себе, держится за мокрый край рукава развязанного платья. Не шевелится, смотрит в одну точку, практически не моргая, лишь иногда еще шмыгает носом. Пальцы ее рук чуть дрожат. Это – всего лишь остаточное явление после всего, что было, так, легкий тремор, вибрация конечностей. Ей нужно успокоиться и все пройдет.

Где-то там, на периферии ее зрения, демон что-то делает. Он наклоняется куда-то вниз, вытягивает руку, раздается знакомое потрескивание дерева и кажется, мелькают огоньки с легким запахом дыма. Акура что-то еще говорит, бормочет скорее себе, чем ей, поднимается, ведет плечами, разминая мышцы. Нобару вдыхает поглубже, прикрывая глаза. Ей нужно просто успокоиться. Успокоится. Повторяет она себе. И чуть не шалеет, когда чувствует, как кровать прогибается под его весом рядом с ней. – Сиди. Не дергайся.

Нобару почти воздухом давится, ощущая, как тот застревает в девичьей глотке, точно полностью выходя из легких. И сердце неумолимо вновь ускоряется, бьет по тонкой кости ребра. Девушка еще больше напрягает плечи и руки, мертвой хваткой вцепляясь в ткань одежды на локтях, чувствуя, как постепенно немеют конечности. Косит на него глаза, на то, как тот расшнуровывает свои тяжелые сапоги, дергая за шнурки как за канаты. Акура расправляется с одним, принимается за другой. Он что раздевается?! Это… Это… Нобару дурнеет еще сильнее. И кажется, ей не хватает слов.

– Да прекрати ты так пялится на меня! – вдруг рявкает мужчина и она почти подскакивает на месте, пряча свой взгляд. Вклинивает его теперь куда в стену напротив. – Я на тебя не наброшусь. – Рывок пальцами. Еще один. Со вторым сапогом тоже покончено. – Во всяком случае пока, – добавляет демон и швыряет обувку куда-то к двери, заставляя те приземлится с глухим стуком удара о дерево. Чуть трясет головой, зарывается фалангами в волосы, давит на корни. Отвратное состояние. Мерзкое. Демон трет лицо ладонями, давит на глазницы выдыхая шумно. Не стоило так пить. Не стоило.

Снова сглатывает послевкусие во рту, проводит пальцами по своим выпуклым венам на запястьях, смаргивает двоякость фигур в глазах, а затем неспешно поворачивает голову и смотрит на нее. Практически в упор. Заставляя девушку чуть ли не каменеть на месте белой скульптурой. Нобару знает, помнит, что у него холодные глаза, бесстрастные, колючие и кусачие, словно блеск металла. И взгляд его вязкий, тяжелый, точно прожигающий кожу. Она лишь робко, нарочито медленно воротит голову в ответ, словно секунды сейчас вдруг застынут по ее глупой прихоти, чуть замедлят свой бег, дадут ей наконец возможность продышаться от пережитого, все еще не поднимать глаз, чтобы посмотреть в его лицо. И сердце колотится, трепыхается быстрым ритмом в груди.

Перед ней все тот же Акура-оу. Черный, насквозь воняющий смрадом и тьмой. Огненный дьявол у ворот ада. А еще она вдруг понимает, что глядит он на нее как-то не так, как ожидается. Более спокойно что ли. По другому. Его пальцы подцепляют цепочку на шее, достают из ткани одежды камень, нагретый теплом ее тела. Нобару смотрит на складку меж мужских бровей, на озадаченное чертыханье сквозь сжатые зубы. Ждет. Акура опускает глаза на оголенное женское плечо, ниже на открытые ключицы. Просто сидит и рассматривает ее как-то даже слишком бесстыдно. Изучает тонкие линии девичьего тела. Заставляя покрываться мурашками кожу. – Ты худая, – следует реплика из мужских уст. И в голову вместе с этой парой слов приходят мысли, шевелится разум, ворочается рассудок. Она вдруг вспыхивает, заливаясь румяной краской. Лишь теперь осознавая, что кимоно на ней все так же развязано и сидит наперекосяк. Что выглядит она сейчас скорее, как блудница гулящая у дороги.

Нобару с удивительной проворностью и прыткостью за секунду скатилась с кровати. Такая растрепанная, с горящим лицом, дыханием шумным, взволнованным. Акура лишь хмурится, не понимая этот порыв, следит за ней глазами. За тем, как девушка крутит головой, оглядывает то место где теперь оказалась. Мебель вокруг нее была такая громоздкая, тяжелая, совершенно не привычная глазу, из темного, даже скорее красного дерева. Окна высокие, стены из серого камня, с покоящимися на них горящими факелами. Округлый, не слишком высокий стол, шкафы, со сваленными косо и криво книгами. Еще один стол с разбросанными на нем бумагами. Пара кресел, настолько глубоких, что казалось в них можно было бы и утонуть, особенно с её то размерами. И конечно камин, полыхающий языками горящего пламени.

Нобару снова озирается, переступает с ноги на ногу, закусывая губу, и вдруг замечает, находит скачущими глазами, кусок знакомой материи оби, покоящейся на темном полу, точно светлое пятно. Хватает его тут же своими ломанными пальцами, оборачивает ткань вокруг талии, даже не глядя, как та ложится на нее. Воюет с бантом за спиной, она же умеет, знает, как нужно и всегда получалось, но фаланги так трясутся так, что края шарфа то и дело высказывают из рук, заставляя её вновь и вновь наклонятся. И так раз за разом. Мужчина глядит все так же на нее, сидит упершись локтями в колени. Подмечая, как на глаза у девчонки опять набегает влага, как дышит та снова часто и сипло. Нет, если она начнет снова рыдать, он тут точно сегодня разнесет что-нибудь к чертовой матери!

– Дай сюда, – цедит демон, делая к ней быстрый шаг, резко убирая ее руки. Он продевает ткань в петлю и просто вяжет шарф узлом спереди. Тугим. Неудобным, в один рывок. Да все так скоро, что Нобару даже вскрикивает, почти взвизгивает, ладони к лицу опять прижимая, чувствуя как дыхания теперь не хватает, как ребра вдруг резко все стягивает до тугой боли. Стоит с огроменными глазищами на лице, да стылым чувством опаски в них. Смотрит кротко сквозь раздвинутые пальцы. А мужчине вдруг становится смешно, и он кривит губы в какой-то сухой улыбке. Вся такая девочка-девочка перед ним. Вздрагивает от каждого шороха, все прячется, да пискает. Акеми ведь была не такая. Совсем не такая. Была чарующей и пьянящей, а Лис променял её вот на эту.

Он уже было почти развернулся, как уловил её тихий полу вздох – полу всхлип. – Не так, – еле слышно выдыхает она. – Все не так, – цепляется снова пальцами за пояс, теребит его.

– Что? – Вырывается у него грубее, чем хотел сказать.

– Надо сзади, – шепчет Нобару, головы не поднимая. Все так же обратно пытаясь развязать. – Так нельзя. – возится с материей.

– Потом разберешься.

– Нет, сейчас. Надо сейчас. – выговаривает слова, шмыгая носом. Ну надо же. Упрямится. Настаивает на своем. Видать, не весь дух из нее еще вышиб. Акура ухмыляется, забавляясь ситуацией, наклоняясь к ней вновь. Хватается за узел и в одно шустрое, сильное движение, проворачивает пояс по ткани шелковой на талии девчушки. И вот, узел уже сзади, как она и хотела, а его ладони на её бедрах.

Хмельное дыхание шевелит ей волосы, ударяет в нос, и мужчина легко впечатывает девушку в свою грудь, смыкая объятия, легко идя на эту вольность с ней. Чуть ли не физически ощущая, как Нобару смущается, робеет, боится, как напрягается женское тело, как прижимает она к себе локти, запивается краской. До чего ж очаровательно. Хорошая, чистая, не порченная девочка. Не маранная людьми и жизнью. Хотя, в прочем, он всегда умел выбирать, мужчина вновь усмехается, ведет головой покачивая.

Ей бы руки отдернуть от него, отринуть, а она все все стоит. В глаза чужие осторожно заглядывая. Твердый, такой твердый. Словно высеченный из гранита, можно ногти обломать, железный, каленый. Он весь будто спаянный из острых углов, чего-то такого опасного и стального. И высокий. Высокий настолько, что приходится голову задирать. И есть что-то такое, в этом коротком взгляде глаза в глаза. Тихое. Спокойное. Мягкое. Так не присущее уже привычному образу.

Нобару дышит едва, но проходит секунда другая, и ладони её ловят лишь пустоту. И в голову закрадывается осознание. Он отпустил её. Отпустил. Остановился сейчас и тогда. Почему? Убивать и калечить любит. Крушить и ломать, однако, может есть и иное в нем, глубоко запрятанное. Ведь Лис зовет его братом, а такое наверняка не спроста. Нобару смотрит на ладонь левой руки. Все еще потряхивает. Сжимает ее в кулак. Успокоится, пройдет. Она никогда не мечтала о сказке. Хоть казалось, что в нее и попала. Но это попросту глупо. Реальность – вот она странная, вечная загадка. Слишком простая и обыденная. Черная, белая. Но вместе с тем и ошеломляющая.

Стоит глазами хлопает. Как какая-то пустая и недалекая девица. Мысли роем и вихрем несутся в ее голове. Отпустил. Улыбка трогает ее губы едва-едва. И ладонь сама за камень на шее хватается. Нобару мнется немного не зная, как стоит себя вести с ним. – Я могу уйти? – девушка открывает рот несмело, говорит тихо. Чуть поворачивает голову в след мужчине, ожидая ответа.

А демон вдруг смеется хриплым смехом. Такой незнакомый, чужой звук для нее. Нобару рот открывает, смотрит на него во все глаза, уже опять больше напуганная, и вся улыбка сразу исчезает, сменяется острым удивлением. Акура в её сторону даже голову не воротит, шарит рукой средь вороха бумаг на столе и достает два яблока. – Ты можешь попробовать. – добавляет он почти сразу, наконец разворачиваясь к ней. И в глазах такие огоньки плещутся, лукавства, да задора. И снова смеется, меряя её взглядом. Слишком просто и беспечно, слишком легко, почти по-молодецки. Как обычные люди.

А Нобару стоит и чувствует себя не иначе, как дурочкой, что-то вновь не уловившей, упустившей в последний момент. Сжимает губы в одну линию, вклинивая в него свой непонимающий взгляд, и вдруг с очередным удивлением осознает, что мужчина полностью расслаблен. Здесь, с ней, в этой комнате. Похожий сейчас скорее на огромного чеширского кота, наглого, вальяжного и самодовольного. Точно объевшегося дурман травы.

Она молчит. Долго. Выразительно. Сама не замечая, как вытягивает рот в форме буквы «О», наверное намереваясь все что-то сказать, слова подбирая. Стоит и смотрит на мужчину, вновь подходящего к ней, на этого странного, едва знакомого ей ёкая. Не понимая его и не уверенная, что хочет понимать. Это как-то слишком. Все слишком. И вот тогда он вновь делает то, что кажется ей еще более странным, несуразным, каким-то дурацким, тем, что быть не должно. Это же Акура-оу. Великий демон иного мира. Ей хочется закачать головой, протереть глаза пальцами, надавить на них до темноты, до пляшущих звездочек, а потом распахнуть и прозреть. Но вместо этого она попрежнему продолжает видеть его протянутую к ней руку.

Руку.

Его руку.

Ладонью вверх.

С румяным красным яблоком в ней.

Плода Нобару касается несмело, аккуратно и осторожно, словно мужчина способен ужалить, как гадюка впиться. А он, кажется, и не замечает, как ведет себя. Как поступает. Просто делает. Просто не отдает себе отчета. Ему бы с собой разобраться. Избавиться от этой горечи во рту, да двоякости фигур перед глазами. А все она удивляется. Наверное, даже больше придумывая о нем всего того, что нет.

========== Ошиблась ==========

Нобару яблоко с ладони на ладонь перекатывает. Косит аккуратно глаза на мужчину перед собой. Но голову поднять отчего-то не решается. Боится еще немного наверное. И точно всем своим существом сейчас чувствует его взгляд на себе брошенный сверху вниз. Но только вот теперь от него уже не тянет так брезгливо передергивать плечами. Сжиматься. Трястись. Стоит в тишине все осмысливая, понимая, что совершенно не знает, что будет дальше. И как все может пойти. Он ведь не выпустит её отсюда, глупо было вот так понадеяться. Нобару вновь закрывает глаза с тихим выдохом. И просто ждет. Ждет его любых дальнейших действий. В любой другой ситуации, она бы наверное не мялась в такой нерешительности настолько долгое время, сама бы первая открыла рот, да задала самые нужные ей вопросы. Но только девочка в ней еще не настолько смелая, чтобы показать себя этому опасному ёкаю, который кажется, сейчас сам добровольно открывается ей совсем с иной стороны.

– И все же я его не понимаю, – звучит мужской голос. И Нобару сразу глаза к нему поднимает. Огромные, большие, такие большие, что вот-вот им станет тесно на ее лице. Глядит не моргая, а он продолжает с усмешкой. – У него ведь была лучшая ойран, а теперь ты. Простая и смертная женщина. И я не вижу в тебе всего того, о чем Брат говорил мне. – Акура головой качает оценивающим жестом, поджимая темные губы с последних слов. Ведет костяшками пальцев по румяной женской щеке, намеренно задевая уже успевшие припухнуть багровые следы от былого росчерка демонических когтей. И Нобару дергается в сторону кривя лицо от резкой боли, шикает по-тихому. Акеми знатно полоснула, оставила отпечаток памяти на её лице.