Текст книги "Угроза эволюции (СИ)"

Автор книги: Коркханн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

Вот, наконец, Арах – не разрывая сети с другими пауками, отчаянно бьётся с вёртким астроинсектусом. На чёрно-зелёном теле моего симбионта видны рваные раны, льётся кровь.

Бросаюсь вперёд, забывая обо всём. Спасти! Успеваю еле-еле: Арах повержен и почти размазан по полу. Не знал бы пределов его пластичности, подумал, что раздавлен насмерть. Но ещё нет. Сшибаю с ног напирающую тварь, наношу три псиэм-удара, превращаю мозг с меткой богомола в кашу. Боль паука чувствую острее своей. Командую слиться со мной, чувствую, как привычно щекочет предплечье. Есть шанс, что восстановится.

Пытаюсь сориентироваться, снова вливаюсь в общий ритм боя.

Бегло оглядевшись, увидел Вартимуса, выверенно расходующего свою силу. Под его атаками гибли всё новые твари. Инсектанты в ужасе пытались обойти Главу стороной, прорваться вдоль стен, где лежало уже немало наших сражённых бойцов.

Неожиданно я почувствовал что-то знакомое, но подзабытое. Среди вязкой клоаки искажённых псиэмов астроинсектусов проскользнуло нечто почти деликатное. Три мягких вспышки – воспринял это именно так.

Дети! Нелепо в толчее кровавой битвы. Но при этом опаснее всего.

– Отец-куратор! – заорал я, прорываясь ближе к Вартимусу.

Глава услышал, закрутил головой.

В следующий миг на нас обрушилась псиэм-атака, от которой всё вокруг – изломанные тела, искорёженные сидения-скамейки и ящики, а также четверо бойцов – разлетелось в стороны будто от порыва ураганного ветра. Мы тоже упали, полуоглушённые. Защита выдержала, но системы лорик взвыли, предупреждая о критичном расходе заряда.

Здоровый седой мужик в зелёном комбезе уверенно вошёл в одну из развороченных дверей и направился к нам.

На пару мгновений замерли и ликторы, и "клиенты". Будто концентрированная воля вновь прибывшего всех заморозила.

– Тридцать три лир, – почти спокойно констатировал Вартимус, вставая. – Потолок, о котором ты когда-то докладывал. Такого завалить – даже для меня честь.

– Мн'го тр'щишь, паук. Сд'хнешь зд'сь, – быстро и неразборчиво пробормотал отец-куратор, одновременно показывая своим, чтобы обходили место схватки широким кругом.

Я же потратил драгоценные мгновения на то, чтобы передать Вартимусу образ из подземной лаборатории, где мы с Вивой впервые встретили подобную тварь. Как Арах тихо и быстро пробирается и убивает детей под доминацией. Увы, сейчас мой паук был не в силах повторить такой манёвр. Но если Глава поймёт правильно… На всякий случай, аналогичный сигнал послал Даргиусу. Тирмид должен сообразить, а его паук быстр и смертоносен.

Врубив на максимум активные излучатели lorica violensia, я атаковал в полную силу, одновременно навскидку выпуская короткую очередь из "Исповедника". По опыту той схватки помнил, что так можно раздёрнуть внимание отца-куратора. Вартимус тут же поддержал, обрушив на тварь свою чудовищную мощь.

Псиэм-защита инсектанта отклонила пули и погасила мою атаку. Но Глава его достал – урод, заверещав, отлетел к стене, сбив с ног пару своих.

Последовал каскад взаимных ударов. Взметнулся псиэм-смерч, в котором всё кружилось вокруг нас троих – обломки, мусор, кровавые ошмётки тел людей и пауков. Гнулись и корёжились металлические колонны, пол и высокий потолок пошли трещинами. Остальных прижало этой силой к противоположным стенам далеко от нас. Никто не пытался вмешаться – да к нам было попросту не пробиться сквозь незримую стену псиэм-вихря.

Вартимусу, оставшемуся без поддержки симбионта, приходилось нелегко. Но вся надежда была как раз на его паука, пробирающегося вместе с пауком Даргиуса туда, где таились дети, усиливавшие отца-куратора. Нам повезло, что их связь требовала от подконтрольных находиться поблизости – это давало шанс сбить чудовищно высокий уровень радикализации твари.

Чётко осознать происходящее было невозможно. Меня вёл не разум – чистые инстинкты и рефлексы – мои и Араха. Тридцать три лир не поддавались описанию. Казалось, Вартимус со всей своей силой еле держится. Но опасаться и сомневаться было некогда. Ещё ни разу в жизни я не наносил удары с такой мощью, сосредоточенностью и полной отдачей, не оставляя ничего про запас и не думая, выживу ли. Цель существования свелась к одному: казнить это извращённое нечто!

Кажется, у меня сломалось ребро, а то и два. Из ушей, носа и даже глаз лилась кровь. На левом плече, выше Араха, раскрылась длинная рваная рана. Рукав лорики свисал клочьями.

Но Глава был великолепен! Его удары перебили отцу-куратору обе руки, сразу повисшие плетьми. Тварь немного ослабила натиск, убедившись, что наша совокупная мощь представляет опасность. Я уловил намерение просить помощи у других инсектантов.

И в этот миг лир упало на три пункта. Не сдержав торжествующего возгласа сквозь резкую боль в грудной клетке, я атаковал из последних сил. Глава тоже всё понял – пауки добрались до одного из детей. Отец-куратор заметался, прекратив атаки и усилив защиту. Арах передал весть от симбионта Даргиуса – он выжидал, когда инсектант, охраняющий второго мальчика, отвлечётся. Пара секунд, и резкий выпад хелицерами. Образ струи крови, хлынувшей из артерии. Паук быстро уходит из-под атак.

Лир отца-куратора снизилось до двадцати семи. Всё ещё чудовищно, но нам с Главой, я верил, под силу.

Бой продолжился, и теперь мы наседали. Я даже успел просигналить остальным приготовиться к атаке. Вовремя. Тварь, чувствуя, что проигрывает, заорала, призывая своих на помощь. Ограждающая нас круговерть рассеялась, и все ринулись в схватку после неожиданной передышки.

Я увидел, как Вартимус неотвратимым катком наезжает на оступившегося отца-куратора, долбит по нему такими атаками, от которых в полу остаются глубокие вмятины. Ещё немного. Попытался помочь, но меня неожиданно оттеснил новый враг. И тут же подставился, поспешив, – я вскинул "Исповедник" и в упор всадил ему в грудь три пули.

Успел увидеть, что Глава добивает отца-куратора, вспарывая ему глотку псиэм-атакой словно паук, орудующий хелицерами.

Это послужило сигналом инсектантам – остатки оттянулись из пропускной зоны в холл. Видно, ждали подкрепления и нового лидера.

Передышка пришлась нам весьма кстати. Чувствуя, как тело попеременно окатывают волны жара и холода, я мутным взглядом огляделся. Разорванные тела, лужи крови, обломки всего, что только могло сломаться. Напрочь выбиты огромные сверхпрочные стёкла. Сквозь пустые окна дует ветер и доносятся звуки боя на фоне гудения защитного поля диджейва.

Встретился взглядом с Даргиусом. Жив, похоже даже не ранен. А вот Вэрму хреново – умудрился получить ещё более серьёзные повреждения, едва держится, почти теряя сознание.

Попёрла новая волна атакующих. Но значительно слабее, чем первая. Удалось выстроить надёжную защиту, остановить.

"Прорыв! Прорыв!" – забился вдруг тревожный сигнал в псиэм-диапазоне. – "Южный корпус. Десять астроинсектусов на поле, бегут к диджейву. Пытаемся сдержать!"

Вартимус моментально вышел из боя, дав троим верховным ликторам команду прикрыть.

– Твою мать, совсем херово, – прорычал он, глянув, что творится на площадке.

Я встал рядом, посмотрел туда же. Волосы бы зашевелились, не будь они прижаты шлемом. Защитное поле земного судна трещало и сыпало искрами. Было заметно, как оно искажается под совокупным натиском псиэмов нескольких астроинсектусов. Не всё, конечно, но в одном месте явно намечалась прореха, достаточная, чтобы впустить "клиентов".

– Смотри, какая у тварей мощь, – сказал мне Вартимус. И узконаправленным псиэм-сигналом, который не могли разобрать наши пауки, добавил: – "Хайвнет увеличивает воздействие, связывая их. Создаёт синергию усилий. Только поэтому справляются с земной защитой".

Я ошеломлённо уставился на него, поняв, о чём речь. Никак не ожидал.

Вартимус усмехнулся:

– А ты что, думал, твой начальник идиот и ни хрена не знает?

– Знает. Но я считал – не верит.

– Потом обсудим. Если выживем.

Кивнув, я вновь посмотрел в окно.

Вот тебе и столкновение разных сил! Живо представил, что было, если бы прорвался не десяток богомолов, а побольше. Диджейву реально угрожало проникновение.

Бросил взгляд на Главу. Тот уже явно был на связи по своему особому каналу. Мотал головой, будто не желая примиряться с действительностью. Наконец, опустил руки, которыми сжимал виски, и тяжело вздохнул. Глухо произнёс:

– Аварийный вариант.

Я мысленно выругался. Значит, Бьянка отдала приказ, решив перестраховаться. Капитану диджейва будет предложено перелететь на площадку, которую предоставит Веллурия в своём астропорту – самом близком к нам. Немалый урон престижу Romanus orbis. И репутации Конгрегации.

Ну и хрен с ним! Зато сможем спокойно добить тварей, не опасаясь захвата судна.

DJV плавно поднялся в воздух. Защитное поле всё больше деформировалось – поняв, что цель ускользает, астроинсектусы усилили и без того бешеный натиск. Я ужаснулся такой мощи. На мгновение показалось, что тварям удастся остановить судно в полёте, удержать в невидимых псиэм-тисках. Вартимусу в голову явно пришла та же мысль, он скомандовал части нашей группы бежать на перехват зелёных фигур, беснующихся под зависшим над землёй диджейвом. Верховные ликторы с бойцами бросились выполнять приказ.

Нас осталось совсем мало.

Оттащив раненого Вэрма в безопасное место, двое его бойцов вернулись и встали рядом со мной и Даргиусом.

Проверив остаток заряда лорики, я повернулся в ту сторону, откуда вот-вот должны были пойти в новую атаку "клиенты".

Арах трепетал на руке, стараясь привести себя в порядок, насколько возможно, но при этом не черпать слишком много моих сил, нужных для боя.

– Выдавливаем их, – Глава по-прежнему умудрялся отдавать чёткие приказы. – Комплексы разворачиваются, скоро ракетный залп. Часть тварей и рабов наши оттеснили за периметр, их накроют сразу. Гоним и этих. Если опять попадётся отец-куратор, мы с Сиором займёмся. Вытесняйте остальных.

Я быстро кивнул Даргиусу, чтобы не вздумал ослушаться и остаться со мной.

Спустя пару минут вязкого боя, естественно, произошло то, чего опасались. В одном из коридоров навстречу выскочил отец-куратор – хоть и не столь мощный, как первый, но смертельно опасный. Правда, уже потрёпанный не меньше, чем мы.

Вартимус, закрывшись плотной защитой, на миг отвлёкся, поднял руку, призывая к вниманию.

– Скорее, гоните всю эту мразоту! Залп по площади перед терминалом.

Оставшиеся ликторы и бойцы обошли нас, застывших напротив отца-куратора, и по другому коридору бросились в атаку на инсектантов, всё ещё норовящих прорваться к площадке, с которой взлетел диджейв.

За безопасность судна, наконец, можно было не опасаться.

Серия громких взрывов раздалась на площади, ударные волны сотрясли стены комплекса.

Низкорослый худой отец-куратор пригнулся и зашипел, вскинув руки на манер хватательных конечностей богомола. Его псиэм выдал вспышку страха и ненависти. Боялся ракет, ненавидел нас. Умирать под обстрелом не хотелось, понимал, что уходить назад нельзя – стоит держаться ближе к нам в надежде, что здание с ликторами не накроют.

Я украдкой глянул на Вартимуса, удивляясь, как он ещё держится, не только выплеснув столько сил, но и неся всё это время ответственность за происходящее и бремя командования не знавшей аналогов операцией. Да, я сомневался в чистоте его намерений и амбиций, и эти сомнения никуда не делись. Но сегодня он показал себя настоящим героем Конгрегации, примером для подражания.

Будто угадав эти мысли, Глава подмигнул, на миг приоткрыв прорезь шлема.

– Всего-то ещё одну гниду раздавить, – хрипло проговорил он.

Богомол, кривясь и шипя, выплеснул в ответ: "Трхххгррр… мы растём… шшшоргггхх… ещщщщё не понимаете… ггхххрррт… скоро вам конец".

А я тем временем заметил за его спиной неясный тёмный силуэт. Подкравшийся неотарантул Вартимуса прыгнул так стремительно, что глаза едва смогли различить мелькнувшую в воздухе тень. Увы, реакция астроисектуса, полностью слившегося с м4-богомолом, была запредельной: смог увернуться от паука, получив лишь пару неглубоких порезов.

Вартимус атаковал, но уже не столь мощно, как раньше. Тварь закрылась, ударила в ответ.

Я вновь окунулся в круговерть схватки, силясь выжать из себя всё возможное. Псиэм Араха почти угас, симбионт перешёл в режим самозащиты, пытаясь сохранить жизнь.

Откуда-то опять донеслись звуки рвущихся ракет. Со стен посыпалась пыль, полетели мелкие обломки.

В псиэм-диапазоне уловил обрывки радостных возгласов – ликторы сообщали, что войска уничтожили машины Братства, разметали толпу инсектантов и рабов перед терминалом. Обстрел продолжался.

Израсходовав боекомплект "Исповедника", я отбросил пистолет и врубил последние резервы атакующих систем лорики. Незримые лучи псиэм-подавления опутали отца-куратора, на пару мгновений замедлив его сумасшедшие прыжки на четвереньках, сбивающие нас с толку. Синхронно с Главой ударил сильнейшей псиэм-волной по ногам твари. Защита выдержала, астроинсектус отлетел к распахнувшейся от удара двери. Заверещал от боли, но был целёхонек – сломать кости не удалось.

В этот миг здание сотрясло прямое, судя по всему, попадание ракет. Раздался грохот обвала конструкций, в коридор хлынули клубы дыма и пыли.

Тварь заметалась, шизоидный псиэм выдал грязные волны совсем нечеловеческих эмоций и смыслов. Я уловил падение лир. Понял, что нам повезло – только что завалило насмерть его подконтрольных детей.

Астроинсектус вдруг прыгнул в дверь за спиной и попытался скрыться. Мы бросились следом. Вспомнив, как свалил один такой прыткий хрен в новоаркадских катакомбах, я испугался, что догнать не успеем. Но дело решил симбионт Вартимуса. Метнувшись тёмной молнией, он нагнал уходящую огромным скачками бестию и навязал схватку.

Хромая, но держась на адреналине, мы с Главой подбежали к ним и вновь атаковали "клиента" у спуска в подвал. Сдаваться никто не собирался. Богомол мощной волной отшвырнул паука, потом шваркнул меня о стену так, что я стёк по ней на пол, силясь втянуть в опустевшие лёгкие хоть глоток воздуха.

Но удар Главы был ужасен. Астроинсектус, заорав, сложился пополам и полетел вниз по лестнице. Его вновь догнал неотарантул, вспорол живот.

Тварь, пытающаяся удержать собственные кишки, выдала круговую псиэм-атаку – предсмертную и потому особо сильную. Меня оторвало от пола и швырнуло к спуску – защита, увы, уже не справлялась.

Я скатился по лестнице, сквозь боль продолжая наносить удары ещё сопротивляющемуся отцу-куратору.

Вартимус, еле переставляя ноги, спустился следом и пошёл к упавшей твари, давя её катком своей воли. Псиэм-вопли умирающего богомола были страшными. Он не мог противостоять напору Главы, и еле держался.

Приподнявшись на локте, я послал узкий точечный импульс, стараясь поразить лобные доли мозга инсектанта. Его голова дёрнулась. Вартимус тут же нанёс добивающий удар, от которого тело урода отлетело и замерло после пары конвульсивных подёргиваний.

Шлем лорики Вартимуса сполз, став капюшоном. Паук вернулся к нему, заполз под доспех. Глава, кривясь от боли, огляделся по сторонам. На залитом кровью лице появилась слабая улыбка.

– Кажется, всё. Ты как, жив?

– Боюсь соврать, – прошамкал я разбитыми губами, гадая, есть ли на теле место, которое не болит.

Вартимус усмехнулся.

– Не так всё плохо…

Сильнейшие взрывы заглушили его слова. Здание содрогнулось от нового прилёта мощных ракет. Страшный грохот послышался отовсюду, посыпались обломки потолочного покрытия, и будто рухнули сами стены. Что-то садануло меня по голове, и волна новой боли принесла полную тьму.

Глава 7. Казнить нельзя спасти

…Ты огласи их славой равной,

И равной тайной согласи,

И, раб лукавый, своенравный,

Обоим жертвы приноси!

Но трепещи грядущей кары,

Страшись грозящего перста:

Твои блаженства и пожары –

Всё – прах, всё – тлен, всё – суета.

А. Блок

Как хорошо было бы проснуться в объятиях Кассии или Вивы. Лучше – обеих сразу. И как хреново очнуться в пыльном заваленном подвале, чувствуя боль во всём теле. Хотя жив – уже здорово.

Темень и тишина. Полная дезориентация.

Открыв глаза, я первым делом стянул перчатку и нащупал в защищённом от ударов медкармане лорики инъекторы с разными версиями "Hilaritas-N". Провёл пальцем по выпуклым знакам на шприцах. Четыре точки – стандарт, слабо. Треугольник – ультра, то, что надо. Мощный анестетик и стимулятор. Руки едва слушались. Дрожащей правой вколол двойную дозу в левое плечо сквозь прореху в броне. Эффект будет скоро.

Достал из кармана и разорвал зубами пакетик с заживляющим гелем, ощутил вязкую массу на пальцах, насколько мог быстро нанёс слой на рваные раны выше татуировки. Не хватало истечь кровью.

Это отняло все силы. В голове шумело, соображал плохо.

Полежал без движения, прислушиваясь к ощущениям. Привкус крови во рту. Понемногу затухающая под действием препарата боль. В груди при каждом глубоком вдохе – точно паре рёбер кранты. В ранах и ссадинах по всему телу. Сюрприз подкинула правая нога. Осознал, что перебита – видно, ударом обломка плиты, что валяется рядом. Хорошо, что им не по башке – точно бы не очнулся.

Память не подвела – всё до секунды перед потерей сознания помнил чётко. Ракеты. Мощный прилёт обрушил часть здания. Или всё? Хрен знает. Надо мной нависали плиты и балки. Прикинул, перемещаться смогу только на четвереньках. Прямо как недавний противник, считавший себя богомолом.

А способен ли я вообще оторваться от пола? Пробовать не решался. Слабость, пот, шум в ушах и туман в голове. Было одно желание: провалиться обратно в благодатное забвение. Но знал, что нельзя. Эдак можно и тихо помереть.

Держаться!

Уловил тревогу и заботу Араха. Он жив. Но мы оба на грани.

Вартимус?

Я попытался повернуть голову и найти его глазами, привыкшими к темноте. Выжил ли? Потянулся псиэм-восприятием. Есть отклик.

Неподвижно лежащего Главу увидел неподалёку. Откуда-то пробивался тусклый свет, его хватило. Попробовал лучше ощутить псиэмы – ликтора и симбионта. Что-то слабое, необычно мерцающее, пульсирующее. Не разобрать. Надо подобраться ближе.

Каждое движение давалось тяжело. Арах попытался было поделиться силами, но куда там – он сам держался на грани жизни и смерти. Я пресёк эти бесполезные усилия и, скрипя зубами, пополз к Вартимусу.

В рот и нос набилась пыль. Чихнул и вскрикнул от резкой боли в груди и сломанной ноге. Замер. Нащупал второй стимулятор – на этот раз стандарт, подойдёт как добавка. Вколол, пару минут подождал начала действия.

В памяти стали всплывать эпизоды из детства. Должно быть, так мозг пытался отвлечься.

Особенно ярко вспомнилось, как пацаны на класс старше попытались меня, восьмилетнего, развести на то, чтобы умыкнул из дома отцов пистолет и принёс им "посмотреть и для дела". Когда отказался, естественно, услышал, что трус, маменькин сынок и всё тому подобное. Ну, ответил, слово за слово. Короче, наваляли мне тогда втроём знатно, хоть и огрызнулся, пару носов расквасил. Домой пришёл в разорванной одежде и с конкретными фингалами. Но с чувством своей правоты. Отец, увидев, ничего не спросил, помог умыться и переодеться. Подмигнул: "Маме скажем – с лестницы навернулся". Я ему всё выложил, чтобы знал, что за своё оружие может не опасаться, – тогда это показалось важным. Он выслушал, пожал руку – аккуратно, кулаки-то отбиты – и сказал: "Всегда иди своим путём, не ведись на то, что навязывают, даже если это кажется крутым и интересным". Я запомнил те слова.

Отца я потерял. Не хотелось сейчас потерять Главу.

Дополз, коснулся пальцами сонной артерии лежащего на спине Вартимуса. Ощутил пульс. Глава открыл глаза, повернул ко мне лицо – маску из засохшей крови и налипшей грязи.

– Очнулся? Хорошо, что жив.

– Сам рад, – выдавил я. Не голос, так, невнятный хрип.

– Сейчас будет легче. Ложись удобнее, расслабься. Помогу.

– Чем? – удивился я, по привычке выполняя приказ.

Вблизи почувствовал, что неотарантул Вартимуса глубоко спит, а псиэм выдаёт странные ритмичные волны.

– Расскажу. После десятого уровня с ликтором происходят… удивительные перемены, – ответил Вартимус ровно и спокойно, хотя и отрывисто – сказывались боль и слабость. – Открылись целебные свойства псиэм-воздействия. Стараюсь развивать. Для себя. Теперь и тебе пригодятся.

Я вдруг ощутил, как исходящий от него поток накрывает меня. И боль стала активно отступать. Притупляться, растворяться в разливающемся по телу тепле. Понял, что смогу чуть более ясно соображать и связно говорить.

– Ни хрена себе!

– Вот-вот, – усмехнулся Глава. – Сначала мне помог симбионт. Когда завалило, я вырубился, но он привёл в чувство. Отдал максимум сил, поэтому сам теперь в спячке. Потом я принялся за восстановление. Правда, толку мало – слишком опустошил себя в бою. Но поддержать смогу. А там и откопают – сигнал уже послал.

Говорил коротко, делая паузы и тяжело дыша.

– Спасибо, – пробормотал я. – Интересно, мы тварей остановили?

– Да. Из того, что понял – ракетами хорошо накрыли. Выживших отлавливают ликторы – подтянулись со стратолётов. Успех. Наших много полегло. Но ничего не поделать – это война.

– Да уж, – судорожно вздохнул я, морщась от боли в рёбрах.

Подумал о судьбе Вэрма, Тирмида, остальных. Потом переключился на "здесь и сейчас". Псиэм-воздействие Главы принесло заметное облегчение. Удивительно. Будто мне вкатили ещё лошадиную дозу старого доброго "Hilaritas-N" без риска всяких побочек. Стих назойливый шум в ушах. В голове заметно прояснилось. В шахматы играть бы, конечно, не смог, но дезориентация, с которой очнулся, прошла. Приспособившись к сносным теперь болевым ощущениям, понял вдруг, что представилась идеальная возможность поговорить с Вартимусом открыто. На темы, которые беспокоили. Тем более, что он сам неоднократно повторял – потом обсудим.

– Вы верите в существование хайвнетов? – начал осторожно, предварительно усыпив слабого Араха.

– Естественно. И не удивлён, что ты в курсе. Хоть я и не давал высшего допуска. Достаточно послушать, с какой ненавистью о твоих проступках докладывал Рениус, чтобы понять – ты у него в особом фаворе.

Глава тихо рассмеялся. А я в очередной раз прочувствовал, насколько опытнее меня другие игроки.

– И про него знаете?

– Сиор, может ли Конгрегацию возглавлять идиот? Нет? А почему удивляешься, что я разбираюсь в происходящем? Мы все друг про друга многое знаем. Но молчим. Разумные границы невмешательства. Это – один из принципов практической, настоящей политики. Учись, пригодится.

Он помолчал, переводя дыхание.

– Впрочем, ты уже этим владеешь. Ведь многое про меня знаешь, судя по некоторым обмолвкам.

– Не стану отрицать. И хочу спросить о личном. Но прежде завершу эту тему. Что же получается, – зная о коллективных разумах, вы не бьёте тревогу? Держите личный состав в неведении, будто ничего нет?

Я сознательно не произносил слова "нейровэбы", наблюдая за реакциями Главы, поскольку помнил о задаче, поставленной Советом ложи. Подконтролен ли Вартимус разумам паукообразных? Или кто-то другой, служа их воле, направляет его? Что там "шептал" мне хайвнет богомолов? "Сопоставимая возможность". О нём ли это?

Вартимус пожевал губами, будто обдумывая ответ. Сказал эмоционально, тяжело дыша между фразами:

– А что ж теперь делать, раз коллективные разумы взяли нас за жопу?.. Признать крах программы Заселения? Засунуть двести лет скорпиону под хвост?.. Свернуть огромную колонию и улететь на Землю, где мы на хер никому не нужны? – он горько усмехнулся. – Или объявить здесь открытую войну в стиле bellum omnium contra omnes[59]59
  [59]. Bellum omnium contra omnes (лат.) – война всех против всех.


[Закрыть] и покрыть планету радиоактивным пеплом?.. Сиор, ты только начинаешь о таком задумываться, а есть те, кто ломает над этим голову уже давно. И кроме ползучего противоборства ничего не остаётся. Это всё наскоком не решишь… Нам может не нравиться жить в этой реальности, но она именно такова, увы.

Он надолго замолчал, сосредоточившись на болеутолении. Я собрался с мыслями и решил перейти к личным вопросам.

– Знаю, Вива ваша дочь. Рождена в Нова Аркадии. И мой отец служил там же. Вы недавно сказали, что я имею право знать.

– Имеешь, – подтвердил Вартимус. – Пришло время многое рассказать. Слушай, пока мы одни.

Глава сделал паузу. Я сосредоточился, радуясь, что боль стихла.

– Мы с Публием были близкими друзьями. Но негласно соперничали ещё с Академии – оба сильные, умные… амбициозные, дерзкие… Кое в чём опережал меня. Например, у него уже был ты – маленький сын, особая гордость. У меня ребёнка ещё не было. Подкалывали друг друга постоянно, как вы с Квинтисом. Но друг за друга готовы были в огонь и в воду. Много пройдено интересного – хватит на отдельную большую историю. В Иггарде часто спорили, кто из нас со временем возглавит Конгрегацию. Тогда в шутку, конечно. А оно, видишь, как вышло…

Вартимус помолчал.

– Потом случилась командировка в Новоаркадский отдел… Были рады набраться опыта у самого Карры. Каждый хотел себя перед ним показать. Брались за сложнейшие процессы. Искали самых сильных противников. И нашли на свои головы. Точнее, сердца.

Я удивлённо уставился на него. Меньше всего ожидал сентиментальности от Кастора Вартимуса. А потом вдруг вспомнил, как когда-то, при первой постановке задачи по Виве, он уже приоткрывал передо мной что-то личное. Значит, не показалось тогда.

– Её звали Виола. Смотри.

Мне прилетел псиэм-образ. Стройная, спортивная. Роскошные локоны, узнаваемые черты лица и жёлтые глаза. Вива была похожа на неё гораздо больше, чем на ту женщину, которую называла матерью.

– Первым её встретил Публий. Альсеида с двадцать лир – одна из сильнейших в Нова Аркадии в то время. Он был смел и безрассуден, не побежал бы и от дюжины таких. Но её почему-то отпустил без поединка. Знакомая история?

Я кивнул, поражённый совпадениями.

– Рассказал мне… Ну, поднял его на смех… Мол, что же там такого, от чего ты решил драпануть? Послал меня куда подальше, неделю не разговаривал… А я решил найти ту альсеиду. Крутой ведь, точно справлюсь, посрамлю его. Разыскал через пару дней.

Вартимус тяжело вздохнул.

– Не буду грузить подробностями, ни к чему это, да и слишком личные. Суть в том, что возник классический треугольник… Ей сначала больше нравился Публий, бегала за ним. Радости я от этого не испытывал. Мы все потеряли головы, забыли, кто есть кто… Ликторы, альсеида – плевать. Любовь сильнее всех условностей. Публий стал приходить в себя первым. Так случилось, что встретил другую или опомнился и понял, как любит твою мать. Испытывать чувства к двоим сразу, наверное, не смог.

Глава выразительно посмотрел на меня.

"Значит, здесь я превзошёл отца", – пришла мысль. – "Не за этим ли ты, хитрый урод, просил Кас стучать про меня? Хотел знать, как я разберусь с наличием двух любимых женщин? И рассорить нас. Но на кой хрен ты свёл меня со своей дочерью?"

Разговоры о любви к необычным женщинам отвлекали нас обоих от пыльной, наполненной глухой болью реальности. В ожидании спасательной команды продолжили.

– Публий избавился от чувств к Виоле и готов был казнить её, – проговорил Вартимус. – Это и стало причиной серьёзной ссоры. К тому времени Виола предпочла меня, начались близкие отношения. Она была девственницей. Даже с другой альсеидой не спала, произошло автообращение. Очень скоро от меня забеременела. Как понимаешь, я не мог позволить Публию причинить им с Вивой вред. У нас чуть не дошло до драки – оба были горячие. В итоге он уступил… Пообещал не трогать… Сказал, никогда не поднимет руку на беременную. Но нашей дружбе пришёл конец. Видно, его чувства к ней не совсем остыли. Всегда в таких делах замешаны женщины.

– Значит, вы пошли против установлений Конгрегации? Не казнили сильную альсеиду, завели с ней ребёнка.

– Пошёл. Потому и все твои причуды понимаю. Наша необычная чувственность – оборотная сторона особой силы. Кому-то из ликторов тупо нужен постоянный секс как средство психологической разгрузки и баланса на кровавой службе. Это примитив. Иным, кто посложнее устроен, физических ощущений мало. Нам подавай яркие чувства. Вот и хлебаем порой полной ложкой.

– Это уж точно, – согласился я, думая о Виве. – И что было потом? Знаю, ваша дочь считает матерью обычную женщину. Кто она?

– Да, – Вартимус тяжело вздохнул. – Это самая печальная сторона моей истории. Наше с Виолой счастье не было долгим. Уж прости, что выражаюсь пафосным языком. Но так и есть.

Он снова помолчал. Добавил целительных волн, успокаивающих нас обоих, удерживающих в здравом рассудке. Продолжил:

– Всё было хорошо, Вива родилась, росла, крепла. Я укрывал её ото всех, не мог нарадоваться. Думал, всё здорово… Год невероятного счастья. Хотел, чтобы Виола родила мне ещё и сына. Но, как часто бывает, женщине понадобилось что-то другое. Захотелось новой силы и способностей. Пока я – ради них с дочерью – посвящал себя служебным достижениям, призванию ликтора, продвижению, она снюхалась – по-другому не скажешь – с альсеидами-инсектантками… – Глава отдышался после длинной фразы, пару раз кашлянул. – Запудрили ей мозги. В общем, если опустить подробности, Виола решилась на инсекцикл.

Я удручённо покачал головой.

– Без вашего ведома?

– Конечно. Неужели думаешь, я бы позволил? Есть пределы нарушений, на которые готов пойти. Любовь к безвредной для общества альсеиде – это одно. Но иметь отношения с инсектанткой? Виола вступила в симбиоз с н2-осой, усилилась до двадцати двух лир. Когда я узнал…

Вартимус замолчал. Мой мозг, хоть и пришибленно-сонный от анестезии, выдал подсказки из прошлого. На заявление, что доверяю Виве, Глава однажды сказал: "Или тебе умело загадила мозг хитрая девочка. Такой вариант не рассматривал? Осы, кстати, особенно любят хитрые игры, при которых всё выглядит таким искренним".

Не зря, стало быть, вспомнил тогда именно ос. И ещё. Те самые слухи, что крутились в Конгрегации: завалил когда-то инсектантку с двадцать два лир. Я быстро прикинул срок. Похоже, это случилось, после рождения дочери. Неужели?..

– Виве был всего год, – будто подтвердил мою мысль Глава. – На время инсекцикла Виола отдала её своей сестре. Замечательная девушка, не альсеида. Добрая. Много позже узнал, что и она была в меня влюблена.

Я мгновенно всё понял.

– Заменила мать?

– Да. И мне – мою любимую Виолу. Тем и была счастлива. Растила Виву – племянницу – как родную дочь. Мы были счастливы, насколько это возможно с учётом всего, с чем пришлось примириться. Ведь я…

– Вы казнили её сестру.

– Пришлось. Я пытался достучаться до Виолы. Но радикализация взяла верх… Это была опасная оса, и с ней следовало покончить… – от тяжёлых воспоминаний у Вартимуса снова началась одышка. – Всё, что слышал обо мне, правда… Я в одиночку сразился с сильной альсеидой… Потом болел пару месяцев… Но не от истощения, как всем говорил. А от тоски по собственной любви… Которую вынужден был убить.