Текст книги "Угроза эволюции (СИ)"

Автор книги: Коркханн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Глава 5.2

– Итак, Сиор, ты, несомненно, удивлён, что квестор, который всячески придирался и пытался доказать твою неэффективность, оказывается, всё это время желал совсем другого, – на губах Аурелии играла лёгкая приятная улыбка.

Рениус уселся рядом с ней, и я, увидев их вместе, понял, кого она напоминала. Нет, о сильном внешнем сходстве, как у них с Дэрией, речь не шла. Но было что-то общее в облике, осанке, скупой мимике, манере речи.

– Не скрою, сильно удивлён, – ответил я, стараясь не смотреть на старика с откровенной ненавистью. – И хочу услышать объяснение.

– Хорошо, что держишь эмоции при себе. Нужно отточить это умение. Пригодится, – тихо сказал Арк Таль Рениус. В его псиэме по-прежнему не было ничего живого.

Аурелия налила мне ещё чая и добавила порцию ритмичных постукиваний по столу в сопровождении едва слышных странных звуков. Я прикоснулся к псиэму Араха и убедился, что паук глубоко спит.

– Итак, как уже сказано, ты прошёл мою проверку. Личина старого вредного квестора призвана была тестировать твою способность мыслить нестандартно, склонность к бунту ради Истины.

Рениус сделал паузу и выдал неожиданное признание:

– Ты был прав в стремлении к кардинальному улучшению работы Фарминского отдела, в том, что настаивал на скорейшем штурме и, наконец, в том, что вопреки формальному повышению воспринял ту позицию наставника как ссылку и наказание. Я же олицетворял косную бюрократическую машину, которой индивид обязан покориться. Это так легко – избавиться от ответственности за происходящее, переложив её на пресловутую безликую Систему. Большинство так и поступает. Как говорили древние, взять под козырёк, согласиться с вышестоящими, которым-де виднее. Но ты меня не разочаровал. Боролся до конца. И доказал свою правоту.

Я почувствовал, что еле сдерживаю волну сильнейшей ярости.

– Так это была игра? А ничего, что из-за вашей "проверки" погибли двое молодых ликторов?

Льдисто-голубые, почти мёртвые глаза Рениуса следили за мной. Я понимал, что обязан погасить все эмоции.

– Никто здесь не говорит, что мы представляем вселенское добро. Игра идёт по-крупному, и некоторые жертвы неизбежны. Я не стрелял в тех ликторов. То, что они оказались слабы для схватки, лишь высветило проблемы отдела. И насколько я знаю, ты добился от Кастора усиления его штата. Так что и эти смерти пошли на пользу делу Конгрегации, если разобраться. Впрочем, можешь всю жизнь меня за это презирать, это мне, как нетрудно догадаться, совершенно безразлично.

– Да вижу… – пробормотал я, испытывая горечь, но понимая, что ненависть сейчас контрпродуктивна. – Почему именно я стал предметом вашей… хм, проверки?

– Потому, что когда-то перед нами так же сидел Публий, – ответила Аурелия. – И потому, что ты кое в чём его даже превосходишь.

Это было совсем неожиданно.

– Отец сотрудничал с вами? Или отказался?

– Узнаешь позже, – снова заговорил старик. – Важно всё рассказать по порядку.

– Слушаю, – я твёрдо решил получить максимум информации. Но всё же оставаться пассивным в этой беседе не собирался. – Начните с того, кто вы друг другу.

– Да, это важно для всей истории, ты прав, – согласился Рениус. – Уверен, уже догадался. Аурелия моя родная сестра. Но сведений о ней в моём служебном досье не найдёшь. Как и о других Таль Рениусах, которые служили бы в Конгрегации. Я первый из нашей семьи, кто ощутил в себе задатки ликтора. И с твёрдым чистым намерением поступил в Академию, получив подтверждение рекрутёров. Был полон энтузиазма и готовности целиком посвятить себя призванию Конгрегации. Никаким квестором становиться я не планировал. Наши предки были выдающимися псиэм-энтомологами, основоположниками этой науки, одними из авторов классификации инсектов и арахнов Нова Ромы.

Я вспомнил, что этими терминами вместо насекомых и паукообразных соответственно предпочитали пользоваться исследователи в тематических псиэм-книгах и докладах.

– Поэтому, – продолжил Рениус, – я видел себя в Научной службе Конгрегации. Хотел привнести системную основу в наше понимание и долгосрочное взаимодействие с эндемиками планеты. Был с ранней юности одержим их изучением.

– Но что-то, как водится, пошло не так? – я хмыкнул.

– И, как водится, из-за девушки, – грустно улыбнулась Аурелия. – Только на сей раз – из-за сестры.

– События свились в такой тугой клубок, что до сих пор удивительно вспоминать, – Арк Таль Рениус, казалось, на секунду позволил себе нормальные человеческие эмоции. Углы старческих губ тронула лёгкая улыбка, сделавшая его ещё больше похожим на сестру.

– Мне тогда было четырнадцать, Арку – семнадцать, – сказала Аурелия. – И однажды, в момент сильного приятного эмоционального всплеска… Не буду уточнять, ты, Сиор, по долгу службы знаешь, какие переживания могут у девушки в таком возрасте спровоцировать автообращение. Вот и у меня открылось ощущение личной силы. Не назову это вашим пошлым термином "радикализация". Я не стала альсеидой в традиционном понимании ликторов, не ощутила жажды доминации над людьми, построения ульев и всего тому подобного. Ты понимаешь. Хорошо, что общаешься с Вивьен, она облегчила мою задачу – объяснить, каково это. Для меня это аналог вашей силы. Никак не затрагивающий человеческую сущность, основу личности, лишь дающий новые возможности.

Я кивнул. Действительно, изучив в достаточной степени феномен Вивы, хорошо представлял, о чём говорит Аурелия.

– Но далеко не все в Конгрегации могут это понять и принять, – продолжил старый квестор. – Да и времена были другие, установления более жёсткие. Прецедентов не имелось. Никто не стал бы разбираться в причудах эволюции, в феномене "чистых альсеид". И я, юный слушатель Академии, только-только принявший паука-симбионта и уже не мысливший себя без Конгрегации, столкнулся с ужасом ситуации. Моя любимая сестрёнка подлежала казни как полностью обращённая и пугающе сильная альсеида.

Оба помолчали, видно, давая мне осмыслить услышанное.

– Судя по тому, что мы здесь втроём, – проговорил я, – вы укрыли Аурелию от коллег.

– А как бы ты поступил? – прожёг мою псиэм-защиту взгляд квестора.

Подумав о Виве, а затем представив, что у меня была бы сестра с такими удивительными свойствами, я ответил:

– Так же. Вы ведь и по этой причине решили мне довериться?

– Да. Нас интересуют только люди с достаточно свободным разумом и широкими взглядами. Не до вседозволенности, конечно, но и не связанные раз и навсегда заданными шаблонами, – ответила Аурелия.

– Но как юнцу-курсанту удалось такое провернуть? Кто-нибудь в Конгрегации обязательно раскопал бы. Ведь вам пришлось изъять данные о сестре из досье. Да и вообще…

– Мне помогли, – сказал Рениус. – Во-первых, у родителей были кое-какие связи в конторе. Точнее, должники, которым пришлось таким образом рассчитаться. Во-вторых, что главное…

Он перевёл взгляд на сестру, будто предлагая ей продолжить. Аурелия подхватила:

– Во-вторых, был человек, с которым и связаны эмоции, вызвавшие моё автообращение. Молодой красивый и сильный ликтор, преподававший Арку основы тактики и курировавший его успеваемость. Однажды мы познакомились и… и всё… – старая альсеида вмиг помолодела, воспоминания о давней любви сделали её псиэм почти столь же юным и ярким, как у Дэрии, её прекрасной правнучки.

Мой мозг привычно заработал в форсированном режиме, выхватывая воспоминания, которые могли пролить свет на эту историю. Разговор под куполом возле телескопа с Каррой, его загадочное: "Доподлинно неизвестно, кто именно автор "АЭ". Я догадываюсь, кто. Но унесу эту тайну с собой, обратившись в прах. По ряду причин. В том числе из-за любви, которая когда-то связывала меня с его сестрой". Старый ликтор немного слукавил – он явно был в курсе авторства книги. В остальном – всё понятно…

– Тиберий Карра, – уверенно произнёс я, вспомнив и то, как в начале нашей встречи Аурелия очень тепло упомянула его имя.

– Молодец, – похвалила альсеида. – Да, я знаю, он однажды дал тебе подсказку. Знал, что этот наш разговор состоится. Даже попросил, чтобы мы быстрее ввели тебя в курс дела.

Тут я уже удивился не на шутку, плотнее прикрыв защитой псиэм. Да что ж это такое? Трио хитрых стариков вертит мною как хочет? Или всего лишь стремится к омоложению кадров, посвящённых в их тайны? Надо слушать и запоминать.

Одновременно решил сам провести кое-какой тест.

– Как жаль, что он погиб! – я сокрушённо покачал головой, внимательно следя за братом и сестрой.

Дохлый номер! Оба смотрели на меня с выразительностью плывущей по весенней реке льдины, а псиэмы уверенно соперничали с гладкой поверхностью стола. Однако уже это само по себе давало повод задуматься. Действительно ли утонул мудрый Карра, или известное выражение "концы в воду" здесь обрело иной практический смысл?

– Ты прав, – как ни в чём не бывало продолжила Аурелия. – Тиберий спас до беспамятства влюблённую в него соплячку. Если б не его помощь, вряд ли у Арка всё так ловко получилось бы.

На потом я оставил любопытную мысль: если чувства ликтора и альсеиды были взаимными и плодотворными, не значит ли это, что Дэрия – правнучка Карры? В официальном досье легендарный ликтор значился бездетным, что, естественно, вызывало много вопросов, но из уважения к нему считалось табуированной темой. Быть может, объяснение очень простое? Но сейчас не стоило углубляться в такие дебри, важнее получить главную информацию. Мысли понеслись вперёд, я решил мягко подтолкнуть разговор в нужное русло.

– Не с позволения ли Карры я якобы случайно получил тот обрывок псиэм-ссылки в лекториуме, из которого узнал о существовании "Апокрифа эволюции"?

– Естественно, – кивнул Рениус. – Я настроил всё так, чтобы при различных вариантах запросов система неизбежно привела тебя к теме "Alveare Mens" – "Разума улья". Зная твою пытливость, был уверен, что ухватишься за край нити и начнёшь разматывать клубок.

– Кстати, – вспомнил я. – Вы уже второй раз употребляете метафору клубка. Что ещё произошло, когда обучались в Академии? Главное я понял: вместе с Каррой удалось укрыть Аурелию, и вы стали хранить её тайну. Но ведь это не всё?

Снова заговорила альсеида:

– Это одна часть истории. Вторая, параллельная, заключалась в том, что, едва поступив в Академию, Арк стал увлечённо исследовать тему проторазума инсектов и арахнов. В семье имелись серьёзные наработки, как опубликованные, так и ожидающие верификации.

Аурелия улыбнулась, посмотрев на брата с гордостью:

– Сам Арк, естественно, этого не скажет, но он – гений. Ещё в юном возрасте сумел посмотреть за те горизонты, куда исследователи и Конгрегация опасались заглядывать. Хотел уже к выпуску из Академии создать мощную теорию, научный задел, с которым и пришёл бы на службу. Но, как порой бывает, однажды слабый огонёк свечи Истины обернулся обжигающим пламенем страшного открытия.

Я насторожился, не обращая внимания на высокопарный стиль Аурелии. Чувствовал, что подходим к самой сути.

– Труднее всего было вовремя притормозить, – сказал старый квестор. – Как только сунулся со своими догадками к официальным лицам Конгрегации, столкнулся с таким противодействием, что стал всерьёз опасаться за собственную жизнь. Будто какие-то силы были очень не заинтересованы в том, чтобы просочилась правда. Я хорошо понимал, какие именно. Шоком стало осознание, что они плотно контролируют Конгрегацию. Мне удалось обернуть всё в шутку. Мол, юный дурачок, насмотревшись фантастики и всяких страшилок, слегка двинулся умом и дал волю буйной фантазии. Помог Тиберий – один из умнейших людей, которых я когда-либо встречал. Мы поняли, что эта тайна смертельно опасна и требует тишины, молчания.

Я усмехнулся и пробежал взглядом по мерцающим на стенах словам, потом кивнул на кольцо Аурелии с созвучной её имени известной фразой "Silentium est aurum".

– Да-да, – подтвердила она. – Спустя годы мы основали ложу "Silentium", в которую вошли только самые надёжные, многократно проверенные люди.

– Не говорите, что и мой отец…

– Мы предлагали Публию стать членом ложи, – Аурелия покачала головой. – Он отказался. Но нас не выдал.

– И я не склонен соглашаться. По крайней мере, пока не буду знать всего. Но сотрудничать могу. И тоже вас не выдам, в этом можете быть уверены. Что касается ложи, – я хмыкнул, – для меня это относится к разряду конспирологического бреда. Тайные общества, всё такое. В юности я, как и многие, увлекался от не хрен делать теориями заговора, но, вы же понимаете, что для взрослого разумного человека это… Не обижайтесь, но нужно сначала ясно понять, чем занимается эта ваша организация, какие цели преследует.

– Цель проста – сохранение человечества на собственном эволюционном треке без подчинения чужому разуму, – проговорил Арк Таль Рениус, пристально глядя мне в глаза. – Итак, суть "Апокрифа эволюции", написанного мною по результатам многолетних исследований. Общеизвестен факт наличия у инсектов и арахнов индивидуальных проторазумов. С проявлением такового ты ежедневно имеешь дело, взаимодействуя с псиэмом своего паука, – старик кивнул на татуировку, виднеющуюся из-под закатанного рукава.

Я кивнул, весь обратившись во внимание.

– Но существует совсем другое, тщательно сокрытое явление – коллективный разум в сообществах инсектов и арахнов. То, на что и намекнула тебе ссылка на раздел "Разум улья". Это – обобщённый и упрощённый термин. В "Апокрифе" использованы другие, более конкретные и точные, поскольку они имеют существенные отличия для насекомых, причём для разных видов – свои, и для паукообразных. Я назвал их, соответственно, хайвнетами и нейровэбами.

– Сети ульев и нейропаутины, – перевёл я. – Вполне понятно, что к чему относится. Но та ссылка говорила только о насекомых.

– Не всё сразу, – качнул головой Рениус. – Первое тебе проще принять. Второе – труднее. Увы, паукам Нова Ромы тоже присущ коллективный разум. Совершенно чуждый человеческому. И столь же стремящийся контролировать нас, как хайвнет – своих инсектантов. Именно поэтому твоему Араху не следует знать, что мы всё понимаем. Иначе через него это станет известно соответствующему нейровэбу. Последствия могут быть… печальными.

Я невольно погладил предплечье.

– И вы нашли способ усыплять симбионтов?

– В качестве временной меры, – ответил всё тем же ровным тоном Рениус. – Освобождение же от контроля требует более решительных шагов.

Я вдруг понял, что никогда не ощущал псиэма паука Рениуса. Кроме того, благодаря объёмным одеждам, бесформенному плащу, укрывавшим тщедушное тело старика от подбородка до костяшек пальцев, не видел ни одной линии его татуировки. Судя по всему, мой взгляд стал весьма красноречивым, псиэм выдал неслабую вспышку изумления. А паттерн старого квестора был как всегда ровным и нечитаемым, как у покойника. Теперь я начал понимать, почему.

– Да, пришлось заплатить немалую цену, – подтвердил догадку Рениус. – Когда мы с Аурелией и другими вовлечёнными занялись предметными исследованиями темы коллективного разума, я осознал всю степень угрозы, исходящей от симбионта. Нейровэбам не нужны люди, докопавшиеся до истины. Я буквально ходил по лезвию ножа, тщательно маскируя то, что удавалось узнать. Понимал: однажды для меня всё может неожиданно закончиться. Не хотелось проверять, как отреагирует паук на прямой приказ нейровэба перерезать мне глотку во сне. И поскольку в исследованиях я собирался идти до конца, пришлось нанести удар первым.

Квестор скинул плащ на спинку кресла, расстегнул чёрную рубашку и стянул её с правого плеча. Стали видны старые безобразные шрамы, избороздившие кожу на дряхлой груди и руке. Значит, он никогда так и не решился прибегнуть к косметической хирургии, чтобы информация не просочилась в Конгрегацию. В замешательстве я взглянул в ничего не выражающие глаза Рениуса. Невероятно! На секунду представил, на какие муки он когда-то себя обрёк. Всё равно что добровольно ампутировать себе руки и ноги или удалить часть мозга… И полная безэмоциональность – гарантия того, что никто из коллег не докопается, что рядом ходит ликтор, убивший собственного симбионта.

Вот тут серьёзность всего проняла меня не на шутку! Даже мимолётная мысль о том, что почувствовал, если бы пришлось расправиться с Арахом, обдала волной ледяного животного ужаса. Видно, это отразилось на лице. Арк и Аурелия одновременно печально кивнули, глядя на меня.

– Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что для устранения паука мне потребовалась помощь сестры и Тиберия, сам бы ни за что не справился. Когда понял, что не умер и не сошёл с ума, хотя и нанёс кое в чём непоправимый ущерб организму, с утроенной силой погрузился в исследования. Это стало делом всей жизни. Тайные эксперименты, экспедиции, проникновение туда, откуда едва удавалось вернуться живым… "Апокриф" – не чистая теория и фантазии. Удостоверился в существовании хайвнетов и нейровэбов. Лично, воочию. Кое-кто даже заплатил за это жизнью. Да и я побывал за гранью смерти, а сердце в этой груди – практически не моё в результате нескольких операций. Но оно того стоило.

– Вы понимаете, насколько это невероятно и, уж простите, неправдоподобно? – я покачал головой. – И никто кроме вас ничего не знает? Или отвергает?

– Именно отвергает, – кивнул Рениус. – "Апокриф" официально, хоть и анонимно, был представлен на рассмотрение Конгрегации. В этом помог Тиберий и другие. Тогдашний Глава, Научная служба и совет начальников всё изучали и обсуждали, даже с привлечением профильных специалистов из Академии наук. В итоге открытие было объявлено заблуждением, закатано под самый тайный гриф и предано забвению. Так же, насколько мне известно, поступили и официальные инстанции в других странах. Чего я и ожидал, собственно, изначально называя книгу "Апокрифом", уж прости такую иронию. Никак иначе это и не могло закончиться, поскольку все носители пауков, не принявшие вовремя меры предосторожности, находятся в той или иной степени под контролем нейровэбов. А влиятельные инсектанты – под контролем хайвнетов, в равной мере не заинтересованных в распространении этой правды.

– Да уж… – я в очередной раз обалдело покачал головой. – Карра предупреждал меня, что может перевернуться картина мироустройства. Да и вы, Аурелия. Но чтобы настолько. Мне с ходу поверить трудно.

– Прекрасно понимаем, – кивнула альсеида. – Но, с другой стороны, ты же спокойно принимал с детства, что у инсектов и арахнов есть проторазум. Сейчас предлагается сделать ещё один шаг вперёд. На этой планете до нашего появления сотни миллионов лет шла своя эволюция. Почему же она не могла привести к появлению разума, столь отличного от людского?

– Когда-то давно, на Земле, – продолжил Рениус, – один физик, Энрико Ферми, сформулировал то, что вошло в историю науки как "парадокс Ферми". Его суть простыми словами в том, что за миллиарды лет существования Вселенной где-нибудь должны были возникнуть разумные цивилизации помимо человеческой, но мы почему-то не можем обнаружить следов их деятельности. И до сих пор люди, освоившись уже на приличном количестве планет, так и не встретили никаких инопланетян.

Квестор покачал головой:

– А что, если чужой разум не обязательно должен быть воплощён в технологически развитой цивилизации, подобной нашей? И заключён в индивидуальные телесные оболочки? Что, если мы нашли здесь, на Нова Роме, разрешение парадокса Ферми? Незамеченный при Заселении и непонятый позднее коллективный разум? Даже два вида, веками противостоящих друг другу. Каждый из которых, в свою очередь, конкурирует внутри, делясь на хайвнеты шершней, богомолов, муравьёв и прочих, нейровэбы неотарантулов, неоотшельников и так далее. Но все они затаились при нашем появлении и стали изучать нежданно свалившихся с неба приматов.

– Но почему же их сразу не заметили? Да и потом, за двести с лишним лет? – я понимал, что вопросы не слишком интеллектуальные, но так, видно, пытался справиться с сильным удивлением.

Старик терпеливо пояснил:

– Трудно найти, когда не знаешь, что искать. Наши предки, первые колонисты, были ошеломлены другими сюрпризами Нова Ромы, которые сами по себе грандиозны. Излучения, открывшие людям псиэм. Инсекты и арахны, в которых обнаружился проторазум. Возможность симбиоза.

Квестор усмехнулся:

– В этом как раз наибольшая хитрость и мудрость хайвнетов и нейровэбов. Как известно, полуправда эффективнее лжи. Они не скрыли признаки разума как такового, они кинули нашим учёным приманку в виде индивидуальных его зачатков в каждой особи. И исследователи жадно набросились на неё, сосредоточили на этом внимание. А тем временем сами стали предметом изучения затаившихся наблюдателей. Хайвнеты – бионейросети ульев насекомых и нейровэбы – коллективные разумные сети пауков с нашим появлением тоже получили новый толчок к следующему этапу эволюции, усилились за эти двести лет, внимательно исследовали миллионы прилетевших и родившихся здесь людей. И нашли нас пригодными для своих целей.

– Вот как? – вскинулся я.

– Подумай, – вновь вступила в разговор Аурелия. – Ликторы и пауки. Кто кому больше нужен? Вы используете их или они вас?

Я вдруг вспомнил, с каким азартом Арах всегда охотится на насекомых и инсектантов, стремясь при любом удобном случае самолично прикончить их. Только ли из-за того, что этого хотел я, его хозяин? Да и хозяин ли я?

– Понимаешь, что это глубже, чем наше противостояние с инсектантами? – спросил Рениус. – Не мы, люди, используем пауков и насекомых, а они нас. Они враждовали тысячелетиями, а мы – лишь новое средство в их войне. Временные пришлые носители, весьма удобные.

Мои мысли рвались вперёд бурным неудержимым потоком. Возможно ли, что все были столь слепы? Вполне. А ведь подсказок имелось множество, если вдуматься. Построение социальных ячеек по моделям ульев. Приём "паутина" наших симбионтов, где они усиливают друг друга, действуя в единой сети. Взаимное усиление хорошо настроенных друг на друга псиэмов. Мы всё это знали, но не сделали нужного шага в рассуждениях и обобщениях, не дотянули до правильной индукции, не решились на смелые выводы. А когда кто-то их сделал, навесили на это семь печатей тайны…

– Передаю тебе нужный для понимания "Апокрифа" визуал и прочие данные вместе с полным текстом, – донёсся до меня будто издалека тихий голос Рениуса.

Я застыл, словно впал в странный транс, впитывая как губка поток невероятной информации. Передо мной разворачивалась грандиозная картина многовекового противостояния хайвнетов и нейровэбов, в перекрестье которого как марионетки на ниточках нелепо дёргались самонадеянные приматы.