Текст книги "Угроза эволюции (СИ)"

Автор книги: Коркханн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Коркханн
Угроза эволюции

Глава 1. Парадокс

Есть игра: осторожно войти,

Чтоб вниманье людей усыпить;

И глазами добычу найти;

И за ней незаметно следить.

Как бы ни был нечуток и груб

Человек, за которым следят, –

Он почувствует пристальный взгляд

Хоть в углах еле дрогнувших губ.

А другой – точно сразу поймет:

Вздрогнут плечи, рука у него;

Обернётся – и нет ничего;

Между тем – беспокойство растёт…

А. Блок

Чёрное платье сползло змеиной кожей с засиявшего в полутьме тела. Шикарные густые волосы рассыпались по плечам, едва прикрыли грудь. Блестящие глаза неотрывно смотрели на меня, тонкие пальцы с острыми ногтями чертили дорожки по моему животу.

За круглым окном ночь сверкала зеленоватыми вспышками. Со свежим ветерком, приятно холодившим кожу, врывались ритмичные звуки музыки.

Вскоре этот ритм совпал с другим, которому подчинилось моё тело, попавшее во власть опытной женщины. Я не противился, включившись в игру и жадно впитывая каждое ощущение, которое она могла дать.

Запястья затекли. Их стягивали кожаные ремни, привязанные к скобам над изголовьем широкой кровати. На это было плевать, ведь всё затмевали другие эмоции, приближавшиеся к пику.

Наконец красные ногти безжалостно впились в мою грудь, и сильные пульсации охватили нас обоих, унося за пределы реальности. Страстные стоны красотки слились с моим глухим рычанием, она рухнула на меня, словно лишившись сил. Было хорошо. Я наслаждался моментом, зная, что он неповторим.

Вскоре женщина подняла голову.

– Спасибо за всё, – сказал я, вглядываясь в её затуманенные глаза.

Нежные губы тронула улыбка. В зрачках что-то сверкнуло.

– Как ты беспомощен, – прошептала она, всё сильнее царапая кожу. – Верги тор масарх…

Три первых слова ритуала Низкого причастия едва успели прозвучать, как смутный чёрно-зелёный росчерк сорвался с моего предплечья и рассёк нежное горло. Раздался жуткий хрип, и на мою голую грудь хлынула горячая кровь. Женщина забилась в предсмертных конвульсиях – жестокой пародии на недавнюю дрожь наслаждения.

– Твою мать, Арах, – укоризненно проворчал я. – Неужели нельзя поэстетичнее?

Паук размером с мою кисть лёгким колебанием псиэма ответил нечто ироничное. Пробежался по руке, давая почувствовать, что когти на его конечностях гораздо острее ногтей моей усопшей подружки. Парой резких движений рассёк удерживавшие меня ремни. С чувством выполненного служебного долга растёкся по левому предплечью, обретя свой второй естественный облик – причудливой чёрно-зелёной татуировки на бледной коже. Он, как всегда, не знал сомнений и колебаний.

Выбравшись из-под поливающей меня кровью красотки, я задумчиво огляделся, пытаясь вспомнить, где душ. Отель недешёвый, в трёхкомнатном люксе впотьмах можно и заблудиться. Я люблю работать красиво: жизнь коротка, зачем отказывать себе в маленьких удовольствиях?

Тщательно вымылся и постоял под струями ароматизированного пара, взбодрившего и отвлекшего от чувства брезгливости. Быстро собрал разбросанную по комнате одежду, привёл себя в порядок. Включив яркий свет, оглядел кровать. Женское тело валялось как сломанная игрушка и уже не казалось изящным и привлекательным. Густая кровь залила измятую белоснежную простынь. Над изголовьем безжизненно висели перерезанные ремни. Идеальная иллюстрация к самой неприглядной стороне жизни. Я криво усмехнулся. Всё всегда так и заканчивается…

Заставил себя подойти и прикоснуться к затылку мимолётной любовницы. Так было проще снять посмертный слепок псиэма. Отчётливо проговорил для записи:

– Дэрия Кернус, новообращённая альсеида, стаж – менее полугода, семь лир с тенденцией к росту. Одиночка, причастность к ульям не установлена. Казнена в ходе… – мысленно хмыкнул, – оперативного акта выявления как представляющая угрозу активного распространения доминации посредством Низкого причастия. Процесс закрыт. Тринадцатое октавуса двести одиннадцатого года от Заселения. Ликтор Сиор Диль Варрус.

Дав личный код подтверждения, позволил всплеску псиэма унести служебное сообщение в оперативную базу данных Конгрегации. Следующим коротким сообщением вызвал команду чистильщиков, чтобы вынесли мёртвую и привели в порядок номер. Негоже доставлять хлопоты хозяевам респектабельного отеля.

– Прости, ты сама выбрала, – сказал я напоследок, обращаясь к пустой оболочке, отринувшей человеческую сущность.

Взглянул ещё раз в круглое окно, мерцающее пульсом ночного города, и быстро вышел. Выбравшись на улицу, оглянулся на сияющее название отеля – "Фрашо-керети". Символично, в конце концов, я же пытаюсь сделать мир лучше. Пообещал себе, что вернусь сюда ещё не раз.

Звуки и запахи ночной Иггарды влекли меня в водоворот бурной жизни, где есть место и святости, и пошлости, но над всем главенствует стремление в будущее. Я приоткрыл надёжную защиту псиэма, гармонично настраиваясь на тысячи волн чужих переживаний и страстей, желаний и терзаний. Легко прикоснулся, не пуская в свой разум. Наблюдатель и охотник, часть вечного процесса, но не встроенный в него элемент, непокорный и отстранённый, готовый понять, но не подчиниться. Непостижимый для большинства людей баланс всегда давался мне легко и естественно. Доминантное причастие лишь огранило его как хороший алмаз.

Я энергично потёр пальцами виски, входя в состояние гармонизации псиэма. Мысленно начал собственную формулу диагностики, которую облёк в оболочку древнего стихотворения, написанного, если верить источникам, ещё на планете, с которой прилетели наши предки.

Мне страшно с Тобой встречаться.

Страшнее Тебя не встречать.

Я стал всему удивляться,

На всем уловил печать[1]1
  [1]. Здесь и далее в тексте романа использованы стихи Александра Блока.


[Закрыть].

Как всегда, первые четыре строки подавили неровную пульсацию псиэма, пригасили пламя негативных эмоций, вызванных совершённой казнью – какой уж по счёту? Я обрёл концентрацию, достаточную для планирования следующей операции. Ощутил азарт охоты, невольно втянул ноздрями прохладный воздух, напоённый ароматами страсти, похоти, алчности, злобы, разнообразных людских пороков и нечеловеческих стремлений. Я знал, где искать. Всегда.

Едва различимое напряжение психоэмоциональных струн повлекло меня куда-то вниз по улице Первых колонистов. В центре города жизнь бурлила в любое время суток. Под светом обеих лун, Карменты и Муртеи, в Час богомола на широкие улицы и проспекты Иггарды высыпали пёстрые толпы горожан, ищущих развлечений. Это хорошо. Плохо, что для некоторых веселье заканчивалось печально. Большинство инцидентов проходило по ведению жандармерии. Но кто-то становился жертвой наших "клиентов", попадая в жернова странной причуды эволюции, породившей на этой планете тех, кого назвали альсеидами и инсектантами. Говорят, на Земле и в других людских мирах их нет. Рад, что так. Но здесь ради борьбы с нежданным злом и была создана Конгрегация очищения.

Очень странный и интересный след в психоэмоциональном поле усилился. Цвет – фиолетово-красный, колебание тонких смыслов, ментальный "запах" – терпкий и насыщенный. Это сочетание начинало слегка пьянить меня, любопытство возросло. Я отринул иные мысли, полностью отдавшись азарту охоты. Кто это?

Мимо проносились машины, проходили смеющиеся люди. Странно, но никто из идущих навстречу разгорячённых выпивкой и наркотиками парней не толкнул меня плечом, не задел, не заговорил. Понятно, что от ликторов в служебном чёрном с зелёными элементами одеянии обычно шарахаются, но я-то был в цивильном. Видно, невероятная сосредоточенность в паре с отрешённостью от окружающего мира на моём лице подсказывали, что лучше не трогать этого невменяемого придурка.

След становился всё более чётким. Я прошёл уже три или четыре плохо освещённых проулка. Здесь людей не было, и я побежал, жадно втягивая ноздрями воздух, будто это могло усилить псиэм-восприятие. Почему-то чувствовал, что могу опоздать. И таки опоздал.

В окне одной из пристроек к небоскрёбу со стороны глухого переулка вдруг пару раз ярко мигнул свет. Потом включилось тусклое красноватое освещение. Послышался звук разбиваемого стекла и мужской крик.

Найдя взглядом вход, я кинулся к нему. Напряжение психоэмоциональной струны стало особо сильным. Женский след. Меня накрыла та самая насыщенная гамма ощущений, которую уловил ранее. Пробудился невероятный интерес.

Я пинком открыл дверь и забежал внутрь, выстраивая атакующую волну псиэма. Почувствовал боевую готовность Араха. Охватил картину происходящего. Под разбитым окном стоял на коленях и хрипел, запрокинув голову, крупный мужчина в чёрном комбезе, похожем на форму жандарма. Его горло сжимали изящные руки девушки в облегающем фиолетовом платье, от которой исходила мощная волна псиэм-атаки. Она усилила натиск, круша мозг противника телекинетическим прессом, и отпустила обмякшее тело, сразу же завалившееся на пол.

Я почувствовал смерть. Всё было кончено.

Альсеида резко развернулась, показывая невероятную скорость реакции. Взлетели чёрным вихрем густые слегка вьющиеся локоны. Мы замерли в трёх шагах друг от друга, взгляды встретились. Меня окатила волна сильной воли, зеленовато-жёлтые глаза приковали внимание. Она стремилась подавить, выплеснула псиэм-приказ не двигаться.

Я невольно рассмеялся: испытать такой дешёвый трюк на ликторе четвёртой ступени могла только весьма неопытная дама.

– Ну, я стою, что делать будешь? – проговорил шутливым тоном, не расслабляясь ни на миг и следя за её псиэмом.

– Пожалуйста, не лезьте в это, – ответила девушка красивым, но дрожащим от эмоций голосом. – Я уйду. Позаботьтесь о нём.

С этими словами она осторожно отступила на полшага.

– Так ты уже позаботилась, – усмехнулся я, кивнув на подрагивающую ногой в затихающей судороге жертву.

– Не о нём, – тихо произнесла альсеида, сделав ещё полшага назад.

Я, наоборот, двинулся навстречу, разглядывая неожиданную визави. Она не была яркой красавицей, но нежные черты чем-то привлекали: изящный овал лица и чувственные губы, немаленький, но ничуть не портящий её облика нос, красивый разлёт бровей, большие широко раскрытые глаза… Платье подчёркивало изгибы стройного сильного тела, вырез открывал взгляду длинную загорелую ногу с крепкими, но не чрезмерными мышцами. Декольте на грани между скромностью и откровенностью позволяло оценить прекрасную грудь.

Сильна, полна жизни и ярких эмоций. Мне, неведомо почему, стало грустно от мысли, что её придётся казнить.

– А о ком же? – решил уточнить я, и в ту же секунду ощутил присутствие ещё одного псиэма – слабого и испуганного.

Но не позволил себе отвлечься, следя за каждым движением девушки. Она медленно подняла перед собой руки раскрытыми ладонями вперёд.

– Пожалуйста, дайте уйти. Я спасла мальчика. То, что с ним собирались сделать… грязно! – альсеида не отрываясь смотрела мне в глаза.

Вдохнув поглубже, попробовал ощутить её лир. Вот тут-то меня и накрыло! Шестнадцать – весьма сильная, но с такими уже справлялся. Однако… Её псиэм на мгновенье приоткрылся под моим профессиональным "сверлящим" прикосновением, и я принял в себя его тестовый слепок. Вихрь эмоций, гамма красок, мощная вибрация многослойных тончайших смыслов, запахи миндаля, жасмина, чистой кожи и страстного секса, ощущение глубокой, но подавленной чувственности и послевкусие способности к яркой любви и ненависти… Чистота и развращённость одновременно – в неведомой пропорции. Такого я не ощущал ещё никогда, хотя повидал немало разных альсеид. Сочетание всего этого в её псиэме будто оставило во мне некий след и чувство того, что слепок не передаёт всей глубины.

Главное было не в этом. Впервые в жизни мой "замер" альсеиды дал сбой, приведя к абсурдному результату. Первичное ощущение уровня шестнадцать сменилось чем-то невероятным.

Я разлепил внезапно пересохшие губы:

– Чувствую в тебе двадцать шесть лир. Знаком этот термин?

– Личное измерение радикализации, – мгновенно отозвалась девушка. – Так вы зовёте то, чего не понимаете. Нашу суть, которой мы живём. И не всё так прозрачно, как вам кажется, – её глаза раскрылись ещё шире, жадно всматриваясь в меня. – Что плохого вам сделали все альсеиды?

– Всего лишь стали превращать людей в безвольных рабов, руша семьи и ломая судьбы, – развёл я руками. – Совершать самые гнусные преступления и подрывать основы общества, пытаясь его перекроить. Могу долго продолжать.

– Вы не поняли вопроса: все ли мы такие? – голос девушки задрожал.

Я был обескуражен своим открытием по поводу её лир, да и тем, куда зашёл разговор. Рядом взывало к себе биение ещё одной жизни, будто просящей о защите. Альсеида, тоже изучая в доступных пределах мой псиэм, медленно отступила на пару шагов и явно вознамерилась скрыться.

Мой симбионт не дремал: ощутив нерешительность хозяина, он изготовился к прыжку и смертельному удару. Кожу предплечья словно пощекотал паук, хотя татуировка ещё не двигалась.

Девушка бросилась бежать. На ногах у неё были туфли-трансформеры, быстро преобразующие высокий каблук в удобную пружинящую подошву. Меня вновь поразила скорость её реакции.

Решение пришло неожиданно. За долю секунды колебание моего псиэма остановило бросок Араха. Беспрецедентно! Я почувствовал искреннее удивление симбионта. Но татуировка послушно успокоилась.

Лязгнула железная дверь, за которой скрылась моя визави. Я тряхнул головой, будто прогоняя наваждение, и огляделся. Зов слабого псиэма привёл к стоящему в простенке между разбитыми окнами металлическому шкафу. За ним тихо, как мышь, мелко вздрагивая всем телом, сидел на полу мальчик лет пяти. Он испуганно взглянул на меня и затрясся сильнее. Под глазом наливался свежий синяк, из носа шла кровь, которую он размазывал разорванным серым рукавом.

– Не бойся, – поспешил успокоить я. – Сейчас заберу тебя отсюда, и всё будет хорошо.

Сам же погрузился в предчувствие, что сегодняшняя встреча принесёт что-то новое и весьма интересное. Кроме того, до меня только теперь дошло, что в одиночку противостоять существу с двадцать шесть лир, если это вправду так, – настоящая авантюра, которая могла закончиться фатально.

* * *

В двери особняка – так уж повелось, что это название закрепилось за нашим вовсе немаленьким зданием, – Конгрегации очищения на площади Трансгуманизма я вошёл рано утром. В холле было пусто, но некоторые коллеги, судя по машинам на стоянке, уже прибыли на службу.

Скоростной лифт доставил меня на четырнадцатый этаж.

– Эй, Сиор! – окликнул ликтор Вэрм Квинтис, чей кабинет располагался напротив моего. Его дверь была распахнута, и моё приближение не осталось незамеченным.

– Чего тебе? – с нарочито недовольным вздохом отозвался я, зная, что без пары подколок не обойдётся.

– Наслышан о твоём вечернем подвиге в отеле. Хорошо погулял?

– Бывало и лучше, – хмыкнул я, сообразив, что речь идёт о первом ночном эпизоде. – Слабая и глупая подвернулась. Едва научившись раздавать НП, тут же кинулась пробовать на первых попавшихся. Ну, вот я и попался…

– Всё на живца ловишь? На своего… Когда-нибудь тебя затрахает насмерть очередная ушлая ведьма, и мы с чистой совестью напьёмся на твоей кремации, – Вэрм с мечтательным видом откинулся на спинку кресла. – Весело будет!

– Смерть от оргазма – что может быть лучше? – философски прокомментировал я и прошёл мимо.

Было вовсе не до шутливых перебранок – мыслями полностью владела загадочная альсеида, чей псиэм оставил в памяти яркий образ. Думая о ней, я с удивлением почувствовал желание вновь увидеться. Но не для того, чтобы казнить. Очень странно. Мы, ликторы – оперативники, судьи и палачи в одном лице, ведь только у нас достаточно личной силы, чтобы выявить и устранить альсеиду или инсектанта. Ведём юридически безукоризненный процесс, который завершается казнью – не убийством, а легальным актом наказания. Мы не ловим и не пытаем в надежде на раскаяние, подобно древней земной инквизиции. Вернуть радикализированных "клиентов" к нормальной жизни невозможно. Приговор всегда один – смерть. Так почему в случае с этой девушкой думаю совсем о другом?

На контрасте с этими мыслями пульсировал решимостью псиэм Араха. Симбионт не понимал моих колебаний и желал поставить привычную ему кровавую точку. Мной же завладел иной интерес.

Чувствуя, что негоже идти на доклад к руководству в таком несобранном виде, я мысленно проговорил второе четверостишие своей самодиагностики.

По улице ходят тени,

Не пойму – живут, или спят…

Прильнув к церковной ступени,

Боюсь оглянуться назад.

Концентрация на служебных приоритетах вернулась в норму. Образ необычной альсеиды стал одной из тех самых теней. Несколько раз моргнув, сделав серию глубоких вдохов и быстрых выдохов, я ощутил должную сосредоточенность.

Ответ на псиэм-запрос принёс мне свежую информацию, необходимую для предстоящего разговора. Дежурные псиэм-аналитики, на попечение которых я передал ночью спасённого пацана, хорошо поработали с ним под мягким гипнозом. Установили, что он – воспитанник социальной школы-интерната, сирота, причём его покойная мать оказалась альсеидой, которая была казнена четыре года назад. Прислали её данные – ничего примечательного.

Мальчик рассказал, что с ним хотел сделать "страшный дядя". И всё оказалось вовсе не так просто, как я думал. Мысленно присвистнув, повторно обратился к данным допроса. Выходило, что покойный амбал пытался подсадить на пацана насекомое, конкретно – м1-шершня. Но не успел, и тварь упорхнула, когда в ситуацию вмешалась моя странная альсеида.

– Охренеть! – выдал я в пространство интеллектуальный комментарий.

Предстоял чрезвычайно интересный доклад руководству.

Не мешкая, – к Главе не принято опаздывать – я переоделся, достав из шкафа форму ликтора, и поспешил к лифту, на ходу бросив в дверь Вэрма:

– Заткнись.

– Когда обратно пойдёшь, выскажусь, – раздалось мне вслед.

Приёмная Главы Конгрегации на двадцать четвёртом этаже встретила тишиной и полумраком. Арита, ликтор-секретарь, попросила подождать и, подмигнув, мимикой показала: "Сам – не в духе". Час от часу не легче – я прибавлю ему головной боли. Вырисовывалась более чем дерьмовая и сюрреалистичная картина.

Устроившись в удобном кресле и отказавшись от любезно предложенного Аритой кофе, я задумался о том, кого мы звали Сам. Кастор Вартимус стал Главой Конгрегации четыре года назад, до того пройдя cursus honorum[2]2
  [2]. Cursus honorum (лат. – «путь чести») – последовательность должностей ликторов Конгрегации очищения; за образец взят древнеримский карьерный путь должностных лиц.


[Закрыть] – карьерный путь – с блистательными успехами, показав себя одним из самых сильных и эффективных ликторов в истории нашей конторы. Когда ему было тридцать, как мне сейчас, он поднялся уже на восьмую ступень личной силы – куда там моей четвёртой… Теперь, в пятьдесят три, с подтверждённой одиннадцатой ступенью он оставил всех далеко позади. С такой силой псиэм-воздействия Вартимус мог бы отправить в глубокий нокаут разом дюжину альсеид, едва поведя бровью. Но сила и успех, помноженные на невероятное чувство ответственности, сделали из него руководителя-перфекциониста, с которым приходилось несладко всем подчинённым.

И теперь предстояло доложить ему о происшествии и начать вести процесс, которому явно будет присвоен гриф не ниже "Secretum virium"[3]3
  [3]. Secretum virium (лат.) – секрет силы, тайна силы.


[Закрыть]. Легко не будет… Но я и не из тех, кто любит попроще. Такой процесс может сделать мне имя. Ну или сбросить в разряд неудачников. Тут уж как пойдёт.

Псиэм-сигнал Главы осветил зелёным панель над столом Ариты.

– Проходи, – кивнула она.

Подмигнув и улыбнувшись, я бодрым шагом направился в огромный кабинет, стены и потолок которого покрывали переплетающиеся символы псиэм-воздействия разных оттенков и смыслов. В который раз мимоходом подумал, что, если бы сюда завели альсеиду, она как минимум тут же распласталась бы по полу, не в силах вынести такого давления.

– Sanctum superior![4]4
  [4]. Sanctum superior (лат.) – Высший святой. В Конгрегации очищения принято обращение «святой», при этом и для мужчин, и для женщин взят за норму гендерно нейтральный вариант среднего рода «Sanctum» без дифференциации на обращения мужского («Sanctus») и женского («Sancta») родов.


[Закрыть] – почтительно произнёс я, одновременно выдав уставное псиэм-приветствие.

– Садись, Сиор, и рассказывай, – быстро проговорил Глава, глядя на меня поверх идеально чёрного стола. – Псиэм-отчёта недостаточно, хочу слышать твои соображения. Опусти подробности. Суть!

С прямой спиной я опустился в жёсткое кресло и без всяких предисловий выпалил главное:

– Пресечена попытка насильственного детского инсекцикла. В ситуацию вмешалась аномальная альсеида, остановив всё до вживления м1-шершня. Совершивший покушение не был инсектантом, иначе вышел бы серьёзный поединок. А она его легко раздавила. Посмертный слепок псиэма подтвердил – обычный человек под чьей-то доминацией. Устанавливаем личность по базам, пока не опознали.

– Аномальная? – приподнял бровь Глава.

– Лир определяется с беспрецедентным разбросом – двадцать шесть или шестнадцать. Простите, но у меня нет адекватного комментария. Разве что отказала способность точно замерять радикализацию, и я настолько ошибся…

– Такая ошибка – профнепригодность, – качнул головой Вартимус. – Я пока в твоей служебной эффективности не сомневаюсь. Будем считать, столкнулись с парадоксом.

Подавшись вперёд и жёстко сместив акцент с резким колебанием псиэма, Глава спросил:

– Почему отпустил?

Я невольно вздохнул. Вопрос не в бровь, а в глаз. Действительно, почему? Знать бы. Беспокойно пошевелилась татуировка на предплечье.

– В ситуации я исходил из того, что альсеида не проявляла агрессии, спокойно отступала, а мотив её поступка…

– Не додумывай мотивы за других, пока информации мало, – предостерёг, перебив, Глава. – Мальчик спасён. Но что за этим стоит, неясно.

– Кроме того, – продолжил я, – противостоять в одиночку двадцать шесть лир – это почти самоубийство. Наверное, осторожность подсказала…

– Лукавишь, пытаешься оправдаться, – неодобрительно покачал лысой головой Вартимус. – Знаю тебя. Осторожность не остановит. Это ведь поединок-легенда. А в тебе есть жажда славы.

Я слегка склонил голову, признавая правоту. Сукин сын действительно слишком хорошо изучил каждого из нас.

– Она тебя заинтриговала. Хочешь её, – Глава мог позволить себе прямоту в высказываниях. – И это здорово. Мы используем твой интерес.

Я вскинул глаза, чувствуя, как уголок губ приподнимает кривая усмешка. Опять ловля на живца, как скажет Вэрм?

– Начинай процесс. То, что я скажу сейчас, налагает на него гриф "Secretum mortis"[5]5
  [5]. Secretum mortis (лат.) – секрет смерти, тайна смерти.


[Закрыть]. Пояснять серьёзность тебе не надо.

Я мысленно ругнулся, псиэм невольно выдал удивлённый всплеск. Глава только что повысил мой допуск до предпоследнего в иерархии секретных грифов. Теперь я на крючке собственного любопытства и его доверия.

– Идёт запись. Для протокола постановки задач начну с известных вещей. Так что потрудись послушать, на них строится всё, что предстоит распутать. – Глава выпрямился в кресле, положил руки на стол, его голос зазвучал ровно и безэмоционально, псиэм стал транслировать сопутствующий визуал.

– Мужчины и женщины, достаточно смелые и развращённые для экспериментов над собой, когда-то открыли способ радикального увеличения силы псиэма, которую изначально дала людям сама атмосфера планеты. Симбиоз с эндемиками этого мира – носителями зачаточной формы разума – паукообразными и насекомыми. Наши предки, первые ликторы, избрали пауков, с которыми возможно телесное сосуществование.

Симбионт Главы – огромный неотарантул, почуяв, о чём зашла речь, шевельнул хелицерами и педипальпами, они показались над воротником форменной куртки. Арах тоже заёрзал. Благо, особые ферменты пауков приспособили нервную систему и верхние слои нашей кожи к безболезненному проникновению и выходу пластичной живой ткани симбионтов. Ощущения были даже приятными, будто об ноги трётся пушистый кот.

– Другие, в том числе наши дражайшие альсеиды, решаются порой на психоэмоциональное слияние, возможное при подсадке насекомых. Помнишь, естественно, в чём там суть.

Я кивнул. Машинально прокрутил в голове известное каждому ликтору ещё с Академии: цикл такого слияния – инсекцикл – временное соединение разума с проторазумом насекомого. В этом состоянии – в особых условиях изменённого сознания – человек живёт около месяца, вступая в глубокий симбиоз. По завершении подсаженное насекомое гибнет, вернее – отмирает тело, но отпечаток его псиэма навсегда остаётся в человеке, которого мы и называем инсектантом. Этот симбионт искажает псиэм – общепринятое сокращение строгого термина "психоэмоциональный паттерн" – носителя, но даёт в итоге огромную силу.

Глава продолжил:

– Что имеем? Есть физический симбиоз, в котором всю жизнь спокойно сосуществуем с пауками, а есть ментальный. Мы пошли по первому пути, они – пытаются по второму. Как сказали бы древние, мы осквернили тело, а они – душу.

Я кивнул, пропуская эту лирику и ожидая главного. Вартимус же не торопился, разворачивая целостную картину.

– Постепенно число решающихся на инсекцикл людей растёт. Чаще это делают женщины, альсеиды. После процедуры их лир резко повышается, порой на десяток пунктов. Но мужчины, наши потенциальные коллеги-ликторы, идущие на симбиоз с насекомыми, становятся куда сильнее и опаснее женщин-инсектанток.

Тут Глава слегка скривился:

– По крайней мере, так считалось до сих пор. Известный максимум лир у женщин – двадцать два, у мужчин – двадцать пять. Ранее теоретически просчитан этот потолок. И на практике достоверно зафиксирован у одного инсектанта, рискнувшего войти в симбиоз с м4-богомолом. Опасный ублюдок! Чтобы его казнить, потребовались объединённые силы многих ликторов Вирейского отдела. Конечно, в той провинции коллеги послабее нас, но факт остаётся фактом – это серьёзная головная боль для Конгрегации.

Его псиэм выплеснул предостережение и призыв к особому вниманию.

– Теперь секретная информация: по итогам серьёзных исследований (передаю тебе данные) сделан прогноз о быстром витке эволюции насекомых, при котором они смогут дать людям-симбионтам ещё больше сил. И новые способности. При этом аналогичного всплеска для паукообразных не предвидится. Вывод очевиден, не так ли?

– Вполне, – я удручённо качнул головой. – При таком раскладе со временем они станут гораздо сильнее нас. То есть ликторы не смогут адекватно противостоять таким инсектантам. Но это же вопрос будущего?

– Знать бы, насколько отдалённого. Если твоя новая подружка уже пробила потолок – доросла аж до двадцати шести лир – мы прямо сейчас выходим на иной уровень противоборства. И ты – в эпицентре как вступивший в контакт. Учти, об особенностях этой альсеиды никто кроме причастных к делу пока не должен знать. Нужно её изловить, препарировать для получения сведений о природе такой силы и, само собой, казнить. Потянешь?

– Вы же меня знаете, Sanctum superior, сами сказали, – я позволил себе улыбнуться, выдерживая пристальный взгляд Главы.

– Иного и не ожидал. Но учти: от её поимки и нейтрализации отныне зависит следующий уровень на твоём cursus honorum. Не сдюжишь – не видать повышения. Так и будешь снимать малолеток и таскать по отелям.

Я не ожидал от Главы чего-то, столь похожего на шутливую подколку. Это был добрый знак, особое расположение. Что вовсе не отменяло серьёзности сигнала – теперь моя карьера ликтора напрямую связана с сильнейшей альсеидой, которую мы встретили.

– Поймаю! – уверенно сказал я. – И не отпущу.

– Только не влюбись, – вдруг проговорил Глава, глядя в сторону.

Я удивился неожиданно изменившемуся тону его голоса, в котором явно послышалось что-то личное. Неужели эта ходячая крепость только что приоткрыла передо мной свою безупречную защиту? Будто призвал не повторять его ошибку. Я вновь задумался о таинственной личности сидящего передо мной человека. Достоверной информации было мало, но ходили легенды. Известно, что однажды верховный ликтор Кастор Вартимус, ещё лет за двадцать до того, как стать Главой, в одиночку завалил инсектантку с двадцать два лир. Больше такое не удавалось никому, да и протоколы предписывали командную работу со столь сильными "клиентами". Вроде бы, пару месяцев потом болел, ещё дольше приходил в себя после полного истощения личной силы. Но по итогу стал ещё мощнее. Также шептались, что пару лет назад Глава Конгрегации недрогнувшей рукой казнил собственную дочь, оказавшуюся альсеидой. Доказательств в базах данных не было, равно как и сведений о её матери, но слухи – упрямая вещь…

– Постараюсь, Sanctum superior, – серьёзно ответил я, помня, что с этим человеком лучше быть предельно откровенным. – Вы правильно заметили: у меня возник сексуальный интерес к этой необычной женщине. Но я способен использовать его в служебных целях.

– Время покажет, – с лёгкой грустью отозвался Глава.

Я не решался даже мимолётно прощупать колебания его псиэма, чтобы не допустить нарушение субординации, но почему-то был уверен, что эта грусть имеет глубоко личные причины.

– И не лезь в пекло, не геройствуй, даже если уверен в своих силах. Не думай, что сможешь в одиночку с ней справиться. Бери поддержку посерьёзнее. Это приказ! – взгляд Главы прожёг меня насквозь, от него было не скрыть мыслей о поединке один на один.

Я сдержанно кивнул.

– Теперь вторая задача. Запомни – теоретические разработки о детском инсекцикле нам известны (передаю тебе данные), но никогда ещё не фиксировали прецедент. В слияние всегда входили только взрослые. А тут попытка подсадить тварь на пятилетнего пацана. Либо этот урод, которого прикончила твоя альсеида, поехал головой, либо пытался опробовать принципиально новую биотехнологию. Скорее всего, эксперимент. Но первый ли?

Вартимус помолчал, давая мне понять, куда он клонит.

– Что, если уже были успешные попытки? Выяснить это – такой же приоритет, как казнить альсеиду. Ясно? Хорошо. Ты волен в выборе средств. Привлекай других ликторов, полномочия дам. Возможен конфликт двух задач, так что определи последовательность. Иными словами, если альсеида может что-то рассказать об этих инсектантах-педофилах, не грохните её раньше времени.

– Всё понял, – ответил я, чувствуя, как извилины уже шевелятся в поиске оптимальных решений. Знал, что азарт теперь не даст мне спать.

– Свободен. Жду результатов, – колебание псиэма Главы погасило зеленоватое мерцание символов на стенах и потолке, возникшее, когда был озвучен гриф "Secretum mortis".

Выйдя из кабинета в глубокой задумчивости, я отстранённо улыбнулся в ответ на любопытный взгляд Ариты и быстро покинул приёмную.

На своём этаже встретил Вэрма, с усмешкой выглянувшего из кабинета.

– Смотришься уныло и безнадёжно как пустая бутылка из-под виски наутро, – сурово прокомментировал он.

Желания шутить в ответ не было. Квинтис посерьёзнел, поняв это по моему лицо.

– Что, так жёстко?

– Охренеть как интересно, – отозвался я. – Будет нескучно. Нужны совместные усилия. Могу на тебя рассчитывать?

– Конечно, не вопрос, знаешь же, – сказал он уже без подколок.

В дружеской помощи никогда не отказывал. К тому же явно успел получить псиэм-верификацию моих новых полномочий, выплеснутую Главой в общий доступ.