Текст книги "Повесть о великом мире"
Автор книги: Кодзима-хоси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)
Принц внимательно выслушал его и заметил:
– Именно о таких случаях говорят: «Не пренебрегай ничьими словами, ни косца, ни дровосека». Полагаю, что поистине дело говорит этот дровосек!
Он послал в поместье Тамаги двух человек Катаока Хатиро и Яда Хикосити, повелев им сказать: «Его высочество должен проследовать по этой дороге. Откройте ворота и разберите завалы!».
Управляющий поместьем Тамаги встретился с посланцами его высочества, выслушал их резоны и, ничего не ответив, вошёл внутрь. Но вскоре стало видно, что молодёжи и рядовым воинам приказали вооружиться и оседлать коней. От этого поднялся большой шум. Тогда посланцы его высочества решили: «Похоже, что из нашего дела не вышло ничего. Поэтому поскорее вернёмся и доложим об этом». Когда они поскакали обратно, то за ними погнались человек пятьдесят или шестьдесят молодых воинов из Тамаги с одними мечами в руках.
Два посланца задержались и, выскочив из тени росших там нескольких сосенок, рубанули по коленям коней самых передних воинов и повалили их; встречным движением мечей отсекли всадникам головы, повернули мечи лезвиями вниз и встали поперёк дороги. Среди преследователей, которые скакали сзади, не оказалось ни одного, кто бы, увидев это, приблизился к ним. Они только издали пускали стрелы. Катаока Хатиро, в которого попали две стрелы, подумал, что теперь помочь им будет трудно, и произнёс несколько слов.
– Эй! Господин Яда! – сказал он, – меня тяжело ранили, и я здесь умру. Вы же срочно скачите к его высочеству принцу и доложите обо всём, чтобы он спешно бежал, не теряя ни мгновения.
Яда был там же, поэтому подумал, что и он будет убит, однако, действительно, не сообщить принцу обо всём значило бы нарушить верность ему, но в душе сильно переживал из-за того, что будучи не в силах что-либо сделать, он возвращался, бросая товарища, готового вот-вот умереть от ран.
После того, как Яда, отъехав далеко, оглянулся, он увидел, что Катаока Хатиро уже погиб от стрел, а голову его держал человек, отсёкший её остриём меча. Яда поспешил возвратиться и доложить об этом принцу,
– Значит, дальше по дороге, по которой не убежать, мы не поедем. Когда везение находится у предела, слова жалоб бесполезны[461]461
Прим.68 Свиток 5:
Намёк на то, что судьба человека зависит только от воли Неба.
[Закрыть], – сказал он, и никто, вплоть до сопровождающих его людей, беспокойства не выразил. В таком случае, здесь оставаться нельзя, и, решив ехать, пока ехать можно, тридцать с лишним высших и низших воинов с принцем во главе поехали, по пути расспрашивая о горных дорогах.
Когда собирались пересечь перевал Накацугава, на двух горных вершинах напротив показались человек пятьсот-шестьсот в доспехах и шлемах. Их приняли за войско из Тамаги. Лучники там выставили перед собой щиты, разделились на две части – левую и правую – и издали боевой клич. Когда принц увидел это, яшмовый его лик озарился особенно величественной улыбкой. Обращаясь к своим подчинённым, его высочество промолвил:
– Стрелять всеми оборонительными стрелами, сколько их есть! Мы должны погибнуть со спокойным сердцем и оставить свои имена десяти тысячам поколений. Однако никто и ни в коем случае не должен совершать харакири раньше меня. После того, как я покончу с собой, срежьте у меня кожу с лица, отрежьте уши и нос и выбросьте, чтобы не видно было, чья это голова. Ибо, если мою голову выставят на тюремных воротах, наши сторонники в Поднебесной потеряют силу, а воинские дома постепенно перестанут их бояться. Говорят так: «Мёртвый Кун Мин обратил в бегство живого Чжун Цзиня»[462]462
Прим.69 Свиток 5:
Ссылка на эпизод из истории Китая: Чжун Цзинь, прослышав о смерти предводителя своих противников Кун Мина, напал на них, но те, не зная о смерти полководца, дали нападавшим отпор и обратили их в бегство.
[Закрыть]. А значит, даже после смерти наш авторитет в Поднебесной остаётся и становится хорошим военачальником. Теперь же бежать никак нельзя. Не посрамите себя и не дайте врагу смеяться над нами!
Тогда сопровождавшие принца воины воскликнули: «Почему же мы должны посрамить себя?!», – вышли перед его высочеством и спустились вниз до склона, по которому во множестве поднималось наступавшее войско противника. Их было всего тридцать два человека, и хотя каждый всадник равнялся тысяче, похоже, что они не могли сражаться, столкнувшись с пятьюстами с лишним всадниками.
Наступавшие, как крылья, подняли над головами щиты, а оборонявшиеся воины отцепили ножны с мечами. Противник приближался со всех сторон. На северной вершине среди сосен буря развевала три красных знамени.
Оттуда показалось войско всадников в шестьсот-семьсот. Это войско постепенно приближалось и воины, разделившись на три части, издали боевой клич и двинулись на поместье Такаги. Воин, скакавший впереди всех, громким голосом закричал:
– Жители провинции Кии Нонагасэ-но Рокуро и Ситиро со своим войском в три с лишним тысячи всадников прибыли навстречу принцу из Великой пагоды! Кто те люди, которые противятся нашему господину и выставили против него луки? Не ошибаемся ли мы, видя господина управляющего поместьем Тамаги? Сейчас, согласно приказу гибнущих воинских домов, объявлять себя врагами принца, которому как раз в этот момент открывается судьба, – это какое же место под небом выбрать для себя?! Наказание Неба недалеко. Как их утихомирить, мы решим в одном сражении. Никого не оставим, не выпустим!
Увидев это, войско Тамаги в пятьсот с лишним всадников подумало, что ничего у него не получится, побросало щиты, свернуло знамёна и вдруг ударилось в бегство на все восемь сторон.
После этого братья Нонагасэ сняли шлемы, прижали к бокам луки и издали выразили смирение. Принц подозвал их к себе ближе, и они почтительно произнесли:
– Похоже, что, пока обстановка в горах делает трудным выполнение плана восстановления великой справедливости[463]463
Прим.70 Свиток 5:
Восстановление великой справедливости – повторное возведение на престол Годайго.
[Закрыть]. Поэтому мы приказали своему войску двинуться в провинции Ямато и Кавати. А из-за нынешнего поведения управляющего поместьем Тамаки, подумали мы, из числа воинов вашего высочества едва ли останется один живой на десять тысяч мёртвых, и тогда пришли к вам на помощь и встретились с вами, словно выполняя желание Неба. Разве мы не разбили большое войско мятежников, бросившись в это сражение с ним?
– Вчера около полудня мальчик по имени Оимацу известил нас: «Принц из Великой пагоды завтра изволит выехать из Тоцугава и проследовать в Обара, однако мне думается, что по дороге его встретят трудности. Если хотите – отправляйтесь ему навстречу». Мы решили, что это посланец вашего высочества, и выехали.
Принц поразмыслил над этим и решил, что здесь дело не простое. С давних пор он носил на своём теле оберег пленника. Когда однажды чуть приоткрыл его, стал всё больше и больше испытывать странное чувство, а после того, как открыл и посмотрел, то увидел священное тело пресветлого бога Оимацу, который сродни отлитому в Золотом павильоне священному телу небесного бога из Китано[464]464
Прим.71 Свиток 5:
«Небесный бог из Китано» – бог Тэмман-тэндзин (деифицированный поэт и крупный чиновник IX в. Сугавара Митидзанэ), культу которого посвящено синтоистское святилище в киотоском районе Китано.
[Закрыть]. По всему телу у него выступил пот, и бог коснулся ногами земли – это было очень странно. «Вот божественный знак-предвестник доброй судьбы. Какие могут быть сомнения в усмирении мятежников?!» – подумал тогда принц и направился в замок Макино, но говорят, будто подумал, что и он может оказаться тесным, расспросил монахов из Есино[465]465
Прим.72 Свиток 5:
«Монахи из Есино» – монахи из павильона Дзао в провинции Есино, на горе Комбодзан.
[Закрыть], переделал башню-сокровищницу Айдзэн в замок – перед ним была река Есино, которая разрезает скалу, – и с тремя с лишним тысячами всадников изволил закрыться в нём.
СВИТОК ШЕСТОЙ
1
О СНОВИДЕНИИ ПРИДВОРНОЙ ДАМЫ ТРЕТЬЕГО РАНГА МИМБУКЁ[466]466
Прим.1 Свиток 6:
Мимбукё – мать принца Мориёси (принца из Великой пагоды), дочь Старшего советника Китабатакэ Моротика из рода Мураками Гэндзи.
[Закрыть]
Годы идут, не останавливаясь, подобно летящей стреле, падающему потоку воды[467]467
Прим.2 Свиток 6:
Выражение из поэтической антологии «Вакан роэйсю» (1012 г.).
[Закрыть]. Радость и печаль сменяют друг друга, как на дереве алые цветы заменяются опадающими жёлтыми листьями. Поэтому никто не может сказать, что такое этот мир – всего лишь сон или же явь. Хотя и говорят, что это началось не теперь, – оттого, что люди по очереди испытывают печаль и радость, чувствуя росу на рукавах[468]468
Прим.3 Свиток 6:
«Роса на рукавах» – метафора слёз.
[Закрыть], однако после того, как в девятую луну прошлого года[469]469
Прим.4 Свиток 6: Прошлого года – 1331 г.
[Закрыть] был разрушен замок Касаги, а прежний император сослан в провинцию Оки, сотня чиновников-старых вассалов, объятая печалью, безвыходно сидела по домам в разных местах, а вид трёх тысяч придворных дам[470]470
Прим.5 Свиток 6:
Три тысячи придворных дам – фигуральное выражение, заимствовано из «Песни о бесконечной тоске» Бо Цзюй-и, где упомянуты три тысячи дам при дворе танского императора.
[Закрыть], утонувших в потоках слёз, особенно навевал печаль, поистине олицетворяя собой сей горестный мир. Это притягивало к себе мысли придворной дамы третьего ранга Мимбукё.
Как ни говори, но кроме того, что она оставалась дорогой возлюбленной прежнего императора, госпожа эта изволила быть матушкой принца из Великой пагоды, а потому все дамы из свиты императора и его наложницы были рядом с нею как лишённые аромата деревья из глухих гор по сравнению с благоуханным цветком. После того, как в мире не стало спокойствия, не было и в Девятислойном[471]471
Прим.6 Свиток 6:
Девятислойный (Девятивратный) – иносказательно: императорский дворец.
[Закрыть] для неё определённого пристанища. Госпожа чувствовала себя словно рыбак в лодке, влекомой бушующими волнами, – несёт, и неведомо, где пристанешь.
Ей рисовался облик государя, который невозвратно укрылся за волнами Западного моря и беспрерывно увлажняет августейшие рукава слезами, и госпожа в напрасной тоске всматривалась за десять тысяч ри в рассветную луну, представляя, как принц, её сын, блуждает, не зная дороги, среди облаков Южных гор[472]472
Прим.7 Свиток 6:
Южные горы – горы Ёсино.
[Закрыть]. Хоть госпожа и слышала, где он пребывает в своих скитаниях, она уже три лета не могла передать ему весточку с перелётными гусями. О том ли заговоришь, или о другом, – одна лишь печаль. Истончились блестящие нити волос[473]473
Прим.8 Свиток 6:
«Истончились блестящие нити волос…» – выражение Бо Лэтяня (сборник «Бо-ши вэньеюань»).
[Закрыть], охватывали дурные предчувствия, что когда-то и старость так подойдёт, и поблекнет алая яшма её кожи. Лучше бы сегодня, – думалось ей, – закончилась жизнь, предел которой положен.
В утешение неизбывной печали госпожи некий наставник, многие годы возносивший молитвы, читал святые сутры и совершал очистительные церемонии. Это был сясо[474]474
Прим.9 Свиток 6:
Сясо – священнослужитель в буддийском храме, приданном синтоистскому святилищу.
[Закрыть] в святилище Китано. Госпожа молвила, что намерена на семь дней затвориться. Наставник подумал, что он не то, чтобы не боялся, как бы об этом деле не прослышали воинские дома, однако в обычное время госпожа оказывала ему настолько серьёзные благодеяния! Теперь же у неё такое состояние, что утешения нет совсем.
Он устроил для неё всего лишь келейку по соседству с молельным залом, чтобы думали, будто здесь затворилась молодая придворная низкого ранга.
Увы. Прежде госпожа прятала свой облик за парчовыми занавесами, закрывала очарование узорчатыми окнами, не ведала числа женской прислуге слева и справа от себя, всё вокруг осияла собой, и все служили ей с благоговением. Теперь же, когда она затворилась внезапно и втайне ото всех, никто её не навещал, хоть столица и была близко.
Только ночные бури, шумевшие в соснах, что вырастают за одну только ночь[475]475
Прим.10 Свиток 6:
Согласно легенде, тысяча сосен в районе Китано выросла вокруг святилища Тэммангу за одну ночь.
[Закрыть], тревожили сон госпожи. Теперешние думы государя подобны, а скорбь государя вызывает в памяти ту древнюю весну, о которой напоминали ароматы сливы, что не давали хозяину забыть её[476]476
Прим.11 Свиток 6:
Намёк на стихотворение Сугавара-но Митидзанэ, написанное в ссылке:
Подуйте, восточные ветры,
Принесите её аромат.
О, сливы цветы,
Вы и хозяину
Не дайте забыть о весне.
[Закрыть], последний год правления под девизом Сётай, когда мятежный человек сделался богом[477]477
Прим.12 Свиток 6:
Годы Сстай – 898–901 гг. В 901 г. Сугавара-но Митидзанэ был обвинён в подготовке дворцового переворота и сослан в Дадзайфу, а деифицирован после смерти (903 г.), когда многие бедствия в столице стали приписываться его разгневанному духу.
[Закрыть], и вплоть до жизни в дорожном приюте в тронувшем сердце Цукуси[478]478
Прим.13 Свиток 6:
Цукуси (Тикуси) – старинное название о. Кюсю, где находилось место ссылки поэта.
[Закрыть].
Чувство печали умножалось, госпожа прекратила на некоторое время возглашение имени Будды, а написала сквозь слёзы стихи:
Мне не забыть.
Думаю, ты, божество,
Тоже печалишься,
О старом пути вспоминая
В тронувший сердце Цукуси.
Отдохнув за стихами, госпожа немного вздремнула, и в эту ночь во сне ей привиделся старец в строгих одеяниях и соответствующем головном уборе, годами восьмидесяти с лишним лет. В левой руке он держал ветку с цветами сливы, а правой опирался на посох с рукояткой в форме голубя. С очень озабоченным видом он стоял возле изголовья у постели, где возлежала госпожа.
Госпожа чувствовала, что это сон, но изволила спросить: «В этом заросшем полынью месте, что находится за пределами столицы, посетителя не ожидаешь даже на мгновенье. Так кто этот странный человек? Наверное, заблудился в пути и остановился здесь отдохнуть?» Старец не проронил ни слова, с сочувствующим видом положил перед нею ветку сливы, которую держал в руке, возвратился на место и вышел. Госпожа смотрела на ветку удивлённая и написала на листочке бумаги:
Повернувшись, приходит опять,
А сама остаётся всё той же.
Так зачем сокрушаться,
Когда ненадолго
От нас облаками закрыта луна?
Пробудившись ото сна, госпожа изволила вникнуть в смысл стихотворения и решила, что сон был вещий, – о том, что государь в конце концов благоволит возвратиться и снова должен будет проживать на облаках[479]479
Прим.14 Свиток 6:
На облаках – в императорском дворце.
[Закрыть]. Поистине, в этом месте, именуемом священной усыпальницей будд и бодхисаттв великого попечения и великого сострадания, явленных в облике небесного бога Тэмман-тэндзин, поэтому человек, один только раз пришедший сюда на поклонение, достигает совершенства в двух мирах[480]480
Прим.15 Свиток 6:
В двух мирах – в настоящей и в следующей жизнях.
[Закрыть], те же, кто возглашает имя Будды, достигают осуществления всех своих желаний. Больше того, если искренне молиться семь дней и семь ночей, – тысячью струи, десятью тысяч струи до капли источая кровавые слёзы, преодолеваешь кромешную тьму, и тебе вдруг является чудо. Хоть и говорят, что мир достиг своего последнего конца, но когда в тебе есть вера и истина, думы постепенно наполняются убеждением в том, что боги твои молитвы принимают.
2
О ТОМ, КАК КУСУНОКИ ВЫЕХАЛ В МОНАСТЫРЬ ТЭННОДЗИ, А ТАКЖЕ О СУДА, ТАКАХАСИ И УЦУНОМИЯ
В пятый день третьей луны второго года правления под девизом Гэнко[481]481
Прим.16 Свиток 6:
2-й год правления под девизом Гэнко – 1332 год. В действительности описанное здесь событие произошло в 1330 г. (2-й год Гэнтоку).
[Закрыть] Сакон-сёгэн Токимасу и губернатор провинции Этиго Накатоки, назначенные на должность Двух Рокухара, прибыли из Канто в столицу. Говорили, что они приехали потому, что Токива Норисада, губернатор провинции Суруга, эти три-четыре года один, твёрдо ведя дела обоих Рокухара, свои обязанности исполнял неукоснительно.
Воинские дома поверили, когда Кусуноки Масасигэ из дворцовой охраны в прошлом году сделал вид, будто покончил с собой и насмерть сгорел в замке Акасака. По его следам они послали в качестве управляющего Юаса Магороку, Вставшего на Путь Дзёбуцу, и с чувством облегчения думали: «Теперь в провинции Кавати ничего особенного нет». Но в третий день четвёртой луны того же года Кусуноки во главе с пятьюстами всадниками внезапно подступил к замку Юаса и, не переводя дыхания, стал атаковать его.
Может быть, в замке были трудности с припасами, но Кусуноки и его сподвижники слышали, будто из Асэгава, что в провинции Кии, где находятся владения Юаса, ночью собираются проникнуть в замок человек пятьсот-шестьсот с припасами. Тогда он послал в укромное место на дороге своих воинов, и те всё у них отняли, а в короба погрузили доспехи и заставили погонщиков лошадей нести их на себе. Сами же воины, человек двести-триста, под видом стражей поместья поехали в замок.
Кусуноки притворился, будто он преследует это войско, погнался за своими товарищами, словно желая рассеять их. Монах в миру Юаса увидел это и подумал, что его воины доставляют припасы и сражаются с силами Кусуноки. Он вышел из замка и, сам того не желая, впустил в него воинов противника. Войска Кусуноки, как и было задумано, ворвались в замок, достали из коробов доспехи, как следует вооружились и издали громкий боевой клич.
Войско снаружи замка в это время ломало его деревянные ворота, перебиралось через стены и проникало внутрь. Монах в миру Юаса оказался в трудном положении, встретившись с противником внутри и снаружи. Сражаться было невозможно, и он сейчас же склонил голову и сдался в плен.
Вместе с его силами у Кусуноки стало насчитываться больше семисот всадников. С этим войском он подчинил себе две провинции, Идзуми и Кавати, а потом – в семнадцатый день пятой луны – вышел для начала в окрестности святилища Сумиёси и монастыря Тэннодзи и разбил лагерь к югу от моста Ватанабэ.
Всё это время к Рокухара волнами накатывали гонцы из провинций Идзуми и Кавати, докладывая, что Кусуноки уже нападает на столицу, и в столице поднялся большой шум. Воины скакали на восток и на запад, волнениям знати, верхов и низов не было предела. «Не похоже на то, что мы слышали. Видимо, у Кусуноки маленькое войско. Если по нему ударить, оно рассыпется». С такими мыслями оба Рокухара назначили командирами своих войск Суда и Такахаси. Войска от сорока восьми сигнальных костров, людей из столицы, жителей пристоличных и ближних провинций собрались вместе и двинулись на монастырь Небесных королей, Тэннодзи.
Все вместе эти силы насчитывали пять с лишним тысяч всадников. Отправившись из Киото в двадцатый день той же луны, они расположились лагерем в окрестностях Амасаки, Кандзаки и Хасимото[482]482
Прим.17 Свиток 6:
Акасаки, Кандзаки и Хасимото – название местностей в провинции Хёго и в окрестностях Осака.
[Закрыть], зажгли сигнальные костры, видные издалека, и стали ждать, когда рассветёт. Услышав об этом, Кусуноки разделил на три части две с лишним тысячи своих всадников, сделал их основной ударной силой и укрыл в Сумиёси и Тэннодзи, а всего каким-то трёмстам всадникам велел поджидать к югу от моста Ватанабэ и в двух-трёх местах напротив противника зажечь большие сигнальные костры. Это для того, чтобы специально заманить противника на мост, опрокинуть его в воду и в одночасье определить победителя.
Тем временем, когда рассвело, в двадцать первый день пятой луны войско Рокухара из пяти с лишним тысяч всадников собралось из разных лагерей в одно место и двинулось к мосту Ватанабэ.
Когда увидели войско противника на той стороне реки, оказалось, что оно не превышает двести-триста всадников. В нём были воины на тощих конях, взнузданных при помощи самодельных верёвочек.
Увидев их, Суда и Такахаси подумали: «Вот как! Мы и ожидали, что размеры у войска Идзуми и Кавати не то, чтобы очень велики, но у них, даже против ожидания, нет ни одного расторопного воина. Мы переловим этих типов по одному, отрубим им головы на прибрежной речной отмели у Шестой линии, Рокудзё[483]483
Прим.18 Свиток 6:
Прибрежная отмель реки Кацурагава в районе столичной улицы Рокудзё (Шестой линии) – место, где по традиции производились казни.
[Закрыть] и сдадим их на хранение в Рокухара», – после чего и Суда, и Такахаси, не дожидаясь остальных, один за другим, как прямая линия, переправились через реку под мостом. При виде этого, пять с лишним тысяч всадников стали наперегонки погонять коней – одни пустили их по мосту, другие переправлялись на противоположный берег по мелководью.
Войско Кусуноки за ними наблюдало, но в сражение не вступало, только выпустило издалека несколько стрел. Из-за этого войско Рокухара не давало передохнуть ни людям, ни коням, но теснясь и толкаясь, преследовало противника до самых жилых домов к северу от монастыря Небесных королей.
Кусуноки, как он и задумал, утомив людей и коней противника, разделил свои две тысячи всадников на три рукава и один из них выпустил на левый фланг противника из восточных ворот монастыря Небесных королей.
Другой выпустил из западных ворот, каменных тории[484]484
Прим.19 Свиток 6:
Тории – ворота в синтоистском святилище в форме буквы «П», в которых перекладина сооружается с большим выносом, В западной стене буддийского монастыря Небесных королей до 1294 г. стояли кипарисовые тории, но затем их заменили каменными. Здесь они служили местом созерцания Чистой земли будды Амитабха, расположенной далеко на западе.
[Закрыть], построив его в форме рыбьей чешуи[485]485
Прим.20 Свиток 6:
«Построение в форме рыбьей чешуи» – клин остриём вперёд.
[Закрыть]. Третий показался из тени сосен святилища Сумиёси, построенный в форме журавлиного крыла[486]486
Прим.21 Свиток 6:
«Построение в форме журавлиного крыла» – клин остриём назад.
[Закрыть].
Глядя на количество сил Рокухара, было видно, что это было крупное войско, противостоять которому нельзя, однако крепости в его лагере не было; напротив, было видно, что окружить его можно малыми силами.
Суда и Такахаси, обнаружив это, отдали приказ: «Противник укрывает в своём тылу большие силы. Коню в этих местах негде ступить ногой. Нужно выманить противника на открытое место, по частям сосчитать его силы, снова и снова встретиться с ним в бою и решить дело победы». Пять с лишним тысяч всадников отошли к мосту Ватанабэ, чтобы противник не напал с тыла.
Хотя армия Рокухара была сильнее, чем та, которую ожидал встретить Кусуноки, но силы Кусуноки занимали выгодные позиции и гнали её с трёх сторон с победными кличами.
Суда и Такахаси, увидев, что их войско уже приближается к мосту, скомандовали:
– У противника силы невелики. Но если здесь не повернуть назад, у нас в тылу окажется река, и это плохо. Воины! Развернитесь!
Хотя они и велели всадникам вести коней осторожно, ещё и ещё раз проверяя, куда те ступают, но, поскольку войско было готово обратиться в бегство, оно и не разворачивалось.
Каждый только рвался на мост, не сознавая, что это опасно. Кони скучились, люди и лошади стали падать с моста вниз, и неведомо число людей, которые тонули в воде.
Были такие, кто погибал, не отличив при переправе стремнины от пучины, были такие, кто погонял коня на крутом берегу и разбивался при падении. Так из пяти с лишним тысяч всадников мало осталось таких, кто ползком добрался до столицы.
На следующий день на речной отмели возле Рокудзё кто-то высоко укрепил дощечку и написал на ней стихотворение:
По своему обычаю столичные злословы сочиняли стихи, вставляя в них эти издевательские слова, или со смехом пересказывали их, В это время Суда и Такахаси потеряли лицо и глаза[488]488
Прим.23 Свиток 6:
«Потеряли лицо и глаза…» – были опозорены.
[Закрыть], надолго перестали выполнять свои обязанности и жили дома, притворившись больными.
Оба Рокухара, узнав об этом, обеспокоились и стали строить новые планы нападения. Считая, что в Киото сил недостаёт, они вызвали из Канто Уцуномия Дзибутаю. Когда совет состоялся, они сказали ему:
– Нельзя сказать, чтобы издревле не существовало способов определения победы или поражения из-за воли судьбы. Однако же нынешнее поражение нашего войска на юге обязано единственно просчётам командиров и ещё – малодушию рядовых воинов. В мире людские насмешки остановить нельзя. Кроме всего прочего, после того, как в столицу явился приглашённый сюда Накатоки, ваше прибытие в столицу имеет целью выступление против и усмирение разбойников и мятежников, ежели таковые будут. После того, что случилось, мы не думаем, что можно сражаться, собирая по нескольку раз воинов разбитого войска. Кроме этого, теперешнее время – важнейшее для Поднебесной, поэтому вы выступите против неприятеля, уничтожите его!
Когда они это промолвили, Уцуномия сказал, и вида колебаний не показав:
– Я не знаю, как выступать малыми силами после того, как потеряла победу большая армия, однако с самого начала, отправляясь из Канто, я знал, что не пощажу своей жизни ради такого важного дела. Сейчас я собираюсь посмотреть, чья будет победа в сражении, поэтому хочу направиться навстречу противнику и сразиться с ним, пусть даже в одиночку, и прошу вас, как это ни трудно, увеличить ваше войско, – и вернулся к себе, всем своим видом показывая, что он действительно в своих убеждениях крепок
То, что Уцуномия один, с военным приказом в руках, выступает против сильного противника, означало, что он не жалел жизни, ибо он намеренно не возвратился на место своего ночлега, но из Рокухара сразу же, в девятнадцатый день седьмой луны, в час Лошади[489]489
Прим.24 Свиток 6:
Час Лошади – полдень.
[Закрыть], выехал из Киото и направился к монастырю Небесных королей.
До окрестностей Восточного храма, Тодзи[490]490
Прим.25 Свиток 6:
Тодзи – «Восточный храм», монастырь школы сингон на Девятой линии (улице Кудзё) в Киото.
[Закрыть], командир и сопровождающие его всадники насчитывали всего четырнадцать-пятнадцать человек, но в разных местах столицы к ним присоединялись ещё верхоконные сторонники, и у Четырёх курганов и дороги Цукуримити[491]491
Прим.26 Свиток 6:
Четыре Кургана (Ёцуки) – местность на выезде из столицы, по обеим сторонам центральной столичной дороги Красная Птица, Цукуримити – дорога от ворот Расёмон на дороге Красной Птицы до г. Тоба на о. Сикоку.
[Закрыть] всадников стало уже больше пятисот.
У людей, которые попадались им по пути, независимо от их положения и влияния, они отнимали коней, простолюдинов разгоняли, странников заставляли свернуть с дороги, так что жители окрестных деревень затворяли от них ворота. Той ночью они ожидали рассвета на открытом биваке в Хасирамото[492]492
Прим.27 Свиток 6:
Хасирамото – местность у города Такацуки близ Осака.
[Закрыть]. Ни один из них не чаял вернуться домой живым.
Между тем, Вада Магодзабуро[493]493
Прим.28 Свиток 6:
Вада Магодзабуро – генеалогические таблицы относят род Вада к ответвлению Кусуноки.
[Закрыть], житель провинции Кавати, услышав об этом, пришёл к Кусуноки и сказал ему:
– Из столицы, рассердившись из-за своего поражения в прошлом сражении, против нас направили Уцуномия. Этой ночью он уже прибыл в Хасирамото. Я слышал, что его войско насчитывает не больше каких-то шести-семи сотен всадников. Перед этим Суда и Такахаси выставляли против нас больше пяти тысяч всадников, и то мы погнали и разбили их малыми силами. На этот раз кроме них к нам прибыли превосходящие силы. У противника силы малы и победный дух утерян. Пусть Уцуномия и отважен, но во сколько крат он сильнее других? Вот бы подойти к нему сегодня ночью, ударить и разбить его!
Так он сказал, а Кусуноки, немного поразмыслил и ответил:
– Победа или поражение в битве не обязательно зависят от того, велика твоя сила или мала. Она зависит прежде всего от единства воли всех бойцов. Поэтому и говорят, что увидев большие силы, обманешься; бойся сил малых. Прежде всего, я считаю, что после того, как большие силы проиграли прошлое сражение, Уцуномия решил по их следам выступить малыми силами. Никто в них не надеется вернуться живым. Кроме этого, Уцуномия лучший боец к востоку от застав[494]494
Прим.29 Свиток 6:
«К востоку от застав…» – имеются в виду заставы у озера Хаконэ, делившие Японию на Восточную и Западную.
[Закрыть]. Это воин того же типа, что Ки и Киёвара.
Они с самого начала не щадили жизни на поле битвы, ценя её меньше пыли и грязи. Если его семьсот с лишним всадников вступят в сражение с единым сердцем, а наши воины отступать не захотят, они обязательно перебьют большую половину наших. Положение дел в Поднебесной не должно зависеть только от исхода нынешнего сражения. Если в первом же сражении немногочисленный отряд перебьёт много наших, откуда мы тогда возьмём силы, чтобы сражаться потом, в войнах отдалённого будущего? Говорят, что хороший полководец побеждает без сражения, поэтому завтра я специально покину этот лагерь, чтобы противнику придать уверенность в себе, а дня через четыре-пять зажгу на окрестных вершинах сигнальные костры, будто собираюсь нападать. Тогда воины, что с востока от застав, по своему обыкновению, тотчас же потеряют выдержку и все, как один, заговорят: «Нет-нет! Дольше здесь оставаться нельзя! Давайте, лучше повернём назад, покуда ещё наша честь при нас». Тогда уж и мы будем, в зависимости от обстоятельств, говорить об атаке или об отступлении. Но теперь небо уже светлеет. Сейчас наверняка противник приблизится. Ну, ступай. После этого Кусуноки выехал из монастыря Небесных королей. Его сопровождали Вада и Юаса.
Светало. Уцуномия с войском в семьсот всадников приблизился к монастырю. Воины подожгли в окрестностях Удзу дома местных жителей, издали воинственный клич, однако противник не показывался.
– Не иначе, как что-то задумали. В этих местах коню ступить негде, а дороги узкие. Не давайте противнику напасть и врезаться в нашу колонну, не дайте отсечь у неё хвост! – приказал Уцуномия.
Ки и Киёвара пустили своих коней рядом и проскакали у восточных и у западных ворот монастыря Небесных королей. Они проехали там два или три раза, но ни одного противника не увидели – были только дымившиеся остатки сигнальных костров. Постепенно начинало светать. Уцуномия, в душе считая, что победу он одержал, не вступая в сражение, спешился перед главным павильоном и совершил поклонение принцу[495]495
Прим.30 Свиток 6:
Принцу – деифицированному основателю монастыря Небесных королей (Тэннодзи), принцу-регенту Сётоку-тайси (574–622).
[Закрыть]. «Отнюдь не силою оружия, но единственно благодаря сакральной защите пресветлых богов и будд свершилось это». – думал он с радостью и искренней верой.
Тотчас же в Киото снарядили срочного гонца сказать: «Что касается противника из монастыря Небесных королей, то он скоро падёт!» Поэтому-то и не было такого человека, начиная с обоих Рокухара и кончая внутренними и внешними военными[496]496
Прим.31 Свиток 6:
Внутренними называли родственные сиккэнам Ходзё ланы, внешними – кланы, примкнувшие к ним, но не связанные с ними кровными узами.
[Закрыть], который бы не хвалил Уцуномия за нынешний его образ действий, называя его выдающимся. Чувствуя, что он легко одолел противника, Уцуномия испытывал чувство гордости, В продолжение успеха он намеревался сразу же вторгнуться в лагерь противника, но этого сделать уже не смог, потому что у него не было войска. Кроме того, возвращаться без единого настоящего сражения не годилось, поэтому Уцуномия ждал атаки или отхода противника.
Прошло дня четыре или пять, и тогда Вада и Кусуноки собрали четыре или пять тысяч мятежников из провинций Идзуми и Кавати, прибавили к ним двести-триста всадников из настоящих воинов и велели им зажечь дальние сигнальные костры в окрестностях Тэннодзи, монастыря Небесных королей.
– О, – оживились в лагере Уцуномия, – появился противник!
Когда с наступлением рассвета вгляделись, то огни «В Акисино, в горных селениях и на вершинах Икома»[497]497
Прим.32 Свиток 6:
Строфа из стихотворения поэта-странника Сайге (1118–1190), помещённого в антологию «Синкокинсю».
[Закрыть] были чаще, чем звёзды на рассветном небе. Бухта Сигицу, где выпаривают соль на кострах из травы, костры, горевшие в селениях у Ёсино и Нанива, волны, в которых отражались огни, горевшие на рыбацких лодках, были удивительны. В провинциях Ямато, Кавати и Кии, вместе взятых, на горах и в бухтах, которые там есть, не было стольких мест, где жгут костры. Казалось, что силы Кусуноки насчитывают тьмы и тьмы всадников.
Так продолжалось две или три ночи. Огни постепенно приближались, заполняя понемногу четыре направления сверху донизу – восток, запад, юг и север, – и превращали тёмную ночь в день.
Видя эти огни, Уцуномия думал: «Когда неприятель приблизится, мы сразу решим вопрос победы и поражения!» Он был в постоянной готовности, не рассёдлывал коня, не ослаблял внешний пояс на доспехах. А битвы всё не было. Плотно окружённый противником он терял боевой дух, пребывал в смятении и в глубине души думал: «Ах, как бы это нам отступить!».
В этих условиях люди из отрядов Ки и Киёвара между собой говорили:
– Силы наши малы. Как это мы встретимся с таким многочисленным противником? Может быть, лучше поехать в столицу, гордясь тем, что накануне в этом же месте прогнали и развеяли противника?
Все сошлись на этом мнении. Уцуномия в двадцать седьмой день седьмой луны среди ночи оставил монастырь Небесных королей и уехал в столицу, а на другой день рано утром Кусуноки вдруг въехал туда вместо него. Поистине, если определять, чья была победа и чьё поражение в битве между Уцуномия и Кусуноки, – это как в битве между двумя тиграми или двумя драконами: оба должны погибнуть.
Наверное, это понимают оба. Поэтому один раз отошёл Кусуноки, а свои планы он простирал дальше, чем на тысячу ри; в другой раз отступил Уцуномия, который сражение не проиграл. Не было ни одного человека, который бы не хвалил их, потому что оба полководца далеко просчитывают свои планы, видят отдалённое будущее.
Между тем, несмотря на то, что Кусуноки Масасигэ из дворцовой охраны оставил монастырь Небесных королей и обнаружил свою решительность, он не разорял дома местных жителей, рядовым воинам выдавал увеличенное содержание, так что, не говоря уже о ближних провинциях, но и в пределах отдалённых зависимые люди, наслышанные об этом, спешили непременно присоединиться к нему, так что силы Кусуноки постепенно росли и укреплялись, и стало уже видно, что даже из Киото было не по силам без раздумий нанести по ним удар.
