Текст книги "Повесть о великом мире"
Автор книги: Кодзима-хоси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)
5
О САМОУБИЙСТВЕ САКУРАЯМА
Тем временем, вступивший на Путь Сакураяма Сиро, заняв только половину провинции Бинго, считал, что он пересечёт Биттю и сможет усмирить провинцию Аки. Когда же пронёсся слух, что и замок Касаги пал, и Кусуноки покончил с собой, все войска, следовавшие за ним, разбежались. Теперь с ним остались сородичи, неразрывно между собой связанные, и двадцать с лишним молодых вассалов, которые издавна служили ему.
В последние годы вне власти, захваченной в старину воинскими домами, не осталось и малой толики земли во всех Девяти провинциях среди Четырёх морей, поэтому их не могли спрятать у себя даже близкие люди, а малознакомых тем более нельзя было об этом просить. Чем попадать в руки чужих людей, которые выставят напоказ его труп, Сакураяма направился в главное святилище своей провинции, предал смерти любимого сына, которому исполнилось восемь лет, и свою верную жену двадцати семи лет. Потом развёл на алтаре святилища огонь, сам себе взрезал живот, а двадцать три его сородича и молодых вассала – все превратились в пепел.
Итак, если спросить, почему Сакураяма из множества мест именно этот алтарь избрал, чтобы на его огне сжечь своё тело, выяснится, что этот Вступивший на Путь долгие годы преклонял голову в данном святилище и скорбел о том, что передняя его часть слишком повреждена. Сакураяма дал обет восстановить её, а поскольку это была большая работа, у него было просто желание и не было сил. И к теперешнему заговору он присоединился исключительно для того, чтобы выполнить этот обет.
Однако не встретились ли здесь боги с непочтительностью? Обет выполнен не был, а человек захотел умереть.
Но он при этом думал: «Если мы сожжём это святилище, то и придворным вельможам, и воинским домам ничего другого не останется, как распорядиться каким-то образом восстановить его. Пусть сам я упаду на дно преисподней, я не буду страдать, если обет исполнится. Поэтому я с отважным сердцем сжигаю себя на алтаре святилища. Если всё больше думать о милосердии будд и бодхисаттв, явленных в этом мире в других ипостасях, хорошее и дурное связаны и равно являются средствами спасения, поэтому, совершив грехи в этой жизни, я встречу благо в грядущей. Думаю, что это желание не мелкое».
СВИТОК ЧЕТВЁРТЫЙ
1
О КАЗНИ И О ССЫЛКЕ ПЛЕННИКОВ ИЗ КАСАГИ, А ТАКЖЕ О ЕГО МИЛОСТИ ФУДЗИФУСА
Когда принудили к сдаче замок Касаги, до людей, которых взяли в плен, некоторое время руки не доходили из-за того, что навалились дела, связанные с концом уходящего года. Когда наступил новый год[295]295
Прим.1 Свиток 4:
Новый год – 4-й год правления под девизом Гэнтоку, 1332 г.
[Закрыть], вельможи явились ко двору с поклоном, а после того, как воинские дома начали производить оценку обстановки, в столицу прибыли два посланца Востока, Кудо Дзиро Саэмон-но-дзё и Вступивший на Путь из Синано по имени Никайдо Гётин. Они представили в Рокухара содержание решений Канто о людях, которых следует казнить смертью, и о провинциях, в которые следует ссылать.
Принцев, бывших настоятелями в Горных воротах[296]296
Прим.2 Свиток 4:
«в Горных вратах…» – в монастыре Энрякудзи, настоятелем которого был сын императора Годайго принц Сонтё (Мунэнага).
[Закрыть] и в Южной столице[297]297
Прим.3 Свиток 4:
«В Южной столице» – в г. Нара, в котором сыновья Годайго возглавляли несколько крупных буддийских храмов.
[Закрыть], лунных вельмож и гостей с облаков, вплоть до особ из службы охраны дворца, в зависимости от тяжести их вины, приговорили к тюремному заключению или к ссылке. Однако в отношении Асукэ Дзиро Сигэнори определили: его следует доставить на речной берег у Шестой линии, Рокудзё и там отрубить голову. Старшего советника, его милость Мадэнокодзи Нобуфуса[298]298
Прим.4 Свиток 4:
Мадэнокодзи (Фудзивара) Нобуфуса – крупный чиновник при дворе Годайго. 1258–1348. Два его сына участвовали в антисёгунском заговоре императора.
[Закрыть] воинские дома арестовали за преступления его сыновей Фудзифуса и Суэфуса и тоже держали в заключении. Ему было уже за семьдесят лет, поэтому пошли слухи, что так можно отправить в ссылку на отдалённые острова и священного повелителя десяти тысяч колесниц[299]299
Прим.5 Свиток 4:
«Повелитель десяти тысяч колесниц» – император.
[Закрыть]. Он с горечью думал, что два его замечательных сына будут приговорены к смерти, а сам он стал узником царства Чу[300]300
Прим.6 Свиток 4:
Чу – древнекитайское государство. Здесь иносказательно – сторонники властей Камакура.
[Закрыть], поэтому в необычных своих раздумьях и в печали от того, что до сего времени он прожил такую долгую жизнь только лишь затем, чтобы видеть и слышать о подобных горестных вещах, сложил такие стихи:
Мечтал я о долгой жизни.
Но долго прожить —
Значит видеть
Лишь горести
Этого мира.
И виновные, и невиновные лунные вельможи и гости с облаков, посещавшие прежнего государя[301]301
Прим.7 Свиток 4:
«Прежнего государя» – императора Годайго.
[Закрыть], были либо отстранены от дел и пошли по стопам Тао Мина[302]302
Прим.8 Свиток 4:
Тао Мин – Тао Юаньмин, китайский поэт, воспевавший одинокую жизнь на лоне природы. 345–427.
[Закрыть], либо освобождены от официальных обязанностей и страдали от голода и нужды. Неизвестно, сон ли, явь ли переменчивая судьба, неприятности и спокойствие времени. Времена меняются, события проходят, горе и радость меняются местами. Что такое радость, и что за польза может быть от сетований в этом мире скорби?
Действительного советника среднего ранга, его милость Томоюки в сопровождении Вступившего на Путь судьи Сасаки Садоно Доё отправили в Камакура. Видимо, кто-то заранее сказал ему, что по пути он может лишиться жизни, поэтому, пересекая Заставу встреч, он произнёс:
Больше я никогда
Не смогу возвратиться домой.
Вот она.
Та застава Афусака,
По которой теперь ухожу!
А переходя через мост Сэта[303]303
Прим.9 Свиток 4:
Сэта – мост от оз. Бива к истоку реки Сэтагава. Распространённый в поэзии образ для описания этих мест (утамакура).
[Закрыть], прочёл:
Кажется мне,
Это случится сегодня —
Перейду через мир сновидений.
Какой же он длинный,
Мост Сэта!
Поскольку заранее было определено, что этот вельможа по пути должен лишиться жизни, прибыли надзирающие, сказавшие, что его нужно зарубить в Касивара провинции Оми[304]304
Прим.10 Свиток 4:
Касивара провинции Оми – местность у современного города Санто префектуры Сига.
[Закрыть], поэтому Доё вышел перед советником среднего ранга и сказал:
– Должно быть, из-за кармы, определённой в какой-то из прежних жизней, среди множества людей именно Вставший на Путь был назначен охранять Вас. Сейчас я говорю так, поэтому похож на человека бессердечного, не ведающего сочувствия. Но такие, как я, силы не имеют. До сих пор я проводил долгие дни в ожидании вашего прощения от Поднебесной, но из Канто твёрдо заявили, что вас следует лишить жизни. Поэтому пусть вас утешат мысли о том, что всё является следствием прежних жизней, – и, не договорив, прижал рукава к лицу.
Его милость советник среднего ранга тоже вытер нежданные слёзы:
– Это поистине так. Всё, что случилось за это время, трудно будет забыть даже вплоть до грядущего мира. Находясь на самом краю своей жизни, я слышу, что повелитель десяти тысяч колесниц уже изволил проследовать на отдалённые острова во внешних землях[305]305
Прим.11 Свиток 4:
Во внешних землях – здесь: в местах за пределами столицы.
[Закрыть]. Тем более те, кто ниже его, – мы ничего не в силах поделать. К примеру, за такое ваше сочувствие мне будет трудно отблагодарить вас, даже если я действительно останусь в живых, – только и сказал он и после этого не произнёс ни слова.
Пододвинув к себе тушечницу и бумагу, он написал подробное письмо и сказал:
– При случае передайте это близкой мне особе.
Так как уже стемнело, вызвали паланкин, и он прибыл.
Когда паланкин принесли, под сенью группы сосен в горах к западу от морского тракта пленник уместился на меховой подстилке, опять придвинул к себе тушечницу и спокойно написал гатху на смерть:
Живу от рожденья до смерти
Сорок два года.
Враз изменились
Горы и реки,
Разверзлись земля и небо.
Приписав: «Девятнадцатый день шестой луны, я», – отбросил кисть и скрестил руки. А когда Таго Рокуро Саэмон-но-дзё зашёл ему за спину, голова вельможи упала вперёд.
Нет предела словам сострадания! Вступивший на Путь, плача и плача, превратил в дым его останки, совершил разные благие деяния и вознёс молитвы о просветлении.
«Какая жалость! – думал он – ещё с тех времён, когда этот вельможа служил дому прежнего императора, был он приближён к особе государя и ревностно служил его величеству с утра до вечера, отличался верным исполнением своих обязанностей днём и ночью. От этого его шаг за шагом продвижение по службе следовало без задержки, углублялось благоволение к нему государя. Какую же скорбь изволит он испытать, когда августейшего слуха достигнет весть о том, что этот вельможа был сейчас лишён жизни!».
В двадцать первый день той же луны хоин[306]306
Прим.12 Свиток 4:
Хоин – «печать Закона», высший буддийский сан.
[Закрыть] Рётю[307]307
Прим.13 Свиток 4:
Рётю – священнослужитель секты тэндай, внук канцлера Нидзё Есидзанэ, организатор заговора для спасения императора Годайго.
[Закрыть] захватил Когуси Горо Хёэ Хидэнобу от боевого костра на перекрёстке Оиномикадо и Абуранокодзи и направил его в Рокухара. А владетель провинции Этиго Накатоки[308]308
Прим.14 Свиток 4:
Накатоки – Тайра (ветвь Камму Хэйдзи) Накатоки, наместник Северного Рокухара.
[Закрыть] передал Рётю через Сайто Дзюро Хёэ: «То, что замыслила особа вашего положения в то время, когда не осуществился даже заговор повелителя Поднебесной, непонятно. Считаю это опрометчивым. Не имеют предела ваши меры, враждебные военным, направленные на выручку прежнего государя, вплоть до того, что имеете вы даже карту здешних мест[309]309
Прим.15 Свиток 4:
«Карту здешних мест» – план района Рокухара.
[Закрыть]. Строя тайные планы, вы излишне усугубляете свою вину. Поведайте по порядку обо всех ваших планах. Следует подробно доложить о них в Канто».
Хоин изволил ответить ему: «Нельзя говорить, что внизу, под бескрайним небом есть земля, которая не является государевой. До самого края земли нет таких людей, которые не были бы государевыми. Есть ли кто-нибудь такой, кого не печалили бы горести прежнего государя?! Разве может человек радоваться им? Замыслы захватить его яшмовую плоть вместе с августейшей душою отнюдь нельзя считать опрометчивыми. Строить тайные планы, чтобы казнить того, кто не имеет Пути, это дело совсем не опрометчивое. Я не знаю сущности раздумий государя с самого начала. Или подробностей о пребывании государя в Касаги. Ещё прежде, после того, как я выехал из столицы, замок не защищали, правительственные войска потерпели поражение на севере, остались без сил, потеряли свою цель. Безусловно то, что в это время я поговорил с вельможным Томоюки, получил от него повеление государя и разослал ею воинам разных провинций. Так обстояло дело.» – Так он ответил.
Как к этому отнестись, в Рокухара высказывались по-разному. Вперёд вышел Вступивший на Путь Никайдо из Синано, сказав:
– Вина его бесспорна, и его, несомненно, нужно казнить. Однако надо ещё разузнать, кто его сообщники, и об этом непременно известить Канто.
Так он молвил, а Нагаи Уманосукэ[310]310
Прим.16 Свиток 4:
Нагаи Уманосукэ – представитель Камакурских властей. В «Масукагами», памятнике XIV в., есть такая запись: «С Востока посланцем прибыл Нагаи Уманосукэ Такафую».
[Закрыть] произнёс:
– Это надо выяснить во что бы то ни стало. О таких серьёзных делах докладывают в Канто.
Поскольку мнения с разных сторон высказывались одинаковые, решили велеть Кага-дзэндзи от сигнального костра на углу Пятой линии, Годзё и Кёгоку арестовать хоина и непременно доложить об этом в Канто.
А советника Хэй Нарисукэ[311]311
Прим.17 Свиток 4:
Хэй Нарисукэ – Тайра (ветвь Камму Хэйси) Нарисую, сын действительного советника среднего второго ранга Тайра Корэсукэ.
[Закрыть] препроводил Вступивший на Путь Микава Эндзю из Кавагоэ. Ему тоже сказали, что он проследует в Камакура, но и он в Камакура не прибыл, а был лишён жизни в Хаякавадзири, в провинции Сагами. Приближённого к высочайшей особе, советника среднего ранга, его милость Кинъакира[312]312
Прим.18 Свиток 4:
Кинъакира – Фудзивара Кинъакира, придворный, сын советника второго ранга Санэнака.
[Закрыть] и главы Сыскного ведомства его милость Санэё[313]313
Прим.19 Свиток 4:
Санэё – Фудзивара Санэё, сын советника второго ранга, действительного старшего советника Фудзивара Киннобу.
[Закрыть] – того и другого помиловали, однако их опасения до конца не рассеялись: не дав им вернуться в свои дома, их передали на руки Хадано Кодзукэ-но-сукэ Нобумити и Сасаки Сабуро Дзаэмон-но-дзё.
Старшего чиновника ведомства, старшего советника, его милость Мороката сослали в провинцию Симоса и передали на попечение помощника начальника области Тиба[314]314
Прим.20 Свиток 4:
«Помощника начальника области Тиба…» – Тайра (ветвь Камму Хэйси) Садатанэ. Провинция Симоса являлась частью области Тиба.
[Закрыть]. Этот человек издавна, со времён стремления к учению[315]315
Прим.21 Свиток 4: «Со времён стремления к учению…» – скрытая цитата из «Луньюй» Конфуция: с пятнадцати лет.
[Закрыть], обнаруживал таланты в японских и китайских науках и не задерживал сердце на почестях и поношениях, а посему, встретившись теперь с наказанием в виде дальней ссылки, близко к сердцу не принял этого ни капельки. Поэт процветающей Тан по имени Ду Шаолин[316]316
Прим.22 Свиток 4:
Ду Шаолин – Ду Фу, китайский поэт VIII в., скитавшийся по стране после восстания Ан Лушаня.
[Закрыть], встретившись с мятежом конца годов правления под девизом Тянь Бао[317]317
Прим.23 Свиток 4:
Восстание Ан Лушаня произошло в 755 г., в 14-м году правления под девизом Тянь Бао.
[Закрыть], описал горечь ссылки в отдалённые пределы в стихах:
Переправляюсь через Яньюй,
Растрепалась причёска.
Небо упало в синие волны…
Одинокая лодка.
Наш волшебник поэзии Оно-но Такамура[318]318
Прим.24 Свиток 4:
Оно-но Такамура – чиновник, учёный и поэт (писал стихи по-китайски). 802–852.
[Закрыть] был сослан в провинцию Оки. Когда он плыл на вёслах по открытой воде или мимо восьмидесяти островов[319]319
Прим.25 Свиток 4:
Путь ссыльного поэта пролегал по Внутреннему Японскому морю, изобилующему островами.
[Закрыть], он передавал свои думы об этом путешествии рыбакам простыми словами.
«Зная, как переменчивы трудности, что приносит время, они не печалились, когда наступало печальное; видя самые большие трудности, что доставляет судьба, не горевали о горьком. Недаром говорится: «Когда господин горюет, слугам бывает стыдно, когда господина унижают, слуги умирают». Пусть мои кости просолят, плоть распределят по телегам, жалеть я не стану ни о чём», – и не печалился совсем. Только время от времени, сидя в паланкине, слагал стихи и проводил свои дни в безмятежности.
Теперь же он стал непрестанно говорить, что имеет намерение порвать с желаниями этого зыбкого мира и стать монахом, на что Такатоки из Сагами, Вставший на Путь, давал согласие в словах: «Этому не мешает ничто».
Для него ещё не наступил «возраст силы»[320]320
Прим.26 Свиток 4:
«Возраст силы» – сорокалетний возраст.
[Закрыть], когда остриг он свои чёрные волосы и стал человеком, покинувшим мир; но совсем скоро, в начале смуты Гэнко, внезапно заболел и умер – должно быть, проследовал в нирвану.
Что касается Суэфуса[321]321
Прим.27 Свиток 4:
Суэфуса – младший брат Фудзивара (Мадэнокодзи) Фудзифуса (1295-?), чиновник второго ранга. Согласно «Масукагами», после падения замка Касаги был сослан в провинцию Симоцукэ.
[Закрыть], высшего сановника из дворца наследного принца, то его сослали в провинцию Хитати, под надзор Наганума, губернатора провинции Суруга.
Советника же среднего ранга Фудзифуса сослали в ту же провинцию где его передали под надзор Ода, помощника главы Управления народных дел.
Конечно, уныние из-за выселения и дальней ссылки всегда вызывает слёзы, горше которых нет, но в душе этого вельможи оно вызвало тоску сверх всякого ожидания. Ибо в эту пору в свите принцессы была особа прекраснейшей на свете наружности по имени Саэмон-но-сукэ. Кажется, это было осенью в минувшие годы правления под девизом Гэнко[322]322
Прим.28 Свиток 4:
Гэнко – девиз правления императора Годайго. 1331–1334.
[Закрыть]. Её высочество предприняла поездку во дворец, что в Северных горах. Когда там стал исполняться поздравительный танец, стоявшие под стеной павильона взмахнули рукавами, а юные музыканты заиграли мелодию. И звуки струнных инструментов, и звуки быстрых флейт, и голоса, подобные золоту и драгоценным камням, были ясными.
А эту свитскую даму позвали играть на бива[323]323
Прим.29 Свиток 4:
Бива – четырёхструнный музыкальный инструмент.
[Закрыть]. Когда она заиграла мелодию «Волны синего моря», слушателям показалось, будто это щебечет соловей под цветами, будто подо льдом, на дне, еле журчит источник. Переходя по очереди то к сердитой, то к чистой, то к спокойной мелодии, звуки четырёх струн сливались в один и как будто рвали ткань. Отталкивали от себя и снова завлекали. В чистых звуках этой мелодии только и слышалось, как под стрехами летают ласточки, в воде танцуют рыбы[324]324
Прим.30 Свиток 4:
Большая часть этого описания игры на бива заимствована из сборника стихов китайского классика Бо Цзюйи «Бо-ши вэнь-сюань» (Сборник сочинений господина Бо).
[Закрыть].
С той поры, как советник среднего ранга едва разглядел эту даму, он, никому не давая об этом знать, всем сердцем полюбил её, и любовь день ото дня становилась всё глубже. Он не говорил о своей любви и вестей не подавал, а затаившись в душе, предавался воздыханиям, В думах о ней он провёл целых три года, и они были долгими.
Завяжешь ли связь, мимолётную, как роса, если всячески таишься от глаз людских? Сновидением одной ночи стал у них обмен такими ненадёжными подушками. Кажется, уже на следующую ночь его высочество внезапно изволил выехать в замок Касаги, поэтому Фудзифуса снял свои одеяния и головной убор, надел воинскую форму и приготовился его сопровождать, не зная, встретит ли он эту даму когда-нибудь ещё. Представляя её образ, виденный в мечтаниях одной ночи, он думал о том, как бы увидеть её ещё раз.
Тогда, чтобы её увидеть, он пошёл к западному крылу павильона, где она проживала, но там ему сказали, что нынче утром даму вызвала принцесса, и она изволила отправиться во дворец в Северных горах. Тогда советник среднего ранга отрезал небольшую прядь своих волос, написал стихи, приложил волосы к стихам и оставил для этой дамы.
Когда эта дама вернулась и увидела подаренную на прощанье прядь волос и стихотворение, она прочла его и заплакала. Плакала и читала. Сворачивала и разворачивала свиток тысячи и сотни раз, но успокоиться была не в силах. Слёзы текли и смывали буквы, а тяжёлые думы всё не проходили. Если бы она знала хотя бы место, где этот человек живёт, она готова была устремиться туда, пусть это будет равнина, где лежат тигры, или бухта, в которую заплывают киты, только не могла узнать, куда направиться. Она терялась от избытка дум, потому что не знала, где тот желанный мир, где они вновь повстречаются.
О ты, мой господин,
Для меня написавший письмо!
Ты послал мне его
В знак прощанья
До встречи в будущем мире.
Приложив этот куплет к прежнему стихотворению, она положила в свой рукав прощальную прядь его волос и бросилась в глубокие пучины реки Оигава[326]326
Прим.32 Свиток 4:
Оигава – река у подножья реки Арасияма. Ниже по течению, в черте столицы называется Кацурагава.
[Закрыть]. О, как это печально! Можно повторить слова о том, что «Я отказалась от ста лет своей жизни ради одного лишь дня благорасположения господина»[327]327
Прим.33 Свиток 4:
Парафраз стихотворения Бо Цзюйи из указанного сборника.
[Закрыть].
Прошёл слух, что старший советник Адзэти, его милость Кинтоси, сослан в провинцию Кадзуса, преосвященный Сёдзин из Юго-Восточного павильона – в провинцию Симоса, а преосвященный Сюнга из Минэ – в провинцию Цусима, но это решение внезапно переменили и его направили в провинцию Нагана Четвёртого принца отправили в провинцию Тадзима, под охрану губернатора этой провинции, судьи Ота.
2
О ПЕСНЕ ВОСЬМИЛЕТНЕГО ПРИНЦА
Девятый принц был ещё ребёнком, поэтому находился в столице на попечении советника среднего ранга Наканомикадо, его милости Нобуакира. Принцу в этом году исполнилось восемь лет, но он был смышлёнее обычных людей и всё время твердил в скорби:
– Говорят, будто его величество уже сослан на острова Оки, куда даже люди не приезжают, так почему в столице должен оставаться один я? Увы! Я хочу, чтобы меня тоже сослали в края поблизости от той провинции, где изволит пребывать государь! По крайней мере, тогда я хоть мимоходом буду узнавать о судьбе августейшего, – и слёзы у принца текли, не переставая.
– В самом деле, если бы Нобуакира сказали, что Сиракава, где в заточении изволит пребывать государь, находится близко от столицы, почему бы ему не сопровождать вас туда? – молвил ему его милость Нобуакира, обливаясь слезами, но даже если бы мы находились в месте, близком к обители государя, мы вряд ли смогли бы, держась друг за друга, узнавать о нём подробности. Однако же место, называемое Сиракава, находится в нескольких сотнях ри от столицы. Потому-то закононаставник Ноин[328]328
Прим.34 Свиток 4:
Закононаставник Ноин – Ноин-хоси, один из «тридцати шести гениев поэзии» эпохи Хэйан. Мирское имя – Татибана Нагаясу. 988-?.
[Закрыть] и сложил такие стихи:
Покинул столицу
В пору весенних туманов,
А на заставе
Сиракава
Подули весенние ветры.
– Из них можно узнать, что путь туда далёк, и есть непреодолимые для путника заставы.
Так он сказал, и принц, сдерживая слёзы, перестал говорить об этом так часто. Прошло некоторое время, и он рассердил Нобуакира, произнеся:
– Значит, Нобуакира не хочет со мной ехать, вот и говорит так. То, что воспевается как застава Сиракава, – это совсем не то, что Вэйшуй у Лояни[329]329
Прим.35 Свиток 4:
Вэйшуй – название реки в окрестностях китайской столицы Лоянь. В переносном смысле – река в окрестностях столицы.
[Закрыть]. Эта застава – местность в провинции Осю. А недавно Цумори-но Куниацу, взяв эту песню за основу, сложил свою:
Вот пройдёт много дней,
И осенние ветры подуют
На реке Сиракава,
Которая не достигает
Заставы Восточного тракта.
– Кроме того, собираясь убрать и заменить высохшее дерево сакуры на поле для игры в ножной мяч кэмари возле храма Наивысшей победы, Сайсёдзи, Фудзивара Масацунэ-асон[330]330
Прим.36 Свиток 4:
Фудзивара (Асукаи) Масацунэ-асон – поэт, один из составителей поэтической антологии «Син Кокинсю». 1170–1221.
[Закрыть] написал:
Нашим взорам привычна
Эта сакура, у которой цветы
Отражались в воде Сиракава!
Для неё та весна
Оказалась последней.
– Оба эти названия одинаковые, но песни подтверждают, что места разные. Ладно же! Замкнусь в себе и говорить не стану ничего, – так он сказал, обидевшись на Нобуакира, и после этого даже говорить о любви к отцу перестал совсем.
Казалось, всё приводило его в уныние. Время от времени он останавливался у центральных ворот дворца, где, слушая звон вечерних колоколов из дальних храмов, сложил:
День проводя
В думах тяжёлых,
По господину тоскую,
Даже слушая храмовый звон
Вечерами.
Слова сами выходят на волю, когда они движимы чувствами[331]331
Прим.37 Свиток 4:
Фраза из Предисловия к китайской классической «Книге песен» (Шицзин).
[Закрыть]. Это было как стихи взрослого поэта. В ту пору очарованные ими монахи и миряне, мужчины и женщины в столице переписывали их на бумажные салфетки и на веера, и не было человека, который бы при этом не говорил, что это стихи восьмилетнего принца.
3
О ПЕРВОМ ПРИНЦЕ И О ПРИНЦЕ ИЗ ПАВИЛЬОНА МЁХОИН
В восьмой день третьей луны его императорское высочество Первого принца из Министерства центральных дел услали в Хата в провинции Тоса под охраной Сасаки-таю Токинобу. Он посмотрел на небо, распростёрся на земле и вознёс молитву: «Пусть до сих пор люди умирали от осенних наказаний и бывали погребены подо мхами на равнине Лунмэнь[332]332
Прим.38 Свиток 4:
Намёк на стихотворение Бо Цзюйи. Осенью, в пору увядания природы, в Китае проводили казни, поэтому палачей в быту называли «осенними чиновниками».
[Закрыть], только я хотел бы, чтобы со мной это случилось поблизости от столицы».
Но тут он услышал, как воины из охраны говорят между собой, что уже завтра собираются отправить в ссылку прежнего императора, утратил веру в молитву и впал в неизбывную печаль. Когда же появилось множество воинов, и паланкин с государем приблизился к центральным воротам, он, не в силах подняться, произнёс в слезах:
Мне в беде не сдержать
Этих горьких рыданий.
Моя зыбкая плоть!
А слёзы
Рекою текут.
В тот же день и принца Второго ранга из павильона Мёхоин тоже сослали под охраной Нагаи-сакон-но-таю-сёгэн Такахиро в провинцию Сануки. Когда этот принц услышал, что завтра его величество получит основания для перемены своего местонахождения, а сегодня Первый принц уже был отправлен в ссылку, сердце его было охвачено болью. Им всем предстоял одинаково горький путь, но отправляли их порознь, и в августейших сердцах царила печаль.
Поначалу из столицы их высочества отправились по отдельности, но вечером одиннадцатого дня и Первый принц, и принц из павильона Мёхоин оба изволили прибыть в Хёго[333]333
Прим.39 Свиток 4:
Хёго – название порта. Ныне район г. Кобэ.
[Закрыть]. Здесь Первый принц садился на судно, и говорили, что он должен приплыть в Хатакэ, в провинции Тоса. Монашествующий принц изволил написать ему:
До нынешней поры
Мы прибывали
На те же самые ночлеги.
Печально слышать: впереди
Лишь волны, где следов не видно.
Ответ Первого принца:
Уж завтра
Понесусь по волнам,
Следов не оставляя.
Но пусть дорогу
Мне твоё укажет сердце.
Говорили, что местом ссылки для них обоих будет остров Сикоку. Хотелось, чтобы это была по крайней мере одна и та же провинция[334]334
Прим.40 Свиток 4:
Остров Сикоку делился на четыре провинции: Сануки, Тоса, Иё и Ава.
[Закрыть]. Не исполнилось желание их высочеств. Величиной даже с бамбуковое коленце не навеяли утешения ветры с новостями. Первый принц изволил поплыть по волнам, доверившись утлому судну и направился в Хатакэ провинции Тоса, где для него тогда сооружали комнату в особняке Арии Сабуро Саэмон-но-дзё.
В этом Хатакэ с юга возвышались горы, а на севере простирался морской берег. С сосновых веток на створки дверей падала роса, примешиваясь к обильным слезам на рукавах его высочества. Звуки волн, бьющихся в песчаный берег, доносились до самой подушки и во сне только они напоминали, как далека стала дорога в родные места.
Принц из павильона Мёхоин был разлучён с ним и до провинции Бидзэн следовал по суше, а на берегу Кодзима[335]335
Прим.41 Свиток 4:
Кодзима – бухта в провинции Бидзэн (совр. провинция Окаяма).
[Закрыть] его посадили на судно и доставили в Такума, что в провинции Сануки. Это тоже было место, близкое к морскому берегу, поэтому ядовитые туманы окружали тело принца, миазмы моря были ужасны, песни рыбаков, звуки вечерних пастушьих флейт, лучи осенней луны, падающие на горные пики, на облака и море, – всё это касалось ушей, отражалось в глазах и вызывало тоску. Нечего и говорить, что всё это добавляло принцу слёз.
Что касается прежнего императора, то было решено по примеру годов правления под девизом Дзёкю[336]336
Прим.42 Свиток 4:
Дзёкю – девиз правления 1219-22 годов. Здесь – ссылка на прецедент 1221 г., когда экс-император Готоба (1313-39) был сослан в провинцию Сануки (ныне префектура Кагава).
[Закрыть] сослать его в провинцию Оки. Но, наверное, даже в Канто побаивались того, чтобы подданные пренебрегали государем, поэтому на трон возвели старшего сына экс-императора Гофусими[337]337
Прим.43 Свиток 4:
«Старшего сына экс-императора Гофусими…» – принца Кадзухито, впоследствии императора Когон (1313-64; на престоле в 1331-33).
[Закрыть], решив, что он может издать высочайшее повеление о переезде прежнего императора. В управлении Поднебесной никаких перемен ждать больше нечего, – считали в воинских домах, – поэтому прежнему императору надлежит принять монашеский сан. И прислали его величеству монашеские благоуханные крашенные облачения[338]338
Прим.44 Свиток 4:
Крашенные облачения – жёлтые и фиолетовые ризы принявшего монашеский сан отрёкшегося монарха.
[Закрыть]. Но августейший изволил сказать, что принятие им монашеского облика случится не скоро.
Он не снял с себя одеяний могучего дракона[339]339
Прим.45 Свиток 4:
Одеяния дракона – одежда императора.
[Закрыть], каждое утро проводил церемонию омовения, произвёл обряд очищения временной августейшей обители и вознёс моления перед божницей, сооружённой по образцу покрытой известью молельни в Великом святилище в Исэ[340]340
Прим.46 Свиток 4:
Речь идёт о комнате в юго-восточном углу императорского дворца Чистой Прохлады.
[Закрыть]. Хоть и нет в небе двух солнц, но в стране стало два государя, а воинские дома были обижены и озадачены. Это тоже входило в мудрые расчёты августейшего.
