Текст книги "Дети Абсолюта. Храбрость и Скромность (СИ)"

Автор книги: Клена Харб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

– Все в порядке! Я полностью ему доверяю. Давай не будем искать червей в яблоках.

– Рыжик, ты для меня как младшая сестра, – заботливо произнес Кайлен. – И я покалечу любого, кто предаст твое доверие. Я обещал твоим родителям, что буду присматривать за тобой.

– Спасибо за поддержку, но я уже не та маленькая девочка, какой была в момент нашего знакомства. Позволь мне самой прожить свою жизнь!

– Этого тебе, конечно, никто не может запретить, но, пожалуйста, будь осторожней. И если что, сразу обращайся ко мне.

– Хорошо, я буду осторожна!

Я встала на цыпочки и поцеловала Кея в щеку, потом взяла его за руку и повела обратно в клуб.

Около бара мы заметили Грега, болтающего с пышногрудой тусовщицей в ярко-розовом платье. Тут мне пришла в голову мысль, что раз уж я обещала Мэгги жить по полной, то свое обещание нужно сдержать. Я сказала Кею, что присоединюсь к ним позже и подошла к диджею, приветливо поздоровавшись. К моему удивлению, он не стал негодовать, что я отвлекла его от покорения соблазнительных вершин, а радостно воскликнул:

– Эви, я искал тебя! Где ты была?

– Мы с друзьями периодически бронируем здесь синюю зону на выходные.

– Точно, Мэгги говорила мне, – задумчиво произнес он. – Закрытые встречи старых друзей.

– Просто общаемся и выпиваем. Ничего особенного, – пожала я плечами. – Так зачем ты меня искал?

– Через месяц в Рейзберге начинается клубный сезон, и меня позвали поработать у них. Арт-директор "Приюта" спросил меня, кого бы я мог посоветовать на освободившееся место. Вообще, им нужен человек на два вечера в неделю и на разогрев по выходным. Думаю, у меня получится выбить для тебя эту должность. Но нам нужно будет встретиться и позаниматься, чтобы я был полностью в тебе уверен.

– Иблис, Грег, ты шутишь? Я даже не мечтала, что услышу когда-нибудь нечто подобное! – ошеломленно воскликнула я, не веря в неожиданную удачу.

– Пластинки тебя любят, можешь быть уверена! Я давно не встречал таких искренне увлеченных людей, как ты. Мне самому хочется, чтобы Эйвери Фелтер начала здесь свою карьеру. Так что дерзай! Мой номер у тебя есть, позвони мне после выходных, и мы приступим.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – восторженно зачастила я. – У меня слов нет, как я тебе благодарна.

– Всегда пожалуйста, – он улыбнулся и вновь увлекся разговором со своей знакомой.

Я зашла в зону и остановилась у входа, облокотившись на стену. Ребята переговаривались между собой, смеялись и дурачились. Пока я решила ничего не говорить им о предложении Грега. На моем лице застыло выражение безмятежной радости. Великие Девы, я буду играть в "Приюте", петь в группе Кея, меня окружают самые замечательные люди на свете, и, конечно, теперь у меня есть Нейтан. Сегодня определенно был один из лучших дней в моей жизни.

****

8-е число Голубого Месяца, 1056 г. Таттаренар, Кариадон. Военный лагерь. Хитер МакЛейн.

Услышав выстрелы, мы с Двадцать Третьим переглянулись. Похоже, ситуация начала разворачиваться по нежелательному сценарию. Не нужно было Сирин отправлять новичка на серьезное задание. Несколько десоциализированный Тимоти, конечно, быстро освоился в новой для себя реальности, но опыт ничто не заменит. Надо было решать без долгих раздумий: оставлять Скромность здесь и убираться незамеченными, либо идти на открытый конфликт с таттаренарцами. Жизнь приучила меня действовать быстро – пусть прольется кровь, но Филтона я вытащу.

Мы направились к лагерю, делая упор на скорость перемещения, а не на скрытность. На Кариадон опустилась ночь, что было нам только на руку. Сначала мы, укрывшись за скалой, аккуратно сняли патруль из двоих солдат, потом вывели еще одного парня, прогуливавшегося неподалеку. В нашем поле зрения остались лишь охранники у входа. Их было четверо, а это значит, что двое оставшихся могут успеть поднять панику. За десять секунд я вряд ли добегу до ворот. Но зато я была способна узнать наверняка, сумеет ли Скромность выбраться самостоятельно.

Я воспользовалась Даром и, расходуя как можно меньше энергии, начала проматывать время вперед. Ничего не было слышно, зато было прекрасно видно, как на высокой скорости несколько солдат вытаскивают обезглавленное тело и начинают копать яму недалеко от ворот. Я узнала серую курточку Тима и все поняла. Как только время вернулось к своему привычному течению, я перезарядила винтовку, смахнула пот со лба и, не поворачиваясь, приказала привратнику идти в атаку. Мы выбежали из-за скалы, по пути расстреливая охрану. Двое умерли на месте, третий успел достать оружие, но я разряжала обойму быстрее. Четвертый оказался наиболее удачливым. Перед тем, как Двадцать Третий продырявил ему живот, таттаренарец успел закричать.

Мои знания местного языка позволяли понять, что его слова звучали примерно как "здесь ублюдки, убить чужаков". Так что, если их правительство все же откроет в страну въезд для туристов, я никогда не приеду сюда на экскурсию. И всех знакомых подговорю не приезжать. Если выживу, конечно. Жаль только, что бронежилет на задания я так и не научилась надевать.

Через пару мгновений мы с привратником ворвались в лагерь. Пока неторопливые жители солнечной страны соображали, как наглые иноземцы посмели вторгнуться в их святая святых, я, пользуясь Даром, остановила картинку на десять секунд и оглядела место будущей бойни. Из двенадцати солдат, стоящих неподалеку от ворот, только один достал оружие. Но стрелял он почему-то в место, откуда мой взгляд что-то отводило. Тимоти! Иблис, нужно же было ему натолкнуться на инициированного интуита в подобном месте. Глаза защипало, и я, утерев выступившие от натуги слезы, вернулась в настоящий момент. Вскинув винтовку, я прицелилась и первым же выстрелом вывела напавшего на Тима таттаренарца. Теперь хоть у Скромности появится шанс уйти отсюда живым.

Тем временем солдаты начинали осознавать, что происходящее несанкционированно их руководством. Надо было поскорее разбираться с остальными и бежать из лагеря.

– Тим! – заорала я во всю глотку. – Возьми пушку у того, который упал, и стреляй во всех, кого видишь.

Двадцать Третий был менее опытным стрелком, по сравнению со мной, но его оружие имело большую плотность огня. Да и своим хладнокровием член личной армии Сирин мог бы дать фору многим. Он убил нескольких солдат первой же очередью. Еще один из них неожиданно упал, истекая кровью. Кажется, это мой напарник постарался. Я сделала еще несколько выстрелов, но довольна была только двумя из них. Один из южан бросился к привратнику и, оголив мачете, рубанул им изо всех сил по груди Двадцать Третьего. Мой спутник, перед тем как упасть, выстрелил пару раз, но смог лишь ранить своего убийцу. Не обращая внимания на пулю, застрявшую в плече, рассвирепевший таттаренарец издал грозный рык и ринулся в мою сторону, размахивая окровавленным оружием. Слева от меня раздался громкий хлопок, потом еще один, и солдата постигла незавидная участь. Осталось пятеро врагов. Двое из них держали в руках по пистолету, у троих имелись длинные кинжалы. Я осознавала, что сейчас они видят перед собой лишь хрупкую девушку, пусть и оснащенную винтовкой. И вряд ли они могли бы догадаться, что их противница в прямом смысле бесстрашна, а рядом с ней находится ее невидимый вооруженный напарник.

Один из южан ужасающе улыбнулся и сказал, что-то вроде "такие ножки да на мои бы плечики". Дикий народ! Я бы хотела попасть в его голодающего червячка, но прицеливаться было некогда. Хватило и выстрела в туловище. Тимоти тоже не спал – палил с непривычки по воздуху.

К таттаренарцам уже бежало подкрепление. Я понимала, что не протяну долго, даже с поддержкой напарника.

– Тим! Спрячь меня и уходим!

Пуля прошла рядом со мной, оцарапав плечо. Рану начало жечь, но из-за бурлящей во мне ярости я не чувствовала боли. Рядом со мной появился Скромность, держащий в одной руке винтовку, а другой поддерживающий молодого мужчину, находящегося без сознания. Бедняга...как же тяжело ему пришлось. Вот почему он никак не мог попасть в цель. В глазах Тимоти я не видела испуга – лишь холодную решимость. Он отбросил оружие, схватил меня за руку, и мы побежали к выходу из лагеря. Таттаренарцы кричали нам в след что-то злобное и одновременно недоуменное, но я не могла разобрать что именно. Отойдя от места боя на безопасное расстояние, мы увидели, как оттуда выбегает несколько солдат на наши поиски. Поэтому дальше мы пошли молча. Я помогала Тиму нести корреспондента.

У нас со Скромностью образовалась Связь – сильная, ментальная, как и должно быть у дуальных партнеров. Я чувствовала, что могу доверять ему полностью. И знала, что он доверится мне тоже.

Когда мы добрались до машины, Тимоти наконец решил разорвать сковывающее нас молчание:

– Кто поведет...теперь, когда...

– Мы спрятали ключи неподалеку. Я поведу, – мне нельзя было давать слабину. – Как ты?

– Не спрашивай ничего! – неожиданно резко ответил он. – Я просто должен это пережить.

Скромность выглядел несчастным и растерянным, но все же помог мне расположить журналиста на заднем сидении.

– Этот парень...его зовут Том. Его друзей застрелили в лагере. Я не смог им помочь!

Из груди Тимоти вырвался всхлип. Он начал плакать навзрыд, до икоты. Потом мой напарник отвернулся, и его несколько раз вырвало на проезжую часть. После этого он вытер рот рукавом куртки и с вызовом посмотрел на меня.

– Это, мать вашу, и есть те необычные вещи, о которых предупреждала меня Сирин? Я убил человека. Возможно, даже двух...и был готов убивать еще! Да, я никогда не был гуманистом, но до этого дня я лишал жизни только комаров и тараканов.

– Твое мироощущение сейчас нестабильно, но ведь ты не хочешь напасть на меня или на Тома? – приводя дыхание в норму, спросила я.

– Да не хочу я ни на кого нападать! – заорал Скромность. – И тогда не хотел! Просто тогда это казалось правильным. А теперь я не знаю, что со мной происходит. Он закашлялся, поперхнувшись, и начал говорить чуть тише:

– Хитер, мне семнадцать лет. До недавнего времени, я лишь ходил на учебу, читал книги, презирал родителей, сверстников и весь мир. Я думал, что для меня у Вселенной припасено что-то особенное. Но готов ли я к этому?

– Не знаю, Тим, – устало ответила я. – Когда-то мне довелось испытать кое-что более страшное. И я задавалась тем же вопросом, что и ты. Смогу ли я это пережить? Смогла, как ты видишь. И, да, мне было столько же лет, сколько и тебе.

– Так сколько же времени ты работаешь на Сирин?

– Около шести лет.

Тимоти удивленно посмотрел на меня.

– Да. И я с юношеских лет занималась стрельбой, после инициации начала практиковать палирское боевое искусство Пуэ-до. Также я владею в совершенстве веранским и ильдениканским языками и еще основами таттаренарского. Это не считая моих знаний в различных общих и узкоспециализированных областях. Конечно, с моей зарплатой я могла бы жить в свое удовольствие, выезжая иногда на задания попроще, но жажда приключений ведет меня вперед. Я ежедневно кидаю вызов себе вчерашней. Прошу самые сложные миссии, ставлю перед собой все новые и новые цели! Я не остановилась. И живу полной, насыщенной жизнью.

– И при всем при этом ты убийца, – насупился Тим.

– Да, а еще мошенница и контрабандистка. Но я не плохой человек! Я не убиваю, если моей жизни или жизни дорогого мне человека не грозит опасность. И всегда выхожу лицом к лицу к жертве. Хотя с такими способностями я могла бы стать самым высокооплачиваемым киллером на Даммаре.

– А ты сама судишь, достоин ли тот или иной человек смерти, или всегда действуешь по наводке Сирин?

– Она никогда бы не одобрила то, что я вернулась за тобой сегодня. Так что думай сам, – ответила я равнодушно.

– Ладно, прости. Я не хотел тебя обидеть, – примирительно произнес Скромность.

Я ободряюще похлопала его по плечу.

– Конечно, напарник. Не переживай, ты скоро адаптируешься до конца. Здесь главное не потерять свою человечность и не скатиться до уровня животного. Уважай права других людей. Ведь с каждым из них ты связан так или иначе. Нельзя презирать их только за то, что они еще не прошли инициацию. Мы все равны в этом мире. И наша задача вести его к лучшему.

Тим измученно улыбнулся, и я ответила ему тем же. Вряд ли он все понял до конца, но у него еще будет время обдумать случившееся за сегодня. Мы забрались в машину, и я завела мотор.

С заднего сидения послышался кашель и недовольное копошение. Скромность оглянулся проверить, как чувствует себя корреспондент. Я не хотела отвлекаться от дороги, поэтому в их разговор не вступала, но достаточно внимательно слушала.

– Где я? – голос у Тома был хриплым и встревоженным.

– Мы везем тебя в Атарию, – дружелюбно произнес Тимоти. – Все закончилось. Скоро мы будем дома!

– А где Гарри и Лоран? Как мы выбрались из лагеря? Иблис! Я ничего не помню...лишь то, что ты пришел к нам и помог освободиться...потом...о, нет! Ребята...они же мертвы, да?

– Да, – нехотя подтвердил Скромность.

Какое-то время в салоне был слышен лишь шум мотора.

– Прости, я никак не могу вспомнить твоего имени.

– Тим, меня зовут Тим. А это Хитер. Наш водитель.

– Привет, Том! – вставила я.

– Здравствуйте, – он снова обратился к Тимоти. – А как мы выбрались оттуда?

– С нами было еще несколько солдат из Атарии. К сожалению, они тоже погибли в лагере, – на лету фантазировал мой партнер.

– Значит, я должен тебя благодарить за свое спасение? – в голове корреспондента не было никакой благодарности, только покорное принятие реальности.

– Если хочешь. Но в первую очередь ты должен благодарить Хитер. Она... вывезла тебя и меня из лагеря, когда нас окружил десяток вооруженных таттаренарцев.

– Спасибо вам обоим, – вздохнул Том. – Это я во всем виноват! Я уговорил Гарри и Лоран поехать со мной.

– В таком деле всегда есть риск. Они знали на что идут. Прекрати себя укорять, ты ведь не принуждал их силой к поездке. И если не здесь и не сегодня, то в другом месте с ними могло случиться то же самое, – мне стало жаль корреспондента, и я захотела его утешить. – Лучше поблагодари...судьбу за то, что ты жив.

Казалось, Том ничего не слышал.

– Гарри. Он был слишком мягкотелым. Таким не место в журналистике, но он решил не сдаваться и идти до конца. Я был для него кумиром, он пытался на меня равняться. Я сказал ему: "Сделай это! И для тебя не останется ничего невозможного". Парня пристрелили как собаку. А Лоран! Она потащилась со мной в Талис, потому что хотела, чтобы я, наконец, обратил на нее внимание. Вот эта девушка точно подходила для нашей работы, но для меня она не подходила совсем. Я, и только я виноват в гибели ребят. Это было моим Большим Делом, а не их.

– Прости за мой цинизм, приятель, но это осталось твоим Большим Делом. Более того, ты успешно его реализовал. К тому же репортаж от пленника, видевшего все изнутри, заинтересует газеты и читателей гораздо больше, нежели обычная статья. И, думаю, ты слукавишь, если скажешь, что твоя работа корреспондента до этого момента была легка, безопасна и эстетически чиста. Твои переживания о друзьях прекратятся, когда ты начнешь пожинать лавры. Это ваша общая победа! Прими ее достойно и посвети своим погибшим товарищам, – не поворачиваясь, высказала я свое мнение.

– Ты не понимаешь! Я не бездушная пишущая машинка, охочая до сенсаций...

– Знаете что, представители сильного пола человечества? – перебила я Тома, обращаясь к обеим истеричкам одновременно. – Держите себя в руках. Все знали куда идут! Так что поздно лепить снежки, когда Сезон Равноденствия на дворе.

– Чувства такта тебе не занимать, – проворчал Тимоти.

Глядя в зеркало заднего вида, я заметила, как они с раздражением и горечью отвернулись к окнам и принялись созерцать темноту. Мне стало неловко за свои слова, но время для извинений было неподходящим. Неожиданно для себя я обнаружила, что рассматриваю Тома с большим интересом, чем стоило бы. При других обстоятельствах он бы пришелся мне по вкусу: невысокий, с горящими глазами и четкой жизненной позицией. Такой точно знает чего хочет – это я ценила в мужчинах больше всего.

Наконец мы доехали до места посадки. Пилот помог парням забраться в кабину, а я, отойдя от вертолета, включила коммуникатор и отправила голосовое сообщение Сирин. В нем я передала, что мы с Тимом уцелели и освободили одного из корреспондентов, которому, по всей видимости, даже память затирать не надо. Я попросила, чтобы первое время Тома не тревожили и оказали ему необходимую медицинскую помощь. Также пришлось рассказать госпоже о коротком вооруженном контакте с таттаренарцами и о гибели Двадцать Третьего. Закончив, я с облегчением последний раз окинула взглядом враждебную пустыню Кариадона и отправилась к остальным.

Когда вертолет взлетел, мой напарник мгновенно заснул. Стресс прошел, и перегруженный морально и физически организм Тимоти потребовал отдыха. Так что, не считая занятого работой пилота, мы с Томом остались одни. Я, немного помолчав, решила прервать паузу и попытаться разрушить преграду, вставшую между нами.

– Извини за мои слова. Из-за волнения я бываю груба. Знаю, это меня не оправдывает, но давай попробуем еще раз.

– В твоих словах была доля истины. И, судя по всему, ты знала о чем говорила, – мрачно произнес он.

– Также я знаю, что бывают ситуации, когда даже самые правильные слова не могут быть услышаны.

– Тяжелая судьба? – Том горько усмехнулся.

– В какой-то мере. Я не хочу, чтобы между нами была какая-то неприязнь. Не думай, что я стремлюсь казаться самой умной, это не так. Мы с тобой почти не знакомы, но я чувствую в тебе родственную душу. И если ты вдруг захочешь с кем-нибудь поговорить о случившемся, позвони мне.

Я принялась рыться в карманах – для таких случаев у меня повсюду были припрятаны визитки. Найдя одну из них, я протянула ее Тому.

– Вот, держи!

Он повертел прямоугольную картонку в руках

– Хитер МакЛейн, музыкальный менеджер? Я определенно что-то упускаю в этой жизни!

– Мне сейчас не слишком везет на избранном поприще, – развела я руками. – Вот и зарабатываю тем, чем могу! Вожу я отлично, к стрессам подготовлена. Почему нет?

Иблис, это все так глупо и подозрительно звучало. Я надеялась, что Том не станет интересоваться моей деятельностью с журналистской хваткой ищейки, и ему будет достаточно той информации обо мне, которую я сама предоставлю. Иначе Сирин не понравится такой поворот.

– Значит, ты разносторонне развитая девушка. Я, пожалуй, захочу как-нибудь поговорить с тобой о случившемся!

Я впервые увидела его улыбку, и не смогла не улыбнуться в ответ – до того она была искренней и очаровательной.

****

12-е число Голубого Месяца, 1056 г. Атария, Кенсвуд. Тимоти Филтон.

Прошло около недели с тех пор, как мы вернулись из Кариадона. Я старался ни с кем не встречаться, так как моему рассудку слишком многое довелось пережить за последние дни. Застоявшийся мирок, в котором он обитал, вращающийся вокруг презрения ко всему сущему, растворился в новых ощущениях, как растворяется сахар в крепком чае. Я часто выходил на террасу, вдыхал прохладный воздух, щурясь на солнце, и чувствовал небывалое для себя единение с Вселенной. Тогда меня посещали различные мысли о моей жизни, и я сделал несколько важных для себя выводов.

Во-первых, я решил вернуться в гимназию. Это был последний год, и мне следовало доучиться, хотя бы для галочки. Издевательств я и раньше не слишком боялся, а теперь и вовсе было бы глупо начинать это делать. Во-вторых, домой я решил вернуться тоже. У Сирин мне жилось комфортно, но она порядком надоела мне со своими адаптирующими процедурами, в которых, как водится, мы вдвоем принимали участие без одежды. В-третьих, я неожиданно захотел быть ближе к другим людям: общаться, заводить друзей, стать частью какой-то компании, весело проводить время. Я столько времени был лишен всего этого, и теперь мне не терпелось наверстать упущенное. К тому же, в одиночку я не мог начать поиски девушки с фото.

Оставаясь в пустой комнате, я рассматривал свою богиню часами, изнемогая от желания увидеть ее вживую, поговорить, прикоснуться к льняным волосам. Это было слишком тяжело для меня. Выкинуть из головы ее образ я уже не мог, так что руки сами тянулись к снимку. Как же мне найти ту, что поразила меня в самое сердце? Над этим вопросом я бился часами, просиживая в бездействии, но однажды меня осенило: мне нужно обратиться за помощью к Хитер! МакЛейн была моим первым и пока единственным другом на этом свете, и я не сомневался, что ей хватит ума что-нибудь сообразить.

Однажды вечером Сирин пришла в мою комнату, закутанная в изящный халатик персикового цвета. Ветер с террасы растрепал ее волосы, придавая главе МС игривый вид, так же как и хитрая улыбка от предвкушения сладострастного удовольствия.

– В этом году конец Сезона Равноденствия выдался теплым, но я бы не советовал вам даже на короткое время выходить на улицу в подобной одежде, госпожа, – я пытался держаться отстраненно.

– Мне хотелось порадовать тебя, дружок! Не нравится мой наряд?

– Конечно, нравится, госпожа, но я переживаю о вашем здоровье, – я изображал послушного подчиненного, но внутри меня каждая клетка противилась навязанной роли.

– О, не волнуйся, мой мальчик! У меня здоровья больше, чем у нескольких юных девушек, – притягательно улыбнулась Милосердие.

Зато у меня оно уже заканчивалось.

– Госпожа Сирин, прежде чем мы приступим, я хотел бы вам кое-что сказать.

– Слушаю тебя, – промурлыкала она, развязывая пояс.

– Я намерен вернуться к своей нормальной жизни, – осторожно начал я. – Жить с родителями, учиться в гимназии, завести друзей. Нет, я не хочу уйти из Содружества. Более того, я буду верен вам целиком и полностью, во всех смыслах этого слова. Но мне не нравится быть запертым в четырех стенах. Надеюсь, вы меня поймете. Я благодарен вам за то, что вы для меня делаете, но я не ваша игрушка, госпожа Сирин.

– О, мой мальчик, ты решил показать коготки? Теперь ты стал для меня еще более соблазнительным. Хорошо, – ее голос стал серьезным. – Я не имею право препятствовать тебе и не стану этого делать. Но я рассчитываю на то, что мы останемся с тобой друзьями, и ты не забудешь о своем предназначении.

– Конечно, госпожа. Во благо всего мира и во славу Абсолюта, я окажу посильную поддержу вашей миссии. И, конечно же, не оставлю вас лично.

– Вот и договорились! Но я отпущу тебя завтра, – Сирин скинула халат. – А сейчас ты должен выполнить еще одно важное задание.

Я без интереса окинул взглядом ее теряющее привлекательность тело и, натянуто улыбнувшись, лег поудобнее.

На следующее утро ко мне пришел Первый и принес коробку, в которой лежали мои вещи: сумка, испачканная в земле, и коммуникатор. Батарея в нем уже разрядилась, так что воспользоваться аппаратом я не мог. Пришлось идти домой без предварительного звонка, благо ключи были на месте.

Когда я добрался до родной обители, квартира встретила меня аппетитными запахами еды и атмосферой уюта, что приятно удивляло. Я разулся и прислушался к звукам, доносящимся из кухни, но уловил лишь шум видеотранслятора.

– Мам, пап! Я дома!

В тот момент я совершенно не представлял что скажу родителям. Меня не было около месяца, а я даже не попытался связаться с ними. Какое оправдание могло бы показаться достойным в данной ситуации?

– Тимоти, милый, – голос матери вывел меня из череды судорожных размышлений. – Ты вернулся? Иди сюда, мы с отцом готовим завтрак.

Ошеломленный, я ринулся на кухню и, приоткрыв дверь, застыл в изумлении. Мама, помолодевшая на несколько лет, улыбалась мне, помешивая что-то у плиты. Сегодня она нанесла легкий макияж и сменила традиционный застиранный халат на симпатичный домашний костюм. Я уже и не помнил, когда в последний раз видел ее такой ухоженной и довольной жизнью. Отец, стоявший неподалеку, нарезал салат и что-то увлеченно ей рассказывал. Здесь явно чувствовалась рука Сирин и ее помощников – моих стариков будто бы подменили. Решив проверить свою догадку, я улыбнулся счастливым родственникам и спросил:

– Вы не удивлены, что я вернулся домой сегодня?

– А должны? – папа хмыкнул и покачал головой. – Ты же написал нам вчера, что возвращаешься из Верании.

– Из Верании? – я подумал, что ослышался.

– У тебя, сынок, из-за перелета совсем голова кругом пошла? Ты же поехал на месяц в Саннор учиться по обмену. Или ты обманул нас, остался здесь и устроил с друзьями длительную вечеринку?

Шутливо отмахнувшись от него, мама подошла ко мне и обняла.

– Тим, мы так скучали по тебе! Умывайся и иди завтракать, заодно расскажешь нам о своей поездке.

Иблис! Я заперся в ванной, включил холодную воду и умыл ею лицо пару раз. Облокотившись обеими руками на раковину, я попытался привести мысли в порядок, глядя на себя в зеркало. Все это выглядело весьма жутковато, но нужно было вести себя как ни в чем не бывало. Быть может, все не так уж плохо, и нашей семье дан шанс на мирное сосуществование?

Вернувшись на кухню и сказав родителям, что мне нужно переодеться, я зашел в свою комнату и стал искать провод от коммуникатора. Поставив аппарат заряжаться, я открыл свою сумку, чтобы выложить из нее лишние вещи, так как поход в гимназию совершенно точно отменялся. А для намеченных на сегодня дел учебники мне были не нужны. Но, кроме учебной литературы, я нашел и небольшой пакет, которого раньше там не было. В нем лежала веранская парфюмерия, футболка со знаменитой перевернутой Саннорской Башней, несколько вымпелов с флагом и гербом Верании, аккуратно упакованный комплект из галстука и запонок, а также целая куча листовок, использованных билетов и прочих атрибутов недавнего туриста. Конечно, Сирин не забыла проскакать на мне несколько часов подряд перед прощанием, но забыла посвятить меня в легенду.

Я надел сувенирную футболку и, прихватив духи и галстук, пошел на кухню. Следующие полчаса мне пришлось рассказывать родителям выдуманные истории, подкрепленные небольшими знаниями о Верании, которые они слушали с большим интересом. Мама заботливо подкладывала мне омлет и наливала сок, а папа сыпал вопросами о поездке. Когда они наконец отправились на работу, а я остался один, мне хотелось зарыдать от захлестнувших эмоций. Неожиданно оказалось, что семья – это так здорово! Я опустился на стул и прошептал:

– Спасибо тебе, Сирин! Во славу Великого Абсолюта, спасибо.

Утерев слезы, я вздохнул и отправился проверять почту на коммуникаторе. Помимо разнообразной рекламы, там было одно письмо, которое определенно заслуживало моего внимания:

"Привет, Тим! Это Хитер. Позвони мне, если захочешь встретиться".

Ниже шли цифры. Письмо было отправлено пару дней назад, но своей актуальности наверняка не потеряло. Сохранив номер в коммуникаторе, я прихватил сумку и вышел на улицу. С Храбростью решил связаться позднее – сперва меня ждало более важное дело.

Я сел на автобус, следующий до Кенсвудского парка, и погрузился в раздумья. Как мало на самом деле времени прошло с того момента, как Абсолют затащил меня в свои сети. Но мне казалось, что пролетели годы. Парк стал местом моего второго рождения, и я чувствовал благоговейный трепет перед ним. Там я обрел возможность чувствовать и надежду на нормальную жизнь, наполненную смыслом. Надежду, постепенно облекаемую в реальность. Ехать было недалеко, но нетерпение, как лихорадка, быстро распространялось по всему телу и требовало выхода. Я начал теребить бегунок на молнии куртки. Наконец автобус остановился около фигурных железных ворот, выкрашенных черной краской. Я был здесь не так давно, но все же чувствовал как изменилось это место. Или изменилось мое восприятие. Как будто бы кто-то подкрутил яркость и четкость окружающего мира и моих собственных эмоций. Широкие аллеи, покрытые опавшими листьями и сухими ветками, все так же манили меня прогуляться по ним, но сегодня я пришел сюда с конкретной целью. Возле входа, закутавшись в теплую шаль, сидела старушка и продавала алые розы. Сюда приходили на прогулку десятки парочек, и она надеялась подзаработать, предоставив возможность кому-нибудь совершить романтический жест. Лично я считал такое сочетание вида и цвета банальностью, но мне показалось, что таинственной незнакомке с фотографии подошли бы именно эти темно-красные бутоны. Купив букет из семи цветков, я направился в южную часть парка. Неудивительно, что мое первое свидание проходило так нелепо. Полюбить призрака – дело для такого парня, как я.

В предобеденное время сквер обычно пустовал в будние дни, а старое кладбище не пользовалось популярностью даже по праздникам. Поэтому мне никто не мог помешать предаваться мечтам о возлюбленной. Путь к месту инициации нашелся достаточно быстро. На первый взгляд поляна оставалась нетронутой, но прямо возле развороченной ямки, где я обнаружил фото, лежало несколько окурков. Я поднял их и с досадой выкинул в ближайшие кусты, а на то место возложил букет.

Надо было с чего-то начинать поиски, но у меня имелась лишь аккуратно отрезанная часть снимка. В такой ситуации приходилось хвататься за соломинку. Вдруг бычки оставили здесь не люди Сирин, а некто, связанный с моей богиней? Вдруг кто-то, кроме меня, навещает неприметное захоронение? В голове тут же родился план действия, но для начала нужно было посоветоваться с Хитер. Конечно, вряд ли все будет так просто, как я придумал, и очевидно, что зацепка высосана из пальца, но попробовать стоило.

Храбрость назначила встречу в кафе, находящемся в двух кварталах от парка. Меня захлестнуло сильное волнение, ведь сейчас я должен буду посветить своего первого друга в проблемы со своей, скорее всего, мертвой возлюбленной. Даже в мыслях это звучало не слишком круто. Вряд ли нормальные люди болтают о чем-то подобном за чашкой чая, но ведь наши с Хитер отношения сложно было назвать нормальными.

Конец Сезона Равноденствия в Кенсвуде выдался теплым, и мне захотелось прогуляться пешком. Несмотря на пасмурную погоду, я прибывал в добром расположении духа, хоть и прокручивал раз за разом в голове начало потенциального разговора.

Когда я зашел в кафе, МакЛейн уже была там. Напарница сидела спиной ко мне, одетая в вязаный горчичного цвета свитер, а ее волосы были собраны в высокий хвост. Стоящий рядом официант учтиво записывал заказ за моей партнершей. Вежливо поздоровавшись, я прошел мимо него и сел напротив Храбрости.

– Привет, Тим! – улыбнулась она. – Ты не голоден? Я заказала себе кофе и сэндвичи. Будешь что-нибудь?

– Я уже позавтракал дома, да и кофе совсем не люблю.

Дождавшись, когда мы останемся вдвоем, я решил начать запланированный разговор:

– Как ты себя чувствуешь после Таттаренара? Приступов больше не было?