Текст книги "Дети Абсолюта. Храбрость и Скромность (СИ)"

Автор книги: Клена Харб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Annotation

Течение жизни имеет свойство поворачиваться из стороны в сторону. Вчерашние враги становятся ближе прежних соратников, а лучшие друзья предают в самый неподходящий момент. Изгой и неудачник превращается в душу компании, а бывшая официантка, проснувшись однажды на другом конце света, узнает, что за ней охотятся сотни людей с фантастическими способностями. Но перемены – главное чудо нашего существования. Без них было бы невообразимо скучно! И иногда не стоит бежать от погибели – в мире Абсолюта после смерти жизнь порой только начинается.

Харб Клена

Глава 1. Большие неожиданности.

Глава 2. Первые шаги.

Глава 3. Ненормальные и сумасшедшие.

Глава 4. Взаимодополняющие желания.

Глава 5. Стремительное падение.

Глава 6. Путешествия вглубь и вовне.

Глава 7. Непокоренные души.

Глава 8. Новые знакомые.

Глава 9. Сплошной обман вокруг.

Глава 10. Музыка и предрассудки.

Глава 11. Жизнь в ломаном ритме.

Глава 12. Возвращение к началу.

Харб Клена

Дети Абсолюта. Храбрость и Скромность

Лунные месяцы и времена года на планете Даммар.

Первое время года – Сезон Пробуждения:

Первый лунный месяц – Месяц Рождения

Второй лунный месяц – Месяц Цветов

Третий лунный месяц – Месяц Света

Четвертый лунный месяц – Месяц Тепла

Второе время года – Сезон Равноденствия:

Пятый лунный месяц – Зеленый Месяц

Шестой лунный месяц – Желтый Месяц

Седьмой лунный месяц – Красный Месяц

Восьмой лунный месяц – Голубой Месяц

Третье время года – Сезон Спада:

Девятый лунный месяц – Месяц Белых Мух

Десятый лунный месяц – Месяц Стуж

Одиннадцатый лунный месяц – Ледяной Месяц

Двенадцатый лунный месяц – Месяц Вод

Пролог.

Тысяча двести лет до дня уничтожения Любви. Ивис. Убежище «Огненной птицы».

– Эй, малоумный, ну-ка хватит в помете валяться!

Молодой парень разлепил склеившиеся ото сна веки. Перед ним маячил Красномордый Холоп, недовольно потрясая тисовой дубиной.

– Негоже будущему богу на сгнившей подстилке в хлеву спать, – покачал головой здоровяк. – Вставай, юродивый, Кровяник тебя ждет!

Зевнув, Соломенный Сноп потер лицо грязными ладонями.

– Неужто пора? – спросил он, потягиваясь.

– А ты думал, мы тут шутки с тобой шутим? Ради хохмы заставили полдеревни вырезать? – Холоп противно шмыгнул мясистым носом. Он пытался держаться холодно и сурово, подражая нанимателям, но из-под напускного равнодушия то и дело проглядывалась простецкая природа вчерашнего сельского курокрада.

Сквозь блаженство грез до пробужденного доходили воспоминания о последних, довольно неожиданных событиях в его доселе однообразной жизни. Вместе с ними пришло и чувство вины, заглушить которое не могли ни крепкая дубовая настойка, ни отшыби-трава.

– Пойдем, – мрачно отрезал Сноп, поднимаясь со смятого сена. Ему хотелось умыться в чистой родниковой воде, откушать свежего хлеба, запивая мягкую булку жирными сливками. Но и добрый пекарь, и дородная хохотушка-доярка позапрошлым вечером лишились жизни. От его, лиходея проклятого, руки.

Вывалившись из коровника, взъерошенный Сноп на непослушных ногах направился к поляне, где собрались девять его новых приятелей. Их лица были скрыты за тяжелыми бордовыми капюшонами, отороченными златыми нитями. Жрецы Крови, или Кровяники, как невежественно называли их местные жители. Холоп остался далеко позади, чураясь непонятных ему грязных делишек.

– Готов ли ты, отрок? – заметив Снопа, проговорил Каит – лидер грозного братства.

– А вы уверены, что все получится? – равнодушно спросил убийца поневоле.

– Никому еще не удавалось совершить сие действо, – высокопарно ответил его собеседник. – Но ритуал подготовлен достойным образом. Пусть риск высок, и цена высока, возможный результат гораздо более ценен.

Серое небо раннего утра позволяло разглядеть странный знак, начерченный на земле рядом со жрецами. Он представлял собой треугольник, стороны которого состояли из восьми кругов, сцепленных между собой прямыми линиями. Каждый из них также был соединен с еще один кругом в центре фигуры.

– Но почему в ритуале не участвуют представители других Столпов? – Сноп почесал немытую шевелюру.

– Кровь – самый сильный катализатор, мальчик мой, – пренебрежительно ответил Каит. – Если ты лишил жизни каждую жертву по всем правилам, проблем возникнуть не должно. Ведь не должно, да?

Испуганный селянин отрицательно покачал головой.

– Я сделал все в точности так, как вы сказали, – пробормотал он, стыдливо опустив глаза.

Но даже не глядя на восемь лежащих неподалеку кулей, измазанных темно-красной субстанцией, Сноп явственно ощущал запах гнили и разложения. Зачем жрецы притащили их сюда? Ведь нужны были только сердца! Восемь сердец дорогих ему людей.

Один из жрецов подошел к кругу, являющемуся частью треугольника, и, достав страшный предмет из окровавленной тряпки, опустил его на землю.

– У нас есть сердце Тамиды, отданной в жертву Хлатосу, Древесному Божеству, произнес Каит.

Тамидой звали веснушчатую девушку, жившую по соседству с Соломенным Снопом. В детстве они были близкими друзьями, часто ходили на речку ловить юрких сверкающих рыбок. Ей нужно было пробить грудную клетку деревянным копьем.

Над кругом, где лежал жуткий орган, образовалась бурая дымка.

Следующий Кровяник повторил действие собрата.

– У нас есть сердце Ортоса, отданного в жертву Латорусу, Железному Божеству, – молвил Верховный жрец, наблюдая за процессом.

Сноп зажмурился, вспоминая, как зарубил топором мужа сестры.

Над кругом зависло серебряное облако.

– У нас есть сердце Литы, отданной в жертву Сомате, Водному Божеству, – изрек Каит, когда следующее подношение заняло свое место.

Несчастная доярка так никогда и не узнает, кто же столкнул ее в колодец.

Вверх взмыла голубая дымка.

– У нас есть сердце Мучного Гарри, отданного в жертву Далите, Воздушному Божеству.

Ирония происходящего состояла в том, что именно воздуха не хватало невинному пекарю, когда Сноп душил его своими мощными руками.

Над самой сильной мышцей добродушного старика появился островок молочного тумана.

– У нас есть сердце Иназтасии, отданной в жертву Фаоту, Песчаному Божеству.

Прелестная сестра убийцы была рада увидеть диковинку с пляжей Палирма. Но восторг несчастной длился лишь то того момента, как брат принялся запихивать в ее горло сыпучий песок.

Над кругом вознеслось желтое облако.

– У нас есть сердце Робоса, отданного в жертву Геору, Огненному Божеству, – прокомментировал Каит действие следующего подчиненного.

Отец Снопа не пережил близкого знакомства с затопленной печью.

Над подношением возникла оранжевая дымка.

– У нас есть сердце Алории, отданной в жертву Тимосу, Каменному Божеству.

Скромная селянка до последнего мгновения даже не подозревала, какое чудовище произвела на свет. Пока сын со всей силы не опустил булыжник на ее еще нетронутую сединой голову.

Угол треугольник, на который Кровяница возложила очередной дар, заволокло черным.

– У нас есть сердце Кирилии, отданной в жертву Шиле, Владычице Зверей, – кивнул Каит, когда последнее подношение заняло свое место.

В эту секунду Сноп все же не смог остановить слез раскаянья. Пусть погибшая красавица никогда не удостаивала сельского дурачка вниманием, он любил ее больше всех на свете. Лиходей с трудом подавлял в себе рыдания, когда кормил молодого бычка жуткого вида месивом, полученным от жрецов Крови. И не смог сдержать плач, когда податливую плоть его ненаглядной разрывали рога взбесившегося животного.

В воздухе над кругом появилась морда страшного существа. Теперь свободным остался лишь клочок земли в самом центре треугольника.

– И наконец, – главный Кровяник удостоил взглядом Соломенного Снопа. – У нас есть отрок, родившийся в день Смерти Большой Звезды. Юноша, поцелованный Судьбой. Будущий Бессмертный Феникс!

– Что мне делать? – благоговейно спросил очарованный действом селянин.

– Займи главный круг.

Убивец аккуратно встал в указанное место и вновь посмотрел на главного жреца.

– А что теперь?

Распорядитель зловещей церемонии протянул ему кривой кинжал и прошипел, недобро глядя на дурачка, которого обвел вокруг пальца.

– Принеси же себя в жертву Верне, Божеству Крови, и ритуал будет окончен.

Сноп не сомневался ни секунды. Выхватив оружие из рук Каита, он погрузил холодный металл в собственное тело.

Глава 1. Большие неожиданности.

«Во всём надо соблюдать меру, даже в скромности». Франс Анатоль.

18-е число Красного Месяца,1056 г. Атария, Кенсвуд. Тимоти Филтон.

Самое необычное происшествие в моей жизни пришлось на начало заключительного учебного года. Со всеми людьми хотя бы раз случались подобные вещи – вроде сплошной негатив в завязке, а на выходе рождается светлое, радостное чувство, и думаешь: счастье-то какое, что со мной эта беда произошла. Но начну, пожалуй, повествование с краткой биографии. Меня зовут Тимоти Филтон, и я обычный парень. То есть мне бы хотелось, чтобы так было. На самом деле в то время я относился к достаточно редкому звену социальной цепи. Я был изгоем, отщепенцем, отверженным.

Что бы наша прогрессивная общественная политика ни говорила о непоколебимом равенстве, важности каждого человеческого ресурса и всеобщей связи, это не придавало мне уверенности в себе и не вызывало у окружающих уважения или интереса к моей персоне.

Во время обучения в гимназии я был высоким нескладным юношей, предпочитавшим избегать шумных компаний, сомнительных сборищ и опасных, на мой взгляд, развлечений. Другие парни все свободное от занятий время только и делали, что лапали девок по углам, употребляли различную гадость, болтались по клубам и пинали мяч. Я же считал зависимость от смертоносных зелий недостойной забавой для представителя современного общества, походы по клубам – нецелесообразным видом деятельности, а спорт – развлечением для не слишком образованных, вечно потных качков. И я никогда не скрывал своего мнения по поводу этих явлений. Кстати, забыл назвать самое любимое занятие моих одногруппников – травля таких, как я. Путешествия в мусорные контейнеры, подкладывание различных продуктов человеческой жизнедеятельности в сумки и шкафчики, вынужденные прогулки в женские туалеты и раздевалки, ежедневные подколки, тычки, пинки и издевки – это лишь неполный список того, чем меня награждали в храме науки и просвещения, где мне пришлось потратить семь лет своей незавидной жизни. Но не в ладах я был не только со сверстниками. Преподавателей и администрацию я раздражал нигилистической точкой зрения на их методы обучения и любовью к разного рода дискуссиям, кои они считали категорически неуважительными.

Я прекрасно осознавал свое положение в этой прогнившей и воняющей, как носки местных спортсменов, системе. Осознавал и наслаждался. Я был не такой, как все. И абсолютно на каждый вопрос я имел собственное мнение. Оно не было взято из какого-то общепринятого источника, наподобие СМИ или передачи знаний и опыта. Я выводил его путем долгих, самостоятельных размышлений и чрезвычайно гордился такой замечательной особенностью. Однако никогда ни с кем ею не делился. Не хотелось, знаете, да и не было у меня достойных собеседников.

Вот, например, женщины. Представительницы рода человеческого лет этак от шестнадцати. В моем возрасте парни уже активно и практически интересовались их анатомией и биологией. Но я не рассматривал ни одну из них в качестве партнерши для осуществления репродуктивной функции. Сказать по правде, и более нетрадиционных желаний к особям другого вида и пола у меня не возникало. Задумываясь об этом, я пришел к выводу, что, видимо, время еще не настало. Да и собственное равнодушие не казалось мне такой уж проблемой.

Но вернемся к женщинам. Результатом моих размышлений о них стала следующая классификация, которая делила представительниц на три четко определенных, но достаточно гибких вида. То есть любая могла относиться к одному из них, и при этом иметь качества от других типов. С тех пор как я вывел для себя эту систему, все время, проведенное в обществе даже одной дамы, напоминало исследовательское наблюдение за дикими животными.

Первой следовало бы упомянуть Охотницу – самый понятный и бестолковый, на мой взгляд, вид. У этой в голове жило лишь желание удовлетворить свои низменные потребности. Тут все зависело от того, насколько комфортно и красиво она собиралась это сделать. И насколько она сама была хороша в глазах мужчин. Если ей повезло, и она родилась привлекательной штучкой, то, кушать будет вкусно, одеваться дорого и жить шикарно за счет своих спонсоров. А если нет, то пусть не огорчается. И на этот товар свой покупатель найдется. Лобстеров, конечно, на курицу заменить придется, а лотерианское розовое на дешевое пойло, но в целом картина та же: она ему – себя, он ей – свое.

Глаза у этой породы горели ярко, хищно, пьянящим маслянистым блеском. Одежду Охотницы носили либо короткую, либо обтягивающую, подчеркивающую достоинства фигуры. Ведь вся их жизнь была подчинена лишь одному: найти и заарканить источник комфорта и пропитания. Вот они и старались, бедные, кто как может.

Далее следовали Клуши. Для них тоже было важно поскорее найти мужчину, но уже для другой цели – замужества и создания новой ячейки общества. Для этого вида не было ничего роднее скучных посиделок в кругу близких, процесса готовки еды для своего избранника и обсуждения будущих семейных планов с другими Клушами. В молодости они обычно отдавали все время учебе и вели себя образцово-показательно. За исключением тех случаев, когда нужно было обратить на себя внимание потенциального супруга.

Такие девушки обычно выскакивали замуж уже к окончанию гимназии, а особо торопливые либо получали диплом с пузом, либо на итоговые испытания ходили с люлькой. В дальнейшем Клуши полностью подчиняли свое существование орущему комочку и его производителю, добровольно утопая в быту и домашнем хозяйстве.

У этого типа глаза обычно были без огонька, матовые и жалкие, как у побитой собаки.

И третий вид – Умницы. Эти девушки больше прочих соответствовали прогрессивной политике всеобщего равенства и самореализации. Они занимались чем хотели и когда хотели. Не прожигали жизнь и не подчиняли ее другому человеку. Они, конечно, порой и семьи создавали, и к уюту стремились, но это становилось чем-то периферийным. Типичная Умница была эдакой душой компании, способной в нескольких узко-профильных направлениях. Занималась творчеством, спортом, путешествовала и, конечно же, являлась начитанным интересным собеседником.

И взгляд у них был пронизан надменной мудростью и иллюзорной высокой значимостью их персоны. Таких девушек я особо недолюбливал, остальные же просто раздражали. Хотя ни одна из них меня все равно не замечала.

Да, я был человеком, предпочитавшим (или вынужденным) проводить время наедине с самим собой. Каждый день я плелся к дому, с тоской осознавая, что снова стану невольным свидетелем семейных неурядиц. Как мать-Клуша будет орать на вечно гуляющего отца, а потом снова запрется в ванне с бутылкой и проплачет до утра. Папаша же в это время дрожащими руками вызвонит по коммуникатору очередную шваль, к которой поедет ночевать.

Я не ненавидел их, ведь родительские ссоры – не мое дело. Меня устраивало, что старики не лезли ко мне, но иногда я уставал от их бесконечной ругани и до позднего вечера гулял в старом Кенсвудском парке.

Так случилось и в день, который перевернул всю мою жизнь.

Это была середина недели, все шло как обычно, но за одним исключением. С самого утра я не видел наиболее агрессивно настроенных ко мне одногруппников. Остальные же, в силу своего стадного инстинкта, без лидеров-пастухов не обращали на меня внимания. И как только мелодичная музыка ознаменовала окончание занятий, я радостно вылетел из класса и отправился на прогулку.

Добежав до парка, я перешел на шаг и устремился в западную, самую безлюдную часть. Там можно было привести мысли в порядок и почитать книги или учебники.

Повсюду на улицах царил Красный Месяц. Солнце из последних сил пригревало землю, застланную разноцветным ковром из листьев. Вокруг росло множество деревьев и кустарников, пахло свежестью и природой. Я любил гулять в этом районе. Здесь я чувствовал себя уютно и комфортно.

Вскоре я должен был дойти да небольшой поляны, укрытой от посторонних глаз кустистыми зарослями и плотно растущими пихтами, но внезапно мое внимание привлек шум, не характерный для этой части парка. Сквозь нестройный хор из мужских голосов и хохота еле пробивался жалостливый женский. Я подкрался поближе к месту действия и выглянул из-за куста.

Посреди поляны стоял рослый детина в бейсболке, прикрывающей светло-русые волосы средней длины, из-под козырька которой на мир злобно смотрели мутные, как у бешеного пса, светло-голубые глаза. Его руки были скрещены на груди, и весь облик в тот момент выражал какую-то особенную агрессию ко всему миру. Здоровяка звали Ден Поггинз, он был главой футбольной команды и моим самым безжалостным мучителем. По бокам от него стояли Эд и Юджин, первые помощники в негодяйских начинаниях Дена, и еще несколько парней из нашей группы.

Я уж было подумал, что вся эта проклятая компания нашла мое тайное укрытие и теперь жаждет оторваться на любимой игрушке за целый день, проведенный в относительном спокойствии. Но тут я выглянул дальше и увидел лежащую на листве девушку. Одной рукой она закрывала лицо, а другой опиралась о землю.

– Ненавижу тебя, – процедил сквозь зубы Ден. После этого он нагнулся, схватил ее за волосы и приподнял, чтобы их глаза были на одном уровне. – Как ты могла путаться с этим идиотом, Барни? Тебе меня мало?

Его жертва попыталась разомкнуть пальцы, железной хваткой стягивающие ее волосы. Теперь я мог заметить, что у несчастной была разбита скула, а изо рта шла кровь. В бедняжке я узнал Викторию, девушку Дена, типичную Клушу. Поггинз, видимо, должен был стать в дальнейшем тем самым предметом заботы и почитания, но что-то пошло не так.

– Я спрашиваю тебя! Отвечай! – бесновался отморозок. Вик лишь захлебывалась слезами и пыталась вырваться на свободу.

– Ну, хорошо.

Громила яростными движениями принялся сдирать с нее одежду. Виктория закричала и принялась вырываться еще сильнее. А я с интересом наблюдал за тем, что сейчас должно было развернуться перед моими глазами. По какой-то причине мне безумно хотелось увидеть насилие, совершенное над другим человеком. Не надо мной.

– Подожди, Ден, я не уверен, что мы должны это делать, – сказал высокий рыжеволосый парень в очках. – Не забывай, кто ее родители, и какими неприятностями могут обернуться для нас подобные действия. Ты же не собираешься убивать ее? А иначе она все расскажет папочке. Пока-то он, наверное, тебя и поймет – ты всего лишь наказываешь свою девушку за измену. И этого хватит, я прав?

Иблис, Эд, кайфоломщик! За меня-то он никогда так не заступался, но оно и понятно. Я уже было собрался валить, но тут парни перестали перешептываться, Ден прекратил вопить и задумался над словами более разумного приятеля, Вик тихонько всхлипнула, и на поляне установилась тишина. Нужно же мне было прямо в ту секунду начать приводить в действие свой план по отступлению! Я опустил ногу на сухие листья, и все присутствующие тут же повернулись в сторону кустов, служивших мне укрытием.

– Юджин, пойди глянь что там, – приказал Ден, отталкивая от себя бывшую подружку.

Я бросился бежать, не разбирая дороги, представляя, что сейчас может сотворить со мной этот монстр, полный нереализованной агрессии. У меня было несколько метров форы, однако против Юджина, темнокожего бегуна, мои шансы стремились к нулю. Какое-то время я достаточно успешно уходил от погони за счет отличного знания местности, но вскоре легкие стало жечь, а бок нестерпимо колоть. К тому же, судя по голосам, за мной отправился не он один, и парни рассредоточились по парку в поисках возможного свидетеля.

Мы достигали южной части, где располагалось старое кладбище. Ее я знал намного меньше, и силы мои уже были на исходе. Я бежал, не разбирая дороги, пока не споткнулся обо что-то и не упал. Из моей груди вырвался сдавленный стон, и я не сомневался, что найти меня было минутным делом.

Я лежал на грязных листьях и думал только об одном: "Пожалуйста, пусть они меня не заметят. Пожалуйста!".

Через некоторое время рядом со мной пробежал Юджин. Он остановился, огляделся вокруг и, повернувшись в мою сторону, произнес:

– Ребята, возвращаемся, здесь тоже никого! Наверно, это был просто ветер или белка.

– Но ты же точно видел чью-то спину.

– Теперь я уже не уверен. В этом парке вечно творится иблис знает что.

Они удалились, переговариваясь, а я еще минут десять лежал на холодной земле и чувствовал неприятные покалывания по всему телу. С трудом встав на колени, я даже не мог и думать о том, что произошло. Только беспорядочно шарил руками по земле, пытаясь обрести опору. Внезапно мне под руку попалась широкая плоская деревяшка, одна сторона которой была измазана в земле. Именно об нее я и споткнулся, когда убегал от Юджина. На дощечке была выжжена надпись: "Сгорая в огне, ты отчистила душу. Прости, что не смог тебе помочь". Ну вот, не хватало мне только вскрытия захоронений в качестве хобби! Тут я заметил, что импровизированное деревянное надгробие при столкновении со мной проделало глубокую борозду в земле. И теперь из нее призывно торчал край целлофанового пакета. Уже не отдавая отчет собственным действиям, я вырыл находку и обнаружил часть фотокарточки, завернутую в пакет. Толком даже не разглядев ее, я положил находку во внутренний карман куртки и собрался уходить подальше от этого места.

Но тут мое внимание привлекло совсем уж невероятное зрелище. Я с ужасом и удивлением поднял глаза на небо, приобретшее ненормально-яркий голубой оттенок. Теперь его покрывала тонкая Сеть, напоминавшая систему кровеносных сосудов. Она плавно подымалась и опускалась, переливаясь всевозможными оттенками красного и оранжевого. Создавалось впечатление, что небесный свод дышал. Однако ужасало меня другое: на том месте, где совсем недавно находилось солнце, сейчас висел огромный светящийся Глаз. В тот момент мне показалось, что он смотрит на меня с интересом ребенка, впервые увидевшего жука под своими ногами. Глаз завораживал и притягивал к себе. Я встал на цыпочки, протянул к нему руку и почувствовал, как мое тело наполняет мощный поток энергии. Меня безумно трясло, из головы исчезли все мысли, и я потерял счет времени. Мне не хотелось, чтобы необычное явление прекращалось. Я ощутил тепло и ласковую заботу. Нечто подобное, наверное, испытывает младенец в материнском чреве.

Через какое-то время последняя волна прокатилась по моему телу, и я опустился на землю. Реальность наполнялась привычными красками, Сеть и Глаз исчезли, а я захотел спать. В голове, как грибы после дождя, начали появляться мысли, одна безумнее другой. Как будто разом заговорили тысячи голосов. Сил разбираться со всем этим у меня не было, да и мой организм после случившегося стресса желал лишь одного – отключиться на время.

****

18-е число Красного Месяца, 1056 г. Атария, Кенсвуд. Месторасположение инициации Тимоти Филтона. Один из лидеров оппозиции.

– Опоздали...

– Я вижу, ты не сильно огорчена!

– А должна? Ты же знаешь о моем отношении к зеленым стажерам. А если бы он достался мне? Я и так завалена работой по горло!

– Зато теперь он достался им! Когда ты ведешь себя как эгоистка, я начинаю сомневаться в твоей преданности нашему делу. Очередной инициированный, не попавший к нам – это не просто еще один снаряд в обойме Мотивационного Содружества. Это загубленная жизнь, влекущая за собой вереницу бед!

– Я понимаю, что это было важно для всех нас, но мы, к сожалению, не успели, и сейчас можем лишь с достоинством принять поражение. В следующий раз придем первыми. Обещаю! Техники постоянно работают над качеством сигнала. Пусть у МС работают лучшие слайеры, по части технологий нам нет равных. Давай вернемся обратно, ладно? То, что они успели первыми, еще не значит, что новый инициированный приживется в Содружестве. Хотя подожди...неужели это то самое место?

– Чувствуешь иронию? Я надеялся, что мне никогда не придется здесь появляться снова. И раз я ошибся, ты не будешь возражать, если я останусь здесь ненадолго?

– Если хочешь, я могу составить тебе компанию.

– Ты же сама все понимаешь...извини.

– Можешь ничего больше не говорить! Я ухожу.

****

25-е число Красного Месяца,1056 г. Атария, Кенсвуд. Тимоти Филтон.

Полет по узкому изогнутому неосвещаемому тоннелю длился несколько часов. Радиус пролетов постепенно уменьшался до тех пор, пока я не начал кружиться вокруг собственной оси. В этот же момент я понял, что пробуждаюсь ото сна и попытался открыть глаза. Вращение усилилось в несколько раз и резко прекратилось. Я с трудом поднялся и огляделся. Во всем теле чувствовалась слабость, и меня тянуло прилечь обратно. Однако раз уж я все же очнулся, то лучшим решением было бы осмотреться и узнать, что происходит.

Большая комната, где я очутился, не была похожа на больничную палату. Не только отсутствием медицинского оборудования, но и роскошной обстановкой. Огромный платяной шкаф, картины на стенах, напольные старинные часы, зеркало в человеческий рост, стол и несколько стульев, а также двуспальная кровать, на которой я лежал – все это выглядело с претензией на антиквариат и эстетично сочеталось между собой. Из комнаты вело две двери. Одна из них была обыкновенной деревянной, а другая – двустворчатой стеклянной, в обрамлении легких прозрачных занавесок. Я ступил на мягчайший ковер и осознал одну не слишком приятную вещь. Тайный благодетель раздел меня догола, и никакой одежды рядом я не видел. Но стоять нагим посреди всего этого великолепия мне показалось постыдным и неправильным. Так что я принялся разведывать обстановку и искать свои вещи.

За деревянной дверью я обнаружил ванную и уборную. Но там не было даже полотенца! Зато появилась возможность умыться и опорожнить организм. Плюнув на правила приличия, я зашел обратно в комнату и, подойдя к стеклянной двери, распахнул ее. Мне в лицо хлынул поток свежего воздуха, к которому примешивались приятные запахи цветов и цитрусовых растений, а глаза ослепил яркий солнечный цвет.

– Милый, найди себе что-нибудь в шкафу, – донесся до меня мягкий женский голос.

– Что вы сказали, простите? – спросил я, прищуриваясь.

– Я говорю, открой шифоньер и выбери себе что-нибудь подходящее из одежды. Простудишься ведь, да и неприлично при леди в ее же доме средь бела дня без исподнего появляться.

Наконец мне удалось привыкнуть к свету, и если бы не события, произошедшие со мной в последнее время, я бы упал в обморок от смущения. Но и сейчас я не знал как реагировать. За стеклянной дверью находилась огромная терраса, засаженная разнообразными растениями. Напротив меня, у ограждения, стояла длинная ротанговая кушетка с высокой спинкой, прислонившись к которой, отдыхала женщина в элегантном белом платье. Мне показалось, что незнакомка, вероятно, была ровесницей моей матери, но дама выглядела моложаво и ухоженно. Часть ее волос была убрана в сложную прическу, часть ниспадала на тонкие плечи. Ее глаза выдавали в ней хитрую и опытную Умницу, ради дела любившей притвориться Охотницей. В одной руке у леди находилась маленькая расписная чашечка, в другое – блюдце. Женщина сделала аккуратный глоток и вопросительно посмотрела на меня.

– Мальчик мой, тебя проводить?

– Где я? И где моя одежда? – я неуверенно огляделся по сторонам.

– Твои обноски тебе больше не понадобятся. Остальные вещи ты найдешь в шкафу. На прочие вопросы я отвечу, когда вернешься в подобающем виде, – строго произнесла хозяйка дома.

Я не стал спорить и ушел выбирать себе подходящий наряд. И даже не удивился, когда обнаружил, что шифоньер набит всевозможным шмотьем моего размера. Я копался в нем, параллельно размышляя над тем, что же все-таки происходит.

Мне в голову пришла мысль, что тогда, в парке, Юджин все-таки поймал меня, и Ден со своими отморозками избили до смерти нежелательного свидетеля. А сейчас какая-то бессмертная часть моего существа, отказываясь верить в неотвратимый конец, создавала собственную реальность на основе информации, узнанной, увиденной и услышанной за всю мою недолгую жизнь. Вот, например, эта комната определенно напоминала картинку со страниц мебельных каталогов, которые так любила собирать моя мать. А женщина на террасе была похожа на одну известную актрису из того раскрученного фильма. Как же он назывался...на языке вертелось название, но вспомнить его я не мог. Тогда я решил плюнуть на все и окунуться в игру воображения. Она казалась мне намного интересней, чем моя реальная жизнь.

Я надел серые хлопковые штаны и черную водолазку, а после снова вышел на улицу.

– Прошу тебя, присаживайся, – величественная незнакомка указала на свободную часть кушетки.

– Здравствуйте! – я слегка поклонился, прежде чем воспользоваться предложением. – Меня зовут Тимоти, хотя вы можете звать меня Тимом. Если пожелаете, конечно. Извините за то, что предстал перед вами в неподобающем виде, мне не хотелось вас оскорбить. Я действительно плохо понимаю, что со мной происходит. И если вы можете пролить свет на это, я был бы вам признателен. Могу ли я для начала узнать ваше имя, чтобы было удобней к вам обращаться?

– Ты хороший мальчик, – она поставила чашку с блюдцем на столик возле кушетки и посмотрела мне в глаза. – Меня зовут госпожа Сирин. Но ты можешь звать меня просто госпожой. Если пожелаешь, конечно. Ты довольно стойкий, хоть на вид и не скажешь. Прошла всего неделя после инициации, а ты уже самостоятельно передвигаешься, выстраиваешь логические цепочки и разговариваешь. Тебе повезло – обычно срок восстановления составляет две-три недели. Ранние прерывания заканчиваются сумасшествием инициированного, полной потерей памяти или дестабилизацией психики. Ты необычный экземпляр, Тимоти. Мне будет интересно с тобой работать.

– А где все мои вещи? Мой коммуникатор и учебники? Мне надо связаться с родными и сказать, что со мной все в порядке, – спохватился я, но в следующий момент остановился и с надеждой посмотрел на Сирин. – А со мной, кстати, все в порядке?

– В какой-то степени, – она плавно повела плечом. – Все, что окружает тебя сейчас не менее реально, чем то, что окружало тебя ранее. Но, к сожалению или к счастью, ты не сможешь больше влачить свое прежнее существование. В следующие несколько дней тебе придется столкнуться с некоторыми вещами, которые могут показаться, мягко говоря, странными. Но твой интуитивный, природный стержень крепок, и, думаю, ты со всем справишься. Я максимально подробно постараюсь разъяснить ситуацию, и если у тебя появятся вопросы, с удовольствием отвечу на них. Дальше ты будешь сам решать: нужно ли тебе с кем-то связываться из твоей бывшей жизни или нет. Да и вообще, стоит ли тебе к ней возвращаться. И не волнуйся о родных. Если ты согласишься на мое предложение, то никаких проблем с твоим отсутствием не будет.