Текст книги "Гарри Поттер и Ось Времён"

Автор книги: Кара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 50 страниц)

– Юноша, вам не кажется, что вам тут не место? – пошёл на пролом аврор, поняв, что к «гляделкам» у поттера иммунитет.

– Сильнейший из врагов Вольдеморта мёртв и теперь у него развязаны руки. Я, как кровный враг, Тёмного лорда, считаю, что в сложившейся ситуации моё место именно здесь, – отчеканил юноша, не поднимая глаз.

– Кровный враг? – Стюарт, похоже, был удивлён.

– Именно, – не меняя тона, ответил Гарри. – Во всех смыслах этого понятия. И, если вы не возражаете, пора бы поговорить о деле.

Со стороны оставшихся в помещении взрослых возражений не последовало, и глава аврората решил воспринимать юношу как предмет интерьера. Отправленные проверять камины служители порядка вернулись и поспешно стали что-то докладывать своему командиру.

– Подозреваемые? – отрывисто спросил Хмури, глядя почему-то на закончивших свои манипуляции авроров. Те лишь отрицательно покачали головами.

Хмури грязно выругался.

– Существует возможность, – начал объяснять он, увидев на лицах большинства собравшихся искреннее непонимание, – по магическому следу определить личность сотворившего заклинание.

– На самом деле, шанс очень призрачный, но всё же он есть, – вмешался Стюарт. – Но лишь если с момента колдовства прошло не много времени. Профессор же был убит около полудня…

– Короче, вы ничего не узнали, – резюмировал из дальнего угла Айвен.

– Ну почему же, мы узнали, что кроме уважаемой госпожи Макгонагалл и вашей компании сегодня мимо горгульи никто не проходил, – с нажимом продолжил Стюарт, похоже, надеясь, что его взгляд настолько схож с солнечным светом, что может прожечь в вампире дырку. Наивный. – Через камин сюда никто не проходил почти неделю, а связи через школьные камины, – взгляд в сторону Гарри, – не производилось. Даже внутренней.

В этот момент авроры, прихватив носилки с телом профессора Дамблдора, исчезли в камине.

– Это всего лишь означает, что убийца покинул Хогвартс, – проговорил Гарри. – Я абсолютно уверен в том, что Вольдеморт узнал об убийстве лишь через несколько часов после его совершения.

– В этом вопросе мальчишке можно доверять, – заверил Стюарта Шизоглаз. Тот, похоже, в этот день удивляться чему бы то ни было больше не мог и просто продолжил:

– В итоге мы получаем, что неизвестно кто, неизвестно как, убил сильнейшего мага столетия. При этом сопротивления со стороны мага не было – его палочка не использовалась. Думаю, вопрос стоит задавать так: кто мог проникнуть в одну из самых охраняемых частей Хогвартса так, чтобы его не заметили даже портреты? Кто это спланировал – понятно. Но кто смог такое осуществить?

– Носферату, – тихо проговорил Гарри, словно бы ни к кому не обращаясь. Однако его услышали. Все взгляды в ту же секунду метнулись в сторону Айвена, пристроившегося в углу, там, куда почти не попадал свет.

Вампир, поняв, что стал центром внимания, отвлёкся от праздного и на первый взгляд расслабленного изучения обстановки и, по очереди оглядев закопошившихся в поисках палочек волшебников, расхохотался. Смех его звучал абсолютно безумно и вовсе не по-человечески, словно далёкие раскаты грома. Взрослые стали рыться в одежде с утроенным энтузиазмом, и лишь Гарри и Люпин, праздно прислонившийся к стене, сохранили спокойствие, терпеливо дожидаясь, пока у носферату прекратится приступ классического демонического хохота. Когда Айвен наконец-то вернулся к действительности, в его сердце было направлено семь готовых к бою волшебных палочек.

– Ты ещё очень молод, мальчик, – заговорил вампир, ни на кого, кроме Гарри не обращая внимания. В голосе его не было и тени недовольства. – Но ты, безусловно, прав… лишь с высоты того, что ты знаешь.

– Ну, так расскажите мне то, чего я не знаю, – попросил Поттер, борясь с желанием замолчать и сжаться под пронизывающим взглядом пустых чёрных глаз.

– То, что ты видел – не больше чем фарс, от которого я не смог удержаться, – признался Айвен. – Ты когда-нибудь задумывался, почему в Хогвартсе столько дверей с паролями?

Гарри отрицательно покачал головой – он настолько привык к этому, что воспринимал это как такую же часть Хогвартса, как и движущиеся портреты на стенах.

– Так я и думал. Видишь ли, стены замка – преграда лишь живым. Волшебники не могут через них аппарировать (кажется, вы это так называете), но для бесплотных привидений они не помеха, равно как и для хоть сколько-нибудь сильного вампира. Но зато на территорию, защищённую паролем, не сможет пробраться никто, сколько бы раз он до этого не умер. Даже высший вампир.

В перегруженном событиями и информацией мозгу Гарри промелькнула совершенно не вписывающаяся в обстановку мысль о том, что от скромности Айвену умереть не светит никогда.

– Попасть в помещение, или покинуть его можно только через дверь, назвав пароль. В этом году была снята часть защиты с окон гостиных факультетов, чтобы стражники могли явиться по мере необходимости. Но кабинета директора эти изменения не коснулись. Пройдя сквозь незащищённую дверь, я, как и все, спустился по лестнице и прошёл мимо горгульи.

В тишине очень отчётливо было слышно, как хмыкнул Люпин.

– Чего же ты всю правду не говоришь? – осведомился он и продолжил уже для всех. – У кровососов нет магии, в привычном нам понимании. Пройти сквозь стену, использовать простой телекинез или телепатию, превратиться в летучих мышей или туман сильному вампиру не трудно. Высшие могут творить кое-что покрепче. Но вот убивать… Вырвать голой рукой сердце – запросто. Порвать на мелкие кусочки – тоже. Но вот Авада кедавра… на такое даже высшие кровососы не способны.

– Шёл бы ты обратно в зоопарк, Пушистик, – крайне недружелюбно огрызнулся Айвен, а Гарри вспомнил давно прочитанную и оставленную без внимания фразу: «Вампиры и оборотни – смертельные враги».

«Пушистик» в ответ на это не более дружелюбно осклабился и тихонько зарычал. Не громко, но тоже не шибко по-человечески. А до полнолуния оставалось почти две недели…

– Ещё подозреваемые? – резво вмешался Хмури, поняв, что дело вполне может кончиться дракой. И не исключено, что с летальным исходом для большинства окружающих.

– На матче не было нескольких человек, – ухватился за предложенную тему Стюарт. – Среди них всего лишь один взрослый – Аргус Фильч. Но, поскольку он является сквибом, подозрения приходится снять. Пятеро учеников младших курсов остались в замке по причине назначения им взыскания и не покидали коридора седьмого этажа. Их подозревать так же глупо, по причине того, что сил на создание Авады Кедавры им просто не хватит. Трое ребят постарше находились в лазарете и покинуть его своими ногами, по заверениям медсестры, были не в состоянии.

– На вашем месте я бы получше проверил первокурсников, – посоветовал Снейп, у которого, видимо, на нервной почве, прорезалось чувство юмора (не шибко светлое, но на другое в подобной обстановке рассчитывать было просто глупо). – Эти маленькие монстры, если им дать волю, и тех двоих, – кивок в сторону по-прежнему сверлящих друг друга убийственными взглядами Люпина и Айвена, – в куски порвут и не подавятся.

Ответить на это никто не успел: снизу донеслись глухие звуки. Похоже, кто-то от души лупил по горгулье чем-то тяжёлым.

– А вот и репортёры, – в голосе Ричарда Стюарта явно слышалось отчаяние. – Не впускать их в кабинет ни при каких условиях, – добавил он, похоже, действительно думая, что кто-то позволит фотографам и журналистам пробраться на место трагедии.

Члены Ордена решили отправиться к остальным и сообщить подробности случившегося. Перед тем, как последовать за остальными, Люпин тихо попросил Гарри не кричать на журналистов – сейчас это неуместно. Гарри сделал вид, что сам об этом не подумал и попрощался с оборотнем. Обитатели же Хогвартса, в компании главы Авроров Британии, нестройной толпой отправились в лапы журналистов, ещё не зная, что повлечёт за собой убийство Альбуса Дамблдора.

Глава 42

«Не отчаивайся! Худшее еще впереди!»

Филандер Чейз Джонсон.

Лишь только горгулья освободила дорогу, едва не прибив какого-то излишне ретивого журналиста, как со всех сторон помещение осветили вспышки многочисленных фотоаппаратов, подобных ярким разрядам молнии во время грозы. Несколько секунд Гарри ровным счётом ничего не видел, кроме тёмных кругов перед глазами, но очень скоро зрение восстановилось. В голове срезу мелькнула мысль о том, что лучше бы этого не случалось. В коридоре перед горгульей набилось столько народа, что они разве только по головам друг друга ещё не ходили.

«Ещё не вечер» – мрачно подумал юноша, когда толпа резко подалась вперёд, ощетинившись магическими микрофонами, записывающими сферами и прочей аппаратурой. Поттер инстинктивно сделал шаг назад и упёрся спиной в успевшую встать на законное место статую. Бегло оглядевшись по сторонам, он отметил, что взрослые ведут себя точно так же, а Айвен всё ещё раздражённо трёт глаза, повреждённые ярким светом. В голову Поттера абсолютно неожиданно ударил шквал эмоций, ему не принадлежащих. Юноша снова зажмурился, но теперь уже ради того, чтобы сконцентрироваться достаточно и выставить ментальный блок: обрывки чужих мыслей буквально разрывали его череп изнутри. Самое неприятное, что о профессоре Дамблдоре журналисты сейчас думали в самую последнюю очередь. Прежде всего их сейчас занимали мысли о том, как подскочат рейтинги газеты или журнала, если там будут опубликованы фотографии тела Альбуса Дамблдора, а ещё лучше – интервью кого-нибудь из свидетелей.

Пожелание, сорвавшееся с губ, потонуло в гомоне толпы: каждый из журналистов считал свой вопрос жизненно важным и требующим немедленного ответа. Стюарт, похоже, привыкший к подобному напору, взял основную часть работы по умиротворению журналистов на себя. Уже через минуту вспышки фотоаппаратов прекратились, а аврор принялся втолковывать журналистам что-то, абсолютно к делу не относящееся. Гарри уже собрался предпринять попытку незаметно скрыться из поля зрения репортёров по направлению к своей гостиной, но как раз именно этот момент выбрал уважаемый министр магии, чтобы почтить своим присутствием обезглавленную школу магии.

Первыми признаками его появления стали отдалённая ругань в коридоре и быстрые шаги. Похоже, их Непогрешимость были не довольны тем, что камин в кабинете директора для Них оказался закрытым. Дело в том, что как только в кабинете появился Шизоглаз Хмури, камин был заблокирован для внешней связи. Для этого Хмури постучал по левому верхнему кирпичу и сказал какой-то хитрый пароль. Похоже, теперь через этот камин попасть в школу было нельзя.

Ругань постепенно становилась всё громче и отчётливее, а голоса журналистов наоборот утихали: послушать, как министр, периодически срываясь на фальцет, распекает профессора, которому посчастливилось служить ему проводником (судя по всему, эта сомнительная радость досталась профессору Флитвику), представителям прессы доводилось не часто. Впрочем, появившись из-за угла и оценив ситуацию, министр немедленно сменил сердитый оскал номер три на самую трагичную мину, какую смог вымучить. Одет Корнелиус Фадж был, надо полагать, в праздничный костюм, хитро замаскированный под траурное одеяние. По крайней мере, Гарри ещё никогда не доводилось видеть на человеке, занимающем высокий государственный пост, траурный костюм, расшитый вдоль пол серебряными ленточками. Надо сказать, что в сравнении с Флитвиком, на котором просто лица не было, потуги министра казаться убитым горем смотрелись довольно убого.

Однако Фаджа это не смутило. Оставив низкорослого профессора позади, он быстрым шагом двинулся к ощетинившейся микрофонами людской массе, трагично разведя руки в стороны и уставившись прямо на Гарри, словно бы желая одарить его отеческим объятьем. Слава Мерлину, этого не случилось – скоропостижной гибели ещё и министра магии страна бы не выдержала.

Журналисты собрались вокруг Фаджа, как детишки вокруг Санта-Клауса. Им даже не требовалось галдеть и задавать вопросы, потому что министр сразу же принялся излагать своё отношение к постигшей магическое общество трагедии, о невосполнимой потере и о том, что министерство со своей стороны сделает всё возможное, чтобы имя Альбуса Дамблдора никогда не было забыто.

Столько лицемерия Гарри видеть ещё не доводилось. На один квадратный метр здесь приходилось просто непомерное количество лживых ублюдков, желающих нажиться на трагедии. Фурналисты желали любой ценой разнюхать побольше, чтобы выслужиться перед начальством, а министр, естественно, желал упрочить собственную позицию, заметно пошатнувшуюся за последние несколько месяцев.

Фадж распинался почти четверть часа. Периодически он пытался пустить скупую слезу, но, как ни прискорбно, ничего не получалось. Закончив дебаты, министр царственно приблизился к скучковавшимся возле стеночки Гарри и его спутникам и ещё несколько минут позировал на их фоне фотографам. Засим министр, всё так же царственно, отошёл в сторонку, отодвигая своей биомассой взрослых обитателей Хогвартса, а Гарри и Стюарта оставляя на растерзание газетчиков. Министр, впрочем, пока не спешил покидать публику, неприятно улыбаясь и что-то увлечённо доказывая Макгонагалл. К несчастью, юноша не мог слышать, о чём они говорили: Стюарт как раз делал официальное заявление, надо сказать, говорил он весьма не глупые и правильные вещи о необходимом ужесточении мер безопасности. Впрочем, большая часть журналистов обращала на аврора минимум своего внимания: они алчно сверлили взглядами самого Гарри, в надежде получить комментарий от Мальчика-который-выжил.

– Мистер Поттер, – белобрысый парень, всего на несколько лет старше самого Гарри, первым попытался его разговорить. – Вы никак не прокомментируете ситуацию?

С одной стороны, комментировать ничего не хотелось. Но с другой стороны – как ни парадоксально, на его мнение обратят внимание. А всю правду от людей скрывать было нельзя. Да и общался с прессой Гарри Поттер крайне редко, поэтому его слова обязательно опубликуют, дабы поднять рейтинг газеты. А после его летнего интервью можно даже рассчитывать на то, что слова будут опубликованы без изменений и сокращений. Мысленно поздравив себя с тем, что делает как раз то, чего от него хотят, Гарри кивнул. В нос ему тут же уткнулось около десятка магических диктофонов, а на лицах репортёров заиграли весьма плотоядные улыбки. Глава авроров едва слышно хмыкнул.

К разочарованию журналистов, Гарри сказал всего несколько слов, а затем оставил репортёров на попечение Стюарта, который немедленно предпринял попытку их выдворить. Газетчики усиленно сопротивлялись. Процесс грозил затянуться надолго. Впрочем, юношу это уже мало волновало. Он подошёл к разговаривающим в сторонке министру и своим преподавателям.

– А, Гарри, – обрадовался Фадж. – Как ты себя чувствуешь?

Поттер презрительно фыркнул. Вопрос этот прозвучал как издевательство. Юноша замер, оказавшись между министром магии и обитателями Хогвартса.

– Отвратительно, – наконец ответил он.

– В таком случае, возможно, тебе стоило бы поехать со мной – я как раз направляюсь в клинику святого Мунго. Тамошние колдомедики в два счёта это исправят, – великодушно предложил министр, делая Гарри приглашающий жест.

– Благодарю, но колдомедики мне не нужны. В худшем случае, как мне кажется, мадам Помфри великолено со всем справится, – вежливо-прохладным тоном отозвался Гарри, делая несколько шагов и становясь рядом с Айвеном, на полшага за спинами профессоров. Если судить по тому, что вампир едва уловимо рычал, юноше не показалось и от Фаджа действительно пахло шампанским.

– Как пожелаешь, – моментально теряя всю приветливость, сухо ответил министр. Как раз в это время то же место между представителями министерства и Хогвартса, где минуту назад стоял Гарри, занял выдворивший репортёров глава аврората. Но делать выбор и присоединяться к какому-нибудь лагерю не спешил.

– И как же так получилось, что директор остался беззащитным? – спросил он, живо напомнив интонациями Амбридж.

– Приказом директора вся охрана была направлена на стадион, – вампир говорил почти шёпотом, но даже шёпот заставил министра вздрогнуть.

– Чего и следовало ожидать от человека, позволившего таким как ты появиться в школе, – собравшись с мыслями, Фадж заговорил самым презрительным тоном, на какой был способен. Получилось не очень внушительно.

– Как заместитель директора Хогвартса, – вмешалась Макгонагалл, – я требую от вас уважительного отношения к персоналу.

– Не волнуйтесь, госпожа заместитель директора, – резко оборвал её Фадж, – довольно скоро всё изменится и вы будете не в праве что бы то ни было от меня требовать.

– Объяснитесь, – потребовала Макгонагалл, хотя, по большому счёту, и так всё было понятно.

– Старый дурак Дамблдор не смог управиться со школой, – зашипел Фадж, – он не просто не смог обеспечить безопасность учеников, но и свою собственную…

– Старый дурак? – переспросил вампир, подаваясь вперёд.

Единственной, пульсирующей в голове мыслью стало то, что если ничего срочно не сделать, то посреди коридора Хогвартса неминуемо произойдёт кровопускание. А, как он уже сегодня отметил, гибели министра сейчас Британия не переживёт. Единственным, что сейчас пришло юноше в голову, было передать свои аргументы непосредственно Айвену телепатически. Однако сделать это без предварительной подготовки оказалось довольно тяжело: мозг вампиров, как и их телепатия, несколько отличался от лигилименции и оклюменции магов. В итоге он выплеснул свои доводы в пространство, надеясь на то, что вампир почувствует.

Если он и услышал, то виду не подал, продолжая угрожающе буравить взглядом министра магии.

– Сейчас ты достаточно самонадеян, чтобы назвать только что убитого величайшего волшебника столетия старым дураком перед преданными ему людьми. С его гибелью Хогвартс ослабел и теряет немалую часть своих преимуществ, – наконец заговорил вампир. – Сейчас ты на коне, но время это исправит – тебе нечего противопоставить настоящему врагу.

На секунду министр утратил контроль над лицом, и без того не слишком правдоподобная маска высокомерного спокойствия уступила место перекошенной злобой харе. Это длилось всего секунду, но и этого короткого момента было вполне достаточно, чтобы собравшиеся смогли сделать выводы относительно положения уважаемого министра. А было оно куда более отчаянным, чем он готов признать.

– С этого момента министерство магии берёт все дела школы чародейства и волшебства Хогвартс под свой контроль, – объявил министр весьма мерзко ухмыляясь. – Новый директор прибудет в школу в конце недели, госпожа Макгонагалл – вот вам и объяснение. А этой вашей… охране… надлежит покинуть замок в течение суток. – Слово «охрана» он выплюнул с таким отвращением, словно это было страшное ругательство. – А теперь позвольте откланяться. Мистер Стюарт, нам не по пути в клинику св. Мунго?

– Боюсь, сер, что сейчас мне необходимо вернуться в министерство, – отозвался до сих пор молчавший глава Авроров, так и не сдвинувшийся с занятой им ранее позиции меж двух огней.

На этой довольно неприятной ноте работники министерства магии направились к ближайшему камину, через который можно было убраться из школы.

Макгонагалл же, глубоко вздохнув, поманила своих союзников в кабинет директора. Идти туда снова Гарри совершенно не хотелось, но и в гостиную возвращаться пока не тянуло. Пересказывать свои впечатления о сегодняшнем дне одноклассникам, что неизбежно последует за его возвращением, Поттер не желал.

– Что делать будем? – спросила Макгонагалл, как только горгулья закрыла за ними вход и все оказались в кабинете.

– Первой и самой главной проблемой станет выбор главы Ордена, – заговорил Снейп, который этим вечером против обыкновения в основном молчал. – Либо это будете вы, Минерва, либо Хмури. Других кандидатов я не вижу.

– По-моему, вы ошибаетесь, Северус, – возразила профессор. – Главная проблема сейчас – Хогватрс. Если мы потеряем контроль над школой, то это практически гарантирует поражение. Не стоит забывать, что школа магии – древнейшее магическое заведение. Хогвартсу более тысячи лет. После падения Хогвартса больше противостоять угрозе не сможет никто. При этом не стоит забывать и о том, что находится под замком.

– Если библиотека Слизерина окажется в руках Лорда, мы обречены, – сделал очередное открытие за вечер Снейп.

– Верно. Похоже, ему там что-то очень нужно.

– Альбус хотел, чтобы члены Ордена спустились туда на каникулах, – вновь заговорил зельевед. – Когда учеников в школе будет поменьше. Он собирался рассказать об этом Поттеру после матча.

– Боюсь, что он этого не успел, – вставил Гарри, до того опасливо поглядывающий на Айвена, который, по видимому, находился в состоянии «умри, всё живое».

– Зачем? – более сложные фразы вампир в данный момент произносить был не способен. Видя, что Гарри, к которому он, собственно, обращался, находится тоже не в лучшем психическом состоянии и односложных фраз понять не может, напрягся и попытался построить хоть сколько-нибудь связное предложение.

– Почему ты мне не дал его убить? – отрывисто спросил он.

– Потому что ещё рано. Верно ведь, профессор Макгонагалл? – ответил Поттер, доставая волшебную палочку. – Крови выпьешь?

Похоже, вампир предложения не оценил. Крышка директорского стола, на который он опирался, жалобно затрещала под стальными пальцами, а потом и весь внушительный стол полетел в другую сторону кабинета, на полной скорости врезался в камин и разлетелся в щепки, на которые тут же перекинулось пламя.

– Полегчало? – осведомился Поттер, наколдовывая кубок и нож. Профессора в это время практически невозмутимо принялись тушить горящие щепки.

– Нет, – отрезал Айвен, нетерпеливо выхватывая у юноши из руки не до конца наполнившуюся чашу и разом её осушая. – Завтра вампиры покинут школу, – уже спокойно заговорил он. – Но теперь это и наша война.

– Неужели месть за смертного волшебника может заставить вас вмешаться в войну? – похоже, Макгонагалл надоело играть роль зрителя.

– Смертного волшебника? Нет. Альбуса Дамблдора – да. Видите ли, госпожа Макгонагалл, я живу не слишком долго, не намного дольше Альбуса, но за это время ещё не встретил ни одного волшебника, который, заключая союз с чудовищами, какими вы все нас считаете, не лицемерит, не клянётся в вечной дружбе и доверии, а действительно становится другом. За таких людей нужно мстить.

Тишина, повисшая в кабинете, говорила о том, что собравшиеся маги с вампиром полностью солидарны.

– Когда наша помощь будет необходима, обращайтесь за ней, – заговорил он. – Но лишь тогда, когда она будет необходима. Хоть я и глава клана, но заставлять подопечных делать за смертных грязную работу не в моих силах.

– Что ж, думаю, что это время ещё настанет, – вздохнула Макгонагалл. – Мне жаль, что это происходит. Спасибо вам и вашим подопечным за помощь Хогвартсу.

Айвен на это лишь сделал неопределённый жест, отдалённо напомнивший поклон, и направился к выходу, на ходу вручив Поттеру кубок и кивнув на прощанье:

– Ещё увидимся.

Этой ночью в гриффиндорской башне никто не лёг спать. Все ученики от первого до седьмого курса тихо сидели в гостиной. Не смотря на то, что свободного места оказалось не достаточно, никаких драк, перепалок и кровавых сражений за посадочное место не возникло. Те, кому не хватило мебели, усаживались на ковёр или прямо на пол, использовав в качестве мебели взятые с диванов подушки. Моё место никто занять даже не пытался. Это хорошо: для старосты это самое удобное кресло, ведь из него видно всю гостиную. Но сейчас никто не нарушал правил. Многие даже дышать старались через раз, точно так же как и я изредка поглядывая на картину Полной дамы. Безумная надежда, что всё это лишь недоразумение, всё никак не могла покинуть сердца. Единственным, кто мог её опровергнуть, был Гарри. Именно его мы все и ждали. Но минуты шли, а он не приходил. И надежда становилась всё более призрачной.

В соседнем кресле сидел Рон вместе с Парватти, которая, уже не сдерживаясь, плакала, уткнувшись носом в его плечо. Нервное напряжение было столь сильным, что мне тоже нестерпимо хотелось заплакать. Но плакать нельзя. Парватти, может, и можно, а вот мне – никак. Для старшекурсников староста – это одноклассник, обладающий чуть большими полномочиями, чем они и снимающий баллы за плохое поведение. Но вот для ребят поменьше староста имеет немного другое значение. Если в панику ударюсь я, то сдадутся и остальные. Хуже будет только если истерику закатит Гарри. Но он этого, конечно, никогда не сделает. Потому что он – Мальчик-который-выжил. Единственный, кто может победить Того-кто-не-должен-быть-помянут. Единственный, кто может положить конец этому кошмару. Поэтому ему нельзя быть слабым. Как и нам, ведь мы его друзья и должны быть его достойны. Нужно быть сильнее… и готовиться к худшему.

Я нервно усмехнулась, крепче вцепившись в переплёт бесполезной книги: только сейчас я поняла, что снова не смогла произнести имя этого чудовища, даже про себя. Мне очень хочется верить, что меня просто выбило из колеи… но почему-то я уверена, что это не так. Теперь его все будут бояться ещё больше. И потребуется очень много времени на то, чтобы это исправить.

Мой взгляд остановился на Брендоне Забини, сидящем на ковре, спиной к камину, рядом со своими друзьями. Эта троица – ночной кошмар старост и головная боль декана Гриффиндора – маленькие монстры, которых, казалось, ничто не может угомонить, были напуганы. По крайней мере, я явственно видела, как подрагивают пальцы у Энни Джонс, единственной девочки в их компании. Ребята постарше тоже от них не отставали: мало кто сейчас смог бы сравниться по бледности с Элаизой Митчелл, одноклассницей Джинни… разве только Селена МакАлистер, которую едва не убил Эвери в Хогсмиде. Впрочем, она пока держится.

Не знаю, сколько мы все так просидели, но кажется, что прошла целая вечность. Как бы я морально себя к этому ни готовила, но я вздрогнула, когда портрет отодвинулся. Чуть помедлив, в гостиную вошёл Гарри. В соседнем кресле Рон, левой рукой обнимающий Парватти, правой напряжённо сжал подлокотник кресла. Может быть, остальные разницы и не заметили, но Рон, как и я, сразу понял, насколько Гарри подавлен. Не смотря на то, что вёл он себя так же, как и обычно, по привычке не заостряя внимания на том, что на него уставился весь факультет, глаза выдавали его с поличным. Было в них что-то непривычное. Левая его ладонь была туго перевязана какой-то чёрной повязкой, а свободные пальцы были вымазаны в крови. Гарри глубоко вздохнул и, наконец-то, сказал одну простую фразу. Фразу, которую нам хотелось услышать меньше всего:

– Это правда.

На какое-то время я лишилась слуха. Словно кто-то сзади ударил по голове пыльным мешком. Все силы уходили на борьбу со слезами, душившими меня. Наконец я нашла в себе силы открыть рот, как выброшенная на берег треска, и шумно вдохнуть такой необходимый воздух. Приблизительно в ту же секунду вернулось и зрение. Оказалось, что в состоянии глубочайшего шока пребывает больше половины девочек. Остальные уже эту стадию миновали и теперь захлёбываются рыданиями. Мальчишки в большинстве своём пока держались. Толька были бледнее, чем обычно. А Гарри всё говорил. И его слова падали на нас, как камни при обвале:

– Авроры не смогли узнать, кто убийца, как он попал в кабинет профессора Дамблдора и как выбрался оттуда. Точно известно только то, что против профессора использовалось заклинание Авада Кедавра. Портреты директоров Хогвартса были оглушены и ничего не могут рассказать. Это все факты, а домыслы и догадки вы узнаете в утреннем «Пророке».

Гарри устало приподнял очки и потёр глаза. Я уже успела забыть, что сегодня был квиддич, а ведь снитч найти на огромном поле очень тяжело… ещё и с плохим зрением… должно быть он слишком перегрузил глаза сегодня.

– В ближайшие дни министерство пришлёт в Хогвартс нового директора, – наконец продолжил он, вновь завладевая всеобщим вниманием. – Я не знаю кто это будет, но вряд ли Фадж выберет кого-то лояльного к порядкам, установленным профессором Дамблдором. А теперь… пожалуйста, идите в спальни и попробуйте хоть немного отдохнуть. Завтрашний день наступит очень скоро и вряд ли будет намного лучше сегодняшнего.

Не смотря на то, что все гриффиндорцы так долго ждали, когда же придёт Гарри и хоть сколько-нибудь прояснит ситуацию, слушали его не все. Большинство услышали только первую сказанную им фразу а потом впали в состояние полной отрешённости от мира. Что ж, за это их осуждать никто не посмеет. Те, кто нашёл в себе силы дослушать все плохие новости до конца, начали подниматься с мест первыми, тихим вкрадчивым шёпотом уговаривая маловменяемых товарищей последовать за ними.

Меня это волновало довольно мало. Во-первых я по-прежнему пыталась не заплакать, а во-вторых Гарри был прав как в том, что ребятам нужно попытаться заснуть, так и в том, что он их об этом попросил: нас с Роном они могли и не послушаться.

– Ах, да, – тяжело, на выдохе, добавил Гарри, – завтра, по требованию министра магии, вампиры покинут Хогвартс.

Кажется, что кто-то счёл это хорошей новостью. Нужно будет в ближайшие дни провести какое-нибудь собрание и объяснить, что теперь, после того, как прямо в Хогвартсе убили его директора, коридоры нужно охранять в три раза сильнее. Со стороны министра просто глупо отказываться от такой помощи.

Как только дверь спальни закрылась за последним учеником, Гарри рухнул в ближайшее к нему кресло и бессильно уронил голову на мягкую, слегка потёртую спинку этого самого кресла и уставился в потолок.

Я, запоздало поняв, что больше в гостиной никого не осталось, поднялась с кресла и тоже собралась уйти. Но что-то меня остановило. Я замерла на лестнице, держась одной рукой за перила, развернулась и опять посмотрела на Гарри. Он не двигался и, казалось, даже не дышал. Я подошла ближе и замерла перед ним. Глаза Гарри были широко раскрыты и неотрывно смотрели на потолок, словно пытаясь найти там ответ на какой-то вопрос, но не находя его. А по щекам текли слёзы.

Это было настолько непривычно и неожиданно, что я даже на какие-то мгновенья забыла о собственном близком к истерике состоянии. Гарри был последним, кто мог сегодня заплакать… по крайней мере, я так думала. Хотя, возможно, я вообще слишком много думаю и слишком мало делаю. По крайней мере сейчас я глупо стояла перед Гарри, который вряд ли меня вообще видел, и абсолютно не знала, что делать.

И действительно, откуда мне было об этом знать? Ведь в справочниках такое не пишут…

Я села на подлокотник кресла и стянула с Гарри очки. На внешние раздражители он по-прежнему никак не реагировал, продолжая искать на потолке щели и, похоже, не понимая, что если они там и есть, то без очков он их не увидит. Всё, до чего я додумалась, было достать из кармана носовой платок, про который я за весь вечер почему-то не вспомнила, и осторожно стереть с его щёк компрометирующую влагу: могли выискаться умники, решившие, что раз им не спится, то можно спуститься в гостиную и посидеть там.