Текст книги "Гарри Поттер и Ось Времён"

Автор книги: Кара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 50 страниц)

В конечном итоге жутко злой преподаватель ЗОТИ залпом выхлебал стоящий рядом с его тарелкой тыквенный сок, вскочил с кресла и на всех парах покинул Большой Зал, провожаемый недоумёнными взглядами большинства учеников и профессоров.

Как только дверь за ним захлопнулась, Гарри вновь ощутил настойчивое желание повалиться носом в запеканку. После пяти минут борьбы с собой юноша не выдержал, и, чуть не вывихнув челюсть в отчаянном приступе зевоты, объявил, что для него завтрак официально окончен.

Добравшись до гостиной парень вновь завалился спать прямо на диване, чтобы в очередной раз быть разбуженным неугомонной Гермионой, которая, впрочем, и сама часто зевала.

Юноша слабо представлял себе, как исхитрился дожить до восьми вечера, когда Гермиона, наконец, позволила несчастным страдальцам разойтись по спальным.

Этой ночью юноше снились непонятные, смутные тени, вроде тех, которые он видел в проявителях врагов. Они уже начали оформляться во что-то отдалённо знакомое, но именно этот момент выбрал Рон, чтобы разбудить Гарри новостью о том, что они рискуют пропустить завтрак, а ещё хуже – трансфигурацию. Так, с беготни по комнате и безуспешных поисков предметов гардероба и учебников, начался очередной самый обычный день в Школе чародейства и волшебства Хогвартс.

Между тем ноябрь подходил к концу. Юноша, наконец-то, полностью закончил реферат для Макгонагалл, так что тот факт, что рассказывать его придётся уже на этой неделе ничуть не волновал гриффиндорца. Вместе с этим на горизонте уже замаячили, переливаясь всеми цветами радуги, рождественские каникулы, а заодно и обещанная Дамблдором «практика». Заниматься совершенно не хотелось, так что юноша уже успел заработать взыскание у Флитвика за невыполненное домашнее задание. Конечно, задание вымыть класс профессора после уроков, да ещё и с помощью магии, врят ли смогло бы сойти за достойную кару на голову новоиспечённого неуча и разгильдяя, но всё же было неприятно.

Вчера неподражаемая Трелони вновь предсказала юноше очень скорую, буквально стоящую на пороге, болезненную и неизбежную гибель. На этот раз – от нападения «адовой бестии». В связи с этим юноша пребывал в приподнятом расположении духа. Он справедливо полагал, что пока Трелони пророчит смерть, он может ни о чём не волноваться.

Сейчас же Гарри направлялся в гриффиндорскую башню из кабинета директора, где узнавал последние новости о проделках Вольдеморта и компании. Заодно директор обсудил с Гарри, как с единственным доступным змееустом, возможность повторной экспедиции в Тайную комнату с целью изучения библиотеки Слизерина. В итоге сей «авторитетный консилиум» пришёл к выводу, что этому общественно полезному делу можно будет посвятить пасхальные каникулы. Тогда к ним присоединятся, кроме прочего, несколько членов Ордена Феникса.

Гарри без затруднений назвал пароль, впуская за одно несколько гриффиндорцев, доблестно дожидающихся возле портрета кого-нибудь, способного, пусть не скоро, заикаясь, выдавить имя Тёмного лорда, которое всё-таки стало паролем.

Войдя в гостиную, Гарри в замешательстве замер. В огромном, отделанном в красных тонах, помещении царил форменный погром. Посреди этого безобразия стоял Рон и, с полной силой ощутив себя старостой – грозным стражем порядка и радетелем за всех учеников, имевших счастье оказаться в этом учебном заведении, бешено вращал глазами на виновато потупившихся первокурсников.

Несомненно, нашкодили неразлучные Забини, Джонс и Морган. Этих первоклассников вся школа, от мала до велика, вполне серьёзно зовёт «достойными преемниками неразлучного трио», то есть самого Гарри, Рона и Гермионы. Но, в отличие от старших, «преемники» вовсе не считали необходимым соблюдать школьные правила и во все передряги попадали исключительно по собственной вине. Неофициальным лидером был Брендон Забини, он же Бранд. Мозговым центром являлась Энни Джонс, а почётное место главного массовика-затейника занимал Девид Морган.

И вот сейчас Рон медленно наступал на ребят, бешено сверкая голубыми глазами. Гарри всерьёз забеспокоился, как бы Уизли их не выронил.

– Ну и что это было?!! – взревел Рон голосом раненного носорога.

– Мы…

– Молчать!!! Так я вас спрашиваю: зачем вам потребовалось взрывать диван?! Ладно бомбы… Но его-то за что?! – вопил Уизли, угрожающе нависая над детьми своей долговязой комплекцией.

– Мы просто хотели научиться дуэлям, но почему-то ничего не вышло… – оправдывался Девид.

– И где же вы брали заклинания? – не отставал Рон.

– В библиотеке, – виновато пролепетала Энни. – Там были журналы… на столе мадам Пиннс…

– И вы пробовали эту… ерунду в гостиной?! – взревел Рон. – Для этого, знаете ли, существуют специальные полигоны вдали от людей, там ещё Авроров всегда полно!..

– Ой, Рон, отстань от них! – не выдержал Гарри, которому порядком надоело выслушивать это не слишком гениальное произведение, которому позавидовал бы любой писатель, зарабатывающий на жизнь штампованием триллеров. – Больше-то им отрабатывать чары негде. Так… вы, – обратился он к разом съёжившейся троице, – в подобных журналах ничего не найдёте, разве только то, что опасно для вашего здоровья и здоровья окружающих. Вы зря начали с оглушений. Сперва учитесь разоружению.

Глаза первоклашек нехорошо загорелись. Гарри уже пожалел, что начал давать советы.

– А как?

– Брендон, верно?

– Бренд, или Бранд – как больше нравится, – быстро поправил его рыжий мальчишка, разом потерявший всякий интерес к, до сих пор разъярённому, Рону, моментально переключаясь на Гарри.

– Ясно. Так вот, вообще-то это проходят на втором курсе, да и то не всегда – всё зависит от учителя. Когда-нибудь, возможно, я об этом пожалею, возможно, мне по ушам будут стучать наши старосты, но заклинания поищите в общей секции в отделении защиты. Третья полка слева. «Общее пособие самообороны», если не ошибаюсь.

– Заодно посмотрите чары ремонта и уборки, – буркнул Рон, желая оставить последнее слово за собой. – Вам они потребуются, причём очень скоро!

– Но это завтра. А сейчас – спать, пока Гермиона не пришла, – безапелляционно заявил Гарри, энергично подталкивая слабо сопротивляющихся ребят к лестнице, ведущей в спальни. – Сегодня, так и быть, порядок за вас наведём, но это – первый и последний раз, – закончил Поттер, лишая Рона привилегии последнего слова.

Проводив взглядом спины трёх первогодок, напоминающие в данный момент понурившихся кляч, ходящих кругами на мельнице, Гарри оглядел гостиную.

Зрелище его взору предстало, мягко говоря, неприглядное. Однако юноша невозмутимо извлёк из рукава палочку и принялся за нелёгкий и неблагодарный труд, иначе именуемый наведением порядка в гостиной факультета Гриффиндор. Повинуясь взмаху волшебной палочки, чёрные дыры на так удачно взорванном диване исчезли без следа. Сам же диван встал на место, попутно задев надломленной ножкой, которую ещё предстояло привести в порядок, скомканный, помятый и оттого довольно невзрачный ковёр. Рон, тяжело вздохнув и смерив друга укоризненным взглядом, принялся за приведение камина в надлежащее состояние. После этих нехитрых манипуляций выяснилось, что при взрыве пострадали и ярко-алые шторы, моментально приведённые в порядок несколькими быстрыми пассами. Гобелен, украшающий дальнюю стену, уже в который раз за месяц подвергся жесточайшему надругательству – основной удар навозной бомбы пришёлся именно на него, от чего великолепный рисунок, повествующий о том, как доблестный рыцарь-маг в одиночку выходит против огромного дракона, несколько утратил товарный вид. Привести сие произведение в надлежащий порядок двум шестикурсникам удалось только совместными усилиями.

Работа проходила молча и в гордом одиночестве – все гриффиндорцы поспешили разбежаться по спальным, едва только увидели, что назревает скандал в исполнении рыжеволосого старосты. Другие же, возможно, до сих пор стоят у входа и терпеливо ждут, пока из толпы не выёдет смельчак, готовый вслух произнести пароль, или пока не появится Гермиона.

Уже через десять минут юноши вальяжно развалились в алых креслах с золотистой отделкой, стоящих напротив камина недалеко друг от друга, и довольно оглядели дело рук своих.

– С каждым годом получается всё профессиональнее и профессиональнее, – небрежно заметил Гарри, не отрываясь от обозревания окружающего пространства.

– Точно, – отозвался Рон, блаженно потягиваясь в мягком кресле. – Помнишь, как на четвёртом курсе после Фреда с Джорджем убирать помогали?

Гарри широко улыбнулся и, довольно сощурившись, в точности как сытый кот, кивнул.

Он-то помнил, как тогда, после второго задания Тримудрого турнира, близнецы решили отпраздновать успешное окончание какой-то контрольной. Весь факультет, как ни странно, отмечал вместе с ними. В итоге эти Великие Пересмешники решили устроить нечто, что с трудом можно назвать групповым походом на шашлык. Причём прямо в гостиной. И ладно бы они пекли хлеб, мясо и прочую в спешке добытую снедь в камине! Так нет – им приспичило развести костёр посреди общего помещения…

А как обрадовалась профессор Макгонагалл, когда, зайдя в гостиную, узрела этот во истину колдовской шабаш…

В общем, пока декан сходила в свои комнаты, принять какое-нибудь зелье и надеясь, что это у неё галлюцинации, гостиная была полностью приведена в порядок, а ученики невозмутимо сидели за столами и делали уроки, невинно сверкая кристально честными глазами. Стоит ли говорить, что самые честные глаза были именно у близнецов?…

– Только вот зря ты всё-таки им потакаешь, – продолжил мысль Уизли, поворачивая голову так, чтобы видеть лицо собеседника.

– Это в тебе сейчас староста говорит, – усмехнулся Гарри. – Прямо второй Перси, не иначе…

Услышав столь нелестное сравнение, Рон скривился, как от зубной боли. Дело в том, что с Перси он по-прежнему не общался. Нет, конечно, факт явки с повинной блудного сына был засвидетельствован и занесён в протокол, но, даже не смотря на то, что гнев отца давно прошёл, а миссис Уизли готова была простить сыну что угодно, не смотря на то, что другие братья, да и Джинни, худо-бедно смирились с возвращением Перси, Рон по-прежнему принимал в штыки все попытки примирения. Гарри, которому бывший староста, судя по всему, не смог посмотреть в глаза, получил от него письмо с обильным извинениями, глубочайшим раскаяньем и просьбой простить, отправил короткий, прохладный ответ, заверяя, что не сердится и всё понимает. К счастью тогда, ещё в начале лета, у Перси хватило такта не присылать юноше, пусть даже самых искренних соболезнований. Наверное, именно по этому Поттер и посудил, что, в общем то, каждый может оступиться.

– …только ты вспомни нас на первом курсе, – продолжил Гарри после секундной паузы, – мы-то вообще посреди ночи перетаскивали на крышу нелегально выведенного дракона…

– Мы помогали Хагриду, – возразил Уизли, протягивая колени так, чтобы решивший наведаться в гостиную живоглот мог с комфортом на них умоститься. – А эти громят всё подряд, не задумываясь о высоком, светлом и прекрасном…

Гарри усмехнулся. Всё-таки приятно было вот так сидеть перед горящим камином и неспешно беседовать с лучшим другом, ни о чём не беспокоясь. И наплевать, что толпа гриффиндорцев сейчас переминается с ноги на ногу перед портретом, костеря его на чём свет стоит! Так даже интересней.

– Ну, врят ли ты думал о светлом и прекрасном, когда мы пили оборотное зелье в туалете плаксы Миртл, – спокойно заметил Гарри.

– Ничего подобного! Я-то как раз думал!..

– О том, чтобы поймать Малфоя на нелегальных черномагических принадлежностях, – закончил за друга Гарри, лениво наколдовывая в воздухе небольшой огонёк, напоминающий светлячка и тут же гася его.

Рон хотел было что-то ответить, но многострадальный портрет отъехал в сторону, и через открывшееся отверстие повалили ученики, по организованности напоминая торжественно шествующее по парадной площади стадо овец. Возглавляла процессию Гермиона, которая, собственно, первая и протиснулась в узкий проём, подталкиваемая сзади не в меру нетерпеливыми «овечками».

Девушка, завидев развалившихся в креслах парней, да ещё и с живоглотом в придачу, окинула их взором, красноречиво давшим юношам понять, что теперь они официально вне закона, а кот, калачиком свернувшийся на коленях одного из потенциальных каторжников, считается отныне предателем и врагом народа.

Но, сколь бы ни был глубок праведный гнев Гермионы, уже через десять минут она вместе с мальчишками ностальгически вздыхала, устроившись на подлокотнике кресла Гарри и вспоминая вместе с парнями их сомнительные подвиги.

Глава 21

«Не говори глупостей – враг подслушивает!»

Станислав Ежи Лец

Следующий день явился для Поттера во истину казнью на рассвете. Проверку, заданную Макгонагалл, и так перенесли почти на месяц, разумеется, в связи с событиями в Хогсмиде. И вот теперь, в этот холодный ноябрьский день, когда на улицу было противно выйти из-за промозглой сырости, ему и ещё нескольким семикурсникам предстояло отстаивать свою работу перед комиссией. Недавно, на предварительном сборе, им торжественно пообещали, что сие мероприятие вполне может пройти за предметный экзамен при сдаче ЖАБА в конце года, а в случае Гарри – избавление от некоторых экзаменов в конце шестого года. Упомянутая комиссия состояла из всех школьных профессоров и экзаменаторов из министерского отдела образования. Как недавно, по секрету, сказал юноше директор, заполняя этой информацией неожиданную паузу, образовавшуюся в связи с трагической и безвозвратной кончиной лимонных долек в банке, повлекшей за собой необходимость извлекать новую ёмкость вышеозначенных сладостей из закромов Родины, это, скорее всего, будет Гризельда Марчебенс, председательница экзаменационной комиссии и ещё кто-нибудь из тех, кого опасаться вовсе необязательно.

Вообще-то Гарри и сам не собирался впадать в благоговейный трепет при звуках имени загадочного представителя комиссии. Он-то как раз и не нуждался в мозгостимулирующих, успокаивающих и прочих средствах – в своих темах – Патронусе и оживлении – юноша разбирался великолепно.

Основная его проблема, связанная с этой проверкой, явившаяся народу в лице Гермионы Гренжер, надежд не оправдала.

Дело в том, что Гарри очень переживал по поводу того, что, возможно, Гермиона не так поймёт эту его авантюру. Он думал, что она решит, что Гарри просто хочет выделиться. Юноша не знал, откуда в голове взялись подобные мысли, но с удивлением обнаружил, что очень и очень не хочет, чтобы Гермиона на него злилась. Именно поэтому Гарри постоянно казалось, что он пытается прыгнуть выше своей головы. И, что самое странное – у него получается. По предметам специализации оценки юноши не многим отличались от Гермиониных, а кое-где даже опережали. И вот теперь он полноправно выходил на экзамен вместе с седьмыми курсами.

Вопреки ожиданиям Гарри, Гермиона ничуть не расстроилась, по крайней мере, если расстроилась, то никак этого не показала, и даже помогала ему под конец составлять формулы.

В день проверки, ранним утром, когда все уважающие себя гриффиндорцы ещё спали, наслаждаясь внеплановым выходным, юноша с помощью друзей проводил генеральную репетицию своего ответа с последующим вызовом Патронуса и оживлением доспехов, вот уже который месяц безропотно сносящих все испытания, уготованные им Гарри Поттером.

Вот, отослав «К чёрту!» пожелания друзей, Гарри отправился к классу чар, где, собственно, столь ожидаемое действо и должно было происходить. До начала осталось всего полчаса, так что большинство нервничающих студентов уже переминалось с ноги на ногу возле двери. Собралось уже семеро из десяти ожидаемых семикурсников, многие из которых недвижимо стояли в коридоре, меланхолично подняв очи к потолку, и время от времени, отрываясь от его созерцания, нервно заглядывая в свои записи, по всей видимости пытаясь собрать мысли в, пусть не слишком объёмистую, но всё-таки кучку.

Все они стояли здесь, преисполненные надежды сократить себе выпускные экзамены более лёгкой осенней сдачей. В общем-то, своя логика в этом, несомненно, была – больше времени будет на подготовку к другим предметам.

Вот, наконец, и оставшиеся трое изволили почтить своим присутствием их скромное мероприятие. В то время как Гарри с интересом изучал свою волшебную палочку, думая, что её давно пора почистить, обстановка в дружной ученической общине накалялась. Тишина становилась гнетущей, резала слух, тяжёлым грузом давила на голову. Наконец слизеринка, как Гарри помнил из своей практики ЗОТИ, Сандра Робинсон, с протяжным, полуистерическим писком-всхлипом побросала все книги и свитки, которые держала и начала судорожно перетрясать карманы мантии. Гарри сперва решил, что она ищет палочку, дабы малодушно застрелиться Авадой Кедаврой, оставив безутешных товарищей по несчастью горевать над её хладным телом. То, что девушка извлекла из кармана розовый носовой платок принесло Поттеру такое облегчение, будто она только что вернула ему тролль знает когда взятые в долг тысячу галлеонов. Самое удивительное – все собравшиеся восприняли поведение Робинсон как должное, то есть даже не пытались как-то предотвратить или остановить конвульсивные дёргания и истеричные всхлипы, в изобилии издаваемые слизеринкой.

Когда дверь в кабинет широко, торжественно и, как показалось некоторым спутникам Гарри, устрашающе распахнулась, ученики робко, совсем не так, как подобает студентам выпускного курса, проскользнули в класс, уподобясь лёгким, бесплотным теням. Слизеринка, перед тем, как войти, воспроизвела своим основным органом обоняния тот звук, который так часто используют как музыкальное сопровождение для своих розыгрышей Фред и Джордж.

Юноша беспардонно занял место за третьей партой ряда у стены, дабы не мозолить ясные очи мудрых наставников, привлекая излишнее внимание к своей скромной персоне. Гарри уткнулся носом в свой текст, украдкой оглядывая вышеозначенных «мудрых наставников». Среди Хогвартских профессоров действительно присутствовала уже знакомая ему по СОВам Гризельда Марчебенс. Вторым посторонним был мужчина в тёмной мантии, сидящий недалеко от председательницы экзаменационный комиссии, но, однако, не обращая на неё особого внимания, из чего Гарри смог догадаться, что они приехали не вместе. Это был мужчина, на вид среднего возраста, с чёрными короткими волосами, у висков слегка тронутыми сединой. Овальные очки в серебристой оправе придавали ему несколько пижонский вид. Карие глаза незнакомца, изучающее смотрели на самого Гарри, словно тоже изучая его, делая выводы. Встретившись взглядом с этим экзаменатором, явно заинтересовавшимся-таки скромной персоной Мальчика-который-выжил, Гарри ещё несколько долгих секунд играл с ним в «гляделки» а потом невозмутимо пожал плечами и вернулся к изучению пергамента, исписанного его не слишком аккуратным, но зато понятным почерком.

Из короткой и не очень содержательной, а потому не интересной речи директора Гарри узнал, что незнакомца зовут Уоррен Грей. Юноше от этого имени было мало проку, так что оно немедленно забылось, надёжно схоронившись где-то на задворках сознания.

Даже после выступления директора никто не торопился добровольно открыть мероприятие. В итоге, насмотревшись на скорбно-испуганные мины собравшихся учеников, директор, как и любой другой преподаватель, решил воспользоваться самым действенным в сложившейся ситуации методом – «пальцем в небо».

В итоге почётная роль первопроходца со всего размаху рухнула на не слишком крепкие плечи ученицы Хафлпаффа. Гарри, за компанию с собравшимися по поводу проведения опроса экзаменаторами, с неподдельным интересом внимал захватывающему, но, увы, довольно сбивчивому повествованию о свойствах целебных трав на примере ацеласа. После этого та самая Сандра Робинсон осчастливила публику не более содержательным рассказом о каких-то настойках. Дамблдор, кажется, даже не заметил, что ораторствующий следующим юноша очень изобретательно пользовался шпаргалкой, благодаря которой, собственно, его ответ и представлял собой несколько большую ценность для магической науки, нежели предыдущие два. Надо сказать, что Дамблдор, казалось, мало что замечал вообще. У Гарри немедленно создалось впечатление, что профессор просто-напросто заснул, продолжая, тем не менее, с неподдельным интересам глядеть на отвечающего и время от времени ободряюще кивать. Потом комиссии был представлен прочувствованный, но абсолютно бессмысленный рассказ Робби Корса, уже через несколько секунд перешедший в восторженную повесть о квиддиче. Немалый интерес у собравшихся вызвала работа Кетрин Амос с Ревенкло, чётким, хорошо поставленным голосом прочитавшей неплохую и занимательную лекцию о некромантии, завершившуюся информацией о том, что некромантов осталось совсем не много и они объявлены вне закона.

– Отлично, мистер Уильямс, – как всегда вежливо обратился к очередному ученику ненадолго вынырнувший из сладкой дрёмы Дамблдор. – Сейчас мы выслушаем шестикурсника Гарри Поттера, ученика колледжа Гриффиндор, получившего задание от профессора Макгонагалл.

Общая сонливость с собравшихся немедленно слетела. Ученики отвлеклись от повторения или просто отстранённого перечитывания своих работ и с интересом вытаращились на медленно поднявшегося с места юношу.

Гарри прошёл ближе к учителям, как и все отвечавшие до него. Когда юноша замер, Дамблдор вновь обратился к нему, точно так же, как и к тем, кто отвечал до Поттера:

– Какая у вас тема, мистер Поттер?

– Сравнительный анализ высших чар оживления неживого и Патронуса, – отозвался Гарри, поворачиваясь лицом к учительскому столу и равнодушно скользя взглядом по лицам тех, кто его занимал. Многие были заинтересованы, некоторые, в частности Снейп, равнодушны. Гризельда Марчебенс, повидавшая на своём веку практически всё, величественно и непроницаемо взирала на отвечающего. Грей едва заметно подался вперёд, но больше ничем не выдал своей заинтересованности, впрочем, уже через несколько секунд равнодушное выражение сменилось скептическим. Аллерт смотрел на него как козёл на новые ворота.

«Что-ж, громкое имя теперь ещё надо оправдать…»

Проигнорировав этот скептический взгляд, Гарри приступил к воспроизведению своих записей, изредка разбавляя его изображением формул на доске. Юноша так и не удосужился научиться создавать записи взмахом палочки, так что выводил их от руки, слегка поскрипывая мелом по доске. В итоге записи получились зазубренные, кривые и весьма слабо поддающиеся дешифровке.

Завершено выступление было вызовом Патронуса и оживлением вездесущих лат.

– …как уже было мною отмечено, одним из значимых отличий этих чар является то, что при оживлении неживого волшебник может продолжать использовать другие заклинания, не ослабляя, однако, мысленный контроль над объектом, в то время как Патронус использования инородной магии не допускает. У меня всё.

После подобного ответа учителям осталось только умилённо разрыдаться и выставить юноше все «П» за грядущие ЖАБА.

Разумеется, ни того, ни другого никто не сделал.

Украдкой усмехнувшись в бороду, директор вежливо произнёс:

– Великолепно, мистер Поттер, а теперь мы выслушаем мисс Аннию Томпсон с Хафлпаффа…

Гарри коротко кивнул аудитории и вновь занял своё место за третьей партой, откуда продолжил слушать ответы товарищей по несчастью, лениво подперев голову кулаком.

Большинство ответов Гарри, вместе с профессорами, проспал с открытыми глазами. Аллерт время от времени метал в сторону юноши хитрые взгляды, говорящие о том, что он просто не может дождаться окончания выступлений, когда можно будет задавать вопросы студентам. Гарри же усиленно делал вид, что не замечает напряжённого ожидания, в котором пребывает преподаватель ЗОТИ. Наконец, когда Чжоу Чанг закончила своё выступление по поводу истории магии (и как только смогла всё это вызубрить?…), профессора заметно оживились. Первый вопрос, как и следовало ожидать, был адресован Гарри, но поступил, как ни странно, не от Аллерта.

– Откуда же у вас такие познания, мистер Поттер? – участливо поинтересовался Грей.

Если честно, то подобного вопроса юноша ожидал от преподавателя ЗОТИ.

«Может они сговорились?» – немедленно предположил Поттер, но, тем не менее, сухо ответил, предварительно поднявшись с места:

– Чары Патронуса я изучал вместе с профессором Ремусом Люпиным, а чары оживления – по «Магистрам трансфигурации».

– Ещё вопросы? – лукаво подмигнув Гарри, обратился к присутствующим директор.

– А приходилось ли вам использовать эти заклинания, мистер Поттер?

«А вот и провокационный вопрос от министерского крыса…» – отметил Поттер.

– Чары Патронуса мною несколько раз применялись по прямому назначению, – ответил Гарри, глядя в глаза Аллерта.

– А как насчёт чар оживления? – хитро прищурившись, продолжил допрос Аллерт.

– Эти чары я применял только в стенах школы на стадии их отработки, – отчеканил Поттер.

На большую часть последовавших за этим провокационных вопросов Гарри ответил уклончиво, но придраться было не к чему. Другие же вопросы, как правило заданные хогвартскими учителями, получали полный, исчерпывающий, хоть и прохладный ответ.

Когда до некоторых, всем хорошо известных, субъектов наконец дошло, что заваливать Гарри – дохлый номер, они дружно принялись за утративших бдительность семикурсников. Впрочем, от них получить было нечего, так что вскоре ученикам было торжественно дозволено расходиться.

Гарри поспешил убраться из аудитории со всей скоростью, на какую был способен в данный момент. Оказавшись перед входом в гостиную, он привычно впустил туда солидную группу гриффиндорцев. Когда юноша смог-таки пролезть в помещение, через образовавшуюся толчею, он оглядел гостиную, желая найти Рона, дабы довести до его сведения своё отношение к подобным предприятиям и профессору ЗОТИ лично, а потом, может быть, сыграть в шахматы. Однако Поттер этого не сделал. Рона он нашёл сразу – друг сидел на дальнем диване и о чём-то тихо разговаривал с изредка смущённо хихикающей Парватти. В руках девушка сжимала куцый, но всё же довольно симпатичный букетик каких-то непонятных сиреневых цветов.

Гарри осталось только мысленно пожелать Рону удачи и отправиться искать Гермиону, потому что именно сейчас парень меньше всего хотел сидеть в одиночестве и думать. Сегодня ему хотелось общения, или, на худой конец, чтобы рядом был кто-то. Он надеялся, что Гермиона его не прогонит, загородившись толстенным фолиантом столетней давности и сомнительной свежести.

Как и предполагал Поттер, староста была в библиотеке. Она сидела за одним из столов и методично что-то строчила на полуисписанном листе пергамента. Прогонять примостившегося рядом парня она не стала, охотно сообщив, что сейчас пишет реферат по травологии.

Юноша лишь фыркнул. Травологию он не считал серьёзным, заслуживающим внимания предметом, так что и особых усилий к его изучению не прилагал. В группе он числился если не среди отстающих, то, по крайней мере, среди плетущихся в хвосте процессии. Юноша справедливо полагал, что лейкой и удобрениями он вряд ли сможет привести Вольдеморта в панический ужас и заставить биться в истерике, каясь во всех грехах. Поэтому старался не слишком утруждать себя написанием сочинений, просто перекатывая из энциклопедий свойства той или иной травы. Другое дело, если трава, подобно «дьявольским силкам» могла послужить орудием убийства. Но, хоть подобных растений было и не мало, все их «убивательные свойства» были приблизительно одинаковыми, то есть учить, в основном, ничего не надо было.

– А ты что, опять не будешь делать задание? – поинтересовалась Гермиона, откладывая в сторону перо.

– Буду, куда я денусь… – отмахнулся Поттер. – Сейчас, только с мыслями соберусь…

– Как проверка?

– Не хуже чем с Хмури, – усмехнулся Гарри. – Там хотя бы никто не спал.

– Что настолько скучно? – неподдельно изумилась староста.

Диалог у них явно не ладился. Гарри абсолютно не знал, о чём поговорить с Гермионой наедине. То есть, конечно, знал, что с ней можно говорить и спорить о любом из проходимых ими по программе предметов, можно было поболтать о пережитых приключениях, о делах… но о проблемах юноше сейчас говорить абсолютно не хотелось. Сейчас Гарри Поттер осознал, что понятия не имеет, о чём можно поговорить с девушкой наедине. Не просто с девушкой, как, например, та же Парватти. Гарри ни в коем случае не хотел оскорбить гриффиндорку, даже в мыслях, но, как бы то ни было, её занять он бы смог легко – любым бессмысленным рассказом о собственных злоключениях. А вот о чём говорить с умной девушкой, вроде Гермионы, он не знал.

– Вот именно – настолько… Скажи, а ты когда-нибудь видела море? – непонятно зачем выпалил он и тут же зажмурился, ожидая что, Гермиона решит, что юноша просто не желает с ней разговаривать и поэтому переводит разговор на какую-то чепуху.

– Да, конечно, – вопреки ожиданиям, охотно отозвалась староста. – Мы с родителями ведь много раз были за границей, а чтобы туда попасть, надо пересечь Канал. Ещё мы были в Италии… совсем давно – ещё когда я не знала, что есть магия…

Гарри охотно ухватился за так кстати подвернувшуюся тему для разговора.

– А как ты узнала о ней? В смысле, как ты впервые неосознанно колдовала?

– Гм… родители на лето после третьего класса отправили меня на лето к тёте. У неё есть сын, всего на год старше меня, – начала Гермиона, вконец забыв о книгах. – Вредный мальчишка, дальше некуда. Он задумал со мной пошутить – закрыл в ванне, когда я туда зашла, и пустил мышь. Я тогда мышей больше всего на свете боялась! – староста усмехнулась. – Теперь-то мы их чуть ли не на каждом уроке трансфигурации в руках держим, не говоря уж о зельях – там-то вообще все ингредиенты – не приведи Мерлин…

Гарри тоже улыбнулся, представляя, что было бы с тётей Петуньей, узнай она, из чего варятся настоящие волшебные зелья.

– Я испугалась, – продолжала Гермиона, – заверещала, так что у самой уши заложило, а когда снова посмотрела на мышку – она превратилась в мыльницу.

Гермиона смущённо покраснела, как будто такое проявление магии было чем-то позорным, не достойным волшебницы.

Тогда Гарри рассказал о том, как проявлялась в детстве магия у него. Потом разговор как-то неожиданно перешёл на домашних животных и уже через несколько минут они дружно смеялись над тем, как Кеара недавно сбрасывала шкуру, а точнее над Невиллом, которому на эту шкуру посчастливилось наступить.

Наконец Гермиона спохватилась и поспешила вернуться к написанию работы по травологии, не забыв подключить к этому благородному делу и Гарри.