Текст книги "Гарри Поттер и Ось Времён"

Автор книги: Кара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 50 страниц)

– Опять будем две недели разучивать Экспеллиармус? – кисло протянул Дин.

– Ну, по крайней мере мы будем тренироваться, – с максимальным оптимизмом в голосе ответила староста. – Слабо и примитивно, но будем.

– Нас держат за идиотов, – фыркнул из своего кресла Поттер, негласно занимающий на этом импровизированном военном совете роль духовного лидера и по совместительству главного критика. Гермионе же, как правило, доставалась роль гласа разума. – Все эти дурацкие послабления сделаны для того, чтобы подлизаться к ученикам. Особенно к любителям нарушать правила – для этого и отменили наказания. Но в первую очередь ему нужны мы – старшекурсники. Не удивлюсь, если очень скоро он предложит пятикурсникам помощь при сдаче СОВ. Берк будет всеми доступными методами пытаться с нами подружиться, но если не получится – устроит войну. Или поступит ещё интереснее – попытается втереться в доверье, а потом ударит в спину.

– Но зачем ему тогда заниматься с вами защитой в ущерб аппарации?

– Кетти, тебе ли не знать, что такое тактика? – с глубоким вздохом спросил Гарри. – По счастью, нас принимают за идиотов и даже не пытаются что0то скрывать, промывать нам мозги постепенно… впрочем, Берк оклюменист и от него стоит ждать любого подвоха… но я отвлекаюсь. О чём мы?

– Ты хотел объяснить глупым нам, почему с вами будут дополнительно заниматься ЗОТИ, – милостиво подсказала немного обидевшаяся Кетти.

– Точно! – радостно щёлкнул пальцами Гарри. – Это, скорее всего, из-за очередной гениальной задумки министерства. Идёт война и, случись что, Фадж не сможет объяснить родителям, почему дети не смогли защититься. Поэтому нам добавят ещё по два незапланированных и бесполезных урока ЗОТИ в неделю.

– Всем два, а шестикурсникам и того больше, – недовольно пробормотал Дин. – Они что, с ума посходили? Ведь мы обязаны уметь аппарировать – это важнее ЗОТИ, особенно если его ведёт Аллерт. Почему сократили аппарацию?

Гарри молчал, не зная как объяснить свою единственную рациональную догадки на этот счёт. Рон, видя его затруднения, взял эту обязанность на себя.

– Они боятся шестых курсов, – сказал Уизли.

– Верно, – мрачно подтвердил Поттер. – Они боятся всех АД, но больше всех – шестых курсов. Не забывайте, что сейчас на шестом курсе Хогвартса собралась весьма интересная компания. Это Рональд Уизли, отец и старший брат которого работают в министерстве магии и никогда не делали секрета из того, что поддерживают Дамблдора. Сьюзен Боунс, бабушка которой работает в министерстве магии, Невилл Лонгботтом, сын известных авроров, да и остальных видели в Хогсмиде и теперь без присмотра не оставят… – загибая пальцы, Гарри совершенно не обращал внимания на реакцию окружающих, излагая объективные факты. – Кроме прочего есть Драко Малфой, сын Пожирателя смерти, много лет водившего за нос Министерство магии, ещё несколько детей Пожирателей…

– Гарри Поттер, Мальчик-ктоторый-выжил, несколько раз встречавшийся в поединке с Вольдемортом и его Пожирателями, открыто критикующий политику Министерства и, стараниями Дамблдора, получивший несколько довольно полезных знакомых, – встрял Рон, не позволяя Гарри из скромности забыть себя любимого.

– Точно, – пробормотал Гарри. – Стараниями Дамблдора… стараниями Дамблдора… стараниями Дам…

И тут произошло совершенно неожиданное: спокойно бубнящий себе под нос одну и ту же фразу Гарри Поттер вскочил с кресла, старательно изобразив рёв раненного носорога, схватил первый попавшийся предмет, бывший свежим номером «Пророка», и, садистски изодрав его на мелкие кусочки, скомкал и запустил в камин. Факелы, освещавшие дальнюю часть гостиной, синхронно мигнули.

– Старая сволочь!!! – это была первая членораздельная фраза, выданная Гарри с того момента, как он покинул кресло. – Он знал. Он всё знал…

Последние же слова были сказаны почти шёпотом.

– Гарри, кто знал? Что? Ты о чём? – попытался добиться внятного ответа Невилл.

– Дамблдор. Он знал, что всё так будет. Потому и отправил нас в ту школу, отдал мне меч Гриффиндора, представил Айвену… старик всё знал… и ничего не сделал…

Гарри в своём голосе отчётливо уловил плаксивые нотки обиженного шестилетки, которые на были ему свойственны даже в шестилетнем возрасте.

– Уверена, у него были на то причины, – моментально вставила Джинни, предвидя истерику.

– Конечно были, – спешно беря себя в руки, подтвердил Поттер. – Извините, кажется, мы все перенервничали, а я в первую очередь.

Он глубоко вздохнул, пытаясь сосредоточиться на деле, и вернулся обратно в кресло. Поплакать можно будет и в подушку… Или в жилетку Гермионы.

– Итак, делаем выводы. Сегодня мы имели честь познакомиться с новым директором школы чародейства и волшебства Хогвартс. Мы с вами, как я понял, сей подарок судьбы оценили весьма низко. Но тактика поведения будет несколько иная. Я очень прошу вас не проявлять к нему никакой враждебности. Как бы вам того ни хотелось. Думать вы можете абсолютно всё что угодно, но говорить с ним нужно исключительно вежливо. Помните, как бы он ни хотел подружиться со старшекурсниками, исключить из школы он не может только меня, да и то терпение вещь относительная… Фадж прислал к нам своего младшего брата по разуму. По крайней мере, мне очень хочется на это надеяться.

– Согнать бы всю эту семейку в один большой дом, и поджечь, – размечтался Симус. – Хотя, такой огромный дом надо найти сперва…

– Мир без психопатов? Он был бы ненормальным!

– Гарри, как ты можешь с этим шутить? – тут же вмешалась Гермиона, на мгновенье захваченная планами Финнигана. – Туда им и дорога!

– Мой способ шутить – говорить правду. На свете нет ничего смешнее, – парировал Гарри.

– Смотри, когда-нибудь из-за подобных шуток налетишь на большие проблемы, – вздохнула староста, в то время как остальные начали медленно сливаться с пейзажем, постепенно исчезая из поля зрения: то, что серьёзный разговор окончен, было видно невооружённым глазом. – Лучше будь с этим осторожнее.

– Слушаюсь, ваше Предусмотрительство! – Гарри поднял руки, показывая, что спорить больше не смеет.

Первое сколько-нибудь значимое событие произошло через четыре дня. Это был неожиданный визит директора в гостиную Гриффиндора. Причём визит не простой, а особенный. Прежде всего стоит отметить, что самого явления сопровождаемого Аллертом директора народу, Поттер не видел: он в это время самозабвенно штудировал теорию аппарации, подозревая, что для того чтобы преподать это членам АД потребуется привлечь к сотрудничеству Макгонагалл. На Снейпа после гибели профессора Дамблдора, по мнению Гарри, рассчитывать не приходилось. Приблизительно в это время внизу резко стало очень тихо. А потом учеников громогласно позвали вниз.

Выругавшись, Гарри нашарил на тумбочке волшебную палочку и, не выпуская из рук книгу, поплёлся вниз, на прощанье, уже из дверей, быстро и широко махнув волшебной палочкой в сторону оставляемого помещения.

Берк, ожидавший учеников с распростёртыми объятиями, воззрился на новоприбывшего и плохо скрываемым изумлением. Дело в том, что этим утром Гарри вспомнил про рождественский подарок Фокса и, раз уж руководство школы милостиво это позволило, напялил на себя. Как сказал американец, когда дарил подарок, надпись будет меняться произвольно в зависимости от настроения носящего. Надо сказать, что Берка можно было понять. Не каждый день доводится лицезреть быстро спускающегося по лестнице Гарри Поттера, обряженного в джинсы и зелёную футболку с переливающейся надписью «Клизма, знай своё место!», при этом в одной руке сжимающего увесистую книгу заклинаний, а во второй – волшебную палочку. Выражению лица Мальчика-который-выжил в данный момент позавидовал бы самый матёрый уголовник.

Впрочем, уже через секунду на лице потенциального спасителя человечества возникла глупейшая из его улыбок, призванная, похоже, окончательно деморализовать неожиданных гостей.

Продолжая улыбаться, Гарри плюхнулся в кресло и, предварительно закинув ногу на ногу, уставился на новоприбывших. Приблизительно так же вели себя и остальные, являя собой образец вежливости и при этом как бы случайно забыв предложить гостям посадочные места.

– Добрый вечер, гриффиндорцы! – жизнерадостно приветствовал учеников Берк. – Как прошла шеделя?

Тупее вопрос придумать было трудно, однако ему немедленно пришёл ответ, что неделя прошла великолепно. Затем профессор задал несколько не более интеллектуальных вопросов, на которые неизменно получал короткие, но точные ответы, причём преимущественно от младших учеников, или семикурсников. Засим началась приблизительно та же песня, что и во время его приветственной речи. Все восторженно внимали каждому слову, старательно стараясь скрыть подступившие к горлу рвотные спазмы. Аллерт, маячивший за спиной директора, глядя на учеников краснознамённого факультета, постепенно приобретал крайне потрясённый вид: похоже, он ожидал чего угодно, но только не тёплого приёма.

– Простите, сэр, – довольно грубо прервал говорившего Гарри, который последние несколько минут разрывался надвое, пытаясь решить, что же делать: с одной стороны, ещё хотя бы минуту возвышенных и не отягощённых смыслом речей Берка грозила ему переездом в весёлый дом, но с другой стороны, уж очень у Аллерта была забавная рожа. – Вы, конечно, очень хорошо говорите, но вы ведь пришли по делу? Надеюсь, это касается душевых?

– Душевых? – директор клацнул зубами, захлопывая рот и пытаясь осознать услышанное.

– Да, сэр, душевых. У нас проблемы с антиподглядывающими чарами и, кажется, в одной из женских спален плохо работает обогревающее заклинание. Верно ведь? – Гарри изобразил сомнение и повернулся за поддержкой к Гермионе.

Староста Гриффиндора поспешно закивала и поспешила добавить директору ещё информацию к размышлению:

– Кроме того, в последние дни возникают проблемы с каминами. Совсем нет тяги. Я спрашивала у домовых эльфов, но они отвечали, что камины вне их компетенции.

– Возможно, вам стоило бы обратиться с этими вопросами к декану, – протянул огорошенный директор.

– Но сэр, – не сдавалась Гермиона, – в любом случае профессору Макгонагалл потребуется согласовать свои действия с вами! Ведь так намного проще и быстрее.

– Гм… что ж, полагаю, этим стоит заняться. Я отправлюсь сейчас же, однако мы бы хотели заглянуть в спальни… с вашего разрешения, конечно! Хочется знать, чем и как живут ученики… хотя, раз уж мне придётся немедленно заняться проблемами благоустройства гриффиндорской гостиной, этим займётся профессор Аллерт. Вы ведь понимаете…

Они-то понимали. Весьма ненавязчивый, но всё же обыск. Причём, насколько Гарри знал из таких недавних и в то же время далёких разговоров с профессоров Дамблдором, Аллерт давно добивался этого обыска.

Гермиона поднялась первой, судя по виду, она скорее покусала бы себя, чем позволила данному конкретному субъекту пройтись по спальням. Однако вместо того, чтобы высказать гневную тираду по поводу того, что она думает о подобном развитии событий, девушка приглашающее указала на лестницу. Гарри остался безучастно сидеть в кресле, обратив своё внимание на более достойный предмет – полыхающее в камине, не смотря на проблемы с тягой, пламя. Как только портрет за директором закрылся, вся показная приветливость тут же слетела с лица юного волшебника.

Спустя четверть часа посетитель вернулся в общее помещение. Причём в итоге в ходе обыска им было обнаружено две пачки сигарет в спальне юношей седьмого курса и коробка презервативов там же. Помимо того была изъята коробка навозных бомб у мальчишек с третьего курса и предметы непонятного назначения и устрашающего вида из спальни девушек пятого курса. (Позже оказалось, что это были всего лишь дополнительные инструменты для изготовления магической косметики в полевых условиях).

Под не слишком дружелюбными взглядами собравшихся профессор неуклюже завертелся вокруг своей оси в поисках выхода, выдавая в себе кого угодно, но не гриффиндорца.

– Выход там, – холодно подсказал Гарри, указывая на дверь.

Не говоря ни слова, профессор ЗОТИ проследовал в сторону указанного выходного отверстия.

БУМ!

– Я пошутил – это шкаф, – не меняя тона, сказал Гарри.

В итоге выход Аллерт нашёл довольно быстро и даже без посторонней помощи. Как только портрет за ним задвинулся, гриффиндорцы дружно ломонулись в свои спальни – смотреть, что там устроил дражайший профессор ЗОТИ.

Как выяснилось позже, больше всех пострадала спальня учеников шестого курса. Нет, всё было сделано довольно аккуратно. Аллертом даже предпринимались какие-то попытки прибрать за собой, однако то, что здесь прошёл довольно капитальный обыск, было очевидным.

– Как он мог рыться в твоём чемодане и ничего не найти? – спросил Гарри Рон, лучше других осведомлённый о количестве запрещённых к хранению и применению вещей, имеющихся в арсенале у Гарри Поттера.

– Чтобы что-то спрятать, нужно положить его на самое видное место, – поучительно поднял указательный палец Гарри.

– И наложить на него пару десятков заклинаний, – Заканчивая фразу, юноша вновь взмахнул палочкой и взял с прикроватной тумбочки моментально возникшую там карту Мародёров. – Думаю, что с этим надо что-то делать. Что-то серьёзное. Иначе они так увлекутся поиском среди учеников противников министерства, что даже не заметят, как Вольдеморт захватит Хогвартс…

– Делать-то надо, только что?

– Не знаю, Рон. Пока не знаю.

Глава 44

«Может быть, это сукин сын, но это наш сукин сын».

Франклин Рузвельт

Утро очередного дня началось заведомо плохо. Сонный Гарри, душераздирающе зевая, отодвинул полог своей кровати. Как и следовало ожидать, гриффиндорцы ещё дрыхли беззаботным сном праведников. Гарри, честно говоря, тоже жутко хотелось последовать их примеру, тем более что глаза разлепить в данный момент не представлялось возможным. Однако гриффиндорец, волевым усилием подавив в себе свойственную любому человеку лень, перекинул ноги через край кровати. Зевнув напоследок, юный волшебник ступил на грешную землю. Далее события завертелись с калейдоскопической быстротой. Грешная земля громко и однозначно сердито зашипела, а потом пришла в движение. Гарри бухнулся пятой точкой обратно на кровать и глупо захлопал глазами, в то время как над полом с рекордной скоростью воздвигся столб высотой почти в два метра. Столб продолжал нецензурно шипеть, а Гарри, рефлекторно вскочивший с кровати и принявший какое-то подобие боевой стойки, запоздало опознал в нём Кеару. Надо сказать, что живность продолжала расти. Сейчас, поднявшись в вертикальное положение и опираясь на изогнутый хвост, словно какое-то индуистское чудище, Кеара была высотой с самого Гарри, даже чуть больше. Похоже, Гарри Поттер повторил подвиг Хагрида: умудрился завести в качестве домашнего любимца огромное, зубастое чудовище. Только Поттер пошёл дальше полугиганта и держал эту милую зверушку прямо в комнате. Тем временем события продолжали развиваться: для пущей убедительности Кеара развернула капюшон и разинула пасть с внушительным набором весьма немаленьких клыков. Поттер мельком заметил, что пологи соседних кроватей откинуты и оттуда за происходящим ошарашено наблюдают побледневшие соседи по спальне. Для них, не знающих языка змей, происходящее выглядело куда страшнее, чем было на самом деле. Суть недовольства Кеары, судя по мало отягощённым цензурным смыслом фразам, состояла в том, что Гарри наступил ей на хвост, а он и без того сильно болит – костяные наросты режутся. Глядя на своего питомца снизу вверх, Гарри меланхолично думал о том, где змея могла выучить такие выражения. Единственным, чью речь она могла понимать, был Гарри, а, стало быть, и ругаться она училась именно у него. А это заставляло задуматься над собственным словарём, с которым, как выяснилось, можно смело идти устраиваться работать грузчиком. Похоже, юному волшебнику стоит пересмотреть собственный словарный запас, или держать впредь язык за зубами. В конце концов, мы ведь в ответе за тех, кого приручили. Животных надо не только кормить, но и воспитывать. От первого Поттер, по счастью, был избавлен ценой резкого сокращения поголовья хогвартских мышей и крыс, а вот вторым следовало заняться неотлагательно.

– И чего? – наконец дождавшись перерыва в словоизлияниях Кеары осведомился Гарри. – Ты на меня нападёшь?

Змея как-то сразу потупилась, от чего стала выглядеть ещё страшнее, и, не найдя что сказать, помотала в воздухе огромным раздвоенным языком.

– Так я и думал, – вздохнул Поттер, усаживаясь на кровать и принимаясь стягивать с себя верхнюю часть пижамы. – Между прочим, пугать моих друзей до полусмерти было вовсе не обязательно, – добавил он, справившись с пижамой и с огромным наслаждением потерев рубец на плече, куда во время памятной дуэли в школе авроров воткнулась грязная деревяшка. Исцелить-то рану медики исцелили, только рубец, который убрать не удалось, иногда имел обыкновение немилосердно зудеть. Юный маг даже начал подозревать, что это к непогоде, но почему-то всё время забывал обратить внимание на то, изменилась она, или нет. Он сделал себе мысленную заметку всё-таки проверить, ибо, будучи Мальчиком-который-выжил, привык верить в подобные индикаторы. Особенным его доверием пользовалась примета о том, что если шрам на лбу болит, то это к крупным неприятностям.

– Кеара, – тоном бравого прапорщика изрёк Гарри, поднимаясь с кровати и выгребая из шкафа полотенце и чистую одежду, – охраняй кровать от посторонних. Посторонними считаются все, кто не живёт в этой комнате и приблизился к кровати ближе, чем на полметра. А теперь брысь.

– Ах, да! – воскликнул юноша уже у выхода из комнаты, – больше не смей ругаться! Это неприлично.

Ворчание змеи, забирающейся на столбы, поддерживающие полог кровати, где она и сидела во время памятной инспекции Аллерта, готовая в любой момент вцепиться ему в горло, Поттер уже не слышал, ибо с достоинством удалился в душ, который располагался всего в нескольких шагах от спален юношей седьмого курса, то есть совсем недалеко. Семикурсникам на этот счёт Гарри совершенно не завидовал. С одной стороны, иметь под боком душевую очень удобно, но с другой стороны постоянная очередь, выстроившаяся у дверей твоей спальни, кого угодно доведёт до суицида. Сейчас, правда, очереди ещё не было, так что юный маг беспрепятственно забрался в кабинку. Там его и настигло очередное потрясение: горячей воды в душе не наблюдалось. Волшебная палочка, которой можно было бы хоть как-то попытаться исправить ситуацию, осталась в спальне, чему юноша был в какой-то мере даже рад, ибо сильно сомневался, что сможет правильно наложить греющее заклинание, не превратив при этом воду в душе в крутой кипяток. В общем, в спальню Гарри вернулся злой, стучащий зубами, мокрый и морально готовый к неизбежному. Ибо неприятности только начались: сегодня была среда.

Для шестых курсов Хогвартса среда традиционно проходила под девизом «казнь на рассвете», ибо первые три урока в этот день были продвинутым зельедельем. Дальнейшее существование учеников зависело от настроения профессора Снейпа, которое в свою очередь зависело от колебаний температуры на полюсах Марса и среднемесячной нормы осадков в Зимбабве. Впрочем, как правило, настроение у него было скверным. Особенно последние несколько недель. Посему на приятное продолжение дня рассчитывать не приходилось.

На зельеварение в этот день Гриффиндор лишился ста трёх баллов, автоматически угодив на второе место в соревновании факультетов, сразу за Равенкло. Радости было мало, зато в извращённости профессорского чувства юмора теперь не сомневался никто: в копилке краснознамённого факультета находилось теперь ровно шестьсот шестьдесят шесть рубинов. Гарри в своей жизни верил только в одну примету, о которой вспоминал сутра, и потому, услышав от Гермионы точное число баллов, безразлично пожал плечами, философски заметив, что на следующем уроке у Флоренца ситуация может измениться, вернулся к приготовлению зелья. Зелье, кстати, вопреки логике и рецепту, походило на соус, некогда приготовленный тётушкой Мардж, то есть выглядело совершенно неудобоваримо (о вкусе и говорить не стоит!).

– Поттер, задержитесь, – в тот самый момент, когда Гарри, окрылённый надеждой убраться из этого проклятого места хоть и не навсегда, но хотя бы до следующего урока, профессор изволил оторваться от созерцания пробирки с чьим-то зеленовато-коричневым художеством и одной простой фразой разрушил все надежды юного мага.

– Да, сэр? – Гарри привычно встал в классическую позу провинившегося ученика рядом с учительским столом и выжидающе уставился на преподавателя.

– Прежде всего, Поттер, сегодня после уроков зайдёте к профессору Макгонагалл.

Гарри механически кивнул.

– Она введёт вас в курс дела относительно происходящего в мире и в школе. А завтра я жду вас на занятиях Легилименцией.

Гарри едва не икнул от удивления. Стоять и делать рожу кирпичом с каждым профессорским заявлением было всё труднее. Признаться честно, Гарри был уверен, что теперь, когда не стало профессора Дамблдора, у него было меньше шансов изучать Оклюменцию со Снейпом, чем у Вольдеморта раскаяться и устроиться воспитателем в детский садик. И тут такая радость привалила…

Однако возникшие в голове мысли о самоубийстве Поттеру пришлось отложить на потом, так как профессор ещё не закончил.

– Скажите, Поттер, как вам новый директор? – осведомился Снейп.

Вместо ответа Гарри фыркнул. Этот вопрос ответа по определению не требовал.

– Ничего интересного не заметили? – продолжил задавать риторические вопросы профессор.

– В его сознание не получается проникнуть, – отрапортовал Гарри, дабы Снейп не решил, что юный маг утратил способность соображать и потому вполне годится в качестве подопытного материала для тестирования особо опасных зелий. – Впрочем, вполне возможно, что это обусловлено естественными причинами: проникать некуда.

В очередной раз Поттер не смог удержаться и не сказать гадость. Определённо, с языком ему надо было что-то делать. Лучшим вариантом представлялось удаление означенного органа, однако, при здравом размышлении, Гарри решил, что мазохизм – это не его стихия.

– Типичный Поттер, – фыркнул зельевед, откидываясь на жёсткую спинку кресла, – считаете взрослых хуже себя.

– Только если они того заслуживают, – не стал спорить Гарри, упершись взглядом в какую-то заспиртованную дрянь в шкафу. – Ведь вы же и сами прекрасно знаете, что возраст это ещё далеко не всё, профессор.

– Я и говорю – типичный Поттер.

– Можно подумать, вы нас очень много знали, – огрызнулся Гарри.

– Побольше чем ты, – похоже, профессора этот спор даже забавлял. Другого объяснения тому, что его ещё не выставили за дверь, Гарри не видел.

– Знать человека и знать его имя – абсолютно разные вещи, – состроив просветлённое выражение лица, заметил Гарри.

– Я знаю то, что Поттеры имеют тенденцию довольно рано заканчивать свой жизненный путь. – Снейп упорно продолжал давить на больное место юноши, похоже, не подозревая, что вызовет больше эмоций, если заговорит о погоде.

Где-то вдалеке протяжно прозвенел колокол, давая понять, что Гарри опоздал на прорицания к Флоренцу. Обидно. Ему намного больше по душе было опаздывать к Трелони. Гнать его из кабинета Снейп не спешил, а столпившиеся у запертых дверей третьекурсники из Гриффиндора и Равенкло не шибко рвались внутрь, так что юноша позволил себе ответить.

– Согласен с вами, сэр. Действительно рано. Отец, насколько я знаю, погиб, не дожив до двадцати двух.

А про себя добавил: «Мне же не светит и этого…».

– Вот и занимайтесь делом, если не хотите повторить его судьбу.

Гарри, поняв, что с ним только что попрощались, хмыкнул и развернулся к выходу, и, на ходу закидывая на плечо сумку, поспешил покинуть помещение.

– Кстати, Поттер, – уже у двери его догнал голос профессора, – вы можете не волноваться и не прятаться: наш новый директор мысли не читает. Он владеет только ментальными щитами, но зато виртуозно. Пожалуй, на уровне тёмного Лорда.

Судя по тому, как шарахнулись в разные стороны третьекурсники, когда Поттер распахнул дверь изнутри, видок у него был ещё тот. Конечно, дословно и незаметно мысли читать не мог никто, даже Вольдеморт (сам Гарри лишь иногда улавливал эмоции), но чем Мерлин не шутит, ведь шит у него посильнее, чем у Тома будет?… И последнюю неделю Гарри только тем и занимался, что ломал себе голову мыслями о том, как оградить себя и окружающих от читающего мысли директора. И вот теперь оказалось, что волноваться было не о чем! Разумеется, Снейп поступил в своём репертуаре – рассказал об этом только тогда, когда план защиты был почти готов (правда, как всю задуманную муть реализовывать Гарри представлял себе довольно слабо, но это дело десятое).

До кабинета Флоренца Поттер добрался без происшествий, если не считать миссис Норрис, невесть откуда и зачем выскочившую у него на пути.

– Привет, киса, – пробормотал Гарри, в последний момент замечая неожиданную преграду и останавливаясь. – Сгинь с дороги, а?

Облезлый комок шерсти вежливой просьбе не внял, посему Гарри пришлось обходить её по широкому кругу: мало ли, какая к ней могла пристать инфекция?…

Поттер нерешительно замер перед дверью в кабинет Флоренца. Раньше ему не доводилось опаздывать на урок к кентавру. На Снейпа, который мог бы подтвердить, что задержал его, рассчитывать не приходилось: тот, скорее всего, будет всё отрицать как партизан на допросе, а, возможно, ещё и вызверится на любопытствующих. Наконец юному волшебнику надоело стоять столбом перед закрытой дверью, и он осторожно постучал. Дверь никто не открыл, и Гарри постучал ещё раз, теперь уже сильнее. За дверью по-прежнему не подавали признаков жизни. Видя такое дело, Гарри попросту толкнул дверь, и, о чудо, она открылась.

В этом кабинете у Гарри всегда возникало давно забытое детское восхищение. Да и, наверное, нельзя не восхищаться работой, которую проделали тут год назад учителя под предводительством профессора Дамблдора. Из огромного мрачноватого коридора Хогвартса, освещаемого многочисленными чадящими факелами и далёкими, находящимися под самым потолком окошками, от которых в этот пасмурный день практически не было проку, Гарри заглянул на цветущую поляну под чистым голубым небом. Однако восхищение это с него быстро спало: кроме учеников, по обыкновению расположившихся прямо на траве рядом с ещё слабо дымящимся пепелищем от затушенного костра, и преподавателя в кабинете наличествовало постороннее лицо. Лицо, которое, по мнению Гарри, в последнее время показывалось на людях слишком часто. Разумеется, принадлежала физиономия директору школы чародейства и волшебства Хогвартс, в узких кругах этой самой школы известного под намертво прилипшим ещё в первые дни прозвищем Свин (или Свинюка – в зависимости от настроения именующего). Хотя, в последнее время преобладало куда более звучное и колоритное определение – Боров. Он и был первым, кто обратился к Гарри со словами приветствия:

– Ну и где же вы пропадали, мистер Поттер?

Всё, на что хватило ещё не отошедшего от осознания присутствия в помещении директора Поттера, было ляпнуть:

– В коридоре. А что?

После этого юный маг немедленно жестоко пожалел о своей неспособности достигнуть компромисса с языком, ибо директор, услышав ответ, трижды переменился в лице, взмахнул подбородками и, брызжа слюной и наливаясь краской прямо как дядя Вернон в моменты бешенства, поведал Гарри, кто он такой есть и зачем на этом свете появился. Гарри смиренно внимал лекции о своей безалаберности и бездарности, в то время как остальной класс, сидя на травке, шёпотом обсуждал перспективу проведения немедленного аутодафе присутствующим представителям рода свинячьих. При этом Рон, как главный идейный вдохновитель, многозначительно запустил в тлеющие головешки заклинанием огня, дабы развести магический огонь, который возьмёт и волшебника. Гарри же в этот момент отчаянно пытался не зевнуть. Вожделенная тишина воцарилась в кабинете лишь после приказа директора Гарри Поттеру этим же вечером явиться к нему в кабинет.

Гарри, задумчиво потерев затылок, прикинул на пальцах, сколько преподавателей сегодня хотели его видеть после уроков, и тихо поразился собственной востребованности: столько учителей одновременно не беседовало по душам даже с близнецами Уизли, не говоря уж о всяких там подражателях. (Юный спаситель мира страшно поразился бы, узнав, что одну небезызвестную хогвартскую четвёрку анимагов не далее как двадцать лет назад преподаватели вызывали на ковёр по пять-шесть раз в день семь дней в неделю, но доказать всё равно практически ничего никогда не могли).

Гарри, клятвенно пообещав директору явиться не позже полуночи, поспешил заверить его, что он осознал свою ошибку и будет очень стараться исправиться. После этого Берк крякнул, ещё раз неприязненно зыркнул на юного нахала и вновь опустился в тяжёлое дубовое кресло, которое одним только своим наличием портило пейзаж (чего уж говорить о содержании этого самого кресла?…)

Сам же Гарри, украдкой продемонстрировав спине профессора своё к нему отношение (лучше бы, конечно, прямо в лицо, но ещё одной порции нравоучений сегодня юноша бы не вынес), тяжело плюхнулся на траву рядом с Роном и Гермионой, с виноватым видом пожав плечами, когда Флоренц попытался изобразить классический укоризненный взгляд.

– Чего Снейп хотел? – шёпотом осведомился Рон, когда подавляющее большинство учеников переместились в верхние слои астрала, вплотную граничащие с царством Морфея, и были просто не в состоянии слушать одновременно и мерный голос преподавателя, и тихий шёпот Уизли.

– Сказал, что МакГонагалл хотела видеть после уроков, – ответил развалившийся на траве Поттер, приоткрывая один глаз. – А ещё что вот он, – кивок в сторону расплывшегося в кресле директора, мерно и громогласно храпящего, – мысли читать, скорее всего, не умеет.

– А-а, – отстранённо ответствовал Рон, плавно переходя в состояние автопилота, в котором он глубокомысленно моргает глазами в такт объяснениям преподавателя.

Следующим уроком в расписании стояло ЗОТИ. Аллерт сегодня особенно порадовал. В этот день он заявился на урок исключительно довольный собой, что настораживало.

– Ну что ж, уважаемые, – жизнерадостно начал он, – расскажите мне, пожалуйста, что это?

И профессор помотал в воздухе листом пергамента, на котором было нарисовано Нечто. При более внимательном рассмотрении это оказалась карикатура на Берка и самого Аллерта, причём карикатура весьма пошлого содержания. Естественно, что изобразить подобное мог лишь один ученик шестого курса Гриффиндора – Дин Томас. И так же естественно, что никто профессору об этом не сообщил. Впрочем, похоже, этого и не требовалось, потому что Аллерт недвусмысленно вытаращился именно на Томаса, одной рукой вальяжно опершись на стол, а второй продолжая помахивать в воздухе бессмертным произведением искусства. Ответа не последовало, хотя по выражению лица Дина было видно, что такое внимание к своей персоне ему очень не нравится. Да и притворяться белым и пушистым он долго не сможет.