Текст книги "Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса"

Автор книги: Jamique

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 57 страниц)

ПРОМЕЖУТОК МЕЖДУ КАРТИНАМИ

Война

 
Мир жизни разделён войной.
Непримиримостью до боя.
Стена столкнётся со стеной.
Я взглядами сшибусь с тобою.
 

 
О примиренцы. Ваша ложь
Войной, как кровью, пропиталась.
Но вы получите свой нож
Под рёбрами – в ответ на жалость.
 

 
Вас перемелет в прах война,
Вам крови лава в горло хлынет.
И истина – для всех одна
Вам в морду плюнет и покинет.
 

 
А мы останемся с враждой.
Непримиримою до крови.
Мир жизни разделён войной.
Мир смерти тих и успокоен.
 

ИНТЕРЛЮДИЯ
Разговоры, мысли и разговоры

Два властителя галактики

Когда на живое существо на уровне глубинного восприятия обрушивается смертельная опасность, одновременно в разных местах, личностная и безличная, но в конечном счёте всё равно касающаяся этого живого существа, его или пробивает, или концентрирует на мгновенный и инстинктивный ответный удар.

Рассудок здесь не играет никакой роли. Ему в принципе нет применения. Что наработано за жизнь, что стало природой – то и проявится. Отступление ради спасения жизни. Или нападение ради того же.

Вейдер и император ударили, не задумываясь, одновременно. Удар не означал только силовую атаку. Одновременный блок, защита, силовая концентрация-поле, притяжение.

И он не означал чего-то единомоментного. Было значимо первое мгновение. Или отступишь. Или нападёшь. Но если нападёшь, то мгновением не отделаешься. Надо проводить полномасштабное сражение.

Так получилось, что два правителя галактики первые напали на её прежних владельцев. Так получилось, что они первыми начали бой.

Кеноби

Если бы только она сразу умерла. Если – бы. Почему ему так не везёт? Повезло лишь один раз, с тем рогатым ситхом. Честный поединок, бой, опасность, удар, противник убит, и всё совершается по справедливости.

Анакин не умер. Эта девчонка не умерла. Если бы она погибла от первого удара, всё было просто. Убил. Защищался. Вёл бой. Она везла его к ситхам. К врагам. Он бежал из плена. Он убил врага. Ему надо было убить. Чтобы выбраться. Он не хотел убивать, хотя честно признавал такую возможность. Он не рассчитал удара, он и не рассчитывал удар, потому что главное было выключить и уйти. И если она умерла, то это издержки боя.

Но она не умерла. Отключилась, но не умерла. Жила, дышала. Что делать? Добить? Мало ему кошмаров на Татуине. Когда ему снился обгорелый труп, который открывает глаза, встаёт на обрубки и, улыбаясь спёкшимся мясом вместо лица, говорит: «Учитель! Доброй вам ночи, учитель!»

А этой не больше двадцати. И спорим, что если он сейчас зажмурится и добьёт, она будет сниться ему… с этими провалами глаз, девчонка. Будет приходить и смотреть. А ему надоело, что на него смотрят. На него всю жизнь кто-то смотрит. То учитель. То Совет. То Йода. То его собственный ученичок, то он сам, то… надоело. Он просто сваливает. Ему надо, он должен… он должен доделать то, что начал.

Он застыл.

Что такое я начал?

Ответ пришёл незамедлительно. Начали мы все. А тебе надо закончить.

Мне надо закончить. Да. Обязательно. Выключил девчонку, перепрограммирую корабль, только не в мягкие лапки Палпатина. Нет, господа ситхи, ваш номер не пройдёт. Ещё чего, сказочку придумали: мы боремся против общего врага. А может, и не знаете, тогда уж совсем, хе-хе, весело. Контрольщики из мира Великой Силы. Обхохочешься. Только сейчас узнали. А мы вас почти вбили по локоть в землю, вот только зря я Вейдеру сказал, что я стану сильней и испарился… но надо же было Люку показать… к тому же из-за перераспределения джедаев в мире обычном и мире Великой Силы я просто не мог умереть обычным образом…

Но теперь они знают.

Мысль была ясной и ощутимой. Теперь они знают.

Мысль как холодная мокрая верёвка по душе. Они знают. Ну и что? Они… они считают это всё… порождением…

Но Вейдер не убил императора. Он плюнул на сына. Он использовал сына. Как подручное средство для излечения. Микстуру. Но ведь получалось. Раньше всё получалось. Его жена, и…

Получалось не всё, ответил ему холодный, рассудительный голос. Его собственный, без подмен. Смерть матери швырнула его к Палпатину. Вместо того чтобы бросить в Орден.

Ну и что? Никогда и ничего не может быть идеально. Это жизнь, а не теорема. Ошибаешься ты. Но делает ошибки и твой враг. Партия жизни. Кто-то делает выигрышный ход. Кто-то проигрышный. Но пока партия не закончена и одна из сторон не уничтожена, ещё ничего не решено. И ему необходимо… ему необходимо… да. Он для этого и вылез сюда. Чтобы связать…

Он улыбнулся. Немного мечтательно. Возможно, он, как человек, был не самым умным и не самым сильным. Но как проводник Силы… Это были странные минуты его жизни. Когда действовал не он. Когда действовали через него. Когда он был не собой. Иногда даже не помнил… не понимал… Руки, ноги, голова – всё подчинялось иному. Его наполняло нечто… как перчатку наполняет руку. Никогда не забыть. В самые опасные моменты его жизни. Он становился не собой. И враг его ничего не мог сделать. Его наполняла Сила. А врага словно вышибало из неё. И этот молодчик… ситх… как он смотрел в последнее мгновение. Изумление. Страх? Или?..

А его ученик… он совсем не предполагал, что…

Он ощутил взгляд.

Рина сидела на полу и смотрела на него.

– Не сметь, – голос без выражения. Ледяной голос. Два провала глаз. То, что раньше было образным выражением, оказалось реалью. Два провала глаз. За ними пустота. Пустота. И тьма.

Никакой девчонки не было. Оби-Ван почувствовал себя рядом с чем-то, что не имеет человеческого лика. Сознания. Природы. Как будто прорезали отверстие в космос. В вакуум. Или рядом оказалась чёрная дыра. Та, с кем он болтал. И которая его даже понимала. Той не было. Он находился в крохотном пространстве с чем-то невыразимо опасным, нечеловеческим. И даже неживым. С этим нельзя было говорить. Только вцепиться в жёсткие правила безопасности. Следовать инструкциям. Удерживаться на грани.

Открыл глаза – оказался на краю пропасти.

Мир Великой Силы – это прекрасно. Но существо, приготовившееся убивать, было гораздо ближе. Оно смотрел на Оби-Вана. Ждало.

– Я ничего не делаю, – сказал Оби-Ван. Ресницы девчонки не дрогнули. Дыры глаз не изменили своей пустоте. Она не слушала его. Она проверяла. Проверила. Убедилась, что он не лжёт.

– Хорошо, – сказала она.

Что-то я не то сделал. Я проломил защиту. Только вот чью? Чего? Защиту чего? Возможно, эта корочка держала внутри, в рамках, приемлемых для этого мира, нечто…

…их надо убивать. Их всех. Это же твари. Уроды. Это… неестественное образование на…

– Это вы – неестественное образование, – сказала Рина. Рина? Или существо? Существо. Всё тот же пустой, немигающий взгляд. Та жёсткость, которая девчонке была не свойственна. Жёсткость, прямолинейность, однонаправленность. Никакого понимания. Никаких компромиссов.

– Мы? – спросил Оби-Ван.

– Да, вы, – ответило существо. – Великая Сила.

– Я не Вел…

– Заткнись, если собираешься врать, – дыры глаз затягивали его. Оби-Ван нимало не сомневался: на него смотрит убийца. Убийца по своей природе, сама природа убийств. Природа уничтожения. Смерти. Этому существу…

Глаза вдруг закрылись подрагивающими тонкими веками. На секунду замерли. Девчонка вдохнула. Глубоко. На выдохе открыла глаза.

– Никогда больше так не делай, – медленно сказала Рина. – Не пытайся меня вырубить. Я теряю сознание. Только не в том смысле, в котором тебе бы этого хотелось.

Он резко выдохнул. И только сейчас ощутил, как задрожали, расслабившись, руки. Как на губу стекает тёплая струйка. Пот. Девчонка перед ним наклонила голову и тёрла лоб.

– Ну и какого хрена? – устало спросила она сквозь массирование лба. – Что ты вообще этим хотел добиться?

– Что с тобой было?

– Не заметил? – она подняла голову. – Потеря сознания.

Внезапно его плеснуло обморочной тёмной волной изнутри.

– А Палпатин так…

Он прикусил губу.

Она смотрела на него безо всякого выражения. Просто смотрела.

– Что у тебя внутри? – почти грубо спросил он.

Она вдруг иронически ухмыльнулась:

– А у тебя?

Он не понял. Она проверила взглядом реакцию, точней, её отсутствие. Ухмыльнулась вторично:

– Монстроватики мы с тобой, Бен…

– Я не монстр, – резко ответил он. – Что ты мне ещё впариваешь?

– Ага. Не монстр. Ты белый и пушистый. Чтишь Кодекс, учителя, Совет и Храм. А я – тёмных мастеров и правила Бэйна.

– Тех, которых всегда только двое? – иронически спросил Оби-Ван. Ирония из него буквально пёрла – как реакция на пережитый шок.

– Что?

– Ну, правило Бэйна: мастеров всегда только двое? – насмешливо переиначил он под современный мир.

– А вы из Кодекса всегда помните только одну строчку? – осведомилась Рина. Потянулась, поднялась на ноги. – Во мне живу я сама, – сказала она джедаю. – Вообще в каждом из нас живём мы же сами, только немного неприспособленные для этого мира. Или же мир не приспособлен под нас, – она улыбнулась. – У меня дар бесконтрольного убийства, Бен, – сказала она. – Или лёгкого, как говорит мой мастер. При определённых обстоятельствах, особенно при смертельной опасности мне лично, я начинаю убивать всех в радиусе возможного поражения. Причём с наибольшей вероятностью именно что после потери сознания.

– Но меня ты не убила. Ты была вообще без сознания.

– Ха.

– Что?

– Ничего. Скажи спасибо Палпатину. И Вейдеру. Двум моим мастерам, которые вбили мне предохранитель даже на подсознание.

– Какое милосердие.

– Не говори ерунды. Существо, которое не может себя контролировать, не достойно называться полноценным. Если я начну убивать направо и налево, это ничем не будет отличаться от того, если бы я бесконтрольно наделала в штаны.

Лицо Оби-Вана передёрнулось. Рина рассмеялась.

– Физиологические параллели не приветствуются, а, рыцарь? Но вообще-то так и есть, – она пожала плечами. – Бесконтрольная эмоция, бесконтрольное действие, вызванное этой эмоцией, превращают разумное существо в животное. Когда тобой что-то владеет, это унизительно. Ты должен владеть этим.

– А когда тобой кто-то владеет? – медовым голосом спросил Оби-Ван.

– Нет, – ответила Рина, – я не спала с мастерами.

Улыбнулась.

– Я имел в виду другое.

– Да? – спросила Рина. – Владение душой? Ну-ну.

– А что? Ты им не подчиняешься?

– Я подчиняюсь людям, которых уважаю, – сказала та раздумчиво. – А вот что творится с тобой…

– Со мной всё в порядке.

– Нет, двинуть ситху по голове с намерением его убить – это действительно полный порядок, – кивнула она на полном серьёзе. – Но вот потом…

– Что – потом?

– И вообще вся твоя мотивация, – не слушала его Рина.

– Мотивация – чего?

– Действия, – ответила ему Рина. – Зачем тебе это всё?

– Что – всё?

– Быть проводником Великой Силы.

– Не Великой Силы, – сказал Оби-Ван тихо. – Моих собратьев.

– Есть ли разница?

– Кто со мной вообще говорит? – от внезапной ярости, вспыхнувшей из-за невыносимости ситуации, он сумел вскочить на ноги. – Ты или Палпатин?

– Я. И только я. Дело в том, Бен, что ситхи на удивление эгоистичные существа. Мы любим быть собой. По возможности.

– А вытаскивали меня оттуда вместе?

– Ты дурак? Я одна бы тебя оттуда не вытянула. А вот говорить с тобой одна я вполне в силах.

– Если ты собираешься ругаться…

– Это ругань? Не смеши. И давай не заводить снова песенку про то, что я ничего не понимаю, и на самом деле всё иначе. Ты долбанул меня по голове, после чего тут же страстно нащупал канал связи с Великой Силой.

– Это преступление?

– Это мерзость, – она рассмеялась. – Ты-то сам умеешь быть – без Великой Силы?

– Я…

– Да ты б сам меня и ударить по-настоящему не смог. Как я бы одна не смогла вытащить тебя из мира Великой Силы. Ненавижу личностей, которые однажды на это подсели.

– На что?

– На зависимость. Которая сделала тебя сильнее. В поединке на Набу. В поединке на Мустафаре. В поединке с жизнью, которая тебе не нужна. Для того чтобы чувствовать себя важным до невозможности – хотя вообще-то ты сам по себе из себя ничего не представляешь. Кто ты такой без Великой Силы?

– А ты?!

– Человек. Убийца. Личность.

Промежуток молчания.

– Лгунья. Если у тебя отобрать твои способности…

– Я от них не завишу.

– Ложь.

– А они не зависят от Великой Силы.

– Ложь.

– Правда. Способность слушать. Способность воспринимать напрямую мир. Способность ощущать эмоции. Способность управлять и преломлять законы – у меня в голове. Не смогу Силой – буду руками и головой. Буду двигать предметы руками. Или организую на это дроидов и живых существ. Буду владеть живыми существами с помощью ума и интеллекта. Играть на их слабостях, эмоциях и эгоизме. И они будут точно так же подчиняться мне. Способности строить жизнь не имеют никакого отношения к великому океану безразличия.

– Во-первых, ты гадина. А во-вторых, ты лжёшь. Лёгкость декларации обусловлена тем, что Сила тебя не покинет. Ты это знаешь. А не признавать себя обязанным чему-то – так легко. Мни независимой, это будет ложь. Хочешь ты или нет, но мы все вышли из Силы. И она нам всё это дала. Определила саму возможность…

– Если даже это так, то мы – не она. Я уже давно не являюсь частью своей матери. Вы, джедаи, так и живёте, не перерезав пуповину. Всю жизнь. Куда же вы без мамочки Великой Силы?

– А вы на неё плюнули. То есть, извини, используете Силу и одновременно на неё плюёте. Очень опрятно. Одновременно быть на иждивении и поносить того, кто кормит.

– Лизать ручки хозяину и вечно бегать у него на поводке, – весело ответила ситх джедаю. – Всё зависит от точки зрения, верно?

– Можешь говорить, что хочешь.

– И буду.

– Что на тебя вообще нашло?

– Я связана с тобой, – лицо её передёрнулось. – Я была у тебя в голове. Я тащила тебя сюда. И я до сих пор у тебя внутри. И мне противно.

– Так уходи.

– Да? Ты этого хочешь?

– Да.

Она тихо рассмеялась.

– Что ты смеёшься? Думаешь, я без тебя здесь не удержусь? И шарахнул тебя по голове в приступе мазохизма?

Она вновь не слушала его.

– На самом деле, – шёлковым голосом сказала она, – мы так слабы. Нам дано больше, чем другим. Мы чувствуем подкладку мира. Но ах, мы так слабы, мы всё равно так слабы, пусть качает нас материнская грудь, пусть нам будет хорошо, хорошо, тепло, спокойно, пусть мы будем воссоединяться в коллективной медитации, касаясь душа к душе, и таким образом обретая братьев по Силе, пусть мы утишаем этот великий поток, убивая тех, кто разжигает конфликты и войны – они, негодяи, не имеют права нарушать нашу синеву – моря, неба, спокойного пляжа, умиротворённости природы – ах, нам не нужен шторм. Мы-то знаем, как хорошо медитировать о величии бытия на берегу безбрежного тихого моря… Вы когда-нибудь пытались отползти от вашего бережка? В водичку зайти? Поплескаться? Сесть на щепку, отправиться в шторм? Трусы патологические.

Оби-Ван смотрел на неё. На её узкое, презрительное лицо. На глаза, в которых плескала весёлая гадливость.

– Вы, – сказал он, – предпочитаете шторм?

– Да. И середину стихии. Как иначе узнать, на что ты способен? А вы – пляжные зонтики.

– Не каждому дано быть сильным…

– Вот ты и проговорился. Только знаешь, слабость – тоже выбор.

– И церебральный паралич – тоже?!

– Неправильная аналогия. Есть инвалиды, которые сто очков дадут здоровым. Рак души – дело сугубо добровольное.

– Типичное рассуждение таких, как ты. Есть люди, которые просто не могут…

– Не хотят.

– Не могут!

– …боятся боли. Боятся, что ударят. Понимаешь ли, чтобы научиться держать удар, надо не раз и не два на него нарваться. А если вместо этого ты бросаешься на колени и кричишь: не бейте меня, я слабый – не удивительно, что практики драки у тебя не будет. Какая уж там практика. Просто расслабься и получай удовольствие…

– Ты говоришь ерунду, – ответил Оби-Ван. – Полнейшую ерунду. С чего ты взяла, что джедаи слабые? С чего ты взяла, что мы в ужасе смотрим на Великую Силу с берега? С чего…

– Гм. А чувство, когда ты – это не ты, а наполняющая тебя Великая Сила?

– Что?

– Оно тебе нравилось?

– Нравилось, – ответил Оби-Ван. – Полёт. Ощущение мощи.

Рина с внезапным любопытством посмотрела на него:

– Не чувствую в твоём голосе подлинного энтузиазма.

– Послушай, – взвился Бен, – ты не мой личный психолог, чтобы… Чувство действительно потрясающее…

– Как будто тебя раскатывают тонким листом по всей галактике, – тихо сказала Рина.

Он уставился на неё.

– Нет. Как будто вся галактика в тебе… Нет, конечно, просто ты – часть Силы…

Он вдруг понял, что сам не знает, что говорить. Не то чтобы она его сбила с толку – он сбил сам себя. Что-то внутри него с удивлением смотрело на него же и будто говорило: а я не понял…

– Джедаи не подчинялись Силе, джедаи её направляли, – сказал он самому себе и Рине. – А утишить бурю, которую развязали мало осмысленные существа – знаешь, какая нужна твёрдость и сила?

– А зачем её утишать? – спросила Рина.

– Потому что… буря в Силе – волнения и войны здесь.

– А какое вам до этого дело?

– Да потому что волнения и войны здесь…

– Сильно колебали Великую Силу и она била вам по мозгам. Я же говорю: слабость.

– Да почему…

– Любое желание комфорта – слабость.

– А ты хочешь жить в ущербе и на войне.

– Так я там и живу, – ответила Рина.

– Потому что сама себе устроила.

– Потому что не собираюсь подчиняться. Молчи. Я сейчас тебе кое-что скажу. Потом можешь спорить. Я скажу, что я по всему этому поводу думаю. В отличие от джедаев мы умеем отстаивать себя. От мира. И от Великой Силы.

– Завоёвывая, используя и нападая?

– Да. Что в этом такого?

– Это…

– Аморально? Конечно. А я никогда не сомневалась, что ваша мораль даёт вам шанс подчиниться и при этом чувствовать себя очень комфортно. Но факт заключается в том, что слабые просто не могут напасть. Боятся. Впрочем, вру. Слабые способны на одномоментное истерическое нападение. Но как только их нападение соприкасается с ответом, как морда с кулаком, она дохнут, сдуваются и скулят у ног того, кто им ответил. Слабость – это выбор. Понимаешь ли, мир полон дерьма. Опасности. Боли. Однажды ты должен для себя решить. Сможешь ли ты сражаться. Или сразу прогнёшься. В первом случае неизбежна боль. Увечья. В тысячу раз возрастает вероятность смерти. Только смерть не покой. После неё ты останешься тем же, что в её момент. Если ты боец – будешь сражаться дальше. Если слабак – будешь дальше скулить. Смерти нет, есть Великая Сила. Ты можешь однажды решить, хочешь ли ты дать этой силе в морду – с полной вероятностью того, что она тебе ответит, и ответит всерьёз. Знаешь, где проявляется характер? Когда твой противник заведомо тебя сильней. И ты знаешь, что его не одолеешь. И вот тогда есть выбор. Расслабиться и получать удовольствие – от своей слабости – или же идти на рожон. В последнем случае ничего хорошего тебя не ждёт. Кроме одного. Даже когда тебя поимеют, а тебя поимеют, коль скоро противник гораздо сильней – поимеют только твоё тело. Насилием или смертью. Но душа останется свободной. Страх – выбор. Страх и желание тишины. Найди тишину в центре бури. Завернись в вату. Выбери того, кто поимеет тебя, отдайся – и сделай его защитой для себя. Такова жизнь. Прогнись под одного – это даст тебе иллюзию выбора и свободы. Он поимеет тебя. Но он тебя защитит. Ещё бы. Ты его вещь. Женщина прогибается под мужа и называет это любовью. Вы, джедаи, прогибаетесь под Силу и называете это служением. А мы даём этой Силе в табло. И держим удары. И в основном подыхаем. Уродуемся. И становимся тварями этого мира. Извращенцами. Извращенцы – калеки души. Результат множественных травм. И так велика вероятность… Опасность похуже смерти, не находишь? И всё равно. Не мы устроили этот мир. Кой-кто посильнее. И хозяин нашими действиями очень недоволен. Отсюда возмущение и буря.

– Да зачем вам бороться с Силой, идиоты?! Зачем вам бороться с тем, от чего все ваши способности, возможности, положение, жизнь? Что это за извращение ума? Что это за потребность уничтожить сам источник своего существования? Да без неё вас бы не было – не-бы-ло!

– Ну и что? А без родителей не было бы ребёнка. Ему, что, вечно им ноги лизать?

– Ты понимаешь, что такое благодарность?

– Ага. Это то, с помощью чего подчиняют. Как с помощью любви.

– У тебя… я даже спорить не буду. У тебя просто что-то не в порядке с мозгами. Такого… извращённого взгляда на жизнь…

– Привыкай. Ситхи.

– Идиоты.

– Ситхи.

– Идиоты. Ты – идиотка. Ты вообще ничего не понимаешь. Ты вообще не способна… Ты ещё не забыла, что я говорил тебе несколько минут назад? Мы не служим Силе, мы её направляем.

– В смысле умиротворения?

– В смысле жизни. Поддержания порождения жизни, а не её уничтожения. Мы… мы слушаем Силу и помогаем её ровному течению…

– Фрррр…

– Что?

– А не одно и то же мы говорим, братец? Прогибание под Силу – или же помощь ей во имя её же? Молчи. «Мы направляем Силу» Ага. А мне показалось наоборот. Только что. Когда ты двинул меня и как зомби, пошёл по программе. «Я должен сделать то, что начали до меня», – она рассмеялась. – Знаешь, в чём пакость сдачи? Однажды ты подчинишься. Только однажды. А потом не заметишь, как начнёшь и впрямь – получать от этого удовольствие.

– Сила не подчиняет…

– А боги несут благо в созданный ими мир. Я никогда не спорила с религиями древних. Конечно, благо. Для себя. Убирая квартиру, невольно смахнёшь тараканов. Религии давних времён честны. Они говорят о законе, о подчинении, о жизни в жёстких рамках правил, поставленных высшим существом. Сильней, что ли, были… или проще. А потом наступила эра трусливых душ, которым казалось необходимым уверить себя, что творец есть любовь…

– Да при чём здесь религии древних?

– Да при матрице, которая вечно одна. Что боги, что Сила, что цивилизация, что древность. Всегда слабость, подчинение и ложь. И такое вот страстное добровольное желание – чтобы управляли – тобою. Бог есть любовь. Только почему-то ад существует. Поток Силы есть животворный океан, дающий жизнь, ко всем безличный, безразличный. И однако уничтожают всех, кто заколебал Силу. Руками верных её служителей. Слушайте Силу, джедаи. Она укажет вам путь. И обеспечит долгую головную боль, если что не по Силе. И сами побежите, да ещё с огнём в глазах: это кто тут осмелился устроить магнитные бури? У нас падаванчики дохнут! Лучше бы вы этих падаванчиков научили держать удар. Терпеть головную боль. И отвечать ударом. А не смогут – пусть дохнут. Их проблема. Их жизнь. Вами управляют, джедаи. Вас элементарно имеют. Вы не переносите боль. И после первого же плевка вам в лицо от Великой Силы кричите: наступает Тьма! Да, господин, сейчас господин, мы обязательно сделаем так, чтобы нам было хорошо. Чтобы нам было светло, чтобы нас не мотало, мы же теряем ориентировку, мы же заплутаем, погибнем в этой тьме…

Как же вы ненавидите нас. Ведь вас из-за нас бьют, хоть вы, клянусь небом, стараетесь быть хорошими…

Он ударил её кулаком. В лицо. Она не задержала удар. Кулак врезался в скулу, вмялся. Стук кости о кость. Хруст.

Она рассмеялась.

– Вот так оно лучше. Только бить тебе надо себя. За своё добровольное рабство.

Он отступил.

– Знаешь, что правит миром и живыми существами в нём? Идеальный рычаг. Лучший принцип. Избегая боли, – она улыбнулась. – Сделай так, чтобы за то, что тебе наносит вред, живое существо испытывало боль. И тогда оно будет твоим союзником. Твоим добровольным рабом. Потому что оно искренне будет знать, что такое хорошо и что такое плохо. То, что приносит божеству или великой силе вред – отдаётся болью в костях тех, кем он правит. Что приносит ему силу – даёт управляемым массу приятных ощущений. Они же ведь часть её. И вот уже живое существо контролирует самого себя. Вот оно знает, что такое правильный путь. Что такое праведность. И что такое грех. Правильный путь: избегая боли. Иди в объятия мамочки. И она…

– Ложь. Ты слышала что-то о преодолении искушения? Или о том, как бывает трудно превозмочь себя…

– И стать рабом. Знаю. Конечно, трудно. В первый момент просто невыносимо добровольно отдать себя в рабство. Как женщине первое время трудно расслабиться и получать удовольствие от того, кто её имеет. Вот поэтому вы выдумали любовь. Быть в рабстве у того, кого любишь – вроде бы даже и героизм. По крайней мере, благо. А вот то, что твой горячо любимый отбирает у тебя же – тебя – и заменяет твою волю – собой…

Понимаешь ли, в чём дело. Если кто-то хочет помогать, защищать, давать, обогащать живущих вокруг – он это сможет сделать и без Великой Силы. От себя. Но этого у вас как раз и нельзя. Считается гордыней. Джедай ничего не делает себя – всё от Силы. Ничего хорошего дрожащая подведомственная тварь сделать не сможет. У неё ничего лично хорошего-то внутри нет. Хорошее – только то, что она может сделать волей Силы. Велением Силы. Тем, что услышал, слушая Силу. А тот, кто пытается сделать мир лучше – от себя – гордец и слепой идиот. Ну, как мастер Вейдер.

Оби-Ван нашёл стул и сел.

– Заткнись, – сказал он безнадёжно. – А человек действительно несовершенен.

– И в нём действительно много дерьма, – кивнула Рина. – А в некоторых вообще ничего, кроме него. Но забавно бывает, когда вот вышвыривают нас в мир, таких слабых, таких несовершенных. Сознательно делая несовершенными – понимаешь? А потом нами же что-то делают с этим миром. И предлагают вымести грязь, которую сами же в нас запхали, дать силу, которой лишили, дать возможности, которые заложены лишь тоской по ним, дать вроде бы полноценность… Всё не твоё – того, кто взамен предлагает добровольно принять его власть и твоё рабство. Во всех религиях миров, – она улыбнулась ему, – боги попримитивней просто захватывают, а вот посложней предлагают подчиниться – добровольно. В этом и заключается суть свободы. Подчиняйся. Или падай в боль.

– Ты опять…

– Да, опять. Уж больно наглядно. Религия – отражение восприятия мира. На той стадии и для тех смыслов, – она задумчиво смотрела перед собой. – Проще, понятней. Но всё так и осталось. С религией или без. Просто религия проговаривала это очень правдиво. Практически давала ключ к разгадке поведения живых существ и миров. А сейчас… Ну, никто ни во что не верит. Ну и что? Всё равно, так или иначе живые существа вечно избегают боли. И таким образом связывают и регулируют сами себя.

– Это говоришь ты или Палпатин?

– Я. Мастер это уже давно понял. А я слишком молодая. И меня от этого тошнит. А он просто с эти воюет.

– С чем?

– С миром Великой Силы, – она усмехнулась. – Сначала воевал с джедаями, поскольку вы нас убивали. А теперь вот пришёл черёд…

– Сумасшедший.

– Ага. Особенно если учесть, что четверть века назад Великая Сила говорила с Йодой голосом Куай-Гона.

– Ничего не понимаю.

– Я тоже. Но я чувствую, как нас имеют во все дырки. Мне это ощущение не нравится. А тебе?

– Это мы, – сказал Оби-Ван каким-то невменяемым тоном. – Не Великая Сила, а мы. И мы стали сильнее.