Текст книги "Сумерки разума (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Встретимся в библиотеке через улицу от твоего мотеля. Я даю тебе сутки.

Понимаешь, ведь я знаю адреса некоторых твоих одноклассников, не говоря о том, что я могу прикончить кого-нибудь тебе незнакомого сегодня ночью. Согласишься тащить на своей совести труп?

Не вздумай сообщить Элис или Джасперу. Я узнаю, если ты проболтаешься».

Я ушла к себе в номер. Слова из письма эхом звучали в сердце.

Мной очень легко манипулировать. Всю свою жизнь я мнила себя умнее прочих, ответственнее, серьезнее. В ту секунду, когда за мной гнался вампир, я боялась не за себя, я опасалась запороть операцию. Когда я едва не стала жертвой насилия в Порт-Анджелесе, то была готова отчаянно драться насмерть. А сейчас я и правда ощутила себя бесконечно беспомощной марионеткой. Мне стало страшно по-настоящему. Чего я точно не хотела, так это смерти кого-то из-за меня. Он сразу понял, каким образом давить на такую, как я. Это и впрямь элементарно.

«Всё очень просто, – подумала я, уничтожая письмо. – Изначально я была готова к смерти настолько, насколько это для меня возможно. За себя мне не очень страшно. Но всё очень… очень просто. Если я приду, то никто не умрет. Стоп, – я заставила себя перестать ходить по комнате и сесть на кровать, – давай включим голову и подумаем. У меня нет гарантий того, что он никого не тронет. Джеймс обязательно убьет. Отправив себя на бессмысленную жертву, я вовсе не обязательно кого-то спасу. Известно только, что он как-то следит за мной. Интересно, как? Это место под присмотром Элис…»

Занавески плотно закрывали вид из окна.

«У него может быть свой человек где-то здесь, в мотеле. Другого варианта я не вижу. И он – именно человек, поэтому вне подозрений Элис или Джаспера. Он мог ехать за мной всё это время».

Некоторое время я наворачивала круги по комнате. “Я не знаю наверняка, убьёт ли он кого-то, если я приду. Но я наверняка знаю, что убьёт, если я не приду”.

Очень простая логика. “Ты готова нести на себе ответственность за смерть человека?” Вот и весь вопрос.

Я была совершенно не готова тащить на себе подобную ношу.

Сделала глубокий вдох. Потом пошла в ванную. Я разбинтовала пораненную на охоте ладонь и вытащила из косметички маленькую кисточку. Элис точно почует запах, если войдет сюда, а мне нужно, чтобы послание отыскала именно она.

На крохотном листе бумаги я написала кровью адрес библиотеки. Потом хорошенько вымыла кисточку, забинтовала ладонь другим бинтом.

«Она поймет, что я исчезла, и появится быстро. Так же быстро отыщет послание и узнает, где меня искать. Может быть, я и выживу», – подумала я.

Я нервничала и торопилась, поэтому, чтобы не сбавлять градус собственной решимости, тут же направилась к библиотеке. Людное место – это хорошо. Не станет же он убивать меня днем прямо там.

Выходя из гостиницы, я с досадой думала, где сейчас Джаспер и Элис. Почему они так легко проворонили мой побег? Как я мечтала сейчас увидеть светловолосого вампира, который подходит ко мне и говорит, что с Джеймсом покончено… Но никто не появился на моём пути. Я совершенно беспрепятственно вышла к дороге.

До библиотеки далековато, но пешком можно дойти. И я решила немного потянуть время, оставив себе полчаса для прогулки по любимому городу. Правда, гулять с удовольствием не получалось. Я только продлила собственные мучения. Я шла мимо людей, слышала их смех и разговоры, а всё происходящее казалось не реальным. Женщина с ребенком в голубой коляске, два студента, которые торопились на занятия, человек на роликовых коньках, впереди которого весело мчался его терьер, рабочий, который открывал вход в кофейню – у него коричневый фартук и перчатки. Мир беззаботно жил, не замечая меня.

Очень скоро стало ясно, почему Джеймс назначил встречу именно в этой библиотеке. Трехэтажное здание из белого стеклопластика находилось в процессе капитального ремонта. Проход к нему загражден. В расписании на белой табличке значилось, что сегодня библиотека не работает и реставрация стен здания на время приостановлена.

Узкая дверь сетчатого, высокого заграждения приглашающе покачивалась. Парадные двери отсутствовали, запеленованные в полиэтилен новенькие арочные стояли прямо у стены…

Очевидно, что тут никого нет.

Я шагнула на территорию, под кроссовком неприятно хрустнул кусок побелки. Очень тихо. Кажется, сотню метров назад я находилась в потоке бурлящей городской жизни, а сейчас не слышно шума машин и разговоров людей. Элис и Джаспер неизвестно где…

Если подумать, всё похоже на ловушку. Может быть, никто не охраняет меня, и я – просто живец, на которого ловят крупную рыбу. Поймать Джеймса проще всего, когда он в процессе трапезы, ослеплен жаждой крови. Это было бы логично.

Но я уже пришла сюда. Одно мне известно точно – если я уйду, то кто-то умрет, а я не готова платить такую цену за собственную жизнь.

Я вошла в прохладное, темное помещение и неожиданно поняла, что именно забыла. Духи, которые дал мне Билли… Я так глупо оставила их на кровати.

«Какая же ты дура», – разозлилась на себя я.

В холле пусто. Я прошла мимо столов, накрытых белой тканью, стала подниматься по лестнице на второй этаж. Никого вокруг.

Огромный зал с колоннами полностью очистили для ремонта. Остро пахло краской. Окна занавешены.

– Привет, самоубийца, – услышала я мягкий голос Джеймса.

Я не обернулась, потому что в этом не было смысла и, к тому же, почти оцепенела от ужаса.

– Не поздороваешься? – притворно удивился он. – Я почему-то думал, что ты храбрее.

Я молчала. Джеймс плавно вынырнул из-за моего плеча и сделал несколько шагов назад, откровенно меня изучая. Я старалась никак не реагировать, хотя понимала, что всё равно выгляжу загнанной в угол.

Убийца смотрел мне в глаза, и я… кожей могла чувствовать его внутренний смех

– Когда мы виделись в последний раз, ты держалась куда более смело. Что такое? Где же твоя бравада?

Он имел право говорить это. Так мне и надо. Я сама сюда пришла, как дура.

– Говорят, ты пытаешь своих жертв, – промолвила я спокойно, стараясь не дать ему шанса питаться моими эмоциями, страхом. Бессмысленная затея, так как у меня сильно подгибались ноги.

– Правильно говорят.

– И…

– Тебе будет больно, – глядя мне в глаза, ласково произнёс он.

Почему-то при этом он не двинулся с места, наслаждаясь выражением моего лица. Он хотел съесть меня целиком и решил начать с моего страха.

– Ты пришел, чтобы убить меня. Тогда чего медлишь? – спокойно спросила я. – Или ты из тех, кто перед убийством жертвы зачитывает длиннющую пафосную речь?

Голос мой звучал безмятежно и тихо, но я дрожала всем телом.

– Ты не похожа на остальных. Пытаешься делать вид, что не боишься меня? – спросил Джеймс. – Наверное, ты спрашиваешь себя, где же твои спасители. Козырем в вашей компании является Элис, – он вздохнул, произнося это имя. – Элис… моя нежная маленькая Элис. Она почти не изменилась. Даже будучи вампиром, она потрясающе пахнет. Я начал на неё охоту, когда она была ещё юной девушкой, почти ребёнком. Я долго наблюдал за ней, – он ностальгически посмотрел в потолок. – Трогательная, беззащитная, страдающая от своих видений. Добренькие родственнички поместили её в психшку. Я думал убить её именно там на пике её страданий, но… опоздал. Она исчезла. И в следующий раз я встретил её нескоро, в клане Калленов. А теперь она не придёт тебе на помощь. И Джасперу тоже не до тебя. Думаю, он занят её ранением, – Джеймс задумчиво постучал себе по подбородку. – Никто из них был не в курсе, что я хорошо знаю Элис и лучше неё понимаю, как работает её дар. Поэтому пришлось повозиться и сначала нейтрализовать её.

– Что именно ты с ней сделал?

– Я прокусил её нежную шейку, – Джеймс поднял на меня лукавый взгляд. – Но она выживет, не переживай. Я просто задержал её, не более.

Зрачки у Джеймса были сумасшедшими. Он часто смотрел мне на шею и глубоко дышал. Для разговора он сдерживал себя, причиняя себе муку и одновременно продлевая удовольствие.

– Ты всё-таки боишься, – ласково протянул он. – Ты слишком хороша, чтобы съесть тебя за раз. Нет… Я вполне мог бы продлить твою агонию. Но… я тут не по этой причине, сладкая.

Я молчала.

Неожиданно Джеймс улыбнулся:

– Как я и сказал, у меня есть к тебе предложение. Если ты работаешь с Калленами, то ты в курсе Договора.

– В курсе, – ответила я, стукнув зубами.

– И он тебе, наверное, очень не понравился. Твои вещи позволили мне тебя хорошо изучить. Ты бунтарка в теле аппетитного крольчонка.

Я решила не отвечать.

– Я могу обратить тебя, – добавил Джеймс вкрадчиво.

– З-зачем тебе это?

Он посмотрел в потолок и протянул по-кошачьи:

– Знаешь, я бы с таким удовольствием этим не занимался… Но Договор мне поперек горла. Вот где, – прорычал он, показав себе на шею. – И я ищу молодые таланты. Набор открыт, Белла. Ты получишь силу, свободу и возможность свергнуть власть Договора.

– Какие у тебя конкретно предложения? – спросила я, сделав вид, что заинтересована.

– Основная задача в том, чтобы заразить побольше нужных людей, а затем использовать их, чтобы уничтожить и Вольтури и Договор. Люди узнают о нашем существовании, Белла. Мы – хищники, лучшие в природе. Мы – новая ступень эволюции. Мы на вершине пищевой пирамиды, и это факт. Единственное, что нарушает данный естественный порядок вещей – размер нашей популяции. Ты уже должна была понять – мы умнее, сильнее, живем дольше, мы должны являться правителями системы, а не ее подданными. Люди на это не способны, они уничтожают сами себя. Честно говоря, – он беззаботно пожал плечами, – на власть мне наплевать. Я просто хочу охотиться, как пожелаю. Это моё право крови, так устроена природа. Человеку придется подвинуться, и никакая мораль тут не причем. Ты можешь охотиться на кого хочешь, – лениво добавил он, – лично мне до лампочки. Может, обратишь парочку юных дарований, а они в свою очередь – еще парочку. Мир менять легко. Нужно только осознать, что ты способен на это. Знаю, что ты скажешь, – Джеймс закатил глаза, – мол, я садист и психопат, бла-бла-бла… Мне наплевать на твое мнение. Я по сути не оставляю тебе выбора. Это предложение, от которого у тебя не получится отказаться.

Я смотрела на него уже несколько внимательнее. Нет, он не лидер. И на мир и на порядок ему наплевать. Если бы Договор не мешал лично ему, Джеймс бы ничего не стал предпринимать. Но существующий перечень законов препятствует его желаниям относительно питания, и он решил это изменить.

– Если ты откажешься, я всё равно убью тебя, а потом еще кого-нибудь, кто тебе дорог. Мне нужно твоё согласие, Белла. Если ты начнёшь сопротивляться, я поддамся своим инстинктам и убью тебя.

– Что помешает тебе охотиться на моих родных после моего обращения?

– Ты, – развел руками он. – Я, конечно, ненормальный, но не стану связываться с новообращенной. К тому же… на свете столько аппетитных шеек. Сдалась мне твоя семья, честное слово.

– И ты сможешь остановиться? – недоверчиво спросила я. – То есть, укусив меня, ты сумеешь остановиться, чтобы обратить?

– Элементарно, дурочка, – ответил он и подбросил в ладони ампулу с какой-то маслянистой жидкостью. – Просто сожми это в кулаке.

Я облизала губы.

Времени на раздумья не было. Либо я соглашаюсь, либо я умираю.

– Считаю твоё молчание за знак согласия.

Кровопийца сделал ко мне шаг, а я осторожно двинулась назад. Он улыбнулся. Ищейка бросился ко мне так быстро, что я успела увидеть его боковым зрением, как размытую тень.

В шею мне вонзились клыки. Это оказалось так больно, что немедленно захотелось кричать, но я не смогла. Парализующая тело, страшная боль овладела моим рассудком. Было такое чувство, что шею пилят тупой, ржавой пилой.

Затем я почувствовала, как в грудь мне словно швырнули наковальню – ребра треснули, я не смогла сделать вдох. Сильно ударившись спиной о стену, я упала на пол.

Хватая губами воздух и хрипя, я увидела Эдварда, который сжимал ищейку за шею. Руки ему фиксировал Эмметт.

Впервые я увидела в глазах Джеймса страх…

Ничего не соображая, я каталась по полу, прикладывая дрожащие непослушные ладони к собственной шее. Я услышала голос Розали:

– Не успели… Он укусил ее.

Я услышала рычание Джеймса. Нечеловеческое рычание, почти львиное. Потом – адски громкий треск, похожий на быструю коррозию металлической пластины и звук падения.

– Проклятье, – прошептала Розали. – Назад оба!

Как выяснилось, она закрыла меня собой от Эдварда и Джаспера, которые ненадолго потеряли контроль от запаха моей крови. В воздухе разлился аромат полевых цветов. Розали крепко держала меня за руку.

– Джаспер, держи его!

В ответ раздалось приглушённое рычание.

– Эдвард, приди в себя, – я слышала сдавленный голос Джаспера.

– Что с ним творится? Почему на него не подействовал запах вербенового масла? – с тревогой спросила Розали.

Наконец, спустя какое-то время возни, я услышала голос Эдварда:

– Я в норме… – он закашлляся.

– В норме? Тебе это масло в глотку влить пришлось! – сказала Розали и обернулась на меня. – О, чёрт, мы опоздали. Я не смогу вывести яд, – голос у неё слегка дрожал. – Она погибнет. Придётся ликвидировать её.

– Через мой труп, – прошипел Эдвард.

– Не смотри на меня так! – рявкнула Розали. – Я вас всех изначально предупреждала, что этим кончится. Я говорила тебе, Эдвард, остаться на Аляске и не приближаться к девочке! Хоть кто-то из вас внял голосу разума, кроме Джаспера? Нет. Теперь она погибнет из-за вашего идиотского упрямства! Она обращена Джеймсом и, судя по всему, яда слишком много…

– Можно обойтись без убийства, – резко ответил Эдвард.

– Она права, нет времени разбираться, нужна очистка, – парировал Джаспер. – Таков Договор… Фактически, Беллу убил Джеймс. Эдвард, не делай глупостей. Я понимаю тебя, как никто, но…

– Эдвард, отойди назад, – жёстко отрезала Розали. – Она всё равно погибнет. Яда слишком много, он убьёт её, вены уже темнеют.

– Если дать ей немного моей крови, она выживет, – хрипло произнёс Эдвард.

– Она уже не выживет. Она не будет человеком, – сказал Джаспер. – Послушай… ты должен позволить ей умереть. Оборвать её мучения.

– Я беру на себя ответственность за последствия. Выйдите оба. Вы ничего не увидите, вам не о чём будет докладывать. Оставьте меня с ней.

– Эдвард, ты сделаешь только хуже, – пытался уговорить его Джаспер.

– Ладно, – неожиданно сказала Розали. – Либо он убьёт её, либо поможет обращению. Ставлю на то, что у него не хватит силы воли. Пошли.

Сквозь тёмную пелену я увидела силуэт Эдварда. Я хрипела, утратив возможность говорить. По телу разливался жар. Мне хотелось умолять его закончить пытку.

– Я не могу позволить тебе умереть.

Он с силой порезал себе запястье и заставил меня выпить немного его крови – густой и солоноватой.

– Это поможет тебе выжить.

Затем он склонился к моей шее, и я почувствовала ледяной холод его губ.

Боль в теле вытеснила все мысли. Я помню, что была не против умереть, если смерть значила конец моих мучений.

Увы, меня ждала вовсе не смерть.

========== Сумерки. Часть третья – сквозь агонию ==========

Тут было очень тихо. Моё ослабевшее тело лежало на чем-то жестком. Я слышала журчание воды и чувствовала на лице дуновение ветра.

– Это жестоко…

Не помню, чей это был голос. Не знаю даже, слышала ли я его в действительности или он мне мерещился.

– Но она выживет.

– Как долго она сможет жить без наставника?

– Мы уже всё решили… Оставь ее.

– Гуманнее всё-таки было бы ее прикончить. Ты жесток, Эдвард.

– Прекрати, Розали. Она не умрет.

Слов было много. Они произносились разными голосами в полумгле. Я их слышала или просто достраивала в голове ситуацию?

Слышался шум капели. Наверное, так и бывает весной, когда тает лед… Капельки падали в лужицы воды, и тихий перезвон повторяло эхо.

– Придется сказать ее отцу, что она погибла. Я сам сделаю это…

– Карлайл подготовит отчет. В сущности, он не солжет.

Слова… звучат, но их смысл с трудом до меня доходит, словно я слышу отзвуки фильма, пытаюсь смотреть на всё со стороны. Четыре высоких силуэта в конце тоннеля, густая мгла, вонь, окровавленное тело у ног одного из них. Тело выглядит как-то жалко. Оно лежит в позе эмбриона, волосы падают на ее бледное лицо. Левая щека в крови… Она похожа на покалеченную большую куклу с широко раскрытыми глазами, полными недоумения.

– Прости, Белла.

Это лицо не меняется, когда четыре силуэта исчезают.

Мгла сгущается, усиливается холод, и в теле начинает расти жар. Я очень скоро поняла, что мои руки и ноги скованы тяжелой цепью. Во рту у меня тканевый кляп, приклеенный к лицу тремя широкими полосками скотча.

Впереди меня ждали двое с половиной суток мучений обращения в вампира.

***

Всё начинается с нервной системы. Вирус поражает головной мозг и переходит в спинной. Это первая стадия обращения. Каждая нервная клеточка в теле умрет, заменяясь новой. Тело при этом будет переживать колоссальный шок. Я захлебывалась слюной, слезами и кровью, но не умирала и не теряла сознание.

Затем менялась кровеносная система. Все сосуды – от самого крупного до крохотного капилляра – перерождались, рождая в рассудке новый уровень агонии.

Но самое страшное – оболочки внутренних органов и эпителий. Я была одета, и это усилило мои мучения, когда с меня слезала кожа. Кожа слезала пластами, рвалась, липла к обнаженной мышечной ткани. Моя одежда полностью промокла от выделений. Постоянно рвало, постоянно текли слезы – сначала обычные, потом кровавые. Кровь и слизь стекала из ушей и глаз. Когда менялась роговица, я на время ослепла, но это не имело значения, потому что боль и так ослепила меня.

Я умоляла Бога о смерти, в моей голове не осталось ничего, кроме желания прекратить пытку хотя бы на мгновение. Но я не могла ни уснуть, ни потерять сознание, ни умереть. Я хотела, чтобы хоть кто-то нашел меня и прикончил…

Боль имеет огромное значение для личности человека. С помощью боли личность можно целиком стереть. И я стерлась. По сравнению с тем, что я пережила, не имело значение больше ничего – всё казалось незначительным, пресным лицемерием. Моя личность была выжжена белым огнем.

Когда всё, наконец, закончилось, я провалилась в сон.

Мне ничего не снилось, кроме мглы. Измочаленный, истерзанный рассудок требовал отдыха.

Я открыла глаза и какое-то время не шевелилась, опасаясь возвращения боли. Но ее не было.

Медленно-медленно капала вода. Густые сумерки рассеялись, и я увидела неподалеку от себя канаву. За время пребывания тут мое обоняние привыкло к отвратительным запахам канализации. Я смотрела на волны и не шевелилась, ни о чём не думала. Мокрая, вонючая одежда липла к телу.

Наконец, я пошевелила рукой. Паралич прошёл, на сей раз пальцы меня слушались. В теле ощущалась необычная легкость.

Мне стоило только подумать о том, как выбраться, а руки сжались в кулаки. Я напряглась, и почувствовала, как цепь рвется. Она показалась мне сделанной из глины или пластилина. С недоумением я отбросила от себя измятые куски металла. Мощь и сила, о которых говорил Джеймс, и правда существовали, это даже пугало. Кляп выпал у меня изо рта сам в процессе смены тканей организма.

Потом я сняла с себя одежду. Ходить в ней теперь невозможно, потому что она напрочь испорчена. Я вышвырнула всё, что сняла с себя, в сточные воды и неожиданно увидела черный рюкзак в паре метрах от себя.

«Так они всё-таки не бросили меня?»

Я подошла к рюкзаку и открыла его. Там нашлась моя одежда, записи, деньги и документы, а еще конверт, в котором было написано:

«Не возвращайся домой и с нами тебе лучше больше никогда не видеться. Вольтури должны думать, что тебя убили. Тебе придется скрываться, чтобы выжить. Встретив любого вампира, беги – он может оказаться из клана ловцов или карателей. Постарайся не нарушать правил охоты и будь осторожна. Уничтожь послание.

Если попадешься в ловушку к карателям и не сможешь выбраться, уповай на удачу и постарайся изо всех сил дать понять, что ты не агрессивна и способна повиноваться Договору. Назовись чужим именем и говори, что не знаешь, кто тебя обратил. Если повезет и тебя не поймают на лжи, ты спасешься и сможешь жить в системе. Ни в коем случае не произноси имя Джеймса.

Ни в коем случае не возвращайся домой. Мы с Джаспером сумеем проинформировать твоих родителей о твоей смерти.

Прости меня.

Эдвард».

Сначала я вспомнила лицо своего отца, который прощался со мной, думая, что отпускает меня в Куантико. Он смотрел на меня взволнованно и немножко с гордостью. Он в последний момент увидел во мне личность. Может, тогда он подумал, что я выросла такой упрямой именно в него…

Я вспомнила, как мама плакала, когда меня едва не сбил фургон Тайлера. Она умоляла меня вернуться, называла себя безответственным родителем.

Я их единственная дочь.

Все эти годы я прожила скучно и посредственно. Моя семья ничем и никогда особенно не выделялась, я лелеяла свои амбициозные мечты втайне от родных. Мечты имеют свойство сбываться.

Я ведь говорила Эдварду, что готова к миру, который распахнется мне, если я узнаю о Договоре. Я могла отказаться участвовать в охоте на Джеймса. Я понимала, что должна теперь нести ответственность за это, но в те секунды думала только о родителях и о том, как сильно я их подставила. Мне ясно вспомнились фото на каминной полке в доме отца – все мои школьные фото с классом, свадебные снимки с Рене. После того, как мать ушла, он жил только прошлым.

Интересно, Джаспер способен успокоить и проконтролировать даже чувства, вроде отчаяния от потери единственной любимой дочери? Надеюсь на это…

Я переоделась и немного размялась, привыкая к ощущению бесконечной легкости и силы. Ничего, кроме этого, не изменилось. Правда, если я сосредоточу внимание или сконцентрируюсь, то вижу больше и способна двигаться быстрее. Странно, но ничего по этому поводу я не ощутила, кроме легкого облегчения.

Увидев впереди в тоннеле решетку, через которую стекала гнилая вода в канаве, я направилась к ней. Оттуда веяло соленой водой и чистым воздухом.

Я подошла к решетке и выбила ее рукой. Она с грохотом упала в вечерние сумерки и плюхнулась в мелководье. Я прыгнула следом. Мне открылся вид на огромное озеро. За ним в дымке марева колыхался холмистый, пустынный горизонт. Автострада виднелась далеко слева от меня. Шоссе протекало вдоль голой, песчаной местности, где изредка рос сухой кустарник и кактусы.

Надев на голову кепку и перевязав низ лица банданой, я аккуратно вышла из тени. Главное – не смотреть на солнце. Оно как раз постепенно гасло на западе. Мне было очень жарко, воздух казался сухим и обжигающе горячим.

«Я помню это озеро, мы были тут с классом в походе. Шоссе идет из Финикса на север… Нужно только добраться до указателя».

Не было и речи о том, чтобы оставаться на юге.

Я не использовала свое умение очень быстро бегать, потому что не знала, кто сейчас может меня видеть. Так что я осторожно побрела вдоль берега к шоссе. К тому времени, как я доберусь до Форкса, Каллены покинут особняк.

Мне не верилось, что Эдвард оставил меня. Не верилось, что теперь я сама по себе. Я хотела точно убедиться в том, что мне уготовано. К тому же, старый дом в глубине леса – единственное место, казавшееся мне безопасным и спокойным.

Это чувство вернулось ко мне, ощущение, будто я – тень. Ощущение, будто я тут чужая, не принадлежу никому и ничему. У меня отныне нет ни привязанностей, ни родины. Только стремление бежать и прятаться.

Чувство пустоты, обрушившееся на меня, казалось колоссальным. Словно после конца света я оказалась единственной, кто выжил, и в мире воцарилось бесконечное молчание.

Над головой медленно плыли каскады колючих, ледяных звезд. Солнце быстро зашло за горизонт. Впереди пустыню пронзало асфальтовой стрелой идеально ровное шоссе, ведущее к повороту на Вегас.

***

Мой путь пролегал по прямой сквозь прозрачно просматриваемую местность. При этом на пути мне постоянно попадались небольшие городки и остановки с мотелями. Я не привлекала к себе внимания. На свете полным полно людей, путешествующих на юге автостопом. Это дешево и удобно.

Первые сутки я не думала об охоте. Было странно шагать без устали, рассматривая окружающий пейзаж. В самые жаркие часы дня солнце становилось невыносимо, и я пряталась в первом попавшемся укрытии. Например, часа два могла провести в придорожной забегаловке.

Приближалось время жажды, и я понимала, что лучше мне начать охотиться в здравом уме. Я пока ещё не умею себя контролировать. Если сильная жажда застанет меня в людном месте, я вполне могу кого-то прикончить, потому что большой силой воли я не отличаюсь.

Ночью после первых суток я сошла с шоссе и решила двигаться по пустыне строго перпендикулярно ему. Тут должно обитать немало койотов. Мне совершенно плевать, какова их кровь на вкус. Если я хочу выжить и не хочу, чтобы пострадали люди, придется питаться пока так…

Идти пришлось долго. Я чувствовала себя растерянной. Физический интеллект никогда не был моей сильной стороной. Я не знала об охоте ничего – ни как выслеживать зверя, ни как нападать на него. Я еще не разбиралась в запахах, но неожиданно мне показалось, что в воздухе появился запах псины. Метрах в двухстах от меня стоял, навострив уши, небольшой койот. Я помню, что на людей они почти не нападают и, вообще, дичатся нас. Койот смотрел на меня очень настороженно, а потом неожиданно дал стрекача.

Сначала я растерялась, потому что не представляла, как догнать такое быстрое животное, но неожиданно что-то потянуло меня за ним. Так на побег жертвы реагирует лев.

Я не замечала скорости собственного передвижения, но расстояние между мной и койотом быстро сократилось. Мне показалось, моё тело повинуется какому-то сложному инстинктивному механизму. В глазах мир заволокло мутной, алой пеленой. Я помню, как вонзила клыки во что-то мягкое. Кровь показалась мне отвратительной на вкус, но я никак не могла перестать ее пить и жадно глотала. Я хотела остановиться, но у меня просто не разжимались челюсти, а тело словно перестало слушаться. Теперь я понимала отдалённо, какого рода борьбу с собой переживал Эдвард. Если мне сложно остановиться и перестать пить кровь существа, которая мне даже не очень нравится, то насколько сложно не убить жертву, которой одержимо твоё тело и всё твоё естество?

Когда я пришла в себя, мои руки были в крови, темные джинсы тоже в кляксах, край футболки испачкан в песке и исполосован когтями. Мертвый койот валялся у меня под ногами.

Я судорожно вытерла со рта кровь и огляделась. Никого…

«Кто-то может отыскать тело животного, и укус покажется подозрительным».

Я достала из рюкзака канцелярский нож и исполосовала горло несчастного зверя, скрывая след своего укуса. Не рассчитав силы, я почти оторвала голову от туловища.

Дрожащими руками опустив в песок тело, я шагнула от него прочь. Пить мне больше совсем не хотелось и слегка подташнивало.

Я побрела по песку прочь, обнимая себя руками и дрожа. Меньше всего я хотела убивать живое существо…

Шоковое состояние прошло, когда я дошла до дороги, ориентируясь на крышу огромного амбара впереди. Я торопливо стерла с лица кровь. Затем, пока меня не видят, быстро сменила футболку. Больше сменной одежды не осталось, но кровь на темных джинсах видна довольно плохо.

«Пустынный койот – символ одиночества», – подумала я без какой-либо конкретной цели.

Солнце вставало и заходило за горизонт. Дни слились для меня в один день, время словно сошло с ума. Порой мне казалось, что его не существует. Точнее, теперь я понимала, что единственное, каким образом человек замечает течение времени – с помощью собственной энтропии. Если её убрать, то ощущение времени сильно притупляется. Замерев, я могла наблюдать за течением жизни, но не участвовать в ней. Разрушались камни, шелестел на ветру песок, бились сердца людей, а я осталась вне всего этого. Это могло бы свести с ума, если бы только я серьезно задумалась об этом. Но я не позволяла себе таких вещей.

Спустя две недели я достигла Форкса.

Сердце у меня заныло, когда я увидела знакомую кромку леса и пляж. Как добраться до особняка Калленов я помнила. Совладав с острым, невыносимым желанием появиться дома, я углубилась в лес. Всё время представляла, как обниму отца, попрошу у него прощения и скажу, что теперь он должен притворяться, будто я умерла. Будет трудно всё объяснить ему, но у меня бы получилось.

Я не должна думать об этом. Одно письмо, один единственный намёк на то, что я жива, подвергнет его жизнь опасности. Придётся молчать.

В туманном лесу Форкса Эдвард сообщил мне о Договоре и показал свою истинную природу. На свету правда уродлива. Воистину.

Особняк Калленов выглядел так, словно никто не жил там долгое время. Дом казался давно заброшенным. Во дворе ни одной машины.

Я собиралась просто выломать дверь, но неожиданно поняла, что она не заперта.

Если бы моё сердце могло в тот момент биться быстрее, у меня была бы тахикардия. Я вошла на порог и огляделась.

Они оставили тут всю мебель. Здесь оказалось довольно душно, пахло старой древесиной. Я не чуяла тут никого живого. Только подойдя к лестнице, я почувствовала, что не одна. Тут есть еще один вампир…

Облизав губы, я заставила себя как можно более осторожно и бесшумно красться наверх. Я помнила, где находится спальня Эдварда и собиралась попасть туда. Не похоже, что пришелец замечал меня. Не дыша и медленно крадучись, я подобралась к двери в его спальню и аккуратно приоткрыла дверь. Я увидела все ту же келью вампира, привыкшего к уединению и минимализму в обстановке.

Это был не Эдвард. Рыжеволосая девушка сидела на полу спиной ко мне, совершенно меня не замечая. Я оцепенела – «Виктория!»

Она перебирала какие-то листы бумаги, которые нашла в кладке пола. Я не знала, что делать. Почему она не замечает меня? Или только делает вид?

Я сделала еще шаг. Виктория не обращала на меня внимание. Играет со мной?

Я облизала губы и переступила порог комнаты.

Она действительно не видит меня?

– Не двигайся, – как можно более холодно произнесла я. – Новорожденные, говорят, очень опасны в бою.

Я блефовала. Мне было невероятно страшно.

Виктория подскочила, словно ужаленная, и уставилась на меня столь же перепугано, сколь, должно быть, смотрела на нее я.

– Ты выжила… – прошептала она, округлив глаза.

– Определенно, – ответила я осторожно. – Ты тоже.

Она неожиданно горько хмыкнула:

– Я бросила свою сестру и оторвалась от неё, когда Эдвард загнал нас в ловушку. Джеймс обратил тебя?

– Как видишь.

– Я отговаривала его… – пробормотала Виктория. – Я всегда берегла его от опасностей. В этом и был мой смысл. Ты знаешь, что такое – потерять смысл? – вымученная улыбка мелькнула на её бледных губах. – Ты ещё не знаешь, что такое боль, хоть ты и пережила обращение в упыря.