Текст книги "No Good Deed (ЛП)"

Автор книги: Here'sTo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Гермиона подождала, просто смотря, было ли безопасно двигаться. Через минуту, с облегчением, что все позади, Гермиона смирилась с холодным твердым полом.

Однако, когда она подошла к кровати, Беллатрикс вытянула руку и схватила ее за запястье. Гермиона не могла остановить ужас, охвативший ее в тот момент.

Почему Беллатрикс была так чертовски быстра? Серьезно, это было плохо для ее сердца. Ведь она была уже немолода, так ведь? Она не выглядела на свой возраст и не двигалась, как нужно. Это не имело никого смысла.

Беллатрикс медленно повернула ее руку, и Гермиона просто позволила ей сделать это. Блестящие белые рубцы поблескивали в темноте, горло Гермионы сжалось при их виде, но она слишком устала, чтобы расстраиваться еще больше.

Беллатрикс смотрела на шрамы, ее большой палец поглаживал кругами запястье Гермионы. Брюнетка вдохнула через нос медленно, желая принять безумие Беллатрикс ради своего же здравомыслия.

– Грязнокровка, – пробормотала Беллатрикс с отвращением, но было там что-то устрашающее, чувство наслаждения промелькнуло в прикрытых глазах ведьмы. Желудок Гермионы упал куда-то вниз, несмотря на ее усилия.

А потом Беллатрикс резко оттолкнула ее руку.

Изумленная, но слишком напряженная, чтобы радоваться, Гермиона ждала, что будет дальше. Беллатрикс просто хмуро глянула на нее в темноте, и, в конце концов, устав стоять, Гермиона просто легла на пол у кровати. Она свернулась под крошечным зеленым одеялом и не смогла не посмотреть на Беллатрикс, когда Пожирательница взглянула с края кровати на нее, по-видимому, не совсем закончив.

Как и всегда, на самом деле.

Ее глаза светились в темноте, так что ободки цвета корицы в ее глазах казались ярче, сверкая как у кошки.

– Теперь ты моя, крошка. Чем раньше ты это осознаешь, тем лучше для тебя.

Моя. Снова это слово, решетка на все существо Гермионы.

Но она ничего не отдаст. Этот урок она выучила у Беллатрикс.

Удовлетворенная ее молчанием, Беллатрикс повернулась с раздражением. Гермиона закрыла глаза, готовая к долгой бессонной ночи, ворочаться в холоде изо всех сил и стараться освоиться на полу, готовая к мучающим мыслям о Беллатрикс, о доме, о друзьях…

Но, закрыв глаза, она мгновенно уснула.

Комментарий к

Решила выложить первую часть этой огромной главы, постараюсь вторую перевести до конца недели.

========== Часть 5 ==========

Гермиона проснулась в тишине.

Желтые лучи проникали сквозь балконные двери, нежно касаясь теплой полоской света век. Она моргнула и проснулась.

Потом зевнула и потянулась, сразу же прижав руки к поврежденным бокам, и вспомнила, где она была и с кем застряла здесь.

Черный замок. Черный песчаный пляж. Блэксорн, Великобритания.

Беллатрикс Лестрейндж.

Вспыхнувшая паника овладела ее сердцем, и она ухватилась за пуховое одеяло, свисавшее с края кровати. Больше никакой истерики. Она уже сломалась один раз, она не могла допустить этого снова, иначе она пропадет.

Ты должна быть смелой, напомнила себе Гермиона и сделала глубокий вдох, позволяя воздуху медленно наполнять ее легкие.

Она осторожно встала, тут же ощутив боль во всем теле, и глянула на кровать, проверяя, была ли она все еще занята.

Пусто.

Со вздохом облегчения Гермиона застонала и снова потянулась. Все ее мышцы были нездоровы и напряжены, но такой боли как вчера она не ощущала. Сон на полу не был хорош для ее спины, но и не ухудшил ее положение. Нарцисса хорошо сделала свою работу.

Она посмотрела вниз на себя с любопытством, задрав подол рубашки, чтобы проверить ногу. Она удивилась, когда обнаружила, что некрасивый фиолетовый кровоподтек сошел до немного менее уродливого желтого. Разрез (она прокляла камин Малфоев снова) теперь был не больше слабой розовой линии, тянувшейся вдоль ноги. Гермиона осмотрела себя полностью и поняла, что все ее ушибы теперь приобрели цвет гнилых лимонов.

Госпожа Мюриэл тоже хорошо знала свое дело.

Один взгляд на зеркало снова вызвал в ней желание воспользоваться этим кремом, потому что ее глаз был единственным, кому стало еще хуже, чем вчера. Черный синяк и большая мягкая припухлость были на месте ее глаза. Гермиона вздохнула и дотронулась к синяку, поморщившись.

Я должна быть более осторожной с этого момента. Гораздо осторожней.

Она едва могла нормально видеть из-за ее опухшего глаза, поэтому и решила теперь гораздо более тщательно выбирать время для стычек.

Она не могла забыть, насколько непредсказуема была Беллатрикс. Сегодня это может быть черный глаз, а завтра перерезанное горло.

И, говоря о дьяволе, где она? Кровать была застелена, и когда Гермиона коснулась простыни, она все еще была теплой.

Хм.

Последний раз, когда она решила поискать женщину, закончился устным и физическим нападением, а также сексуальным домогательством, вспомнила Гермиона не без румянца. (Хочет она того, или нет, она никогда не сможет забыть, насколько бесстыдной была Беллатрикс).

Она не знала, что делать, и целых две минуты прокручивала в голове варианты. Она могла бы сидеть здесь и ждать Беллатрикс, которая возможно вернется, или пойти и найти ее самой.

Гермиона приняла решение в пользу первого варианта, пока ее живот не зарычал так громко, что ее щеки порозовели еще больше. Она нервно положила на него руку, словно успокаивая.

Она была голодна.

Она никогда не ощущала такого голода. Последнее, что она ела, были несвежие лепешки в гостинице Аберфорта, и это было несколько дней назад. Она была так голодна, что было больно.

Гриффиндорка взглянула на часы, висящие над кроватью, и увидела, что уже был поздний вечер.

Да. Беллатрикс позволила ей поспать.

Вряд ли, Гермиона поджала губы. Скорее она просто оставила ее лежать на полу.

Ее живот снова подал жалобные звуки. И только тогда Гермиона ощутила невероятный аромат в воздухе. Что-то варилось внизу. Пахло так аппетитно, что она начала вдыхать глубже, чем обычно.

Хорошо. Это решило проблему. Она найдет Беллатрикс. Или, скорее, источник этого вкусного запаха.

Гермиона обернула рубашку плотнее вокруг себя, чувствуя себя голой в дневном свете, и вышла из спальни. Она взглянула на комнату в конце коридора и заметила что-то, чего раньше не замечала.

На двери в конце коридора красовался символ, который она не могла прочитать с такого расстояния. Она порывалась подойти, но вспомнила о предупреждении Беллатрикс и решила не перечить ей. Другая дверь была плотно закрыта.

Она спустилась вниз по скрипучей лестнице, ощущая холод под босыми ногами. Прокралась в гостиную так тихо, как только могла. Там радостно полыхал костер в камине, но Гермиона поморщилась, вспомнив другой камин.

Запах готовой пищи здесь ощущался гораздо сильнее, и ее пустой желудок стал умолять ее подойти ближе к кухне.

Там была Беллатрикс.

Пожирательница стояла спиной к Гермионе. Она все еще была в своем черном ночном платье, но волосы были заколоты, а рукава закатаны до локтей. Гермиона несколько раз моргнула, чтобы прогнать видение. Длинный шрам изгибался вдоль задней части шеи ведьмы. Он был очень похожим на тот, что был у нее на ключице.

Хотя вид Беллатрикс с заколотыми сзади волосами был непривычен (Гермиона понятия не имела, как ей удалось собрать все эти вихри вместе), самым шокирующим было то, чем именно занималась ведьма.

Беллатрикс Лестрейндж готовила.

Ну, конечно же, это была она, ведь кроме нее и Гермионы в доме никого не было. Но девушка все еще не могла переварить полученную информацию.

Богатая чистокровная брезгливая Пожирательница смерти не могла готовить, ведь так? Домовые эльфы делали это для таких как она, даже для жен, подобных Нарциссе, которые до сих пор не знают и о половине работ своих слуг. Они не знали, как чистить, или готовить, или заботиться о себе в принципе.

Тем не менее, Беллатрикс стояла у плиты, держась за сковороду. Звук шипящих колбас наполнил слюной рот Гермионы. И она наблюдала, как Беллатрикс взяла сковороду и сбросила жареную колбасу на тарелку вместе с яйцами и беконом. Черноволосая женщина отошла от плиты, игнорируя Гермиону. Она схватила щепотку чего-то зеленого из чаши на столешнице и посыпала этим яйца, затем посолила.

Желудок Гермионы снова громко среагировал. Она схватилась за живот, но было поздно.

Беллатрикс обернулась и поймала взгляд Гермионы, но не удивилась, увидев ее.

– Утро, грязнокровка, – глумилась она, положив руку на бедро. – Черт, я думала, что ты умерла во сне, что свободна от твоего тошнотворного существования. Жалко…

Гермиона не ответила, просто смотрела с порога на женщину с опаской. Она глянула на еду, приготовленной Беллатрикс. Весь дом был полон запахов, умоляя ее умять эту пищу без разговоров. Ее желудок так кричал об этом.

– О, нет, нет, нет, – издевательски проговорила Беллатрикс, и Гермиона вздрогнула, когда женщина пощелкала пальцами перед самым ее лицом, привлекая внимание.

Как она очутилась здесь так быстро? Она была быстрой и тихой, словно змея.

– Даже не думай об этом, грязнокровка. Как будто чистокровная ведьма когда-нибудь приготовит что-то для такой собачонки, как ты. Я бы разбудила тебя и заставила готовить мне, ведь это твоя обязанность, если бы не была так уверена, что ты все испортишь. Ты хуже эльфа, ты бесполезна, и это отвратительно.

Гермиона нахмурилась. Это было просто несправедливо. Ей даже не дали возможность попробовать…

Ерунда, это не важно! Она никогда не была рабыней и не приготовила бы для Беллатрикс ничего!

Не обошлось бы и без избиений. Ее ребра до сих пор ныли. По крайней мере, Беллатрикс бы пришлось много попотеть, чтобы заставить сделать это.

– Хорошо, – осторожно ответила Гермиона, зная о палочке на бедре у Беллатрикс.

Беллатрикс посмотрела на нее долгим взглядом, прежде чем, наконец, развернуться и вернуться к плите. Она приготовила более чем достаточно для двух человек.

Возможно, это была еще одна злобная пытка.

Беллатрикс продолжила готовить у плиты яйца с сосисками и с чем-то еще, что Гермиона не могла разглядеть. Она озадачено наблюдала, с какой легкостью работала Беллатрикс. Это не был традиционный завтрак, но выглядело чудесно.

Она хороша, подумала Гермиона. Беллатрикс хорошо готовит. Почему она не может так же?

Гермиона могла только с тоской смотреть на лишние яйца, бекон и колбасу на тарелке. Она не знала, что делать. Беллатрикс не могла морить ее голодом, не после всего, что она сделала, чтобы затащить ее сюда живой.

Но Гермиона не была уверена в логических способностях у делай-как-я-говорю-или-я-запытаю-тебя женщины. Это было бессмысленно, но Беллатрикс просто оставила ее стоять на месте.

Ведьма наконец-то закончила готовить, затем резко повернулась к мусорке и с помощью магии избавилась от остатков еды. Желудок Гермионы покачнулся, не перенеся такой потери.

Она действительно просто…?

Гермиона смотрела с отвращением на то, как Беллатрикс взяла тарелку с едой, а потом побрела мимо нее в гостиную.

Отвратительная. Совершенно отвратительная женщина!

– Так, что я должна есть? – спросила Гермиона со всей отвагой, которую смогла собрать.

– Можешь съесть дерьмо, мне плевать, – беспечно ответила Беллатрикс, откинувшись на диване.

Она взмахнула палочкой, с ближайшей полки слетела книга и стала парить перед ней. Она открыла случайную страницу и со звоном вилки об тарелку начала есть.

Гермиона нахмурилась, действия Беллатрикс все еще жалили ее, но она была больше раздражена тем, что понятия не имела, что должна была делать. Она наполовину ожидала повторения вчерашнего, даже убийства, но теперь Беллатрикс вела себя так, словно ее вообще не существовало.

Непредсказуемая, напомнила себе быстро Гермиона. Она все еще легко может убить тебя, если решит, что яйца плохи на вкус.

Гермиона решила, что игнорирование Беллатрикс в данный момент ей только на пользу. И она поняла, не без очередного урчания живота, что постоянный страх за свою жизнь вовсе не заглушает голод.

Она решительно направилась в кухню и начала открывать шкафчики один за другим.

Пустые. Все. Она видела пару банок с тушеной говядиной, но они, вероятно, испортились лет двадцать назад. А еще там была бутылка древнего огневиски.

И больше ничего.

Где Беллатрикс нашла еду? Должно быть, она ограбила миссис Уизли, или кого-нибудь еще, ведь их отпуск не был запланирован.

Гермиона обратила свое внимание на верхний шкафчик и заметила там буханку на вид свежего хлеба.

Ну… Это немного, но кое-что.

Гермиона поджарила бы его, если бы у нее была палочка, а еще у нее осталось надгрызенное Беллатрикс яблоко, вероятно, забытое во время готовки.

Хотя ее и тошнило от одной мысли, чтобы есть то, что ела Беллатрикс, она не могла устоять перед сочным искушением. Она нуждалась в энергии.

Инстинкты выживания всегда побеждали над личным стрессом Гермионы.

Нигде нельзя было найти ножей по очевидным причинам, так что она начала грызть с другого конца яблока, близко к укусу Беллатрикс. Гермиона села за стол со своей скудной трапезой, не желая присоединятся к Пожирательнице в гостиной.

Она прикончила половину буханки и обгрызла аккуратно ту часть яблока, где не бывали зубы Беллатрикс. Гриффиндорка попила воду из раковины, ее желудок был полон, и это все, что имело значение, даже если ее вкусовые рецепторы были раздражены чудесным ароматом пищи Беллатрикс.

Гермиона заглянула в гостиную и была недовольна снова увидеть, что Беллатрикс ушла. Ее пустая тарелка стояла на стеклянном журнальном столике, а рядом лежала книга, оставленная раскрытой к низу так, что некрасиво изгибалась. Гермиона почувствовала душевное родство с мадам Пинс, раздражившись от такого небрежного отношения к книге. А потом она начала вспоминать Хогвартс и его библиотеку, всех своих друзей, некоторые из которых уже лежали в могилах у разрушенного замка.

Не думай об этом, резко пронеслось у нее в голове, когда слезы навернулись на глаза.

Вместо этого она начала думать о Гарри и Роне, которые, вероятно, искали ее везде, переворачивая весь волшебный мир. Они никогда бы не позволили ей застрять здесь. Они приближались, они искали. Они никогда бы не оставили ее. Они волновались. Она надеялась, что Уизли не слишком опустошены смертью Фреда.

Ей бы хотелось знать, винит ли себя Рон в ее страданиях? Она знала, что Гарри будет винить себя за то, что был не в силах спасти ее, но она надеялась, что неправа. Это было так больно, но момент, когда они бросились к ней, прежде чем Беллатрикс похитила ее, согревал ей сердце.

Гермиона сама виновата, споткнувшись как дура, допустив идиотскую ошибку, которая стоила ей всего. Она хотела знать, как бы все обернулось, если бы она не споткнулась, а сражалась рядом с Роном.

Он попытался поцеловать ее в недрах Тайной комнаты после того, как они уничтожили очередной крестраж, но Гермиона отвернулась. Она знала в течение долгого времени о его любви, но всегда не понимала, что сама чувствует. Она сказала ему, что они не могут сделать этого посреди войны, и он понял. И она не могла сказать, что пожалела о своих словах.

Она по-настоящему жалела о своей беспомощности перед Беллатрикс. Ведьма уничтожала ее изнутри и очень быстро. Она сталкивалась с несколькими Пожирателями смерти раньше, но Беллатрикс была совершенно другого уровня.

Беллатрикс была самой мощной ведьмой, которую она когда-либо встречала. Магия, с помощью которой она подчинила себе океан, была невероятна. Гермиона вздрогнула только от мысли о ней. Ни один обычный волшебник не был способен на такое, не говоря уже о скорости проделанных маневров.

На самом деле, были только два подобных волшебника: Дамблдор и Волан-де-Морт.

Вот почему она была его правой рукой.

Не из-за ее жажды крови и похоти, хотя они, безусловно, сыграли свою роль, а из-за магической силы. Она видела только ее проблески в министерстве, когда Беллатрикс убила Сириуса на их глазах так легко, словно прихлопнула надоедливую муху.

Пожирательница в самом деле была сильна. Может быть, поэтому Волан-де-Морт держал ее так близко, ближе всех других. Гермиона осознала это сейчас. Она и не представляла раньше, как близка она была к нему.

Достаточно близка, чтобы после его смерти пытаться спалить меня, подумала она с гневом и тревогой.

Резкий стук в кухонное окно прервал ее размышления, почти заставив подпрыгнуть до потолка от страха.

Она была вся на нервах.

Соберись, сказала она себе строго и повернулась с опаской к окну.

Она нахмурила брови, когда увидела источник звука. Это была абсолютно черная птица; ворона или ворон. Она решила, что ворон, так как он был слишком велик для вороны. Он настойчиво клевал окно.

В недоумении Гермиона подошла к окну. Какого черта ему нужно? Это был первый признак дикой природы, который она заметила в этом захолустье, и она не была настроена впускать его. Может быть, птицы здесь были прокляты на защиту дома. С ее удачей это вполне могло оказаться правдой.

Будет ли Беллатрикс хохотать до смерти, если, спустившись, увидит заклеванную вороном Гермиону?

Если бы я могла так легко умереть.

Ворон взъерошивал перья, что выглядело подозрительно раздраженно, когда Гермиона отказалась открывать окно. Он стучал в стекло настойчивей, а потом Гермиона заметила крошечный свиток, привязанный к его лапке.

Это почтовый ворон, поняла она. Она так привыкла к совам, что даже не рассматривала ворона в этой роли, а затем она вспомнила о единственном человеке в доме, который мог получать почту.

Гермиона задумалась, а потом неохотно распахнула окно для птицы, полагая, что Беллатрикс разозлится, если не впустить его. В тот момент, когда она открыла окно, своенравное крыло ударило ей по голове.

Гермиона раздраженно закрыла окно.

Ворон обосновался на столе и стал доклевывать объедки яблока. Гермиона просто смотрела на него некоторое время.

Что бы ни было в том свитке, это означало, что Беллатрикс поддерживает связь с внешним миром. Это может быть от Нарциссы.

Или, может быть, может быть это из Министерства, переговоры об условиях моего освобождения!

Читать чужие письма было дурным тоном, но любые ее действия могут привести к агрессии Беллатрикс. Ворон не обращал на нее никакого внимания, обгладывая яблоко, когда она начала медленно подступаться к нему.

Она была уверена, что если не прочтет письмо сейчас, то никогда не узнает о его содержимом. За Беллатрикс не водилось привычки посвящать ее в курс своих дел.

Гермиона не хотела быть в неведении своего положения. У нее было достаточно неопределенности в последний год.

Должна ли она? Она уже подвергалась нападению из-за дурацкого журнала.

Грязнокровка, прошипел неприятный голос в задней части ее головы. Не делай этого, ты, грязная мелкая дрянь.

Это был голос Беллатрикс, и ненависть в Гермионе вспыхнула с новой силой. Она коснулась шрама на ее руке и почувствовала пульсацию боли под кончиками пальцев. Она пыталась стереть его ночью в приступе депрессии, стыда и чувства собственного отвращения.

Как ей удалось так легко втоптать меня в грязь?

К черту. Пора совершать гриффиндорские поступки.

– Иди сюда, хороший, – мягко сказала Гермиона птице, так похожей на свою хозяйку.

В момент, когда ее пальцы коснулись шелковистых черных перьев, ворон повернулся и клюнул ее. Она отскочила с визгом и выругалась себе под нос, стараясь сохранять спокойствие. Она до сих пор не знала, где была Беллатрикс и чем занималась.

Темперамент ворона был определен.

Она обсасывала поврежденный палец с грустью, смотря на птицу, которая отказалась от огрызка яблока, чтобы наблюдать за ней, каркая.

– Вот значит как? – пробормотала Гермиона, нервно глянув на вход в кухню. Ворон нахохлился, словно знал о ее намерениях.

На мгновение они просто с негодованием уставились друг на друга.

Гермиона внезапно развернулась, но поймала только воздух и черное перо. Ворон закаркал и поцарапал ей руки, когда взлетал вверх. Он приземлился на дальний шкафчик, пока Гермиона хмурилась и осматривала свежие раны.

Ворон немного покаркал с упреком, а потом потоптался по шкафчику, взмахивая крыльями и дразня ее.

– Наглый ублюдок, – Гермиона снова прыгнула на него.

Она провела несколько мучительных мгновений в попытке поймать кричащую птицу по всей кухне. Он попрыгал на несколько кастрюлях и сковородках, полетал над плитой, когда она чуть не ухватила его за хвост.

– Заткнись, ты, чертова птица! – зашипела обеспокоенно на него Гермиона. – Иди сюда, чтоб тебя!

Она снова подпрыгнула, когда ворон пролетел над ее головой и устремился в гостиную.

Она на мгновение представила, какой бы ужасный ловец вышел из нее. Птица была в десять раз больше снитча и вполовину не так быстра.

Гермиона развернулась, готовая снова гнаться за ним, и замерла.

Ворон сидел на плече Беллатрикс, небрежно прислонившейся к стене, отделявшую кухню и гостиную. Ворон прихорашивался, почти сливаясь с волосами Беллатрикс, и выглядел так самодовольно, насколько птица вообще могла быть.

– Какой у тебя грязный рот, деточка, – растягивала слова Беллатрикс, ее черные глаза блестели. – Я бы никогда не догадалась, что такая чопорная ханжа использует такие грязные словечки.

Она уходила, чтобы переодеться. Она была одета в корсет и свежее черное платье. Когти ворона изогнулись возле ее шеи.

Снова пойманная с поличным, Гермиона ничего не могла сделать, лишь стоять на месте и ждать наказания.

– Как долго вы здесь? – нервно спросила она, потому что была не в состоянии сделать что-то еще.

– Достаточно, чтобы увидеть, как ты выставляешь себя еще большей дурой, чем я думала, – ответила довольным тоном Беллатрикс.

Ворон каркнул, словно соглашался, и Гермиона метнула в него испепеляющий взгляд.

– Я знаю, Нед, разве она адекватна? Ты такой хороший мальчик, такая умная птичка, не так ли? Да, умная, – Беллатрикс ворковала с вороном, целуя его. Ворон довольно ворковал.

Гермиона наблюдала, застигнутая врасплох. Беллатрикс была способна на привязанность? Да еще и к животному? Это только указывает на то, насколько низки в ее глазах маглорожденные. Она была добрее к ворону, нежели к человеку.

Но опять же, вряд ли она считает таковой Гермиону.

Ничто, прозвучало в голове у Гермионы. Меньше, чем ничто. Грязь под ее сапогами.

Многое стало ясно, когда Гермиона стала наблюдать за воркующей, словно ребенок, Беллатрикс. Это был ее личный ворон, а не случайный посыльный. У него даже имя было, и ворон четко на него отзывался.

Гермиона должна была заметить, что у Беллатрикс была отчасти птичья сущность. Царапины на руках адски жгли.

– Нед приносит только мне. Он не отдаст ничего и никому за моей спиной. Он скорее выклюет твои глаза и правильно сделает, прежде чем кто-то посмеет взять что-то мое, – бесстрастно проговорила Беллатрикс, выпрямившись.

Гермиона напряглась, готовая к чему угодно.

Нед спорхнул вниз на стойку и, мягко каркнув, вытянул перевязанную лапку. Беллатрикс улыбнулась ему улыбкой, которую Гермиона прежде никогда не видела. Она была настоящей.

Она была поражена тем, как в тот момент преобразилась Беллатрикс, насколько красивей показались ее черты. Гермиона и не думала, что ведьма была способна на такое.

Хотя было ли что-то, на что не была способна Беллатрикс?

Беллатрикс игнорировала ее, развязывая свиток на лапке, который вырос у нее в ладони до нормальных размеров. Она немедленно сунула его под мантию и нежно погладила ворона по голове, от чего тот снова мягко прокаркал.

Гермиона смотрела, как они взаимодействуют между собой, и была сбита с толку.

– Ты справился, Нед, и сделал это быстро. Это был твой самый быстрый полет? Да, я горжусь тобой. В другой комнате уже подготовлено место для тебя, я знаю, что ты снова его полюбишь. Лети, ты должен отдохнуть. Ты скоро понадобишься мне, – обратилась к ворону Беллатрикс, словно он понимал каждое слово.

По-видимому, понимал, потому что с легким последним зажимом пальцев Беллатрикс, он улетел в гостиную.

После того, как ворон исчез, настроение Беллатрикс резко изменилось. Взгляд, которым она одарила Гермиону, был полон тьмы и гнева. Ведьма медленно двинулась на гриффиндорку.

Черт.

– Хорошо, подожди, – Гермиона прижала к себе руки, защищаясь, но Беллатрикс молча прокляла ее. Язык Гермионы мгновенно прилип к небу, и она не могла говорить.

– Ты действительно так глупа? Ты настолько тупая? – Беллатрикс зарычала на нее.

Гермиона сделала единственное, что могла. Она врезалась спиной в раковину, чуть не заработав косоглазие, когда палочка Беллатрикс уперлась ей промеж глаз.

– Ты уже позабыла наш вчерашний разговор? – пронзительно потребовала Беллатрикс, подойдя слишком близко.

Вопрос был явно риторический, потому что Гермиона до сих пор была под заклинанием. Дыхание Пожирательницы все еще отдавало темным шоколадом и мятой. Должно быть, она полностью опустошила запасы Нарциссы.

– Ты просто не в состоянии помочь себе, да? Что. Я. Сказала. Грязнокровка? – зарычала Беллатрикс, тыкая палочкой ей в лоб, с каждым словом все сильнее. – Держи свой длинный нос и вороватые ручонки подальше от моих вещей!

Она ударила ладонью в грудь Гермионе, чтобы подчеркнуть свои слова, а та просто развела руки в стороны в немой мольбе пожалуйста-не-убивай-меня.

Ее сердце пропустило удар, когда Беллатрикс толкнула ее в незащищенную грудь. Сорочка не прикрывала ее полностью. Теперь это стало еще заметней, когда Беллатрикс оделась. Она чувствовала себя открытой и уязвимой.

– Как, черт возьми, ты заработала такую репутацию? Ты, кажется, забыла наши уроки, грязнокровка, – едко произнесла Беллатрикс и ткнула палочкой Гермионе в висок, глядя прямо в ее испуганные глаза.

– Ты просыпаешься утром и чувствуешь себя намного лучше благодаря Цисси, хм? Ты просыпаешься и думаешь, может быть, сегодня большой Пожиратель смерти не будет столь жесток ко мне, может быть, за ночь у нее появилось сердце! – безжалостно издевалась над ней Беллатрикс. – Ты, кажется, забыла всю боль. Теперь, когда ты встала на ноги, ты снова превратилась в истинную высокомерную гриффиндорскую кошечку, не так ли?

Гермиона быстро в отрицании покачала головой, пытаясь утихомирить дикость в глазах Беллатрикс. Коричневые ободки вокруг ее зрачков угрожающе поблескивали.

Как же Гермиона умудрилась так быстро попасть в беду? Она должна была быть острожной.

Погоня за глупой птицей Беллатрикс вовсе не была осторожностью! Воскликнуло ее подсознание.

– И ты уже на ногах, не так ли… – резко обмолвилась Беллатрикс, заинтересованно склонив голову набок.

Этот взгляд никогда не предвещал ничего хорошего.

Беллатрикс отстранилась, чтобы с любопытством осмотреть Гермиону, заставляя ее почувствовать странное тепло внутри. Пожирательница слегка пнула ее в поврежденную голень, и гриффиндорка всхлипнула, пытаясь заглушить обиду.

– Нарцисса проделала настоящую работу, залечивая последствия моего труда, не правда ли? – надулась Беллатрикс, разочарованная этой новостью.

– Если ты достаточно сильна, чтобы бегать за моим вороном, как последняя дура, то, конечно, ты достаточно сильна и для надлежащего наказания, ведь так, малышка? – глумилась Беллатрикс, очерчивая палочкой узоры под ее черным опухшим глазом.

Черт возьми.

Она действительно разозлила Беллатрикс. Нужно было оставить чертову птицу мокнуть под дождем. Беллатрикс заметила, что она поправилась, а это значило, что теперь она была в состоянии перетерпеть немного боли. Она пыталась казаться раскаявшейся под взглядом Беллатрикс.

– Твои никчемные маггловские родители когда-нибудь учили тебя, что чужие письма читать неприлично? Думаю, нет, ведь они жалкое отребье…

Нет, по вине Беллатрикс и ей подобных, родители Гермионы даже не помнили ее.

Гермиона нахмурилась, гнев вспыхнул в груди сильнее прежнего. Это было глупо, но она не могла контролировать свои чувства. Она так ненавидела Беллатрикс. Но это то, чего так хотела ведьма, потому что она смеялась над выражением омерзения на ее лице.

Гермиона не усвоила уроки прошлой ночью.

– Вот оно! Этот огонь, деточка. Не утратишь ли ты над ним контроль? Но ты должна быть осторожней, играя с огнем, сладкая… Или обожжешься. Ты ведь помнишь? Ну, конечно, да, – произнесла Беллатрикс с ужасной улыбкой.

Перед глазами Гермионы вспыхнуло воспоминание. Гермиона в камине и Беллатрикс, возвышающаяся над ней с вихрем огня, бушующим вокруг нее.

Она подожгла ее на один кратчайший миг.

– Дай мне время, крошка, и я сломаю тебя. Если только ты не сделаешь этого раньше.

Ты не сможешь, с силой подумала Гермиона, борясь со страхом. Тебе никогда меня не сломать.

Она посмотрела на Беллатрикс вызывающе, которая по какой-то непостижимой причине с удовольствием наблюдала за ней. Она упивалась вызывающей Гермионой; вероятно, потому что появлялся очередной повод причинить ей боль.

– Думаю, пришло время для нового урока манер, малышка. Ведь мы никогда не заканчивали день иначе? – нараспев произнесла ведьма.

Гнев уступил очередному приступу страха.

Боже. Даже когда я держу рот на замке, все становится хуже.

Гермиона издала приглушенный звук, пытаясь шевелить языком и умолять о пощаде, но это было бесполезно. Насмешка была видна в глазах Беллатрикс, она смаковала ее ужас. Она наклонилась еще ближе, прямо к самому лицу Гермионы, и просунула палочку между ними, почти лаская. Гермиона закрыла глаза, ожидая неизбежной боли. И это усилило все ее другие чувства.

Сосны. Ладан. Темный шоколад и мята. Немного сладких духов.

Беллатрикс должна была пахнуть гнилью, тем, что было у нее внутри. Но от нее пахло хорошо, и аромат парил вокруг нее, будто заманивал в ложное чувство безопасности. Это затуманило ей разум. Она могла чувствовать тепло между их телами.

Беллатрикс должна была быть холодной, как ее сердце, но она излучала мягкое тепло.

Беллатрикс… Беллатрикс была слишком заманчива при всей своей жестокости, и было бессмысленно отрицать это.

Долгое время они стояли в расслабляющей тишине. На кухне было так спокойно, слабый шум волн, разбивающихся об берег, доносился до них. Сердце Гермионы забилось немного быстрее.

Чего она ждет…?

Она чувствовала дыхание Беллатрикс, грудь к груди, вздохи возле ее шеи. Мурашки побежали по спине.

Что она делает?

Палочка Беллатрикс скользнула по ее ключице, и со звуком у Гермионы перехватило дыхание.

– Я знала! – закричала Беллатрикс, внезапно отступая. – Ты фантазируешь о женщинах!

Ах. Вот, что она делала.

Глаза Гермионы распахнулись, и Беллатрикс захихикала, увидев взгляд брюнетки.

Пожирательница приняла вид преувеличенного отвращения.

– Боги, на секунду я подумала, что ты попытаешься поцеловать меня.

Не-а. Она никогда не позволит этому случиться.

Гермиона все еще не могла говорить, так что она просто громко фыркнула. Ее щеки приобрели ярко-красный оттенок. Беллатрикс, казалось, получала неимоверное удовольствие от того, что Гермиона была не в силах говорить и тем самым была совершенно беззащитна.