Текст книги "No Good Deed (ЛП)"

Автор книги: Here'sTo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Они боролись за превосходство. Поцелуй стал более яростным. Гермиона скинула халат с плеч Беллатрикс и впилась зубами в метку на шее женщины. Она почувствовала легкое головокружение, когда ощутила полную, великолепную обнаженную грудь Беллатрикс своей, а затем ведьма полностью опрокинула ее на спину, придавив своим весом.

Не было никакого удовольствия, они не занимались любовью, это была кульминация их бесконечной войны.

Между ног Гермионы было так влажно, когда Беллатрикс шлепнула ее по обнаженной коже, а затем скользнула рукой вдоль живота, вниз, словно пропуская через тело электрический разряд.

Гриффиндорка напряглась.

Неужели она…?

У Гермионы перехватило дыхание, когда Беллатрикс оторвалась в последнюю секунду, заглядывая ей в глаза.

Этот взгляд был абсолютно таким же, как тогда, когда она укусила ведьму на диване. Такой мучительный…

И ужасно сокрушительный.

И на этот раз не было представлений о последствиях, понятий о правильном и неправильном, или сожаления, была только голая, единая ненависть, необходимость затянуть Беллатрикс в то же пекло, которое ведьма сотворила для нее.

И все же Беллатрикс остановилась.

Возможно, в этот самый момент колебания она заметила в ведьме проблески человечности.

Но единственным, чего хотела Пожирательница, было желание увидеть, как далеко зайдет Гермиона, не остановится ли, не попятится ли назад, испугавшись.

И Гермиона не остановилась.

Она рвано закричала, когда Беллатрикс впилась зубами в шею, совершенно не заботясь, властно сдавливая. Длинные пальцы скользнули внутрь нее, а один прижался к чувствительному сгустку нервов.

Это происходило. На самом деле. Невероятно.

– Это то, что ты хотела, да? – шептала ей на ухо Беллатрикс хриплым рваным голосом. – Ты просто не могла уйти без этого, не так ли, малышка?

И все же они никогда не могли уйти от этого противостояния.

Я ненавижу ее!

Гермиона ощутила вспышку гнева, хотела отрицать сказанное, ответить, но ничего не смогла сделать, когда два пальца погрузились внутрь нее без предупреждения.

Она думала, что нет ничего лучше поцелуя с Беллатрикс, но это?

Это было неописуемо.

Было так приятно, что это наконец случилось; гриффиндорка даже не могла до конца поверить в это удовольствие.

– О! – всхлипнула Гермиона.

Она схватилась за плечи Беллатрикс, вжимаясь в простыни, когда пальцы женщины врезались глубоко в нее, толкаясь внутрь, сразу же задавая восхитительный жесткий темп.

Это было ужасно хорошо. Ее бедра двигались в такт пальцам Беллатрикс, и она нахмурилась при виде того, как ведьма жадно смотрела на нее, слишком самоуверенная в своих движениях.

Это так… Так чертовски, так потрясающе, так ахуеть как хорошо!

Это было неправильно, все было так неправильно и порочно, и она ненавидела Беллатрикс всем своим существом за то, что она делала с ней, за то, что она заставляла чувствовать ее, за то, что не сделала этого раньше.

– Это все, что я должна была сделать, чтобы избавиться от тебя, грязная девчонка? Трахнула тебя так, как ты хотела? – пылко произнесла Беллатрикс.

Она нависала над Гермионой с маниакальным взглядом. Она жарко и быстро дышала ртом ко рту Гермионы, но брюнетка едва могла вдохнуть, не говоря уже о том, чтобы поцеловать эти насмешливые губы.

Она таяла с каждым рывком пальцев Беллатрикс. Мышцы живота дрожали. Она отчаянно цеплялась за плечи ведьмы.

– Тогда получи это, чтобы я, наконец, избавилась от тебя. И теперь ты будешь жить с осознанием, что больше никогда не сможешь избавиться от меня.

Как Беллатрикс смела продолжать играть так, будто все это одностороннее, как она смеет…

Даже в муках экстаза Гермиона дрожала от этого эротического голоса.

Удовольствие разливалось по телу, враждуя с ненавистью и гневом. Она подавляла всхлипы, над которыми насмехалась женщина.

Я ненавижу ее, ненавижу ее, ненавижу!

Гермиона гневалась все больше и больше. Она царапала спину Пожирательницы смерти и выводила красные полосы по бледной коже, пуская немного крови. Беллатрикс ответила на это вскриком и рычанием, толкнув еще сильнее, чтобы Гермиона закричала громче.

Гриффиндорка начала паниковать. Она уже была на краю, ощущала, что подходила к концу. Каким-то образом это ассоциировалось с поражением в ее голове.

Она не была слабой, не была беспомощной, теперь даже Беллатрикс не смела отрицать этого.

Она сунула руку меж их телами, и хаотично нащупала самую чувствительную точку Беллатрикс.

И резко прижалась к ней.

Беллатрикс громко зарычала, выбив воздух из легких Гермионы. Рука, державшая гриффиндорку, бездумно ударилась об спинку кровати, сжимая ее, когда Беллатрикс дёрнулась вперед. Гермиона обхватила ее за талию и быстро скользнула пальцами по этой невероятно влажной промежности, едва соображая от возбуждения.

Я довела ее до этого. Это все я. Я сделала Беллатрикс, мать ее, Лестрейндж бесстыдно мокрой.

Это было волнующее, потрясающее чувство. Даже магия не могла сравниться с этим.

Снова и снова ее пальцы скользили по клитору Беллатрикс, набирая скорость. Прикосновения к Пожирательнице было самым приятным движением, которое она когда-либо делала.

Это было неправильно, она должна была остановиться, но знала, что никогда не сделает этого. Слишком поздно.

Это была война, сражение, поле битвы. С толикой крови и удовольствия.

– Я ненавижу тебя, ненавижу, – прошептала Беллатрикс ей на ухо сквозь стоны.

– Я тоже тебя ненавижу, так сильно ненавижу, – выдохнула Гермиона надломленным голосом, насаживаясь на длинные пальцы.

– Хорошо, – прошипела Беллатрикс и жестко поцеловала ее.

Их рты поглощали друг друга. Их стоны становились громче. Гермиона вспотела от лихорадочного жара. Они извивались, цепляясь друг за друга в ярости, толкаясь все глубже и глубже, сражаясь за то, чтобы довести другого до точки.

И гриффиндорка просто не могла промолчать.

– Этого ты действительно желаешь, Белла? – дышала Гермиона в ухо нависшей над ней Беллатрикс. Ведьма громко застонала, когда пальцы скользнули выше.

– Ты действительно х-хочешь, чтобы я ушла? Ты… Ты действительно веришь, что когда-нибудь вправду избавишься от м-меня?

Она импульсивно лизнула шрам на ключице Беллатрикс, чтобы лучше ощутить ее кожу.

– Агх, заткнись… П-просто заткнись, ты… – женщина изо всех сил пыталась подобрать слова.

– Ты действительно ве-веришь, что все это н-ничего не значит для тебя? Я могу уйти, если ты хочешь, но…

Гермиона, сжав пальцы женщины внутри, как-то смогла скользнуть двумя пальцами в влажное тепло, снова коснувшись самой чувствительной точки Беллатрикс и получив в награду резкий вскрик удовольствия.

– Это ничего… Для меня… Не значит, – выдохнула ведьма, а затем неожиданно воскликнула.

– Гермиона, мать твою, Грейнджер!

Беллатрикс ахнула от удивления. У Гермионы тоже перехватило дыхание.

Это была полная эйфория.

Беллатрикс резко сбавила темп внутри Гермионы, когда их взгляды встретились, и гриффиндорка позволила себе маленькую, едва заметную ухмылку, от чего Пожирательница в два раза ускорилась.

Беллатрикс зарычала на ее выходку, а потом так страстно поцеловала, стирая наглую усмешку, что брюнетка не смогла дышать, полностью отдаваясь чувствам.

Это был их конец.

– Белла, Беллатрикс! – хныкала Гермиона, не в силах удержаться, потому что весь мир разом сузился до этого имени.

Ловкий палец нашел чувствительную точку Гермионы, и она знала, что это пик, поэтому она резко изогнула пальцы в Беллатрикс и глубже толкнула, чтобы причинить боль, заставив ведьму резко выкрикнуть от полного экстаза.

Они яростно и гневно доводили друг друга.

Гермиона, наконец, полностью погрузилась в ощущения; ее плоть пульсировала вокруг длинных, прекрасных пальцев, а сама она была на вершине горячего блаженства.

Какая боль, какая ненависть имела значение в этот момент?

Она закричала и откинула голову назад, как и Беллатрикс, и Гермионе удалось открыть глаза в бешеном кайфе, чтобы увидеть, как другая женщина разделяет с ней эти чувства.

Беллатрикс была так красива.

Она приоткрыла губы, искусанные и опухшие. Ее шея была длинной и бледной в лунном свете, ее великолепная грудь вздымалась вверх-вниз, и пальцы Гермионы скользнули глубоко в ведьму, она поистине смаковала этот миг.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Гермионе удалось отдышаться, а Беллатрикс рухнула рядом с ней, тяжело дыша.

Тело Гермионы вздрогнуло. Ее бедра все еще дрожали, и она ощутила себя опустошённой, когда Беллатрикс быстро отодвинулась от нее.

Воздух был наполнен густым запахом секса, ладана и сосен. У Гермионы голова шла кругом. Все болело внутри, она была полностью уничтожена.

Гермиона глубоко вдохнула, комната начала быстро вращаться.

Что я только что наделала…?

Она сильно переоценила свои возможности. Гермиона совсем забыла о большой потери крови до всего этого, а теперь последствия ухудшились. Она подняла руку, чтобы почувствовать, как ее шея пульсировала от боли, следы Сивого красовались на коже.

Ведьма снова сбежит.

Она наклонила голову вбок, туда, где по кровати двигалось темное пятно. Беллатрикс направилась к двери, быстро натянув халат, а затем ушла. Гермиона только успела заметить красные кровавые полосы на спине.

Она открыла рот, чтобы позвать ее, но голос отказал ей, и она мгновенно провалилась во тьму. Без разницы.

Беллатрикс уже ушла.

Комментарий к

Спасибо всем за отзывы к прошлой части, именно благодаря им смогла так скоро вложить продолжение. Всегда очень приятно держать контакт с читателями, каждый отзыв оценен.

Спасибо всем, кто ждет и читает, это для вас)

========== Часть 13 ==========

Утро принесло с собой холодные простыни и тяжесть на сердце.

Гермиона смотрела на тусклый солнечный свет и бушующие волны вдалеке. Тело нещадно болело, особенно там, где Беллатрикс так безжалостно брала ее. Комната еще была наполнена их смешавшимся ароматом и запахом Беллатрикс.

Что я наделала?

Гермиона вздрогнула, обняв себя руками и склонив голову.

Балконные двери были нараспашку, и в комнате было очень холодно, но она не двигалась, оцепенев как внутри, так и снаружи, а потом соскользнула с постели и скованными движениями надела халат, который обнаружила на краю кровати.

Она притворялась, что не замечает следов на коже, притворялась, что не чувствует, как каждый шаг отдает неприятной тупой болью между ног.

Она дрожала.

Гермиона нашла свою палочку на том же месте, где оставляла, прямо на полу. Подняв ее, она осмотрела дерево, испытав мучительную ностальгию.

С того самого момента, как она отправилась с Гарри и Роном, она не переставала чувствовать, как смерть идет за ней по пятам. Она испытала столько боли, столько страха, столько травм, всегда пытаясь бежать, чтобы спастись от всего этого, но, кажется, не смогла.

Прошлая ночь…

Она закрыла глаза и ощутила невыносимую тяжесть внутри. Ушибы, синяки, оставленные ведьмовскими губами, обжигали ее кожу, словно клеймо.

Я спала… Я спала с Беллатрикс. Мы… Боже, мы…

Она быстро выдохнула.

Это была ошибка. Одна ошибка. Одна секундная слабость, которую я больше никогда не захочу повторить, и все будет хорошо, все будет хорошо, я в порядке, в порядке…

Первый всхлип вырвался из груди, где болело сильнее всего.

О Боже, я не в порядке.

Хлынули тяжелые и обжигающие слезы. Всхлипы превратились в удушье, она не могла вдохнуть, почти погружаясь в панику. Тошнота подкатывала к горлу, и Гермиона поспешила к балкону.

Ее руки врезались в перила, и она облокотилась боком, рвано дыша. Ничего не выходило, не помогало, она не могла избавиться от грязи внутри, она была пуста в душе, выдолблена во всех смыслах.

Замерзший холодный дождь капнул ей на лицо, прежде чем Гермиона отошла и рухнула, дрожа от холода и эмоций. Она могла видеть, как ее дыхание выходило маленькими облачками, и закрыла глаза, пытаясь сбежать от всего.

Как я могла сделать это? Что со мной не так? Что эта ведьма сделала со мной?

Визуализация того, что она сделала и с кем, нещадно ударила ее, словно кувалдой по голове. Думая об этом, о том, как это вышло, какие размышления и выводы привели ее к такому, она поняла, что это место буквально свело ее с ума, у нее просто поехала крыша.

Я должна сваливать отсюда!

Паника уступила место истерике. Гермиона вскочила на ноги и сжала палочку в руках.

Она вспомнила дом Сириуса, где было так много светлых моментов, это было последнее место, где она чувствовала себя в безопасности, будучи рядом с друзьями…

Последняя мысль отдала острой болью в шее, и она вспомнила лица любимых людей, тех, кого она так хотела видеть, Гарри, Рон, все Уизли. Она вспомнила, как Сириус упал в арку, горе Невилла, остекленевшие глаза Добби, все эти преступления отозвались в ее сердце.

А потом вспомнила, что была отмечена меткой дьявола, на которого они ее бросили.

Она сжалась, всхлипывая, и упала лицом вниз, на ковер уже в спальне Беллатрикс Лестрейндж. Палочка выкатилась у нее из рук.

Как она могла теперь вернуться в Нору и встретиться с ними? Как смогла бы снова взглянуть им в глаза? Как она могла покинуть это место, сбежать от того, что здесь произошло?

– Мне так жаль, так жаль, я не хотела… – судорожно повторяла Гермиона. Она так сильно плакала, что проглатывала предложения.

Я никогда не хотела этого, я никогда не хотела, чтобы это случилось, я просто хотела домой.

Что я наделала…?

Гермиона свернулась в самый маленький комочек, на который была способна, и плакала, пока ее голос не охрип.

Мне очень жаль.

В конце концов, как и все на свете, паника прошла. Гермиона лежала на полу, глубоко дыша, чтобы успокоиться и, наконец, села, когда рыдание превратилось в тихий плач. Она протерла опухшие глаза и закрыла рот, создавая иллюзию спокойствия.

Вероятно, она должна была паниковать. У нее должен был быть более глубокий анализ прошлой ночи. Она должна обвинять себя и стыдить за содеянное, и, возможно, часть нее, глубоко внутри, занималась именно этим.

Но сознательная часть Гермионы ощущала себя безразличной ко всему.

И охладевшей.

Война калечит людей, и Гермиона не стала исключением. Эмоции никуда не исчезли, просто появлялась новая стена, которая отдаляла от внешнего мира и помогала двигаться вперед.

Это была просто глупая ошибка… Одна ошибка. Разве я не могу простить себе одну единственную слабость? Это никогда не повторится, я прогнулась, была здесь слишком долго, и она добралась до меня.

Я совершила что-то ужасное.

– Но я не зашла так далеко, чтобы опустить руки, – выдохнула Гермиона, потирая ноющее плечо и стиснув зубы, чтобы прекратить поток слез.

Что, черт возьми, она сделала? Куда ей идти?

Оставался Дырявый котел. Она могла залечь там ненадолго, золота у нее было в достатке, могла остаться там и подумать, что делать дальше. Все лучше, чем оставаться здесь на секунду дольше и смотреть на то, что она совершила, или, что еще хуже, снова взглянуть в глаза Беллатрикс.

Гермиона схватила палочку и вскочила на ноги, приняв этот план действий. Она попыталась трансгрессировать, но в конце концов плюхнулась прямо на задницу, чуть не потеряв сознание. Она выругалась, хлопнув рукой об пол в отчаянии, а затем зашипела и схватилась за горло. Ее шея пылала от боли, голова кружилась, все вращалось вокруг.

Дерьмо, она была слишком слаба даже для того, чтобы уйти без посторонней помощи!

Она нуждалась в гораздо большем количестве зелья восстановления крови. Временное облегчение, которое оно ей принесло, давно прошло, особенно после тех танцев с Пожирателями смерти…

Это не было помощью!

Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь сообразить, что делать дальше.

Да, она запуталась, и нет, она не могла уйти, даже если и была теперь технически свободной. Ей некуда было идти, негде приткнуться. Ее родители были в Австралии, блаженно не подозревая о ее существовании, и не было ни единой возможности встретиться с ними.

Возможно, в глубине души она испытывала облегчение от того, что не могла пойти к ним. Не было нужды в лживых оправданиях. Она могла просто не встречаться с теми, кого ценила и любила больше всего. Она знала своим разбитым сердцем, что это было правдой.

Вина тяготила ее совесть словно якорь, но ярость пульсировала в душе, старый друг вернулся к ней, чтобы согреть ее вновь.

Ну, для начала, этого бы никогда не случилось, если бы они не бросили меня здесь.

Как только это пришло на ум, чувства поутихли. Она провела руками по грязным волосам с тяжелым вздохом.

Она устала бояться будущего, не хотела сожалеть о содеянном, не хотела снова все разрушать. Все это было внутри нее. Чувства поджидали момента, чтобы снова разорвать на части, но Гермиона не могла снова допустить этого, слишком долго она собирала себя, слишком долго приходила в сознание.

– Я должна двигаться дальше, – прошептала она про себя.

Она совершенно забыла, для чего, но повторяла себе эту мантру снова и снова.

Гермиона поднялась и прошептала успокаивающие Согревающие чары, чтобы прогнать озноб в костях.

Ну… Что теперь?

Шея ужасно болела, и девушка не могла твердо стоять на ногах. Живот жалобно заурчал, когда она уловила тонкий запах еды, идущего с кухни. Только сейчас она осознала, насколько голодна.

Еда. Ей нужно было поесть. Чем раньше она вернет себе силы, тем быстрее сможет убраться отсюда.

– Значит, пора поесть, – пробормотала Гермиона.

Но это значило встретиться с Беллатрикс, могла ли она сейчас осилить это?

Она ушла прошлой ночью. Просто сбежала.

И, несмотря на ситуацию, Гермиона насмешливо фыркнула.

Впервые она сумела обратить ведьму в бегство, а не наоборот.

И, черт возьми, это было так приятно, несмотря на обстоятельства.

Может быть, она не была готова ко встречи с друзьями, но да, она могла встретиться с Пожирательницей смерти. Может быть, не с гордо поднятой головой, не с усмешкой на лице, но она могла. В любом случае, выбор был невелик.

Она спустилась с осторожностью вниз и прошла на кухню, где была Беллатрикс. Непослушные кудри женщины были заколоты сзади, приоткрывая шрам на затылке, ужасно похожий на тот, что украшал ключицу ведьмы. От этого будто гнев, вина, явное желание и чувство тлеющего страха смешались внутри Гермионы.

Чтобы ни случилось прошлой ночью, и чтобы это ни значило, не было смысла отрицать, что это был самый невероятный и страстный опыт в ее жизни. Нигде, ни на земле, ни в аду, ни на небесах, ни где-либо между ними не было того, кто так бы глубоко забрался к ней в душу, как это сумела Беллатрикс Лестрейндж.

Она была самым непредсказуемым, нечитаемым человеком, и раньше Гермиона совершенно не понимала, как вести себя с ней. Однако сейчас проблема была решена, теперь ее просто не интересовало происходящее в голове ведьмы. Там всегда господствовал хаос, но Гермиона научилась приспосабливаться к нему.

У Пожирательницы были подвернуты рукава, и Гермиона знала, что женщина сразу ощутила ее присутствие, при этом полностью проигнорировав, даже когда она развернулась и обошла гриффиндорку, чтобы что-то достать из шкафа позади.

Гермиона наблюдала за ней неуверенно и слегка раздраженно.

Значит, вот как? После всего, Беллатрикс даже не признавала ее присутствия?

Она никогда не отвечала ни на один из моих вопросов. По крайней мере, напрямую.

Этот театр продолжался несколько минут, пока Беллатрикс обходила кухню, готовя что-то похожее на приличный обед. Гермиона напрягалась каждый раз, когда их взгляды пересекались, но ведьма смотрела будто сквозь нее, словно ее и не было вовсе.

Гермиона раздражалась все больше и больше.

И есть хотела не меньше.

Живот снова жалобно заурчал, и тогда она не выдержала.

– Беллатрикс.

– Не надо, – внезапно рыкнула женщина.

Гермиона вздернула бровь от удивления, с огромным усилием не закатив глаза.

– Я просто хотела узнать, знаешь ли ты…

– Я сказала не надо! – выплюнула Беллатрикс, громко стукнув половником, прежде чем развернуться к Гермионе. – Я не собираюсь сидеть здесь и копаться в наших чувствах, или клясться тебе в бессмертной любви, или слушать, что ты готова умереть за меня, или другую чушь, потому что прошлая ночь была всего лишь небольшим весельем. Так что, как я уже сказала, грязнокровка, не надо.

– …где лежат яблоки, – медленно закончила свою реплику Гермиона, высоко вздернув брови.

Женщина заколебалась. Ее издевательская насмешка дрогнула, и она переступила с ноги на ногу, когда Гермиона выразительно посмотрела на нее, будто на сумасшедшую. Казалось, ведьма поняла, как глупо смотрелись ее руки, упертые в бока, потому что она быстро скрестила их на груди.

– О, – произнесла она и вздернула подбородок, – они закончились.

Либо Фрейд конкретно ошибался, либо Беллатрикс действительно все время думала обо всем этом. В любом случае, вряд ли она действительно хочет поклясться в бессмертных чувствах ко мне…

По крайней мере, Гермиона поняла, что не была единственной, на кого так сильно повлияла прошлая ночь. Теперь она была серьезно настроена не дать Беллатрикс вести одностороннюю игру.

– Нед в окне, – произнесла Гермиона после легкого неуютного молчания.

Беллатрикс перестала хмуриться и глянула через плечо, заметив Неда, сидевшего на подоконнике. Он только что приземлился и начал активно стучать в окно, когда его хозяйка удивленно взглянула на него, фыркнув.

– О, ладно, ладно, я иду к тебе, маленькое недоразумение, – Беллатрикс подошла и распахнула окно.

Тем временем Гермиона, раздраженная вкусными запахами от еды, которая ей точно не светит, начала искать что-нибудь съедобное в верхних шкафах кухни.

К еще большему раздражению, она обнаружила три зеленых спелых яблока.

– Ты солгала, – подметила Гермиона, повернувшись к ведьме, которая в свою очередь ласково прикармливала ворона кусочками мяса.

– О, а? – женщина закатила глаза, будто Гермиона была самым раздражающим объектом во вселенной. – Какая я невнимательная, могу поклясться, что их здесь быть не должно.

Гермиона ответила ей хрустом сочного яблока, будучи слишком голодной, чтобы вступать в баталии.

Она решила, что это лучше, чем откровенная враждебность, которую она ожидала от ведьмы. Конечно, она не была настолько наивна, чтобы ожидать каких-либо изменений только лишь потому, что они переспали.

Ты занималась сексом с Беллатрикс Лестрейндж!

Гермиона помотала головой, пытаясь заглушить голос внутри.

Беллатрикс полностью переключилась на свою птицу, ласково поглаживая ее и пытаясь притвориться, будто Гермионы не существует. Нед нахохлился, упиваясь вниманием, и вытянул лапку с письмом.

Она мягче с этой птицей, чем когда-либо со мной.

– Иди, мой хороший, можешь отдохнуть, ты заслужил, мой быстрый мальчик, – ворковала над вороном Беллатрикс.

Она открыла письмо, чтобы прочитать его с видом полнейшего отвращения.

– Пошла ты, Нарцисса, предательница крови, наглая сука! – ядовито прорычала Беллатрикс, пробегая взглядом по пергаменту. – О, держу пари, ты можешь попросить больше! Не знаю, чего еще я ожидала…

Гермиона потирала шею в месте, где виднелся особенно большой кровоподтек между шрамами от Сивого. Она размышляла над тем, что же было в письме, когда Нед подлетел прямо к ней. Зная повадки ворона, Гермиона рефлекторно вздрогнула, ожидая нападения.

Однако птица просто приземлилась на стол рядом с ней, а затем выразительно посмотрела на нее.

– Что? – в недоумении нахмурилась Гермиона. Она взглянула на замершую и внимательно наблюдавшую за ними Беллатрикс.

Нед с мягким карканьем и широким взмахом крыльев приземлился прямо к Гермионе на плечо, задев при этом алый рубец на шее, от чего она чуть вскрикнула.

Гермиона окончательно смутилась и сжалась от ощущения маленьких коготков на коже.

Он никогда не делал ничего подобного раньше. Вообще-то, зачастую он игнорировал ее, либо абсолютно не признавал как равную, даже не приближался к ней.

– Что, черт возьми…

Нед переступил с лапы на лапу и недовольно наклонился вниз, когда Гермиона резко дернулась.

– Он хочет твое яблоко, – произнесла Беллатрикс.

Она выглядела такой же потрясенной, как и Гермиона с яблоком в руке. Нед вытянул шею и развернулся к этой самой руке, по которой уже стекал сок. Гермиона посмотрела на нетерпеливую птицу, недовольно клацающую клювом.

Ла-а-адно…

Опасаясь остаться без глаза, Гермиона медленно поднесла яблоко ближе.

– Д-держи, – нервно произнесла гриффиндорка и затаила дыхание.

Она подавила в себе желание добавить «хорошая птичка».

Нед нетерпеливо клюнул яблоко в том месте, где его не касалась Гермиона. Он поклевал несколько раз, оторвав приличный мясистый кусочек.

Гермиона наблюдала за всем этим, пока ворон не наелся и не скользнул когтями по чувствительной коже. Она зашипела от боли, и тогда ворон спрыгнул с ее покрасневшего плеча на руку.

– Ах, ты…

Она почти высказалась, но заметила пристальный взгляд ворона, направленный на ее шею.

Мне сейчас только этого не хватало.

Нед наклонился к синяку, оставленным Беллатрикс между шрамами. Он недолго рассматривал его, прежде чем медленно склонился и прижался к нему так легко, что Гермиона почти не ощутила прикосновения.

Затем он взглянул на нее и мягко проворковал.

Это был странный момент понимания между смущенной девушкой и темпераментной птицей, а затем Нед взлетел с руки. Он зацепил ее своим взмахом крыльев и улетел в гостиную, оставив легкие царапины на руке, от чего она тихо ругнулась.

Что, во имя Мерлина, это было?

Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на абсолютно обалдевшую Беллатрикс.

Впервые ведьма действительно смотрела на Гермиону с тех пор, как та зашла в кухню. На мгновение они замерли. Беллатрикс медленно облизнула губы, наблюдая за Гермионой пронзительными черными глазами, посылая жар по телу гриффиндорки.

Черт возьми…

Почему ведьма была настолько завораживающей?

Она покраснела, и Беллатрикс заметила это, сощурившись. Теперь лицо Гермионы пылало, и она подсознательно стиснула зубы, отвечая на критический взгляд. Пожирательница мгновенно нахмурилась.

– Что, черт возьми, ты сделала с моей птицей?

– Ничего, – ответила Гермиона и откусила яблоко, чтобы больше ничего не говорить.

Беллатрикс впилась в нее пристальным взглядом.

Гермиона сразу же выплюнула кусочек, как только ощутила на языке пух. Тем временем Беллатрикс глянула на письмо, забытое ранее, а затем, театрально издав звуки тошноты, подожгла бумагу.

Гермиона с удивлением наблюдала за этими бурными эмоциями.

– Вот твой чертов ответ, Цисси. Поцелуй меня в задницу, сестричка…

Беллатрикс вернулась к готовке, тихо бормоча под нос о «глупых птицах», «крови» и «преданности».

И снова продолжила игнорировать Гермиону.

Странное поведение ворона совершенно не походило на поведение его хозяйки. Даже тогда, впервые похитив Гермиону, Беллатрикс если не пытала ее, то игнорировала. Гермиона тогда не возражала, ведь альтернативой всегда были пытки.

Теперь же это походило на своеобразную ссору.

Гермиона некоторое время наблюдала за ней, не зная, что делать. Беллатрикс ловко обжаривала лук на плите, одновременно используя палочку, чтобы помешивать что-то в миске.

Было интересно наблюдать за женщиной в быту, будто это делало ее человеком и одновременно совсем не сходилось с той бушующей силой, которую Гермиона не смогла забыть.

Ведьма казалась более расслабленной, когда концентрировалась на приготовлении пищи. Черты лица смягчались, тяжелые веки прикрывались, рот не кривился в ухмылке или не поджимался в тонкую линию, а просто приоткрывался, что было на самом деле очень… Привлекательно. И такая прическа была ей к лицу.

Тьфу! Я только что посчитала Беллатрикс милой?

С отвращением к себе, Гермиона начала сравнивать ведьму с диким животным, таким как тигр или медведь, ведь их тоже не редко считают милыми, пока у них что-то не щелкнет в голове, и они не разорвут вас.

К слову о хищниках…

Гермиона чуть не поперхнулась яблоком, заметив красные полумесяцы, виднеющиеся на изящном изгибе плеча Беллатрикс, случайно обнаженного из-за скользкой мантии. Один их вид наслал на гриффиндорку уйму воспоминаний.

Она была в блаженном экстазе, когда оставляла эти следы на коже Беллатрикс, желая нанести вред женщине, исцарапать ей спину, стать частью…

Стоп.

Хорошо, она точно больше не желала вспоминать и вообще когда-либо обсуждать прошлую ночь.

Но она не могла не думать об этом. Она просто не могла, это было вне ее власти.

– Что случилось с остальными? – спросила Гермиона, нарушая тишину.

Беллатрикс проигнорировала ее, наклонившись для того, чтобы вытянуть что-то из духовки. Гермиона вздернула брови, а затем резко закатила глаза с внутренним раздраженным рычанием.

Не пялься на ее задницу! Святой Годрик, я окончательно запуталась.

– Ты убила их? – снова спросила она, возвращаясь взглядом уже к выпрямившейся ведьме.

Беллатрикс с треском поставила кастрюлю, и Гермиона чудом не подпрыгнула от внезапности. Женщина развернулась и одарила ее тяжелым темным взглядом.

– Кого? – резко осведомилась Беллатрикс, наконец признав, что Гермиона не плод ее воображения, а реально существующий человек.

Почему ведьма всегда все усложняла?

– Ты знаешь, кого.

– Почему ты хочешь знать? Собираешься читать мне лекции о морали с засосом размером с галеон на шее? – произнесла Беллатрикс с полуулыбкой, снимая рукава для духовки, в то время как Гермиона покрывалась пятнами смущения, сопротивляясь при этом неуместному желанию потрогать ту самую метку.

Ах, да, вот здесь она, прямо за ухом, отдает предательской пульсацией.

– Нет, – хмурясь ответила Гермиона.

Неужели Беллатрикс собиралась создать еще более болезненную обстановку?

Ну, конечно же, она собиралась. В конце концов, это была ее специализация.

– Ну, к твоему сведению, деточка, я никого не убивала, кроме, разве что, Сивого. Трэверс и Сэлвин только пятками сверкали, прежде чем я освободилась, и, видимо, Нарцисса отдала остальных Министерству в качестве жеста доброй воли.

Беллатрикс произнесла последние слова, будто проглотила что-то очень гадкое.

Гермиона понятия не имела, как именно Нарцисса собиралась выйти сухой из воды, но она не сомневалась, что эта женщина все продумала. Она была такой же змеей, как и ее сестра. Она была не так агрессивна, но раза в два хитрее. Она не была змеей, скользящей за тобой по пятам, как Беллатрикс, нет, Нарцисса была гадюкой, укрытой в твоих простынях.

Гермиона не стала больше задавать вопросов.

– Им невероятно повезло, что я была слишком занята, спасая твою идиотскую… И какого черта ты все еще здесь делаешь? – очнувшись, произнесла Беллатрикс, словно только что заметила гигантского слона прямо в комнате.

Гермиона не ответила, когда ведьма буквально пригвоздила ее к месту взглядом.

– Не должна ли ты бежать отсюда с сопливыми причитаниями к своим жалким друзьям, этим предателям крови? Как счастливы и удивлены они будут, когда они увидят, что я была слишком глупа, не убив тебя? – произнесла ведьма с явным сожалением и отвращением к себе.