Текст книги "No Good Deed (ЛП)"

Автор книги: Here'sTo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

========== Часть 1 ==========

В тот момент, когда Гермиона столкнулась с Беллатрикс Лестрейндж в самый разгар битвы, она знала, что с этого момента все изменится к худшему, и притом очень, очень стремительно.

Когда Невилл обезглавил Нагайну, тем самым уничтожив последний крестраж Волан-де-Морта и изменив ход битвы, ни у кого не осталось даже возможности что-то обдумать. Все вспыхнуло в движении, каждый нашел силы для завершения мрачного и сурового боя.

Гермиона не была исключением и влилась в наступающую волну толпы. Все, что она могла делать, это лишь следовать за ней, выкрикивая заклинания. Все ринулись обратно в замок, чтобы окончательно сразиться с сумасшедшим волшебником и его безумными последователями…

Включая одного самого помешанного.

Беллатрикс Лестрейндж.

Безумный, высокий, лающий смех Беллатрикс настигал каждого, заглушая крики ярости Темного Лорда; и почему она смеялась, когда ее повелитель свирепствовал, навсегда осталось тайной для Гермионы, от этого звука она стиснула зубы, а потом ее накрыла оглушающая какофония битвы, что разыгралась вокруг.

И в этой битве Гермиона хотела бы быть последним человеком, который столкнется с темной ведьмой. Она могла быть абсолютно безумной, но ее бесстрашие было неоспоримо, как и ее безжалостная жестокость. Вырезанное грязнокровка на ее предплечье было доказательством тому. И у Гермионы не было никакого желания противостоять ей снова. Один вид Беллатрикс все еще вызывал вязкий привкус сырости и кислоты во рту: привкус страха. Она помнила ту агонию и страдания, испытанные в Малфой Мэноре, и хихиканье Беллатрикс, от которого будто выбивало воздух из легких.

Если она вновь явится, Гермиона будет стоять насмерть, в особенности, если это будет означать защиту ее однокурсников и друзей, но она охотнее бы столкнулась с Долоховым, или Яксли, или даже Фенриром Сивым, чем встретиться лицом к лицу с Беллатрикс снова.

И, конечно же, судьба распорядилась так, что именно Беллатрикс была той, с кем ей посчастливилось столкнуться в бою.

Когда они бежали обратно в замок, Гермиона споткнулась среди мчащихся вперед людей, ее нога зацепилась за выбоину, и она упала. Боль и черные пятна застилали глаза, она застонала, свернувшись в клубок на месте, сжимая мертвой хваткой свою палочку.

– Рон! Рон! – воскликнула она, но тот исчез среди мелькающих тел, выкрикивая заклинания и проклятия направо и налево, не замечая ее беды. Конечно, он был уверен, что она следует прямо за ним, и что они вместе будут сражаться в их последнем бою.

Как же он ошибался.

Оглушенная и истекающая кровью, Гермиона была не в силах подняться на ноги. Опасаясь быть затоптанной, она так и продолжила лежать незаметно для людей, все так же бегущих мимо нее. Она лежала возле обломков разрушенной двери замка, и страх смешанный со злостью переполнял ее. К своему ужасу, она поняла, что даже Пожиратели смерти проносятся мимо нее, пытаясь настигнуть учеников, бегущих обратно в Хогвартс. Но даже они, как и ученики, не замечали одно маленькое, скрюченное тело, лежащее в развалинах. Она могла бы стать просто еще одним солдатом, павшим в бою… Просто стало бы на одного убитого ученика больше.

Маленькая, испуганная часть Гермионы хотела бы остаться здесь, забытой и незамеченной, в относительной безопасности, но, в конце концов, эта мысль возмутила ее.

Она не станет лежать здесь, скрутившись, как испуганная маленькая мышь, в то время как люди будут сражаться и умирать вокруг нее. Она была из Гриффиндора, храброй львицей, и она не поддастся страху, как бы заманчиво это не казалось.

Я должна подняться, думала она в отчаянии. Я должна сражаться. Я должна найти Рона, прежде чем он будет убит. Мы все еще можем победить. Для Гарри. Мы должны продолжать сражаться за Гарри!

Гарри восстал из мертвых ради них. Конечно, Гермиона могла встать на ноги.

В то время как последний отстающий пробежал мимо нее (она не знала, был ли это Пожиратель смерти, или же раненый студент) и исчез в пыльной завесе разрушенного Хогвартса, Гермиона с трудом поднялась. В ее голове отдавало пульсацией, но ей было все равно. Одолеваемая слабостью, она начала двигаться по направлению к битве, считая прекрасной идеей напасть на Пожирателей с этой позиции.

Гермиона приближалась к Большому Залу, звуки битвы становились все громче и громче. Она крепче сжала свою палочку и приготовилась влиться в бой, выбрасывая заклинания, сражаясь за друзей и возлюбленного, и, вероятно, готовая умереть.

Она уже давно свыклась с чувством неминуемой смерти. Ведь это то, что значит быть лучшим другом Гарри Поттера.

До того, как она смогла переступить порог Большого Зала, голос остановил ее.

– Ну, здравствуй, дорогуша…

Холодок пробежал по ее спине. Она знала этот голос. Он все еще преследует ее в ночных кошмарах, таится в каждой тени, лижет шрам на ее руке.

Беллатрикс.

Но как? Как она оказалась позади Гермионы? Ведь она всегда была в первых рядах Пожирателей, первой рвалась в бойню!

Гермиона обернулась и замерла, едва в состоянии дышать, и чуть опустила палочку, когда встретилась лицом к лицу с насмешливым выражением Беллатрикс Лестрейндж так близко, что их лица почти соприкасались друг с другом, и Гермиона могла ощущать дыхание, застыв под пристальным взглядом черных бездонных глаз.

Бездонные в своем безумии.

– Довольно неприятный сюрприз встретить тебя здесь. Но ведь грязнокровки такие неуклюжие, не так ли? Какое невезение для тебя, и как удачно для меня, – безумная улыбка исказила черты Беллатрикс, накручивающей прядь черных вьющихся волос на кончик ее палочки, словно ребенок.

Она расхохоталась, когда Гермиона попятилась назад в испуге и чуть не упала.

– Остолбеней! – взвизгнула Гермиона рефлекторно, направляя свою палочку куда-то в сторону Беллатрикс.

Новый хохот сотряс воздух, когда Беллатрикс небрежно взмахнула палочкой, отразив заклинание так легко, словно бы она отмахивалась от назойливой мухи.

– О! Грязнокровка хочет снова поиграть со злой тетушкой, не так ли? – сказала Беллатрикс надменно, когда Гермиона продолжила пятиться назад, не зная о стене позади нее.

Ее сердце бешено колотилось. Ни одной мысли не было в голове, она была слишком испугана. Страх приводил в оцепенение, ведь встреча с Беллатрикс наедине ничем не хуже пристального взгляда Василиска. Страх, казалось, шептал, Ты мертвец, ты труп, ты уже мертва ей на ухо.

Почему из всех людей, почему она?

– Можно подумать, она не усвоила свой урок в прошлый раз! Скажи мне, дрянь, тебе понравился мой почерк? Шрам все еще там? Ты пыталась избавиться от него? Могу поспорить. Я знаю, ты счесывала и плакала, и умоляла кого-нибудь помочь тебе скрыть от всех то, кем ты являешься. Бедная маленькая грязнокровка ничего не сможет скрыть, ни от большого плохого Пожирателя смерти, ни от всего мира!

Гермиона ощутила стыд и расцветающую ненависть в груди. Они пытались избавиться от ужасного слова на ее руке, но кинжал Беллатрикс был проклят, и ничто не смогло заставить его исчезнуть, шрам даже не потускнел. Ночами были вспышки боли, словно напоминание о том, что человек, оставивший эту метку, все еще жив и ждет, и наблюдает, и придет, чтобы закончить начатое. Казалось, рука Гермионы пульсировала с каждым новым словом Беллатрикс. Это пугало, заставляя кровь стынуть в жилах.

Я не хуже нее! Я ничем ей не уступаю!

Она сжалась словно котенок перед этой охотницей, этой ужасной женщиной. В ярости из-за собственного парализующего страха, Гермиона запустила заклинанием в Беллатрикс, ее голос эхом отозвался в пустующем коридоре.

И снова чары отбиты небрежным движением руки.

– Оу, я расстроила бедную грязную малышку? О, да! – Беллатрикс захихикала, все еще приближаясь, подходя ближе. – Маленькой девочке не нравится слышать правду, нет, никогда не нравилось.

– Ты ничтожество! – выплюнула Гермиона.

Она начала отходить в бок, чтобы не наткнуться на стену. Беллатрикс хищно улыбалась, отражая ее движения. Ее зубы сверкали удивительной белизной, по сравнению с тем, как они выглядели пару лет назад в Министерстве.

Гермиона внезапно поразилась, насколько же ведьма была красива. Она привыкла думать о ней как об отвратительном, худощавом, неповоротливом существе, но это была неправда.

Исчезли черные и желтые пятна гнили в зубах. Теперь они были жемчужно белые. Но так было даже страшней, будто с белизной вернулась вся мощь этой женщины.

Она была как пантера, черное на черном. Черный каскад волос, черные глаза, черная душа. Но чертовски белые зубы. Она излучала поистине смертоносную красоту.

На мгновение Гермиона остановилась и задалась вопросом, ведь действительно, как кто-то настолько красивый может быть так совершенно бесчувственен и жесток.

Но пришло подлинное осознание того, что это не Беллатрикс с гнилыми зубами, запертая в клетке, не Беллатрикс, приходящая в ужас перед предстоящим наказанием. Беллатрикс была в своей стихии, она была на пике своей силы, свирепое и дикое, голодное животное наконец-то выпустили из клетки, и оно снова преследует свою жертву.

И Гермиона знала, кто станет добычей.

– Ты мерзость. Худшая из худших. Отбросы, все вы, – прошипела Беллатрикс, переходя от насмешливого к презрительно злобному тону за долю секунды. Гермиона не была уверенной, что из этого было хуже всего. – Сколько еще твой драгоценный Поттер будет сбегать от смерти? Вероятно, трижды, как говорится, не так ли? – новый взрыв хохота заставил Гермиону поежиться.

– Прямо сейчас мой Господин собирается убить всех тех, кто осмелился противостоять нам, но ты, нахальная мелкая грязнокровка, снующая туда-сюда, будто знаешь все на свете… Я убью тебя лично. Медленно. Делая из тебя пример для всего мира. Показывая, что их лучшая и ярчайшая грязнокровка ничто по сравнению с истинным чистокровным волшебником!

Ярость, на время утихнувшая, снова вспыхнула стараниями Беллатрикс, и Гермиона ответила еще до того, как она смогла бы остановиться. Сколько людей уже мертвы из-за этой ужасной веры? Она больше не будет стоять в стороне, к черту! Не тогда, когда это Беллатрикс Лестрейндж!

– Гарри победит вас! Снова и снова. И он будет побеждать всегда, – ответила Гермиона дрожащим голосом, борясь с узлом, скрутившимся глубоко в животе.

Смертельные угрозы от Беллатрикс были словно выстрелы в голову, но она игнорировала свой страх, пытаясь оставаться разъяренной.

К счастью, Беллатрикс нравится играть со своей добычей.

Говори. Разговаривай, отвлекай ее, она никого не сможет убить, если будет мучить меня здесь. Разозли ее. Если она будет здесь, стараясь причинить мне боль, она не сможет сделать это с кем-то другим! И Гарри уничтожит его, мы победим, я чувствую это! И они спасут, они придут и спасут меня.

Гермиона знала, что не сможет победить Беллатрикс в поединке, но у нее есть здравый рассудок. Беллатрикс же была раскаленным шаром ярости. Если Гермионе удастся задержать ее, чтобы та продолжала преследовать ее, может быть у нее и был шанс.

– Сейчас ты увидишь, как Гарри уничтожит твоего драгоценного Волан-де-Морта снова!

Но сказать это было ошибкой.

– Ты смеешь называть его имя? – закричала Беллатрикс.

Следом прилетело проклятие, но Гермиона увернулась от него, и мелкие ошметки стены посыпались на нее. В глазах Беллатрикс можно было увидеть такую гамму чувств, будто ураган бушевал у нее в душе, готовый уничтожить что угодно на своем пути.

Гермиона помнила, что следовало за этим взглядом в прошлый раз, тогда она получила свой шрам.

Черт.

– Остолбеней! – вскричала она. – Редукто!

Последовали яркие вспышки и звуки летящих заклинаний, Беллатрикс без особых усилий отразила атаку. Было ужасающе осознавать то, как легко Пожирательница расправлялась с ее магией.

– Мерзкая маленькая грязнокровка осмелилась произнести его священное имя, – прорычала Беллатрикс себе под нос и сделала молниеносным бросок вперед, впиваясь своими безумными глазами в жертву, обещая скорую смерть.

Гермиона едва успела бросить невербальный Протего, когда невероятная мощь магии Беллатрикс обрушилась на нее.

Она едва успела найти опору под ногами, когда Беллатрикс нанесла следующий удар. Как она может двигаться так быстро? Это невозможно! И все это было сделано в гробовом молчании, ни единого звука!

Удар. Выпад. Треск.

Гермиона практически повредила себе запястья, отражая заклинания, стараясь делать все возможное, чтобы удержаться на ногах. Даже речи не шло об ответных заклинаниях, она только и могла, что отбиваться. Одно проклятие пролетело слишком близко от ее щеки, образуя болезненный порез, заставляя ее взвизгнуть.

И воздух снова наполнился безумным хохотом Беллатрикс.

– Только посмотрите на это! У малышки есть немного таланта, а? Я повидала опытных авроров, которые не продержались и двух минут! – Беллатрикс, казалось, была в восторге по совершенно непостижимой причине, в то время как Гермиона старалась восстановить свое дыхание.

У Беллатрикс не было даже легкой отдышки.

Пусть кто-нибудь услышит, просила Гермиона в отчаянии. Пожалуйста, услышьте нас. Хоть кто-нибудь…

Но Волан-де-Морт и Гарри, вероятно, представляли собой слишком гипнотизирующую картину, чтобы кто-нибудь был в состоянии увидеть что-то помимо разворачивающейся борьбы Добра и Зла. Гермиона знала, что ее на много не хватит. Если Беллатрикс атакует снова, она не думала, что сможет…

Беллатрикс атаковала.

С поразительной быстротой змеи, Пожирательница запустила в нее заклинанием, вскинув руку во всю длину.

Гермиона настолько не ожидала этого, что не успела даже закричать. Она взлетела в воздух, палочка выскользнула из ее пальцев, и Гермиона рухнула на спину. Ее позвоночник пронзило болью, и она моментально запаниковала, слишком пораженная, чтобы двигаться.

– Ах-х… – проворковала Беллатрикс в притворной ласке. Она постучала палочкой по нижней губе, насмехаясь. – Но недостаточно хорошо, малышка. Недостаточно для тех похвал, которыми они тебя наградили. Высокомерная сучка. Я думаю, пришло время для нового урока. Время показать тебе твое место. Сейчас с помощью палочки мы удостоверимся в том, насколько ты была переоценена, не правда ли?

Время замерло, когда их взгляды пересеклись. Пыль летала в воздухе между ними. Беллатрикс задумчиво склонила голову, насмехаясь, решая для себя, как сделать Гермионе больно… Снова.

Что-то ужасное и бесстрашное, совсем не похожее на то, что Гермиона ощущала ранее пронзило ее, чистейшая ненависть всколыхнулась внутри в ответ на тот взгляд, тот взгляд, который принижал все, на что он падал, тот взгляд, который отправил половину Хогвартса в могилу своей злобой.

– Пошла на хуй! – вскричала Гермиона голосом, насквозь пропитанным ядом.

Это было несвойственно ей, она никогда и никому не говорила ничего подобного, но это было единственное, что пришло ей в голову.

Я ее ненавижу. Как же я ее ненавижу.

Она ожидала расплаты, последующей за этими словами, но Беллатрикс только поперхнулась, будто была в большом удивлении, а затем громко расхохоталась. Она запрокинула голову и смеялась так, будто услышала лучшую шутку в своей жизни.

Щеки Гермионы приобрели розоватый оттенок, и она опустила голову.

– Нахуй меня? Нахуй меня? Большие слова для такой маленькой девочки! Не думала, что ты способна на такое! – Беллатрикс была едва в состоянии говорить сквозь смех.

Гермиона задумалась о том, а не сделала ли на ошибку, но решила, что ей наплевать. Все равно дальше будет чертовски больно, независимо от того, что она скажет. И лучше встречать это с гордо поднятой головой, а не обливаясь слезами, как бы ей не хотелось.

– Ну, тогда, первое, чему мы должны научить тебя, так это манерам.

Вот так в одно мгновение, смех Беллатрикс обернулся в яростное шипение. Гермиона была беспомощна. Круциатус ударил ей прямо в грудь, и ее затопило волной боли, все превратилось в сплошную боль. Она уже испытывала его на себе ранее, но к такому подготовиться невозможно, сколько бы раз ты его не переносил. Ее тело кололи иглы, будто всю ее освежевывали ножами и протыкали мечами, все тело горело в огне.

Она кричала, она будто окунулась в прошлое, в Малфой Мэнор, лежа там на полу с Беллатрикс, вырезающей что-то прямо на ее руке, вырезая на каждом дюйме ее кожи грязнокровка.

Только одна мысль плавала на поверхности.

Пусть кто-нибудь услышит. Пожалуйста, кто-нибудь.

Гермиона кричала так сильно, как только могла, но Беллатрикс, кажется, поняла, что может произойти, если кто-нибудь услышит их.

Боль прекратилась так же внезапно, как и пришла. Гермиона задыхалась, ошеломленная, но Беллатрикс взмахнула палочкой, и словно невидимая рука вздернула Гермиону с пола и пронесла ее несколько метров по воздуху.

Прямо в руки Пожирательницы.

Беллатрикс легко поймала ее. Она закрыла ладонью рот Гермионы, прижав руку плотно, почти перекрывая воздух. Ногти впились в поврежденные скулы, заставляя ее хныкать от боли. Наконечник палочки Беллатрикс впечатался прямо в пульсирующую венку на ее шее в молчаливой угрозе.

Завитки их волос смешались, черное с каштановым, так близко женщина притянула ее к себе, невозможно близко. Ее корсет так плотно прижался к спине Гермионы, что слезы потекли сами по себе на жесткую руку, прижатую ко рту. Гермиона стояла не шелохнувшись, охваченная ужасом, смутно понимая, что происходит. Она заныла, когда длинный палец стал вспарывать порез на ее щеке.

– Тс-с, – Беллатрикс прошептала ей на ухо, почти лаская слух своим голосом.

Была нездоровая близость везде, где она касалась ее, в том, как она положила голову ей на плечо. И снова, Гермиона вернулась в Малфой Мэнор, смотря в лицо Беллатрикс, нависающее над ней; их губы были так близко, что почти касались, когда она нашептывала ей отвратительные вещи. Сидя на ней верхом, одновременно вырезая слово на ее руке. Но в этом не было ни малейшей необходимости, быть так близко, она могла калечить ее и по-другому, сидя иначе, а не как…

Как любовники.

Беллатрикс всегда была близко, когда хотела причинить тебе боль, испугать тебя. Так же сильно она ненавидела отвратительных грязнокровок, вне всяких сомнений, однако она всегда старалась быть ближе к Гермионе.

Это было подсознательными действиями Беллатрикс. Никогда не было никаких объяснений или причин для ее безумия.

– Тише, малышка. Тс-с, крошка, не плачь, – говорила Беллатрикс, хихикая, практически целуя ее в щеку. Гермиона вздрогнула в отвращении, ужасаясь. – Ты думаешь, что знаешь все на свете, не так ли? Думаешь, что никогда не ошибаешься? Думаешь, что добро всегда побеждает зло, не правда ли? Думаешь, что все делится на добро и зло, и что это война света против тьмы? Глупо. Наивная маленькая девочка, хочешь знать, как действительно закончится эта история?

Беллатрикс нашептывала хрипловатым голосом ей прямо в ухо, безжалостно и беспощадно. Гермиона никогда не чувствовала себя такой слабой и беспомощной. Даже в Малфой Мэноре она не была столь одинока. Она была крохотной мышкой, угодившей Беллатрикс в руки.

– Смотри, грязнокровка. Смотри, – свирепо сказала Беллатрикс, царапая ногтем линию подбородка и указывая направление той же рукой.

Они стояли напротив Большого Зала, который утопал в поразительной тишине. Люди окружили Волан-де-Морта и Гарри Поттера. Через просветы между людьми они наблюдали разворачивающуюся картину противостояния, два голоса раздавались над всеми.

Единственными звуками были реплики, которыми Волан-де-Морт и Гарри обменивались друг с другом. Гарри говорил Темному Лорду, как тот был одинок, что все кончено, что ему стоит раскаяться, попытаться сделать это под конец, потому что он проиграл эту войну.

Гермиона боролась с непреодолимым желанием улыбнуться. Гарри, храбрейший из всех, нахально рассказывает темнейшему волшебнику всех времен о раскаянии. Это заставило ее воспрянуть духом.

Несмотря на численное и магическое превосходство, они отбились от Волан-де-Морта и его последователей, и выжили, и отразили их нападение со всей мощью Хогвартса за плечами. Это наполнило сердце Гермионы непередаваемым ощущением приближающегося триумфа и мужества, несмотря на ее собственное положение.

Гермиона дрожала от страха, но продолжала верить. Даже если она умрет здесь, в руках у худшего из ее кошмаров, это ничего не будет значить. Она чувствует это, каждой частичкой своего тела, словно песня Феникса. Даже если ее окутают черные крылья смерти Беллатрикс, это не имеет значения.

Вперед, Гарри. Давай. Ты можешь уничтожить его, я знаю, что можешь. Ты, в конце концов, обязан одолеть его.

Беллатрикс, казалось, не разделяла ее мыслей. Ее не волновало, что Волан-де-морта превосходили в численности, и что, по сути, это были последние часы его жизни. До самого конца Беллатрикс никогда бы не усомнилась в Волан-де-Морте, что тот может потерпеть поражение. Нет, она даже представить такого не могла.

Сумасшедшая. Она была полностью и бесповоротно сошедшей с ума женщиной.

– Думаешь, мой Лорд нуждается в армии, чтобы убить каждого из вас? Ты думаешь, что твой любимый Мальчик-Который-Выжил не откинется и в третий раз? Даже его удача не длится вечно, и твоя, грязнокровка, тоже подошла к концу. Сейчас, сейчас ты увидишь, как Поттер умрет. Увидишь, как мой Господин уничтожит их всех. А потом будем я и он, только он и я, его самая преданная последовательница, все будет так, как и должно быть, и мы очистим этот мир от грязи вроде тебя. Нам не нужны остальные идиоты, они так слабы, слабы как и ты. Смотри и запоминай, грязнокровка, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным…

Все вместе, абсолютно все жужжало в голове. В это же время, все в замке затаили дыхание, когда Волан-де-Морт яростно вскричал заклинание, и Гарри встретил его ответным криком. Гермиона почувствовала, как Беллатрикс втянула воздух и задержала дыхание так же, как и она сама; они обе замерли.

– Экспеллиармус!

– Авада Кедавра!

Были ослепительно яркие зеленые и красные лучи. Палочка взлетела в воздух и упала в протянутую руку. Волан-де-Морт рухнул вниз, когда его палочка была поймана Гарри ловким движением руки.

На несколько мгновений была мертвая тишина. Абсолютное неверие.

Конец.

Волнительное счастье заставило биться сердце Гермионы в экстазе. Осознание накрыло всех одновременно, и Гермиона приглушенно вскрикнула, ощущая радость победы, когда зал взорвался ликующим ревом. Это было оглушающе, действительно оглушающее, так что звук сотрясал весь замок, но никого это не волновало.

Все кончено. Мы победили.

Волан-де-Морт мертв.

Но, несмотря на это, кровь вдруг застыла в жилах, душа перестала ликовать, а воздух стал наполняться гневом, заполняя собой пространство вокруг. Это не было страхом, или страданием. Это было что-то, наполненное ненавистью, даже горечью, но больше всего, несомненно, чистейшей яростью.

Что-то практически пронзило Гермиону насквозь, стерло всякую радость и заполнило все ее естество холодным предчувствием. Она сжалась в руках Беллатрикс, наполнилась ощущением нового, доселе невиданного страха, наполняющего ее с головы до ног. Страх, который перекрывает все внутри и оставляет лишь зияющую пустоту. Она все еще стояла, оцепенев.

Волан-де-Морт мертв…

Но Беллатрикс жива.

Все разворачиваются разом, взволнованно вскидывая палочки и замечая Беллатрикс Лестрейндж, последнего и самого верного последователя Волан-де-Морта, стоящего у входа в Большой Зал, держа в руках одного из самых выдающихся героев этой битвы, Гермиону Грейнджер.

– Гермиона!

– Гермиона!

– Нет!

Голоса кричали ее имя. Черные, дикие глаза смотрели на сотни ярких светлых вспышек, летящих к ним, в последней, отчаянной попытке спасти девушку в цепких руках. Гарри и Рон ринулись вперед сквозь толпу, не колеблясь, к человеку, которого они называли своим лучшим другом.

Беллатрикс жестко скрутила Гермиону, и с резким треском они исчезли.

========== Часть 2 ==========

Беллатрикс перенесла их в Малфой Мэнор. Они появились в той же самой гостиной, где Гермиона впервые познала гнев Беллатрикс, и сейчас она ощутит его снова.

Беллатрикс утратила последние остатки здравого рассудка. Увидев падение своего Лорда, она полностью сошла с ума. Это был самый ужасающий процесс, который можно только было наблюдать, но еще хуже было стать его жертвой. Гермиона знала это, потому что всем своим существом чувствовала чудовищную опасность.

Гермиона осознала одну вещь очень и очень ясно.

Я умру, подумала она, а потом Беллатрикс взорвалась.

Конечно, Пожирательница сориентировалась гораздо быстрее Гермионы. Она оттолкнула гриффиндорку так сильно, что Гермиона почти встретилась лицом с полом.

Страх поглощал душу Гермионы так стремительно, вопя внутри нее, Ты здесь умрешь ужасной, мучительной смертью.

Она попыталась бежать, но Беллатрикс была быстрее.

– КРУЦИО! – закричала Пожирательница чудовищным криком, преисполненным ярости и злости.

Проклятие попало прямо в спину Гермионы, и она тоже закричала. Это было хуже того, что было ранее, несравнимо хуже. Агония овладела каждым ее нервом, будто адское пламя сжигало ее изнутри. Она рухнула на пол, корчась от боли.

– Круцио, Круцио, Круцио! – безжалостно завизжала Беллатрикс, размахивая своей палочкой над Гермионой, словно одержимая, завывая от ярости.

Боль становилась все хуже и хуже. Дальше просто некуда.

Гермиона сломала ногти, скребя ими об пол.

Остановитесь, перестаньте, пусть это закончится!

Гермиона зарыдала от облегчения, когда боль резко отступила, но только на мгновение. Яростный вой был единственным предупреждением до того, как боль снова пронзила ее спину с характерным потрескивающим звуком заклинания.

Беллатрикс склонилась над ней. Беллатрикс собиралась лишить ее жизни.

– Ты, глупая мерзкая грязнокровная сучка!

Слова, пропитанные абсолютным отвращением, подкреплялись ударами хлыста, становившимися с каждым разом все сильнее и сильнее. Гермиона вскрикивала, ей казалось, что она разрывается на кусочки и что-то режет ее на части.

Двигайся, двигайся, я должна действовать!

Она поползла по полу, отчаянно пытаясь сбежать, когда Беллатрикс в яростном крике снова накинулась на нее.

Невербальное Круцио ударило ее с такой силой, что она пролетела через всю комнату, угодив в камин. Пепел был повсюду, в глазах и во рту, она влетела в железную перегородку камина и ударилась об самый ее край. Что-то разорвалось внутри, она не знала где именно, ведь боль ощущалась повсюду.

Проклятия не умолкали даже тогда, когда Гермиона полностью стерла свои колени и локти о каменную кладку, задыхаясь от пепла во рту.

Несмотря на это, Беллатрикс делала все, на что была способна.

– ТЫ УБИЛА ЕГО! – взревела она. – Мой учитель, мой Темный Лорд! Моя любовь! Ты, отвратительная грязнокровная шлюха. Грязная и мерзкая, я вытяну твою душу сквозь зубы и раздавлю ее своими же руками! Ты убила моего хозяина, у меня ничего не осталось… Как ты посмела снова забрать его у меня? Только не снова, не снова…

На какой-то момент, казалось, Беллатрикс окунулась во внутренние стенания. Проклятия прекратились, хвала Господу. Рыдание эхом раздавались по всей гостиной, но на этот раз от самой Пожирательницы смерти. Гермиона тоже сотрясалась в рыданиях. Сквозь слезы, сквозь невыносимую боль, она наблюдала, как Беллатрикс распадалась на глазах.

Беллатрикс вцепилась в свои черные спутанные волосы, согнувшись, и кричала чудовищным, ужаснейшим голосом, полного непомерного горя, которое Гермиона была не в силах понять. Он заполнил все пространство в поместье, а женщина все продолжала и продолжала безумно завывать.

Она собирается убить меня. Я умру здесь.

Мы победили, и я поплачусь за это.

Едкий, гнилой привкус страха наполнил рот Гермионы. Она изо всех сил начала выбираться из-под каминных дров, отчаянно размахивая руками, выбираясь, чтобы сбежать от этой ужасной женщины. Боль пульсировала по всему телу, она еле дышала, но ее попытки мгновенно вернули Беллатрикс в реальность.

Невидимая сила подбросила Гермиону в воздух и вернула обратно в камин. Отвратительная перегородка вспорола ей голень, и снова Гермиона ударилась о камни, чуть не лишившись сознания.

Сплошное невезение, не иначе.

– Ты убила его, – зашипела Беллатрикс в гнетущей тишине поместья. В ушах Гермионы отдавало звоном. – Ты убила моего Господина. Ты убила его.

Ее слова были трудно различимы из-за приглушенного шепота.

Гермиона слезно захныкала, качая головой из стороны в сторону, несмотря на нестерпимую боль, переполняющую ее. Вправо-влево, отрицая сказанное ведьмой, умоляя о пощаде. Гордость испарилась; боль была повсюду.

Это не я, я не убивала его, не делай мне больно снова, пожалуйста, это не я.

Она тяжело переводила дыхание, в то время как Беллатрикс медленно приближалась к ней, излучая такую темную ауру, от которой спастись у Гермионы не было ни малейшего шанса. Это было намного хуже лезвия на ее руке, или даже случайного Круцио. И на этот раз здесь не было Рона и Гарри, чтобы спасти ее.

– Ты убила его.

– Нет, – всхлипнула она, оцепенело лежа в камине.

– Ты убила его, ты убила его…

– Нет, нет, нет, – причитала в ответ Гермиона, когда голос Беллатрикс становился все громче с каждой репликой.

Безумие в черных преследующих глазах Беллатрикс завораживало. Затягивало в безумный водоворот, и Гермиона была не в силах спасти себя.

– ТЫ УБИЛА ЕГО! – взревела Беллатрикс и широко взмахнула палочкой.

Гермиона съежилась, но заклинание не было предназначено для нее на этот раз. Оно ударило в стену, разделяющую гостиную и столовую, взрываясь и встряхивая весь Мэнор. Гермиона могла только наблюдать в ужасе, как Беллатрикс скалится и надвигается на нее, в черных глазах мелькало обещание нестерпимой боли. Гриффиндорка ощущала сильнейшее сожаление и досаду в тот момент, когда чудовищная боль пронзила ее снова. После всех страданий и борьбы, после всего, через что они прошли, она оказалась именно здесь, в огромной опасности, без всех тех, кого она знала и любила.

Они победили!

Мы победили. Мы выиграли, а я все равно умру.

Это было, просто-напросто, несправедливо. И что за судьба, умереть от рук самой безумной и злой женщины на планете.

– И я убью тебя за это, – Беллатрикс прохрипела. – Медленно. Я заставлю тебя вновь пережить его смерть, вновь и вновь, снова и снова… Я буду пытать тебя до тех пор, пока ты не сойдешь с ума, с твоего драгоценного грязнокровного умишка, буду пытать до тех пор, пока ты сама не захочешь умереть. И только, только тогда, когда я разорву тебя на кусочки, когда я окончательно выпотрошу тебя, они смогут прийти, чтобы убить меня, и я уничтожу тебя у них на глазах. Чтобы они смогли ощутить ту боль, которую ты причинила мне…

В то время, как Беллатрикс говорила, кончик ее палочки начал дымиться. Вспыхнули раскаленные и огненно красные искры. Она мгновенно побледнела, когда Беллатрикс возвысилась над ней, переполненная тьмой.