Текст книги "Квинтэссенция любви (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Катя заглянула в чулан, тяжело вздохнула и сказала:

– Зато я всегда буду у вас под рукой.

– Значит договорились?

– Договорились.

– Машенька, компьютер в кабинет Екатерины Валерьевны. Пусть сразу нашпигуют его банковскими и бухгалтерскими программами. И обязательно путь установят кондиционер.

– Хорошо, Андрей Павлович.

– Просто Катя, как только оборудуют ваше рабочее место, можете сразу же приступать к работе.

– Что я должна сделать?

– Нужно собрать данные по отделам и сделать справку об общем состоянии дел в «Zimaletto». Я должен понимать, что я принимаю. И обязательно сделайте сравнительную характеристику рентабельности по каждому отделу.

– Хорошо, Андрей Павлович.

Уже через шесть часов с начала работы этой странной просто Кати, «Zimaletto» гудело, как растревоженный улей. А началось все с того, что Пушкарева по селектору попросила Машу Тропинкину разыскать Андрея Павловича и связать его с ней. Мария пожала плечами, однако сделала все, о чем ее попросили. И тут же, после разговора с шефом, Катя сама вышла в приемную.

– Маша, через полчаса совещание. Соберите всех начальников отделов в конференц-зале.

– Хорошо, Катерина Валерьевна.

– Называйте меня Катей, пожалуйста.

– Договорились.

***

– Что за срочность? – Роман Дмитриевич прилетел в зал заседаний прямо с производственного этажа, где охмурял новую раскройщицу Зиночку, молоденькую и хорошенькую, как картинка. – Андрюха, что случилось?

– Понятия не имею. Совещание собрал не я, а моя новая помощница.

– Оба-на! Что за она? Красивая?

– Нет.

– Ты меня разыгрываешь?

– Нет!

– Хорошенькая?

– Да нет же. Некрасивая, со скобками на зубах, но резюме сказочное, и судя по тому, что она уже собирает совещание, работоспособность и знания тоже сказочные.

– Ты принял на работу крокодила? Ты так больше не шути, я же чуть не поверил.

– А он не шутит, Ромочка, – сказала, подслушивающая тихий мужской разговор, Кира. – Андрюше экзотики захотелось.

– Заткнулись оба, – Жданов глянул на невесту так, что та действительно заткнулась. – Я сужу о людях не по внешнему виду, а по их деловым качествам. Понятно?

– Конечно понятно, только что-то твоя деловая опаздывает, – хмыкнул Ромка.

– Добрый день, – Катя вошла в конференц-зал из президентского кабинета.

– Ну и мымра, – шепнул на ухо Андрею Малиновский, и тут же подавился своими словами, получив увесистый удар локтем под ребра.

– Тем, кто еще не знаком с моей помощницей, хочу ее представить. Пушкарева Екатерина Валерьевна. Катя, проходите, садитесь. И сообщите нам, наконец, причину нашего экстренного сбора.

– Спасибо. Но я лучше стоя. – девчушка чуть-чуть помолчала, а потом набрала воздуха в легкие и взорвала бомбу. – Андрей Павлович, вы поручили мне собрать данные по отделам и сделать справку об общем состоянии дел в «Zimaletto». И сделать сравнительную характеристику рентабельности по каждому отделу. Я выполнила ваше поручение, и могу со всей ответственностью заявить, что в компании пышным цветом процветает воровство, кумовство и разбазаривание средств. У вас, Андрей Павлович, пятьдесят процентов акций, значит, в основном вас и обворовывали. Я намерена положить конец бардаку, творящемуся в «Zimaletto». Сейчас я все доложу подробно, а вы потом сами решайте, может стоит не только погрозить пальчиком или уволить кое-кого, но и вызвать милицию…

========== Бардак подкрался незаметно… ==========

Слова новой помощницы президента произвели эффект взорвавшейся бомбы. Урядов глянул на Жданова так, словно хотел сказать, что я, мол, предупреждал, и теперь вся ответственность на вас, господин президент. Но Георгий хотя бы молчал, чего не скажешь о других, сидящих в конференц-зале. Первым со своего кресла вскочил модельер компании «Zimaletto» – Милко, весьма эксцентричный молодой человек, скандалист, выпендрежник и сноб, правда, не обделенный талантом.

– Кто этА ужаснАя особа? Вы мЕне испортИли настрОение. В нашЕм акварИуме не могу плавАть тАкие рыбки.

– Милко, не хами, вылетишь сейчас с совещания, как пробка из бутылки, – взорвался Андрей. – Если в нашем аквариуме могут плавать голубые рыбки, то и любые другие тоже могут.

– Как тЕбе не стыднО? Я тАкой! Я тАкой от природЫ! Что в этОм ужаснОго?

– Ты тАкой, а Катя тАкая. Что в этом ужасного? Есть что сказать по существу – говори, а оскорблять я тебе никого не позволю.

Катюша посмотрела на Жданова с такой благодарностью, что тому даже не по себе стало. Это уже больше походило на влюбленность, чем на признательность.

– У мЕня пропАдают плечики.

– Это здесь при чем? – хмыкнул Ромка.

– А прИ том! Эта дЕвица прАва! Все воруЮт. Все! И плечики, и мОи идеи.

– Милко, сядь и прекрати уводить нас в сторону от проблем, – не передать, до чего же Андрея бесил этот гений, хотя в память о папе, всегда относившимся к модельеру скорее по-отечески, чем как к подчиненному, Жданов терпел все выходки маэстро.

– Какой ты грубЫй! – Милко запыхтел, но все же присел в кресло.

– Я могу продолжить? – спросила Катерина.

– Конечно… Почему мы должны слушать эту выскочку?.. Без года неделя, а мнит, что во всем разобралась!.. МенЕ не интЕресно… Мои опасения подтвердились, тебе нужен врач, – заговорили все разом, и только Урядов не проронил ни слова. Он предупреждал, а его не послушали, пусть теперь сами расхлебывают последствия.

– Тихо, – когда было нужно, Андрей умел одним словом навести порядок. Как ни странно, голос в этот момент он не повышал, а понижал, и все затихали, даже неугомонный проказник Пашка, что уж говорить о присутствующих. – Катерина Валерьевна, вы выдвинули очень серьезные обвинения и вы должны понимать, что такими обвинениями не разбрасываются. Их либо подтверждают, либо увольняются.

– Я и хочу все подтвердить с документами в руках.

– Слушаем вас.

– Андрей Павлович, скажите, пожалуйста, для чего собирать Совет директоров один раз в два месяца?

– Понятия не имею. А что?

– Я посмотрела повестки дня последних десяти Советов. Все они были собраны без малейшей серьезной причины. Все до одного.

– Катя, я пока не могу понять в чем здесь криминал.

– Посмотрите вот эту строку расходов, Андрей Павлович, помечено желтым цветом. Это затраты компании на каждое такое никому не нужное сборище. – Катерина протянула листок Жданову и у того, отнюдь не фигурально, отвисла челюсть.

– Кирюша, как это понимать? – Андрей передал листок Кире.

– Не знаю.

– Покажи, – попросил Роман и Кира протянула листок ему. – Ох и нифигасе! И от раза к разу сумма увеличивается.

– Ярослав Борисович, платежки у вас? На что это трех-четырех часовой Совет директоров тратил от семнадцати, до двадцати двух тысяч евро?

– На обеды и официантов, – побледнел финансовый директор «Zimaletto», Ветров.

– Андрей Павлович, – Пушкарева продолжала обращаться исключительно к своему начальнику, – я проверила прейскурант на кейтеринг в самых дорогих ресторанах и кейтеринговых компаниях… – договорить Катя не успела.

– Надо же, какой эксперт по дорогим ресторанам выискался! Это какие такие самые дорогие рестораны ты можешь знать, милочка? «Чебуречная» или «Ромашка»? Вот твой потолок. В приличные рестораны такое пугало не пускают! – Кира взорвалась не на шутку. Это чучело вздумала указывать им, элите, как и за сколько они должны есть.

Андрей снял очки и начал усиленно тереть переносицу. Будь рядом Лита, она уже бросилась бы к мужу и начала успокаивать, заранее представляя, что сейчас начнется. Но рядом была только Катя, а она понятия не имела об этом предвестнике бури, хотя тоже что-то почувствовала, не просто же так она побледнела и даже начала лепетать что-то вроде: – Не надо, Андрей Павлович, все в порядке, не надо… – только кто ж ее слышал, Катю-то?

– Кира Юрьевна, – очень тихо, но так, что у всех, сидящих за столом, мороз пошел по коже, сказал Андрей, – будьте так добры, немедленно извинитесь перед моей помощницей. Я прошу вас. Пока прошу.

– Не надо, Андрей Павлович, – громко и дерзко вдруг сказала Катерина.

– Что? – Жданов обернулся к Пушкаревой всем корпусом.

– Не надо! Я их все равно не приму… извинения. Позвольте мне продолжить.

– Хорошо, продолжайте. И не дай Бог, хоть кому-то придет в голову прервать мою Екатерину еще раз.

– Итак, – подбородок у девочки дрожал, но говорила она уверенно. – Самый дорогой прейскурант на кейтеринг в ресторане «Турандот». Цены вместе с обслуживанием на десять человек и выше колеблются в рамках от четырехсот восьмидесяти до пятисот двадцати долларов на порцию. На Совете директоров, как правило бывает десять человек. То есть по самым грубым подсчетам затраты на обед составляют максимум пять тысяч двести долларов. Долларов, не евро. Откуда взялись суммы в семнадцать-двадцать две тысячи евро, мне кажется, что нужно разобраться. Это не смешно! – Катерина зыркнула на ухмыляющегося Ветрова. – На вашем месте я не смеялась бы, а плакала. Сумма кражи вам кажется незначительной? Я так не думаю. Вы финансовый директор и эта кража средств компании не могла бы пройти незамеченной вами. Значит, либо вы все знали и молчали, либо сами грели руки. Почему ни в одном отчете нет данных конкретного человека, заказывающего кейтеринг? Кто этим занимался?

– Я это выясню, Катерина Валерьевна. – Ярослав Борисович украдкой глянул на Киру и опустил голову.

– Хорошо, пойдем дальше.

– Погодите. Я бы хотела внести ясность. «Zimaletto» – это вообще-то семейная компания. И как мы тратим семейные деньги на семейные обеды вас, Екатерина Валерьевна, не касается! – и столько яда было в этот «Екатерина Валерьевна», что стало непонятно, как Пушкаревой вообще выжить удалось.

– Ты ничего не перепутала? С каких это пор «Zimaletto» стало семейным предприятием? Я что-то не слышал ничего об отмене акционирования. – Андрей был уже не на грани, он был уже за гранью. Когда от злости не кричат, а смеются.

– Да, но акции есть только у Воропаевых и Жданова, а мы скоро станем одной семьей. Значит, это семейное предприятие. Ведь так?

И Жданов захохотал. Он смеялся так открыто и весело, что и все вокруг стали улыбаться. Все, кроме Катерины, чем заливистее смеялся Андрей, тем мрачнее становилась она.

– Перерыв на десять минут, – отсмеявшись сказал Андрей, и народ начал быстренько расходиться, только Катя все стояла в дверях и грустно смотрела на Жданова. – А вас, Кира Юрьевна, я попрошу остаться, – успел он остановить невесту. – Ну, что, родная, поговорим?

– Конечно, Андрюшенька.

– Ты что же решила, что я вчера пошутил? Да? А ведь я тебя предупреждал, что если ты еще когда-нибудь, кого-нибудь попытаешься унизить, и я об этом узнаю, ты идешь далеко и надолго, скорее всего навсегда. Предупреждал?

– Андрюша, она просто вывела меня из себя. Какое она имела право…

– Я дал ей это право, поручив сделать определенную работу. Катя ее сделала и честно докладывала о результатах.

– А по какому праву она вообще собрала совещание?

– Катя имеет право созывать совещание согласно ее должностным правам и обязанностям. Но это совещание собрал я, а не она. Тебе ясно?

– Да.

– Вот и отлично. Поехали дальше. Если бы ты только могла себе представить, как жалка была твоя попытка выяснить ты все еще моя невеста или уже нет, таким изощренным способом. – Андрей снова захохотал, а потом заговорил писклявым голосом, передразнивая Киру: – Акции есть только у Воропаевых и Жданова, а мы скоро станем одной семьей.

– А что, это не так?

– Не так! Уже не так. Ты что же, кошка ты драная…

– Да как ты смеешь?

– Легко! Тому, кто называет человека пугалом, нечего обижаться на драную кошку. Повторюсь. Ты что же, кошка ты драная решила? Что я нарушу свое слово? Ты унизила человека, публично унизила. Ты не извинилась. И свободна, Кирюша, навсегда свободна от меня.

– Ах так, тогда я…

– И я!

– Что ты?

– Ты проголосуешь за Сашку, я сразу пойду в милицию и подам заявление о покушении на убийство. А сегодня у меня еще больше компромата имеется. Это ведь ты, Кирюшенька, занималась кейтерингами. Что, денежки на кокс нужны были, или на герыч? Не угадал? Не переживай, я знаю, что ты не наркоша. И знаю на что тебе деньги нужны были. Сашенька, небось, в очередной раз проигрывался, мамаша твоя сразу собирала Совет директоров и вы с ней на пару подворовывали. Ну, или не мамаша, а папаша.

Кира стояла, опустив голову, уйдя в себя и словно не слыша Андрея. Казалось, что она решает какую-то неразрешимую задачу.

– Андрюша, так что, мы больше не жених и невеста?

– Нет, конечно. Ты не прошла испытательный срок. Ты уволена.

– А если я извинюсь перед Катей?

– Ты извинись, а там посмотрим.

– Нет, ты должен мне пообещать, что если я извинюсь, то ты на мне женишься.

– Я тебе ничего не должен, – медленно, почти по слогам, сказал Андрей. – Ничего! Десять минут прошли, занимай свое место.

Данные, которые Катерина Валерьевна обнародовала во второй части совещания, повергли в ужас даже видавшего виды Ветрова, а это было непросто сделать. Ох, и непросто. Чего тут только не было. И откаты, и разбазаривание средств на демонстрации коллекций, и заключение не очень выгодных для компании сделок, и так далее, и так далее…

– Андрей Павлович, вы просили меня сделать сравнительную характеристику рентабельности по каждому отделу и дать рекомендации. Я готова поделиться с вами своими выводами.

– Слушаю вас, Катенька, – Андрей был очень задумчив.

– Вот как, – подала реплику Кира, – уже Катенька. Ню-ню.

– Все, без какого-либо исключения, отделы работают на разорение «Zimaletto».

Что тут началось… Форменные Содом и Гоморра. Кричали все. И Роман, и Кира, и Урядов, и Ветров. Милко не кричал! Милко покрылся испариной, держался за сердце и тихонечко поскуливал: – ОлЕнька, где мОи каплИ?

– Надо же какая умная! – верещал Ветров. – Не успела прийти, как облила нас всех помоями. С чего вы сделали такой вывод? С чего, я вас спрашиваю?

– Как быстро она успела во всем разобраться. Мы тут все идиоты, ничего не понимаем, как работать не знаем, а этой выскочке хватило шести часов, чтобы разоблачить аж целую мафию. – Роман зеленел от злости. Сказать, что он умышленно разорял компанию? Надо же было додуматься до такого! Да он пофигист, и особо не перетрудится, но чтобы так? Это уж слишком! – Жданов, ты ее нанимал предварительно напившись?

– Заткнулись все! – рявкнул Андрей, и наступила тяжелая гнетущая тишина. – Спасибо. Продолжайте Катя.

– Я не знаю, это саботаж или просто неумелое руководство предыдущего президента. Но я настоятельно вам советую, Андрей Павлович, немедленно провести аудит. Немедленно подать заявление в отдел по экономическим преступлениям о попытке обанкротить компанию, и немедленно проехаться по банкам и отозвать все подписи. Все без исключения. Оставив только свою.

– Катерина, вы же знаете, что подписей должно быть две, иначе «Zimaletto» не сможет провести ни одного платежа.

– Знаю. Очень хорошо знаю. И все же, хотя бы на время, отзовите все подписи.

– Я подумаю, что можно сделать. – Андрей уже знал, что он сделает. Он даст право подписи Кате после того, как переговорит с Литусей.

– Андрей Павлович, я хочу ответить на вопрос, так интересующий всех. Как я могла за такое короткое время… Как вы сказали, Роман Дмитриевич? Разоблачить аж целую мафию? Очень просто. Я сейчас покажу, только, если можно, давайте пройдем куда-нибудь, где есть компьютер.

– Прошу в мой кабинет, – сказал Андрей.

Катя села в кресло президента и Киру аж передернуло от этого вида.

– Вот, пожалуйста. Вот здесь видите – это таблица приходов-расходов, это затраты на так называемое «прочее», это суммы сделок постатейно. Все здесь. Кто хочет и умеет видеть, тот видит. Я права, Ярослав Борисович?

– Черт, да как же мне в голову даже не пришло сопоставить вот эти позиции. Простите.

Все стали расходиться, кто-то, как Ветров увидев все, ну, или почти все, кто-то ничего не поняв и от этого еще более разозлившись на выскочку.

– Погодите, – остановила их Катя. Я хочу еще кое-что показать. Андрей Павлович, я вовсе не так гениальна, как это могло бы показаться. Я могла бы сейчас не показывать вам вот эту справку, – Катюша пощелкала мышью, открыла папку, и все увидели какие-то графики с черточками, точечками, линиями, идущими в разные стороны и невероятным количеством цифр. – Я не хочу присваивать себе заслуги другого человека. Если бы мой кабинет был готов заранее, и я не начала бы работу на вашем компьютере, я конечно тоже все раскопала бы, но времени у меня ушло бы на это гораздо больше.

– А что это?

– Это графики и выкладки предыдущего президента. То ли раскаялся, то ли недосмотрел, оставил на рабочем столе.

– Ах ты тварь! Да как ты смела влезть в документы моего отца? – Кира попыталась дотянуться руками до Катиной головы.

Никто не понял, как это произошло, только Катя в мгновение ока оказалась у себя в каморке, а Кира – в приемной. Причем Андрей держал ее за шкирку, побелевшими губами шепча ей в ухо: – Пошла вон. Немедленно пошла вон. Я заставлю Пушкареву подать на тебя заявление в милицию, если ты еще хоть раз подойдешь к ней на пушечный выстрел, – и легонько вышвырнул теперь уже бывшую невесту за двери приемной.

– Маша, с этого момента Кира Юрьевна является персоной нон грата в президентском кабинете. Не дай Бог, ей удастся проникнуть в него без моего приглашения. Вы будете уволены сразу. Это ясно?

– А как я смогу задержать Киру Юрьевну? – Мария растерянно смотрела на президента.

– Верно, никак. Ладно, я подумаю, что мне делать…

========== Катьколюб. ==========

– Андрюш, а давай позвоним мамуле. Ой! Оеей! Нет, это правда никуда не годится. Стоит тебе пошевелиться и я сразу скатываюсь на тебя.

– А может я специально шевелюсь, чтобы ты ко мне, как колобок катилась.

– Так я же не к тебе, я же на тебя. Ладно, если мы не спим, а если ты…

– А если я сплю, то ты мне своим комариным весом нисколечко не мешаешь.

– Зато ты мне мешаешь. Маньяк. Всю ночь вчера спать не давал.

– А ты не закатывайся на меня. Возбуждаешь же. Не успею пошевелиться, как ты уже на мне верхом гарцуешь. Сама всю ночь вчера приставала, закатывалась на меня, а сама же теперь и обвиняешь.

– Если бы ты мог себе представить, как я тебя люблю, Андрюшка. Даже вот такого, уставшего и опустошенного и пытающегося за шуточками скрыть всех кошек. – Лита плотно прижалась всем телом к Андрею, устраиваясь поудобней.

– Каких кошек, солнышко?

– Которые у тебя на душе скребут. Ой! С ума сошел? Нельзя так резко поворачиваться на этом матрасе! Одно дело, когда я перекатываюсь, и совсем другое, когда твои почти девяносто килограмм расплющивают меня.

– Вот скажи мне, скажи, как же так можно? Ведь ей человека унизить, обидеть – это как зубы почистить, так же естественно и привычно. За что? За то, что девчонка не ее круга? За то, что выглядит не гламурно? За что?

– Андрюш, отпусти от своего сердца. Это ее, Кирины, счеты с Богом, почему ты должен из-за этой гарпии свою душу рвать?

– Литусь, да разве только она? А Жорик, а Ярослав? А Ромка? Ромка, который без слов пустил меня к себе жить, делился едой, да что там едой, он готов был по-братски разделить со мной и питье, и девочек, а это для него, как кусок себя отрезать. Но принять меня таким, как я есть, он не мог. Ему просто необходимо, чтобы я тоже пил, гулял направо и налево, а самой интересной темой для меня, чтобы стала тема: кого, куда и сколько раз. Я ему не нужен, я ему неинтересен с моей щенячьей восторженностью и преданностью только одной женщине, с моим замиранием сердца, когда Пашка еще только бежит ко мне, а Ритуське я меняю подгузники. Я не интересен ему со своими разговорами о истории, или о литературе. Потому что я другой, не такой, как он и его приятели. Вот и Катя, она другая, значит ее нужно сожрать, ведь переделать-то ее всяко не удастся. Да и никому это не нужно – чужая. Понимаешь, солнышко, о чем я?

– Понимаю. Я ведь тоже была чужой. Всегда и для всех. Чужой и непонятной. Тебе единственному, кроме Артема, захотелось меня услышать. Может поэтому я так люблю тебя? Хотя нет, Темка всегда меня слышал, но всегда оставался только братом. Андрюшенька, ну, не нужно так переживать, хороший мой, родной мой. Скоро все закончится, мы уедем, все будет хорошо, вот увидишь, я обещаю тебе.

– Ты поняла как мне плохо, да? Поэтому и предложила позвонить маме, поговорить с ней и с ребятней? Чтобы мне полегчало? Спасибо, детка. Но я сейчас хочу быть только с тобой. Если бы ты могла себе представить, как мне омерзителен этот клубок змей.

– Андрюша, ну хочешь, плюнем на все. Развернемся и уедем. Заберем моих родителей, Темку, и уедем к маме и детям. И гори оно все синим пламенем. Ты даже можешь продать свои акции, я устрою хорошие торги. И пусть они тут ковыряются в своем дерьме сами. Хочешь?

– Очень хочу. Очень! Но не могу. Я поклялся отцу на его могиле, что отберу «Zimaletto» у Воропаевых. И я это сделаю.

– Мы это сделаем.

– Мы это сделаем, – эхом отозвался Андрей. – Мы! Конечно же мы! – настроение у Жданова стало выравниваться. – Знаешь, как я горжусь тобой.

– Как?

– Очень!

– И почему?

– Как тебе в голову только пришло такое? Подбросить готовые справки на мой рабочий стол, от имени Юрия. И теперь Катя, вроде, с одной стороны молодец, а с другой она и не виновата – это все бывший президент всех разоблачил. Ты все-таки гений, солнышко.

– Зато ты разрешил Кате пользоваться своим компьютером, иначе она ни за что не нашла бы справки. И посадил ее очень удачно, чтобы никто ее, нашу Катеньку-Катюшу обидеть не смог. Ты тоже гений!

– Литусь, ты прости меня за эту минутную слабость.

– Глупенький, нашел за что извиняться. Лучше извинись, что на Катюху запал.

– Запал, Литка, ох и запал. Не девочка – чудо!

– Значит, нам повезло, – Аэлита тихонько засмеялась. – А как она разворошила ваш улей, это же любо-дорого! Все идет по плану, тютелька в тютельку. Обожаю тебя, чудовище, изменщик, катьколюб! Когда все закончится, я еще не раз припомню тебе Катю. Может даже сама западу на кого-нибудь, а ты ничего мне не сможешь на это ответить, потому что я буду платить тебе твоей монетой.

– Ладно, уговорила, так и быть разрешу тебе запасть на Андреса Гарсию. Можешь даже влюбиться в него, если приспичит.

– Андрюш, давай повторим план на завтра, чтобы все прошло без сучка и задоринки.

– Значит ты уверена, что Кира сегодня делает перезагрузку файлов Сашке и Светлане?

– Уверена. Я даже уверена, что завтра оба навестят «Zimaletto». Отзыв подписей и аудит – это голодный паек, а то и баланда. И очень хорошо, что ты уже заблокировал все данные. Так что завтра ждите гостей. Сейчас самое главное не допустить Воропаева к посту президента. Так что пусть Катюша внесет еще предложение о «запрете на профессию».

– И как ты себе это представляешь? Он что педофил, собирающийся работать в детском саду?

– Нет, но одна мыслишка у меня все-таки есть. Нужно будет с Темкой перетереть.

– Вот ты меня все Катей подначиваешь, а сама… Артем, Темочка, Арчик.

– Давай спать, Отелло Палыч…

***

Как Аэлита и предполагала, едва Андрей выставил Киру за порог президентской приемной, как она тут же позвонила матери.

– Мама, найди Сашку, пусть срочно едет к тебе. Я тоже выезжаю.

– Кира, что-то случилось?

– Случилось, мамочка, случилось. Такое случилось, что мало не покажется никому, – Кирюша даже не заплакала, она зарыдала, и разобрать, что она говорила дальше, Светлана уже не могла.

– Немедленно прекрати истерику. Небось с Андреем поругалась? Ничего страшного, помиришься.

Словно ушат холодной воды мать на дочку вылила, у той даже слезы высохли. Все, как всегда – если проблемы у Киры или Кристины, то это «ничего страшного».

– Нет, дело не в ссоре с Андреем. Мы с ним не поссорились. Дело в том, что твой Сашенька отныне дырку от бублика вместо денег будет получать. И мы все тоже, – с каким-то садистским удовольствием сказала Кира. – Понятно тебе? Папочка нам всем свинью подложил, огромную. Я правда, не все поняла, но счета перекрыты и уже сегодня в компании начинается аудит.

– Что? Как такое возможно?

– А! И тебя проняло? Конечно, это же Сашеньку в первую очередь по темечку стукнет.

– Кирюша, давай-ка не пороть горячку, приезжай, поговорим дома.

Всю дорогу до родительского дома глаза Киры были залиты слезами. Дважды она чудом избежала столкновения, один раз с машиной, и водитель долго кричал ей что-то вслед, и все стучал себя кулаком по лбу; второй – с пешеходом. Шел себе парень, никого не трогал, по пешеходному переходу шел, а Кира его не заметила, может слезы утирала в этот момент, а может смаргивала их.

И обидно было Кирюше, так обидно, что и словами не передать. Со стороны посмотреть – красивая, молодая, успешная, богатая… Что ж ее Бог счастьем-то обделил? И семья – не семья, так видимость одна. И любовь – не любовь, а одна сплошная боль. Ведь любит она Андрея, очень любит. Ради него готова и унижаться и интересы семьи предать и все, что бы он не попросил, сделать, даже перед этой кикиморой извиниться. Только она, Кира, ему не нужна. Никогда не была нужна, да и вряд ли когда-то нужна станет.

Светлана сразу открыла двери, как будто сидела в прихожей и ждала звонка.

– Кушать хочешь, доченька?

– Хочу. А что у тебя?

– Я на скорую руку креветки в сметанном соусе приготовила.

– Правильно, как же без креветок, которые обожает Сашенька и ненавижу я? Без креветок никак. Хоть к чаю у тебя есть что-нибудь для меня?

– Кирюша, прости, я совсем забыла, что ты не любишь креветки. Детка, до еды ли мне было? Ты же видишь, что папа натворил. Думаешь, что это так легко, в одночасье лишиться мужа? Все у нас пошло наперекосяк. Вся жизнь. А ведь я говорила Юрику, не трогай ты Пашку. Не послушался. Он никогда меня не слушался, – Светлана сама почти верила в то, что говорит, даже слезы на глаза выступили, вот как верила.

– Мама, ты перед кем сейчас комедию ломаешь? Передо мной? Не стоит! А то я не помню, как ты его пилила по поводу «Zimaletto». Да ты всегда крутила отцом, как хотела.

– Кирочка, ты не…

– Сашка придет? Или снова плюнул на все и в казино последнее просаживает.

– Кирюша, это же твой брат. Он болен, понимаешь? Игра – это такая же болезнь, как наркомания, пойми ты.

– Если он болен, то его нужно лечить, а не поощрять наркомана наркотиками. Если его не лечить, финал у него все равно один: его прирежут за долги. Не прирежут сегодня, так прирежут завтра, а не завтра, так послезавтра. Только послезавтра мы все пойдем по миру. Даже похоронить его не на что будет.

– Ты что такое говоришь, дрянь?

– Нормально! И тут я дрянь. А ты скажи еще, что я кошка драная, и будет полный комплект! – Кира все же не выдержала, расплакалась в голос.

– Кирочка, девочка моя, расскажи маме, что случилось? Может все и не так страшно, может мы еще и справимся с проблемой.

И Кира рассказала. Все рассказала, от «а» до «я». И про Андрея, и Пушкареву, и про файл, оставленный отцом, и про аудит, и про все остальное. Даже про то, как ее Андрей за шкирку, словно нагадившую кошку, вышвырнул из своей жизни.

– Кирюша, ты понимаешь, что на выборах Андрей должен, обязан проиграть? Понимаешь?

– Мамочка, давай посмотрим правде в глаза. У него пятьдесят процентов акций, у нас сорок. Отец свои акции к нашим не присоединит, скорее даже наоборот. Объявить папу невменяемым мы уже никогда не сможем. Ты думаешь, что монастырь за здорово живет откажется от такого куша? И не надейся.

– Какая разница сколько у Андрея процентов акций, если все решает прямое голосование?

– Решало, мамочка, решало. Только если ведущий акционер начинает полный аудит, а это именно то, что собирается сделать Андрей…

– Что значит полный?

– Папин компьютер в рабочем состоянии?

– Да.

– Пойдем, я тебе покажу, может и сама пойму что-то.

Они прошли в рабочий кабинет отца и включили компьютер.

– Так, сейчас прочту… «Полный аудит включает в себя:

1. Финансовый аудит – проверка финансовых средств, соблюдения принципов и требований ведения бухгалтерского учета.

2. Операционный аудит – проверка процедур, методов функционирования хозяйственной системы и оценка производительности и эффективности работы организации.

3. Аудит на соответствие законодательству – проверка соблюдения законодательств, правил и стандартов. – Кира тяжело вздохнула. – Вот тут мы и погорим в первую очередь.

4. Специальный аудит – проверка для составления официального заключения относительно надежности информации, представляемой другой стороне.

5. Управленческий (производственный) аудит – проверка организации и управления предприятием, а также использования всех видов ресурсов». Это конец, мама. Это наш конец.

– Кира, а кто проводит аудит? – Светлана, кажется, кое-что придумала, но Кирюша сразу же похоронила все ее придумки.

– Независимые аудиторы. И вызвал их Андрей. Их не перекупишь. Так вот… Если ведущий акционер начинает полный аудит и выявляет нарушения, то он может заблокировать выдвижение кандидатуры, заподозренной в систематических нарушениях. – прочла Кира.

– А причем здесь Саша? Это отец все безобразия творил. Отец, а не Саша.

– Мам, как ты думаешь, сколько минут потребуется Андрею, чтобы Ярослав раскрыл перед ним все карты? Все, мама. Ну, а если у него есть доказательства того, что Сашка играет, то говорить о выдвижении кандидатуры братца и вовсе будет бессмысленно. С другой стороны, и слава Богу, по крайней мере он не проиграет «Zimaletto». – Кира очень вовремя посмотрела на мать и уже через секунду поняла все. – Вы собирались обанкротить компанию, так? А деньги должны были достаться Сашке, так? А мы? Как же мы с Кристиной, мама?

– Кира, это не так. Мы собирались поделить деньги на четыре части. Это правда. Там очень много денег, всем бы хватило, если бы нам с Сашей все удалось.

– Медным тазом накрылась ваша куча денег. Не отдаст вам Андрей компанию, и не мечтайте.

– Не отдаст, значит. Главный акционер… Главный акционер, говоришь, – задумчиво сказала Светлана и Кира похолодела.

– Мама, если с головы Андрея упадет хоть один волос, хоть один, мама, я вначале на твоих глазах уничтожу Сашку, а потом и тебя, – она сказала это так тихо и спокойно, что Светлана ни на секунду не усомнилась – дочь говорит правду.

– Кира, ты с ума сошла? Ты можешь убить свою мать? За кого, за того, кто тебя не любит и не уважает.

– Зато я его люблю. И ты не посмеешь его тронуть. Никогда. Понятно? Ни-ког-да!..

– Кирочка, успокойся, я ничего такого не имела ввиду. Сейчас же не девяностые годы, правда? Просто мы с Сашенькой завтра подъедем в «Zimaletto», и на месте попытаемся разобраться, что там происходит. Это же разумно. Ведь так.

– Я предупредила тебя. Хоть один волос. – Кира отставила чашку с остывшим чаем и пошла к двери. – Хоть один волос, мама.