Текст книги "Квинтэссенция любви (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Помню, но это не считается. Все-таки мы были одни. И потом… Такое услышать, тут любой бы перепутал все на свете.

– Поговорим? Или не будем омрачать этот прекрасный вечер?

– Не будем омрачать. Будем делать девочку.

– А двойню слабо?

– Слабо. Мне сегодня утром цыганка в спину сказала, что у меня ночью concebir chica** будет. Полетели к звездам, Андресито?

– Полетели!

Примечание:

Давным давно я смотрела фильм Анны Меликян «Полетели». Это первая работа Нелли Уваровой в кино. Именно такой, чистой звездной девочкой, верящей в инопланетян, я и увидела Аэлиту еще до того, как начала писать эту работу.

Комментарий к Полетели

* мужчина (исп)

** зачатие девочки

Аэлита, звездная девочка. “Полетели” (очень советую посмотреть, всего 19 минут)

https://youtu.be/EKZdAayPsVM

========== Когда я вернусь… ==========

Чуть больше месяца назад…

Из лифта вышла статная красивая женщина среднего роста, лет сорока и сразу же пошла к ресепшену.

– Добрый день, могу я вам чем-то помочь? – спросила Маша Тропинкина, глаза которой покраснели и распухли. Судя по всему, девушка еще совсем недавно плакала.

– Вряд ли. Разве может помочь кому-нибудь девочка, которая плачет? – улыбнувшись, сказала женщина низким простуженным голосом с чуть заметным акцентом. – А вот я вам, возможно, смогу помочь. Особенно, если вы мне расскажете, что у вас случилось.

– А вы кто? Мне начальник отдела кадров запретила распускать язык перед посторонними. Она мне хоть и подруга, а так отчитала меня позавчера, что не приведи Боже.

– Я не посторонняя, я своя. Мне можно все рассказать.

– Какая такая своя?

– Я новая хозяйка «Zimaletto», Анастасия Рудольфовна Павлова.

– Ой! Как это? А где Андрей Павлович?

– Простите, как вас зовут.

– Мария Тропинкина. Я секретарша на ресепшене… Была… Если… Если… – на глаза Маши навернулись слезы. – А вы точно наша новая хозяйка?

– Точнее не бывает. Хотите, я вам купчую покажу?

– Нет, что вы не надо, – Тропинкина решила, что лучше уж она посторонней тетеньке все расскажет, если женщина врет, чем недоверие к новой хозяйке выразит, так ведь можно и работы лишиться. – Ой, у нас здесь такое творится, что и не передать. Никого из начальства нет уже третий день Все как будто сквозь землю провалились в одно и тоже время. Ни президента, ни вице-президента, он же начальник отдела маркетинга, ни помощницы президента, ни начальника финансового отдела. Представляете, их как будто корова языком слизала. Найти удалось только Малиновского, а он пьяный и несет какой-то бред. Как будто Пушкарева украла компанию и подарила Воропаеву. А Воропаев тоже не появляется. В общем…

– В общем, Машенька, у меня сейчас взорвется голова. Вы хоть понимаете, что я не знаю ни кто такой Маликовский…

– Малиновский!

– Хорошо, Малиновский, ни кто такая Пушкова…

– Пушкарева.

– Да хоть Пулеметова. Давайте мы с вами сделаем следующее. Вы меня сейчас проводите в какой-нибудь зал заседаний. Есть у вас такой?

– Конечно есть, это конференц-зал.

– Вот и прекрасно. Затем попросите кого-нибудь дождаться здесь моих юристов и тоже проводить их в конференц-зал. А еще через полчаса я попрошу туда же пригласить всех начальников, которых корова языком пока не слизала. Договорились?

– Да, конечно.

– Ну, тогда ведите меня. И вот еще что, сможете после совещания провести меня по всем помещениям и познакомить с компанией?

– Смогу! – Маша больше не плакала, она сияла, как солнышко, выглянувшее из-за туч. – Пойдемте, Анастасия Рудольфовна…

Через четыре часа Маргарита впервые с того дня, как выгнали отсюда Павла, переступила порог президентского кабинета. Даже когда она являлась к Юрию призраком, она стояла лишь на пороге, когда-то давно дав себе слово войти в кабинет только хозяйкой. Слово свое она сдержала.

На совещании Анастасия вначале больше молчала, говорили ее юристы. Сперва Генрих Эрастович, зачитал выдержки из купчей, где черным по белому было написано, что госпожа Павлова является совладелицей компании «Маргаритос», которой по решению суда принадлежит компания «Zimaletto» вместе со всеми активами и недвижимостью. В детали сделки Генрих не посчитал нужным посвятить собравшихся. А уже затем второй юрист, выступающий от имени неких Андреса и Аэлиты Гарсия, являющихся совладельцами Павловой в равных долях, зачитал доверенность на временное ведение дел и делегацию президентских полномочий для Анастасии Рудольфовны. После чего юристы ушли, пожелав процветания и новым хозяевам и самой компании.

– Давайте знакомиться. Я надеюсь, что вы запомнили, как меня зовут, теперь я хотела бы услышать ваши имена и должности.

– Какой на вас кОстюмчик прекраснЫй. ПростО прелЕсть. Это «Dior», мОгу побитьсЯ об зАклад. Но это пОка. Я обЯзательно смОгу вас убЕдить, что дИзайн от Милко это лучшЕ.

– Значит, вы и есть Милко Момчилович?

– Да. Мадам слышАла обо мне?

– Конечно. Нельзя покупать Модный дом и ничего не узнать о его модельере.

– Вы простО душЕчка. Я нАдеюсь, что тЕперь я смОгу развЕрнуться. Да?

– Если вы имеете ввиду буду ли я менять курс предыдущего до Воропаевского хозяина, кажется Жданова.

– Да-да. Жданова. Андрюши Жданова. Он был тИран.

– Милый мой мальчик. Вы еще не знаете, что такое тиран. Вот приедут Андрес с Аэлитой, и вы узнаете, что такое тираны. Нет, Милко. На данном этапе курс, взятый Ждановым будет продолжен. Я изучила документацию, и считаю, что это единственно верный курс.

– О, – застонал Вуканович, – тОгда можЕте мЕня уволить.

– Хорошо, пишите заявление. Мы никого силой держать не станем. И никому не позволим за наши, ох и немалые, деньги диктовать свои условия. Знаете, господин Момчилович, в России говорят, если я правильно помню по-русски: кто музыку заказывает тот девушку и танцует, – Марго несколько подустала имитировать акцент, но не забывала об этом, а как разговаривать с Милко она хорошо помнила еще со времен Павлуши.

– ДажЕ Пушкарева так не говОрила со мной. О, да настУпает тирАния.

– Милко, зато я обещаю вам полную свободу творчества, в пределах разумного, – и все засмеялись. Лед был растоплен. – Так что, вы остаетесь?

– ПосмотрИм.

– Э, нет, ответ мне нужен уже сейчас.

– ХорОшо, остАюсь.

– Ну, вот и славно, – Анастасия перевела взгляд на Танечку.

– Пончева Татьяна Георгиевна, начальник отдела кадров, – представилась она.

– Вот вы-то мне и нужны. Мне тут сказали, что у нас нет финансового директора и начальника отдела маркетинга. Как это? Компания не может работать без финансового директора. Никак не может. Что случилось, – Марго заглянула в документы, – с Николаем Антоновичем Зорькиным?

– Понимаете, Анастасия Рудольфовна, никто не знает, – спеша, чтобы ее не успели остановить, затрещала Танюша, – куда он делся. Три дня назад он просто не вышел на работу, и на звонки он тоже не отвечает.

– И сегодня вы ему звонили?

– Нет, я звонила ему вчера и позавчера.

– Значит, позвоните сегодня, езжайте к нему домой, заявите в милицию, в конце концов, человек пропал, а вы и в ус не дуете. К вечеру доложите о результатах.

– Хорошо. Я все сделаю.

– Теперь о вице-президенте, как его?

– Малиновский Роман Дмитриевич, – подсказала Татьяна.

– Что с ним?

– Кажется, он…

– Что он?

Танечка была в замешательстве, она несколько раз дозванивалась да Романа, а он нес какой-то пьяный бред, но не сдавать же его было новой хозяйке. Это как-то… Хотя, с другой стороны, почему она, Пончева, должна отдуваться за этого ловеласа?

– Кажется, он запил.

– Очень уважительная причина для прогулов. Татьяна Георгиевна, вызовите мне его на одиннадцать назавтра. Я сама с ним поговорю. Вы? – Марго повернула голову к Амуре.

– Буйо Амура Фарэйевна, начальник отдела продаж.

Затем Анастасия познакомилась с Иващенковой Галиной Сергеевной, начальником производственного цеха. И с Амурой, и с Галиной обговорили насущные проблемы. После чего совещание было закрыто, а Милко Анастасия попросила задержаться.

– У меня к вам есть одно серьезное предложение, Милко Вуканович.

– СлушАю, – модельер все еще был обижен, поэтому говорил слегка надувшись.

– Я собираюсь создать дочернюю компанию, имя у нее уже есть «Маргаритос».

– Я слышАл, что «Zimaletto» раньше так назЫвали.

– Совершенно верно. Более того, скажу вам честно, я делаю это в память о Павле Олеговиче и его жене Маргарите.

– ПочЕму?

– Это были мои очень хорошие друзья. И все, что произошло с их компанией и с ними, это огромная несправедливость и трагедия. Я потому и выкупила «Zimaletto», чтобы сохранить дело жизни Ждановых. Мои компаньоны – это мой сын и его жена, и они со мной абсолютно согласны. «Маргаритос» – это будет сеть очень дорогих бутиков авторского дизайна. Я хочу предложить вам следующий вариант. Все ваши коллекции отныне выпускаются двумя сериями. Одна в количестве не более ста единиц. Вот тут можете творить, как вам заблагорассудится. Любые ткани, любой декор, на лейбле указано ваше имя. Эта серия поступает только в наши бутики, но… Но! Вторая серия – это та же коллекция, по тем же лекалам, но и ткани попроще и декор подешевле и…

– О! Я понЯл! Я понЯл вашу мысль! Это генИально. Какая разнИца в цЕне должна быть?

– Всего лишь один ноль сзади.

– В десЯть раз? Это труднО, но у мЕня вырОсли крылья. Я сделАю это.

– По рукам?

– По рУкам!

– И потом не ныть?

– НикОгда!

– Тогда вы можете быть свободны.

«Литочка была права, – подумала Анастасия, – права, как всегда. За возможность творить, Милко вывернется наизнанку. А за указание авторства и дважды вывернется».

Анастасия стала осматривать кабинет, увидела на столе их с Пашей фотографию и ей пришла мысль, что нужно будет сделать большой постер Павла и повесить его на стену. И здесь, в кабинете, и в демонстрационном зале, чтобы никто не забыл, что Жданов здесь.

Зазвонил телефон на рабочем столе. Секретарши у Павловой пока не было, потому трубку она сняла сама.

– Алло.

– Анастасия Рудольфовна, это Пончева.

– Очень хорошо, что вы позвонили. Зайдите ко мне, пожалуйста.

– Можно? – Таня пришла очень быстро.

– Входите. Что вы хотели сказать?

– Я дозвонилась до Николая Антоновича, – глаза начальницы отдела кадров сияли, так она была рада, что смогла выполнить поручение. – Представляете, он просто болел. А на звонки не отвечал, потому что у него была очень высокая температура. Ему даже воды подать было некому, – жалостливая Танечка чуть не плакала.

– Я надеюсь, что у него есть больничный?

– Конечно!

– И когда он сможет выйти на работу?

– А уже завтра, с утра.

– Очень хорошо. Теперь я хотела бы поговорить с вами о секретариате, вы же понимаете, что я не могу работать без секретаря.

Женские головы склонились над штатным расписанием…

***

Когда я вернусь, засвистят в феврале соловьи

Тот старый мотив, тот давнишний, забытый, запетый,

И я упаду, побежденный своею победой,

И ткнусь головою, как в пристань, в колени твои,

Когда я вернусь… о, когда я вернусь…*

Комментарий к Когда я вернусь…

* “Когда я вернусь” А. Галич.

http://www.bards.ru/archives/part.php?id=4066

========== Колька… ==========

POV Николай Зорькин.

Я всегда ее любил. Сколько себя помню, столько помню свою к ней любовь. Не знаю сколько мне лет тогда было, может девять, может и того меньше, когда я прочел стихотворение Анненского:Среди миров в мерцании светил

Одной звезды я повторяю имя…

Не потому, чтоб я Ее любил,

А потому, что мне темно с другими.

И если мне на сердце тяжело,

Я у Нее одной ищу ответа,

Не потому, что от Нее светло,

А потому, что с ней не надо света!

Я читал его, и вдруг ясно понял, что оно для меня написано, о ней, о Кате. Я никогда не мог понять дядю Валеру с тетей Леной, зачем им нужно было рядить Катюшу в какие-то жуткие наряды, ведь все равно любому и каждому видно, как она красива, даже не красива, а прекрасна, только одета уродливо. А ее дар? Ее Богом данный дар чувствовать чужую боль и лечить людей? Зачем, для чего ее родителям понадобилось убить в ней эту божью частицу? Для чего? Чем им могло помешать, что девочка умеет лечить? А вдруг бы она стала лучшим диагностом и врачом в мире? И помогала бы людям, и жила бы под своим именем… Но они словно чего-то боялись, казалось, что кто-то когда-то их строго предупредил, мол, если ваша дочь будет не такая, как все, то она умрет. Вот они и старались ее под стандарт подогнать. Так старались, что она, и правда, едва не умерла.

Я любил ее не для себя, для нее. То, что она никогда моею не будет, я понял еще в четвертом классе. Да что там понял, Катя сама мне это сказала. Мы шли из школы домой, я нес ее рюкзак, была весна и настроение было прекрасным. Уже возле самого дома Катюша остановилась посмотрела на меня как-то очень по-взрослому и взяла меня за руку.

– Колька, я знаю, что ты меня любишь. Не надо! У меня другая судьба, совсем другая. В моей жизни будет всего один мужчина, и это не ты, Коленька.

– С чего ты это взяла?

– Я его видела.

– Где ты его могла видеть? Он что будет старым?

– Почему старым?

– Если ты его видела, и он уже мужчина, а не мальчик, значит он старый.

– Я его вот здесь видела, – Катя сжала руку в кулачок и приложила ее к своему сердечку. Она всегда так показывала, если видела что-то своим внутренним зрением, и я сразу понял, что мне ничего не светит, эта звезда будет светить другому.

Через много лет, когда Андрей назовет Катюшу Аэлитой – светом далекой звезды, я вспомню Анненского и горько усмехнусь про себя.

У меня было два варианта – стать для Кати настоящим другом или потерять ее навсегда. Я выбрал первый и ни разу об этом не пожалел. Пусть так… Пусть, как друг, пусть, как брат, но я ей нужен. Я стал для нее самым близким человеком. Ну, разумеется, после Андрея и детей. Да-да, именно так – после Андрея и детей. Потому что, какой прекрасной матерью не стала бы Катенька, сколько бы детей не рожала, Жданов для нее всегда будет номер один.

Мне пришлось притвориться, что ее я давным-давно разлюбил, как первую детскую любовь (уверен, она чувствует, что это не так, но именно так нам обоим удобнее), что я еще ребенок и ничего, кроме экономики, биржи и хакерства меня не интересует. Катька знает, что я давно уже не мальчик, что мужчиной меня сделали Наталья и Лерочка. Да, так уж получилось, что обе сразу и сделали меня мужчиной, когда мы втроем как-то напились и они обе-две плакались мне в жилетку, что любят Андрея, а он на них ноль внимания, а я плакал, что люблю возлюбленную их любимого мужчины и никто мне больше не нужен. А потом мы стали утешать все и всех, ну и доутешались. С тех пор так и повелось, когда кому-то из нас уж совсем невмоготу, мы утешаемся. Ни к чему не обязывающий дружеский секс с кем-то из девчонок, или с обеими сразу… Впрочем, я не об этом.

Итак, мы с Катей дружили, мы стали подружками или очень близкими по духу братом и сестрой. Между нами не было тайн. Никаких, даже интимного характера. Я, например, всегда знал, что у Кати сейчас месячные и старался в такие дни снимать с нее физические нагрузки, ну, скажем, помыть полы у них дома вместо нее.

Тридцать первого августа, в год нашего поступления в Университет, Катюша рыдала в своей комнате, а я ходил взад-вперед и готов был наброситься на ее родителей с кулаками. Им все-таки удалось из нее, из красавицы сделать старуху Шапокляк. Удивительно, как брекеты, очки, косички, подвязанные бубликом и, специально пошитый тетей Леной для посещения Универа, мешкообразный безликий серо-коричневый костюм из какой-то дерюги, преобразили Катю. Ее просто было не узнать.

– Они не хотят понимать, что надо мной все будут смеяться. Коля, за что? Мне в декабре восемнадцать, все девчонки моего возраста уже давно не девчонки, а я даже не заговаривала ни с кем, кроме тебя. Я веду себя, как монашенка. За что же такое недоверие?

– Кать, думаешь, что предки твои совсем лохи? Думаешь, не чувствуют, что у тебя внутри вулкан? Что если влюбишься, то такое извержение будет, что лавой накроет всех, никого не пощадит? Вот они и страхуются.

– Колька, так может, чтобы не накрыло лавой, нужно не замок на жерло навешивать, а дать возможность лаве свободно течь, а самим уйти в сторону?

– Катюша, ну что ты мне говоришь об этом? Я же не дядя Валера, снять с тебя брекеты не могу, да и одежду другую купить тебе тоже. Но я тебе обещаю, что постараюсь и защитить тебя от насмешек, и денег на шмотки раздобыть.

– И еще эти зеленые старые полукеды, – взвыла Катя. Но я, увы, ничем ее не мог утешить.

Первого сентября дядя Валера отвез нас к Универу. Вот там моя подружка и встретила свою любовь. В первый же день учебы! Мы бежали на лекцию и Катька со всего маха влетела в кого-то, упала. Он помог ей подняться, нашел на земле ее очки и подал ей в руки. Она взглянула на него и пропала. Раскаленная магма, вырываясь из недр тектонических плит, встретила на своем пути опьяняющий воздух, и встреча закончилась огненным взрывом. Горящая лава выплеснулась наружу.

Правда, где-то месяц или чуть больше, эта лава обходила меня стороной. Тогда Катюха еще могла как-то контролировать свои чувства и не докучала мне ими, понимая, что мне будет больно слушать ее охи, вздохи и восхваления другому, а потом мы опять встретились, и снова при не самых, для нас с Катей, благоприятных обстоятельствах.

Как и предвидела подруга, хотя для этого и не нужно было обладать каким-то особым даром, над ней смеялись все, кому не лень. И смеялись, и издевались, и унижали. Надо мной тоже, только мне это по барабану. А Катюха переживала. Ну, и я за нее. В тот день, где-то в конце октября, один здоровый придурок крикнул ей: «пугало», да еще и толкнул ее так, что она упала. Я бросился на этого дегенерата с кулаками, хотя силы были, конечно же, не равны, но я не могу спокойно смотреть, когда обижают подругу. Катя столько сделала для моей семьи и для меня лично, что бросить ее в беде я не смог бы, если бы даже не любил ее, а был всего лишь благодарен. И мама жива благодаря ей, да и меня лет в шесть именно Катька откачала, когда я уже разговаривал с ангелами.

Так вот, бросился я, значит, на этого придурка, он меня сразу приложил так, что боли я потом не чувствовал, потому, как пребывал в бессознательном состоянии. После уж узнал, что там и другие ноги свои приложили, и что Катя тоже ринулась в бой, теперь уже за меня заступаться. Мимо проходил герой Катюхиных девичьих грез. Ему чего, ему ничего, он шесть лет каратэ занимался. Ему эти шкафы что? А ничего! Он на них немного потренировался, они и поскладывались в штабеля. Потом меня, словно девку, общупал всего, сказал, что переломов нет и повернулся к Катюше. Тут меня перемкнуло маленько. Если, думаю, и Катьку так же щупать будет, убью. Не готов я тогда еще был видеть, как кто-то дотрагивается до девушки, которую я любил. Но он ничего, лапать ее не стал, только промыл содранные ладони.

– У тебя кровь течет по ноге. Покажи колено, – сказал он Кате.

– Спасибо, не нужно, я сама.

– Что сама? Показывай, давай.

– Вот, – она приподняла свою уродливую юбку.

– Ого. Посиди здесь, я сейчас, – парень куда-то убежал, но ненадолго, вернулся с аптечкой, какие в машинах лежат. – Сейчас будет немножко больно, ты потерпишь?

– Потерплю, – Катюха вообще мужественная.

– Чего они от вас хотели?

– Им не нравится наши внешности, – сказал я. – Им вообще многое не нравится.

– Например?

– Например то, что мы умнее, успешнее… Не важно. Спасибо, что помог. Меня зовут Николай Зорькин, а она Катя Пушкарева. Она вообще самая умная во всем Универе. Это многим не нравится.

– Будем знакомы. Меня зовут Андрей.

– Ты что, тоже учишься?

– Нет, я в Университете и не учился никогда.

– А что тогда делаешь здесь?

– По делу пришел, не сомневайся.

– Я не сомневаюсь, просто спросил.

– Катя, я сейчас йодом буду заливать, потерпи, – и тепло так на нее посмотрел, что она вообще поплыла.

– Потерплю. – Андрей залил ей коленку спиртовым раствором, подул, Катя даже не пикнула, если бы я заливал, она кричала бы, как резаная.

– Вот и молодец! Давай руку, помогу тебе подняться. Все, ребятки, я побежал. Может еще и увидимся, главное, не нужно больше драться, если не уверены в своих силах.

Вот так мы и познакомились.

Я уже говорил, что Бог Катюшу талантами не обидел. Кроме математического и экономического дара, кроме того, что она могла безошибочно поставить диагноз (лечить она уже, увы не могла, родители постарались), ей была дана еще невероятная интуиция и потрясающая способность разрабатывать всякие планы. Она просто ставила перед собой задачу, уединялась и через какое-то время появлялась с готовым решением.

В тот день Катя поставила перед собой задачу заработать много денег и обрести, наконец, свободу и независимость от родителей. Вот так и перевернулась наша с Катькой жизнь, началась совершенно другая. Интересная, денежная…

========== Подпольщики… ==========

POV Николай Зорькин.

Начали мы с Катюхой свое «восхождение» с воровства. Да-да-да, мы украли деньги. Сделать это было проще-простого, правда я сам никогда бы на такое не решился. Но Катя в тот день словно с катушек слетела, я даже не узнавал ее. Во-первых, она не плакала, как плакала каждый раз, когда ее обижали или унижали, а только стиснула зубы и высоко задрала голову. Во-вторых, каждые три минуты она вспоминала Андрея и все твердила, что должна стать достойной его, а глаза ее при этом начинали сиять каким-то звездным светом. Ну, и в третьих… В-третьих, именно в тот день и родилась та, которую потом назовут Аэлитой, правда, ни она, ни я тогда об это не подозревали. Наверное потому, что это был только зародыш…

– Коль, сколько денег нам нужно, чтобы начать играть на бирже? – первое, что спросила Катя, когда вышла из своего транса с готовым решением наших проблем.

– А сколько денег ты хочешь заработать и за какой срок?

– Много и быстро, – последовал ее лаконичный ответ.

– Тогда нам нужен Гарри Поттер и его волшебная палочка.

– Колька, я серьезно.

– И я серьезно. Ты требуешь невозможного, Катюша. Чтобы заработать много… Кстати, что такое много в твоем понимании?

– Ну, около миллиона евро, для начала.

Я рассмеялся, хотя не должен бы был. Кому-кому, а мне было хорошо известно, что если уж Пушкарева составляет план, то он абсолютно реален и стопроцентно выполним.

– Смейся, смейся, Фома неверующий. Только сумму скажи.

– Для начала неплохо было бы тысяч двадцать евриков заиметь. Без этих денег и соваться на биржу нечего.

– Двадцать? Всего?

– Можешь дать тридцать, я не обижусь, – у меня от смеха начал покалывать живот.

– Слушай меня внимательно, Коленька. У Андрея большие неприятности, его отца обвинили в краже и выдавили из собственного бизнеса. Сейчас он лежит в больнице с инфарктом, но я чувствую, что жить ему осталось совсем немного.

– Катя, ты откуда это знаешь? Про Андрея? И какое это имеет отношение к деньгам, которые нам нужны? – я больше не смеялся. Я понял, что Катька говорит со мной очень серьезно, и мне даже жутко на какое-то мгновение стало.

– Покопалась в интернете, эта информация не засекречена. А про то, что Павлу Олеговичу осталось жить совсем недолго… Ты же знаешь, что такие вещи я чувствую безошибочно.

– Ладно, хо-ро-шо! Пусть так. Как эта информация поможет нам раздобыть первоначальный капитал?

– Очень просто, Коленька. Мы украдем деньги.

– Что-о-о-о? Катерина Валерьевна, вы сегодня, когда упали, головой случайно не долбанулись? Ты хочешь украсть деньги у Андрея? Пока он занят умирающим отцом? Прости, Катюха, но я пас.

Катя даже не побледнела, просто вся краска сошла с ее лица сразу, она как-то нелепо взмахнула руками и начала задыхаться.

– Как ты мог подумать такую гадость? Как? – она спросила это очень тихо и с присвистом, словно воздух никак не хотел попадать к ней в легкие. – Я? У Андрея? Украсть? – и вдруг, словно прорвало плотину, Катя захлебываясь словами, начала на меня кричать. – Дурак! Какой же ты дурак! Я люблю его! Так люблю, что дышать трудно. А ты… Ты! Ты дурак! – это точно была истерика, потому что она тут же захохотала. – Ты, значит, пас? Ты пас? Колька, какой же ты хороший!

– Кать, ты уж определись. Я дурак, или я хороший? – любит она его, видишь ли. Я может тоже ее люблю, но не ору же.

– А разве не бывает хороших дураков? – уже вполне спокойно и миролюбиво улыбнулась Катюша.

– Бывают. Но это не мой случай. Я очень умный, и ты это знаешь.

– Знаю, прости. Просто ты вывел меня из себя таким предположением.

– Проехали, прощаю. Так у кого красть будем?

– У Воропаева Юрия Александровича.

– Опаньки, а это кто такой? И какое отношение он имеет к Андрею?

– Это тот гад, который обвинил отца Андрея в воровстве и довел его до инфаркта. Компаньон Павла Олеговича.

– Катя, – начал я осторожно, мне не хотелось переживать еще одну вспышку ее гнева, – а ты уверена…

– Что обвинения сфальсифицированы, и что Павел Олегович ни в чем не не виноват?

– Да.

– Уверена. Я посмотрела всю финансовую документацию «Zimaletto». Знаешь, кто там ворует без зазрения совести? Собственный сынок Воропаева, его жена, да и он сам непрочь погреть ручки. А все свои грехи, и грехи своих близких он свалил на Андрюшиного отца. Понимаешь?

Меня немного царапнуло это «Андрюшиного», может поэтому я и полез в бутылку.

– А что, все финдоки тоже в открытом доступе, что ты так быстро и просто смогла и просмотреть их и разобраться? Что-то ты темнишь, Катюха.

– Коля, ну ты же знаешь, что я коды на интуиции поднимаю. Мне твои программы для этого не нужны. А разобралась?.. Разобралась! И за свои слова отвечаю, сам знаешь, что я экономический гений.

– Лучше бы ты не коды на интуиции поднимала, а лотереи, тогда и воровать не нужно было бы.

– Не получается в лотерею. А если бы и получалось, то это нечестно.

– Украсть, конечно же, намного честнее, – хохотнул я.

– Никакая это не кража. Украсть у вора – это всего лишь акт милосердия в пользу нищих студентов. Будешь слушать мой план или нет?

– Говори уж, сестра милосердия. Я весь внимания.

План был и в самом деле прост и красив. Я должен был открыть счет в офшоре на любое имя, хоть на имя того же сына Воропаева. Катюха рассказала мне, что зовут его Александр, что он игрок и подонок. Поведала даже какую-то грязную историю, связанную с ним и какой-то девчонкой. Думаю для того рассказала, чтобы совесть меня вообще не тревожила. Но я отвлекся.

Значит так: нужно было открыть в офшоре счет на имя Александра, перегнать на него с личного счета Воропаева-старшего деньги, затем уже оттуда перегнать деньги на любой другой счет, а «Сашкин» закрыть. Ну и затем оставалось только почистить базу данных банка за собой, не забыв про чистку серверов.

Для меня такая работа была пустяковой, тем более, что все, от «а» до «я», было виртуальным, и деньги тоже. Через два часа мы стали обладателями двадцати пяти тысяч евро. А я стал Артемом Тихоновым. Именно на это имя я и открыл свой первый счет. Имя мы с Катей придумывали вместе, имя в переводе с греческого – невредимый, а фамилия – удачливый, как раз то, что нужно. Документы на это имя я выправил, когда на счету Артема стало двести пятьдесят тысяч! И было это всего через два месяца с начала нашей игры на бирже. Вот так-то!

До июня месяца мы жили двойной жизнью. В одной, подпольной, к этому времени мы были уже миллионерами, причем в евровом эквиваленте, во-второй, выставленной на всеобщее обозрение, мы оставались нищими студентами, все так же плохо одетыми и питающимися в студенческой столовке.

Все мои разговоры с Катей на тему: «а может пора начинать тратить деньги, и тем самым прекратить насмешки», заканчивались провалом. Временами мне казалось, что Пушкарева сходит с ума. Несмотря на успех нашего подпольного бизнеса, она все время ходила, как в воду опущенная, часто плакала, и худела, худела, худела. Казалось, что она чахнет. Четвертого июня я не выдержал.

– Катя, нам надо поговорить. Я больше не могу смотреть, как ты загоняешь себя молча в могилу. Хочешь сдохнуть – пожалуйста, у нас свободная страна. Но без меня.

– Коленька, ты о чем, я тебя не понимаю? – включила Катюша дурочку.

– Посмотри на себя в зеркало, от тебя осталась половина, ты не жрешь ни черта, ты вечно куда-то пропадаешь, ты не позволяешь трогать деньги, ты ничего не рассказываешь мне. И ты не понимаешь о чем я? Я думал, что мы друзья, но я, очевидно, ошибся. Ладно, бывай, не поминай лихом.

– Нет! Колька! Нет! Не уходи. Ты очень мне нужен. Дело не во мне, совсем не во мне, я в полном порядке.

– Дело в Андрее?

– Да! Вернее в бедах, свалившихся на его голову. Я не знала, как тебе рассказать, как упросить тебя…

– Нужно отдать ему все деньги?

– Да! Вернее нет, не отдать. Но все эти, и еще многие другие деньги мне понадобятся, чтобы спасти его.

– Дура! Господи! Ну какая же ты дура! И из-за этого ты не жрала и таяла? Да мы еще знаешь сколько заработаем? Сколько нужно, столько и заработаем. А не получится заработать, так украдем. Давай, рассказывай все по-порядку.

И Катя мне все рассказала.

Да, Андрею Жданову, и правда, не позавидуешь. Отец умер, мать покушалась на Юрия Александровича и сейчас под следствием. Скорее всего ее посадят. А сам Андрей мечется между могилой отца и следственным изолятором, и даже зарабатывать не может. Воропаевы посадили его на голодный паек. Как всегда, у Кати уже был план спасения и матери Андрея, и его самого, но для этого нужны были огромные деньги, а Катька не смела попросить меня пожертвовать моей долей. Ну не дура ли?.. Стоило ли из-за этого так себя загонять? Конечно же, я согласился с ее планом, конечно же, мы стали зарабатывать еще с большим рвением. И Катенька ожила. Почти на целый месяц…

Пока не случилась беда, пока Пушкарева Екатерина Валерьевна не умерла…

Комментарий к Подпольщики…

Я обещала рассказать о голосе. Значит так:

1. Голос может трансформироваться – это аксиома. Как накачиваются бицепсы и трицепсы, точно так же можно тренировать голосовые связки. Для этого существуют определенные упражнения.

2. Есть такие доктора – фониатры и ортофонисты. Они лечат болезни связок, делают операции, учат правильному дыханию и постановке голоса, меняя тем самым звучание.

3. Узнавание по голосу – одно из самых сильных узнаваний. Но! Если человек, с которым вы общаетесь вначале услышал ваш искаженный голос, и не опознал в вас старого знакомого, то постепенно вы можете начинать говорить с ним своим настоящим голосом, он его будет ассоциировать с вами новым, и больше ни с кем. – Это закон психологии.

И акцент вы тоже можете постепенно убирать. Постепенно! И тогда в ушах всех, с кем вы общаетесь все равно будет звучать ваш акцент.

========== Фенька… ==========

POV Николай Зорькин.

К концу июня у нас было почти все готово, для того, чтобы умыкнуть мать Андрея из следственного изолятора, чтобы она даже на заключительном дне суда над собой не присутствовала. Были выправлены для нее документы, чтобы она могла по-тихому уехать за границу вместе с сыном. Если говорить честно, то план этот мне очень нравился. Я думал, что Андрей уедет, пройдет время, Катька успокоится, а тогда… Тогда все может быть. Ну, не понимал я на тот период, что ничего и никогда быть не может… «она другому отдана». Денег было потрачено много, очень много (и мне их было совершенно не жалко), но вовсе не запредельно. Все, что нам было нужно – это встретиться со Ждановым и рассказать ему наш план, Андрей в нем тоже играл важную роль.