Текст книги "Квинтэссенция любви (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– А я уже все продумала, позвонила в швейное училище, подала заявку. Завтра должны прийти девочки. Я знаете как хочу их проверить? Отведу в пошивочный и сдам мастерам на час. Пусть они сами выбирают.

– Прекрасная работа! – Катя хлопнула в ладоши и все подхватили. Таня зарделась.

– Андрей Павлович, это не все. Мне кажется, что Ивана Васильевича тоже нужно увольнять.

– Кто такой Иван Васильевич?

– Начальник производства.

– И чем он вас не устраивает?

– Урядовым.

– То есть?

– Это второй Урядов. Все разнарядки, все закрытия работ и начисление премий пытается провести или через постель, или через конверт с небольшими откатными. Знаете, как на него работницы жалуются? Особенно те, которые с большим опытом, но в возрасте. Я приметила в пошивочном Иващенкову Галину Сергеевну. Работает мастером, но образование высшее, авторитетом пользуется, организованная и вообще приятный человек. Думаю ее поставить начальником производства. Пока с испытательным сроком, а там… Как зарекомендует себя.

– Татьяна Георгиевна, – Андрей встал. – За полтора дня вы сделали больше, чем Урядов за все время работы. Ваш испытательный срок подошел к концу. Готовьте приказ о зачислении вас в штат на должность начальника отдела кадров.

Жданов был так торжественен и серьезен, что все зарукоплескали Пончевой. Зато сама героиня сплоховала, взяла да разревелась по-бабьи.

– Ох, Танюша, ну, что же вы? Прекратите мне это мокрое дело. Лучше скажите, Ирина Алексеевна с ресепшена подошла вам в секретарши?

– Да, большое спасибо.

– Вот и хорошо. Если ни у кого нет никаких вопросов, то считаю совещание оконченным.

– Андрей Павлович, у меня есть пару вопросов.

– Николай Антонович, а вы ко мне зайдите через часок, мы все обсудим наедине. Все, по местам и за работу, – Андрей первым пошел к себе в кабинет, не оглядываясь ни на кого.

Следом за шефом в его кабинет прошла Пушкарева, а уж за ней и Малиновский не обделил своим вниманием президентскую резиденцию.

– Роман, закрой за собой двери, пожалуйста.

– С какой стороны?

– Сейчас узнаем. Катерина Валерьевна, нам нужно поговорить. Вы предпочитаете наедине?

– Мне Роман Дмитриевич не мешает, – сказала Катюша. – Наоборот. Вдруг вы при нем кричать на меня не будете, – девушка улыбнулась.

– А вы хитрая. Я оценил ваш маневр с приходом сразу в конференц-зал на совещание. И все-таки нам нужно поговорить. – Андрей нажал кнопку селектора. – Виктория, сделайте нам три чашечки кофе… Виктория, вы меня слышите?.. Черт, где ходит эта секретарша?

– Андрей Павлович, давайте я сделаю, мне не трудно.

– Погодите, Катенька. Роман, Клочкова сегодня появлялась на рабочем месте?

– А я откуда знаю, я ее сегодня еще не видел.

– Разберись и доложи.

– Хорошо. Я сам сделаю нам кофе, раз уж моя протеже провинилась. – Роман открыл двери в приемную и увидел сидящую за своим столом Клочкову. – Виктория, вы почему не откликаетесь на просьбу Андрея Павловича?

– А он меня ни о чем не просил.

– Вика! А почему вилка селекторной связи не в розетке?

– Так я фен включала, а потом кофемолку.

– А вот эту беленькую штучку видите?

– Да.

– Это называется тройник. Его всовывают в розетку, и у тебя сразу становится не одна, а три розетки, и не нужно трогать селекторную связь. Это священная корова. Твоя самая главная работа. Поняла? Сделай нам три чашечки кофе.

– У меня ногти сохнут, – томно проговорила Клочкова.

– Как высохнут, сразу к начальнику отдела кадров, – взорвался Андрей.

– Зачем?

– Роман, объясни ей, у меня не хватает терпения, – и тут же повернулся к Кате. Говорил громко, четко, чтобы Вика, если она шпионит для Воропаевых, могла донести до Сашки информацию. – Катя, вы вчера первый и последний раз встречались с Воропаевым. Иначе я могу подумать, что вы за моей спиной пошли на сговор с моими личными врагами и с врагами «Zimaletto». Я надеюсь, что это понятно?

– Да, Андрей Павлович, извините. Особенно за то, что самовольно решила встретиться, после вашего запрета.

– И вы меня извините за то, что накричал на вас вчера. Но вы меня вынудили. Во-первых, ослушались моего распоряжения, а во-вторых, Воропаевы опасные люди, я испугался за вас. Вам было мало оскорблений и поцарапанной щеки? А если бы они устроили провокацию?

– Какую провокацию? – Катя даже улыбнулась.

– Любую. – Андрей закрыл двери в приемную. – Я бы ничему не удивился. Могли и наркотик подбросить, и свой кошелек. Эх, Катя, Катя… Да если бы вы пошли с моего согласия, то и записать свой разговор с ним смогли бы, и вас бы охраняли. А так… Катя, я прошу вас, никогда так больше не делайте.

– Хорошо, Андрей Павлович. Простите. – Пушкарева понизила голос. – А я записала наш разговор. Вот, – она протянула Андрею диктофон. – Только вы себе перепишите.

– Ну что, мир?

– Мир! Я пойду к себе?

– Идите, Катя.

– Андрюха, вот это башка у девчонки. С ума сойти.

– Зато у твоей куклы мозгов, что кот наплакал, – уже и вовсе шепотом сказал Андрей и подозвал Ромку поближе. – У меня есть деньги на создание параллельной компании. Можно начинать действовать.

– А вот и кофе! – двери распахнулись ногой и в кабинет ввалилась Викуся…

Комментарий к Примирения…

Мне очень важны комментарии. Не надоело?

========== И кое что о ней… ==========

– Блин!

– Твою мать! – закричали одновременно Андрей с Ромкой, стукнувшись, как следует, лбами.

И виновата в столкновении была не кто иная, как Виктория Аркадьевна. Ребята стояли себе, разговаривали, никого не трогали, тихонечко обменивались информацией не предназначенной для чужих ушей. А потому, почти соприкасаясь лбами. Но Викуся же не умеет входить в помещение, как воспитанные профессиональные секретарши, предварительно постучавшись. Вике нужно открыть дверь ногой и заорать со всей дури: «А вот и кофе»! Естественно, что секретничающие люди дергаются, когда их врасплох застают. Вот ребята и дернулись, да так, что практически на таран лоб в лоб и зашли. Но и этого Клочковой показалось мало. Она вместо «извините», еще и высказаться решилась:

– Мальчики, а что это вы тут обнимаетесь? У вас что, крутой лямур? Теперь понятно отчего Андрюшенька никакого внимания на Киру не обращал. Куда Кирюше до Ромочки. Он же у нас вон какой симпомпончик. Зеленоглазый, с ямочкой на щеке.

– Знаешь, Викуся, это не твое дело, но ты права. Если бы пришлось выбирать между Кирой и Ромкой, я несомненно, выбрал бы Ромку. Поставь поднос с кофе на стол и больше я тебя не задерживаю. Катя! Катенька!

– Да, Андрей Павлович.

– Кофе готов. Присаживайтесь, – Жданов жестом показал на стул у президентского стола.

Катерина пошла к стулу, но Вика оказалась проворней, поставив поднос и несколько оттеснив Катю, она плюхнулась на стул сама. И еще руку к чашке протянула с недвусмысленным намерением попить кофе в компании своего непосредственного начальника.

Андрея начало подташнивать, а это было верным признаком приближающейся грозы. Нет, те, кто не знал его близко, и не заметили бы, что сейчас грянет гром. Ну, не переносил Жданов вот такого неприкрыто-жлобского хамства. Совсем не переносил. Только рот открыл, чтобы сказать Клочковой пару ласковых, как Катюша опередила его, словно почувствовала, что шеф сейчас взорвется и постаралась разрядить обстановку.

– Правильно, Виктория, кому, как не тебе работать чашнигиром? * Снимай пробу с кофе сидя, мало ли, отравлено, так падать будет невысоко. Андрей Павлович, я думаю, нужно это взять за правило – чтобы Вика не принесла из еды или питья, пусть вначале присядет и сама отведает. А мы подождем результата и только потом пригубим.

– У меня такое неприятное чувство, что вы правы, Катенька, – засмеялся Андрей, тошнота которого прошла в мгновение ока, как только он увидел недоуменное обиженное выражение на лице своей секретарши. – Что, Вика, съела? А теперь запоминай, а еще лучше, записывай, повторять не буду. Первое: еще раз войдешь без стука и можешь сразу писать заявление об увольнении. Второе: еще раз только подумаешь сказать мне, Роману или Кате «ты» и сразу смотришь «первое». Третье: еще раз ты всунешь нос не в свое дело, а тем более попытаешься прокомментировать мою личную жизнь и, опять-таки, сразу смотришь «первое». А теперь дубль второй. Подними свое тело с кресла, унеси остывший кофе, свари новый, потом постучи и, когда тебе разрешат, внеси его, поставь на стол и тут же, со словами: – «Приятного аппетита», – выйди к себе в приемную.

– Андрей, я ничего не поняла.

– Андрей Павлович! – рявкнул Жданов.

– Прости… те. Простите, Андрей Павлович, – Вика выпорхнула в приемную и плотно прикрыла за собой двери.

– Какая девственно чистая нетронутость ума, какой незамутненный поток сознания. Ромка с меня вискарь, ты просто мой спаситель.

Катя удивленно посмотрела на Андрея, потом на Романа, пожала плечами и снова пошла в свою каморку.

– А мне, Андрюша, Викусины мозги не к чему. У нее кое-что более ценное для женщины есть.

– Вот и хорошо. Каждому свое. Значит вискарик я могу не отдавать?

– Не можешь. Ты уже пообещал. Ты мне лучше расскажи другое.

– Что?

– Деньги у тебя появились, это я понял. А на кого ты фирму записывать собираешься?

– В том-то вся и проблема. Человеку доверять нужно, а у меня таких нет. Ну, допустим, я тебе доверяю, но на тебя записать компанию нельзя. Так?

– Так, иначе это будет сговор.

– Ну, Кате еще доверяю.

– С ума сошел? Мы же ничего о ней не знаем.

– Это не совсем так, кое-что мне о ней выяснить удалось со вчерашнего дня.

– Так рассказывай.

– Что, прямо здесь? А это ничего, что она за тонкой стенкой сидит?

– Тогда пошли в мой кабинет.

– Пошли.

Проходя мимо приемной, Андрей захохотал, глядя, как Вика терзает кофемашину, пытаясь из нее, обезвоженной, извлечь хоть каплю напитка.

– Вика, позвонишь Федору Короткову. Пусть принесет воду и зальет в аппарат. Ты разве не видишь, что резервуар пуст? Потом сваришь чашечку кофе и отнесешь Катерине. Все поняла?

– Да, Андрей Павлович.

И только плотно закрыв изнутри двери в кабинете начальника отдела маркетинга, Жданов начал рассказывать, что ему удалось узнать о Пушкаревой Е. В.

– Катя единственная дочь и, видно, поздний ребенок. Родители пенсионеры. Я разговаривал с ее бывшим однокурсником. Значит так, на первом курсе у нее была какая-то некрасивая история. Очень некрасивая.

– Вот видишь, значит, нельзя ей доверять.

– Наоборот. Какая-то любовная история, закончившаяся крахом.

– У Пушкаревой любовная история? Не смеши меня.

– Ромка, заткнись, а? Там кто-то над ней зло посмеялся, над ее внешностью. Так зло, что Катя ушла из Универа. Но она подавала большие надежды, оказалась невероятно талантлива, за нее заступился кто-то влиятельный, какой-то приятель ее куратора, вот куратор и договорился, что она окончит его экстерном. Этот парень, Гришка, рассказал мне и то, что она была болезненно щепетильна. Он даже припомнил, как всем курсом они ржали над ней, когда ей дали сдачу с пятидесяти рублей, как с пятисот, а она, как только увидела, что кассирша ошиблась, вернула деньги в кассу.

– Это ее хорошо характеризует, конечно, но между пятьюстами рублями и миллиардами есть дистанция соблазна огромной разницы.

– Сам-то понял, что сказал?

– Главное, чтобы ты понял, что я хотел сказать.

– Проехали. Теперь смотри еще парочка положительных моментов. Когда она только пришла, она тут же вскрыла все денежные махинации. А могла бы, вообще-то, оставить себе какую-никакую лазейку и жить припеваючи. Так?

– И так и не так. Во-первых, она не знала, видел ты уже файл от Юрия, или нет.

– Знала. Первым делом она спросила у меня видел ли я наследие от Воропаева.

– Ладно, пусть так. Какой еще положительный момент?

– Сашка! Она вполне могла принять от него деньги, да потом еще и откатные получать, а она пришла и все рассказала честно.

– Тут ничего не могу сказать. Что да, то да. Только знаешь, что я думаю?

– И что ты думаешь?

– Что если ты уж решишь на Катю открыть новую компанию, то ее придется держать под контролем, пока она тебе ее назад не пригонит.

– Кто кого?

– Катерину под контролем держать придется, пока она фирму не вернет назад.

– И как ее можно будет держать под контролем?

– Ее нужно будет влюбить в тебя, тем более, что она и так, как мне кажется от тебя без ума.

– Ты сегодня утром нормально с постели поднялся? Не упал, головой не ударился?

– Я знаю, что говорю. Нет аркана крепче любви, для романтичных барышень. А Катенька у нас еще какая романтичная, вспомни, как она чуть не заплакала, когда Ветрова уводили. А уж для дурнушек, так и вовсе.

– Роман, я просил…

– Я же не обсуждаю ее внешность, правда? Я просто констатирую факт. Катя не красавица. А тут, представляешь, на нее обращает внимание сам Жданов. Представляешь, как у девчонки голова закружится? Я же не предлагаю тебе с ней спать, правда? Ну, поухаживай немного, парочку авансов раздай. Помнишь, как в «Служебном романе» Новосельцев за Калугиной ухаживал. Вот и ты закрути эдакий служебный романчик? Что тут такого? А когда она пригонит фирму назад, то красивенько с ней и расстанешься. Подаришь ей… Ну, скажем, машину, или даже квартиру. И все будут довольны. Разве не так?

– Не так! Ты понимаешь, что это гадко? Что девочка может влюбиться по-настоящему, а потом страдать?

– Зато эту свою любовь она будет помнить всю ее жизнь. У нее был роман со Ждановым! Представляешь, как ей это поднимет самооценку?

– Ну, в этом есть какой-то резон. Но это все-таки гадко. Непорядочно, как-то.

– А профукать компанию порядочно?

– Ромка, если мы изначально не доверяем Пушкаревой, то зачем тогда вообще на нее переписывать «Zimaletto»?

– А у тебе есть еще кто-то на примете?

– Нет.

– Ну, вот то-то!

– Не знаю, я должен подумать.

– Ты подумай вот еще о чем, если Катя не будет в тебя влюблена, она может и не согласиться прийти на помощь. Ведь как ни крути, как ни верти, а это подлог. А ты сам говорил, что девочка она щепетильная.

***

Вечером того же дня Андрей пересказал Лите свой разговор с Романом.

– И как тебе Ромкино предложение?

– Влюбить в тебя Катю? Насколько я поняла, она и так уже по уши в тебя втрескалась. Так может не будешь дурить ей голову?

– Тебе ее жалко?

– С какой стати мне должно быть ее жалко? Она позарилась на моего любимого мужчину, отца моих детей, а я должна ее пожалеть? Мне ее не жалко. И Ромка где-то прав, аркана сильнее чем любовь не существует. Ты веришь, что без этого манка Катя вернет тебе компанию. Если веришь, то оставь девочку в покое. Если нет, то пусть у нее будет, что вспомнить. Только никаких поцелуйчиков и постели. Понял?

– А что же она будет вспоминать, если никаких поцелуйчиков и постели?

– Пусть вспоминает, что ты обратил на нее внимание и тихо о ней вздыхал!

– Литка, ну ты сурова!

– А ты как хотел? Думаешь, что я ничего не знаю о твоем прошлом? О том, какой ты ходок был до меня? Знаю! И совершенно не собираюсь благословлять тебя на новые подвиги. Ясно?

– Ясно! Но против тихих вздохов ты ничего не имеешь?

– Только если очень тихих. А Романа твоего, я прямо ух, как не люблю. Вечно он тебя с пути-дороги сбивает.

– Все, ревнучка, давай звонить маме, а то она уже скоро детей укладывать будет. Я знаешь, как по Ритусе соскучился? Вот прямо очень.

– А по Пашке? – Лита даже обиделась за сына.

– Мы с Пашкой каждый день по скайпу болтаем, а Ритуля или спит уже, или ее купают. Давай звонить, пока мама еще сможет нам дочку показать.

Уже в постели Аэлита вернулась к разговору, прерванному беседой с Анастасией и детьми. Разговор получился замечательный, Риточка уже сидела у бабушки на руках и без конца говорила на своем детском языке, и смеялась, и подпрыгивала, и пыталась укусить Пашу. А тот, как настоящий старший брат, только отодвигался и снисходительно улыбался.

– Андрюша, правда же, никакие Кати, Маши или Киры никогда не смогут заставить тебя забыть о нас?

– Конечно, глупенькая моя. Ты и дети – это все, что мне нужно от этой жизни.

– И ты ни в кого не влюбишься?

– Ни за что!

– Ох, Анрюшка, Андрюшка, вляпались мы в эту авантюру по самую макушечку. Утонем и не заметим.

– А чей это был план? Солнышко? Чей? Ты же даже Ромку, которого никогда раньше не видела, и то просчитала. Вот как ты смогла предположить, что он мне предложит служебный роман? Как?

– Не знаю. Я же тебе уже рассказывала, как ко мне приходят все эти планы.

– Тогда давай спать, у меня завтра тяжелый день. Мне еще Пушкареву охмурять нужно.

***

Вот как накаркал Жданов проблемы на свою задницу. Прямо с утра у него начался такой трудный денек, что никакой охмуреж и рядом не стоял с тем, что выпало на его голову. Еще и из дому выйти не успел, как ему позвонила… Кира. И то ли пьяным, то ли плачущим голосом заявила, что она еще устроит ему веселую жизнь. И устроила! Вместо того, чтобы ехать на работу, Андрею пришлось вначале звонить, а потом и ехать в милицию, чтобы выяснить, как Кира смогла ему позвонить.

Оказалось, что Светлана наняла прекрасного адвоката, и тот вытащил Воропаеву-младшую под подписку о невыезде до суда. Правда ее предупредили, что она не может приближаться ни к «Zimaletto», ни к самому Андрею, да и вообще должна вести себя тише воды и ниже травы, иначе будет дожидаться суда в камере, но когда Киру останавливали хоть какие-то предупреждения?

Кирина свобода несколько выбила Андрея из запланированного на день, а так же из равновесия. Теперь за Литой, а тем более за Катей нужен был глаз да глаз. Так что Андрею не пришлось даже играть взволнованность, когда он появился на работе.

– Виктория, никого в мой кабинет без доклада не пускать! – бросил Андрей на ходу.

– А у вас Роман Дмитриевич уже сидит.

– Почему?

– Так пришел.

– Понятно. – Андрей вошел в кабинет. – Ромка, ты чего здесь делаешь?

– Тебя жду. Не терпится узнать, что ты решил.

– Погоди ты с решениями. Ты знаешь, что Киру выпустили?

– Когда?

– Сегодня рано утром. Она мне уже звонила, угрожала. Катя пришла?

– Да, сидит у себя в норуш…

– Катенька! Катя!

– Да, Андрей Павлович.

– Нам нужно поговорить…

Комментарий к И кое что о ней…

* Чашнигир – пробующий пищу перед подачей государю.

========== Актеры, на выход ==========

– Я тоже хотела поговорить с вами, Андрей Павлович. У меня очень серьезные наработки появились. Причем одну из них, вот честное слово, замечательную, Амура Буйо принесла с утра.

– Катенька, погодите со всеми наработками. – громко сказал Андрей и быстро написал на листке: «Разговор слишком серьезный и конфиденциальный. Не удивляемся ничему», подвинул записку Катерине, а сам продолжил вслух: – Прежде всего я хочу понять, что в моем кабинете делает Роман Дмитриевич. Вы, Катя, разрешили ему войти и подождать меня?

– У меня никто разрешения не спрашивал.

– Ясно. – Жданов в мгновение ока пересек кабинет и резко открыл двери в приемную. Раздалось громкое «ой», и стук, как при падении тела. – О, Викуся! А что это вы делаете тут на полу, да еще и за лоб держитесь?

– Андрей Павлович, я шла к вам в кабинет, чтобы спросить, не нужно ли вам чего, а вы так резко открыли двери, что ударили меня, вот я и упала.

– А про селектор вы, конечно же, и слыхом не слыхивали, правда? Еще раз в моем кабинете появится кто-нибудь без разрешения, будете смотреть первый пункт.

– Так это же Роман Дмитриевич!

– Хоть Папа Римский! В этот кабинет без доклада могут входить только два человека, я и Катерина Валерьевна. Три чашки кофе. – Андрей закрыл двери, подошел к столу написал еще одну записку: «Вика подслушивает», на сей раз показал ее и Ромке, и Кате, и продолжил говорить, как ни в чем не бывало. – Роман, ты мой друг, это так. Но вторгаться в мое личное пространство без предупреждения я тебе не позволю. Понятно?

– Как скажешь.

– У нас неприятности, Катенька. Киру Юрьевну выпустили под подписку о невыезде до суда.

– Если ты думаешь, что справедливость победила, попробуй убедить в этом побежденных, – пробормотала Катя себе под нос.

– Что?

– Нет, ничего, вспомнила поговорку. Андрей Павлович, а что такого страшного в том, что Кира Юрьевна на свободе? Ее мать и брат тоже на свободе, но вас это как-то не очень пугало. Во всяком случае, пока я не пошла на встречу с Воропаевым.

– Что вы, Катя, очень даже пугало, особенно если вспомнить оскорбления и пощечину. Но все же не так, как Кира. Вы просто понятия не имеете, насколько она ненормальна. Меня, например, она пыталась отравить. Если вы помните, я вскользь упоминал об этом на совещании. И да, да, Катя, я боюсь за вас. Если этой психованной придет в голову, что вы главная виновница ее несчастий, она на все способна. Вспомните, хотя бы, как она пыталась вцепиться вам в волосы.

– Андрюха, я думаю, что к нашей Катюше нужно охрану приставить.

– Обязательно.

– Постойте, вы что это серьезно? – Катя засмеялась. – Что она мне может сделать, Андрей Павлович? Это же смешно. Да не боюсь я никакой Киры Юрьевны.

– Катюша, если с вами хоть что-нибудь случится, хоть что-нибудь, я не прощу себя. Поэтому мы с вами сделаем следующее: на выходные вы должны куда-нибудь уехать, потому что я не успею за сегодняшний день найти хорошее охранное агентство, заключить договори и так далее. Тем более, что у нас у всех через два часа встреча в «ТехноКолоре».

Брови Пушкаревой, впрочем, как и у Ромки, взлетели вверх, и Андрею опять пришлось писать: «Нам нужно отъехать поговорить. Пусть Клочкова думает, что мы едем к Краевичу. А мы туда пошлем Зорькина, сами же сходим пообедать и поговорим». Тут уж Катя не выдержала, ну, как же, Кольку обижают. Тоже схватила ручку и давай строчить: «А Николаю, по вашему, есть не положено»? Жданов только усмехнулся, беззвучно сказал: – Положено, – и продолжил говорить, теперь уже в голос.

– Вам есть куда поехать, Катенька?

– Даже не знаю. Дайте поду… Знаю, я поеду с родителями к папиному однополчанину. Все равно лучшей охраны, чем отец, придумать невозможно, тем более, что у него и наградной пистолет имеется, и ружье.

Андрей с Ромкой, зашлись в беззвучном смехе и, не сговариваясь, показали Пушкаревой свои, поднятые вверх, большие пальцы.

– Вот и хорошо. А уже с понедельника при вас неотлучно будет находиться охрана.

– Да не хочу я чтобы кто-то мне мешал жить.

– Катя, это не обсуждается. Никто вам не будет мешать жить. Вы даже не заметите охранников, никто не заметит, это же профессионалы. Договорились?

– Договорились. А к вам охрану приставить не надо? – и она так посмотрела на своего начальника, что у любого нормального человека отпало бы сомнение, девушка втрескалась в шефа и без всякого охмурежа.

– Не надо, Катенька. Мы с Романом Дмитриевичем сами за себя постоять сможем, – и закричал, – Вика, где наш кофе?

– Трудно варить кофе приникнув ухом к замочной скважине, – чуть слышно шепнула Катя.

– За какие грехи Бог послал мне такую секретаршу? – риторически спросил Андрей. – Ромка, пошли на производственный этаж, – Жданов первым вышел из кабинета, по дороге навешал Клочковой лещей за так и не приготовленный кофе, и покинул приемную вместе с Малиновским. Да только путь их лежал в кабинет Романа.

***

– Или ты сегодня же начинаешь ее вербовать, или я ее увольняю. Меня этот МХАТ уже достал.

– Ты о Вике? – тупо спросил Ромка.

– Нет. Об Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой!

– А кто это?

– Ромка, твоя серость меня убивает. Это народная артистка СССР, работала во МХАТе.

– А при чем здесь МХАТ?

– А при том, что мы, как придурки, спектакль для одного слушателя устраивать должны.

– Ты в этом смысле? Понял. Сегодня же займусь. Но ты мне лучше скажи, что ты решил делать с Пушкаревой? Пойдешь на служебный роман. Тем более, что она видишь, как о своем Зорькине беспокоится. А вдруг у них не просто дружба?

– Ромка, ну, как ты себе это представляешь? Как? Я вообще не умею ухаживать за женщинами. Как-то так всегда получалось, что они сами на меня вешались, и мне вообще ничего не приходилось делать для того, чтобы влюбить их в себя. А тут… Да я понятия не имею, что мне делать, чтобы Катя поняла, что я за ней ухаживаю. Ну, другую я мог бы взять и поцеловать, например, а тут как?

– Че, противно, да?

– Дурак ты, Малина. Нисколько мне не противно. Просто видно же, что девочка совсем. Небось не целованная, не балованная. И потом… Я ее уважаю, я ей благодарен, и вообще, Катя, она замечательная.

– А если замечательная, так сделай для нее хоть что-то хорошее. Внуши ей уверенность в себе. А когда она пригонит тебе фирму назад, ты ей квартиру не дари, ты ей оплати пластическую операцию, вот это будет уважение, так уважение.

– Это хорошая мысль. Но ты мне лучше посоветуй, что делать, как за ней ухаживать?

– Знаешь что. У тебя есть очень хороший повод оставаться с ней наедине.

– Малина, ты ку-ку? Мне не нужен этот повод, чтобы остаться с Катей наедине. Она у меня в кабинете сидит, только за стеночкой. И я в любое время могу в этой стеночке дверцу открыть.

– Так вот почему ты велел Викусе никого без доклада не впускать? Чтобы тебя не застукали? Мудро и дальновидно! – захохотал Малиновский и резко оборвал свой смех. – Шучу. Сам ты ку-ку, пацан. Такой большой и такой дебил! На работе – это разве наедине? Это разве ухаживать? Этой возможностью можно пользоваться, когда роман уже в разгаре. А не начитать ухаживания с рабочего места. Слушай меня внимательно, салага! Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет! * – усмехнулся Роман.

– Красиво излагаешь. Это ты об чем?

– Не об чем, а об ком. Кира! – и паузу сделал такую, словно это он Эндрю Уайлс доказавший теорему Ферма, и теперь все и всем она должна быть понятна.

– Ну, Кира, и?

– Кира, опасность, охрана. Чего непонятного-то? Ты так волнуешься за Катюшу, что сам, лично берешься ее охранять. Во-первых, ты ей показываешь, что она тебе не безразлична, во-вторых, остаешься с ней наедине, в-третьих, можешь сводить ее куда-нибудь под предлогом, что сам хочешь есть или…

– Или не есть, вот в чем вопрос… А твое предложение не лишено смысла, Малина.

– О! Наконец, ты признал мои скрытые таланты.

– А еще можно даже на работе показать ей, что она тебе не безразлична. Например спрашивать не голодна ли, не устала ли, благодарить за каждую мелочь. Или вот, тоже очень хороший метод. Допустим, принесла тебе Катюша бумаги, ты случайно касаешься ее руки и одергиваешь свою руку, как от огня, а если при этом еще и смутиться сможешь, то вообще блеск. Или наоборот, чуть задерживаешь ее руку в своей. Понимаешь о чем я? И подарки. Подарки обязательно. Какие-нибудь мелкие и романтичные. Ну, там шоколадку в виде сердечка, или мишку плюшевого.

– Слушай, теоретик. А давай ты все это к Викусе применишь.

– Ну, точно, ку-ку! Викуся – это совершенно другой Эверест, тут нужен напор, решительность, и хорошее снаряжение. Кстати, сколько ты мне выделяешь на подкуп?

– Десятку.

– Долларов?

– Евриков. Но рестораны и проТчая ухаживания, это ты уж, пожалуйста, за свой счет. Тебе же самому это нужно, ведь так? Я бы просто предложил ей десять тысяч и все.

– Да ладно ты, не ной. Я за свои удовольствия сам привык платить. Но вискарик с тебя.

– Договорились.

– Все, Ромка. Я сейчас зайду к Зорькину. Пусть и правда съездит в «ТехноКолор», скажет, что мы отказываемся от их продукции. Нужно будет дать ему диктофон, пусть запишет, как ему начнут предлагать откатные, а то Краевич совсем обнаглел, пора ставить на место.

– Значит, НиколЯ в «ТехноКолор», а мы?

– А мы втроем отъедем в «Турандот», пообедаем и поговорим. А поговорить есть о чем.

Роман представил себе обед в пафосном гламурно-рафинированном «Турандоте», Катю Пушкареву рядом с ними, самыми завидными женихами Москвы, заметки в завтрашних газетенках, и поскучнел до зеленой тоски в глазах.

– Жданов, а может я, воспользуясь вашим отсутствием, начну атаку на Вику?

– Не начнешь, нам нужно поговорить.

– Так говори!

– Нам нужно поговорить на троих. Я хочу Кате рассказать о создании параллельной компании. И мне необходим твой дар убеждения. Ясно?

– Ясно. Тогда давай вот что сделаем. Мы втроем поедем в «Гурман», это бутик французской кухни. Жратва там потрясная, есть возможность уединиться и поговорить, а место новое, пока прессой не облюбованное. Оттуда ты забираешь свое сокровище под предлогом охраны, а я возвращаюсь в «Zimaletto» и начинаю обработку Викуси, предварительно сообщив ей, что вы с Катей отправились в банк.

– Ромка! А давай проверим Клочкову. Сообщим ей, что едем в «Турандот» и проверим, не появится ли там Кирюша. Тогда тебе проще будет начать вербовку. С факта, что она уже шпионит на Воропаевых.

– Гений! Во всем, что не касается любовных дел, ты просто гений, Палыч.

***

Французские ресторан «Гурман», и правда, словно был создан для тайных переговоров. Каждый столик огорожен высоченными спинками полукруглых диванов, полумрак и свечи на столе, создавали ощущение отгороженности от всего мира, если хотите, интимности. Даже Катя, поначалу стеснявшаяся себя в этом пафосном месте, едва села на мягкий и удобный диван, как расслабилась и раскрепостилась. А если прибавить, что еда в «Гурмане» была действительно вкусной, то можно сказать, что Ромочка знал толк в выборе места.

– Катенька, нам нужно очень серьезно поговорить, – начал Андрей, едва им принесли закуски.

– Слушаю вас, Андрей Павлович.

– То, что «Zimaletto» я получил в состоянии близком к банкротству, вы, как я полагаю, уже успели заметить.

– Еще бы.

– Но вы не знаете всего, Катенька. А знать должны.

Андрей снял очки, потер переносицу, как делал это всегда в минуты особого душевного волнения и кратко, но не без душевной боли, рассказал Пушкаревой историю своей семьи. И об отце, и о кооперативе «Маргаритос», и о создании «Zimaletto», и о крахе семьи Ждановых…

– Я даже не могу прийти на могилу матери, Катюша. На тюремном кладбище посетителей не бывает, – закончил Жданов свой рассказ под тихое хлюпанье носом Пушкаревой.

Да что там Катюша, Ромка и тот чуть не плакал, хоть Андрей не давил на жалость, он просто рассказал всю правду. Всю! Кроме звездной девочки Литы, детей, и того, что мама сейчас в Испании. Но этого знать никому было не положено.

– Я читала, что вам пришлось судится с Воропаевыми, – украдкой смахнув слезу, сказала Катюша. – Они и вам не хотели выплачивать дивиденды.

– Катенька, да разве только это? Вот, послушайте, – Андрей включил диктофон:

– Хорошо, не хочешь по-человечески, давай по-деловому. Я тебе предлагаю следующий вариант. «Zimaletto» выплачивает тебе все по дивидендам, я лично выплачиваю тебе по маминому счету, а ты…

– Юрий Александрович, а вы не охренели? Вы предлагаете мне то, что и так обязаны отдать. По решению суда! И что-то хотите взамен? Считайте, что мы не договорились. – Андрей пошел к двери.

– Да погоди ты. Вернись.

– У вас пять минут.

– Успею. Как же ты похож на своих родителей. Такой же го…