Текст книги "Квинтэссенция любви (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– А вот о родителях не надо. Я с вами о них говорить не собираюсь.

– В апреле состоится суд по делу твоего отца.

– Вы что-то перепутали. Не по делу моего отца, а по делу фальсификации вами дела на моего отца и присвоении себе его пакета акций.

– Андрей, ты уже большой мальчик, и должен понимать, что никаких доказательств фальсификации никто не найдет. Я предлагаю тебе следующий вариант. Ты получаешь пакет отца безо всякого суда. Но только в том случае, если снимаешь свое требование о реальном лишении меня свободы за то, чего я не делал.

– Возможно, я пошел бы на этот вариант. Но как быть с опозоренным именем отца? Я не могу его предать и позволить вам праздновать победу.

– Я уже все продумал. Есть у меня один «стрелочник» Ярослав Ветров, дадим статью в газету, что, мол, это он проворачивал махинации, а свалил на твоего отца. И уволим его по-тихому.

– А сколько лет Ветрову?

– Даже не знаю. Года на три старше тебя. А что?

– И вы готовы сломать жизнь ни в чем не повинному человеку? Молодому мужчине? Только чтобы спасти свою задницу от тюрьмы? Ну, вы и мразь.

– Послушай, парень, мне это все надоело. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Всего за три процента того, что я тебе предложил, я могу просто устранить проблему. И все! Нет человека – нет проблемы. Я любил твою мать, только поэтому ты до сих пор жив, но ты переходишь всякие границы.

– Спасибо, что предупредили.

– Ни хрена себе, так тебе что, еще Юрий Александрович угрожал расправой? – Ромка смотрел на Андрея так, как будто впервые его увидел.

– Да, но даже не в этом дело. Воропаевы умышленно разворовывали активы «Zimaletto», доводили компанию до банкротства, перекачивая деньги со счетов фирмы, на свои личные. И дело не только в Сашке. Просто со мной никому делиться не хотелось.

– Андрей Павлович, – взгляд у Пушкаревой стал горящим. – Это нельзя оставлять безнаказанным! Вы должны сыграть с Воропаевыми ту же злую шутку, которую они сыграли с вами.

Андрей с Романом многозначительно переглянулись и уставились на Пушкареву…

Комментарий к Актеры, на выход

* Знаменитая цитата из “Кавказской пленницы” Гайдая.

Очень-очень прошу меня простить за задержку главы.

========== Вербовка… ==========

– Что вы имеете ввиду, Катенька? Что теперь я должен разворовать активы «Zimaletto», довести компанию до банкротства, перекачав деньги со счетов фирмы, на свой личный? – спросил Андрей.

– Нет, что вы, Андрей Павлович! Если обанкротить компанию, то люди останутся без работы. Да и дело жизни вашего отца будет погублено.

– Тогда что? Поясните.

– Компанию нужно не банкротить, компанию нужно возрождать, но отнять ее у Воропаевых.

– Чудесная мысль, Катя! Просто потрясающая. Только как это сделать?

– Не знаю, Андрей Павлович, тут подумать нужно.

– А если я знаю, как это сделать? Если я пригласил вас, Катюша как раз для того, чтобы рассказать вам свой план и попросить вас о помощи?

– Вы меня? О помощи?

– Да, Катя.

– Конечно я помогу вам, Андрей Павлович. Всем, чем смогу.

– Есть одно больше «но», Катюша. Я должен быть уверен, что даже если вы откажитесь мне помогать, вы никогда и никому не расскажете о моем плане.

– Я понимаю ваше беспокойство, Андрей Павлович. Понимаю, что вы меня знаете совсем недавно, и не можете мне доверять, как доверяли бы старому другу, или родному человеку. И как вам доказать, что я никогда вас не предам, я не знаю. Если можете обойтись без моей помощи, то… А если нет, то вам придется поверить моему честному слову.

– У меня нет выбора, Катенька, мне придется довериться вам. Я только еще раз прошу вас, дайте мне слово, что даже если вы откажетесь мне помогать, вы никому не расскажете о том, что я задумал.

– Даже Зорькину?

– Даже Зорькину. Потому что это не очень законно и не очень порядочно.

– Даю вам слово, Андрей Павлович, – после минутного размышления торжественно сказала Пушкарева.

– Верю! Значит так. Я собираюсь создать еще одну компанию, параллельную, действующую. Заложить ей «Zimaletto» с потрохами, вместе со всеми активами и торговой маркой. И в этой фирме Воропаевыми уже даже пахнуть не будет.

Она все хватала на лету, эта не очень симпатичная, но очень умная девчонка. Андрей еще не рассказал и пятой части, как суть ей уже была ясна.

– Я нужна вам, чтобы обеспечить грамотный перевод из компании в компанию?

– И это тоже.

– А что еще?

– Я хочу сделать вас хозяйкой подставной фирмы.

– Андрей Павлович, вы с ума сошли?

– Катя, тут как раз все очень законно.

– Я не об этом.

– Тогда о чем?

– Как вы можете мне так доверять? А если я решу повести свою игру? Если не верну вам «Zimaletto»?

– А вы не вернете?

– Верну, конечно! – глаза Катюши заблестели, стали влажными. Она зажмурилась, и предательская слезинка потекла по щеке, потом по шее и укатилась куда-то под воротничок.

– Тогда о каких «если» вы говорите? – Андрей дотронулся до щеки Катюши, вытирая ей слезы. Катя резко распахнула глаза и так посмотрела на Жданова, что покраснели оба и сразу. – Вы ведь меня не обманете, Катенька? Правда? Никогда не обманете, я верю вам.

«А еще говорил, что не умеет охмурять, – подумал Ромка. – Дон Жуан чертов, девчонка уже готова из окна его кабинета да об асфальт, только бы еще хоть раз дотронулся до нее».

– Я никогда вас не подведу, вот увидите! Все-все сделаю, чтобы вам помочь, – словно давая клятву у алтаря, произнесла Пушкарева. И дернулась, когда Андрей взял ее за руку.

– Спасибо, Катенька. Я знал, что на вас можно положиться, – ее рука горела в руке Андрея, и он, чтобы успокоить девушку, слегка погладил ее ладонь. Она смутилась и сразу же выдернула руку.

– Я больше не могу впихнуть в себя даже десерт, – нарочно нарушая интимность момента, вторгся в разговор Роман. – И посему, я убегаю. А ты, Андрей, проводи Катю до дома, сдай отцу с рук на руки.

– Не надо, что вы, я доберусь сама. Что вы еще придумали, Роман Дмитриевич?

– Катенька, не забывайте об опасности. Кира на свободе, так что мне, и правда, придется вас проводить до дома. Хотите вы того или нет. – Андрей снова, словно случайно, взял Катюшу за руку, и на сей раз она нисколько не противилась этому, только глянула украдкой на Ромку, уже отходившего от их столика.

– Андрей Павлович, не надо! Я вызову такси.

– Катенька, отчего вы такая упрямая? А может мне приятно ехать с вами в одной машине, слушать музыку, разговаривать.

– Скажите еще, что вам приятно…

Больше Роман ничего не слышал, слишком далеко отошел, но обернувшись в последний раз на друга с его нелепой спутницей, остолбенел. Ему показалось, что они целуются. Хотя, скорее всего, именно показалось. И освещение было уж очень сумеречное, и ракурс обзора не совсем удачный.

***

Малиновский стоял у распахнутых настежь дверей в президентскую приемную вот уже почти десять минут. Стоял и смотрел на Викторию, которая самозабвенно красила ногти и умудрялась при этом без умолку болтать по мобильному, поставленному на громкую связь. Что при этом происходило вокруг нее, ее не интересовало совершенно, так как она ни разу, ни одного разу не оторвала взгляда от своих рук.

– Кира, а когда я тебя подводила? Можешь не сомневаться, я стану твоими глазами и ушами в «Zimaletto», – сказала Викуся, носом нажала кнопку «сброс», и тем самым поставила завершающую точку в разговоре.

– Кхе-кхе, – прокашлялся Ромка.

– Ой! – Клочкова вскочила, опрокинула лак для ногтей себе на платье заорала: – Ты что здесь делаешь? Придурок! Ты знаешь сколько стоит это платье? Ой! Господи! Что же делать? – Клочкова зарыдала так горько и искренне, что можно было подумать будто бы у нее настоящее горе.

– Вика, да ты что? Подумаешь, платье. Сегодня же пойдем с тобой в магазин и купим тебе любое, какое ты захочешь, – вылетело у Ромки быстрее, чем он понял, что погорячился, что эта пиранья может одним платьем исчерпать весь лимит средств, выделенный на вербовку, и неуклюже добавил, – в пределах разумного. Вот сколько это платье стоит?

– Триста баксов, – тут же соврала Клочкова, давно уже одевавшаяся в хорошие, но подделки.

– Хорошо, купишь себе такое же, – облегченно выдохнул Роман.

– Правда?

– Слово гусара!

– А что ты тут вообще делаешь? Вы же с концами ушли?

– Да вот… подумал, что… Ты сегодня вечером свободна?

– А что?

– Хотел пригласить тебя посидеть где-нибудь, поболтать, познакомиться поближе. Ты как, не против?

– Ты вернулся только из-за этого?

– А ты считаешь, что ты не можешь вскружить голову мужчине? Вика! Я не привык ходить вокруг да около. Ты мне понравилась, даже очень. И я был бы рад, если бы мы смогли с тобой…

– Переспать? – перебила Романа Клочкова.

– Ну, зачем же так грубо? Никто не говорит о «переспать». Познакомиться поближе, потом…

– Ромочка, я, конечно же, не так умна, как ваша любимая Катерина Валерьевна, но я и не дура. Твоя репутация мне известна слишком хорошо. А я не ищу кого-нибудь для «переспать». Мне нужен мужчина, который мог бы взять часть моих проблем на себя.

– Например, Жданов?

– Даже Жданов предпочтительнее тебя.

– Это почему это?

– А он ответственнее. Ты посмотри, и Лера, и Наташка Ларина, обе в шоколаде. И контракты у них всегда есть, и одеты с иголочки, и не думают, чем им за свет заплатить.

– И ты согласилась бы быть третьей лошадкой в этой упряжке?

– Да хоть десятой. Ромка, у меня серьезные проблемы. Понимаешь?

– А что же Кира? Или ваша дружба для тебя пустой звук? Ты же знаешь, что Кира любит Андрея.

– Ромка, он ей все равно не достанется, кому угодно, но не ей. Так почему не мне?

– А почему не мне?

– Кто? Андрей?

– Нет, ты, Викуся!

– Малиновский, ты тупой? Я же только что объяснила.

– Вика, а если ты мне в самом деле нравишься. Если у меня серьезное предложение для тебя? Тогда как?

– Замуж зовешь? Я согласна.

Малиновского передернуло так, как будто он дотронулся до оголенного провода. Что-что, а вариант с женитьбой он вообще не рассматривал. В принципе, не говоря уж об этой акуле.

– Нет, Вика, не замуж. У меня идиосинкразия только на это слово, не говоря уж о самом действии. Давай мы пока просто познакомимся поближе. Не возражаешь? – «Дура дурой, а умная. Ишь ты, замуж собралась», – подумал Роман.

– А может ты просто еще не встретил свою женщину, поэтому у тебя идео… идиосих… Кстати, а что это?

– Идиосинкразия? Повышенная, болезненная чувствительность организма к продуктам, лекарствам или к самому слову «брак». У моего отца до семидесяти лет такое было. Он и женился-то только потому, что мама забеременела, – опять ляпнул Роман, и тут же добавил, спохватившись, – поэтому я всегда и предохраняюсь. Так что, мы знакомимся поближе, или я пошел? Не хочу чтобы вечер пятницы прошел бездарно. – Малиновский сменил тактику, и это, как ни странно, сработало.

– Я бы с удовольствием, но куда я могу пойти в испорченном платье?

– Викуся, решено! Мы едем к тебе. Еду и напитки я беру на себя, а организацию приятного вечера предоставляю тебе. Договорились?

– Договорились.

– Тогда через полчаса будь готова, мы выезжаем. Собирайся.

– А почему не сейчас?

– Мне еще нужно сделать пару звонков.

Ромка отошел подальше от внимательно подслушивающих локаторов-ушек и позвонил Андрею.

– Начало положено. Едем к Вике.

– Это хорошо, Ромка. Только не забывай о цели, и не распускай язык. А то я знаю тебя, начнешь хвост распускать и…

– Жданов, не пори чушь. Кстати, должен тебе сказать, что бы очень сильно заблуждались насчет Викуси. Она далеко не дура, она только хочет казаться ею.

– А вот это уже плохо. – Андрей замолчал, словно задумался. – Знаешь, можешь увеличить ее гонорар еще на пять штук.

– Понял. А у тебя как дела, отвез Катеньку домой?

– Нет, мы еще в «Гурмане».

– Об-на! А что это вы там так задержались?

– Обсуждаем выход из кризиса.

– Ты бы лучше делом занялся.

– А мы чем занимаемся? Шутки шутим?

– Жданов, не нужно Ваньку ломать. Начинай влюблять в себя нашу мышку.

– Пошел ты! – раздались короткие гудки.

– Ты мне это брось, трубки швырять! – Ромка тут же нажал повторный вызов. – Жданов, я не понял, ты чего опять разозлился?

– Сам ты, мышь серая, понятно?

– Понятно. Ты мне только на один вопрос ответь и все.

– На какой?

– Мне показалось, или ты действительно целовался с Катей?

– Не твое дело, – снова раздались короткие гудки, но перезванивать Малиновский не стал. Теперь он был уверен, ему не показалось…

***

Видит Бог, Ромке было чем гордиться. Еще как было! Ого-го!

Вначале Малине Викуся, как сексуальная партнерша не приглянулась совсем. Нет, она умела заводить, была технична, спортивна, с фантазией и вынослива. Но ей не хватало чего-то очень важного. Временами Роману казалось, что он трахается с очень красивой и многофункциональной куклой с механическим заводом. Все было слишком профессионально. Так вели себя проститутки, к чьим услугам он крайне редко, но прибегал.

Но Ромка точно знал – Вика не была проституткой. Значит это ее муж-козел решил, что купил ее с потрохами и требовал от нее ублажения себя, любимого, совершенно не заботясь о её ощущениях, о её удовлетворении, о ее чувствах. Роман даже разозлился и на Вику и на ее прежних партнеров. На Вику за то, что деньги для нее оказались важнее собственного удовольствия, на партнеров за то, что привыкли все покупать.

Вот тут Роман и показал Клочковой небо в алмазах. Так показал, что она и стонала, и плакала, и кричала, и умирала, и возносилась к небесам.

И теперь Вика лежала прикованная наручниками к спинке кровати с совершенно расфокусировавшимся, как у младенца или блаженного взглядом, на ее губах играла довольная сытая улыбка, объевшегося человека. Она только что не срыгивала, но это уж не Ромкина вина, что переудовлетворенные не срыгивают, как переевшие.

– Ромка, со мной такое впервые. Спасибо тебе, – первое, что сказала Викуся, когда немного пришла в себя. – Мы с Кирой ходили на курсы, где нас учили доставлять удовольствие мужчинам. И я точно знала, что смогу удовлетворить любого.

– Блин, эти курсы не в гареме проходили? Или может в публичном доме? Запомни, что для мужчины, если он настоящий мужчина, самый сильный оргазм, это когда он доводит до оргазма партнершу.

Они еще долго говорили, пока Роман не решил, что вполне расположил к себе Вику, и что пора переходить к вербовке. И тут он снова оказался на высоте. Мало того, что выполнил задание на пять с плюсом, так еще и деньги другу сэкономил.

– Викуся, ведь Кира тебе не платит, правда?

– Кира меня кормит иногда.

– Вот стерва. За чечевичную похлебку* решила купить билет в рай? Нет, Вика, нет. Это не дружба, и это недостойная награда за шпионаж. И не надо кривиться. Давай будем называть вещи своими именами. Я предлагаю тебе тысячу евро в месяц, – справедливо рассудив, что вся эта история продлится не более полугода, сказал Ромка, – плюс полторы тысячи единовременно на одежду.

– Я согласна! Только учти, что иногда тебе придется со мной…

– С удовольствием, – на сей раз искренне пообещал Малина.

Комментарий к Вербовка…

*Праотец Яаков приобрел первородство у готового его продать за чечевичную похлебку Эйсава.

Возможно много опечаток. Клава дурит.

========== Не работой единой ==========

Он чувствовал, свою девочку, всегда чувствовал. Поэтому и увез ее в Торревьеху. Пусть два дня, пусть всего два дня, но рядом с детьми и мамой, а главное подальше от всего, что связано с «Zimaletto», и она не сломается, и сможет жить дальше, и летать сможет.

Оживать Аэлита начала уже в самолете, вот как только самолет набрал высоту, как только стюардесса сказала, что можно расстегнуть ремни, так у Литочки и начали расправляться крылья. Конечно, посторонний человек не заметил бы этого. Ну, подумаешь, девчонка, все время напряженно смотревшая в иллюминатор, сняла очки с затемненными стеклами, большое дело! Подумаешь, сорвала с головы кепку и тут же распустила подколотые кверху волосы, и встряхнула головой, и взяла за руку сидящего рядом парня, и прильнула к нему, и бесовским огнем полыхнули ее глаза. Подумаешь! Что здесь такого?

Да только Андрей не был посторонним, поэтому он точно знал, что когда его звездная девочка вот так снимает головной убор – она открывается навстречу этому миру. А когда вот так распускает волосы и встряхивает головой – она отпускает проблемы, выбрасывает из головы весь негатив, становится свободной и невесомой. Когда вот так, по-хозяйски берет его за руку и прижимается к нему – она заявляет на него свои права, заявляет открыто! А уж если зажигается бесовский огонь в ее глазах – берегись, планета, Аэлита расправила крылья.

– Маришка, ты что задумала? – невероятно, но они никогда не путались в именах, и если уж Лита летела по паспорту Марины Глушко, то Андрей даже во сне называл бы ее только этим именем.

– Максим, а давай полетаем, а?

– Мы вроде и так в полете, нет?

– Нет! Это самолет в полете, а я хочу полетать сама.

– Началось, – счастливо засмеялся Андрей. – Одна или меня возьмешь в свою компанию?

– Куда я без тебя, родной мой? Я без тебя не то что летать, я ползать без тебя не в состоянии.

– Красиво излагаешь, мне нравится. Ты только забыла добавить, что без меня тебе пришлось бы лететь с пилотом.

– Зачем мне чужой пилот? У меня свой есть. – Лита плотнее прижалась к мужу. – Максим…

– Так… что еще?

– Я тоже хочу закончить школу пилотов параплана! Я хочу уметь летать сама.

– Надеюсь, не в этот раз?

– Не в этот, – улыбнулась Литуся, – в этот мне будет достаточно выпросить у тебя согласие на учебу.

– Согласен. Уже согласен. Когда все будет позади, ты пойдешь в школу пилотов.

– Ура! – помолчала секунду. – Максик, – протянула она жалобно, и Андрей сразу понял, что вот оно и началось, то из-за чего полыхнул бесовской огонь.

– Что? Девочке захотелось немного пошалить? И до дома девочка не дотерпит? – он уже включился в игру.

– Дома девочка станет мамой и ей будет не до тебя.

– Знаешь, я тоже боюсь ходить в самолете один, куда бы не понадобилось. И вообще, в полете нужно летать. Полетели?

– На Марс! Я хочу на Марс!

***

Их встречали. Пашка бежал навстречу родителям и что-то кричал на жуткой смеси русского с испанским. Чуткое ухо Андрея ясно расслышало только два слова. Вернее одно, но на обоих языках: «мама» и «madre»*.

– Конечно, зачем ему отец, если у него madre есть.

– Не ревнуй, лучше глянь, как Ритуська подпрыгивает в коляске и тянет ручки к тебе, а не ко мне.

– Все никак не можете поделить детей? – Анастасия, не желая служить причиной пусть шуточного, но раздора между сыном и невесткой, обняла сразу обоих. И тут же получила от внука выговор.

– Аbuela, ** это мой мама и папа, иди, – нахмурился Пашка и стал за платье оттягивать бабушку от родителей.

– А мои дочка и сын! Я разрешаю тебе обнимать их, а ты мне нет? Это нечестно, – Анастасия редко упускала случай повоспитывать внуков.

– Нет, честно!

– Нечестно. И Риточка тоже будет обнимать маму и папу. И даже на ручки папа ее возьмет, потому что она маленькая.

– А меня мама на ручки возьмет. Правда, мамочка?

– Нет, сынок, не правда. Посмотри, какой ты уже большой, настоящий мужчина. А мамочка у нас маленькая, худенькая, ей будет тяжело. Она даже поднять тебя не сможет. И вообще, знаешь, зачем мы, мужчины, нужны?

– Нет, – глаза у Павлика стали огромные, – зачем?

– Чтобы женщин на руках носить. Вот смотри, какой у тебя папа сильный. – Андрей подхватил одной рукой Риту, другой Литочку и поднял их обеих сразу. – Вот видишь, и мне не тяжело.

– Аbuela, – Пашка прижался к бабушкиным ногам и попытался оторвать ее от пола. Естественно, у него ничего не получилось, но выкрутился он из ситуации очень быстро. – Бабе нельзя на ручки, она старенькая, будет бояться.

Почти два дня солнца, моря и свободы, полет на параплане из Аликанте в Реконко на высоте тысяча двести метров с перепадом в пятьсот метров, и Андрей с Литой полностью восстановили свои силы для дальнейшей борьбы. Почти два дня полного всеобъемлющего счастья, купания в океане любви… и эмоциональный заряд на ближайшие месяцы получен.

Уже дома в Москве Аэлита, покачиваясь на матрасе, словно на волнах, вдруг обняла мужа и расплакалась.

– Что случилось, детка, что с тобой? Уже соскучилась? Хочешь назад?

– И соскучилась, и хочу назад, но плачу не поэтому.

– А почему, солнышко?

– Я не понимаю, почему именно я. Не понимаю, почему меня Бог решил так осчастливить? За что? Я не самый лучший человек на земле, ты это знаешь. И вдруг именно на меня обрушивается столько счастья. Я боюсь, панически боюсь.

– Чего, глупенькая?

– Я всего боюсь. Боюсь, что это только сон. Вот сейчас проснусь, и ничего нет. Ни тебя, ни детей, ни мамы, ни счастья. И все это мне лишь приснилось. Боюсь, что ты меня разлюбишь. Боюсь, что… я всего боюсь, Андрюшенька. Таких, как ты не бывает, понимаешь? Не бывает мужчин, которые вот так умеют любить и чувствовать. Не бывает! Но ты есть! Значит, я в какой-то другой петле. В другой, параллельной реальности. И мне страшно проснуться.

– Дурочка ты моя любимая. Ну, что же, давай бояться вместе. Потому что мне тоже страшно, потому что мне единственному выпало это счастье, узнать и тебя и твою любовь. Потому что я знаю, что это, терять все и сразу. – Ах, как же хорошо он знал свою девочку. У нее тут же высохли слезы.

– Ну, ты что? Не нужно ничего бояться. Сам подумай, куда я от тебя могу деться?

– А я от тебя.

– Я просто глупая. Давай лучше вместе храбрыми быть, Андрюшенька, чем вместе бояться.

– Давай. И давай будем спать, завтра трудный день.

О Кате Пушкаревой никто из них в эти дни даже не вспомнил.

***

– Катенька, вы прямо выглядите такой отдохнувшей, такой посвежевшей, что завидно. Вот что значит с родителями к папиному однополчанину съездить. Может и меня в следующий раз с собой возьмете? – Ромка сейчас любил весь мир, и даже с Катей говорил не просто вежливо, но и ласково. А все потому, что уже с утра Клочкова подарила ему одну маленькую, но бомбу. И если все, что она рассказала – это правда, то он сегодня сможет и друга предупредить, и продемонстрировать первый результат своей работы.

– Может и возьму, Роман Дмитриевич. Только вам вначале придется долго-долго доказывать папе, что намерения у вас самые благородные, что дочь вы его не обидите, и что вы умеете пить самогон, – улыбнулась Катя.

– А одним самогоном не обойтись?

– Никак не обойтись.

– Да не очень-то и хотелось выходные с какими-то однополчанами проводить. – сказал Ромка, и Катя с Андреем рассмеялись.

– Ладно, пошутили и будет. – Андрей нажал на селекторе кнопку вызова. – Виктория, через полчаса совещание, пригласите всех начальников отделов.

– А Амуру?

– Амуру Фарэйевовну. А что вас смущает?

– Она же не начальник отдела, она только замещает Киру.

– Вика, рассуждать будете в курилке. Всех, это значит всех! – в эту минуту Ромка что-то шепнул Андрею на ухо. Жданов кивнул и продолжил разговор. – Спуститесь на производственный этаж и пригласите Иващенкову Галину Сергеевну на совещание тоже.

– А кто это?

– Исполняющая обязанности начальника производственного отдела.

– Так я позвоню.

– Когда я вас попрошу позвонить, тогда и позвоните, а я попросил вас спуститься и пригласить ее лично, значит, поднимай телеса и шагом марш в лифт, – рявкнул Жданов.

Они дождались, когда Виктория покинула приемную, Роман, на всякий случай, запер все двери и заговорил:

– Кира с Сашкой готовят иск в суд. Якобы ты незаконно захватил власть в «Zimaletto», и якобы аудит был незаконным, так как проводился заинтересованной и подкупленной тобой компанией, и никаких документов подтверждающих откаты, кражи и растраты нет.

– Они что, совсем с ума сошли? – Катя даже рассмеялась. – Аудит проводила государственная компания. У нас есть заключе…

– Катенька, погодите, пожалуйста, я должен успеть все сказать.

– Сисадмин Радик в сговоре с Кирой Юрьевной. Сегодня вечером или ночью они планируют почистить всю базу данных. И закачать совсем другие показатели.

– Андрей Павлович! Но ведь это здорово! – Катя только что не подпрыгивала от радости.

– Что здорово, Катя?

– Что Воропаевы идиоты, вот что здорово. Мы с Николаем можем сейчас сохранить базу данных на сервере. Правда это займет какое-то время. Пусть они потом меняют все, что им вздумается. Так только проще будет поймать их за руку. Тем более, что копии заключения аудита, без сомнения хранятся и в аудиторской компании. Вот они и попадутся.

– И тогда… – Андрей задумался. – Ромка, ты не знаешь, собирались ли Сашка с Кирюшей лично навестить «Zimaletto»?

– Не знаю.

– Ромка! Поговори с Викусей, пусть поспособствует. Можешь ей премиальные выдать. Было бы чудесно, если бы они оба здесь появились. Тогда и Киру и Сашку можно будет тепленькими упаковывать.

– И вам тогда уже не нужно будет меня охранять? – спросила Катюша.

Спросила отнюдь не радостно. Это и Андрей и Ромка заметили. Малиновский возликовал, мол, значит, влюбилась. А Жданов, напротив, расстроился, правда, непонятно почему. То ли потому, что девчонка влюбилась и теперь страдает, то ли потому, что ему не придется больше охранять ее.

В двери приемной постучали, наверное это Вика вернулась с производственного этажа. Роман пошел открывать, да и застрял в приемной, видно выполняя новое поручение. Андрей же подошел к Пушкаревой.

– Нет, Катюша. Если Киру арестуют, охранять мне вас больше будет не нужно.

– Жаль, – побормотала она едва слышно, в ответ.

***

Совещание проходило бурно, даже очень бурно, можно сказать. Вначале Милко устроил истерику, когда Андрей в ультимативной форме потребовал от него расширить коридор размера и роста. Потом Катя пила валерьянку, пока доказала, что компании необходимо выпустить новую коллекцию. Да не просто коллекцию, а необычную коллекцию, призванную увеличить продажи, но несколько спустить с небес на землю великого кутюрье. Потом Андрей с Ромкой, поверившие в Катину идею, уже вдвоем уговаривали Вукановича, и теперь уже тот пил валерьянку, и кричал, и чуть не плакал, но в результате согласился.

Затем Зорькин, и снова в ультимативной форме, заявил, что на предполагаемую коллекцию и ее раскрутку компания может себе позволить исключительно энную сумму денег и ни одной копейки сверх бюджета выделено не будет, потому что он, Николай Антонович, не подпишет смету с перерасходом заложенной им суммы. Да и эти деньги он понятия не имеет где брать, так как «Zimaletto» и без того в долгу, как в шелку, и ни один банк компании ссуды не даст.

Тут наши заговорщики переглянулись и мысленно потерли руки.

После всей этой кутерьмы настала очередь Амуры Фарэйевовны поднимать волну, и она ее подняла, со всей своей африканской страстью подняла, доведя бедного Милко чуть ли не до инфаркта.

– Я давно это предлагала, давно, но Кира Юрьевна только отмахивалась от меня. У нас в магазинах никакого внимания продавцы не уделяют людям, которые им кажутся недостаточно гламурными. А сколько в стране таких гламурных барышень? Ну сколько? Раз-два и обчелся. И зачем этим гламурным наши вещи? А? У них достаточно денег, чтобы в Париже одеваться.

– Ты хочЕшь скАзать, что мОи детОчки недОстаточно хорошИе, для них? – тут Милко немного поплохело в прямом смысле этого слова.

– Я хочу сказать, что у нас продаж кот наплакал. И их увеличивать нужно. И цены снижать, как правильно сказал Николай Антонович, и коридор размеров и роста расширять, как верно заметил Андрей Павлович, и коллекцию делать не на кукол, а на живых людей, как точно подметила Катерина Валерьевна.

– О, Бог мой! За что ты мЕня так? Я не буду принИмать участвие в этом шабАше. Не буду!

– Участие, Милко, участие, – поправил Жданов.

Момчилович побледнел, икнул, и тихо опустился в кресло. Ему стало не хорошо, и в этот раз он ничего не разыгрывал. Пришлось прибегнуть даже не к валидолу, а к нитроглицерину. И тем не менее Амуре удалось изложить свою концепцию продаж, несмотря на все, что творилось вокруг.

– Продавцы должны быть не только внимательны к любому потенциальному покупателю, пусть даже заранее ясно, что он ничего не купит, но и суметь предложить ему его стиль, одежду, подходящую именно этому человеку, суметь заинтересовать его и «заставить» еще не раз прийти в магазины «Zimaletto».

– А ведь Амура права, – вклинилась Пончева, – я как-то зашла в наш магазин, так мне там еще и нахамили, мол, наша компания не производит, – тут Танюша покраснела, но все же закончила, – чехлы для танков. Я пожаловалась Кире Юрьевне, но она только рукой махнула.

– Вы хочите скАзать, что я должЕн придумАть одежду для ПончИковой?

– Совершенно верно, – сказал Андрей. – Таня, оформляйте Амуру на ставку. Совещание окончено…

Комментарий к Не работой единой

* мама (исп).

** бабушка (исп).

========== Закладная… ==========

Настроение у Жданова со вчерашнего вечера было ужасным. Даже с Литой ночью умудрился поссориться, хотя уж кто-кто, а она-то точно была не виновна в том, что Потапкин оказался идиотом. Просто не стоило ей предполагать, что это Андрей мог неверно всё охраннику растолковать. Хотя… если посмотреть со стороны, то предположение Литочки было не таким уж беспочвенным.

Вчера, после совещания, когда стало понятно, что Вика выполнила порученное ей Ромкой задание на отлично и, что Кира с Сашкой обязательно наведаются в «Zimaletto» поближе к полуночи, дабы не просто самолично проследить за успешным выполнением Радиком поставленной перед ним задачи, но и изъять кое-какие документы из кабинета самой Киры Юрьевны, да из отцовского архива, а так же чтобы рассчитаться с сисадмином наличными, Андрей решил проинструктировать Сергея Сергеевича. Велел не вздумать пить на посту, да быть начеку. А тот пить вовсе и не думал, потому как уже был крепко выпимши. Вот на радостях, что шеф этого не заметил, Потапкин и взялся за вторую часть инструкции очень уж рьяно.

Как только машина Жданова вышла из подземного гаража, Сергей Сергеевич наглухо задраил все люки, обесточил здание компании «Zimaletto», переведя рубильник с верхнего положения в нижнее, оставив только дежурный свет, повесил замок на шкафчик с распределительным щитом и пошел себе в сторожку высыпаться, резонно предположив, что запереться внутри и никого не впускать-не выпускать – это и будет самое, что ни на есть, «на чеку».

А то, что при этом сам Жданов, отъехавший всего за пару кварталов, пытался вернуться в здание, чтобы подкараулить Воропаевых, а машину вывел только из конспирации, так это сущие пустяки. То что Андрей звонил Потапкину беспрерывно, а тот видел уже десятый сон, это тоже беда не большая. Так что уж говорить о такой мелочи, как Радик, не сумевший уничтожить базу данных компании ввиду полного отсутствия электричества. Диверсия, понимаешь, диверсией, а как к ней приступишь даже с фонариком, если без тока компьютер мертв? Упоминать о том, что бедному Радику вообще не пришлось спать от страха быть обнаруженным и вышвырнутым с работы, мне и вовсе не хочется. А вот то, что ни Сашка, ни Кира не попали в «Zimaletto», а стало быть и в КПЗ – это целиком заслуга доблестного охранника компании. Вот уж страж на посту, так на посту, ничего не скажешь.