Текст книги "Парень его мечты (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

– Катька моя!.. Никто мне еще не говорил такого. Никто и никогда. Даже плакать хочется.

– Не надо! Любовь должна быть радостью, а не слезами. Я это сегодня поняла… Ночью.

– Я тоже тебя люблю, девочка. Очень-очень. И я тоже кое-что понял сегодня ночью.

– Что?

– Что мне никто, кроме тебя, не нужен.

– Это правда?

– Да! Да, Катюша, да! Я понял, что ты мне нужна любая. Мне все равно какая ты, хоть с брекетами, и с косичками, и в жутких своих нарядах, хоть красавица в шикарных платья, хоть мальчик, хоть девочка. Ты это ты. И вот еще что… Ты прости меня.

– За что?

– За то, что был дураком и сволочью. Катюха, я ведь даже на секунду не задумался, какого тебе работать в этом душном чулане, каждый раз, даже если нужно выскочить в туалет, проходить через кабинет. А какого тебе было, когда все, начиная с Киры, пытались тебя унизить, оскорбляли тебя, воровали твою работу? Не думал я об этом. Мне было удобно, что ты всегда рядом, всегда поможешь, всегда… За твою зарплату. За все. Кать, ты прости меня. И за то, что не осмеливался себе признаться, что уже не первый месяц ты мне далеко не безразлична.

– Простила. Давно простила. Да и не обижалась я на тебя никогда, Андрюшенька. На других – да. А ты… Все! Хватит! У нас правда очень много работы. Последнее, что я хочу сказать… Маше я призналась, что я – это я.

– Что?

– Маше я призналась, что я – это я.

– Тропинкиной? Ты с ума сошла? Через десять минут об этом будет знать весь административный этаж.

– Не будет. Андрюша, доверься мне, я знаю, что делаю. Нам необходим свой человек в твоей приемной, иначе мы погорим гораздо быстрее, чем через десять минут. Сегодня в обед ты прийти не сможешь, правильно?

– У меня обед в «Ришелье».

– Я знаю, поэтому сегодня я буду обедать дома с Машей, и ты увидишь, как нам это поможет. И сейчас, и в будущем.

– Изменить все равно ничего нельзя. Так что… Что сделано, то сделано…

Комментарий к Что сделано, то сделано.

*«Рыжий, честный, влюбленный» – сказка Г.Полонского об удивительной дружбе лисёнка Людвига Четырнадцатого и очаровательной Тутты Карлссон, маленького цыплёнка.

https://youtu.be/i6g_0M73pOA

**Жалко королевство маловато, разгуляться мне негде! – Золушка

https://youtu.be/uTkgbs6In4k

========== Машка.. ==========

POV Маша Тропинкина.

Ёшки-матрёшки! Что же это делается? Что делается? Всё, вот просто всё шиворот-навыворот, всё с ног на голову! Алекс оказался Катькой, Клочкова пинками под зад вылетела из приемной, а я личная секретарша Андрея. И все это за одно утро! С ума сойти!

Где-то за полчаса до обеда ко мне подошла… подошел Алекс и сунул мне записку в руки.

– Мария, я надеюсь, что к завтрашнему дню мой кабинет будет уже отремонтирован.

– Можешь даже не сомневаться, Алекс. – я быстренько прочла записку и кивнула, мол, поняла, сделаю.

И сделала! В обед с трудом, но оторвалась от девчонок и пошла по указанному в записке адресу, благо это было совсем рядом. Катюха открыла двери сразу. Такая смешная: корсет рассшнурован, волосы забраны в хвост, совершенно не похожа ни на Катю, ту старую, с брекетами и очками, ни на Алекса. Какой же это Алекс с грудью третьего размера?

– Проходи, Машенька. Давай мой руки и к столу, поедим и поговорим.

Интересненько… Блин! Вот это ванна, с джакузи и зеркальным потолком. На полочке у зеркала французская косметика, и не какой-нибудь «L’Oreal Paris» или «Garnier», только «Chanel» и «Clarins» – лучшие фирмы. На вешалке висит халат «Glam Woman», ценою в три мои зарплаты. Интересненько… Это что, очередной мотель «ООО»? Потому что если все это куплено для Катьки, то это наводит на определенные размышления.

Я вышла из ванной комнаты и подошла к столу. Мамочки! Чего здесь только не было. И икра черная, и крабы, и ананас, разрезанный на дольки, и мясо от которого шел такой аромат, что я чуть слюной не захлебнулась.

– Кать, откуда это все? И эта квартира, и одежда, там висит халат запредельной стоимости, и еда такая дорогущая, что у тебя на нее никак не может быть денег.

– Молодец, Машуль, зришь в корень. А как ты сама думаешь? Ужасно интересно услышать твою версию.

– Это конспиративная хата Жданова и Малиновского, так называемый мотель «ООО»? Они сюда водят баб?

– И что, в таком случае тут делаем мы? Нет, Маша, мимо! Это моя квартира. Ну, не моя, но снимали ее для меня. Так что предлагай другие версии.

– То, что наш Андрюша без тебя не справится, это ясно, как дважды два восемь, поэтому он и решил тебя сделать мальчиком. Прекрасная идея. Кира хочет мальчика – Кира его получает. Так?

– Так!

– Только это никак не объясняет ни квартиру, ни духов, ни косметики…

– Это ты еще мой гардероб не видела…

– Кто за все это платит? Жданов?

– Жданов, – кивнула Катя.

– Катька, а почему он платит за все? Нет, наряд и стилиста – я понимаю, а вот еду, квартиру и… Так-так-так. А чьи это тапочки такого размера? А? Вот теперь пазл сложился. Это что, любовное гнездышко? Ты спишь со Ждановым? Вы с Андреем любовники?

– А что? Я замужем, или Андрей женат? Причем здесь любовники? Мы просто любим друг друга.

– Катька! А как же Коля? Ты же любила Колю.

– Коля мой друг. Маш, я всегда любила только Андрея. С первого дня работы. А Коля… Он тоже не по мне сохнет.

– И давно ты крутишь роман с шефом?

– Два дня, Машенька. Всего два дня или уже два дня, как тебе будет угодно. Вернее, я люблю его уже давно, а он понял, что меня любит всего пару дней назад. Когда осознал, что может меня потерять.

– Кать! Ты только не очень надейся на будущее. Знаешь, сколько у нашего шефа романов было? А он все равно возвращался к Кире.

– Машенька, он любит меня, правда любит. Я это чувствую.

– Катюха, ты голову-то не теряй, крути роман, но знай, что все они одинаковые.

– Нет! Андрей не такой. Он и Ромке сказал, что любит меня. И Павлу Олеговичу сказал, что не может больше Киру переносить. И Павел тоже на стороне Андрея. Понимаешь?

– Да, такого я не припомню, чтобы наш Андрюшенька отца посвящал в свои тайны.

– Вот! А теперь слушай главное. В эту тайну, ну, что Катя и Алекс одно лицо посвящены всего два человека. Ты и Роман Дмитриевич. Я Андрюше за тебя поручилась, сказала, что ты никогда нас не выдашь и не растреплешься никому.

– Катюха, да ты что? Конечно никому и никогда. Вы мне доверились, знаешь, как я это ценю? Ого-го! И потом, если мне нужно будет помолотить языком, мы всегда это можем сделать с тобой. Правда же?

– Конечно правда. Только нам еще и помощь твоя нужна.

– Все, что смогу.

– Понимаешь, Кира… Она угрожает Андрею, если он на ней не женится, разделить компанию. А это будет крахом «Zimaletto». Мы все лишимся работы, а Андрюша с отцом еще и своего любимого детища.

– Шантажирует, значит? Вот гадюка, – чего-чего, а лишаться работы мне хотелось меньше всего.

Вообще все было очень… даже не знаю как сказать. Я себя чувствовала как будто при французском королевском дворе, причем на очень высоком месте. Нужно помочь влюбленным, нужно сохранить тайну. И все такое. Это было приключение, еще какое приключение. И мне уже было все равно, если бы даже Кира все и узнала. Она все равно собиралась лишить нас всех работы.

– Знаешь, что Андрей придумал? И какая нам понадобится помощь?

– Не знаю, но если ты скажешь, то…

– Андрей Павлович влюбится в Алекса. Вот прямо смертельно влюбится. А ты должна будешь эту информацию донести до общественности. И непременно так, чтобы она не минула Кириных ушей.

– Это же надо было так довести мужика, что он готов публично объявить себя голубым. Сделаю, Катюша, не сомневайся.

– Маша, только никакой самодеятельности. Информацию нужно будет давать тогда, когда нужно, и ту, которую нужно. И еще… Ты сможешь так сделать, чтобы никто к Андрею без доклада не входил?

– Никто? Ни Кира, ни Роман, ни его родители, если они приедут?

– Никто-никто.

– Кать, ну ты же понимаешь, что если Кира захочет войти, она сметет меня вместе с приемной и все равно войдет.

– Машка, слушай меня внимательно. Двери в кабинет Андрея все время будут заперты изнутри. Но ты их сможешь отпирать одним нажатием на кнопку. Кнопка будет под столешницей твоего стола. И никто об это не должен знать. Вот смотри, приходит человек к президенту, ты докладываешь, тебе говорят: «Пусть войдет», ты незаметно открываешь двери и человек входит. Это понятно?

– Конечно!

– А если вбегает Кира, ты обязательно говоришь ей, что ты должна доложить, но она же тебя не слышит и башкой упирается в запертую дверь. Она, без сомнения начинает орать и стучать, и тут ты ей сообщаешь, что Андрей таким образом борется с проходным двором в его кабинете. Что пока ты не доложишь о визите, двери его кабинета будут заперты.

– Катька! Это здорово. Такой спектакль смотреть, так это и сплетничать не нужно. Хотя… Кать, а можно я хотя бы об этом девчонкам рассказывать буду?

– О чем?

– О Кириных истериках.

– Можно.

– Ну, все, тогда я ваша навеки.

POV Катя Пушкарева.

Мы с Машкой успели вызвать слесаря из «Золотого ключика», он успел поставить кнопку-открывашку, а мальчиков все не было и не было. Андрей с Романом приехали в «Zimaletto» только часа в четыре. Зато с хорошими новостями. Полянский давал нам вышивальную машину в аренду на следующую коллекцию.

– Герман просил тебе передать, что с него причитается. Что идея с арендой оборудования, это была замечательная идея.

– Андрюша, что мне с его «причитается»? Пусть скидку делает. Вы хоть цены выбили нормальные?

– Так точно, госпожа командирша, – вставил свои пять копеек Ромочка. – Цены не просто приемлемые, цены более чем приемлемые.

– Вот и молодцы, мальчики. Я вами горжусь. Андрюша, а я придумала, как превратить твой проходной двор в неприступную крепость, – и я кратко рассказала ребятам свою идею.

– Ты хочешь сказать, что если сюда кто-то ломанется без доклада, то двери перед ним замкнутся?

– Я вообще-то предполагала наоборот, чтобы двери всегда были заперты и открывались только после доклада. Но можно и так, как ты гово…

– Андрей! – забарабанили в двери. – Андрей, открой! Если ты сейчас не откроешь, между нами все кончено!

– Как думаешь, Катя, она это всерьез? Так может не открывать?

– Не открывать, пока не услышишь Машкиного доклада. Ничего, три-четыре раза и она привыкнет.

– Андрей Павлович, к вам Кира Юрьевна. – раздалось в селекторе, и Андрей показал нам с Ромкой на мой чулан. – Она может войти?

– Открываю, – сказал Андрюша в селектор, – Ромка, без вольностей там, Катька – моя.

– Я успел это заметить, – скривился Ромио, и я потащила его к себе в кабинет. Нам было о чем поговорить.

Увы, разговаривать нам не пришлось, потому что мы слушали концерт, устроенный Кирой, а с Ромкиными комментариями, нужно было очень строго следить за тем, чтобы не расхохотаться во весь голос.

– Андрей, ты забыл, что я не только акционер, я еще и член Совета Директоров, и твоя невеста.

– Я это помню, Кирюша, и что?

– Ты не можешь заставлять меня входить к тебе по докладу.

– Не могу? А почему?

– Потому что я твоя невеста.

– Это не аргумент, Кирочка. Здесь работа, а не ЗАГС. Это там у невест все права, а на работе, нужно работать. У меня слишком много работы, чтобы отвлекаться на твои бесцельные визиты.

– Вот как? Бесцельные? Я, между прочим пришла, чтобы показать тебе каталог мебели для нашей квартиры.

– Какое это отношение имеет к работе?

– Это имеет отношение к нам, к нашей жизни.

– Значит все это мы будем обсуждать вне работы.

– Ты сегодня приедешь?

– Кирочка! Как? Ты в курсе сколько у меня работы?

– Погоди, но у тебя же теперь есть помощник.

– Есть. Зато отсутствует финансовый директор. И вообще, Алекс еще не вошел в курс дела. Так что пока ни о каких совместных вечерах и речи быть не может.

– Ты наказываешь меня?

– Нет, Кируся, это ты наказала нас обоих…

========== И немножечко о счастье. ==========

POV Андрей Жданов.

Только теперь я понял, как Назым Хикмет был прав, когда написал, что «счастье – это когда утром очень хочется идти на работу, а вечером очень хочется идти домой». Ну, на работу-то мне всегда хотелось идти, только счастливым я себя от этого никогда не чувствовал, даже наполовину. А вот сегодня в конце рабочего дня я ощутил себя невероятно, бесконечно счастливым. А все почему? А все потому, что пройдет всего десять минут и я позвоню в двери, и мне откроет… Вот тут и начиналось мое счастье, то, которого никогда у меня раньше не было. Меня там ждут! И если я буду опаздывать, то все равно будут ждать, и не для того, чтобы начать вечер выяснения отношений, и не для того, чтобы заставить меня признать свою вину, а потом тысячу раз извиняться, и уж совершенно точно, не для того, чтобы устроить мне истерику, меня там ждут просто потому, что любят. Любят не за мою должность, не за мои деньги, не за мои возможности, и не как секс-машину, а только потому что я – это я. Это, оказывается, такое счастье, когда тебя любят просто потому, что любят.

И совершенно неважно, чем мы будем заниматься сегодня вечером, может, поужинаем и усядемся перед телевизором, а может, и ужинать не сможем, пока не утолим сексуальный голод, а может, поедем в джаз-клуб или еще куда-нибудь, главное, что мне безумно хочется, чтобы поскорее наступил этот миг, когда я звоню в двери, а Катя распахивает их передо мной и лицо ее освещается внутренним светом – светом любви.

Я прямо-таки так ясно представил этот момент, что рассиропился-разнежился и не заметил, как пропустил целых два гола в собственные ворота.

– Андрей Павлович, к вам Роман Дмитриевич. Он может войти?

– Да.

– Палыч! – Ромка, как всегда, влетел в кабинет вихрем. – Мы сейчас едем в «Аквамарин».

– Серьезно? Это кто так решил?

– Это я так решил. Мне Синицкий звонил, приглашал. У них сегодня стартует новое стрип-шоу. Говорит, что там такие девочки, не девочки – конфетки. Ну, ты же понимаешь, что Синицкому в этом вопросе можно верить. Ну, а потом… Программу ты знаешь!

Ромка так гадко хохотнул, что захотелось ему по роже съездить. Но я ударил его куда как больнее.

– Насколько я помню, этой ночью ты уже ездил в «Аквамарин» и закончилось это пропавшим телом Лариной. Так может нынешней ночью ты просто выспишься, а город уж как-нибудь обойдется без свеженького пропавшего трупа завтра поутру?

– Палыч! Я-то тут при чем? Я что ли Ларину грохнул, а потом припрятал ее труп?

– Не знаю, я на месте преступления не был. Все, что мне известно, мне известно с твоих слов.

– Ты чего? Это Пушкарева на тебя так влияет? Да? Ну ты садист! Я только отходить от всего начал, так нет же, тебе обязательно нужно было меня мордой, да в кипяток. Вот чего ты озверел? Нет, ты мне скажи, чего ты на меня разозлился?

– Во-первых, я уже просил тебя не упоминать Катю в офисе. Было такое или нет?

– Было, но я же вижу ее тлетворное влияние на тебя.

– Это тебе только кажется, что тлетворное, на самом деле благотворное. Но даже это не дает тебе права становиться дурачком и проваливать весь наш план.

– Ладно. Тут ты прав. Я постараюсь следить за этим. Но озверел ты еще до того, как я Пу… ее упомянул. Почему?

– Ромка, я не знаю, как это случилось, но это случилось, и я очень надеюсь, что ты меня поймешь и примешь все так, как оно есть. Без подколок и попыток вернуть меня в лоно твоей церкви. Мне очень не хочется потерять друга, а я…

– Все-таки Катька! Так я и знал, ну твою-ж мать! – перебил меня Ромка.

– Малиновский! В твоей черепной коробке из положенных мужику кило триста серого вещества, хоть сто грамм действующего осталось? Или ты весь переработал в сперму?

– Чего? А это возможно?

– У такого трахальщика, как ты, все возможно. Ты понимаешь, что можешь провалить операцию? Нет? Ты понимаешь, что тогда и ты останешься без работы? Нет? Ты понимаешь, что мы втроем под статьей ходим? Нет?

– Да чего ты привязался? Понимаю я все.

– Тогда какого хрена ты наступаешь на одни и те же грабли? Тебе сказали забыть на работе это имя? Что не понятного?

– Да ладно, Палыч. Ты должен учесть степень моего потрясения. Больше такого не повторится. Я, конечно, и сам уже понял, что ты хотел мне сказать, но ты все же скажи.

– Ты все правильно понял, Ромка. Нашим с тобой посещениям «Аквамаринов» и прочих злачных мест пришел конец. И девочек подсовывать мне тоже не нужно. Не интересно, скучно, да и не отмыться потом. Но даже не это главное.

– А что главное?

– Главное, что я люблю и любим, что я уже нашел свое всё. Большего мне не нужно, но и меньшего тоже.

– Палыч, но это значит никакого разнообразия. Это значит унылый и скучный секс по обязаловке раз в неделю, это значит, что жизнь-праздник превращается суровые серые будни.

Двери из конференц-зала распахнулись, Кира бросилась мне с разбегу на шею, ничуть не стесняясь присутствия Ромки. Я же был настолько ошарашен внезапным появлением нового действующего лица, что пришел в себя только когда она попыталась меня поцеловать.

– Кира! Ты почему без доклада? Ты как вообще?..

– Я взяла у Потапкина ключ от конференц-зала, а твоя дверь не была замкнута. Я не стану входить к тебе по докладу. Как ты не понимаешь, что это меня унижает?

– Что тебя унижает? Этикет? Правила? Уважение чужого личного пространства? Что?

– Меня унижает, что ты меня поставил на одну доску со всеми.

– На работе? Да! Ты такой же работник, как и любой другой.

– Ты еще скажи, что когда мы поженимся, я должна буду стучать, чтобы зайти к тебе в кабинет дома.

– Естественно. Если ты, конечно, воспитанный человек. И ждать моего «да», чтобы войти. А ты знаешь, что за всю мою жизнь с родителями, за все время, что я себя помню, они никогда, ни разу не зашли в мою комнату не постучавшись и не услышав, что я не против?

– Это не семейные, а какие-то показушные отношения.

– Понятно. Боюсь, что у нас с тобой совершенно разное отношение к личному пространству. Это проблема, Кирочка.

– Да, это проблема, но со временем ты поймешь, что когда два человека любят друг друга, никаких условностей между ними быть не должно. Ты поймешь, что я права, и еще извинишься передо мной. Ну, все, закругляйся, поехали домой.

Блин! Она что, тупая? Я ей только сегодня уже дважды говорил, что о личной жизни она может позабыть на ближайшее время. И вот опять.

– Кира, а ты не слышала, что я тебе говорил уже неоднократно? Мне нужно работать! Я никуда не поеду.

– Но ты же меня любишь! Я сама слышала, как ты сказал, что вашим с Романом посещениям «Аквамаринов» и прочих злачных мест пришел конец, что никаких девочек тоже не нужно, что ты любишь и любим, что ты уже нашел меня, и что никого другого тебе не нужно.

– Так ты не только нашла объездные пути в мой кабинет, ты еще и подслушивала. Браво, Кирюша, браво. Клочкову из приемной я убрал, так ты решила, что не зазорно и самой поработать шпионкой. Все, Кира, уходи, мне нужно работать.

– Как уходи?

– Вот так, ножками, как вошла, так и выйди.

– За что ты со мной так? Я всегда…

– На твоей стороне, – продолжил я, – я проголосовала за тебя на совете директоров, предав собс… – но она уже убежала. Злая и в слезах. – Ромка, ты хоть теперь понимаешь, по какому лезвию мы ходим? Что ж ты меня всегда подставляешь, дружище?

– Палыч, я только сейчас понял, как все серьезно. Прости.

– Простил. Иди домой, дружище, и подумай, как можно проверить версию Алекса.

– Алекса? Какого Алекса, какую вер?.. Аааааа! Понял. Это насчет того, что объект номер один, – он показал большим пальцем на дверь конференц-зала, – попал в зависимость к номеру второму.

– Скорее не объект, а субъект, но по сути верно. Иди, Ромио. Скажи там Маше, чтобы зашла.

– Хорошо.

– Слушаю, Андрей Павлович, – буквально через секунду Тропинкина стояла в дверях.

– Маша, сегодня придут делать кабинет для Алекса, так?

– Да, ремонтники уже прибыли, переодеваются, через двадцать минут должны начать работы.

– Очень хорошо, пусть они поменяют замки в конференц зале, в обеих дверях.

– То есть и в вашем кабинете?

– То есть и в моем кабинете. Ключи от дверей заберете себе и никому ни слова, что они у вас. Будут спрашивать, говорите, что они у меня. Один экземпляр потом мне отдадите. Или нет, давайте не так. Машенька, вы еще на часик-полтора задержитесь, все им объясните и покажете. Я Потапкина для охраны вам подгоню.

– Не надо. Это солидная фирма и берет такие деньги, что они сами удавят любого, кто им репутацию подмочит.

– Ну, как хотите. Когда будете уходить, спросите у мастеров во сколько они закончат и позвоните мне. Хотя… Лучше Алексу, а я завтра сам приму работу и заберу все ключи.

– Хорошо, Андрей Павлович. До свидания.

– До свидания. И вот что еще, если вдруг позвонит Кира Юрьевна – я работаю, но велел ни с кем меня не соединять.

А еще через десять минут я подходил к заветной двери, машину я оставил в гараже, как я уходил Потапкин не видел, так что для Киры я всю ночь, как проклятый, работал в своем кабинете. Безумно жалко было только одного – двух голов забитых в собственные ворота. Двух часов, потраченных впустую, без Катюши, и ее нервов. Я ведь даже не заметил, как в спорах и выяснениях отношений пролетело целых два часа, не заметил, вот и не позвонил.

Я еще раздумывал, а может стоит вначале позвонить по телефону? Может Катя устала ждать и ушла куда-нибудь, а может, обиделась и не хочет меня видеть, как двери распахнулись.

– Я почувствовала, что ты за дверью, почувствовала! Уже минуты две.

И ни обид, ни упреков… Накатила такая волна нежности и благодарности, что подхватил ее на руки да так и внес в квартиру, целуя. Катюша несколько напряглась и отстранилась.

– Андрюша, поставь меня, у нас гости. – я поставил. – Знакомься – это и есть Колька, Николай Зорькин.

На диване сидел худенький, маленький, лопоухий очкарик, с огромным лбом, видать шибко умный и удивительно похожий всем своим обликом на Катеньку времен косичек и брекетов. С первого взгляда было ясно, что их связывает все, что угодно, только не любовь. Братство, дружба – все, только не любовь. Они могли бы даже спать в одной кровати и ни у кого из них даже мысли бы не появилось, что в постели можно не только спать.

– Жданов Андрей, – я подал руку Николаю.

– Боюсь, Андрюша, что не Андрей, а Андрей Павлович, как начальник.

– То есть?

– А то и есть, что это Катя на тебя пахала за себя и за того парня. А тот парень только за Катю работать будет, а за того парня я предлагаю Кольку. Он гений, Андрюша. Гений! Не такой, как я, – Катя усмехнулась, и Николай, что характерно, даже не вздумал обидеться, только кулачок сжал, – но тоже не хухры-мухры. Сам можешь проверить…

========== Осанна любимому… ==========

Эту главу спокойно можно пропустить. Информации и юмора мало, сплошная лирика.

POV Катя Пушкарева.

Он самый лучший! Я верю ему так, как никому никогда не верила, пусть Машка и Колька хоть тысячу раз говорят, что он никогда бы не полюбил меня, если бы я не изменилась внешне, я верю Андрею! Он сказал, что приревновал меня еще до того, как я стала такой красивой, только сознаться себе в этом не осмеливался, потому что даже не подозревал, как дорога я ему стала за то время, что мы работали вместе. И я ему верю! Если он так сказал, значит так оно и есть.

Я знаю, что он полюбил бы меня любой, просто на то, чтобы он осознал это, ушло бы намного больше времени. Но дело сейчас не в этом. Дело в том, что и он мне верит абсолютно. Если я сказала, что Колька был бы прекрасным финдиром, то Андрюше этого было достаточно.

– Николай, завтра в двенадцать к начальнику отдела кадров. Пропуск я закажу, Урядова предупрежу. Не забудьте… Не забудь все документы. И об образовании, и о прежних местах работы.

– Андрюша, Колька только играл на бирже, да управлял «НикаМодой».

– Кать, а почему ты отвечаешь за Николая? Колька сам отвечать умеет?

– Умею, но поначалу теряюсь.

– Понятно. Значит так… Сочинишь себе красивую трудовую биографию. Я не буду проверять, и Жорику не позволю. И вот еще что… Катюша, поищи для Николая у Алекса в гардеробе что-нибудь подходящее для устройства на эту престижную должность. Ты будешь с нами ужинать?

– Я уже покормила гостя, – поспешно сказала я заметив разгорающийся голодный блеск в глазах друга и незаметно показав ему кулак, мол, только посмей задержаться. – Пошли в гардеробную и тебе уже пора. Еще к нашим зайти нужно.

– Коля, а ты сможешь передать Елене Александровне кое-что? Но так, чтобы Валерий Сергеевич поверил, что это от тебя подарок.

– Смогу конечно. Только я должен знать, что передаю. Если это бомба, то я скажу, что делал план развития воинской части, а они расплатились бомбами. Если еда, так я скажу, что составлял бизнес-план для ресторана и получил в качестве премии гостинец. Если это кольцо с бриллиантом, то тут легенда должна быть поубедительнее…

– Я все понял. Идите, выбирайте одежду, а я пока соберу, – тут Андрюша улыбнулся, – гостинец.

Вот когда я вдруг осознала, что я жадная, даже сама от себя не ожидала такого, а ведь я же знала, заранее знала, что все, что куплено для Алекса, как только «Zimaletto» выйдет из кризиса и в Алексе отпадет надобность, я подарю Кольке. А тут… Ну, прямо до слез. Ну вот чего он за джинсы хватается? Андрюша мне их лично вчера выбирал и примерял, и по попе гладил, и говорил, что я их могу носить и мальчиком и девочкой. Не отдам! А свитер? Тонкий, мягкий, кашемировый, теплый… Он у меня с Андрюшей ассоциируется. Ну как я могу отдать Кольке Андрюшу?

– Коль, ты прости, но давай я сама тебе подберу одежду на завтра. А потом мы с тобой сходим к Дробышеву и он найдет тебе твой стиль. Он знаешь, какой классный стилист? Закачаешься!

Через три минуты все было кончено. Я отдала Кольке почти самый дорогой костюм, рубашку и плащ. Обувью я одарить его не могла, пусть покупает сам.

Мы вышли в комнату и у меня защипало в глазах, захотелось плакать от Андрюшиной заботы о моих родителях.

Посреди комнаты стояла упакованная коробка, не огромная, конечно, но и не маленькая. На ней лежал пакет, а на пакете букет цветов.

– Я что, поволоку все это?

– Зачем поволочешь? Мы с Катюшей тебя подвезем.

– Андрюш, ты голодный. Давай лучше вызовем Кольке такси с грузчиком. Тогда ему и донести помогут на четвертый этаж, – и снова кулак другу показала, чтобы не вздумал соглашаться на вариант Андрея.

– Да, лучше такси, – согласился Зорькин. – Андрей, а что там?

– Ты рассчитывал смету свадьбы, – усмехнулся Андрюша, – там продукты, виски, соки, – Жданов показал на коробку. – Пакет передашь Елене Александровне незаметно, тебе не нужно знать что там, ну, а цветы вручить можешь официально, можешь даже сказать, что от молодых.

Только выпроводили Зорькина, зазвонил мой мобильный.

– Алекс? – спросила Маша.

– Да.

– Передай Андрею Павловичу, что ключи можно будет забрать завтра в девять, как раз перед работой. Ой, Алекс, они так интересно придумали переделать кладовку, что у тебя и окно появится и… в общем, завтра увидишь.

– Спасибо, Машенька. – я положила трубку и постучала в двери ванной комнаты. – Андрюша, звонила Ма… Ой!

Еще бы не «ой»! Дверь распахнулась и мокрые, мыльные, любимые руки в одно движение втянули меня внутрь. Господи! Ну почему он такой замечательный? Таких не бывает, а у меня был! Ну вот когда он успел расставить и зажечь свечи, наполнить джакузи водой? Когда? Но он успел!

Голова закружилась, дышать стало трудно, а ведь Андрей еще только раздевал меня.

– Я не знаю, как мы будем работать дальше вместе, – прошептала я, обвивая его шею руками и подтягиваясь на них, чтобы Андрюша мог легче стянуть с меня трусики. – Одно твое присутствие… Я не могла дождаться пока Колька уйдет… Мммм… – говорить я больше не могла.

Много позже, когда Андрей меня мыл, мурлыча что-то типа: «А мы ноженьку помоем, наша рученька тоже хочет быть чистой» и так о каждой части моего тела, включая самые интимные, я лежала в воде расслабленная опустошенная и все пыталась понять, что же со мной случилось.

Я, выросшая абсолютной пуританкой, в семье, где юбка длиною чуть выше колена считалась одеждой развратной девицы, а слово «скромность» было возведено в ранг Бога, в какие-то пять минут стала абсолютно свободным человеком. И понадобилось для этого всего-то не побояться посмотреть на себя голую в зеркало. Неужели так бывает? Неужели можно отбросить условности, как лягушачью шкурку, в одно движение? И свободно говорить с Андреем о том, что я хочу его, и как я этого хочу? И не видеть ничего зазорного в том, что мне самой захотелось ощутить губами напряженность его члена? А может я была рождена такой? Просто вся моя сексуальность и страсть долгие годы подавлялась условностями, и теперь вырвавшись за их пределы я просто вернула себе свое? Господи! Я ведь даже онанизмом, как все подростки, никогда не занималась. Впервые узнала что такое оргазм только с Андреем в двадцать четыре года. От тех перемен, которые произошли со мной в какие-то два-три дня, можно было сойти с ума. Но как же они мне нравились!

Ужинали мы на балконе и я снова готова была петь осанну Андрюше. Вот за что мне такое счастье? Честное слово, не понимаю за что. Почему именно мне достался этот последний романтик планеты?

Пока я ставила блюда и посуду на сервировочный столик, Андрей умудрился из балкона сделать романтический корабль любви. Вся квартира-студия была очень необычной, но балкон вообще был сказочным – большой, полукруглый, толстого стекла, верхнюю часть которого можно было раздвинуть и превратить в открытый. Самой пикантной деталью балкона были стекла. Кажется, это называется зеркало Гезелла. Мы видели все: проспект, вход в «Zimaletto», людей и машины, даже свет в окне Андрюшиного кабинета, нас же не видел никто, хоть любовью занимайся на глазах у всей Москвы, все равно кроме зеркала никто ничего не увидит. Это было пикантно и очень возбуждающе. Но я сейчас не об этом.

Представьте себе что снаружи идет мягкий пушистый снег, вы его видите, а на вашей яхте любви цветы и свечи, и шарики с надписью «Я тебя люблю» или «Катька моя», и тепло, потому что Андрей поставил электрокамин и включил подогрев пола, и звучит «Осенний блюз», и красиво сервированный стол, и любимый мужчина в халате на голое тело рядом. И ты сама в халате на голое тело, и ты знаешь, что можно всё. Это ли не абсолютное счастье?

– Андрюша, а что ты маме передал с Колькой?

– Понимаешь, встреча с Полянским прошла продуктивно и быстро, я зашел вначале в наш магазин, а там…

– Ну, чего ты замолчал?

– Ну, там два шелковых костюма остались большого размера. Очень сдержанные расцветки и хорошие модели, разные. Я просто помог девчонкам план сделать. Только и всего.

– Очень дорого?

– Нет, ты же знаешь, что у меня в этих магазинах есть блат, а значит и скидка.

– Ты сказал «вначале», а потом?

– А потом в соседнем бутике я не смог устоять перед белоснежной кашемировой шалью. Это все.