Текст книги "Парень его мечты (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Комментарий к В “Ришелье”

*Готовы наперебой меня танцевать – парафраз одесского выражения: «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует»

**Кишку бить – есть, кушать (блатной жаргон)

***Живопырка – столовая (блатной жаргон)

========== Дурдом на выезде… ==========

POV Катя Пушкарева.

– Неужели вы думаете, что я просто так появился в компании? – спросил/а я Киру.

– Нет?

– Конечно нет! Екатерина Валерьевна вместе с Андреем Павловичем придумали как убрать ее из компании и в то же время оставить. Я пришел вместо нее. Я ее глаза и уши. Я ежедневно докладывал и докладываю ей обо всем, что происходит в «Zimaletto». А она мне за это так хорошо платит, что меня не перекупить.

– Александр Андреевич, почему же Катерина, после того, как Кира оставила…

– Понимаю о чем ты хочешь спросить, Сашка. Я отвечу тебе на твой вопрос. – Андрюша был сама любезность. – Во-первых, не Кира оставила компанию, а Киру несколько изолировали. А во-вторых, и это главное, Катенька сейчас отдыхает за рубежом и готовится к свадьбе…

– Что?! – закричали Вооропаевы в три голоса.

– Катенька сейчас отдыхает за рубежом и готовится к свадьбе, – терпеливо повторил Андрей. – А что вас собственно так удивляет? Что молодая девушка после всех ваших над ней издевательств, после более чем полгода тяжелой работы с полной самоотдачей, иногда по десять-одиннадцать часов в день уехала отдыхать? Что же тут странного?

– Катенька, значит? – Кира прикусила губу. – И кто жених? Не ты ли, Жданов?

– Не я ли? Я ли? А ес…

– Андрей Павлович, простите, что перебиваю, но Катерина Валерьевна не уполномочивала нас вести беседы о ее частной жизни. Тем более с Кирой Юрьевной.

– Ты прав, Алекс. Без сомнения прав.

Мне безумно нравилось наблюдать за Андрюшей. Он сидел на стуле чуть откинувшись, вальяжный, свободный и очень спокойный. На его губах играла улыбка. И он явно получал удовольствие от того, что он может позволить себе эту роскошь – быть самим собой! Не врать, не выкручиваться, не извиняться поминутно, не психовать и не орать, как резаный, заводясь от каждой мелочи. Как там у Некрасова? «Вот приедет барин – барин нас рассудит»? Вот именно такого барина мне сейчас и напоминал Андрей.

– Надо же, какой важной персоной стала Пушкарева! Украла у нас компанию и думает, что ей принадлежит весь мир вместе с тобой? Да, Андрей? Да она просто воровка, ее место в тюрьме, а не на отдыхе за границей.

– Кира! – неожиданно одернула Кристина сестру. – Помолчи, тетька.

– А почему это я должна молчать?

– Потому, что Катенька ни у кого ничего не украла. – Андрюша начал заводиться. Ну, вот. Я только порадовалась, что он спокоен, а он начал нервничать. Зря! Знал же заранее в какой гадюшник мы идем. – Я сам переписал компанию на нее.

– Преподнес «Zimaletto» на блюдечке.

– Не без твоей, Кирочка помощи. И вот еще что… Тебе бы лучше помолчать, потому что даже если бы Катя была воровкой, то это все равно не убийца. И уж если ты, убийца, сидишь в «Ришелье», а не в тюрьме, то ей сам Бог велел отдыхать за границей.

– Довольна? – спросила Крис. – Вот потому я тебя и попросила помолчать.

– Опять балаган, – наконец и я открыл/а рот. – Мне все это надоело. Александр Юрьевич, я могу продолжить?

– Конечно. Только…

– Сашка! Я хочу понять, мы долго еще намерены терпеть хамство этого… Этого… Представителя Пушкаревой!

– Кира Юрьевна, – я поднялся/лась, встал и Андрей. – Я больше ни на секунду здесь не задержусь. Выслушивать ваши хамства ни в свой адрес, ни в адрес Екатерины Валерьевны я не намерен. Хочу только предупредить! Внимательно перечтите свои договоры купли-продажи акций. Особое внимание обратите на статью девять, дробь три, четыре, а главное шесть. И последнее, чтобы вы не думали, что штрафные санкции – это пустые угрозы, на вас, Кристина Юрьевна, они уже наложены. Перечтите свой договор, вы его нарушили и два процента от ваших прибылей отныне будут поступать на счет «НикаМоды».

– Что? – Крис казалась совершенно обескураженной. – Какие два процента? За что? Что я нарушила?

– Вы подписали договор в котором черным по белому написано, что вы не имеете право разглашать никакую информацию… Никакую, подчеркиваю, ни о компании «Zimaletto», ни о компании «НикаМода», ни о компании «Нефтегаз» в течение десяти лет, никому. Однако вы тут же, еще не выходя из здания, стали рассказывать работникам «сказки», за что на вас и был наложен штраф. И скажите спасибо, что все осталось, так сказать, внутри. Если бы хоть одно ваше слово достигло ушей представителей СМИ, процент был бы удесятерен. То есть уже не два, а двадцать процентов от своей прибыли по ренте вы подарили бы «НикаМоде», а следовательно лично госпоже Пушкаревой.

– Что? Но я не видела этого пункта. Кукусик, ты понимаешь? Я не обратила на него внимания!

– Это ваши и только ваши проблемы, Кристина Юрьевна. Засим, разрешите откланяться. – Я сделал/а полшага вправо, и Сашка схватил меня за руку. Не грубо, нет, просто постарался остановить, но у Андрюши уже помахали красной тряпкой перед глазами.

– Отпусти его руку! Немедленно! – крикнул Жданов, едва удержавшись от драки под моим очень пристальным взглядом. Удила, правда, закусил, отправив доброго полицейского на свалку истории.

– Простите, Алекс, я просто хотел попросить вас задержаться. Поверьте, что больше вы не услышите ни одного слова хамства, ни от кого из нас. Да, девочки? – молчание было ему ответом. – Да, девочки? – уже с нажимом спросил Сашка. – Черт побери! Вы еще не поняли с кем имеете дело? Она гений! Екатерина Валерьевна Пушкарева – гений!

– Дядька, ты белены объелся? – поинтересовалась Крис.

– Я белены объелся? Пожалуй, объелся, если поверил в неземную любовь ко мне Жданова, если, как лопух, не вчитываясь подписал договор.

– А почему ты не вчитывался в договор?

– Для этого у меня были мои адвокаты. Как видно, пункт о неразглашении – это не такая уж редкость, если адвокаты не указали мне на него.

– Вы совершенно правы, Александр Юрьевич. – вставил/а я. – Более того, скажите спасибо Екатерине Валерьевне, что она не вставила пункт по которому ни один из вас не мог бы открыть свой Модный Дом.

– Она гений! Так ей и передайте, я восхищен ее умом и предусмотрительностью.

– Обязательно передам. Теперь я могу идти?

– Вы ведь еще не выполнили всех распоряжений, правда? – голос Сашки был теплым и мягким, а тон просительным, и это очень не понравилось Андрею, кажется он всерьез начал ревновать.

– Я не могу и не хочу работать ни в балагане, ни когда меня оскорбляют.

– Я даю вам слово, что наша дальнейшая встреча пройдет в спокойной, даже дружественной обстановке. Я поговорю с сестрами.

– Хорошо. Только учтите, один выпад, и я ухожу без предупреждения.

– СашЕнька, Кира! Я все придумала! – Кристина светилась от счастья. – Мы откроем свой бизнес! Свою компанию, свой Модный Дом, дядьки и тетьки! А?

– Точно! Вытащим свои акции из «Нефтегаз», заплатим им и «НикаМоде» штрафные санкции, откроем свой «Zimaletto», сделаем тебя президентом, через неделю разоримся и пойдем просить милостыню! Браво Кристина! Браво! – вскричал Сашка. – Господи, за что ты отнял разум у моих сестер?

– Плохая идея, да?

– Ужасная, Кристи. Девочки, давайте-ка выйдем, нужно поговорить.

Пока Воропаевы отсутствовали, я все пыталась успокоить Андрюшу.

– Ну, пожалуйста, прекрати так на него реагировать.

– Ты просто не знаешь Сашку, солнышко. Если бы ты могла…

– Мог!

– Прости. Если бы ты мог себе представить, как он на тебя смотрит.

– Ты с ума сошел? Будешь теперь ревновать не только Катю, но и Алекса?

– Всех! Всех, кто будет хоть отдаленно похож на мою девочку.

– Тише, они идут. Постарайся держать себя в руках.

– Договорились.

Не знаю, что сказал Сашка сестрам, возможно, он сумел объяснить им, что каждый раз, когда они открывают рот, они должны понимать, что именно в этот момент они могут стать намного беднее, возможно, ему удалось убедить обеих дать мне возможность объяснить все, до самого донышка, но обе подошли к столу с виноватым видом и обе пробормотали: «Прошу прощения». Это была победа. Еще какая победа!

– Ничего страшного, – великодушно сказал/а я. – Позвольте мне продолжить… Ммм… Итак… Ваши права на ближайшие десять лет. Вы имеете полное право получать ренту от компании «Нефтегаз», уверяю вас, что это очень надежная компания. Вы имеете право отслеживать доходы и расходы фирмы, в которую вложены ваши акции. Более того, «НикаМода» обязуется, в случае падения доходов переместить ваши акции в более выгодное предприятие. Пока все понятно?

– Да, Алекс. Вы все очень понятно объясняете, – ответил Сашка.

– По крайней мере в области прав. – вставила неугомонная Кирюша.

– Ну, что же. Перейдем к обязанностям. Вы не имеете права свободно распоряжаться своими акциями. Все их движения могут проходить только через «НикаМоду».

– А Пушкарева будет на нас наживаться? – не выдержала Кира.

– Совершенно верно! Это ее компенсация за все унижения, – вставил Андрей.

– И сделать с этим ничего нельзя? – поинтересовалась Крис.

– У вас не хватит денег, чтобы изменить существующее положение. Штрафные санкции вас разорят, – сказал/а я. – Позвольте мне продолжить.

– Да, пожалуйста.

– Вам запрещено в любом виде общаться с Павлом Олеговичем и Маргаритой Рудольфовной.

– Что? А это еще почему? Что за наглость? На каком основании? – затараторили Воропаевы все сразу.

– Алекс, я сам попробую ответить на этот вопрос, – взял Андрюша инициативу в свои руки. Глубоко вздохнул, и включил диктофон:

—… Сашка, – шепот Киры, – ты давно разговаривал с Павлом Олеговичем и Марго?

– Давно, а что?

– А ты им звонил?

– Больно надо.

– А ты попробуй! Вот увидишь, они даже разговаривать с тобой не захотят.

– И о чем это говорит?

– О том, что Павел только для вида тебя поддерживал, он знал, что Андрей будет избран, вот и усыплял твою бдительность.

– И зачем ему это надо было?

– А ты не понимаешь?

– Нас хотят всего лишить, Сашка…

—… Я более чем уверена, что все отчеты нам представляют липовые. Что Ждановы потихоньку переводят деньги на свои личные счета, чтобы объявить о банкротстве и оставить меня, тебя и Крис без средств к существованию…

– Вы помните этот ваш разговор? Так вот родители тоже его слышали. Вы посмели обвинить отца в… У меня просто нет слов! Никто вас не оставил без средств к существованию. Никто не переводил деньги на свои личные счета. Вы и только вы остались в шоколаде. Нам еще поднимать «Zimaletto», и прибылей у нас пока нет… Короче, ни мама, ни папа не желают вас больше ни видеть, ни слышать. Это понятно?

– Понятно, – Кира посмотрела на Андрея вызывающе. – Только не понятно, как ты нам это сможешь запретить.

– Очень просто, Кира Юрьевна, – встрял/а я. – Для этого нам нужно почитать все тот же договор, и ту же статью, только дробь номер пять…

========== Умница-красавица… ==========

POV Андрей Жданов.

Как по разному Воропаевы слушали запись своего разговора, в котором Кира пыталась смешать имя отца с помоями, а Сашка то сомневался в ее словах, то поддакивал ей. Вот и сейчас… СашЕнька был несколько смущен, по крайней мере, головы он не поднимал, Кира смотрела на меня так, словно говорила, мол, да, я так считаю, а Кристина… она, казалось, была в ужасе от услышанного.

– Вы помните этот ваш разговор? Так вот родители тоже его слышали. Вы посмели обвинить отца в… У меня просто нет слов! Никто вас не оставил без средств к существованию. Никто не переводил деньги на свои личные счета. Вы и только вы остались в шоколаде. Нам еще поднимать «Zimaletto», и прибылей у нас пока нет… Короче, ни мама, ни папа не желают вас больше ни видеть, ни слышать. Это понятно?

– Понятно, – Кира посмотрела на меня вызывающе. – Только не понятно, как ты нам это сможешь запретить.

– Очень просто, Кира Юрьевна, – сказала Катюша. – Для этого нам нужно почитать все тот же договор, и ту же статью, только дробь номер пять.

– И что там в этой статье? – Кира хмыкнула.

– Дрянь! – вдруг тихо, но очень отчетливо произнесла Кристина ни на кого конкретно не глядя. – Боже мой! Какая дрянь.

– Это ты о ком, Кристиночка? – поинтересовалась Воропаева-младшая.

– Это я о тебе, Кирочка. Значит, Павел Олегович хотел пустить нас по миру? Да? А может быть, ты вспомнишь сколько он сделал для всех нас после смерти родителей? Или вспомнишь, как Марго, забыв о себе и муже, и сыне, дневала с нами и ночевала? Они же не просто пытались заменить нам родителей, они стали ими, Кира. А ты, Сашенька, ты не забыл чьими молитвами ты занял такой денежный и ответственный пост? Ну, ладно, эта курица, чтобы держать под контролем Андрея, могла плюнуть и на благодарность, и на благодетелей. Но ты, Сашка? Ты?

Не успел я осознать, что это было, как Кристина снова вернулась к кукусикам с бабасиками и к дядькам с тетьками, словно это и не она только что была умна и серьезна.

– Алекс, ну что же вы, дядька? Почему не ответили Кирочке, что там под дробью пятой спряталось?

– Статья девять дробь пять гласит, – с трудом вернувшись к сути, сказала Катя-Алекс, – что при попытках продавцов акций «Zimaletto» вступить напрямую, минуя «НикаМоду», в контакт с держателями акций оставленной компании, на них могут быть наложены штрафные санкции, со стороны хозяйки фирмы посредника.

– Могут быть – это вовсе не значит, что будут, – гордо вскинув подбородок, «блеснула умом» Кирюша.

– Как вы думаете, сколько секунд займет у Екатерины Валерьевны принятие решения о наложении штрафа, сразу же после жалобы Маргариты Рудольфовны, Павла Олеговича или Андрея Павловича? – рассмеялась Катя-Алекс.

– Что? С Андреем я тоже не имею права общаться? Да я… Я… Я… – слезы брызнули из глаз Киры.

– Напрямую? Конечно не имеете права. Только через госпожу Пушкареву или через штраф.

– Прошу прощения, – вмешался в разговор Сашка. – А вот здесь я готов аплодировать стоя. Я видел этот пункт, но почему-то решил, что это касается только переговоров по продаже акций, мне и в голову не пришло, что полный разрыв отношений – вот он. Красиво вы нас сделали. Очень красиво.

– Александр Юрьевич, у Катерины Валерьевны есть для вас утешительные призы. Для каждого из вас, господа Воропаевы, – Катя-Алекс сейчас стала доброй, очень доброй полицейской.

– Мне ничего от этой выскочки не надо! – все еще утирала слезы Кирюша.

– Серьезно? А если я вам скажу, что при условии соблюдения договора, который вы же, кстати, и подписали, я готов предъявить в полицию признательные показания Клочковой, благодаря которым, вы сможете отделаться только условным сроком? Вам это тоже не нужно?

– Условным? Я не буду сидеть?

– Таких гарантий я дать вам не могу, но шанс у вас появится, огромный шанс.

– Повторите, что я должна сделать.

– Я вам лучше скажу, что вы не должны делать. Итак… Никогда и никому не рассказывать, что «Zimaletto» переживает временные трудности, не приближаться к означенной компании ближе, чем на километр и не пытаться связаться ни с кем из акционеров или членов Совета директоров. Это все. и Это касается всех вас троих.

– И с Андрюшей тоже?

– И даже с Милко!

– Господи, за что мне это? Неужели я даже по-дружески не смогу позвонить Андрею?

– Конечно сможете, но только через «НикаМоду».

– Ты издеваешься? Я что, должна буду спрашивать у Пушкаревой могу ли я поговорить с Андрюшей?

– Совершенно верно. И решение нужно принять сейчас. Потом может быть поздно.

– Кира, без Милко ты как-нибудь переживешь, а Андрей не очень-то жаждет с тобой сам общаться, – Сашка положил руки на плечи сестре. – Решайся!

– Хорошо, я согласна.

– А вы, Кристина Юрьевна? – спросила Катя-Алекс. – Ваш утешительный приз, это оплата любой пластической операции и возможность общаться со Ждановыми через полгода

– Я не согласна, но выбора нет. Я буду соблюдать условия договора, Кукусики.

– А ты? – я повернулся к СашЕньке.

– А я даже от поощрительного приза отказываюсь. Я буду как можно чаще обращаться к представителю Екатерины Валерьевны – это и будет мой приз. Я такой непонятливый и боюсь нарушить какой-нибудь подпункт. Александр Андреевич, не возражаете?

– Я возражаю! – почти взревел я.

– Прости, Андрей, но я твоих возражений не слышу. Мне же запрещено с тобой общаться.

– Андрей Павлович, нам пора, мы и так потратили непростительно много времени на обед.

Кажется Катюха заметила, как я начал закипать, поэтому постаралась как можно быстрее закончить нашу встречу в «Ришелье». Я расплатился и встал, встал и Сашка.

– Прощай, мой заклятый друг! – он подал мне руку.

– Прощай! – поколебавшись долю секунды, я протянул ему ладонь, которую постарался вытащить как можно быстрее.

– До свидания, Александр Андреевич, – Сашка повернулся к Кате-Алексу, пожал ей руку и, наклонившись к самому ее уху, что-то прошептал.

Катенька (именно Катенька, а никак не Алекс, я бы даже сказал – прежняя Катенька) посмотрела на него с ужасом, он снова что-то шепнул ей. Тогда она выдернула свою руку из его, покрутила пальцем у виска и с достоинством пошла к выходу из зала. Я не знал, что мне делать. То ли схватить за лацканы Сашку, то ли Катюшу догонять.

От драки я отказался сразу, так иронично и цинично Сашка смотрел ей вслед, следовало вначале все выяснить. Вернуться и набить ему рожу я смогу в любую секунду, и я бросился за Катюшей. Возле гардероба ее уже не было, я схватил наши пальто и выскочил на улицу.

– Катенька, что с тобой? – я подбежал к ней, укутал в верхнюю одежду. Она была совершенно бледной, открывала и закрывала рот, словно в немом крике. – Катя! Ты меня слышишь?

– Слышу, не кричи. Я хочу домой, быстрее.

– Что он тебе сказал, Катенька?

– Ты не поверишь!

– Он сделал тебе какое-то непристойное предложение?

– Нет! – крикнула Катя и надолго замолчала. И только когда мы отъехали довольно далеко, она вдруг попросила: – Останови машину на обочине и обними меня, Андрюша.

Я выполнил просьбу моей девочки.

– Знаешь, что мне сказал Сашка?

– Нет! Откуда?

– Он сказал: «А вы не только умница, но и красавица, Катенька».

– Что? Он понял, что Алекс и есть ты?

– Да! А потом добавил: «Вы не волнуйтесь, от меня никто ничего не узнает. Даже Жданов, если он вас до сих пор не раскусил, от меня не услышит ни слова. Мне же нельзя с ним общаться»…

Комментарий к Умница-красавица…

Простите, что глава не очень большая. Сегодня было совсем некогда.

========== Не вспоминайте черта к ночи… ==========

POV Андрей Жданов.

Катьку трясло, как в лихорадке, и никакие мои доводы о том, что ей совершенно нечего бояться, не помогали. Да что там доводы? Ни душ, ни секс, ни свечи и цветы на балконе, ничто не снимало ее страха. Словно Сашка разбудил в «Ришелье» прежнюю Катеньку, а та, которая родилась в зеркальном зале студии Славки Дробышева, напротив, уснула, и мне никак не удавалось ее пробудить от сна. В конце концов я решил вытащить все ее опасения наружу.

– Ты можешь четко сформулировать чего ты боишься, солнышко?

– Могу.

– Начинай.

– Во-первых, я очень боюсь, что Милко узнает, кто я. И вот тогда он устроит нам такую веселую жизнь, что ни о каком показе и думать нельзя будет.

– Катенька, это решаемо. Рано или поздно он все равно бы обо всем узнал. Так почему бы не рано? Я предлагаю опередить Сашку. Пусть Алекс, которого Милко обожает, начнет потихонечку готовить почву для появления Кати.

– А что? Это хорошая мысль, Андрюша. Очень хорошая. Знаешь на чем мы можно сыграть?

– На чем? На его любви?

– Да ты что? На какой любви? Кроме того, что это гадко – играть на чувствах, так это еще и бесперспективно. Ты думаешь, что мы сможем отнять у Милко предмет его обожания и получить за это конфетку? Да никогда в жизни. А вот на том, что он станет посвященным, сыграть можно запросто.

– Типо, допущенным при дворец?

– Типо, да. С Машей же вон как хорошо сработало, а Милко еще более амбициозен. Правда, Маша не так обидчива, как маэстро.

– Катенька! – заорал я как ненормальный. – Я знаю, что мы сделаем, знаю! А все ты… Ты такая умница, девочка.

– Я?

– Ну, конечно ты! Это же ты придумала сделать его посвященным. Короче… Даю тебе три… нет, всего два дня на удобрение почвы. Затем мы пригласим Милко к нам на обед.

– Андрюшка, ты гений! – Катька бросилась мне на шею и стала целовать меня всюду куда дотянулась губами. Понятно, что с рук я ее больше не спустил, придержал на своих коленях. – Он давно ноет, что соскучился по сербской кухне, – теперь уже на ухо жарко шептала Катя, – и все сетует, что в Москве нет ни одного сербского ресторана. А я, ГУГЛ мне в помощь, приготовлю что-нибудь из его национальных блюд. Например плескавицу или джувеч, или чорбу, а маму попрошу испечь кукурузный хлеб проя. Представляешь, как он обрадуется?

– Представляю. Блин, да все это под сербскую ракию сливовицу… Катька, ты гений!

– А когда Милко разомлеет, тут я и явлюсь ему в образе Кати. Да не просто так, а во всей красе.

– Думаю, стиль «New Look» подойдет лучше всего для явления Кати пред светлые очи маэстро.

– Андрюш, я лучше со Славкой посоветуюсь. Они знакомы, Дробышев знает вкус нашего гения. Тут ведь очень важно чтобы Милко не просто простил нам нашу выходку…

– А что еще?

– Чтобы он разозлился!

– Что? Катя, ты уверена, что нашла правильное слово?

– Уверена! – кажется моя девочка потихоньку увлекалась самой идеей и страхи начали отступать. – Нам необходимо, чтобы Милко разозлился! На себя!

– На себя?

– Ну, конечно! А на кого же еще? Он, «великий и ужасный», даже потенциала в Катеньке не обнаружил, а Дробышев из меня королеву сделал! Вот пусть Милко и разозлится хорошей, спортивной злостью. Путь ему захочется доказать всему миру, что он ничуть не хуже того же Славки…

– Погоди, но они же работают в разных областях.

– Да какая разница, кто ты? Модельер или стилист? Важно, что ты или умеешь из дерьма конфетку сделать! И тогда ты талант. Или не умеешь, и тогда – ремесленник! Понимаешь о чем я?

– Понимаю. Ты права, если Милко разозлится на себя и захочет доказать, что он мастер не хуже, а лучше Дробышева, то считай, что показ пройдет в режиме фурора! Наш гений наизнанку вывернется, подтверждая новую стратегию «Zimaletto».

– Видишь, Андрюша, как просто мы можем решить все проблемы…

– Если решаем их вместе, – закончил я фразу.

Зазвонил Катин мобильный, она, встала, взяла аппарат и, даже не взглянув на дисплей, нажала кнопку «вызов». Я был счастлив! Не только потому, что мы разработали прекрасный план, но еще и потому, что Катенька перестала дрожать и оглядываться. Вон как смело ответила на звонок, а ведь еще час назад посматривала на мобильный с ужасом.

– Привет, – сказала Катюша в трубку и стала слушать.

– Я сделаю тебе сок, – шепнул я на ушко моей девочке и вышел с балкона, прикрыв за собой двери.

Как же мне нравились наши отношения, словами не передать. Я уверен, что если бы это мне позвонили, то Катя бы точно так же, найдя повод, тактично бы вышла и закрыла за собой двери. И не мучила меня бы потом расспросами: «Кто тебе звонил? Что сказал? И так далее». Думаете, что ей просто не было бы это интересно? А вот и нет! Ей было бы интересно, как интересно сейчас и мне, кто же звонит моей девочке в это время и по какому вопросу. Но она никогда бы не спросила меня об этом, как и я ее даже не спрошу, если посчитает нужным, сама расскажет.

– Катенька, кто звонил? – спросил я входя на балкон со стаканом сока, заметив ее мечтательную и какую-то ошалелую улыбку. Черт! Ведь дал же себе слово не спрашивать.

– Маша, – а сама такая задумчивая.

– Тропинкина?

– Пока да, – и улыбается так загадочно, что невозможно не спросить дальше.

– Что значит, пока?

– Андрей! А почему мы ни разу не проверили диванчик в моем кабинете?

– Что значит, не проверили? Там что? Оказались клопы или клад?

– Там оказался пригласительный в ЗАГС.

– Не понял.

– Колька с Машей сегодня проверили мой диванчик и Зорькин сразу сделал Машеньке предложение.

– Серьезно? Но это, Катенька, не проверили, это, девочка моя, опробовали. – захохотал я. – Завтра же спросишь у Машки удобный ли твой ди… Впрочем, не нужно спрашивать.

– Конечно не нужно, лучше проверить самим. – захохотала теперь и Катя, но резко оборвала смех. – Андрей! – и снова страх в глазах.

– Что, маленькая?

– Посмотри, кто это там? – Катюша показала рукой на входную дверь-вертушку «Zimaletto». – Это Потапкин?

– Нет, Катенька.

– Это Потапкин, посмотри внимательно. Это его фигура.

– Нет, слепуха ты моя, это не Потапкин, хотя фигурой действительно похож.

– А кто тогда?

– Мы сегодня заключили договор с Глебом на охрану «Zimaletto» и не только.

– Какой договор? У него же сыскное, а не охранное бюро.

– У него и то, и другое. И парень, который стоит в дверях это уже охранник от Глеба.

– Уверен?

– Катенька, если хочешь, можешь сама позвонить Семеновичу. Или Кольке позвони, он платежную ведомость заполнял.

– Кольке сейчас не до «Zimaletto», вместе с охранниками и без оных. Зорькин сегодня мужчиной стал… – Катя тяжело вздохнула, как вздыхают матери, узнав, что их сын стал совсем взрослым. – И женихом!

– Да ты что? Машенька у него первая?

– Наипервейшая, только я тебе этого не говорила, слышишь?

– Слышу, – я очень постарался не засмеяться.

– Ты не думай, что Зорькин валенок, вовсе нет. Он знаешь как хорошо подкован… теоретически, ого-го.

– Теоретически?! – вот тут я не выдержал, захохотал во всю глотку.

– Ну и что такого? Я даже теоретически подкована не была, а как быстро сдала экзамены на платиновый диплом в твоей «школе любви», а? – кажется Катя обиделась за Николая, пришлось делать вид, что ревную.

– Катенька, а почему это ты так хорошо осведомлена о всех подробностях интимной жизни друга? Вы что? Вы обсуждаете с ним эти темы?

– Можно подумать, что ты с Малиновским эти темы не обсуждаешь?

– Обсуждаю, вернее, обсуждал до тебя. Но Малина друг!

– А Зорькин тоже, знаешь ли, не враг, – парировала Катюша. – И хватит об этом. Лучше скажи, что ты имел в виду, когда сказал, что мы заключили договор на охрану не только «Zimaletto»? А чего еще?

– Не чего, а кого, Катенька.

– И кого?

– Тебя, девочка.

– Меня?

– Тебя.

– Меня Алекса или меня Катю?

– Давай без казуистики. Катенька, если Кира была способна убить Наталью только за мой с ней роман, то…

Катя посмотрела на меня очень внимательно и, как тогда у ресторана, побелела и стала хватать ртом воздух, потом громко всхлипнула и бросилась ко мне.

– Андрюшенька, миленький. Если бы ты знал, как я тебя люблю! – она плакала и целовала меня своими мокрыми солеными губами. – Я еще только хотела тебя попросить об охране, пока не рожу, а ты уже сам… Андрю-ю-юшенька.

– Вот чего ты испугалась, солнышко? Это было твое во-вторых? Да?

– Да! Я очень испугалась, что Сашка расскажет Кире, а Кира может и меня, как Ларину. Нет-нет, ты не думай, я не за себя испугалась, я за Анечку.

– Катенька, неужели ты еще не поняла, что я своими руками придушу любого, кто только подумает посмотреть на тебя косо? Только посмотреть, а уж приблизиться, чтобы навредить тебе или дочери…

– Я это знаю, милый, знаю. Но ты же не всегда рядом. У тебя встречи, переговоры, я тоже не могу всюду следовать за тобой, как твой хвостик. И мне… В общем, я испугалась. Спасибо, что нанял охрану мне.

– Тебе не за что меня благодарить, я всего лишь хотел быть спокоен сам. Так что это я о себе, а не о тебе заботился, – улыбнулся я Катюше.

– Думаешь, что у тебя теперь нет поводов для волнений? – Катя хитро, сквозь уже высыхающие слезы, посмотрела на меня.

– Нет, не думаю. Я видел, как Сашка на тебя смотрел. И меня это беспокоит.

– Если ты намекаешь на то, что Сашка на меня запал, то…

– Кать! Я знаю Сашеньку столько лет, сколько знаю себя. Но таким, как сегодня, я видел его впервые. И мне это не понравилось. Дай Бой, чтобы это было банальное «запал».

– Вспомни черта к ночи, он тут, как тут, – усмехнулась Катюша, глядя на дисплей своего мобильного, который просигналил о полученной СМС…

========== Бешеный… ==========

POV Катя Пушкарева.

Кто-нибудь может мне объяснить, почему я стала такой плаксой? Врач говорит, что это гормоны бушуют, только я ему не верю. Если бы это были гормоны, то они одинаково должны были бы реагировать на все раздражители. Но я почему-то совершенно никак не реагирую ни на кого, кроме Андрюши. Ни на обиды, вон меня в ресторане Кира как поносила, не то что плакать, а даже хныкать не захотелось – мне было все равно; ни на заботу… Мамуля позавчера целый день у плиты отстояла, чтобы вчера с утра папа привез нам с Андрюшей всяческих разносолов. Разве я плакала? Нет! Просто была очень благодарна родителям. А тут Жданов сказал, что нанял охрану для нас с Анюткой, и слезы хлынули ручьем, им стало тесно внутри от просто распиравших меня признательности и умиления, вот они и полились. Хорошо, что Андрей умеет не только заставлять меня плакать, но и быстренько успокаивать. А может я для того и реву, чтобы он меня успокаивал? Нет! Все же надеюсь, что я не настолько манипулятивна, лучше буду считать, что это гормоны.

– Думаешь, что у тебя теперь нет поводов для волнений? – слезы уже высыхали и я решила немножечко пококетничать.

– Нет, не думаю. Я видел, как Сашка на тебя смотрел. И меня это беспокоит.

– Если ты намекаешь на то, что Сашка на меня запал, то…

– Кать! – перебил Андрюша. – Я знаю Сашеньку столько лет, сколько знаю себя. Но таким, как сегодня, я видел его впервые. И мне это не понравилось. Дай Бой, чтобы это было банальное «запал».

Мобильный просигналил о полученной СМСке и я глянула на дисплей: «А. Ю.»

– Вспомни черта к ночи, он тут, как тут.

– Сашка? – мне очень не понравился тон Андрюши: нарочито-небрежный, якобы безучастный.

– Да, Сашка.

– И что пишет?

– Не знаю, на прочти сам, – я протянула Жданову свой мобильный.

– «Осознал свои ошибки. Прошу аудиенции с глазу на глаз. Алекс». – прочел Андрей вслух. – Кать, а откуда у него твой новый номер? И что это такое «Алекс»? Это он так подписался? Или тебя назвал Алексом? Ох, что-то мне все это не нравится. Вот чего ему нужно от тебя? А? – он уже орал как резаный, метался по балкону, как раненый тигр по клетке и бросал такие зверские взгляды на мой мобильный, что я немедленно попыталась перевести разговор в другую плоскость. А зря!

– Андрюш, ты уверен, что я знаю ответы на все твои вопросы? Может ты лучше с Глебом завтра поговоришь на эту тему, а сейчас пойдем спать?

– Устала, маленькая? – взгляд Жданова стал виновным и очень заботливым. – Конечно! Такой трудный был день, да еще после почти бессонной ночи. А тут я со своими криками. Да пошел Воропаев нахрен вместе со всеми своими кознями, замаскированными под «запал». Не хватало еще из-за него нервничать. – Андрюша отнес меня наверх, уложил в постель, сам лег рядом. – Давай спать, солнышко, я тоже устал, завтра я поговорю с Глебом.