Текст книги "Парень его мечты (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Потому, что ты лучше меня. Если бы я услышал своими ушами, как ты кому-то объясняешься в любви, я бы…

– Услышишь, – пообещала я, – пошли уже на работу.

Всю дорогу, правда она занимала всего три минуты, я пыталась выведать у Андрея его план, но он молчал, как партизан. Я даже надулась.

– А зачем придумывать какой-то план, если схема «гомосексуалист плюс убийца» и так прекрасно работает?

– Надо!

– И мне не скажешь?

– Скажу, но потом, сейчас нет времени, мы уже пришли.

– Доброго утречка, Андрей Павлович. – поздоровался Потапкин.

– Доброго. А с Алексом здороваться не надо?

– Прошу прощения. Доброе утро, Алекс.

– И вам доброе.

Мы прошли через турникет и пошли к лифтам, но Андрей вдруг остановился, – подумал секунду и потащил меня назад.

– Сергей Сергеевич, с завтрашнего дня ни Киру Юрьевну, ни Александра Юрьевича в здание «Zimaletto» не пропускать без моего личного распоряжения.

– А если они через гараж?

– Вычеркните их машины из списка.

– А меня не уволят?

– Обязательно уволят, если не будете выполнять мои распоряжения.

– Андрей Палыч, хотелось бы, чтобы вы приказом, а то… мало ли что.

– Ты прав, будет тебе приказом.

Еще в лифте я хотела спросить Андрея почему не с сегодняшнего дня, а с завтрашнего, но целоваться было так классно, особенно если учесть, что нас в любой момент могли застукать, и чувство опасности выбрасывало в кровь адреналин такими мощными порциями, что завелись оба. До вопросов ли было?

А на административном этаже нас закрутило в воронку всевозможных дел. Тем более, что в понедельник Андрея вовсе не было на работе, а я только забежала вчера на пол часика и снова ушла отсыпаться.

POV Андрей Жданов.

Блин, лучше бы мы вообще не приходили на работу! Всего-то три дня отсутствовали, из них два выходных, а такое ощущение, что мы из отпуска вернулись. Хорошо, что Милко утащил Катюшу к себе и: «Что-то рассказывает ей, угощает виноградом и кокетничает», – как сказала Маша Тропинкина, которая рискуя здоровьем, но все же сходила на разведку в мастерскую, делая вид, что разыскивает Ольгу Вячеславовну. А меня разрывали на части все, кому это было не лень. Не успели уйти поставщики, как прибежал Зорькин, потом Амура, о которой речь впереди, потом Малиновский, и наконец…

– Андрей Павлович, к вам Кристина Юрьевна. Она может пройти?

– Да, Машенька. Сделайте нам кофе и проследите, чтобы никто не мешал…

Комментарий к Крис…

* Девочки, мне нужно посоветоваться. Не слишком ли мы растянули? Да, еще есть очень смешные эпизоды, да еще есть несколько интересных, на наш взгляд, поворотов. Но уже больше двухсот страниц и без всех этих поворотов и веселухи вполне можно обойтись. Не надоело? Может пора идти к развязке?

========== Мечты сбываются… ==========

POV Андрей Жданов.

Блин, лучше бы мы вообще не приходили на работу! Всего-то три дня отсутствовали, из них два выходных, а такое ощущение, что мы из отпуска вернулись. Хорошо, что Милко утащил Катюшу к себе и: «Что-то рассказывает ей, угощает виноградом и кокетничает», – как сказала Маша Тропинкина, которая рискуя здоровьем, но все же сходила на разведку в мастерскую, делая вид, что разыскивает Ольгу Вячеславовну. А меня разрывали на части все, кому это было не лень. Не успели уйти поставщики, как прибежал Зорькин, потом Амура, о которой речь впереди, потом Малиновский, и наконец…

– Андрей Павлович, к вам Кристина Юрьевна. Она может пройти?

– Да, Машенька. Сделайте нам кофе и проследите, чтобы никто не мешал.

– Дядька, ты что это забаррикадировался? – вместо приветствия налетела на меня Воропаева-старшая. – От кого? От Киры?

– Привет, Крис, и тебе здравствуй! Черт побери, даже не думал, что буду так рад тебя видеть.

– Ты мне зубы не заговаривай! Рассказывай, что у вас здесь происходит. А то СашЕнька только сказал, что ты Киру променял на него, что сестру арестовали, и что теперь нужно продавать «Zimaletto».

– Кристина, вот ты вроде взрослый человек, неужели тебе нужно объяснять в подробностях, что станет с компанией, если в прессу просочатся сведения о том, что президент гомосексуалист променял невесту на ее брата, а сама невеста при этом почему-то пришила не брата, а успешную и раскрученную модель из ревности для которой не было никаких оснований, ибо ее жених президент гомосексуалист… И дальше по кругу: президент гомосексуалист променял невесту на ее брата, а сама невеста при этом почему-то пришила не брата, а успешную и раскрученную модель из ревности для которой не было никаких оснований, ибо ее жених гомосексу… – наверное, я так бы и водил этот словесный хоровод, если бы Крис меня не перебила.

– Злой ты, дядька, уйду я от тебя. Кирюшу бросил, а родственником нашим решил все-таки стать? Породниться, так-сказать, семьями. А для чего? Кукусик, ты понимаешь, что ничего из того, что хотели родители теперь не получится?

– Ты о чем?

– Как о чем? Наши родители мечтали женить тебя на Кирюше или на мне, чтобы было кому оставить дело всей их жизни. А ты что натворил?

– А что я натворил?

– Бабасенька, ты даешь себе отчет, что у вас с СашЕнькой вряд ли будет потомство, о котором так мечтали и твои, и наши родители?

– Вот это ты верно подметила, Кристиночка. Вряд ли Сашка сможет родить.

– А! Значит она у вас – это он, мой братец!

– А это никого не касается. У нас с ним, может, вообще ничего еще не было.

– Может? Но ты не уверен, я правильно понимаю?

– Тебя это не касается! – я сделал вид, что ужасно рассержен.

– Это меня-то не касается? Дядька, ты ничего не перепутал? Из-за тебя у меня не будет ни детей, ни племянников, ты хоть это понимаешь? И меня это не касается?

– Кристина, мне кажется, или последнюю пластическую операцию ты делала не на том месте?

– В каком смысле? Я ее делала в лучшей клинике Германии!

– Рад за тебя. Только я имел ввиду совсем другое. Я сказал «на», а не «в».

– И что ты хочешь этим сказать?

– Что я имел в виду не клинику в которой ты оперировалась, а участок твоего тела который подвергся изменению.

– И?

– Что «и»? Я хочу понять, почему вместо того, чтобы подрезать себе уши, ты подрезала… Ммм… «объем серого вещества», – последние три слова я все же не произнес, а подумал. Не хотелось обижать Кристинку. – Впрочем, это неважно.

– А что важно?

– Ну, объясни мне, пожалуйста, каким образом я лишил тебя племянников и тем более детей?

– А сам ты не понимаешь? Можно подумать, что это не у меня была отопластика*, а у тебя лоботомия. – Крис не церемонилась, и я расхохотался про себя. – Если бы ты женился на мне, у меня были бы дети! Если бы ты женился на Кире, то у меня были бы племянники! Если бы ты оставил Сашку в покое, то он женился бы на прекрасной женщине, они родили бы чудесных детишек, и у меня тоже были бы племянники! А теперь у меня не будет ни детей, ни племянников. Ты что не мог уйти к кому-нибудь другому? Вот хоть к той же успешной и раскрученной модельке, чтобы Кирюша не зря ее пришила? Тогда у Киры был бы мотив, и ей не дали бы срок. Президент не был бы гомосексуалистом, сестра под арестом, а «Zimaletto» оставалось бы на плаву. Так что ты лишил меня еще и денег! Теперь ясно?

– Теперь ясно! Только объясни мне, свет очей моих несколько вещей, если тебя это, конечно, не затруднит, – не знаю, как мне удалось не расхохотаться.

– Спрашивай, – милостиво разрешила Кристинка.

– Скажи, я что, последний мужчина на всем белом свете?

– Нет, конечно! Вот у тебя, дядька, и самомнение.

– А тогда почему ты не могла родить от кого-то другого? Ты что, так любила меня, что и помыслить не могла о рождении ребенка от кого-то со стороны?

– Кукусик, а ведь ты прав! – радостно, словно только что сделала великое открытие, например, теорию относительности, вскричала Крис. – Только я рожать не собираюсь. Знаешь, растяжки и всякое прочее…

– Твою мать, если ты рожать не собираешься, то почему это из-за меня у тебя не будет детей?

– Это просто неудачный пример. А племянники?

– Открою тебе огромный секрет, Кристиночка. Кира тоже может забеременеть от другого.

– Не может!

– Почему это?

– Она в тюрьме! А орлы в неволе не размножаются, бабасенька.

– Красиво сказано, только… Знаешь, если орлы в неволе не размножаются, значит, не размножаются и от меня.

– А СашЕнька?

– А СашЕнька тоже в неволе?

– Нет!

– Ну, так и пусть размножается, на здоровье! – сказал я довольно зло. Я реально устал больше, чем за весь вчерашний день. Может, Крис и не подлая, но дура… еще почище своих родственников. На разговор с ней ушло столько энергии, что мама не горюй.

– А он тоже не может!

– Почему?

– Так вы же теперь пара.

– Кто тебе это сказал? У нас еще ничего не решено.

– Да?

– Да!

– А почему же ты тогда ему помогал с акциями, кукусик?

– А потому, что я его люблю!

– А мне не поможешь? – вдруг совершенно трезво и цепко взглянула на меня Кристина.

Какое счастье, что мне не пришлось ее уговаривать, какое счастье, что Кристинка сама захотела избавиться от акций. У меня просто камень с души упал. Меньше всего мне хотелось разыгрывать перед ней заготовленное представление с разорением и подпольными сделками.

– Почему это не помогу? – спросил я.

– Меня же ты, дядька, не любишь? – нос ее сморщился, казалось, она сейчас заплачет.

– Дуреха ты, Кристина. Да я тебя больше вас всех люблю.

– Это ты мне сейчас сделал предложение? – блядь! вот и пойми, когда она дура, когда просто дуреха, а когда умница-разумница и только играет дурь.

– Нет, – ответил я ей очень серьезно. – Я люблю Сашку. А тебе я помогу потому что ты его сестра. А еще потому, что когда-то мы сидели на соседних горшках, Крис.

– Спасибо, Андрюша, – сказала она от всей души и не кривляясь. – Мне правда очень нужны деньги. Надо ведь Кире как-то помочь.

Я вызвал уже заряженного нотариуса, адвокатов «Zimaletto», адвокатов «НикаМоды», и через полтора часа наша компания стала только нашей – Ждановской! И вот еще что… Ни одного, даже самого маленького процентика мы на Кристине не заработаем. Я этого не хочу! Пусть получает все, что может, пусть и дальше делает свои операции, если хочет, пусть живет, как привыкла, и даже лучше. Пусть будет дурой, пусть притворяется дурой. Пусть только остается человеком…

Увы, Кристина из «Zimaletto» ушла не сразу, ей просто необходимо было попрощаться с компанией и с… Милко. Черт возьми, и как я мог забыть об этой ее милой особенности трепать всем и все направо и налево. Почему я не внес в договор пункта о неразглашении? Это мало бы помогло с Милко, все-таки он ее друг, но тогда она, возможно, хотя бы не хохотала несколько истерически, прощаясь с каждым, проходящим мимо, человеком, и вообще вела бы себя не с таким надрывом.

Уже через пятнадцать минут в мой кабинет ломилась делегация перепуганных работников административного этажа с криками: – «Почему нас не предупредили об увольнении»?

POV Катя Пушкарева.

Мы с Вукановичем как раз заканчивали обсчет коллекции, когда в мастерскую Милко влетела Кристина и с разбегу бросилась ему на шею.

– Милочко, ты меня не забудешь?

– КристинОчка! РыбОнька мОя, здравствУй, чУдесно выглЯдишь! ПознАкомься, этО Алекс, правдА же милЫй мальчИк?

Только Воропаевой похоже было не до мальчиков. Ни до милых и ни до каких вообще.

– Ты будешь шить мне наряды даже когда меня здесь уже не будет?

– А почЕму тЕбя здесь не будЕт?

– Как? Ты не знаешь? Мы продали акции «Zimaletto».

– Кто этО мы? – закричал Милко с таким надрывом, будто услышал, что это именно его продают в рабство.

– Мы все! Я, Кира, Сашка, Андрей, Павел и Маргарита.

– И кто осталсЯ? Кто кУпил акцИи? – Вуканович икнул, похоже нужно было готовить его каплИ.

– Откуда мне знать? Может, какая-нибудь Пушкарева купила.

Милко медленно начал съезжать по стене, глаза его закатились куда-то под веки, а лицо слилось цветом с нежно салатовой стеной…

Комментарий к Мечты сбываются…

*отопластика – пластика ушей

На все комментарии отвечу позже. Честно-причестно.

========== Балаган… ==========

POV Катя Пушкарева.

– Ты будешь шить мне наряды даже когда меня здесь уже не будет? – Кристина спросила это так патетично, что даже мне захотелось немедленно утешить ее каким-нибудь королевским нарядом.

– А почЕму тЕбя здесь не будЕт?

– Как? Ты не знаешь? Мы продали акции «Zimaletto».

– Кто этО мы? – закричал Милко с таким надрывом, будто услышал, что это именно его продают в рабство.

– Мы все! Я, Кира, Сашка, Андрей, Павел и Маргарита.

– И кто осталсЯ? Кто кУпил акцИи? – Вуканович икнул, похоже нужно было готовить его каплИ.

– Откуда мне знать? Может, какая-нибудь Пушкарева купила.

Милко медленно начал съезжать по стене, глаза его закатились куда-то под веки, а лицо слилось цветом с нежно салатовой стеной.

Черт побери, кажется, эта насквозь силиконовая дамочка сейчас устроит в одной отдельно взятой компании обвал Токийской биржи, а нам меньше всего сейчас нужна паника, обмороки Милко, истерические слезы женсовета, да еще если в пошивочном слух пройдет…

Господи! Андрюша! Его же сейчас на кусочки растаскивать начнут. Пора было выключать Катькины переживания, включать Алекса и взывать к романтическим чувствам дизайнера.

– Милко, – предерзко сказал Алекс, – прости, но нам с тобой нужно заканчивать обсчет коллекции. Все остальное в нерабочее время, пожалуйста.

– Алекс! У нас большЕ нет рАботчего времЕни. «Zimaletto» продАли, можЕт его кУпили кАкие-нИбудь, монстрЫ. И кОму тОгда нУжна коллекцИя? Ты знал? Ты что-нЕбудь знал, Алекс?

– Милко, я знаю все, и тебе хотел рассказать, но тут…

– Что вы знаете? – вмешалась Кристина. – Милко, а кто это вообще такой? Твоя новая любовь?

– Разрешите представиться, Александр Андреевич Азаров, личный помощник Андрея Павловича, президента «Zimaletto», – сказала я так, словно это Шурочка Азарова, докладывала Кутузову.

– Бедный мальчик, нет больше Андрея-президента.

– Что? – Милко даже шаг назад сделал и глаза распахнул. – Жданова большЕ нет? Что этО значИт? Он жИвый?

– Живой он, живой, – успокоила Кристина. – Только больше он не президент.

– А кто презИдент? Кто? МожЕт тожЕ ПушкАрева? – Милко налил себе в бокал виски вместо капель, и выпил залпом. – Я увОльняюсь, я не мОгу работАть в тАкой обстАновке!

– Боюсь, что ты уже уволен, – не без доли злорадства сказала Воропаева-старшая. Это показалось мне очень странным. Они же, вроде бы, друзья. Пора было вмешиваться.

– Кристина Юрьевна, прекратите сеять панику, – даже не попросила, а почти приказала я.

Воропаева-старшая обернулась на звук моего голоса, и мне на секунду показалось, что я встретилась взглядом с Сашкой, такие холодные и проницательные глаза у нее были, правда уже через мгновение Кристина рассматривала меня таким бесстыжим, раздевающим взглядом, что я покраснела.

– Милко, а он очень миленький, этот кукусик, – заметив мой румянец, проворковала она.

– КристинОчка, не пЫтайся соблАзнять Его, Алекс играЕт на дрУгом поле.

– Вот вы с ним вдвоем и отправитесь на вольные хлеба во широко поле.

– Не надО, не пУгай мЕня. Я толькО рЕмонт начАл делать, и крЕдит мне нужнО возврАщать.

– А я тебя не пугаю! Ты уволен, и твой смазливый бабасик тоже. – холодно и жестоко сказала Кристина.

Милко весь как-то скукожился, руки у него задрожали. Этому пора было положить конец. Потом выясню, какая кошка пробежала между «друзьями».

– Насколько я понимаю, вы больше не акционер «Zimaletto»? И если вы продолжите пугать Милко, то мне придется вызвать охрану и помочь вам покинуть помещение.

– На правах кого ты вызовешь охрану?

– Вы же ничего не знаете о новых хозяевах, Кристина Юрьевна. А вдруг это я приобрел все ваши акции, тогда как?

– Ты?! Не может такого быть!

– Кристиночка, все можЕт быть. Алекс – он АзарОв и АндреЕвич.

– Что?! – кажется, только тут у нее что-то щелкнуло. – Александр Андреевич, вы хотите сказать что «Zimaletto» купил Андрей Алексеевич?

– Я ничего подобного не говорил. Я просто попросил вас не запугивать Милко.

– Ты мне еще пригрозил охраной.

– Совершенно верно. Так что, вызывать Потапкина?

– Не стоит. Кто я такая, – тут Кристина повела плечиками, подкатила глаза и из губ сделала куриную попку, – чтобы воевать с олигархами? Прощайте кукусики-бабасики. Горите вы все синим пламенем, – с этими словами Воропаева освободила мастерскую.

– Милко, что это было?

– Не знаЮ, рыбОнька.

– Вы же вроде бы друзья?

– Да, КристинОчка мой бОльшый друг. ТолькО Она мЕня не прОстила.

– За что?

– Когда-тО дАвно я Увел ее любовнИка.

– Зачем ты это сделал?

– ДурАком был. Кристина лЮбила Эда, а я… Он мЕне даже не нужЕн был. ЗАчем я тОгда так?

– Понятно. Знаешь что? Я бы на месте Кристины просто оторвал тебе… – и я выразительно посмотрела ему в пах.

– Да, я не бЫл прАвый.

– Да, ты был неправ… Ну что, давай заканчивать обсчет коллекции и пошли к Жданову.

– Алекс, этО правдА, что ты кУпил «Zimaletto»?

– Нет! А может и да. Какая нам разница? Но у тебя, Милко, ничего не изменилось. Как работаешь, так и будешь работать дальше.

POV Андрей Жданов.

Голова просто взрывалась… Амура бренчала браслетами у самого моего уха и кричала, что ее только утром назначили начальником отдела продаж, а теперь уже увольняют. Ольга Вячеславовна тихо плакала, сидя в кресле. Шурочка орала, что она так просто не сдастся, она будет драться, и мало тому, кто придет выгонять ее с ее рабочего места не покажется. Светлана Федоровна рыдала и сквозь рыдания выкрикивала какие-то непонятные слова о пастухах, буренке и своей загубленной жизни. Пончева, набив полный рот, пыталась рассказать что-то о своей полноте и липосакции для которой тоже нужны деньги.

Меня никто не слышал, мой голос просто-напросто утонул в гуле женских истеричных завываний.

– Ти-и-и-и-хо! – заорала Тропинкина, и наступила блаженная тишина, как будто девчонки играли в «замри». Таня даже кусок булки не проглотила, так и держала во рту, видно опасаясь эту тишину нарушить звуком пережевывания. – Вы что за балаган здесь устроили? – и когда только Машка успела научиться таким начальственным нотам в голосе?

– Никто никого не увольняет, – подхватил я, – если вы, конечно, вернетесь на свои рабочие места и будете работать. Сразу после обеда все соберитесь в выставочном зале. Проведем маленькую планерку, мне есть, что вам рассказать.

– Значит, все правда?! Нас увольняют?! – снова взвыла Светлана Федоровна, а вслед за ней и остальные.

– Все, бабоньки, все! Сдаюсь! Успокаиваемся и слушаем.

Пока женсовет успокоился, я успел придумать, как спровадить девчонок.

– Кто из вас хочет быть уволенным, поднимите руки, – однако никто не проявил энтузиазма. – Никто не хочет, я правильно понимаю?

– Да, – ответил мне дружный хор голосов.

– Очень хорошо. Тогда слушайте и запоминайте. Если хоть одно слово нашего разговора просочится за пределы вашего женсовета, хоть одно единственное, я даже не буду разбираться, кто проболтался, я уволю всех и сразу. Это понятно? – гробовое молчание. – А если не понятно, то и говорить не о чем. Все свободны.

– А вдруг кто-нибудь подслушивает, а вы возьмете и уволите нас, – жалобно проговорила Танечка Пончева, дожевывая кусок булки.

– Никто нас не подслушает. Маша проследит за этим. Да, Машенька?

– Хорошо, Андрей Павлович, – Тропинкина вышла в приемную.

– Так что, девоньки, я рассказываю или нет?

– А если хоть слово просочится, то вы нас уволите? – еще раз поинтересовалась Амура.

– Да! – уверено сказал я. – И без права на помилование.

– Я рисковать не буду. Я только что получила новую должность, престижную и денежную. Андрей Павлович сказал уже, что никто нас не увольняет, и я ему верю. Мне никаких объяснений не нужно. А то потом Пончева проговорится, а уволят меня. – с этими словами одна воительница покинула поле боя.

– Я, пожалуй, тоже пойду, мне еще задание, которое дал Николай Антонович, нужно доделать, – Светлана Федоровна скрылась в приемной.

– А мне без Амурчика тут и вовсе не интересно, – заявила Шурочка, выходя из кабинета.

– Что-то я проголодалась, – Пончева подхватилась и выскочила за двери, но тут же зашла обратно. – А это правда, что вы с Кирой Юрьевной расстались? А что она арестована? Это все правда?

Я так взглянул на Татьяну, что ее как ветром сдуло.

– Ольга Вячеславовна, задержитесь, пожалуйста, – попросил я, когда помощница Милко стала вставать с кресла. – Мне нужна ваша помощь.

– Да, Андрюша, конечно.

Уютовой я рассказал, что «Zimaletto» сменило владельцев, что Кира арестована по подозрению в убийстве Лариной, что в два часа я собираю планерку, чтобы сообщить эти новости руководящему составу и только потом я смогу рассказать эти новости всему административному этажу.

– И про Киру хочешь сообщить?

– Не хотелось бы. Но вы же слышали Пончеву. И откуда только все всё знают?

– Андрюша, мы даже знаем, что ты ходил к Сашке свататься, – захохотала Ольга Вячеславовна.

– Что?! Что за бред?

– Да ты не волнуйся, никто этому не верит.

– Но откуда вы это все берете?

– У Кристины язык всегда опережал мысли. Пока до мастерской дошла, такого наговорила, что хоть стой, хоть падай.

– Оленька Вячеславовна, помогите!

– Не волнуйся, Андрюша. Я сумею заставить девчонок молчать хотя бы до конца рабочего дня.

– Спасибо большое.

Не успела Уютова выйти, как зазвонил мой мобильный. На дисплее высветилось: «Глеб ч. с.»

– Добрый день, Глеб Семенович.

– Здравствуй, Андрей Палыч. Нужно бы встретиться, есть новости…

========== Неспортивное поведение… ==========

POV Андрей Жданов.

Не успела Уютова выйти, как зазвонил мой мобильный. На дисплее высветилось: «Глеб ч. с.»

– Добрый день, Глеб Семенович.

– Здравствуй, Андрей Палыч. Нужно бы встретиться, есть новости.

– А до вечера эти новости не потерпят? Или может давайте сейчас о них поговорим?

– По телефону вряд ли удастся понять суть. А до вечера… Ну, потерпят, конечно, но…

– Так может сами приедете в «Zimaletto»? Здесь и поговорим.

– А вот этого точно делать не нужно. Не нужно мне пока у вас светиться.

– Тогда знаете что, давайте в три… Простите, а это надолго?

– Ну, минут на двадцать, не больше. Андрей Палыч, а может через часик у вас дома?

– Договорились. – я закончил разговор и тут же нажал на кнопку селектора. – Машенька, срочно найди Алекса, он мне нужен.

– Хорошо, Андрей Павлович. Что-то еще?

– Нет, спасибо. Хотя… Чашечку кофе и пузырек капЕлек Милко.

– Будет сделано, – весело ответила Маша. – Андрей Павлович, я вами горжусь, я бы после женсовета не только валериану, виски затребовала.

Все-таки Катя гений! Я правда не знаю ни одного человека, кроме нее, который смог бы в такое короткое время и так просто превратить сплетницу, пофигистку и гулену Машу, в ответственного, собранного и болеющего за дело душой, верного друга и помощника во всех делах. И в работе тоже.

– Андрей Павлович, можно? – стук раздался от двери Катиной каморки.

– Катенька, ну что ты спрашиваешь? – я рывком распахнул створку и прикусил язык.

Катюша была не одна… Чуть позади нее стоял бледно-зеленый Милко с перекошенным от злости лицом.

– Мало тОго, что ты прОсрал «Zimaletto», ты Еще помЯнываешь монстрА! ТАкой мальчИк Его любит, а он все своЕго Уродца зАбыть не можЕт. СделАл нОрмальный кабИнет Алексу – этО хорошо. Но назЫвать Его КатЕнька? Жданов, ты бОльный на головУ.

Видно, я и правда, «бОльный на головУ», если меня в этот момент перемкнуло. Катьку обозвали, значит – моча в голову, кулаки наготове, мозг спит! И ему, моему серому веществу в эту секунду как-то невдомек, что Алекс как раз сейчас едва сдерживается от смеха.

– Ну вот что, гений иголок и ножниц, – подлетел я к Милко и схватил его за грудки, – еще раз оскорбишь Катю, можешь искать новую работу.

– Ты что? Ты можЕт хочЕшь вЕрнуть Её нАзад? – лицо у него из бледно-зеленого стало красным и потным, а губы побелели.

– У тебя не спросил, что мне делать!

– ТОгда можЕшь мЕня уволИть!

– Считай, что…

И тут я получил довольно увесистый тычок в спину, который Милко, держащий руки на вороте моей рубашки, никак не мог мне дать. Мозги помаленьку (увы, слишком помаленьку), сделав кульбит, начали возвращаться на место.

– А ну-ка брэк*! – заорала Катюша.

Я автоматически сделал шаг назад. Маэстро от дизайна, в отличие от меня с этой командой был не знаком, поэтому, когда я отступил, он решил, что я-таки отступил, и неуклюже-нелепо начал размахивать своими кулачищами, случайно попав мне прямо по скуле. Ну, я и выполнил вторую часть команды – продолжил бой, собираясь нанести серию ударов. Не понадобилось… Первый же, можно сказать, подготовительный и совершенно несильный удар опрокинул этого двухметрового хама на пол, лишив его сознания, причем отдохнуть он решил скорее от страха, чем от реальной боли.

– Андрей! Ты что натворил? – закричала Катюха. – Неси нашатырь, нужно приводить Милко в сознание!

– Это невозможно, чего-чего, а сознания в этих двух метрах понтов никогда и не было.

– Андрюша! Ты с ума сошел? – Катя бросилась в приемную. – Маша, есть нашатырь?

– Да! Держи. Что Андрею Павловичу плохо? – Маша влетела в кабинет не прекращая трещать: – Ты не представляешь, что устроил ему женсовет. Конечно, любому поплохеть может. – тут она увидела меня, недоуменно остановилась и замолчала. Но в следующее мгновение побежала за Катюшей в ее кабинет и затараторила с новой силой: – Ой, а что Милко тут делает? Ему плохо? Нужно делать искусственное дыхание рот в рот. Только я не могу, я крови боюсь.

– Ты что, кусать его собралась, что ли? Как Радика? – непонятно спросила Катюша и провела ваткой, смоченной в нашатырном спирте у Милко под носом.

Вуканович мотнул головой, чихнул, и открыл глаза. Маша сразу ретировалась к себе в приемную, и слава Богу, вряд ли бы она без хохота смогла пережить всю последующую сцену.

Милко начал чихать (как потом выяснилось, у него такая реакция на запах аммиака), но как! Раз тридцать подряд, со слезами, соплями передергиванием всем телом. Катюха по дороге домой сказала, что любая женщина от третьего такого чиха уже описалась бы. А он ничего, только ослаб очень. Это, да еще ум и самообладание Катеньки спасло мою задницу от большой порки, а «Zimaletto» от разорения.

– Жданов, это все, что ты умЕешь? КулАками мАхать? – прочихавшись, слабым, едва слышным голосом, спросил Милко. – Я увОльняюсь, – он сказал это очень решительно и без понтов.

– Милко, прости. Я не хотел отправлять тебя в нокаут. Но…

– НикАких «но», я увОльняюсь.

– Милко, а как же наш план? – быстро оценила ситуацию Катюша. – Ты не можешь вот так, из-за… – она все искала слово и все не находила, – из-за… Вы, как два петуха в курятнике. Как вам обоим не стыдно? Устроили драку в президентском кабинете, ведете себя оба не спортивно, эх вы! Не поделили какую-то Катю и всё? Прощай «Zimaletto», прощай наш план развития, прощай я? Так Милко?

– Ты сам слышАл, «Zimaletto» и так большЕ нет. Его продАли, – все еще очень слабым голосом огрызнулся Вуканович. – А Жданов мЕня унизИл! При тЕбе, – ё-мое, он чуть не плакал.

– Милко! Это ты унизил его! Ты первый его ударил. И как! Я прямо залюбовался тобой, – сказала Катька и покраснела от вранья, правда это могло сойти за румянец стыда. – Посмотри, какая красная щека у Андрея Павловича. До сих пор! Так что ничем тебя шеф не унизил, а вот сам ты себя унизил.

– Я? КОгда?

– Когда женщину назвал уродом и монстром.

– Но Она тАкая, если бы ты видЕл, как Она одЕвалась, – на всякий случай Милко отскочил от меня подальше.

– А чью фотографию ты мне сегодня показывал?

– ЭтО мама мОя.

– А тебе понравилось бы если бы ее кто-то назвал уродом и монстром? Она ведь на фото тоже одета не так, чтобы гламурненько. Правда? – Катя повысила голос. – Ни одна женщина меня не интересует, и не заинтересует никогда. Да, мне нравятся мужчины и я этого не скрываю. Но ни одну из них я не позволю себе оскорблять, мужчина вообще не должен себе позволить унижать женщину. Они все чьи-то матери, Милко. Может, поэтому я и люблю не тебя, а Андрея Павловича? Потому что он это понимает и ведет себя, как мужчина, а ты – нет! Я баб не люблю! – Катька вдруг стала говорить очень саркастично. – А все эти твои «ахи», «охи», «я увольняюсь» и капризы, это все так по-женски, что…

– Алекс, но я… Я же мОгу и по-дрУгому?

– Можешь доказать, что ты мужчина? Докажи! Проходи в кабинет и послушай Андрея Павловича. И хватит уже про Пушкареву! – неожиданно подпустила истерику в голос Катюха. – Слышать больше о ней не могу! Ревную! Обоих! – и вроде, как сразу успокоилась. Ну актриса! – А вы миритесь и давайте работать дальше.

Я рассказал Милко, что компания отныне принадлежит только Ждановым, немного приврал, мол, это исключительно из-за того, что Кира арестована и репутация «Zimaletto» упала бы, если бы Воропаевы оставались совладельцами, мол, Кристина сама захотела избавиться от акций, и Сашка тоже. Нет, ну, это же даже не ложь, правда? Никто же с ножом у горла перед ними не стоял. А Кира так и вовсе просила о помощи. Ну, а о том, как я этого добился, Милко знать не полагалось.

Катюша еще и страха на дизайнера нагнала, мол, если кто-то сейчас узнает, что Ждановы остались владельцами «Zimaletto», то всё – каюк, кранты, и вообще финиш и компании, и новой коллекции. На невинный вопрос Милко: – Почему? – Катя сказала: – Потому что Кира была невестой Андрея Павловича. Нелепо? Да! Но ведь сработало, Вуканович засунул язык в задницу и ушел в мастерскую работать дальше. А Катенька… Катенька начала свою воспитательную работу, объясняя мне, что кулаки – это довод исключительно для дебилов.

Короче, со всеми этими перипетиями мы едва не опоздали домой к назначенному часу. Только вошли, в двери позвонил Глеб Семенович. Катюху я сразу в гардероб засунул, велев расшнуровать корсет, а сам пошел открывать.

– Андрей, давай на ты? – вместо приветствия начал Глеб, протягивая мне руку для пожатия.

– Давай, я не возражаю, – я пожал его руку. – Есть-пить будешь?

– Только чашечку кофе и бутерброд. – сыщик прошел сразу на кухню, достал ноутбук из своего дипломата. Включил его, подождал пока он поднялся и вставил диск.

– Здравствуйте, Глеб Семенович, – Катенька вышла из гардероба уже не только расшнуровав корсет, но и переодевшись.

– Катя, здравствуйте. Я тут предложил перейти на ты, не возражаете?

– Нет. Андрюша, ты делай кофе, а я бутерброды нарежу.

– Значит так… – через пару минут, прихлебывая кофе и закусывая его бутербродом с колбасой, начал сыщик. – Мои ребята обошли в этом районе все, что только можно было обойти. И вот что они нашли. Это записи с камеры соседнего с вашим домом магазина. Смотрите, видите, вон там, на заднем плане прогуливается девица. Вон, во-о-он, возле дерева, – Глеб стал тыкать пальцем в экран, но мы, два очкарика ничего, кроме неясного силуэта рассмотреть не могли. – Не видите? Вот и мы увидели только силуэт. Но это не страшно. А так? – стоп-кадр начал увеличиваться и как бы наезжать на нас. – Узнаете?