Текст книги "Парень его мечты (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Кать, ты можешь доехать домой на такси, мне нужно заскочить еще в одно место?

– Да, конечно. – меня это несколько напрягло, но я решила не быть Кирой и не устраивать разборок, только спросила, как бы между прочим: – Ужин готовить, ты сегодня придешь?

– А ты сомневаешься? Не приду, прилечу на крыльях. Как только освобожусь.

Хорошо, что пришел Колька, а следом за ним и Роман, с ними мне некогда было думать о внезапно исчезнувшем Жданове. Правда Малиновский, гад такой, несколько раз, как бы невзначай, намекал, что Андрюша загулял.

– Ага, к Кире поехал, – усмехнулась я, и Ромка заткнулся.

Я же тогда еще не знала, что если бы Андрюха и загулял, то скорее с Сашкой, а не с Кирой. Тогда у меня еще не было повода так пошутить.

Звонок от Андрея раздался около половины двенадцатого, когда мальчики уже собрались уходить. Вначале я даже не поняла, что он сказал, настолько невнятной была его речь.

– Ромка, Жданов, кажется напился. Ты понимаешь его пьяного?

– Я его любого понимаю.

– Тогда переводи, – я сунула трубку Роману.

– Палыч, я ни черта не понял! – заорал Малина, немного послушав, что ему говорили. – Там есть кто-нибудь более трезвый?.. Вот пусть он мне и продиктует адрес… Кать, дай листок. – я сунула Роману листок и ручку, он записал что-то и передал листок мне, я прочла и онемела. – Вот отсюда надо его забрать. Поехали вместе, я помогу.

Колька прочел адрес из-за мой спины и усмехнулся.

– Поехали втроем, нам по пути…

========== На высоте 13 километров… ==========

POV Андрей Жданов.

Самолет авиакомпании «British A» вырулил на взлетную полосу, развернулся против ветра и начал свой разбег, чтобы взмыть над землей и как можно быстрее доставить нас с Катенькой, а заодно и остальных пассажиров, находящихся на борту, в London Heathrow Airport. Катюша зажмурилась, вжала голову в плечи и вцепилась ногтями в мою руку.

– Андрюшенька, миленький, родненький, я боюсь.

– Со мной? Боишься? Не может такого быть.

– Может! Я никогда не летала.

– А как же Германия?

– Я на поезде ездила, – Катюша чуть не плакала от страха. – С Белорусского вокзала… Иногда через Берлин, иногда через Линц, а однажды… – одна слезинка все же скатилась по ее щеке.

Пришлось срочно переключать ее внимание. А что такого? Во время взлета авиапассажир обязан быть пристегнут, кресло его должно находиться в вертикальном положении. Ну, мы и были пристегнуты, и кресла наши были в том положении, в каком и должны были быть, значит мы никаких правил не нарушали, а целовались мы там или я на ушко шептал своей любимой женщине какие-то интимные глупости, так это никого не касается. Мы же правил полета не нарушали, правда?

– Катенька, я тоже очень боюсь летать, только стараюсь не подавать вида. А это неправильно, так еще страшнее становится. Давай бояться вместе. Или лучше давай поможем друг другу преодолеть страх.

– Давай, – загорелись глаза у Катюхи. – А как?

– Я точно знаю, что если разговаривать все время, то и страшно не будет и время незаметно пролетит.

– Лучше бы я снотворное взяла. Спала бы сейчас и не тряслась от страха. Вот почему ты не дал мне таблетку выпить?

– Кать, ты же не эгоистка, правда? Да если бы ты сейчас спала, я бы один дрожал от страха. А так, когда ты рядом… – на самом деле у меня мелькала мысль дать ей снотворное или напоить хорошим коньяком, но я не стал этого делать, порывшись по интернету. А ну как Катюха все же беременная, и что тогда? Травить ребенка алкоголем или снотворным? Фиг вам, сами своих детей травите, если не жалко.

Наконец-то, моя девочка несколько расслабилась, да и самолет уже успел не только оторваться от земли, но и набрать вполне себе приличную высоту. Теперь можно было просто поболтать, отвлекая ее внимание от полета.

– Кать, ты лучше расскажи, как вы в четверг за мной ездили. А то мы обо всем уже поговорили, а эту историю стороной обошли, почему?

– Потому что вчера я тебя готова была убить за эту историю. Ты вспомни, каким тебя домой приволокли – дрова дровами! Ты же не только говорить не мог, ты вообще лыка не вязал. А сегодня нам не до историй было…

– Ну я же рассказал тебе сегодня о своем разговоре с Кирой, даже запись послушать дал.

– У тебя выбора не было. Если бы ты не рассказал, я не полетела бы с тобой в Лондон, – Катюха продемонстрировала мне свой маленький розовый язычок.

– Выбор, Катя, есть всегда, поэтому давай договоримся на берегу. У нас с тобой никогда не будет отношений, где один предъявляет другому ультиматум или один шантажирует другого.

– Андрюш, ты чего? Я же пошутила.

– Катенька, мне очень важно, чтобы ты поняла меня правильно, раз и навсегда. Четыре года я слышал одну и ту же фразу: «У тебя нет выбора… Или ты делаешь то-то и то-то, или я…». Дальше следовали все мыслимые и немыслимые для меня кары. Начиная от «не дам» и заканчивая разделом «Zimaletto». Поэтому даже шуток на эту тему я не понимаю. Мне сразу становится не смешно, а грустно и противно.

– Я все поняла, Андрюша. И ты, конечно же, прав. Глупая получилась шутка. Прости.

– Закрыли тему. Простил с удовольствием. Знаешь, я ведь вчера тоже понял, что никогда с тобой нельзя разговаривать глаголами повелительного наклонения, чего-чего, а этого в твоей жизни хватило. Ты никогда больше не услышишь от меня: дай, сделай, пойди, не одевай, не смей. Только в форме предложения или просьбы. Кать!

– А?

– Давай поцелуемся?!

– Давай! В знак примирения. – и Катюха решительно обняла меня.

Целовались мы долго, пока назойливый голос над ухом не начал перечислять напитки, которые не только имелись на борту самолета, но и предлагались нам на предмет дегустации. Я выбрал для себя джин-тоник, а Катенька-умница – апельсиново-морковный сок.

– Рассказывать?

– Рассказывай, если хочешь.

– Твой звонок раздался около половины двенадцатого, когда мальчики уже собрались уходить. Вначале я даже не поняла, что ты сказал, поняла только, что ты назюзюкался.

– Ромка, Жданов, кажется, напился. Ты понимаешь его пьяного? – спросила я у твоего дружка.

– Я его любого понимаю.

– Тогда переводи, – я сунула трубку Роману.

– Палыч, я ни черта не понял! – заорал Малина, немного послушав, что ты ему говорил. – Там есть кто-нибудь более трезвый?.. Вот пусть он мне и продиктует адрес… Кать, дай листок. – я сунула Роману листок и ручку, он записал что-то и передал листок мне, я прочла и онемела. – Вот отсюда надо его забрать. Поехали вместе, я помогу.

Колька прочел адрес из-за мой спины и усмехнулся: – Поехали втроем, нам по пути.

Всю дорогу мальчишки надо мной издевались, Ромка говорил, что отец напоил тебя, взял в плен, посадил под арест и теперь не выпускает, пока ты не напишешь кровью расписку, что женишься. А Колька, так и вовсе все границы приличия тогда перешел со своими шуточками. Представляешь, по версии Зорькина, вначале мама должна была откормить на убой, торжественно тебе поклясться, что и меня она научит готовить так же хорошо, потом отец должен был тебя подпоить, связать и, угрожая отстрелить тебе причинное место, заставить тебя подписать обязательство жениться на мне.

Так или иначе мальчики сходились в одном – на мне можно жениться только под дулом пистолета.

– Катюш, я надеюсь, что ты им не поверила?

– Я им? Да ни за что! Кто же в трезвом уме и твердой памяти не захочет жениться по доброй воле на такой умной, такой красивой, такой доброй…

– Такой сексуальной, такой маньячке, – добавил я уже со смехом.

– Маньячке? Жданов, кто бы говорил.

– Рассказывай дальше.

– Подъехали мы к дому, Ромка с Колькой пошли наверх, вынесли дрова. Зорькин пошел к себе, а Ромка, золотой человек, привез меня с поленом домой, и даже поднял дрова в квартиру. Вот и весь рассказ.

– Больше ничего?

– А что ты еще хотел?

– Не пытался Ромка согреть мою девочку вместо отсыревших дров?

– Не пытался. – Катенька засмеялась. – Теперь твоя очередь рассказывать.

– Что рассказывать?

– Ой, а глазенки-то бесстыжие такие честные, что я прямо-таки и поверила, будто ты дурачок и не понимаешь о чем тебя спрашивают! Ты чего к моим поехал?

– Не скажу! Хоть режь, хоть пили, не скажу!

– Ну и не надо, я у мамы сама разузнала все.

– Уже?

– Ага! Или ты думал, что маму волнует наш цейтнот? Она позвонила мне сегодня утром, спросила, как ты добрался, я ей ответила, что ты не добрался – тебя добрали.

– А потом спросила зачем я приезжал?

– Андрюшка, плохо ты знаешь мою маму. Если бы я спросила, она бы решила, что ты от меня что-то скрываешь, а поскольку я сделала вид, что сама в курсе дела, мама за милую душу, рассыпаясь в благодарностях и извинениях, сама мне всю информацию и рассекретила. Так что давай, рассказывай с чего это ты к моим поехал?

POV Катя Пушкарева.

Все я прекрасно знала. Мама еще с утра рассказала мне, что вчера вечером к ним приехал Андрей. Привез ей цветы, папе новый телевизор с большим экраном. Сказал, что за прекрасную работу в Питере, разоблачение махинаций и экономию больших средств для «Zimaletto», я получила огромные премиальные, что приехать я пока не могу, вот и попросила купить папе телевизор, чтобы ему футбол было смотреть комфортно. Да еще целую сумку продуктов принес. И не абы каких. Там и рыба красная, и икра, и мясо свежайшее, и коньяк для папы и фрукты, много разных фруктов.

– Ой, доченька, любит тебя Андрей Павлович. Очень любит! Это по всему видать. Кабы не любил, разве про нас с отцом подумал бы?

– Любит, мамочка. Я знаю, что любит. И я его очень люблю.

– А как с невестой-то его быть, детка?

– Как шантажировала, так и шантажирует, но ты, мамуля, не волнуйся, Андрюша уже придумал, что делать, и почти развязался с ней.

– Вот то-то и оно, что почти. Это как немножко беременная. Вроде, как немножко, а через девять месяцев уа-уа. Катенька, Адрей Павлович-то вчера папе твою фотографию показал. Представляешь?

– Какую? Где я парнем одета?

– Господь с тобой! Папа бы и его подстрелил, и меня, и за тобой в Ленинград сразу бы поехал. Нет-нет, вполне приличную. И платье у тебя там не короткое, и руки по локоть закрыты, только прическа и накрашена ты там.

Вот когда я поняла для чего Андрюшка мне фотосессию дома устроил дня три назад. Пригласил какого-то супер-дупер профи и несколько часов тот меня снимал в разных нарядах.

– И как папа? Проглотил?

– А куда он денется после пятой-то рюмки наливочки? Ох и хитер твой Андрей, ох и хитер. Он знаешь что отцу-то сказал?

– Что?

– Что у вас там в Петербурге какой-то трест-код.

– Что?

– Трест-код какой-то.

– Dress code, мамочка, дресс-код, так называемый кодекс одежды.

– Ну, не знаю. Факт тот, что Андрюша сказал папе, что без такой одежды и макияжа тебя просто не пропустили бы на предприятие.

– А что насчет очков и брекетов?

– Твой враль сказал, что брекеты тебе профессор по зубам велел снять иначе искривление десен начнется, а вместо очков носить контактные линзы тебе велел профессор по глазам.

– Так и сказал?

– Да, доченька. А папу нашего ты знаешь – если профессор сказал, значит, это не обсуждается. Но и папа над Андрюшей поработал как следует. Наливочка, она же коварная, пьется как компот, а убивает, как спирт. Хорошо еще, что когда Андрей стал рассказывать папе о том, как он тебя любит и как хочет от тебя детей, папа уже соображал не больше, чем сам рассказчик…

========== Что же делать? ==========

POV Андрей Жданов.

Чего я ожидал от поездки в Лондон, я знаю наверняка. Другое дело, что я не очень представлял, как добиться желаемого, сохраняя при этом интригу, то есть попросту говоря, как бы все провернуть так, чтобы это было сюрпризом, но в то же время и хорошо отрепетированной импровизацией.

Понятно, что ничего не понятно, правда?

Ладно… Тогда объясните, как мне сделать так, чтобы Катюша, придя в дом моих родителей в образе Алекса Азарова и проведя переговоры с отцом, как мой личный помощник, превратилась бы по мановению волшебной палочки в Катеньку Пушкареву, мою невесту, которую я смог бы представить моим родителям и попросить ее в их присутствии выйти за меня замуж?

Только не надо говорить, что вначале Алекс мог бы поговорить о делах, потом пойти в гостевую, переодеться и выйти уже Катей, а я бы за это время подготовил родителей и далее по сценарию. Все это я уже обдумывал, и ни фига! Никакого сюрприза в этом случае для Кати не будет.

Можно было, конечно, сразу привести Катюшу, как Катюшу, и просто рассказать родителям, что я не такой уж дурак, чтобы отказываться от хорошей помощницы в угоду капризам теперь уже бывшей невесты. Ну, а после делового разговора пойти по сценарию. Но тогда эффект был бы совершенно не тот. А мне очень, вот прямо до зубовного скрежета хотелось феерии*. Так, чтобы мама весело смеялась и всплескивала руками, как когда-то давно, когда я неожиданно прилетел перед самым Новым Годом из Лондона, где учился, нарядился Дедом Морозом, да и заявился домой к родителям. И поздравлял их с праздником, и дарил им подарки, и они, как положено, налили чарку Деду. Вот тут я парик вместе с шапкой, усами и бородой и сбросил со словами: «Что же вы, родители, дитё свое неразумное спаиваете?». И мама тогда хохотала так, что слезы выступили. И отец… Никогда, ни до, ни после я не видел, как папа радуется по-настоящему. Всегда такой сдержанный, всегда застегнутый на все пуговицы до самого горла, в ту ночь, должно быть от неожиданности, он позволил себе расстегнуться. И показать, что он ужасно по мне соскучился, что рад мне, что он оценил мой сюрприз.

Понимаете, о чем я?

В общем, я решил попытаться сориентироваться на месте, а пока пустить все на самотек, как будет, так будет. А вдруг получится как раз так, как нужно?!

– Ну что, солнышко, ты готова сыграть Алекса перед папой?

– Не волнуйся, я все сделаю в лучшем виде. Это же не первый мой выход на сцену в роли Азарова. – Катюша пыталась казаться веселой, но я-то видел, что на самом деле она надеялась совсем на другое.

И я это оценил. Видит Бог, я оценил Катину жертвенность. Конечно, ей хотелось бы явиться в дом моих родителей совершенно в другом качестве, но она даже вида постаралась не показать, что разочарована. «Все будет, девочка, – подумал я, – все будет! И гораздо раньше, чем ты ожидаешь».

– Я знаю, что ты справишься, Катенька. Ты же моя храбрая умница. А вот у меня мандраж.

– Почему?

– Потому что слишком многое от разговора с отцом зависит.

– Андрюш, я верю в тебя. Я тебя люблю.

– Я тоже очень тебя люблю, девочка. Ну что? Звоним?

– Звони! – и я позвонил в двери.

– Who is it? – раздался мамин голос.

– It’s me. Мама, открывай!

– Господи, Андрюша! Пашка, иди сюда, Андрей прилетел.

– Может вначале двери откроешь, а потом уж и кр…

Двери распахнулись, мама, как молоденькая девчонка выпрыгнула на улицу и повисла на мне.

– Рита! – откуда-то из глубины дома раздался папин голос. – Снова голая на улицу вышла, потом лечи те… Андрей! Вот это сюрприз. А ну-ка все в дом!

Отец первым делом, можно сказать, втащил маму за руку в прихожую, затем широким жестом пригласил войти и меня, но я картинно отошел в сторону, давая родителям возможность увидеть красивого молодого парня.

– Я не один.

– Значит, проходите оба. Не через порог же знакомиться. – мы с Катюшей вошли, и папа закрыл за нами двери.

– Добрый вечер, – глубоким голосом Алекса, поздоровалась Катенька.

– Добрый-добрый, – в один голос сказали предки.

– Раздевайтесь, проходите, – засуетилась мама.

Мы сняли верхнюю одежду и прошли в комнату.

– Мам, пап, это Алекс Азаров, мой новый личный помощник.

– Павел Олегович, – представился отец и показал рукой на маму. – А это Маргарита Рудольфовна, моя жена и соответственно мать вашего шефа.

– Очень приятно, – сказала Катюша, и вытворила такое, что я чуть не раскололся.

Вначале пожала руку отцу, потом подошла к маман и вместо рукопожатия, невероятно галантно, как настоящий хлыщ и сердцеед, поцеловала ей руку. В ту же секунду мать была окончательно и бесповоротно покорена Алексом. Чтобы не заржать, как лошадь, я затараторил.

– Папа, мы привезли все документы. И по отчетам, и перспективный бизнес-план, и экономические прогнозы введения новой стратегии развития «Zimaletto». Все-все. Когда мы сможем поговорить?

– Только после ужина, – не допускающим возражения тоном, сказала мама.

– Мы в самолете ели, мамуль.

– А мы уже поужинали Ритуля, так что не суетись. Мы сейчас поговорим, а ты пока лучше отдай распоряжение подготовить комнату Андрея и гостевую, а потом завари чаёк, так, как только ты умеешь. Ну что, молодые люди, пойдем в кабинет?***

POV Катя Пушкарева.

Страх и волнение прошли после первого же моего хулиганства. Вот как поцеловала руку Маргарите Рудольфовне, так и успокоилась. Я видела, что Андрюша чуть не засмеялся, а это могло привести нас к разоблачению, поэтому я твердо для себя решила впредь вести себя примерно.

Для начала я дала Павлу Олеговичу ознакомиться с новой стратегией развития компании. Если я хоть что-то понимаю в людях, а я смею надеяться, что все же понимаю, то уже через пару минут Андрюшин отец должен будет скакать от радости, бить в барабаны и кричать: «Ура». Фигурально, конечно, выражаясь. Он ведь очень сдержан, Павел Олегович Жданов.

– Андрей, а ты уверен, что нам не придется искать нового дизайнера, под новую стратегию?

– Уверен, папа. Алекс уже сумел обработать Милко, и тот двумя руками за такие коллекции.

– Не может быть! И как вам это удалось, Алекс?

– Любовь еще и не такие чудеса творит, – я решила не скрывать чувств Милко к Азарову. А что? Так Павел Олегович быстрее поверит, что наш гений на нашей стороне.

– Любовь? Какая любовь?

– Папа, – Андрей глянул на меня так, что будь я чуточку трусливей, у меня бы уже затряслись поджилки, – дело в том, что наш Милко втрескался в Алекса и теперь самым активным образом ищет его расположения. Даже если его тонкой художественной натуре и претит идея преображать обычных женщин в красавиц.

– А вот и нет! – возразила я. – Милко художник! Что может быть интереснее для художника, чем написать «Портрет дурнушки, ставшей красавицей»?

– В каком смысле? – спросили мы с папой одновременно.

– Помните, у Уайльда: «В сущности, искусство – зеркало, отражающее того, кто в него смотрится»? Милко стало безумно интересно, чтобы в зеркале простые, может даже не очень красивые женщины, увидели свои отражения, но только такие, какими они могли бы быть – прекрасные. Понимаете?

– Да такая коллекция не просто обречена на успех, – сдержанно, но все же с засиявшими глазами, сказал Павел Олегович, – такая коллекция выведет «Zimaletto» на совершенно иной уровень, на десяток ступеней выше. Вы это понимаете?

– Конечно понимаем, иначе не стали бы предлагать тебе новую стратегию.

– Кто автор этой идеи?

Мы с Андреем замялись, не готовы мы были к такому вопросу. Я, конечно, могла бы потупив взор, дать понять Жданову-старшему, что, мол, это я автор. А кто я? Алекс? Но ведь стратегию начала разрабатывать Катя. Думаю, что и Андрея смутило именно это.

– Это Катя придумала, папа.

– Так я и знал! И как ты мог отпустить такого замечательного работника? В угоду капризам взбалмошной, плюющей на компанию, интриганки.

– Папа, Кира грозила начать раздел «Zimaletto». Я не мог этого допустить.

– Ты хоть отблагодарил Катю? – голос Павла Олеговича стал теплым. – Ей Богу, она это заслужила.

– Давай об этом поговорим позже. Мне есть, что тебе сказать, только давай закончим со всеми делами.

– Нет, Андрей, ты хоть понимаешь, что Катя…

– В любом случае, – перебил отца Андрюша, – Катерине не удалось бы сделать из Милко союзника, а не ярого противника. А Алексу удалось. Более того, смотри план стратегии дальше. Видишь, что придумал Алекс? Вот здесь, – палец любимого пробежался по строчкам, – и вот здесь.

– Что? Милко будет делать только эксклюзивные модели для нескольких бутиков в России и за рубежом? А потом его лекала будет перераба… Нет! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Но это правда, отец! От первого и до последнего слова. Ты сам можешь позвонить Милко и убедиться. Более того, между коллекциями Милко будет уходить в оплаченный отпуск и возвращаться только с идеей новой коллекции. Наш новый финансовый директор уже рассчитал выгоду этого мероприятия. Не говоря уж о том, что Милко не будет постоянно путаться под ногами со своими истериками и оскорблениями всех, кто не вписывается в его эстетическое восприятие мира.

– Андрей, а что новый финансовый и в самом деле толковый малый? Александр звонит мне каждый день, говорит какие-то ужасы и требует аудита.

– Папа, Николай Антонович не просто хороший специалист, он гений, почти такой же, как Катя. Вот посмотри его отчет и справку.

– Павел Олегович, если вы хотите узнать о господине Зорькине, вы можете посмотреть историю развития компании «НикаМода», это инвестиционная компания. Николай Антонович работал там управляющим и буквально за полгода привел фирму от нуля к процветанию. Более того, именно «НикаМода» сейчас вкладывает средства в развитие «Zimaletto». Но только при условии реализации новой стратегической доктрины, – выпалила я на одном дыхании, убив всех возможных зайцев одним махом.

– Так-так-так. А ступайте-ка вы пить мамин чай. Я еще немного просмотрю документы, но уже сейчас могу сказать, что тебе здорово повезло с помощниками, Андрей.

– Да это же первое правило хорошего руководителя: подобрать такую команду, чтобы самому потом почивать на лаврах, – улыбнулся Андрюшка.

Павел Олегович вышел из кабинета, когда мы уже заканчивали пить чай. Собранный, деловой и очень решительный…

Комментарий к Что же делать?

*Феерия – 1. Театральное, цирковое или эстрадное представление с фантастическим сюжетом, красочными костюмами и декорациями, с широким использованием сценических эффектов.

2. Волшебное, сказочное зрелище.

========== Немая сцена… Занавес… ==========

POV Андрей Жданов.

Папа вышел из кабинета, когда мы уже заканчивали пить чай. Собранный, деловой и очень решительный.

– Алекс, вы не устали с дороги? – сразу спросил он и я понял, что отец пытается таким образом остаться наедине со мной и с мамой.

А вот уж дудки! Катька – мать моих будущих детей, по крайней мере когда-нибудь. Она часть нашей семьи, я никому не позволю выпроваживать ее, как лишнего человека. Ну, и что, что папа пока ничего этого не знает, Катюха останется, и точка!

– Нет, па, Алекс совершенно не устал. А если и устал, то ничуть не больше моего, так что ты смело можешь говорить все при нем.

– Андрюша, тебе обязательно нужно было говорить все откры… – начала мама, но я не дал ей закончить фразу.

– Обязательно, мамуль. Обязательно. Алекс в курсе всего, что происходит не только в компании, но и в моей… в нашей жизни.

– Вот как? – отец приподнял бровь. – И на каком основании, позволь тебя спросить?

– Алекс, это мой личный помощник. Личный, папа, понимаешь? Вот он и в курсе моих личных дел, – я попытался отшутиться, но не тут-то было, и родителей явно не устраивала моя позиция. На помощь, как всегда, пришла Катюшка.

– Если я мешаю вашему разговору о Воропаевых, – она так подчеркнула это «о Воропаевых», что даже я вздрогнул, – то я могу и уйти. Хоть и меня Кира Юрьевна втянула в эту историю по самую макушку.

– Алекс останется, папа! – я старался говорить мягко, но в то же время так, чтобы отец понял, что с места меня не сдвинешь. – Если ты действительно хочешь поговорить о Воропаевых, то и ему есть что сказать. И первый и второй разговор записал именно Алекс.

– Вот как? Тогда, конечно же, пусть остается. Я бы хотел полностью прослушать первый разговор.

Я включил диктофон:

– Алекс, проходите, садитесь… – раздался звук Кириного голоса…

– Хотели, если не получится меня купить, то хотя бы запугать? Меня? Александра Азарова! – сказала Катя голосом Алекса и запись на диктофоне закончилась…

– Алекс, это был весь ваш разговор? – спросил папа.

– Нет, остальное записано у меня на мобильном. Но Кира Юрьевна об этом не знала, потому что я демонстративно выключил диктофон.

– Мы можем послушать окончание разговора? – мама смотрела умоляюще. – От этого очень многое зависит.

– Без сомнения, Маргарита Рудольфовна, – Катюша достала свой мобильный, нашла запись и нажала на «воспроизведение»:

– Я только хотела подружиться с вами, больше ничего. – небольшая пауза. – Зачем вы записали наш разговор? Вы же не дадите это прослушать Андрею. Ведь правда? Иначе… это объявление войны. И еще неизвестно, кто в ней проиграет.

– Зачем записал? Чтобы ты потом не смогла и мое имя в своем дерьме полоскать.

– Мы что? Перешли на «ты»?

– На «вы» я называю только тех, кого уважаю. Ты войной меня напугать решила? – раздался смех. – Значит так, кукла! Ходи и оглядывайся. Один твой выпад в мою сторону и ты будешь меня умолять, чтобы я всего лишь дал послушать мой диктофон Андрею. У меня в руках бомба, девочка. А если Пушкарева решит вчинить тебе иск за клевету и нанесение урона ее деловой репутации? Ты готова платить? А если я решу подработать и продам эту запись Шестиковой? Ты готова, чтобы твое имя трепали в каждом салоне и на всех светских вечеринках? Так что поумерь градус угроз. И вот еще что, прежде, чем в следующий раз кого-то поливать грязью, включи мозги. Хотя… откуда они у баб? Тем более таких, курицеобразных. – послышался стук хлопнувшей двери.

– Это все? – спросил отец.

– Да! Вы же слышали, хлопнула дверь, это я ушел.

– А с виду такой приличный молодой человек, – покачала головой мама. – Разве можно такие вещи гламурным барышням прямо в лицо говорить? – мамуля еще немного покачала головой и вдруг как захохочет! – Кукла! Курицеобразная кукла! Ой! Не могу! Кукла! Ой!

Тут было все, и смех до слез, и всплескивание руками, и вообще все, чего мне хотелось на сегодняшний вечер. Вот только непонятно было, что же вызвало такой мамин смех. Неужели хамство Алекса? Нет, если бы мамуля знала, что это куклой Киру назвала переодетая парнем Катя, то такая ее смеховая истерика была бы понятна, но чтобы мама хохотала, когда мужчина хамит женщине? Невероятно! Но самое невероятное, что и папа не очень-то Алекса осуждал, улыбался одними уголками губ, и только.

– Родители! А в чем, собственно дело?

– А ты нам и вторую запись сразу поставь, а потом мы все тебе и объясним, – вытирая слезы, выступившие от смеха, еле выдавила из себя мама.

– Ну, вторую, так вторую, – я снова включил диктофон.

… – Да, я сделала ошибку, Саша, но я же хочу все исправить. Понимаешь? – снова раздался голос Киры.

– Пошли в твой кабинет, – голос Сашки.

– Там Амура с Шурой могут подслушать. Давай поговорим здесь…

… – Сашенька, нам не ссориться нужно, а думать, что делать.

– Кира, а может, Павел ничего не знает? Может стоит позвонить ему и он назначит независимый аудит?

– Павел заодно со своим сыночком, как ты не понимаешь? А вот насчет аудита мысль хорошая.

– Кира, как хочешь, но со Ждановым-старшим я постараюсь поговорить. Завтра же. А теперь я зайду к Андрею, посмотрим, посмеет ли он и меня не пустить.

– Хочется унижаться? Иди! Я буду у себя…

– Папа, это все. Правда есть еще одна запись, но об этом уж точно не сейчас.

– Какая запись, Андрюша? – папа был очень бледен, капли пота блестели на его лбу.

– Маргарита Рудольфовна, – вскочила Катя. – кажется, Павлу Олеговичу нехорошо.

– Ничего, Алекс, ничего. – отец принял таблетку. – Просто это очень тяжело, вот так ошибаться в людях. – папа помолчал. – В родных людях. Мы же их с рождения знаем, обоих. Как же так, Андрей?

– Пап, ты чего так разволновался? Я же тебе уже давал эти записи слушать.

– Андрюша, оставь папу в покое. Дай ему в себя прийти. Я сама тебе все объясню. Пашенька, может приляжешь?

– Нет, Риточка, ты говори, а я посижу, послушаю. Мне уже полегче.

– Андрей, помнишь, ты попросил папу до субботы не давать Сашке никакого слова об аудите?

– Конечно помню! Именно тогда я и решил прилететь вместе с Алексом, чтобы с документами в руках показать тебе, папа, положение дел в «Zimaletto».

– Не нужно отвечать на совершенно риторические вопросы. – продолжила мама. – Буквально назавтра позвонил Сашка, начал настаивать на полном аудите, говорил, что у него есть серьезные основания не доверять новому финансовому директору. Говорил, что он подозревает, что ты ведешь нечестную игру, что компания разорена. И ни одним словом не обмолвился о том, что подозревает не только тебя и этого… как его…

– Зорькина, – быстрее всех поняла о ком идет речь Катюша.

– Да, Зорькина. Что подозревает не только вас с Зорькиным, но и Пашу. Папа сказал, что возможно Сашка прав и обещал подумать. Но через полчаса позвонила Кира. Папа был просто не в состоянии с ней разговаривать. Очень боялся, что в глаза выскажет ей все, что услышал в записи. Пришлось мне самой говорить с ней. Андрюша, ты меня знаешь, я могу вывернуться наизнанку для человека, которого люблю. Но когда этот человек переходит красную линию – назад дороги нет! Ни для кого. Поэтому мне очень легко было разговаривать с этой дрянью. Как с совершенно чужим человеком. Я даже поддакивала ей с легкостью. Вот Кирюша и решила, что все вернулось на круги своя. И такого наплела, что уши в трубочку сворачиваться начали. Я ведь чего хохотала, Андрюша.

– И правда, мама, чего?

– Я когда разговор Алекса с Кирой прослушала, я поняла, что вы, – мама обернулась к Кате, – правильно назвали ее куклой курицеобразной, совершенно точное определение. Она ведь что придумала?! Она сказала, что проверяла вас, и проверку вы не прошли. Согласились на нее шпионить, более того, она сказала, что вы потребовали за это с нее дополнительную плату в размере еще одного оклада ежемесячно. Но и это еще не все! Андрюша, ты вообще-то в курсе, что Клочкова твоя любовница, а Алеск вас покрывает?

– Ну…

– А что Алекс любовник Милко, ты в курсе?

– Мама, Милко и в самом деле любит Алекса. Только какое это имеет значение?

– Огромное! Так же, как раньше каждый наш разговор с Кирой начинался и заканчивался стенаниями на Пушкареву, в этот раз весь разговор сводился к Алексу и твоему, Андрюша, странному поведению. В чем только она тебя не подозревает! В махинациях подозревает, в липовых отчетах подозревает, в желании украсть у нас у всех компанию подозревает, в постоянных изменах – подозревает. Даже в гомосексуализме подозревает. Но когда я ее спросила по-прежнему ли она хочет выйти за тебя замуж, она не секунды не колеблясь, ответила: «Да». Ну не курицеобразная ли кукла?

Теперь я знал, что мне делать, точно знал! Ну, сейчас начнется феерия!

– Мам, пап, я надеюсь, что вы прекрасно понимаете, что я никогда не женюсь на Кире. Я не женюсь на ней даже если это будет грозить разделом «Zimaletto»

– Андрюша, можешь не сомневаться, я сама лягу поперек порога ЗАГСА, но не дам тебе совершить такую глупость. – тут же сказала мама. Сказала, как отрезала. – Лучше действительно увидеть тебя гомосексуалистом, чем мужем этой истерички лицемерки.