Текст книги "Парень его мечты (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

…Я опаздывал, я катастрофически опаздывал! Обещал Кате прийти к двум, а тут со всеми спектаклями и выяснениями отношений освободился только в начале четвертого. Сразу хотел набрать Катюшу, объяснить почему задержался, достал мобильный и меня вдруг в первый раз заморозило: несмотря на такое мое опоздание, Катюша ни разу не позвонила мне! Почему? Обиделась? Не хочет разговаривать? Господи! Да что же я жду от Катеньки Кириного поведения? Это Кира уже оборвала бы мне телефон, пытая меня, где я, почему опаздываю, да не загулял ли я с какой-нибудь моделькой, а Катя – она другая! Она мне верит, и не нужно разъедать Кириным ядом наши с отношения с Катюхой. Вторично меня накрыло у самой двери, вот хоть убей, не верилось мне, что я войду и не увижу ни слез, ни обид, ни презрения, не услышу крика… Позвонил… Хоть и были вторые ключи, но как-то неловко, я же не спросил, могу ли я ими пользоваться.

– Пришел?! Что у вас… у тебя с лицом? Что-то случилось?

– Случилось! – и слюну сглотнул. «Участлива, обеспокоена, но это не обида, не желание проконтролировать, не подготовка к скандалу. А может и с Кирой не сразу стало невыносимо? Нет! С Кирой сразу, как только начали встречаться официально. Да! А с Катей-то не официально, может поэтому так легко? Нет! Она просто другая. И она… Она меня… уважает, а не только любит», думал я, продолжая рассказывать: – Такое случилось, что теперь вообще может случиться все, что угодно!

– Расскажешь? Или это что-то личное.

– Ну, конечно же расскажу, Катенька! Это не личное, это касается нас всех. И тебя, и меня, и Ромку, и особенно Киру с Викой, ну, и «Zimaletto», куда без этого! – и все-таки не удержался. – А если бы не смог рассказать, ты бы обиделась?

– Обиделась? Не знаю. Думаю, что нет. У каждого человека могут быть его личные секреты. Вот мама от папы сейчас скрывает… Но это же не потому, что она хочет ему навредить, а потому, что она меня поняла, а он бы ни за что не понял, расстроился бы. Вот она его и бережет. Врет ему, хоть это ей и очень трудно делать.

– А ты могла бы меня обмануть?

– Обмануть? Тебя? Ну, уж нет! А вот скрыть от тебя что-нибудь, что тебя бы расстроило, наверное бы могла.

– Катька моя! – я схватил ее в охапку, понес к столу, она счастливо смеялась и запрокидывала голову. – Какая же ты у меня красавица без бороды, с ума сойти! Никогда больше бороду не отпускай, договорились?

– Договорились! Больше никогда! Ты голодный, или поел?

– Я голодный, я очень голодный! Я такой голодный, как серый волк, которого дразнят козлята. – и снова ступор. – Кать, а если бы я где-то уже поел, ты бы обиделась?

– Андрюша, ты президент, у тебя в любую секунду может возникнуть деловой обед, кому, как не мне это знать? Погоди! Почему у меня появилось ощущение, что ты меня тестируешь? Не подскажешь?

– Подскажу! Потому что я не хочу тебя обижать, вот и пытаюсь выяснить, как обходить острые углы. – выкрутился я.

– А все очень просто, Андрюшенька, – Катя подошла и очень серьезно взглянула мне в глаза. – Скандалов не будет. И не надейся. Но если ты хочешь обходить острые углы, то не надо ничего усложнять, не надо ни в чем клясться-божиться, нужно просто снять трубку и сказать, что ты задерживаешься, или не придешь, или вообще, меня бросаешь. Просто для того, чтобы я не волновалась за тебя.

– А ты волновалась?

– Конечно, я волновалась. Так уж мы, женщины, устроены. Мы всегда волнуемся. Поверь мне, я даже не стала бы спрашивать «почему», просто знала бы, что с тобой все в порядке.

– Я постараюсь тебя не… волновать, Катюша.

– Спасибо. – и засмеялась. – Мой руки, голодный волк. Такие серьезные разговоры и на сытый желудок тяжело переваривать.

– И рассказывать?

– И рассказывать!

И я мыл руки, и рассказывал, и Катька накрывала на стол, и смеялась… И я смеялся, и было так здорово, что ожидание неприятностей отступило. Особенно, когда я продолжал ей рассказывать уже с набитым ртом, а она не делала мне никаких замечаний, не говорила, что это не гламурно, что нужно или есть или говорить, что пальцы облизывать некрасиво, и если бы это было в салоне, то ей бы уже было стыдно за меня, а только смеялась, когда было смешно, да один раз сама слизнула какую-то крошку у меня в уголке губ.

– Пришлось импровизировать… Э, только чур, не ревновать! Ладно?

– Ох, Андрюша! Я, конечно не буду тебя ревновать, но и тебе придется смириться с тем, что не ты у меня один, – задорно улыбнулась Катька.

– Что? Как это не один? Как это не один? А кто еще посягает на…

– Тропинкина, Клочкова, Вуканович, и… Э… Ромку я, пожалуй, тоже смогла бы увлечь…

– А вот Ромку не трогай! Он и так инвалид.

– Почему инвалид? Ты ему доходчиво объяснил, что не нужно кричать в кабинете?

– Без меня нашлось, кому объяснить. – я захохотал, вспомнив, как Вика носилась за Ромио и все пыталась стукнуть его каблуком по виску. Но ей это не удалось, он сам налетел головой на стену, а потом отдыхал у меня в кабинете на полу минут пять, пока я приводил его в чувство.

– Ну, чего ты хохочешь? Рассказывай, я тоже посмеяться хочу.

– Но без ревности!

– Уф! Сейчас покусаю!

– Ладно! Но ты дала слово!

– Андрей Павлович! У меня нет никакого права ревновать своего начальника, у нас с ним ничего не было. Понятно вам?

– Так это мы мигом можем исправить.

Я встал, подошел к ней и уже протянул руку, чтобы ее обнять, но Катенька вывернулась и отбежала.

– Хочешь, чтобы я умерла в твоих объятиях от любопытства? Нетушки! Я жить хочу! Рассказывай, а я пока сварю тебе кофе. – она пошла к плитке, но передумала, вернулась ко мне. – Андрюша, это так глупо, и так жалко тратить на это силы и жизнь, что… Или люди нужны друг другу, и тогда они вместе, как мама с папой, или не нужны, и тогда ничего не поможет. Я люблю тебя. Тебя, а не свою к тебе любовь. И если тебе где-то, когда-то, с кем-то будет лучше, чем со мной, то мне будет очень больно, но я не стану тебя держать. Слышишь? Я тебя люблю.

– Нет! Я так не умею. Отдать тебя, чтобы тебе было хорошо? Нет! Никому! Никогда! – меня даже передернуло.

– Ты мужчина, тебе этого не понять. Собственник!

– Кать, я серьезно!

– И я серьезно. Пока я тебя люблю, я с тобой, и ревновать меня глупо. Интрижки, флирты – это мелко, подло и оскорбляло бы меня саму и мою к тебе любовь. Так что давай-ка рассказывай, а то обед закончится и тебе нужно будет уходить.

– Ага, а я еще и кофе не попил. Фигушки! Никуда я сегодня не пойду. Завтра вместе на работу выйдем. Сейчас все тебе расскажу и давай мы с тобой куда-нибудь…

– Ты рассказывай, а там будет видно.

Рассказ Андрея Жданова:

– Я крепко обхватил Клочкову за талию. Она растерялась, даже попыталась вырваться, пришлось применять шоковую терапию из разряда «искусственное дыхание рот в рот». Сопротивление противника сразу же было сломлено, а уже через минуту вообще стало непонятно кто там был охотник, а кто дичь. Вика обвила меня, как лиана дерево, мне только пришлось придерживать ее, чтобы не вовремя не удрала. Кажется, ей понравилась сама идея сменить профессию Кириной стукачки на мою любовницу. «Браво Викуся, – успел подумать я, – вы с подружкой друг друга стоите»!

– Андрюша, а можно поближе к сути?

– Во-о-о-от! А говорила, что ревновать глупо! Кать, я специально преувеличил, чтобы наглядно тебе… Ой! Только не в сердце, оно у меня и так уже раненное!

– И так будет с каждым, кто будет специально меня провоцировать, – Катька спрятала в выдвижной ящик здоровый кухонный нож для мяса, которым еще секунду назад шутливо мне угрожала.

– Так, и что здесь происходит? – раздался холодный голос, дрожащий от ярости. Вот тут Вика по-настоящему отпрянула, и испугалась тоже по-настоящему.

– Кирюша, а я тебе что говорил? – пришел мне на помощь Ромка, очень трудно было произнести первую фразу.

– Кира! Это не я. Ты же знаешь, что мы подруги, что я за тебя в огонь и в воду. Кирочка, ну, ты же не поверишь этим сволочам. Я не… Это не я… Андрей полез ко мне целоваться, я сопротивлялась. А Ромка, видно, тогда за тобой и побежал. Они все разыграли, спровоцировали, знаешь для чего? Чтобы нас поссорить. Потому что я такое услышала, я такое услышала… Кира!

Вика так неубедительно оправдывалась, была так многословна и так перескакивала с одного на другое, что даже ей самой стало понятно, что она оправдывается и она замолчала.

– Браво, Викуся, браво! – я взлохматил свои волосы. – Скажи еще, что я к тебе все это время приставал, что ты отбивалась от меня, но не знала, как сообщить о моих приставаниях подруге, чтобы не расстроить ее, не нанести травму, так? – и дура Вика кивнула, а потом замотала головой. – Скажи, что ко мне в кабинет толпами ходят модели. Да что там, скажи уже правду Кирюше! Расскажи, что я сплю со всеми подряд, а Пушкаревой еще и квартиру снял, чтобы там с ней спать.

– Да! Да, Кирочка! Это правда! – вдруг ожила Вика. – Это чистая правда!

– Что? Что Андрей к тебе приставал, а ты молчала? Или что к нему толпами ходят модели, но ты не посчитала нужным мне об этом рассказать? Или то что Андрей спит с Пушкаревой? Или может то, что ты сопротивлялась? Что правда, Вика?

– Все!

– Да?! Все правда?! Особенно Пушкарева-любовница и твое героическое сопротивление. А почему ты молчала? Я тебя для этого посадила к Андрею в приемную? Да? Вика! Я видела, как ты сопротивлялась, обвив коленом бедро Андрея, и забросив руки ему на шею.

– Стоп! Кирюша, значит, ты посадила в мою приемную Клочкову для слежки за мной? Очень интересно! Очень! Прекрасно! Браво! И даже не стесняясь, открытым текстом ты мне об этом говоришь?

– Андрей, не передергивай, – Ромио решил сыграть борца за справедливость. – Кира это говорила не тебе, а Вике. Тебе бы она такой гадости никогда не сказала.

– Заткнись, – закричала вдруг Клочкова, сняла одну туфлю и бросилась вслед за Ромкой в мой кабинет.

– Вика, сними второй туфель, будет удобнее, – посоветовал Ромка, увернулся от очередного броска Клочковой и налетел головой на стену.

– В общем, Катюша… Клочкова уволена, с Кирой я разругался в пух и прах, Ромка уехал к Синицкому зализывать раны, а я пришел к тебе…

========== Испорченный вечер… ==========

POV Катя Пушкарева.

«Никуда я сегодня не пойду. Завтра вместе на работу выйдем… Никуда я сегодня не пойду… Никуда я сегодня не пойду»… Потом было много еще чего сказано, и рассказано, и даже показано в лицах, и я даже вроде бы все слышала, и даже вроде бы реагировала на рассказ Андрея адекватно, да только в голове все время крутилась эта фраза. «Никуда я сегодня не пойду»… Значит, это должно случиться сегодня? Господи! Страшно-то как и как стыдно! Но как… хочется. Да, хочется! Так хочется, что от одной только мысли о том, что сегодня может произойти, внизу начинает горячо и сладко пульсировать, набухая.

– В общем, Катюша… Клочкова уволена, с Кирой я разругался в пух и прах, Ромка уехал к Синицкому зализывать раны, а я пришел к тебе. Кать! Да ты не слышишь меня!

– Я слышу, Андрюша, я все-все слышу. Клочкова уволена, с Кирой ты разругался в пух и прах, Ромка уехал к Синицкому зализывать раны, а ты пришел ко мне. Так?

– Так. Только ты все равно меня не слышишь.

– Как это? Я же только что тебе все повторила.

– А глаза?

– А что глаза?

– А глаза были безучастны, как будто ты не со мной, как будто думаешь о чем-то своем.

– Конечно думаю, Андрюшенька, – постаралась я встряхнуться от своих чаяний и «мечт». – То, что Вика уволена, это очень даже здорово. Она всю работу тормозила. Копию сделать и то никогда ее допроситься нельзя было. А вот то, что с Кирой разругался в пух и прах… не знаю. Как бы она в атаку не пошла! А нам это сейчас совершенно ни к чему. Нужно согласовывать бюджет на коллекцию, закупать ткани, готовить Совет Директоров. Александр Юрьевич, между прочим тоже не дремлет, а изнутри Кира будет атаковать. Это совершенно не есть хорошо. И еще нужно вопрос с финансовым директором как-то ре…

– Кать, что случилось?

– Ничего не случилось, Ты о чем?

– Ты чего-то испугалась. Только я не пойму чего.

– Ну, с чего ты взял, что я испугалась?

– А ты словно страх какой-то забалтываешь.

– Да? – я решилась. – Андрей! Ты сказал, что никуда сегодня не пойдешь, а завтра на работу мы выйдем вмес…

– О, Господи! Катька! Ты с ума сошла? Ты что? Ты подумала, что я снял квартиру, оставил у себя один экземпляр ключей, приволок сюда свои тапочки, только чтобы иметь удобный вариант любовницы? Только чтобы затащить тебя в койку?

– Нет, Андрюша, я так не думаю. Я прекрасно знаю, что тебе даже пальцами щелкать не нужно, достаточно намекнуть и сотня самых красивых девушек Москвы с радостью займут мое место в этой квартире.

– Дурочка ты, да не нужна мне никакая сотня. Мне ты нужна. И да, я очень хочу остаться. Но ты должна знать, что ты ничего не должна. Слышишь?

– Так должна или не должна?

– Знать должна, а мне ничего не должна.

– А если я сама… хочу этого же? – голос предательски дрогнул.

– Чего? Чтобы я остался? – Андрей заговорил тише, мягче, вкрадчивей, как будто кот перед самой охотой замурлыкал.

– Чтобы ты остался.

– Значит, наши желания совпадают, – сказал он совсем тихо. Притянул меня за руку и усадил к себе на колени. – Катя, Катенька, Катюша… – он гладил меня по голове, по шее, – ты чего дрожишь? – спросил Андрей шепотом, в самое ухо, как будто начинал выводить какую-то музыкальную композицию.

– Я? Мне стыдно, Андрюша. И я… я боюсь. – piano.

– Что? Что ты сказала? Кать! – mezzo-piano.

– Да! – piano.

– Кать! – mezzo-forte.

– Да! – pianissimo.

– Корнет, вы женщина*? – forte, не без чертей в глазах.

– Девица мы, поручик! – piano, и стыд куда-то улетучился вместе со страхом, так ошалело, так трепетно и восторженно посмотрел на меня Андрюша.

– А тогда мы спешить не будем. Тогда мы ни за что спешить не будем. Мы тогда запишем тебя в школу.

– В какую еще школу?

– В мою школу. Андрей – учитель, Катя – ученица. Ты готова хорошо учиться?

– Я отличница, всегда ею была.

– Зубрилка?

– Никакая я не зубрилка, я просто люблю учиться. Учеба всегда дается мне легко, я с легкостью могу даже превзойти учителя! – захотелось показать ему язык, и я не стала себе отказывать в такой мелочи.

– Учитель, научи ученика, чтобы было у кого потом учиться, – выдал Андрей избитую поговорку, поднял меня со своих колен, понес к широкому креслу, да так в него и опустился вместе со мной на руках. – Катенька…

Вот тут он меня впервые поцеловал по-настоящему. Так поцеловал, что мозги отключаться начали, а там, где раньше становилось горячо и набухало, стало еще и влажно.

Не отрываясь от моих губ, от моей шеи, продолжая целовать мое лицо, Андрюша стал медленно расстегивать пуговички на моем платье, но я придержала его руку.

– Я еще не закрепила пройденный материал, – шепнула я и чуть-чуть прикусила губу учителю. – И выпускных экзаменов по поцелуеведению еще не было, а ты уже спешишь приступить к следующей теме. Андрюша, ты плохо меня учишь. А потом будешь двоечницей обзывать.

– Ладно, уговорила. – он тяжело дышал. – Сдаешь экзамен по французскому поцелую.

– А это что за зверь?

– А это вот такой зверь, – Жданов только начал меня целовать, как раздался звонок его мобильного. – Блин, – рыкнул он, взял аппарат, глянул на дисплей и чертыхнулся. – Кира! Боже, как же она достала! – он собрался сбросить вызов. – Я отключу мобильный.

– А завтра же прилетят твои родители. Тебе это надо?

– Не надо. Ты думаешь, что она сразу им позвонит?

– А когда Кира поступала по-другому? Никогда. Чуть что не по ее – сразу звонит в Лондон. А сейчас тем более! Она же боится, что ты своим о шпионаже расскажешь, вот и постарается опередить.

– Так что? Ответить? – я кивнула, хотя мне совсем не улыбалось слушать их разговоры, мне целоваться улыбалось, но дело превыше всего. – Да, Кира. Чего ты хотела?

– Андрей, а ты сейчас где? – странно, но слышно каждое ее слово, хоть Андрей, вроде бы на громкую связь и не ставил.

– Здесь!

– Где это здесь?

– А ты у своей шпионки спроси.

– Андрюша, перестань.

– Как? Неужто она не знает? Тогда ты ей напрасно платишь деньги, – и прямо весь из себя сарказмирует. А еще умудряется мне подмигивать.

– Андрей, перестань. Ты где?

– Я, Кирочка, здесь.

– У какой-то новой модельки?

– Послушай, – Жданов начал заводиться, но я погладила его по голове и он расслабился. – Кира, ты звонишь мне, как будто ничего не произошло.

– А что такого произошло, Андрюша?

– Ничего! Просто я узнаю, что ты за мной следишь, что приставила ко мне шпионку. Тебе мало было того, что ты меня лишила помощницы, ты еще и следишь, а так… Ничего не произошло.

– Андрюша, нам надо поговорить.

– А мы что делаем?

– Нет не так, приезжай ко мне. Нам нужно поговорить обстоятельно.

– Нет, Кирочка, не приеду. Мне даже видеть тебя сегодня неприятно.

– Я все поняла. Значит, ты с другой! – в голосе злые слезы. – Тогда я буду звонить Павлу Олеговичу и требовать раздела компании. Так и знай.

– Ты все-таки решилась продлить сезон шантажа? Кати тебе мало! Okay! Флаг в руки! Звони, дели, делай что хочешь! И на этом мы ставим точку в наших отношениях. Завтра же попрошу Юлиану оповестить прессу о нашем разрыве. – Андрей швырнул мобильный и прижал меня к себе.

POV Андрей Жданов.

Меня затрясло, как впрочем всегда после таких разговоров с Кирой. Да ну ее к черту! Я ни за что не позволю испортить ей этот наш вечер. Но, кажется, у Воропаевой на этот счет совсем другое мнение. Снова раздался звонок.

– Что еще?

– Андрюша, прости.

– Что простить?

– Я не хотела за тобой следить, просто так получилось.

– Кира, ты соображаешь, что ты несешь? Шпионство само по себе случилось?

– Вот приезжай и я все тебе расскажу.

– Не приеду.

– Ну, Андрей!

– Кира! Я сказал – нет! Есть что говорить, говори сейчас. Нечего – я отключаю мобильный.

– Я не просила Вику за тобой шпионить. Она сама! Понимаешь, сама приходила ко мне и все мне рассказывала.

– А ты затыкала уши! Велела ей молчать, ты даже грозила ей разделом «Zimaletto», если она не перестанет шпионить. Так ведь?

– Чего ты ерничаешь?

– А чего ты из меня осла делаешь? «Я тебя для этого посадила к Андрею в приемную? Да?». – передразнил я ее. – Не твои ли слова, Кирочка? Так что заканчивай этот спектакль.

В этот раз, не смотря на протесты Катюши, я отключил мобильный и даже симку из него вытащил. Черт его знает, какие еще средства слежения в арсенале у этой любительницы детективов.

… К прерванному занятию в моей частной школе одной ученицы мы с Катюшей так и не смогли вернуться. Настроение было ужасным. И у меня, и у Кати. Все наши усилия по спасению «Zimaletto» летели прахом. Кира все равно собиралась делить компанию. Компанию, которой больше не было.

– Андрюша! – глаза у Кати засветились в темноте. – Мне кажется, я нашла выход из положения.

– И какой?

– Гениальный!..

Комментарий к Испорченный вечер…

* – Корнет, вы женщина? “Гусарская баллада”. Кутузов спрашивает у Азаровой.

** forte – громко, piano – тихо, mezzo – умеренно, pianissimo – очень тихо.

========== Слава Богу, не папа… ==========

POV Андрей Жданов.

… К прерванному занятию в моей частной школе одной ученицы мы с Катюшей так и не смогли вернуться. Настроение было ужасным. И у меня, и у Кати. Все наши усилия по спасению «Zimaletto» летели прахом. Кира все равно собиралась делить компанию. Компанию, которой больше не было.

– Андрюша! – глаза у Кати засветились в темноте. – Мне кажется, я нашла выход из положения.

– И какой?

– Гениальный!

– У тебя все планы гениальные. Какой на этот раз?

– А позвони папе сам. Сейчас позвони, сию секунду, не трать время.

– Зачем?

– Расскажи, как тебя заставили расстаться с помощницей.

– То есть с тобой?

– То есть со мной. Между прочим, Павел Олегович достаточно высоко мой труд ценит. Расскажи, как Кира заставила тебя шантажом принять на работу парня, и тебе теперь страшно неловко. Расскажи, как…

– Я все понял. Ты права. Кто первым встал, того и тапочки. Только один разок тебя поцел… Хотя нет, тогда я не смогу мобилизоваться. – Я быстренько набрал папин номер.

Естественно, у него было занято, значит, Кира успела меня опередить. Я дал отбой, но через минуту мой мобильный зазвонил сам. На экране была фотография отца.

– Андрюша, только не лезь в бутылку, просто рассказывай то, что хотел. – успела шепнуть Катюша.

– Андрей?! Ты звонил?

– Да, пап.

– У тебя что-то срочное?

– Да, папа, довольно срочное.

– У меня Кира на второй линии, Андрей.

– Пап, значит, поговоришь с ней позже. А сейчас, если ты хочешь сохранить «Zimaletto» и при этом не лишить рассудка единственного сына, ты выслушаешь меня.

– Но она плачет, Андрюша!

– Так подари ей «Zimaletto» и пусть девочка вытрет слезки. – честное слово, я никогда еще не разговаривал с папой так по-хамски. Мне этого и не хотелось, но нужно же было чем-то привлечь внимание отца.

– Андрей, я тебя услышал. Не клади трубку.

– Андрюш, ну, что? – Катя тормошила мою руку.

– Кира на второй линии, но кажется, впервые папа отдал предпочтение…

– Андрей?

– Да, пап.

– Ты с кем там разговариваешь?

– Сам с собой. Пап, у нас сложилась невыносимая обстановка в компании. Давай я все тебе расскажу, а выводы ты уж сделаешь сам.

– Ну, давай.

– Значит так… Кира потребовала уволить Пушкареву.

– Почему?

– Хороший вопрос! Потому что так захотела ее левая нога. Не просто потребовала, пригрозила разделом компании и продажей своих акций. Это был шантаж, папа. Самый настоящий неприкрытый шантаж.

– Андрей, ну не могла же Кира ни с того, ни с сего…

– Я не хочу на эту тему. Спроси у нее сам! Как я понял, она меня приревновала.

– К Пушкаревой?

– А что такое? Катя что, не женщина? К ней нельзя ревновать? – в запале выкрикнул я и получил увесистый тумак от самой Катеньки.

– С ума сошел? Не забывайся, – шепнула Катюша мне в ухо.

– Я не говорю, что она не женщина, но все же…

– Вот именно, что все же… Папа! Но дело не в этом. Кира настояла, чтобы помощником у меня был парень. И больше никто! Это как?

– А вот это Кирочка зря. Тебе же с помощником работать.

– Папа! Ты меня слышишь? В ход идет шантаж! Понимаешь? А сегодня у нас вообще ЧП произошло.

– Что такое?

– Я, как осел, поддался Кириному ультиматуму. Нашли мы хорошего мальчика. Вроде и образование и работоспособный и вообще возможно сын Андрея Азарова. Но не в этом дело.

– А что еще?

– А еще выяснилось, что Клочкова получала зарплату исключительно, за то, что она о каждом моем чихе докладывала Кире.

– Андрей! Немедленно увольняй Клочкову.

– Уже уволил. Но мы с Кирюшей, естественно поругались.

– Из-за чего?

– Папа! А ты не поссорился бы с мамой, если бы она наняла частного детектива?

– Андрей! Ты прав! Так этого оставлять нельзя.

– Я и не оставил, мы поссорились. Думаешь Киру это остановило? Она мне второй ультиматум выдвинула.

– Она – тебе?

– Представь себе! Или мы миримся и делаем вид, что ничего не произошло, или она делит «Zimaletto» и продает свои акции. Вот такая раскладка, папа. Я устал ходить собачкой на поводке, понимаешь?

– Понимаю. Андрюша, а перешли-ка ты мне завтра все уставные документы и право дележа компании. А так же правило продажи акций. Хочу во всем этом покопаться.

– Договорились.

– С Кирой я сейчас говорить не буду. Вначале посмотрю все документы. А Катю ты зря уволил. Хорошая работница была.

– Еще какая! Работала и за себя и за Ярика… А теперь и финансового искать надо.

– Хочешь, я Сашке позвоню?

– Спасибо, папа! Давай мы уж как-нибудь без СашЕньки разберемся.

– Ну, как хочешь. Погоди, тут мама трубку рвет.

– Мамуль, привет!

– Привет, Андрюша. Что там у вас с Кирочкой?

– Тебе папа все расскажет. У меня на это нет сил.

– Андр…

– Мам, у меня и на Киру нет сил. Она просто вампирша. Энергетическая вампирша. Я от нее устал.

– Андрюшенька, так нельзя. Кирочка любит тебя. Очень любит. Нельзя предавать человека, который тебя любит.

– Мама, я от ее любви так устал, что уже стал посматривать на Милко.

– Что? Ты там совсем сумасшедшим стал.

– Пока еще не совсем, но на девочек даже смотреть не могу.

– Надеюсь, ты шутишь.

– Я тоже надеюсь, мама. Вы когда приедете?

– К совету директоров и к вашей с Кирой свадьбе.

– Свадьбы не будет, мама. И я сейчас не шучу. Даже если Кира останется последней женщиной на земле, свадьбы не будет. С ней – никогда. Уж лучше навсегда остаться холостым или жениться на Милко.

– Андрюша! – мама еще что-то кричала в трубку, но я уже разъединился.

– Какой же ты молодец, Андрюшенька. Ты все-все сделал правильно. Все-все. Теперь Кира не сможет ударить первой.

– Да, малыш! Да! «Бей первым, Фредди»!

– Что это?

– О, это был очень смешной фильм, Катюша. Совсем как наш. Надо было назвать тебя Фредди.

– Но я уже Алекс, увы.

– Не увы, а ура! Иди ко мне, Алекс.

POV Катя Пушкарева.

У моей кровати на навесе есть только один, нет два минуса. Во-первых, розовый слон, которого мы назвали «Плюшка» постоянно за нами подсматривает, а во-вторых, пока идешь из ванной в постель, все время на пути встречаются препятствия. То стол, то диван, то кресло, а то и сама ванна-джакузи не выпускает…

– Ты прекрасно сдала выпускные экзамены, Катенька. – шептал мне Андрюша, когда мы, наконец лишь под утро доползли до кровати.

– На красный диплом? – я прижалась спиною к его груди.

– Нет! На платиновый с бриллиантами. Ты моя лучшая выпускница.

– А ты самый большой болван!

– Почему?

– Я, конечно же не ревную, но мог бы этого и не говорить.

– Я болван!

– Я знаю! Хорошо еще, что любимый.

– Что?

– Ты любимый болван, Андрюша.

– Я тоже тебя… люблю. Кажется, – почти беззвучно прошелестел воздух.

У меня внутри все запело, но я сделала вид, что не расслышала. Он ведь сказал это не мне, а себе, словно примиряясь, словно смиряясь с неизбежным.

В шесть часов в двери раздались какие-то ненормальные, нетерпеливые, сумасшедшие звонки. Со сна мы никак не могли понять не только, что нам звонят, но и вообще где мы и кто мы.

– Это папа! – В ужасе закричала я и прижалась к Андрюше. – Не открывай! Он убьет и меня и тебя. Андрюшенька, не открывай.

– Катя, кто бы там ни был, двери придется открыть.

– Я с тобой.

– Хорошо, со мной. Куда ты пошла голая? Пижаму хотя бы надень.

Через пару минут мы спускались, держась за руки, по винтовой лестнице. Я дрожала, как осиновый лист, представляя, что папа сейчас устроит Андрюше.

– Кто там?

– Палыч! Открывай! У нас ЧП, – услышали мы голос Романа Дмитриевича.

Андрей отомкнул замок и распахнул двери.

– Что случилось?

– Выпить есть?

– Малина, ты не охренел? Какое выпить? Что случилось?

– Роман Дмитриевич! Сейчас здесь будет мой папа? – в ужасе без конца спрашивала я.

– Какой папа? Наташка Ларина…

– Что Наташка?

– Ее труп нашли в дверях «Zimaletto».

– Что? – закричал Андрей.

– Слава Богу, не папа, – в изнеможении опустилась я на пол…

========== Пропавшее тело… ==========

POV Андрей Жданов.

– Ты прекрасно сдала выпускные экзамены, Катенька. – под утро шепнул я ей, когда мы, наконец, доползли до кровати, решив, что и ее пора опробовать на прочность. Только вот сил уже не было. Желание было… Теоретически… На практику не было сил.

– На красный диплом? – она прижалась спиной к моей груди, поерзала устраиваясь поудобней.

– Нет! На платиновый с бриллиантами. Ты моя лучшая выпускница.

– А ты самый большой болван! – почему-то блаженно промурлыкала Катя.

– Почему?

– Я, конечно же, не ревную, но мог бы этого и не говорить.

– Я болван! – констатировал я.

– Я знаю! Хорошо еще, что любимый.

– Что? – вслух и про себя: «Катька, не засыпай, ну, скажи мне еще раз, что ты меня любишь».

– Ты любимый болван, Андрюша.

– Я тоже тебя… люблю. Кажется. – я даже не сказал, я едва выдохнул это.

Я говорил, что люблю сотни, а может, и тысячи раз. Десяткам женщинам. И никогда мне не было так трудно произнести это слово, как сейчас. Почему? Я ведь впервые его произносил потому, что именно так и чувствовал, потому, что хотел сказать: люблю. А почему-то казалось, что я могу только обидеть им Катюшу, что она ни за что не поверит мне. Странно…

Катя уснула как-то мгновенно, а ко мне сон не шел и не шел. Уже вторую ночь, между прочим. Только сегодня мне было, что вспоминать – Катюха оказалась действительно лучшей! Может потому, что мы не «делали секс», а любили друг друга? Не знаю. У меня еще будет время разобраться в этом…

В шесть утра в двери позвонили. Раз, потом еще раз, а потом одним долгим непрекращающимся звонком.

– Это папа! – в ужасе закричала Катюша и прижалась ко мне всем телом. – Не открывай! Он убьет и меня и тебя. Андрюшенька, не открывай.

– Катя, кто бы там ни был, двери придется открыть. – я встал.

– Я с тобой, – она решительно вскочила с постели.

– Хорошо, со мной. Куда ты пошла голая? Пижаму хотя бы надень.

Через пару минут мы спускались, держась за руки, по винтовой лестнице. Катя дрожала, как осиновый лист, все время бормоча что-то вроде: «Пусть лучше убьет меня» и «Я не дам ему ничего плохого с тобой сделать». Чудачка. Милая моя чудачка. Даже если это ее папа, так что? Я уже точно знал, что люблю эту девочку, что она – моя. И я никому не дам ее в обиду.

– Кто там?

– Палыч! Открывай! У нас ЧП, – раздался голос Романа, и у меня все оборвалось внутри. Я отомкнул замок и распахнул двери. – Что случилось?

– Выпить есть? – Ромка был бледный, капельки пота блестели у него на лбу, а ужас, казалось навечно поселился в его затравленном взгляде.

– Малина, ты не охренел? Какое выпить? Что случилось?

– Роман Дмитриевич! Сейчас здесь будет мой папа? Да? Сейчас папа сюда прийдет? Да, Роман Дмитриевич, – как одержимая без конца спрашивала Катя дергая его за рукав.

– Какой папа? Наташка Ларина…

– Что Наташка? – недоуменно спросил я. Это имя я никак не ожидал услышать.

– Ее труп нашли в дверях «Zimaletto».

– Что? – закричал я.

– Слава Богу, не папа, – Катенька опустилась на пол и заревела.

– Ка… Какой папа? Блин! Какой папа?! – каким-то свистящим шепотом спросил Ромка, замер на мгновение и вдруг как заорет: – Ларину убили! Ее труп нашли в дверях «Zimaletto». При чем здесь папа?

Только тут до меня дошло, что он не шутит. Даже не знаю, что я почувствовал… Растерянность? Недоумение? Ужас? Жалость? Не знаю! Знаю только, что почему-то хотелось куда-то бежать и что-то делать.

Первой в себя пришла Катюша. Вскочила с пола, погнала нас обоих на кухню, налила Ромке коньяка, заставила выпить.

– Роман Дмитриевич, рассказывайте. Подробно рассказывайте, что случилось. – и он рассказал…

Я так обрадовался, что удалось выкрутиться и Вика не забила меня до смерти, что сразу в «Аквамарин» к Синицкому поехал. Приезжаю, а заведение закрыто. Я туда, я сюда… А время только полшестого, рестораны как бы работают, но мне же не в кайф одному в зале сидеть и накачиваться. Позвонил Изотовой – облом, у Бузыкиной какой-то медиа магнат, Леночка в Венеции деньгу зашибает. Тут я о Натахе и вспомнил. Ну, а что? Палыч, ты не обижайся. Ты же ее через бедро пробросил…