Текст книги "Парень его мечты (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Представляю. Слушай, давай на «ты». Ты из-за этого напился? Потому что все твои мечты в одночасье рассыпались прахом?

– Нет! Не из-за этого. Ко мне зашел Роман Дмитриевич и повел в президентскую приемную. И я… я сгорел.

– То есть?

– Там сидела девушка, кажется Маша. И от нее шло такое тепло, такая материнская… Я не знаю, как объяснить. Вот вы… ты смотрел «Белое солнце пустыни»?

– Смотрел когда-то в детстве.

– Там Сухов писал письма своей Катерине Матвеевне. Помнишь?.. Нет?.. Такая в оранжевой кофте и платочке. Не помнишь? А я первое письмо так и вовсе назубок выучил: «А еще скажу вам, разлюбезная Катерина Матвевна, что являетесь вы мне, будто чистая лебедь, будто плывете себе, куда вам требуется, или по делу какому, даже сказать затрудняюсь… только дыхание у меня сдавливает от радости, будто из пушки кто в упор саданул»**. Вот и мне будто кто-то из пушки. Захотелось прислониться к Маше, как к печке, и больше никогда уже не мерзнуть. Как будто я ее уже нашел, свою тихую бухту. Вы понимаете меня? Ты понимаешь?

– Колька, боюсь, что ты ошибаешься. Маша тоже не тихая бухта, она скорее бурный океан.

– Ну и что? Зато океан теплый. Можно, конечно, и утонуть, но это ничего, я готов.

– А ты знаешь, что у нее есть сын?

– У Маши? Вот так я и знал, она просто не могла не быть матерью, понимаете?

Вот тут мне и захотелось прижать к себе Колькину голову и зареветь. Как верно он все разложил по своим местам. Вот Кира – и ничего, пусто, как мимо манекена, и одна мысль о женитьбе вызывает не просто отторжение, как там Колька сказал? Чуть не вырвало? Да-да, чуть не вырвало. А вот Катя… прислониться, как к печке, и больше никогда уже не мерзнуть. И ничего не страшно. Жениться так жениться, и даже с превеликим нашим удовольствием, стать отцом, так стать отцом… она не могла не быть матерью. Господи! Как все ясно и просто, как дважды два!

Из комнаты раздался смех, нет, даже не смех, а хохот, или даже не хохот – дикий гогот. Мы с Колькой бросились в дом. Картина, открывшаяся нам была не для глаз слабонервных: Малиновский в креативненьких носках, серых в алые сердечки, плавках и моем галстуке стоял над раковиной с откупоренной бутылкой из которой тоненькой струйкой вытекал виски прямо в сток, всем своим видом показывая при этом, что если в следующее мгновение Катя не остановит его руку, то у него случится инсульт, инфаркт, а может, он и вообще помрет. А Катюха при этом вытирала слезы от смеха и периодически хваталась за живот.

Увидев, что мы с Колькой тоже наблюдаем за его экзекуцией, Ромка перестал «растягивать удовольствие», а быстренько вылил остатки виски, надел джинсы, сорвал с себя мой галстук, натянул джемпер и злобно сказал:

– Если тебе и этого мало, то я уже и не знаю, чего еще сделать, чтобы ты меня простила.

– Я давно тебя простила.

– Как это? Когда?

– Да сразу же. Когда ты долго молчал, а потом от души сказал, что ты козел и что был неправ.

– Блииин! А для чего же я тогда тут полчаса и стриптиз показывал, и на коленях стоял, и обет безбрачия на целую неделю давал, и даже виски… мой любимый, между прочим, виски в раковину вылил, демонстрируя серьезность своего раскаяния? Почему ты сразу не сказала, что прощаешь?

– Я не стала мешать твоему бенефису. И потом… Ты так забавно танцуешь стриптиз и страдаешь, выливая виски, что…

– Палыч! Беги от Катюхи! Слышишь? Беги! Она садистка. Сейчас она меня на получасовое шоу раскрутила, а потом ты у нее в чем-нибудь провинишься и она вообще заставит тебя жениться на ней, иначе не простит.

– Ромио, а кто тебе сказал, что я восприму женитьбу на Кате, как наказание? А вдруг это для меня самая большая награда будет?

– У вас тут эпидемия? Вначале этот зеленый беспрерывно на Машке жениться хотел, теперь ты?

– Я? На Маше?

– Нет, на Алексе.

– А! Ну, тогда я «за», – рассмеялся я.

– Пора мне сваливать, а вдруг это заразно. – Ромка дико завращал глазами. – Колька, ладно Палыч кукукнулся, но ты! Ты знаешь, что у Машки ребенок?

– Уже знаю, – мечтательно заморгал Зорькин.

– И тебя даже это не остановило бы?

– Нет, конечно. Если мужчина любит женщину, он любит и ее ребенка.

– Во дурак-то! Ну, а то, что Машенька у нас не самого христианского поведения девица, тебя тоже не смущает? Я вот, например, тоже с ней спа… – раздался громкий хлопок, Ромка схватился за щеку, Колька за руку, которая, кажется пострадала от пощечины гораздо больше, чем лицо Малиновского.

– Будь ты мужчиной, ты никогда не стал бы хвастаться своими «победами» и втаптывать репутацию женщины в грязь! – Николай сейчас удивительно был похож на молодого задиристого петушка.

– Да я тебя по стенке размажу, – зарычал Ромио и двинулся на Кольку.

– Тогда и меня, – Катюха смело встала перед другом, – я тоже не считаю твое поведение и твой треп достойными мужика.

– Тогда и меня, – вздохнул я, вставая впереди Кати, – потому что я с ними согласен.

Ромка не был бы Ромкой, если бы не умел все переводить в шутку:

– Трое на одного, да? Справились, да? А сделать поправку на дурака? Слабо? Это вы все здесь хорошие и добрые со стажем, а я только-только на права сдал, я еще, можно сказать, вчерашний ученик. Так что? Давайте меня за это распнем? Я вот даже… Вот, смотрите, – он схватил белую бумажную салфетку и протянул руку с ней вперед, – выбрасываю белый флаг.

– Ромка, ну почему ты такое трепло? – Катя вздохнула. – Значит так, мальчики, запомните сами и передайте другим… В этот дом без звонка можно приходить только… Кто-то смотрел «Семнадцать мгновений весны»?

– Я! Я! – ответили мы с Колькой одновременно. Малина на всякий случай промолчал.

– Колька, ты назначаешься профессором Плейшнером. Запомни и передай другим – в этот дом без звонка и стука можно приходить только в том случае, если на открытом балконном окне справа будет стоять горшок с геранью. Во всех остальных случаях, явка для всех, кроме Андрея, провалена. И любой, кто войдет, автоматически попадет в лапы гестапо. А теперь мыть руки и к столу…

Комментарий к Ссоры и примирения…

*Bruichladdich Octomore Scottish Barley – сорт шотландского виски

** https://youtu.be/3iJ2Y_yHHok

========== С добрым утром, любимая… ==========

POV Катя Пушкарева.

Снова, снова и снова… Он самый лучший! Вот вы, да-да, вы, гламурная девушка в самых модных джинсах, или вы, белокурая красавица, или нет! Вот вы, супер-модель, вы когда-нибудь просыпались под нежную лирическую музыку, на которую был наложен голос самого любимого человека на планете? Нет?

– Катюша, пора вставать. Спустись вниз и выйди на балкон, девочка.

Я вскочила с кровати и перегнулась через перила – никого! А голос?

– Андрюша! Ты где?

– Двери на балкон не открылись. Значит, или ты еще спишь, или ищешь меня. Просыпайся, соня, и бегом на балкон. И меня не ищи, я уехал по делам, оставив с тобой только свой голос.

Это было ужасно интригующе, и я в одной пижаме, даже не набросив халата, бросилась на балкон. Ой, мамочки! Не успела я открыть двери, как раздалась совсем другая мелодия, и Андрюша прошептал своим бархатным голосом: – Выгляни в окно, девочка.

И я выглянула… И задохнулась от восторга. Алле! Супер-модель, гламурная девушка или белокурая красавица! Для вас на снегу цветами выкладывали: « С добрым утром, любимая»? А может быть это вам самый родной, самый любимый человек пел: С добрым утром, любимая,

Милая ты моя,

Эта надпись красивая

Смотрит в окна твои.*Вам пел, да? Нет, мне! Вчерашней серой мышке. Он самый-самый лучший. И я люблю его! Боже мой, как же я его люблю! И не надо мне говорить, что это все уже было, это не поступок и это не оригинально. Вот пусть ваш любимый проснется намного раньше вас, запишет песню, выложит цветами надпись под вашим окном, и сделает все это сюрпризом, а потом мы с вами поговорим об оригинальности и поступке.

Уф, что-то я разошлась. Нельзя такой счастливой быть, можно и сглазить, мама всегда говорит, что счастье беречь нужно, а не гордиться им.

Мне тоже захотелось горы свернуть для Андрея, и лучше бы сюрпризом, но единственная вершина, восхождение на которую интересовало моего любимого, был пик «Zimaletto». Вот куда бы он хотел водрузить свое личное знамя победы. Поэтому с сюрпризом ничего не получится, но прийти к победе я ему точно помогу. Нужно будет только обсудить нашу стратегию.

– Машенька, это Алекс, – я решила начать подготовку к осуществлению своего авантюрного плана. А если его не примут, то всегда можно отыграть назад.

– Привет! Ой, у нас тут столько новостей…

– Маша, погоди. Андрей Павлович у себя?

– А он разве не с тобой? Он позвонил мне раненько на мобильный и сказал, что вы оба будете к десяти.

– Ясно. Маша, оповести Малиновского, Урядова, Зорькина, Воропаеву, Милко, а если дозвонишься, то и Андрея Павловича, что в одиннадцать у нас очень важное совещание. Оповести под роспись, чтобы потом никто не смог сказать, что не знал, забыл и так далее.

– Кать…

– Алекс!

– Да, Алекс, а может вначале поговорим? Я боюсь, что не все так просто с Кирой Юрьевной.

– Хорошо, Машенька, я буду через десять, нет, пятнадцать минут. Надо еще поесть.

– Не надо, тут еще пирожки есть и это… Зорькин мне торт приволок.

– Тогда через десять. Жди!

И все равно за десять минут я не управилась, застряла на улице возле цветов. Андрей не просто выложил надпись, он залил цветы водой. И сейчас, от быстрой заморозки бутоны смотрелись наисвежайшими, хоть и ледяными. Красиво, просто захватывает дух. Так бы стояла и смотрела на них, но нужно было бежать на работу.

– Машенька, до Жданова дозвонилась?

– Нет!

– А как бы нам поговорить, чтобы и не подслушали и приемная не осталась без присмотра? – я расстроилась, потому что не понимала куда Андрей мог деться. Нет-нет, это была не ревность. Я просто соскучилась да и вообще волновалась.

– Нет ничего проще, Алекс. Я сейчас замкну дверь в приемную, и поговорим в президентском кабинете, а все телефоны я переведу на селектор Андрея.

– Замечательно. Разогрей пирожки, а я пока заварю нам чай. Или ты хочешь кофе.

– Нет, мне лучше чай.

А уже минут через пять я внимательно слушала Машу.

– Короче, вчера у нас был настоящий сумасшедший дом.

– У нас тоже.

– Что?

– А, нет, ничего.

– Вы с шефом уехали, практически сразу пришла Кира. Слушай, она действительно ку-ку. Знаешь, сколько она мне предложила, чтобы я следила за Палычем?

– Сколько?

– Двести долларов каждый месяц и еще премиальные за каждую сдачу.

– Очень дешево Кира Андрюшу ценит.

– Ага! За твою голову она и то больше дает. Но тут только сдельная работа.

– То есть.

– А то и есть. Принес компромат на Алекса – получи тысячу долларов. Не принес – ходи голодным.

– Машка! Так это же чудесные новости. Мы и твое материальное положение подправим и Кирюшу научим хорошим манерам.

– Кать…

– Алекс.

– Я же заперла двери.

– Все равно, чтобы не путаться.

– Хорошо, Алекс… Знаешь, мне Киру даже жалко в какой-то момент стало. Она так любит Андрея…

– Что шантажирует его, пьет из него все соки, лжет, ворует и ездит катком по всем моделям, которые, как ей кажется, спали с Андреем? Хороша любовь, ничего не скажешь.

– Ворует? Ты о чем? – У Маши глаза стали огромными, а лицо белым.

– Да она по трупам готова идти, если хочешь знать. Это уже не любовь, это прихоть. Вынь и положь мне то, что мне хочется. Маш, послушай меня…

И я решилась, я рассказала Маше все. И про то, как я пришла работать и как Кира с Викой меня обокрали, и про все унижения, и про все Кирины действия в отношении моделей.

– Ты только представь, она перекрывает девчонкам кислород так, что те потом вынуждены уезжать из Москвы, их никуда не берут, ни в один показ. Понимаешь? И вот еще что, на послушай мой вчерашний разговор с этой, которую тебе жалко стало. Да если бы я не была уверена, что я ничего из того в чем она меня обвиняла не делала, я бы решила, что я последняя дрянь.

Я подождала, пока Маша прослушала запись и продолжила.

– А уж говорить тебе о том, что Кира шантажом заставляет Андрея встречаться с ней и жениться на ней, я думаю не надо. Ты сама не раз и не два была свидетелем этих сцен.

– Алекс, моя минутная жалость растаяла. Достаточно было послушать запись. Обвинить Катю в такой мерзости могла только последняя змея.

– Маша, что ты ей сказала? Ты согласилась?

– Я согласилась, как мы и договаривались.

– Я прошу тебя, умоляю никакой самодеятельности. И будь очень аккуратна. Всегда имей при себе диктофон. Я завтра же тебе его куплю.

– Алекс, а знаешь, что мне Кира еще сказала?

– Что?

– Что ты предложил ей свои услуги, но она посчитала, что у тебя и так достаточно денег, вот она и выбрала меня.

– Ну, Кира Юрьевна, ну молодец. Все, давай о ней больше не будем. Машенька, а ты что-то про тортик говорила…

– Да! Короче, вчера мы с Романом по твоей просьбе помогали Николаю. И мне кажется, что он на меня запал.

– Машенька, видишь ли в чем все дело. Коля не запал, это совсем другое. Он, кажется, очень всерьез влюбился.

– Я знаю. Я такие вещи чувствую.

– Маша, у меня к тебе просьба.

– Чтобы я не дурила Зорькину голову?

– Нет, не так. Если он тебе не нравится, не нужно давать ему ложных надежд.

– А не нравится он мне потому, что не Аполлон и у него нет крутой тачки? Да? Знаешь, когда Федька ушел к Буренке, я дала себе слово, что если еще хоть кто-нибудь, хоть когда-нибудь посмотрит на меня так, как смотрел Федька, я дам шанс и себе и ему. Да, я люблю высоких брутальных мужчин, и крутые тачки я тоже люблю. Но я очень хочу простого бабьего счастья. И чтобы у Егорки был отец, и чтобы меня тоже любили. Любили, а не использовали. Ты понимаешь меня?

– Конечно, Машенька, конечно.

– Когда Коля сегодня принес мне цветы и тортик, знаешь, какая я была счастливая? За мной же не ухаживали, меня приглашали на обед, а вели на хату, чтобы потрахаться, и даже в щечку на прощанье забывали поцеловать.

– Ты о Ромке?

– И о нем тоже. А вот Коля, он спросил сколько лет Егорушке. А потом позвонил и сказал, что взял билеты в театр на «Малыша и Карлсона». Представляешь? Нет! Я дам нам шанс, обязательно дам. А то что худенький, так я откормлю.

– Не откормишь, засмеялась я. До сих пор это никому не удалось. Даже моей маме.

– Ну, и ладно.

Зазвонил мой мобильный. Слава Богу – Андрей.

– Андрюша, ты где?

– Я где? А ты где? Я пришел на работу, приемная закрыта, ни тебя, ни Тропинкиной.

– Машка, открой двери, – шепнула я ей. – И собирай на одиннадцать всех, кого я тебе диктовала.

Андрюша влетел в кабинет с горящими глазами. Закрыл кабинет на ключ и закружил меня.

– О! Тортик! Как раз к месту. Нам есть что отметить.

– Подожди! Андрюшенька, подожди! Дай мне сказать только три слова.

– Только три? Ну, говори!

– Я тебя люблю. Твой сегодняшний сюрприз…

– Понравилось?

– Понравилось? Это не то слово! Я… Я просто счастлива. Андрюшка, ты самый лучший! – я чувствовала, что сейчас зареву.

– Тихо! Плакать не надо! Рано еще плакать. Мы пока не израсходовали лимит сюрпризов. У меня для тебя еще один есть, – Андрей подал мне папку с документами.

Я открыла ее, прочла пару строк и вот тут уж дала волю слезам…

Комментарий к С добрым утром, любимая…

* https://youtu.be/2gijjT0BvXM

========== О квартирах и вампирах… ==========

POV Андрей Жданов.

Решение пришло неожиданно, когда Катюша уже спала, тихонько посапывая на моей груди. Она сладко причмокивала губами, а меня сон все не брал и не брал. Так бывает, когда безотчетно понимаешь, что у тебя есть причина для тревоги, и никак не можешь сообразить в чем проблема. И только проваливаясь в сон, я понял, что меня так тревожило. Вот тут решение и пришло. Я успокоился, расслабился и постарался уснуть.

Не тут-то было, я вспомнил еще кое-что.

Утомленные гостями, мы едва дождались их ухода и набросились друг на друга с такой жадностью, как будто не виделись по крайней мере месяц, а то и год. И я… Я совершенно потерял голову. Я забыл, что презервативы, пусть даже их и много, надутые шариками под потолком, вряд ли уберегут Катюшу от неожиданностей, тем более, что у нее сейчас опасный период.

Я попытался в себе разобраться и понял, что даже если это уже и случилось, то я вовсе не возражаю против пары-тройки спиногрызов, рожденных Катькой. А Катя? Как она отнеслась бы к такому сюрпризу? Не знаю. В любом случае мне ужасно, вот просто до зуда захотелось, чтобы моя девочка первое утро своей взрослой жизни встретила необычно и красиво. Я решил, что пусть лучше я сделаю очередной сюрприз, просто так, в кайф для Катюхи и для себя, чем пропущу это событие. Ведь если она вдруг того-этого, то она навсегда запомнит свое первое беременное утро.

Мне удалось все успеть, все сделать и я уехал выполнять свое решение. Как ни странно, все прошло, как по маслу, без сучка и задоринки, даже дешевле, чем я рассчитывал, и я помчался в «Zimaletto», уж очень хотелось поскорее обрадовать Катеньку.

Я влетел в свой кабинет, тут же закрыл его на ключ, схватил Катюшу в охапку и закружил по комнате. Она так радостно смеялась, так льнула ко мне, а я все старался ее рассмотреть внимательно, вдруг замечу какие-то признаки новой жизни. Да не думайте вы, что я идиот, сам прекрасно знаю, что так не бывает, просто, чем дольше я размышлял о том, что Катя вполне могла вчера забеременеть, тем больше мне этого хотелось. Мне хотелось ребенка и с каждым часом все сильнее, вот я и пытался обнаружить хоть какие-то намеки на то, что радуюсь я не напрасно.

– О! Тортик! Как раз к месту. Нам есть что отметить, – сказал я, увидев торт на столе.

– Подожди! Андрюшенька, подожди! Дай мне сказать только три слова.

– Только три? Ну, говори! – если скажет: «Я тебя люблю», значит точно беременна.

– Я тебя люблю. Твой сегодняшний сюрприз…

– Понравилось?

– Понравилось? Это не то слово! Я… Я просто счастлива. Андрюшка, ты самый лучший! – я увидел, что глаза у Кати на мокром месте.

– Тихо! Плакать не надо! Рано еще плакать. Мы пока не израсходовали лимит сюрпризов. У меня для тебя еще один есть, – я дал ей папку с документами.

Катенька открыла ее, прочла пару строк и расплакалась.

– Кать, ты чего? Я же хотел, как лучше. Когда Ромка вчера с дуру ляпнул, что ты вроде как и не хозяйка в своей квартире, меня это очень задело. Цену парень запросил очень даже умеренную, ему на что-то деньги срочно понадобились, вот я и купил квартиру на твое имя. Кать, ну не понравится, всегда сможешь продать. Ну, чего ты ревешь? Ну, не надо.

– Я… я не понимаю.

– Чего ты не понимаешь, горе ты мое луковое?

– За что мне столько счастья?

– За то, что ты самая лучшая, самая добрая, самая…

– Андрей Павлович, к вам Кира Юрьевна, она может войти? – голос Маши нарушил пасторальную картину мира.

– Прими, и повежливее. Нам будет нужна ее поддержка, – шепнула Катюша.

– Ладно. Ты к себе?

– Да. На одиннадцать я назначила совещание. Сделай вид, что ты в курсе. Потом расскажу. Люблю!

– Документы на квартиру забери. – Катя скрылась у себя в кабинете, а я нажал кнопку селектора.

– Конечно, Маша.

Сразу перестроиться было невероятно трудно, я все еще улыбался, вспоминая Катюшино «люблю» и слезы ее, вызванные подарком, и ее благодарность за утренний сюрприз. Только с Катюшей я понял, как это приятно – дарить. Неважно что дарить, себя ли, подарки ли, главное, чтобы твой дар умели принять, и тогда это счастье. Катя умела не только одаривать, но и принимать дары. Это удивительная человеческая способность – брать так, что дающему кажется, будто это именно он стал богаче.

Наверное, это хорошо, что я не сумел перестроиться и улыбался. По крайней мере, начало Кириного визита прошло без ярко выраженного негатива.

– Привет, Кирюша.

– Привет! Наконец-то у тебя хорошее настроение.

– За вчера и сегодня удалось много сделать, вот и настроение слегка выправилось.

– Андрюша, ты выглядишь очень уставшим. – еще бы всю ночь не спал. – Ты совсем не отдыхаешь.

– Ну, что тут поделать? Работы действительно очень много, а Алекс еще только въезжает в состояние дел.

– Он не справляется со своими обязанностями? Так может его лучше уволить и взять того, кто будет справляться?

Ах, умница! Выпустила-таки жало. Или это разведка боем? Ну, конечно, нужно же выяснить, а не давал ли мне Алекс послушать запись. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что сейчас Кирюша начнет вброс дерьма на вентилятор.

– Почему не справляется? Очень хорошо справляется. Но ты же должна понимать, что любому нужно время, чтобы войти в курс дела. Ни я, ни ты, ни кто-либо еще за два-три дня, да даже за две недели не смог бы разобраться во всех нюансах и полноценно помогать.

– Ну, Катя же могла.

– Кира, давай не будем вспоминать о Кате, я не хочу с тобой ссориться.

– Хорошо-хорошо, не будем. Андрюша, а что за совещание ты устраиваешь в одиннадцать.

– Кирочка, потерпи немного и все узнаешь. Не хочется тратить время на то, чтобы дважды говорить одно и то же.

– А посоветоваться не хочешь?

– Зачем? Ты свое соображение выскажешь прямо на совещании.

– Андрей, это ужасно обидно, ты совсем перестал со мной советоваться.

– Для советов у меня есть помощник.

– Кажется, ничего не изменится. И Алекс прочно занимает место Кати. А я как не была тебе нужна, так и не буду. А я, между прочим, не только невеста, но и начальник отдела, и акционер.

– Кира! Ну, причем здесь Алекс? Разве он старается занять твое место в отделе продаж? Или претендует на твои акции?

– Нет, но он занимает мое место рядом с тобой. Боюсь, что через какое-то время я возненавижу его так же, как и твою Пушкареву.

– Кирюша, так может дело не в них, не в моих помощниках, а в тебе самой?

– Ты о чем?

– Может не Катя и не Алекс виновны в том, что ты…

– Я поняла, как всегда ты хочешь обвинить меня во всех смертных грехах!

– Нет, Кирюша. Я пытаюсь тебе объяснить другое.

– Что?

– Что ты органически не переносишь, если мое внимание, мое время или мои интересы не соприкасаются с тобой. Если бы ты могла, ты посадила бы меня себе в карман и носила при себе, доставая тогда, когда тебе захотелось бы со мной поиграть, как с любимой, но куклой. А я не твое приложение, не твоя игрушка. Я человек. Не просто человек, я президент и я отвечаю за компанию и за людей, работающих в ней.

– У тебя есть время, силы и желание на все. На компанию, на друзей, на помощников. На все, только не на меня.

– Кира, а если бы тебя посадили в тюрьму, ты не старалась бы оттуда вырваться на свободу?

– Вот значит как ты видишь мою любовь? Как тюрьму?

– Гораздо хуже, как петлю на шее. Одно неосторожное движение и шейные позвонки переломаны.

– Ты больше меня не любишь?

– А ты любила бы своего надзирателя? Я пока не страдаю стокгольмским синдромом.

– Ты хочешь, чтобы мы расстались? – удивительно, но за весь разговор Кира ни разу не закричала, и я почему-то решил, что с ней можно разговаривать нормально и честно. Дурак.

– Да, Кира. Да. Я хочу, чтобы ты встретила человека с которым тебе будет хорошо.

– А ты?

– И я! Я тоже хочу быть счастливым.

– А со мной ты несчастен? – она все еще была спокойна, по крайней мере внешне.

– Увы, да.

– Значит, тебе придется быть несчастным, – закричала Кира. – Или лишиться «Zimaletto». Выбирай!

– Самой не противно навязывать себя? Как никому не нужную морскую капусту в нагрузку к праздничному набору с кофе?

– Выбирай! – она уже визжала.

– Я не могу допустить, чтобы отец пережил раздел и потерю «Zimaletto».

– Вот и хорошо, вечером жду тебя у себя.

– Я не приеду.

– А тогда…

– А тогда пошла ты к чертовой матери! – взорвался я. – Дели компанию, делай что хочешь! Тебе не удастся сделать меня мальчиком по вызову! Даже всем своим шантажом ты не заставишь мой хер стоять на тебя! Я тебя не хочу! – вырвалась из меня правда наружу, но я тут же постарался исправить оплошность. – Я вообще больше не хочу женщин! – кричал я, как ненормальный. – Вот что ты сделала!

– Господи, Андрюшенька, прости. Я… я не хотела. Я просто обиделась. Ну, прости меня, пожалуйста, – сразу пошла на попятный «покаещеневеста». – Я такая глупая. Я понимаю, что ты устал и тебе не до интима. Господи! Ну, Андрюша, прости.

– Кира, я действительно устал. И мне действительно не до интима.

– Хорошо-хорошо, давай больше не будем ссориться. Ладно? Ты же знаешь, что я всегда на твоей стороне.

«Удавить бы ее, отсидеть, выйти и стать свободным», – подумал я, но сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть. Никогда не мог понять кто она. Энергетический вампир? Как ей удается так быстро успокаиваться, как только она доведет меня до белого каления?

Кира ушла, Катя вышла из своего кабинета, ни слова не говоря подошла ко мне, обняла и стала поглаживать по спине. Постепенно меня отпустило.

– Ну, что ты еще придумала, интриганка? – спросил я.

– Вот, посмотри, – Катя протянула мне папку, я раскрыл ее и просмотрел. – Великолепные идеи! Правда, великолепные. Только Милко никогда на это не пойдет.

– Обязательно пойдет. Его Алекс попросит. А твое дело самому зачитать этот план и добиться согласия Киры. Колька, Ромка и Урядов и так будут на нашей стороне.

– Я постараюсь.

– Успокоился?

– Почти.

– Я люблю тебя, помни об этом.

– Спасибо, я тоже тебя люблю.

– Андрей Павлович, вас с Алексом ждут в конференц-зале. Собрались все.

– Спасибо, Машенька, мы идем…

========== Совещание… ==========

POV Катя Пушкарева.

– Алекс! Одну минутку, – остановила меня Маша, когда я уже практически входила в конференц-зал.

– Андрей Павлович, простите, важный звонок, – сказала я громко, закрыла двери и подошла к Марии. – Что случилось?

– Кира, как только вышла от Андрея, сразу позвонила Александру Юрьевичу.

– Зачем?

– Просила его приехать. Срочно! Сказала что-то про переворот. Я не очень расслышала.

– Ясно. – промямлила я, хотя ясно-то как раз мне ничего и не было. Я просто не имела понятия о каком перевороте может идти речь. О том, что Андрей собрал совещание? Так в этом нет ничего экстраординарного, мало ли собиралось совещаний? А что еще? – Маш, нам нужно хотя бы полтора часа без Воропаева, а лучше два. Придумай что-нибудь, очень тебя прошу.

– Может, его «застрять» в лифте?

– Мне все равно, что ты придумаешь, но время сейчас – это деньги. Только не перегни палку.

– Не перегну, не бойся.

Я быстренько написала записку: «Кира звонила Сашке, просила срочно приехать, говорила о каком-то перевороте» и пошла в конференц-зал.

– АлЕкс, сАдитесь сЮда, – показал мне на кресло рядом с собой Милко, не успела я войти, – этот тИран все рАвно не понИмает в красОте ничЕго.

– Извини, Милко, – Андрей говорил мягко, но в то же время непреклонно, – мы с Алексом должны представить новый план. Как только мы его примем, можешь делать, что хочешь, а пока он мне нужен рядом со мной.

– Милко, я бы хотел после совещания посмотреть ваши мастерские, если вы не против? – усаживаясь в кресло и незаметно передавая Андрюше записку, сказала я, он прочел и с такой ненавистью взглянул на «покаещеневесту», что будь я на ее месте я бы удавилась сама. Хорошо, что Кира так и не увидела этого Андрюшиного взгляда, иначе быть бы тут грандиозному скандалу.

– О! Это будЕт прЕкрасно, я не протИв. Я покАжу тЕбе эскизы новОй коллекцИи.

– А вот это вряд ли, – оборвал маэстро Андрей. – Прошу минуточку внимания. Прежде всего разрешите вам представить нашего нового финансового директора – Николай Антонович Зорькин.

– Зорькин, – вскричала Кира. – Тот самый Зорькин?

– Какой это тот самый? – очень тихо спросил Андрей.

– О котором Пушкарева всем уши…

– Кирочка, если ты не прекратишь постоянно упоминать Катюшу, мне просто придется пригласить ее на работу снова.

– А я ничего не сказала.

– Ага, ничего. Итак… Николай Антонович Зорькин, закончил экономический факультет МГУ, стажировался в швейцарском банке, затем работал старшим финансистом в международной инвестиционной компании «БурсаSBi». Есть вопросы?

– Да, у меня, – Кира не была бы Кирой если бы не попыталась потянуть время до прихода братца.

– Задавай.

– А почему ты позволяешь себе назначать финансового директора единолично? Не дожидаясь Совета Директоров?

Я демонстративно встала, достала диктофон, покрутила его в руках, встряхнула волосами, полюбовалась тем, как Воропаева побледнела, сделала МХАТовскую паузу и сказала:

– Кира Юрьена, даже мне, не акционеру, не члену Совета директоров, человеку отработавшему менее недели, и то известно, что господин президент обладает полномочием единоличного назначения любого человека на любой пост. Как впрочем и уволить он может любого человека с любого поста. Во всех случаях назначений-увольнений с номенклатурных должностей Совет Директоров может снять-восстановить в должности вопреки мнению президента только… Кира Юрьевна, только двумя третями, плюс один голос. Параграф двадцать третий, прим, пункт «с», устава компании «Zimaletto». Так что учите матчасть и не надо блефовать краплеными картами. Потому что я блефовать никому не позволю, для того я и личный помощник Андрея Павловича. – и я еще раз, так чтобы Кира поняла, что я, в отличие от нее, не блефую, покрутила в руках диктофон.

– «Давай больше не будем ссориться. Ладно? Ты же знаешь, что я всегда на твоей стороне». – довольно внятно сказал Андрей, и Кира вспыхнула. Ну еще бы, она сама каких-то полчаса назад говорила это Жданову. – О, да! Еще как на моей стороне… всегда. – он сделал небольшую паузу. – Все, хватит, поехали дальше. Милко, следующая коллекция должна выйти в двух совершенно равнозначных вариантах.

– Что? Я ничЕго не понЯл.

– Объясняю. Как ты хотел назвать новую коллекцию?

– Четыре времЕни лЮбви.

– Прекрасное название, – сказала я.

– Да? Так есть! Я знал, что ты сумеЕшь оцЕнить этО.

– Милко, Алекс, отложите свой флирт на потом.

– Он тИран, он страшнЫй тИран, АлЕкс.

– Милко! Ты еще не знаешь, какой он тиран, – встрял Ромка. – Если ты сейчас не заткнешься, то парочку времен любви ты, кажется, проведешь в реанимации травматологического отделения. Глянь, как гуляют его желваки.

– Кто на нЕго гУляет?

– Желваки! Мускулы, показывающиеся на лице при сжимании челюстей, когда Жданов уже готов отправить кого-то в морг.

– Какой ты грубЫй.

– Я? Андрей готов начать сезон мордобоя, а я грубый?

– Прекратите балаган, – неожиданно резко, хоть и фальцетом, сказал Колька. – Не совещание, а пикировки на пикнике. Как вы не понимаете, что компания в которой дисциплиной и не пахнет, просто обречена на провал?

– Совершенно с вами согласен, Николай Антонович, – вдруг ожил Урядов.

– Так, мне все это надоело. Заткнулись все и слушаем, – взревел-таки наконец Андрюша. – Милко, ты преспокойно делаешь свою коллекцию «Четыре времени любви», как я понимаю речь идет о временах года. Весна – расцвет любви, лето – время жаркой страсти, осень…

– О! Как красивО ты скАзал, – в глазах чувствительного модельера заблестели слезы умиления.