Текст книги "Парень его мечты (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Где мы взяли деньги на приобретение Сашкиных акций? Вы будете смеяться, но деньги мы не брали в банке. Ни в стеклянной, ни у Вячеслава Семеновича. Деньги дали родители, как свадебный подарок. И я собираюсь эти акции, именно эти, преподнести Кате на блюдечке с голубой каемочкой (честное слово, я уже и блюдечко такое присмотрел) в день нашей свадьбы.

А вот с моей бывшей невестой… Но я лучше по порядку.

Когда Сашка поехал на встречу с юристами, я отправился в следственный изолятор. Игорь Петрович сумел добиться для меня свидания с Кирой, но прежде всего меня допросили.

Я, поддерживая Ромкину версию, ничего не рассказал о том, что Малина тем же утром прибежал к нам с Катюшей, но косвенно обелил Малиновского, сказав, что знал, о происшествии, но мы с Романом решили, что Наталья жива и здорова, раз Роман не обнаружил ни ее, ни ее тела у двери «Zimaletto». Что мы подумали, будто она улетела на показ мод в Санкт-Петербург. Она мол давно грозилась туда переехать из-за невозможности выйти на подиум в Москве.

– А почему? – спросил капитан Калинкин. Спросил как бы между прочим, я даже не понял, что вопрос с подковыркой. – Почему Ларина не могла работать в Москве?

– Дело в том, что у меня с Натальей был короткий, но все же роман. А Кира…

– Воропаева Кира Юрьевна? – уточнил капитан.

– Да. Кира она… Она моя невеста. – Игорь Петрович предупредил, что добился свидания, как с женихом. Так проще было. – Она ревновала, и она перекрыла Наташке всякую возможность… Нет, только не это! – вырвалось у меня. – Простите, как вас по имени отчеству?

– Юрий Михайлович.

– Юрий Михайлович, нет! Кира убить не могла! Да, она ревнива, да, она импульсивна, да она может устроить истерику. Но убить она не могла никак. Ударить в истерике могла, убежать, испугавшись, могла! Но увезти тело или еще живую Наталью она не могла никак!

– Почему?

– Не тот психотип, понимаете? Не тот. Там соображать нечем. Это правда! Ударив или убив в порыве, Кира могла только или убежать, или устроить истерику на месте. Третьего не дано. Вот, я принес вам запись одного ее разговора.

Как хорошо, что я заранее согласовал с Игорем Петровичем этот момент! Теперь я с чистой совестью отдал капитану запись разговора Воропаевой с Клочковой.

… – Вика… Скажи, а что ты сама делала в пять утра у входа в «Zimaletto»? А? И куда девалось тело Лариной? Если уж ты видела, как я убежала, значит, ты последняя видела труп. И где он?

– Врешь, сука! Этого не было! Ты все врешь! Что ты сама делала в пять утра у входа в «Zimaletto»?

– Что надо, то и делала. Это я милиции расскажу, а не тебе. Ты платить собираешься?

– Нет, Вика! Хватит. Ты достаточно меня подоила. Я больше не стану тебе платить.

– Ну, на нет и суда нет. Значит, сядешь. – послышалась какая-то возня, глухой стук и крик Киры:

– Мне киллера будет дешевле нанять!..

– Понимаете, Юрий Михайлович? Слышите? Кира не отрицает того, что она ударила Наталью и убежала. Понимаете? Но она категорически настаивает на том, что она не возвращалась и не увозила Наталью. И это, заметьте, в разговоре, когда они не знали, что их подслушивают.

– Да, Воропаева и на допросе твердит о том же.

– Вот видите, вам нужно Клочко…

– Что нам нужно, мы сами решим! – вдруг включил начальника капитан. Вызвал сержантика и приказал: – Приведи Воропаеву в допросную. – затем повернул голову ко мне. – Андрей Павлович, у вас есть час времени, можете поговорить с невестой…

Комментарий к Понедельник – тяжелый день

* Перефразированное высказывание М. Твена в ответ на ошибочный некролог в «New York Journal»: «Слухи о моей смерти несколько преувеличены».

========== Точка невозврата. ==========

Это довольно тяжелая, особенно для иронического детектива, глава.

Не очень важная, разве что последние пять-шесть строк.

Так что желающие могут прочесть только конец главы.

POV Андрей Жданов.

– Понимаете, Юрий Михайлович? Слышите? Кира не отрицает того, что она ударила Наталью и убежала. Понимаете? Но она категорически настаивает на том, что она не возвращалась и не увозила Наталью. И это, заметьте, в разговоре, когда они не знали, что их подслушивают.

– Да, Воропаева и на допросе твердит о том же.

– Вот видите, вам нужно Клочко…

– Что нам нужно, мы сами решим! – вдруг включил начальника капитан. Вызвал сержантика и приказал: – Приведи Воропаеву в допросную. – затем повернул голову ко мне. Андрей Павлович, у вас есть час времени, можете поговорить с невестой. И вот еще что… Постарайтесь ее убедить, что чистосердечное признание, это лучший выход в ее положении.

… Когда ее ввели в допросную, совершенно не гламурную, зареванную, какую-то поблекшую, помятую и потухшую, у меня сжалось сердце. Так жалко Киру мне еще никогда не было. Она бросилась ко мне прижалась и зарыдала, пытаясь что-то мне рассказать, объяснить, оправдаться. Я никогда прежде не видел ее такой несчастной. Несчастной по-настоящему. Сломанной.

Мне и сейчас кажется, что в тот момент я мог бы отступить или даже вовсе отказаться от своего плана… если бы она не начала говорить… Если бы…

Знаете, я долго думал, а стоит ли вообще писать о нашем разговоре, тем более подробно. Можно ведь просто обозначить несколькими фразами его суть и все станет понятно. И все же стоит. Не для того, чтобы себя оправдать, и даже не для того, чтобы осудить Киру, вовсе нет. Просто совсем скоро у меня будет ребенок и я не хочу чтобы моя дочь, а мне кажется, что у нас дочка, однажды прошла точку невозврата. А значит я сам должен понять что может превратить девочку, маленькую добрую девочку вначале в маленького монстрика, а потом и в законченную собственницу и эгоистку. Я не хочу, чтобы мой ребенок был несчастен и одинок, а Кирюша несомненно глубоко несчастна. Вот только в своих бедах она винит кого угодно, кроме себя.

Странно, я был единственным ребенком, но мне никогда и в голову не могло прийти, что мир должен крутиться исключительно вокруг меня, у Воропаевых трое, и каждый вырос с ощущением, что именно он пуп Земли и центр Вселенной.

– Андрюшенька, как хорошо, что ты пришел! – бросилась ко мне Кира. – Ты мне поможешь? Ты заберешь меня из этого жуткого места?

– Кира, ты же понимаешь, что я не могу тебя отсюда забрать, это попросту невозможно. Но мы наняли адвоката, мы даже взяли частного сыщика, и я очень надеюсь, что тебе уда…

– Но я не хочу здесь быть. – перебила она меня. – Не хочу, Андрюша! Ты не представляешь как здесь ужасно.

– Кир, если ты не убивала Наталью, никто тебя не посадит, даю тебе слово. Расскажи мне, пожалуйста, подробно, что произошло. И не плачь. Слезами горю не поможешь.

– Хорошо, я попробую все тебе рассказать… В ту ночь я уснула поздно, звонила тебе, но ты не брал трубку, и я поняла, что ты мне изменяешь.

– Кирюша, давай хотя бы сейчас оставим эту тему.

– Нет! Именно потому, что ты мне всегда изменял, все это и случилось. В общем, я уснула в слезах и очень расстроенная, а где-то около четырех меня разбудил звонок мобильного. Я думала, что это ты, сразу ответила. Но это была твоя сучка.

– Ты о ком сейчас говоришь?

– О Лариной, о ком же еще?

– Ты называешь покойную сучкой, Кира? Покойную, которую еще и не похоронили?

– Ну и что? Если Ларина покойница, это еще не значит, что она не была сучкой.

– Ладно, давай это оставим на потом, рассказывай дальше.

– Она начала издеваться надо мной, понимаешь? Смеялась и говорила, что ты ее всю ночь ублажал, что вы сейчас в твоем кабинете развлекаетесь, а до этого вы занимались с ней сексом в моем кабинете, прямо на моем столе. И голос у нее был пьяный и сытый, как у нажравшейся мартовской кошки.

– Кира, я не был с Натальей. Она мстила тебе, ты это понимаешь?

– Вот как, мстила? А за что?

– А не за что?

– Нет, ты скажи мне, за что она мне мстила? Я не спала с ее женихом!

– А больше мстить, по-твоему, не за что? Ты хоть знаешь, что практически все модели Москвы ненавидят тебя? Оглянись на себя, Кирочка. У тебя нет друзей, вообще нет, назвать твоей подругой Клочкову язык не поворачивается. Тебя недолюбливают все наши работники, ты сама… сама, Кира, все для этого сделала, унижая и оскорбляя их. Твой брат… – я прикусил язык.

– Что мой брат?

– Давай об этом позже. А я? Господи! Из меня тебе благополучно удалось сделать женоненавистника. И после всего ты заявляешь, что Лариной не за что тебе мстить? А то, что ты лишила ее куска хлеба, это не повод для мщения?

– Нечего было разевать рот на чужой каравай, тогда бы собственный кусок хлеба остался. Ты мой, это все знали, ты мой! И не надо было ей прыгать к тебе в койку. А прыгнула – получила.

– Что значит твой? Я что, твоя собственность? Я вообще-то живой человек, а не кукла, и никому не принадлежу, Кирочка.

– Кукла… Как смешно, что ты сказал о кукле.

– Тебе смешно? Человек погиб, а тебе смешно? Тебе совсем-совсем не жалко Наталью?

– Хочешь знать правду?

– Хотелось бы…

– Нет! Мне ее не жалко. Я рада, что она сдохла. – голос Киры стал жестким, а тон несколько истеричным. – И если бы меня не закрыли здесь из-за нее, я бы даже праздновала.

– Что, праздновала? Убийство? Кира, ты ее убила?

– Я не знаю.

– Как это?

– Мы подрались, я ее толкнула, она ударилась о стекло и упала. Я увидела кровь, очень испугалась и убежала.

– Много крови?

– Да, Андрюша, крови было очень много. А может мне так показалось от страха. Я не знаю.

– И что было потом?

– Я не знаю! Это все, Андрюшенька! Больше я ничего об этом не знаю.

– Но с показаниями Клочковой тебя ознакомили, верно?

– Да. Она врет! Андрей, поверь мне, она все врет! Ты мне веришь?

– Я верю, Кира. По крайней мере, стараюсь верить. Но понять я тебя не могу.

– Что ты не можешь понять?

– Погибла молодая женщина, возможно, ты к этому причастна, возможно, нет. Но у тебя ни капли сожаления. Ты же женщина, Кирюша, ты будущая мать, и ты… У тебя нет сердца. Как такое может быть?

– Очень просто! Что мое, то мое, не трожь! Тронул – получи расплату.

– Да ведь не Наташка тебе изменяла, а я! Почему же нужно ненавидеть было ее? Ну, не она была бы, была бы другая…

– А теперь еще и другой, – как-то грустно, но гораздо спокойнее сказала Кира.

– А теперь еще и другой, – поддакнул я. – Так почему нужно было ненавидеть женщин с которыми я тебе изменял, а не меня? Если кто-то и заслуживал твою ненависть, так это я, я один.

– Помнишь, ты сказал, что ты не моя кукла и меня это рассмешило.

– Да, конечно помню.

Кира притихла и задумалась. Казалось, что она ушла далеко-далеко. В себя! И совершенно перестала реагировать на окружающую ее обстановку. Поэтому, когда раздался ее голос, я даже вздрогнул от неожиданности.

– Мне тогда было шесть лет… Папа подарил мне на день рождение куклу. Очень красивую большую куклу. У нас тогда таких еще не было, его партнер привез ее для меня из Англии. Она умела повторять короткие фразы и ходила если ее держать за руку. Я просто влюбилась в нее, назвала ее Элизабетт. Хвасталась ею перед всеми, но никому не давала к ней даже притронуться. Элизабетт была моя! Моя и больше ничья! Понимаешь?

– Если честно, то не очень. Мне всегда было скучно играть с моими машинками, пусть даже самыми навороченными, одному.

– Я не играла одна. Я играла с девочками, просто никому не давала дотронуться до своей куклы.

– А сама чужие куклы брала?

– Нет! Мне это было неинтересно, их куклы были обыкновенные.

– Тебе льстило, что все мечтают хотя бы прикоснуться к Элизабетт?

– Да! Очень льстило. И вот однажды… Мы тогда играли с Крис и еще одной девчонкой, ее звали Катей… Я побежала в туалет, забыв взять куклу с собой, а когда вернулась. Андрей, меня до сих пор бросает в дрожь, когда я вспоминаю эту картину.

– С ума сойти, неужели и сейчас тебя волнуют такие глупости?

– Это не глупости. Катя с Кристиной уже раздели Элизабетт и завернули в какую-то пеленку. Я закричала и бросилась драться к сестре и подруге. Я кричала, как ненормальная и дралась не на жизнь, а на смерть. На шум прибежал отец, отнял у девочек и куклу, и одежду, и отдал мне. Но мне уже не хотелось даже притрагиваться к «предавшей» меня кукле. У меня началась истерика, я кричала, что убью Катю с Кристиной, а Элизабетт выброшу на помойку. Это продолжалось довольно долго, может, около часа, может, еще дольше. Потом отец привел в мою комнату Кристину, разрешил мне дать ей сдачи, а ее заставил извиниться.

– И ты дала Кристине сдачи?

– Да, я пребольно ударила ее скакалкой.

– Тебе не было жалко сестру?

– Тогда – нет, сейчас – да! О Кате не говорилось вообще, само собой, что ей от дома было отказано… Ночью я потихоньку встала с кровати, оделась, положила Элизабетт и всю ее одежду в сумку и собралась идти на помойку, чтобы выбросить. Но возле дверей меня остановила мама. Вот она-то мне и объяснила, что это моя кукла, что я могу ее наказать, но не выбрасывать, потому что она моя и она ни в чем не виновата.

– Кира, а за что наказывать, если не виновата?

– Не знаю, мне тогда этот вопрос в голову не пришел. Я наказала куклу, а потом великодушно простила и играла с ней дальше, но теперь уже одна. Мое осталось моим.

– Ты понимаешь, что провоцировала девчонок?

– Наверное, только нечего было разевать рот на чужое.

– Ты и сейчас так думаешь?

– Да!

– А мама не объяснила тебе, что даже с твоей куклой можно играть вместе?

– Нет!

– Понятно. А ты в курсе дела, что Бог наказал не только соблазненных Адама и Еву, но и Змея-искусителя?

Точку невозврата Кирюша прошла в шесть лет. Ей помогли пройти, но ее вина от этого меньше не стала.

В эту секунду в допросную заглянул Игорь Петрович.

– Андрей Павлович, на минутку, – а когда я вышел, он сказал: – Киру не выпустят ни под подписку о невыезде, ни под залог.

– Почему?

– Следы крови в багажнике ее машины принадлежат Лариной. Там же найдена и вторая серьга жертвы. Не вздумай сказать это Кире. Иначе меня отстранят от защиты. Свидание я продлил на десять минут, нотариус уже здесь.

– Ясно, спасибо, – я снова пошел к Кире.

========== Еще одна победа… ==========

POV Андрей Жданов.

В допросную заглянул Игорь Петрович.

– Андрей Палыч, на минутку, – а когда я вышел, он сказал: – Киру не выпустят ни под подписку о невыезде, ни под залог.

– Почему?

– Следы крови в багажнике ее машины принадлежат Лариной. Там же найдена и вторая серьга жертвы. Не вздумай сказать это Кире. Иначе меня отстранят от защиты. Свидание я продлил на десять минут, нотариус уже здесь.

– Ясно, спасибо, – я снова пошел к Кире.

– Слушай меня внимательно, у нас осталось очень мало времени, – теперь уже я был жестким. – Я, мама, папа и Сашка уже сбросили свои акции «Zimaletto».

– Что? Как это? Почему? – Кира действительно запаниковала.

– Президент гомосексуалист, акционер убийца. Как ты думаешь, сколько времени понадобится журналистам, чтобы обвалить компанию?

– А как же я? Как же мои деньги?

– Так же, как деньги Крис. Или, как ее деньги, тебя не интересует?

– Крис на свободе и может побеспокоиться о себе сама.

– Понятно. Через десять минут придет нотариус. Ты можешь написать доверенность на продажу твоих акций на меня. Я продам твои акции и вложу их в компанию в которую вложил и Сашкины акции.

– На тебя? А почему я тебе должна доверять? Может ты продашь мои акции и все деньги заберешь себе?

– Прежде всего потому, что нотариус составил доверенность на продажу и вложение только на твое имя.

– Как это?

– Я смогу продать, но не могу получить деньги. Я смогу вложить твои деньги в другие акции, но только на твое имя.

– Откуда я знаю, что ты не продашь мои акции за копейки, а потом эти копейки не вложишь в какую-нибудь убыточную компанию?

– Не понял. Ты о чем?

– Чего ты не понял? – взвилась Кира. – По твоим же словам у всех есть причины мне мстить и у тебя тоже! Вот ты возьмешь и отомстишь!

Ну, зараза! До этого ее спича я собирался продать ее акции и вложить вырученные деньги минуя «НикаМоду», ничего не зарабатывая на ней. Фигушки! Хватит и того, что мы платим за ее адвоката, да и расходы на частного сыщика взяли на себя. Не умеет по человечески, пусть получает то, что заслуживает. В том, что я ее сейчас обыграю, я ни секунды не сомневался. За четыре года узнал ее, как облупленную, а благодаря ее истерикам и скандалам, научился за версту чуять все подводные рифы и мели.

– Кирюша, всего тебе самого доброго. Прощай, дорогая. Пусть адвокат, нанятый мною станет тебе моим прощальным подарком. – я встал и пошел к двери.

– Как это, прощай? – схватила меня за руку моя бывшая.

– Вот так! Прощай! На суд я точно не пойду, а больше нам с тобой вряд ли где удастся встретиться. Я теперь свободный человек, и думаю сменить место жительства.

– Андрей! Погоди! А как же я?

– Что ты?

– Как быть с моими акциями, например?

– Понятия не имею. Спроси у того, кому ты доверяешь хотя бы чуточку больше, чем мне. Прощай, дорогая, – я поцеловал ее в макушку низко склоненной головы и продолжил путь к двери.

– Постой!

– Кира, что еще?

– Ты не можешь вот так запросто бросить меня в беде.

– Почему не могу? Очень даже могу. Я попытался тебе помочь, но нарвался не просто на недоверие, на оскорбление. Возможно, я смог бы еще понять, если бы ты сказала, что мне не удастся выгодно продать твои акции или что я не сумею удачно вложить твои деньги. Но предположить, что я это сделаю умышленно… Прости, Кира, нам с тобой не о чем больше разговаривать. Обратись к Сашке.

– Как?

– Через адвоката. Попроси своего адвоката позвонить ему.

– Но это займет время, а как я понимаю, именно его у меня и нет. Может, ты смог бы с Сашей поговорить?

– Ничем тебе помочь не смогу, извини. Во-первых, я как ты говоришь, из мести, могу только сделать вид, что поговорю, а во-вторых, твой брат уже прекрасно знает, что ты арестована.

– Как знает?

– Вот так! Если он уже сбросил свои акции из-за твоего ареста и моего гомосексуализма, то как ты думаешь, знает он и о том, и о другом или нет?

– А почему он не пришел на свидание?

– Хороший вопрос, Кира! Очень хороший вопрос! Может, потому, что вам с Сашкой совершенно плевать на всех, кроме себя, любимых? А? Как ты думаешь?

Расчет оказался верным, стоило мне только взяться за ручку двери и начать ее поворачивать, как моя бывшая разрыдалась и выкрикнула сквозь слезы такую нужную мне фразу:

– Андрей, прости. Я не хотела тебя обидеть. Я так не думаю.

– Как?

– Я не думаю, что ты из мести начал бы мне вредить. Пожалуйста, пригласи нотариуса, я подпишу доверенность на тебя.

Через полчаса все было закончено – я мог вести дела от Кириного имени.

Забегая вперед, скажу, что к десяти вечера, благо на торгах не было перерыва, Кирюша не только перестала быть акционером «Zimaletto», но и стала счастливым обладателем пакета акций компании «Нефтегаз», небольшого, но дающего такие огромные дивиденды. Особой моей радостью во всей этой сделке было то, что щука по имени Кира будет платить «НикаМоде», а значит нам, но уже не пять, как Сашка, а целых семь процентов от своих доходов по акциям ежемесячно. Пусть сама оплачивает расходы на адвоката и частного сыщика.

Посудите сами, не мог же я обмануть девичьих ожиданий. Уж коли ждала от меня мести моя бывшая, она обязана была ее дождаться. И совесть моя была абсолютно чиста и безмолвна, тем более, что открылись новые обстоятельства…

… Из следственного отдела уйти так быстро, как мне бы хотелось, не удалось. Капитан Калинкин «попросил» меня на пару слов.

– Андрей Павлович, у вас в гараже есть камеры…

– Какие камеры? – перебил я, не сразу врубившись.

– Камеры видеонаблюдения, не тюремные же, – пошутил Юрий Михайлович.

– А! Понял, конечно есть.

– Я знаю, что есть. Нам доставили запись того дня. Не хотите посмотреть?

– Хочу!

4:46 – машина моей бывшей въезжает в гараж, 4:48 – Кира выходит из автомобиля, ставит его на сигнализацию, и уходит из гаража, причем идет к лифту, значит, не боялась встретиться с Потапкиным. Камера зафиксировала выражение ее лица – злое и нервное. 5:32 – Воропаева очень быстро бежит к своей машине, но уже не от лифта, а со стороны въезда, лица не рассмотреть, но движения очень нервные, дерганные, она явно спешит, но зачем-то открывает багажник, вытаскивает из него какие-то вещи и перекладывает в салон. 5:40 – машина Киры уезжает из гаража.

– Юрий Михайлович, вы понимаете, что это всего лишь косвенное доказательство? – спросил адвокат у следователя.

– Игорь Петрович, а вы понимаете, что это подтверждает показания Клочковой? Зачем Воропаева освобождала багажник? Почему солгала нам? Почему сказала, что уехала от «Zimaletto» на такси, так как сама не могла вести машину, была в шоке?

– Юрий Петрович…

– Это Игорь Петрович, а я Михайлович.

– Простите. Юрий Михайлович, она действительно могла быть в шоке, вот и не запомнила, что уезжала на своей машине.

– Серьезно? А то, что машина сама по себе прилетела к ее дому, она тоже запамятовала? Ведь на работу Воропаева приехала на этой же машине. У нас есть запись с камеры. Нет, она именно соврала, а не была в шоке. Показать запись ее приезда на работу?

– Не нужно показывать, – вмешался я. – Это я как раз могу объяснить. Кира несомненно соврала. Но вполне могла соврать не по злому умыслу, а потому что дура.

– Андрей Павлович, – теперь уже ко мне обратился Калинкин, – как давно вы установили видеонаблюдение в гараже, зачем и кто об этом знал?

– Около полугода назад, после того, как была попытка угона машины начальника отдела маркетинга. Об этом знали я, Малиновский и Потапкин. Ну, и компания, устанавливающая камеры.

– А почему вы сделали из этого секрет?

– Мы не старались делать секрет. Просто не особо распространялись. Потапкин все надеялся поймать угонщиков.

– То есть Кира Юрьевна о камерах не знала?

– Понятия не имею. Спросите у нее.

– Игорь Петрович, я думаю, что при такой доказательной базе и речи не может быть о залоге и подписке о невыезде. Воропаева остается у нас. И это… Хочу вам напомнить о неразглашении тайны следствия. Иначе…

– Вот только не надо меня пугать! – взвился адвокат.

– Я не пугаю, я предупреждаю.

На этом мы все и расстались. Игорь Петрович поехал к себе в контору ожидать Глеба, нашего частного сыщика. Тот позвонил, сказал, что что-то раскопал и что приедет. Адвокат приглашал и меня поехать с ним. Но мне нужно было лететь на оформление сделки по Кириным акциям, да и не очень-то хотелось, честно говоря.

Последнее, что я сделал в этот тяжелый понедельник перед тем, как лечь с Катей в постель и включить запись нашего с Сашкой разговора – позвонил в Лондон.

– Андрюша, как хорошо, что ты позвонил, мы с папой уже не находим себе места. Как Катя себя чувствует?

– Кать, ты как себя чувствуешь? – спросил я.

– Прекрасно.

– Мам, Катя себя прекрасно чувствует.

– Токсикоза еще нет?

– Токсикоза нет?

– Нет! Все прекрасно.

– Ма, нет у нее никакого токсикоза, все прекрасно. И вообще, я что вам переводчик, что ли? Спрашивай у Катюхи сама.

– Договорились. Тебе папу?

– А тебе самой не интересно, как наши дела?

– Очень интересно. Папа потом мне все-все перескажет.

– Здравствуй, сын. Как там Катя?

– Вы что? Вы с мамой сговорились? Я, между прочим, по делу звоню!

– Ну, тогда выкладывай свое дело. Только вначале скажи, как Катюша себя чувствует.

Пришлось теперь уже для папы повторять, что чувствует Катя себя хорошо, токсикоза нет, аппетит нормальный и вообще она у меня умница-красавица, и только потом я смог доложить отцу, что компания «Zimaletto» уже практически вся в наших руках, что осталось только обработать Кристину, что… что… что…

Да что я буду вам по второму разу рассказывать события понедельника, небось и так уже всех заболтал вусмерть? Из новенького могу только добавить, что все с моей ориентацией в полном порядке. Под утро я успешно доказал это и себе и Катюше…

========== Крис… ==========

POV Катя Пушкарева.

Андрюшка все умеет делать лучше всех, и будить тоже.

– Анечка, просыпайся, буди маму, скажи ей, что нам пора собираться на работу. Скажи, что ей еще нужно успеть искупать тебя и покормить, – тихонько раздалось у самого уха. И кто бы после такого бурчал, кто бы был недоволен, что его разбудили?

– Аня, скажи папе, что мы уже встаем, – промурлыкала я, не открывая глаз и закутываясь в одеяло поудобнее.

– Знаю я это твое «уже встаю» и «ну, еще две минуточки», – Андрей отбросил одеяло в сторону, подхватил меня на руки и аккуратно понес вниз.

– Я посплю еще минуточку, ладно? А ты меня покачаешь на ручках.

– Ладно, спи. А тебя посажу на стул под душ, помою, а ты пока спи.

– Ага! Знаю я чем этот сон мой закончится, – окончательно проснулась я. – Нет уж, я лучше сама. А ты пока… Андрюшенька, я понимаю, что это каприз, но мне до дрожи в руках хочется мороженного. Знаешь, чтобы обязательно мягкого и политого сгущенкой. А? Ты не мог бы?.. – но его уже след простыл, только и успел, что босые ноги в ботинки сунуть, да на голый торс натянуть куртку. – Андрюша! Застегнись, – крикнула я ему вслед, но услышал ли он мой крик, я не знаю.

Это ужасно приятно, когда о тебе вот так заботятся. Это очень приятно. Ужасно, конечно, что я не смогла по достоинству оценить заботу Андрея, но что поделаешь, если у меня начался токсикоз? Вот прямо с этого мороженного, щедро рукою моего любимого политого сгущенным молоком, и начался, стоило мне его только лизнуть. Нет, меня не выворачивало, просто затошнило при одной мысли, что мне придется это есть. Жданов сразу все понял, и то, что я сдохну, но съем свой каприз, только бы его не обидеть, и то, что мне станет от этого дурно.

– Сам виноват, – улыбнулся он, отбирая у меня мороженное и мужественно схомячивая его, не подав даже вида, что я стала слишком капризной. А ведь он терпеть не может сладкого! Вот это, по-моему, и было самое лучшее доказательство его заботы обо мне. – Не нужно было будить Анютку. Спала себе и спала, так нет же, разбудил. Теперь ты будешь мучиться токсикозом, а я терпеть все твои капризы. Заслуженно, так мне и надо. – поспешно добавил он, увидев, что я нахмурилась.

Я была ему так благодарна, что даже не стала корчить из себя самостоятельную и независимую, когда Андрюша попросил меня не затягивать корсет слишком туго. Только усмехнулась:

– Ну-ну. И давай скажем Милко, что Алекс решил поменять пол, вот и сделал себе операцию по наращиванию груди. – мы весело рассмеялись. – Я очень тебя люблю, Андрюшка. Честно-честно! Ты самый лучший, и мне нравится, как ты заботишься обо мне. Только… Только ты за нас не волнуйся. Срок еще очень маленький, даже УЗИ еще не покажет Анечку, понимаешь?

– Понимаю. Но это не значит, что ее нет, и что ей не повредит твой корсет.

– Не повредит, обещаю. Я уверена, что больше, чем три недели мне не придется таскать эту штуку и притворяться Алексом. Смотри, ты за один день убрал из компании и Киру, и Александра Юрьевича, не сегодня-завтра уберешь и Кристину. И мы сможем вплотную заняться новой стратегией и новой коллекцией. Обещаю тебе, что меньше чем через месяц, корсет я сниму, снова стану собой.

– Верю, солнышко. Я очень верю и тебе, и в тебя. Все, пошли на работу.

Ага, как же! Пошли на работу… Человек предполагает, а Бог располагает. Только я входные двери открыла, как зазвонил Андрюшин мобильный.

– О! На ловца и зверь бежит. Это Кристина. – Жданов поставил мобильный на громкую связь. – Алло.

– Дядька! Привет! Что у вас там происходит?

– А что у нас здесь происходит?

– До СашЕньки не дозвониться, до Кирочки тоже. Я позвонила нашим кукусикам, они мне вообще что-то запредельное рассказывают.

– Крис, а кто у нас кукусики?

– Как кто? Наши бабасики.

– Логично. А бабасики это?..

– Дядька, не тупи. Я про Маргошеньку с Пал Олегычем.

– Понятно, – Андрей вытер пот со лба, покрутив при этом пальцем у виска.

– А вот мне ничего не понятно, – вдруг разозлилась Кристина. – Это правда, что вы с Кирой расстались?

– Правда.

– Значит, как только у нее случилась беда, так ты в кустики? Да, дядька?

– Крис, ты о чем?

– О том, что как только Кирюшу арестовали…

– Кристина, – перебил ее Андрей. – Ты чего дурака валяешь? Зачем ты спрашиваешь, что у нас происходит, если сама все знаешь? Ну, или тебе кажется, что ты все знаешь? Тебе родители о Кире рассказали?

– Нет, Сашка.

– Нормально… Ты же пару секунд назад сказала, что до него не дозвониться…

– А ты считаешь, что набирать его номер целый вечер – это значит, что до него легко было дозвониться? Дядька, ты просто кукусик, если так думаешь. У меня палец опух набирать Сашку.

– Крис, а про функцию «повторный вызов» ты что-нибудь слышала?

– Я слышала даже про функцию повторный вынос мозгов, – снова разозлилась Кристина. – И эта функция тебя ждет в полном объеме, если ты сейчас же не объяснишь мне, что у вас происходит.

– Кристина, это не так-то просто объяснить по телефону, так что давай собирайся и в Москву.

– Как у Чехова: «В Москву, в Москву, в Москву», – захихикала Воропаева-старшая. И снова озлобилась. – А я где, по-твоему? На Гаити? Я в Москве! Или ты думаешь, что я могла бы хоть на секунду задержаться в Копенгагене, зная, что моя сестра в застенках, а ее жених собирается уйти к моему же брату?

– Кристинка, – лицо Андрея осветила широкая улыбка, – приезжай в «Zimaletto», там и поговорим.

– Буду через два часа. Мне еще нужно поцеловать землю на взлетной полосе и заехать в «Корицу».

– Ненормальная! Жду! – Андрюша нажал кнопку «отбой».

– Жданов, что с тобой?

– А что со мной Кать?

– Ты улыбаешься, словно вытащил счастливый лотерейный билет. Что с тобой?

– Я просто рад, – он задумался. – Как бы мне все объяснить, но я уже сама поняла, чему улыбался Андрюша.

– Ты рад, что Кристина оказалась человеком?

– Да. Я правда рад, что она приезжает, что ей не все равно, что случилось с сестрой и с братом. Катюша, ты думаешь, что мне очень просто было осознать, что представляет из себя Кира, женщина, с которой я собирался связать свою жизнь. А Сашка? Да, мы всегда враждовали, с самого детства, но он оттуда, из моего детства, и мне очень, даже сам не понимаю почему, но очень больно, что Сашка… Ему даже на сестер наплевать. Понимаешь.

– Понимаю, Андрюша. И радость твою понимаю. И тоже радуюсь.

– Ты-то чему?

– Тому, что ты у меня такой.

– Какой это такой?

– Не напрашивайся на комплимент, пошли на работу. В десять у тебя встреча с поставщиками. Потом с Кристиной.

– А у тебя?

– А у меня долгий разговор с Милко, а там посмотрим. Может, Крис охмурю, не знаю, – захохотала я.

– Катька! Ты – гений! Я понял, как отобрать акции у Крис.

– Ты хочешь, чтобы я соблазнила Кристину? – не поверила я своим ушам.

– Во-первых, не соблазнила, а соблазнил. А во-вторых, фигушки, я жутко ревнивый.

– Я тоже! Но я же отпустила тебя к Сашке, и даже сцену ревности не устроила, хотя своими ушами слышала, как ты объяснялся ему в любви, и даже предлагал жить вместе.