Текст книги "Sublata causa, tollitur morbus (СИ)"
Автор книги: existencia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)
В голове крутились все эти романтические сцены из книг, которые она успела перечитать в парижской квартире По, принадлежавшие его матери, большой поклоннице любовных романов. Там все эти трагические и измученные чувствами герои только и делали, что падали в чьи-то объятия, сминали губы в поцелуях и в итоге забывали, как дышать. На самом деле сама она абсолютно не знала, как себя вести и как добиваться подобного эффекта. Вероятно, нужно было и правда обратиться за консультацией к крайне опытной в делах сердечных Кайдел. Только слишком стыдно было об этом с ней говорить.
Рей шатко поднялась и попыталась снова сократить дистанцию между собой и Монстром, но он шарахнулся от нее, как от прокаженной, яростно сверкнув темными глазами. Сейчас он совсем не был похож на монстра или жуткого нациста. Самый настоящий сконфуженный и испуганный мальчишка – вот кем он был. Даже обычно бледные щеки порозовели.
– Не надо, – глухо сказал он, – я ничего такого от тебя не требую…
Рей захотелось провалиться в этот момент под землю, да хоть в тот темный подвал в Париже вернуться, лишь бы только не стоять в допросной с таким глупым выражением лица и ощущением собственной никчемности. Соблазнительница из нее явно никакая, если даже довольно устрашающий мужчина предпочитает держаться от нее подальше. Впрочем, она быстро нашла всему объяснение – она арестантка, с неизвестным происхождением, нищенка из глуши, да и к тому же вообще, скорее всего, пахнет совсем не аппетитно, да и сложно благоухать розами, когда обитаешь в грязном, переполненном людьми бараке. И тюремная роба, чумазая шея и криво по-мальчишески отросшие волосы совсем не то, что может поспособствовать созданию положительного впечатления.
– Я тебе противна, – вырвалось у девушки.
– Нет-нет, вовсе нет, – забормотал Кайло и нагнулся, чтобы поднять оставленную у дверей маску, – просто… ты же совсем этого не хочешь…
Ответить Рей не успела, потому что он быстро напялил свой жуткий шлем, даже толком не застегнув его многочисленные застежки, и выскочил из допросной, словно за ним гналась стая волков.
Рей трудно было это признать, но она почувствовала себя разочарованной.
========== Глава девятая. Смерть придет ==========
Verrà la morte e avrà i tuoi occhi
Cesare Pavese
Фреджене, весна 1959 г.
Дождь усилился и теперь ожесточенно моросил по крыше. Стоило Рей увидеть По, она ухватила его за рукав покрытой каплями кожаной куртки, и потащила на террасу, прямо под холодные струи, льющиеся с неба. Это место показалось ей самым подходящим для серьезных разговоров, которые никто больше не должен слышать. Непогода отделяла их от жителей особняка непроглядной стеной.
Расположившись у перил, она попросила у старого друга сигарету и блаженно затянулась терпким горьким дымом. По тоже закурил, хмуро вглядываясь в темные морские просторы.
– Я пропустил что-то интересное? – насмешливо спросил он и тряхнул мокрыми волосами.
– Нет, – буркнула Рей, все еще находившаяся под впечатлением после неловкого ужина и еще более неловких зажиманий в коридоре. По крайней мере рассказывать об этом старому другу она не планировала, да и плохо понимала под каким соусом можно подать такую информацию, чтобы она выглядела адекватно. Чтобы отвлечься, Рей тоже стала любоваться хмурым морем, в таком освещении казавшимся темно-фиолетовым. Ей захотелось даже спуститься к берегу и коснуться непослушных волн, но далеко уходить от особняка не стоило. Если подвыпивший Рудольф проснется и обнаружит жену на пляже в обществе главного объекта своей ревности, сложно будет объяснить ему, что Рей и По связывают только деловые отношения. Да и что ему сказать? Прости, дорогой. После войны мы вместе ловили беглых нацистов и вершили над ними самосуд, а теперь появилась возможность работать официально, даже спонсируют хорошо, наконец-то сама могу покупать себе духи и тряпки. Звучало отвратительно даже в голове.
– Что там мой рыжий кузен? – поинтересовалась девушка. По еще больше нахмурился и бросил скомканный окурок в траву, растущую за верандой. Он всегда был немного небрежным.
– В аэропорту его не оказалось. Я провел там целый день, пока до меня не докопались жандармы, – отчитался По, – я проверил все рейсы, ничего интересного. Наверное, стоит вернуться в Рим и последить еще за прошлым адресом… Может, отправимся прямо сейчас?
– Что?! – выдохнула Рей, – какого черта?! И как я по-твоему объясню это мужу?
На мгновение мужчина забылся и коснулся плеча девушки, словно хотел поправить сползшую вниз ткань цветастой шали. Думая, что сможет остудить ее пыл этим жестом, он, напротив, еще больше вывел Рей из себя. После произошедшего меньше получаса назад прикосновения жалили еще сильнее, чем обычно.
– До утра обернемся, – самонадеянно пообещал По, – нельзя уже это откладывать. А потом займемся…
– Чем займемся?
Рей в ужасе отшатнулась от По и обернулась. В широкой полосе света, падавшей от люстры в столовой, стоял Рудольф. Его лицо было в тени и различить можно было только темный силуэт, от которого даже с безопасного вроде бы расстояния, веяло плохо скрываемыми злостью и возмущением. Мужчина шагнул под дождь, буравя Рей ледяным, как хмурое море, взглядом. И надо же ему было проснуться и спуститься именно сейчас! Или он только прикидывался спящим, решившись поймать супругу за изменой с повинной?
– Это не то, что тебе могло показаться, – пролепетала Рей, пытаясь придумать, каким образом можно спасти ситуацию, грозившую обернуться катастрофой. Что она ему скажет? Что он вообще успел услышать?
По явно ощутил угрозу, отходящую от Рудольфа и попытался загородить девушку собой, но этим вроде бы благородным намерением сделал только хуже. Рудольф презрительно сжал губы.
– Ты лгала мне, что избегаешь прикосновений, – начал он свою обвинительную речь, – но не потрудилась упомянуть, что на твоего любовника это не распространяется!
– Он не мой любовник, – покачала головой Рей. Но это было жалко и самонадеянно.
– Не ври мне! – рявкнул Рудольф и сделал то, чего девушка меньше всего ожидала – поднял перед собой руку, в которой оказался ее револьвер, – говори правду! Ты использовала меня! Смеялась над моими чувствами! Ты меня считаешь умственно отсталым? Думаешь, я не способен сложить два и два и понять, куда ты по ночам бегала в Риме…
– Рудольф, все не так, как тебе кажется, – перебила Рей, – убери оружие, ты можешь навредить…
– А что я по-твоему собираюсь сделать?! – прошипел мужчина. Судя по всему, он был еще достаточно сильно пьян, потому что обычно не позволял себе таких эмоциональных выпадов, – я относился к тебе как к королеве. Я готов был тебя на руках носить и пылинки сдувать. А ты предала меня. Ты смеялась над моими чувствами…
Последние слова эхом откликнулись у Рей в голове и ей мучительно захотелось закрыть уши и не слышать продолжения. Ощущение дежа-вю нарастало, она уже слышала похожую обличающую речь в свой адрес… Много лет назад. От другого человека. Человека, который, к несчастью, тоже был в этом доме и вероятно, прекрасно знал о происходящем на террасе и упивался злорадством.
– Хорошо, я расскажу тебе правду, – Рей сделала осторожный шаг в сторону Рудольфа, миролюбиво поднимая вверх руки, – но, пожалуйста, опусти пистолет…
Ее несчастный супруг мотнул уже порядочно промокшими под дождем волосами. Обычно аккуратно зализанные назад, сейчас они нелепо торчали во все стороны. Словно вместо обычно сдержанного, дружелюбного и педантичного банкира сейчас его телом и умом завладел какой-то демон. И именем демону была ревность.
– Во время оккупации Парижа мы с По были в сопротивлении, – выплюнула Рей правду, которую ей совсем не хотелось говорить, поэтому каждое слово комом вставало в горле, – а после… после войны мы выслеживали сбежавших нацистов… И сейчас…
– Да замолчи ты! – нетерпеливо перебил девушку Рудольф, – чем бы вы там не занимались, это не мешает вам трахаться у меня за спиной!
Рей страдальчески застонала. «Сама виновата, – сказала она себе злобно, – слишком долго его морозила, слишком долго кормила обещаниями… Вот и расхлебывай». Пока Рей отчитывала сама себя за опрометчивые поступки и пусть невольно, но жестокое обращение с добрым и заботливым по природе мужчиной, чаша терпения Рудольфа переполнилась. Он решился перейти к серьезным действиям – взвел спусковой крючок и спустил курок. Дождь притупил звук выстрела, разнесшийся по округе и спугнувший ночных птиц с ближайшего оливкового дерева. Рей и успела только, что загородить собой По, но не почувствовала обжигающего укуса выстрела. Она медленно открыла зажмуренные в последнюю минуту глаза и увидела пулю, зависшую в воздухе сантиметрах в десяти от собственного лица.
За спиной у Рудольфа возвышалась темная фигура Кайло. Его пальцы застыли в уже давно знакомом Рей жесте и ей совсем не хотелось вспоминать обстоятельства, благодаря которым она приобрела знание о его умении останавливать выстрелы в воздухе.
– Уезжай, – только и могла что прошептать Рей, обращаясь к ошарашенному По за своим плечом, – быстрее. Я найду тебя в Риме. Я… я тут сама разберусь.
– Но… – попытался возразить он.
– Беги! – взвизгнула девушка и, приложив немалое старание, вспомнила старые навыки и силой мысли отшвырнула застывшую пулю в сторону. Она со звоном поскакала по мраморной плитке на полу террасы. Рей не могла понять что именно двигало По в эту минуту, но к счастью, он предпочел действительно покинуть особняк. Сейчас в любом случае не имело особого значения ничего, кроме того, что он оказался на безопасном расстоянии от взбешенного Рудольфа и неизвестно что задумавшего Рена. Когда с парадного входа виллы раздался звук заведенного мотора, Рей стало немного легче.
Рудольф удивительно спокойно проводил взглядом предполагаемого любовника жены и очнулся от оцепенения. Он опустил пистолет, в несколько коротких шагов оказался рядом с Рей, и грубо ухватив ее за ворот платья, потащил сквозь анфилады комнат на второй этаж. Рей пыталась вырываться, но сопротивление было бессмысленно. Толи неистовая ярость, толи что-то другое, не зависевшее от бедного швейцарца, вдруг сделало его нечеловечески сильным и отчаянно-решительным. Рудольф ногой распахнул двери спальни, швырнул куда-то в темный угол пистолет, а саму девушку толкнул к кровати.
– Рудольф, остановись, – взмолилась она, – это не твои мысли… Ты не хочешь так поступать!
– Замолчи, тварь! – рыкнул мужчина и Рей не узнала его голос, таким холодным и отчужденным он был. Сквозь пелену ужаса девушка ощутила пылающие волны гнева и отчаяния, исходившие от своего несчастного супруга. И только часть этих эмоций принадлежала ему, большая была навязана извне. В момент самого неприятного из всех возможных тактильных контактов, Рей попыталась проникнуть в голову банкира и вышвырнуть оттуда незваного гостя, но получила решительный отпор. Рудольф же тем временем бесцеремонно шарил одной рукой по телу своей непокорной супруги, а другой до боли наматывал на кулак ее растрепавшиеся волосы.
– Я получу то, что заслуживаю! – шипел он, – мерзкая ты сука…
И вдруг он замолчал, отпустил Рей так резко, что она обмякшей куклой плюхнулась на кровать и быстро перевернулась, пытаясь оценить обстановку. Рудольф попятился от нее, вцепился себе в голову пальцами и протяжно застонал. Растрепанный, раскрасневшийся, он дышал так, будто только что вынырнул из-под воды и по-прежнему ощущает на себе невыносимое давление ее глубин. Чуть поодаль, прислонившись спиной к стене, стоял Кайло. В этот момент он разжал пальцы и опустил вниз руку с проклятым перстнем.
– Боже, – пролепетал Рудольф уже совсем другим голосом, – Рей… милая… что я наделал… прости меня… прости…
– Убирайся, – одними губами произнес Монстр из своего угла. И, прежде, чем Рей успела как-то среагировать или помешать происходящему, Рудольф шаткой походкой двинулся к окну, перевалился через подоконник и исчез в неистовой темноте ночи. Шлепок тела о мраморный пол донесся до Рей так издалека, словно она сама оказалась погруженной под воду. Все звуки померкли, осталось только безумно колотящееся сердце. И каждый его удар, словно барабанная дробь на средневековой площади, все ближе и ближе приближал неминуемую катастрофу.
Кайло вышел из тени и ступил в полосу тусклого света из окна. Его лицо было искажено жуткой, зловещей гримасой ликования и беспредельной жестокости.
– Вот мы и остались одни, – констатировал он с явным наслаждением от этого факта. Рей вскочила с кровати, вскинула руку и отправила в сторону своего бывшего тюремщика сильный энергетический заряд, но он устоял на ногах. Слегка пошатнулся и только больше расплылся в своей пугающей ухмылке.
– Ты стала слабее, – заметил мужчина, – слишком долго сдерживала свои таланты.
– Я предпочла бы, чтобы их вовсе не было, – выплюнула Рей и смахнула с лица упавшие на него растрепанные пряди волос, – никогда.
– Глупо, – прокомментировал Монстр, – это часть тебя. Хочется тебе или нет, это всегда будет внутри… послушай, – он слегка смягчился, даже лицо стало менее пугающим, сделал шаг к девушке и протянул ей доверительно раскрытую ладонь, – может быть хватит, а? Ты в силах все это остановить. Война закончилась уже давно. Мы столько всего натворили, но ты сама говорила, что прошлое только мешает двигаться дальше…
– Мы столько всего натворили! – захлебываясь слезами передразнила Рей, – ты только что убил моего мужа! И как тебе хватает наглости после этого предлагать мне… предлагать что, кстати? Перемирие? Война закончилась, но ты всегда будешь моим врагом.
– Прости, но я не мог позволить кому-то притронуться к тебе, – глухо сказал Монстр, – это… слишком.
– Я не твоя собственность, – прорычала Рей, – ты не смеешь заявлять на меня права…
– Разве? – откликнулся мужчина и совсем легонько коснулся пальцами ее правого бока, где под тонкой тканью платья, на несколько сантиметров выше ребер была отметка, когда-то оставленная разогретым до красноты серебряным кольцом. За годы клеймо выцвело и превратилось в едва заметный полупрозрачный шрам, но казалось, что по-прежнему жгло кожу с той же самой силой, как когда только было поставлено.
– Меня то ты тоже пометила, – усмехнулся Рен и не сложно было догадаться, что речь идет об уродливом шраме, пересекавшем его лицо и кончавшемся где-то на груди под рубашкой. Прозвучали эти слова так, будто наличие жуткого напоминания о тех временах, доставляло ему удовольствие. Словно он гордился этим.
– Ты больной ублюдок, – сказала девушка, попятившись назад, – ты монстр. С маской или без.
– Мы друг друга стоим, дорогая, – с готовностью подхватил Кайло и двинулся на свою бывшую арестантку. Вероятнее всего, ему уже порядочно надоела очередная словесная дуэль и он решился наконец-то приступить к действиям. Лишний раз демонстрируя свою физическую мощь и явное превосходство в росте, он словно разыгравшегося котенка, легко подхватил Рей с пола и оттащил к окну. Девушка шипела и вырывалась, но прекрасно понимала, что без своих экстрасенсорных способностей или хотя бы оружия ей не дать ему отпор. Пистолет валялся где-то в темном углу комнаты, а все ее ментальные навыки не поддавались мечущемуся, лишенному хотя бы намека на собранность и концентрацию, сознанию. Раньше ей удавалось использовать свой гнев, чтобы подогреть огонь плещущейся внутри силы, но… не сейчас. Осознание собственной беспомощности было отвратительным. Но не отвратительнее всего остального происходящего.
– Не пытайся, – шепнул ей Монстр, – я блокирую твои способности. Есть только один способ все это прекратить и ты прекрасно знаешь, какой… Просто…
– Нет!
Мужчина бесцеремонно толкнул девушку к окну и сам же не позволил свалиться вниз, следом за недавно выскользнувшим туда Рудольфом. Потеряв равновесие, Рей неловко согнулась, ощутив низом живота все холод и жесткость камня отделки подоконника. Усиливавшийся дождь и штормовой ветер с моря больно хлестнули ее по разгоряченным щекам.
– Попроси меня остановиться, – продолжал ее бывший тюремщик и его голос донесся словно издалека, приглушенный звуками бушующего снаружи виллы шторма. Хотя вот звон расстегнутого ремня и болезненный треск рвущейся ткани собственного платья и белья, Рей различила удивительно четко.
Боль от грубого проникновения без каких-либо предварительных подготовок и ласк пронзила ее тело до последнего нерва. Рей стиснула зубы и нечаянно опустила взгляд вниз, где среди расплывающихся от слез и дождя орнаментов плитки, черной кляксой распласталось бездыханное тело Рудольфа. Рей до крови стиснула кулаки, рассекая маленькими ногтями кожу своих ладоней, стараясь хоть немного сдержать нахлынувшую на нее тошноту и невыносимое головокружение. Она падала в какую-то темноту, но не теряла сознания до конца, вынужденная присутствовать при собственной казни. Очередной из них. Унизительной и страшной казни. Этот изуверский половой акт только для того и совершался, чтобы окончательно растерзать ее больную душу, а онемевшее от неудобной позы тело снова погрузить в бесконечный океан боли.
Кажется, даже сам Монстр не получал от происходящего особого удовольствия, одержимый одним только желанием еще больше унизить и растоптать свою жертву. Напомнить ей об отведенном ей месте. О том, что она никогда не сможет зажить нормальной жизнью, неся в себе эту бушующую тьму, проступающую бурыми пятнами через любой липкий уют и попытки почувствовать иллюзию шаткого благополучия. О его авторитетной точке зрения в вопросах, которые они не могли решить когда-то и не смогли теперь, даже повзрослев и приобретя новый жизненный опыт. Изучив вздорный характер своего тюремщика, Рей знала – нет на свете более упрямого человека, готового доказывать свою правоту любыми самыми отчаянными методами.
Кайло что-то бормотал, но звуки дождя и ночного шторма пожирали неразборчивые слова. Он срывался на рык, как бешеный зверь, все больше наращивая темп своих толчков, теряя контроль над ситуацией и с каждой минутой все больше рискуя просто выронить свою полубесчувственную жертву из окна следом за ее несчастным мужем. Наконец, его запал иссяк, он болезненно выгнулся и на секунду потерял контроль. Но Рей этого хватило, чтобы снова получить власть над своими способностями.
Она со всей яростью, накопившейся в ней за время этого унизительного действа, отшвырнула Рена в сторону, и он с грохотом обрушил на себя деревянный полог над кроватью и запутался в упавшем балдахине, шипя и чертыхаясь. Девушка рванулась в угол комнаты, куда Рудольфом был отброшен злосчастный пистолет, дрожащими и мокрыми от дождя пальцами нашарила в темноте оружие, и в миг оказалась на кровати, прижимая колено к груди своего насильника. Раскрасневшийся от напряжения, растрепанный и пристыженный, он даже не пытался вырываться. В его глазах плескалось бесконечное море боли и стыда.
– Смерть придет, у нее будут твои глаза, – еле шевеля губами, прошептал Монстр, не отрывая взгляда от полной решительности девушки. Рей плотнее прижала пистолет к его подбородку, заставляя повыше задрать голову; взвела спусковой крючок. Ее била сильная, крупная дрожь, такая, что она едва способна была крепко удержать в руках свое оружие. Перед глазами все расплывалось, бешеный стук сердца отдавался в виски.
Неужели, сейчас все закончится? Одно движение пальца на курке и годы дурных мрачных мыслей, ужаса и бесконечной тупой боли растают в воздухе, как кошмарный сон? Что тогда будет? Исчезнет эта металлическая тяжесть в груди, отвращение перед человеческими прикосновениями от одного только воспоминания о том, как именно он к ней прикасался, что делал именно он… О его жестокости и нежности, о его заботе и его пытках, о его взглядах, полных и презрения и глубокой тоски, и восхищения и трепета? Последний палач наконец-то станет только обрывком навсегда погасшего прошлого?
Тогда? Почему так сложно сделать это? Почему она медлит? Разве не достаточно судьба учила ее одной простой истине – промедление всегда может стоить тебе жизни. Каждая упущенная на раздумья и рефлексию минута неминуемо обернется против тебя. Пока она решается сделать последний шаг, наконец-то устранить главную причину своей болезни, Монстр может легко скинуть ее с себя, снова захватить контроль над ситуацией…
Но он ничего не делал, только тяжело дышал и вглядывался Рей в лицо. Без мольбы о прощении, без унизительных попыток выторговать свою жизнь, оправдаться… С бесконечным раскаянием, тоской и… любовью? Нет, это слово в адрес своих запутанных отношений Рей предпочитала не употреблять даже в мыслях. Это скорее – зависимость, скорее болезнь, извращение, раковая опухоль; которую нужно вырвать из себя, вырезать, пока она не поразила еще оставшиеся целыми немногочисленные здоровые клетки.
Рей вдруг отбросила пистолет в сторону и наклонилась к губам Кайло, спрятав их лица за пологом своих мокрых длинных волос. Робкое прикосновение обернулось более уверенным и девушка углубила поцелуй, чувствуя, как задыхается. Из легких словно выкачали весь воздух, но останавливаться она была не намерена. Она медленно убрала колено, отодвинулась назад и оседлала мужчину. На ощупь отыскала среди складок ткани все еще расстегнутых брюк член и направила в себя, сморщившись от ноющей боли внутри. Все-таки осатанелое, почти животное соитие после долгих лет воздержания не могло пройти бесследно, но сейчас она скорее нуждалась в этих неприятных ощущениях, жаждала их, чувствуя себя почти что снова девственницей, впервые открывающей для себя мир плотских утех. С тем отличием, что теперь она любила боль. Всей своей давно сгнившей душой и холодным, потерявшим способность наслаждаться радостями жизни телом.
Монстр робко поднял руки, чтобы дотронуться до девушки, но Рей перехватила его запястья и вдавила в кровать.
– Не прикасайся, – прорычала она и с грустью подумала, что все-таки они были безумно похожи, даже в этой своей безумной, темной страсти. Сейчас она словно возвращала должок за сцену у окна, двигаясь быстро и неистово, почти ожесточенно; как будто пыталась высечь искры от трения кожи о кожу. Высечь и выпустить на волю тот зловещий огонь, что сжигал ее изнутри; чтобы он поглотил все, и Монстра, и эту комнату, и виллу, все, до чего мог дотянуться, оставляя после себя одно черное печальное пепелище.
Рей резко кончила, вытащила из себя член Кайло и спрыгнула с кровати, даже не посмотрев в сторону мужчины. Она вытерла белоснежно-белым полотенцем перепачканные в крови и семени бедра и с отвращением бросила его в угол. Достала из шкафа другую одежду и походную сумку, стала быстро швырять туда вещи первой необходимости. В верхнем ящике комода она забрала документы, немного денег, патроны для револьвера, и сам его подняла с пола и отряхнула от невидимых пылинок.
– Куда ты? – спросил Кайло, когда она уже успела переодеться и боролась с застежками на дорожных туфлях с небольшим каблуком .
– Подальше от тебя, – бросила Рей и ушла.
Аквитания, Гюрс. Осень 1941 г.
Рей сбилась в своих отметках на стенах барака и в конце-концов оставила это занятие. Теперь о количестве времени, проведенного в лагере Гюрс, она могла судить только по длине своих постепенно отрастающих волос. При средней скорости в пару-тройку сантиметров в месяц, к моменту, когда у нее появилась лохматая челка, а самые длинные пряди начали прикрывать уши, она сделала вывод: прошло около трех-четырех месяцев. Три из них она проводила в допросной в обществе Монстра, за беседами на разные отвлеченные темы и изучением книг по живописи и истории искусства. Судя по качеству бумаге и красоте изданий, ради своей подопечной мужчина обворовывал библиотеку кого-то из военной верхушки. Все это время девушка упрямо пыталась добиться успехов в своей самонадеянной миссии по соблазнению и терпела полное фиаско. Конечно, стоило бы обратиться за помощью к Кайдел, но девушка была в последнее время сильно занята отладкой функционирования своей подпольной сети и контролем над сборкой оружия, да и Рей с ужасом вздрагивала, представляя, как американка с готовностью начнет погружать ее в страшный мир анатомических подробностей и постельных премудростей. Пыталась своими силами, но выходило по-детски наивно – ее неловкие прикосновения скорее напоминали ласку дворового котенка. И все равно Кайло шарахался от нее, как от огня, сбрасывал ее руки, шипел и морщился, изображая на своем лице совершенно непостижимую скорость смены эмоций. Как правило, после такого он стремился побыстрее нахлобучить свою страшную маску и исчезнуть. Однажды, когда Рей, неделю набиравшись смелости, попыталась его поцеловать, он настолько испугался и сконфузился, что с помощью своих телепатических способностей взорвал тусклую лампочку под потолком, осыпав их обоих дождем из горячих осколков. Каждый раз он твердил одно, и тоже – «не делай того, чего не хочешь», «я не требую платы», «моя помощь безвозмездна» и все в подобном духе. Он всегда делал акцент на том, что Рей избранная, и он попросту не может позволить ей погибнуть в тяжелых условиях лагеря и девушка все больше верила в эту версию, лишний раз называя про себя план Кайдел глупым и абсурдным.
Этим утром они, как обычно, под конвоем, направлялись к деревянной постройке временно спроектированного вблизи от лагеря цеха, чтобы собирать оружие. Кайдел удалось узнать, что все произведенное заключенными вооружение отправлялось в Испанию для сторонников режима Франко добровольно принимавших участие в боевых действиях в Гибралтаре, а также прибывших туда немецких дивизиях. От этой информации было мало пользы, но Кайдел все равно чрезвычайно гордилась собой и радовалась, что их вынужденная работа на заводе, не обращена против французского сопротивления. Сегодня девушке удалось поменяться местами со своей соседкой и оказаться поближе к Рей. Недавно их разлучила Фазма, намекнув охранникам, что не стоит позволять проводить много времени двум бывшим сообщницам, и Рей уже успела прилично соскучиться по Кайдел, встречаясь с ней только по ночам, когда они были уже слишком истощены для нормального общения.
– Ну как у тебя? – поинтересовалась Кайдел и не нужно было уточнять, что именно ее интересует. Рей засмущалась и отвела взгляд, сделав вид, что любуется красивыми пейзажами открывавшимися с дороги. Здесь действительно было чему порадоваться глазу – далекие горные вершины, зеленые луга в низине, маленький аккуратный городок со старинными зданиями, змеистое тело извивающейся реки. Хотелось вырваться из конвоя и босиком пройтись по лугу, нарвать диких маргариток и клевера, спуститься к каменистым берегам и наблюдать за быстрым течением.
– Пока никак, – буркнула Рей. Кайдел огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что следующая пара заключенных идет достаточно далеко от них, чтобы ненароком подслушать разговор.
– В чем проблема? – зашептала девушка, – что такого сложного в том, чтобы трахнуть мужика, которому ты и так нравишься?
Рей надулась, вот тут, то она и испытала всю горечь разочарования от бесплотных попыток, растянувшихся на последние несколько месяцев.
– Не думаю, что я ему нравлюсь, – рассудила она. Кайдел закатила глаза.
– Да брось, – фыркнула она, – стал бы он тебя кормить и таскать к себе на свиданки…
– Может быть я имею какую-то ценность… в военных интересах, – уклончиво ответила Рей, – перевербовать хотят или что… Чтобы шпионить за всеми в лагере…
– Глупо, – обиженно перебила Кайдел, которую оскорбляла мысль, что вовсе не она здесь главная надежда сопротивления, стратегически заинтересовавшая противника. В конце-концов это она создала подпольную деятельность в лагере, подключила к ней жителей ближайшей деревни, организовала сборку оружия из ворованных деталей за спиной у охранников. А Рей всего лишь болталась по лагерю мрачной тенью и раздавала всем еду, словно какая-то полубезумная христианская святая.
– Рей, время идет, у нас почти все готово, – поборов свои эмоции, строго сказала Кайдел, – нам бы не помешало обогатиться кое-какой информацией… Если ты не справляешься, может… я попробую.
– Как? – растерялась Рей и почему-то от этой мысли ей стало неловко. Она вдруг вспомнила тот момент, когда заглянула в ванную в парижской квартире и обнаружила там По и Кайдел, без одежды и настолько увлеченных, что они даже не обратили внимания на появление подруги. Думать о том, что Кайдел будет делать это с Монстром… с ее Монстром…
– Как обычно, – усмехнулась подруга и ее голос прозвучал немного вульгарно, – придумай, как устроить мне с ним свиданку.
«Плохая идея» – сказала Рей про себя, но вслух не решилась. Она оправдывала себя тем, что любопытная Кайдел, вероятнее всего, быстро разнюхает про совсем нетипичную для немцев внешность Рена, его сомнительное происхождение, и скорее всего станет использовать это в своих целях. И вряд ли она будет испытывать к тюремщику, каким бы хорошим, по сравнению с остальными, он не был, хоть каплю сочувствия. Скорее сама же радостно сдаст его – его же товарищам.
И почему я об этом беспокоюсь? – отругала себя Рей, уже занимая рабочее место в цеху. Впрочем, у нее было весьма хорошее оправдание – ее от природы доброе и нуждающееся в справедливости сердце, обливавшееся кровью от жестокости, которую иногда приходилось творить, хоть та и была оправдана высшими целями. Каждый раз, вспарывая глотку пойманному немцу или изменнику-французу, Рей не могла избавиться от мысли, что у этого человека, вполне вероятно, была семья и теперь кто-то не дождется его домой и станет лить по нему горькие слезы. Но был ли кто-то близкий у ее Монстра она не знала; он выглядел таким одиноким и потерянным, что временами ей начинало казаться, что она вообще первый и единственный человек, с которым он мог просто по-человечески поговорить о чем-то далеком от войны. В такие моменты она даже употребляла в отношении него, совершенно немыслимое для их ситуации, слово друг. Наверное, за эти три месяца они и правда в какой-то степени стали друзьями. А Рей привыкла защищать своих друзей и оказалась в ловушке собственных принципов. И как объяснить все это Кайдел? Она то вообще не верила, что между мужчиной и женщиной могут завязываться какие-либо отношения, не подкрепленные физиологическим интересом. И, конечно, она не поверит никогда в жизни, что тот, кого все считают монстром, вовсе не похотливое и жестокое животное, а замкнутый и одинокий человек.
– Эй, – кто-то толкнул Рей в плечо и ей пришлось оторваться от своих невеселых мыслей, – помощь нужна, там снаружи коробки с деталями неподъемные.
Рей послушно встала и пошла за рыжей девицей в платке. Рей отстраненно пялилась на платок и гадала, откуда арестантке удалось его взять или из чего сделать. Но вышли они не к грузовому входу, куда обычно доставляли ящики с ближайшей железнодорожной станции, а за само здание, где располагалось что-то вроде открытых нужников для заключенных. Прежде чем Рей успела среагировать или удивиться, из-за перегородок возникли еще несколько женщин и окружили ее плотным кольцом.
