Текст книги "Sublata causa, tollitur morbus (СИ)"
Автор книги: existencia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)
Он раздраженно посетовал на неусидчивость своей ученицы, добавил что-то про упрямую вздорную верблюдицу и быстро пошел обратно по лесной тропе. В этот раз их путь лежал к горному роднику, бывшему началом широкого быстрого ручья и Рей остановилась поодаль, заворожено наблюдая, как мужчина зачерпнул широкой ладонью ледяную воду и жадно поднес к губам, а потом принялся наполнять армейскую фляжку. Девушка невольно засмотрелась на капли, сверкавшие у своего тюремщика на подбородке в солнечных лучах, пробивавшихся через высокие кроны деревьев, и поймала себя на пугающем и очень несвойственном ей желании слизнуть их языком и тоже ощутить ледяную прохладу ручья. И мягкость кожи. И… о чем она вообще думает? Рей встрепенулась и полезла к ручью, чтобы отвлечься от дурных мыслей и умыться, но поскользнулась на глинистой почве и нелепо плюхнулась в ледяную воду. Кайло за шкирку, как дворового котенка, вытащил свою спутницу на берег, но было уже поздно. Рей трясло от холода, в сапогах омерзительно хлюпало, а мокрая одежда противно прилипла к телу. Она с трудом сдержалась, чтобы не заскулить от неприятных ощущений и обиды.
Кайло смотрел на нее снисходительно и, явно испытывал желание язвительно прокомментировать неловкость девушки, но вроде как сдерживался. Вместо этого он страдальчески вздохнул и сказал:
– Придется развести костер. Еще не хватало тебе слечь с лихорадкой.
К разброшенной хижине они вернулись в хмуром молчании. Рей было стыдно что-то говорить, а Кайло, судя по всему, был весьма огорчен ее оплошностью, и даже не смотрел в сторону девушки, пока занимался сбором хвороста и разведением костра. Она пыталась помогать, натаскала хвороста, но в груди ныло, да и холодная одежда не способствовала ощущению комфорта. Наконец Рей устроилась у огня и стала с трудом стаскивать с себя сапоги – шло с трудом, потому что промокшая кожа села и словно приросла к ногам девушки.
– Все остальное тоже лучше бы снять, – вмешался Кайло и встретив ее возмущенный взгляд, фыркнул и раздраженно махнул рукой. Рей стало неловко, но она была намерена стоять на своем и совсем не планировала при нем раздеваться. Она зациклилась на мысли, что между ними именно сейчас может произойти то самое, чего так требовала от нее Кайдел и уже не знала пугает ли это ее… или? Или она боится быть снова отвергнутой, боится, что он только посмеется над ней или, что еще того хуже – попросту использует. Не стоит забывать, что они враги и находятся на разных сторонах баррикад, что только сейчас заключено временное перемирие и в любой момент ситуация может измениться. Что, если бунт в лагере удастся и Рей придется убить его, вспомнить, что он все-таки тот самый жуткий Монстр, представляющий страшную опасность для ее союзников, фанатик мистических исканий нацистов… Как она сможет сделать это, если они сблизятся еще больше? Она уже и так начала считать его своим другом, оказавшись невольно между молотом и наковальней, разрываясь между проявленным к ней доверием тюремщика и обещанием, данным Кайдел во имя их великой борьбы?
Рей мучительно думала об этом и даже не заметила, что стучит зубами от холода, зато от внимания Кайло это не укрылось, он то все это время украдкой поглядывал в ее сторону. Девушка протянула пальцы к огню, в жалкой попытке согреться и языки пламени больно лизнули кожу, заставив отдернуть руку. Кайло тихо выругался и придвинулся к Рей, вопреки ее возмущениям и попыткам сопротивляться, стащил с нее хотя бы мокрый плащ, отяжелевший от воды свитер и уже тянулся к ремню охотничьих штанов, когда девушка опомнилась и сильно шлепнула его по пальцам.
– Ты сама виновата, – буркнул он, хотя прозвучало это скорее как попытка извиниться, – кто в ноябре лезет в воду…
Ноябрь – застучало в мозгу у Рей – значит, уже ноябрь. Совсем скоро наступит зима и всем им, спящим на холодной земле в бараках, придет конец. Если они с Кайдел что-то не предпримут, то все эти невинные люди погибнут с приходом похолоданий. Все женщины, все дети, старики и немногочисленные мужчины. Как бы они ее не называли и не осуждали, они не заслуживают смерти. Она не может позволить этому случиться. И не может оправдать их ненависть, забывшись в своем уютном мирке благосклонности врага. Кайдел права – время не ждет, а Рей все носится с собственными переживаниями так, будто они намного важнее ведущейся войны и жизней людей. Она делала в жизни уже достаточное количество жутких вещей и вряд ли соблазнить мужчину, тем более вызывающего у нее симпатию, в чем было все равно сложно себе признаться, также страшно, как убивать людей, устраивать поджоги, взрывы и диверсии, часто стоившие невинных жизней. Может быть ей даже понравится, вряд ли люди бы с удовольствием занимались чем-то настолько отвратительным. Но… вдруг ей понравится? И она не сможет вытащить из его головы нужную информацию, не сможет предать, не сможет убить, если это станет необходимым… Черт.
«Я уже присягнула свободной Франции» – напомнила себе Рей собственные слова, сказанные в допросной. А вместе с той самой пресловутой свободной Францией, которая, в действительности, для самой Рей не сделала ничего хорошего, она присягнула и в верности своим друзьям – Финну (интересно, жив ли он еще?), Кайдел, Роуз и отважному По. Они – ее семья. И она не может позволить им погибнуть только потому, что привязалась к своему тюремщику за пару подачек, пустые разговоры и сомнительную заботу. Все-таки она ценна для него, как избранная, а не как человек или личность. Не будь у нее этого дара, она бы вообще вряд ли еще хоть раз оказалась наедине с Монстром в маске после первого визита в допросную.
И Рей решилась. Она сама расстегнула ремень и пуговицы охотничьих штанов, стянула их с себя и бросила поближе к костру, оставаясь в одном исподнем. Кайло заворожено наблюдал за ее действиями, он по-прежнему после их нелепой борьбы был очень близко и Рей легко могла прочитать весь калейдоскоп эмоций в его глазах. Недоумение, тревогу… и что-то, что напугало ее, но не заставило отказаться от своих решительных намерений. Так смотрели друг на друга По и Кайдел, прежде чем запирались в спальне, так смотрел на нее тот араб в подворотне, прижавший ее к стене и грубо шаривший по телу своими смуглыми ручищами. Как это называлось в тех слащавых романах из библиотеки мадам Демерон? Страсть? Вожделение?
Рей неуверенно поднялась на локтях и сократила расстояние между их лицами. Удивительно, но Монстр в этот раз не отпрянул, не бросился убегать или прятаться за своей непроницаемой маской. Он робко потянулся к ней и они встретились губами. И Рей подумала, что ничего неприятного в этом прикосновении нет и зря она этого так избегала, хотя с ужасом обнаружила, что абсолютно не знает, что делать дальше; а что еще хуже, что и сам Кайло, похоже, тоже не имел об этом четких представлений. Некоторое время они вместе пытались выяснить опытным путем, как быть со своими губами и языком, пока Монстру первым не надоело это неловкое действо. Он опустился ниже, целуя ее подбородок, очертания скул, тощую шею, выступающие из ворота рубашки ключицы и Рей невольно выдохнула от того, как его горячее дыхание обожгло замерзшую в мокрой одежде кожу. Это было непривычно, но приятно и совсем не напоминало то, что пытался сотворить с ней тот неизвестный насильник в Алжире, прерванный ударом ножа в живот. Монстр все равно обращался с ней как-то робко и бережно, даже когда позволил своим пальцам скользнуть по телу девушки, ненадолго стиснув грудь под одеждой и обняв за талию, ближе притягивая к себе. Свободной рукой он потянулся к ремню своих брюк, но вдруг остановился и отпрянул, отпустил Рей и откатился на спину. Вместе с холодом окутавшим ее тело без тепла Монстра рядом, она почувствовала мучительную волну разочарования и… обиды? Сердце бешено стучало, конечности стали удивительно ватными, а внизу живота непривычно тянуло. Кожа на шее и груди все еще горела после его поцелуев.
– Я не могу, прости, – тихо сказал Кайло, – это… неправильно.
– Почему? – обронила Рей, растерянно хлопая глазами. Ей стало так стыдно за то, что чуть только что не произошло между ними, что захотелось убежать в лесную чащу и там умереть. А еще стыднее, от того, что это все-таки не произошло, а ей как ни странно, этого хотелось. Правда она толком не понимала чего именно.
– И ты еще спрашиваешь? – мужчина нервно рассмеялся, – вокруг чертова война, а мы с тобой отнюдь не союзники. Что, если нам придется сражаться друг с другом? Да и… ты представить себе не можешь, какие страшные вещи я творил и сколько крови на моих руках… я только с тобой другой.
Рей не знала, что сказать в ответ на это робкое признание. Она совершенно растерялась, потому что эмоциональная речь Монстра, звучала так, будто они тут планируют обвенчаться и прожить вместе всю оставшуюся жизнь, а не всего лишь заняться сексом. Да, надо научиться наконец-то называть вещи своими именами, все-таки она уже не ребенок; сложно сохранять свое наивное видение мира, когда вокруг война, жестокость и по-настоящему страшные вещи. И хотя в глубине души Рей была на самом деле согласна с доводами Кайло, она недоумевала, почему подобные этические вопросы не беспокоили тех немцев, которые держали француженок в любовницах в Париже и многих других городах и странах. Но ее Монстр в принципе сильно отличался от этих людей, даже не избранностью и мистическими силами, а привычкой чрезвычайно все усложнять. Постигнуть то, что творилось в его темноволосой голове было немыслимо.
Кайло тяжело вздохнул и сел, облокотившись спиной о ствол дерева позади себя и поманил девушку к себе. Рей послушно придвинулась и мужчина спрятал ее под своим плащом, обняв одной рукой за плечи. Она расслабилась, наконец-то оказавшись в тепле, прильнула к нему, как приласканная уличная кошка. Кайло уткнулся лицом в ее растрепанные волосы на макушке.
– Если бы только ты перешла на мою сторону, – прошептал он, – мы были бы вместе в нашем могуществе…
«Вместе – какое странное слово» – подумала Рей с грустью, и хотела возразить, что этому никогда не бывать и она лучше умрет, чем станет предательницей. Но не решилась.
Рим, весна 1959 г.
Спасаясь бегством с виллы во Фреджене, Рей без малейших зазрений совести, угнала машину Кайло, даже удивившись, что предпочитал он не какой-нибудь немецкий «Хорьх», столь обожаемый верхушкой «Третьего Рейха» в свое время, а довольно интернациональный черный «Роллс-ройс» примерно пятидесятых годов выпуска. Буквенное обозначение страны на регистрационном знаке оказалось незнакомым девушке и на всякий случай она переписала символы и цифры себе в блокнот, прежде чем оставить автомобиль на обочине дороги в пригороде Рима. Необходимость заметать следы, вынудила промокшую и замерзшую насквозь девушку сменить более комфортабельное средство передвижения на ночной поезд. Да и от вокзала пешком добраться до отеля «Санто-Стефано» было намного проще и быстрее, чем потом плутать в тесных, и без того забитых машинами улочках, в поисках нужного места. В результате, уже к середине ночи, Рей отыскала искомое здание с табличкой и озадачила портье просьбой позвонить в номер «402». Однако, швейцар поспешил разочаровать ночную гостью – постояльцы из номера съехали и на данный момент он пустует. К счастью, По обнаружился сам, когда раздраженная и уставшая девушка вышла на улицу, чтобы закурить.
– Привет! – он бросился к Рей обниматься, но она попятилась от него в сторону, как от прокаженного. После произошедшего на вилле, ей меньше всего сейчас хотелось ощутить чьи-то прикосновения. По понимающе кивнул и жестом позвал ее следовать за собой. Всю дорогу до его нового места пребывания, они молчали.
По сменил номер в отеле, в котором, кстати, даже холл выглядел намного просторнее и богаче, чем там, где останавливались Рей с Рудольфом; на не менее роскошную арендованную квартиру. Все-таки старый приятель девушки слишком ценил уровень комфорта собственной жизни. И, конечно, апартаменты в Риме сильно напоминали старую парижскую квартиру, и преобладающими светлыми тонами в интерьере, и планировкой комнат, и расположением на последнем этаже.
– Рей, что там случилось? – набросился на девушку друг, после того, как запер двустворчатые двери квартиры, отрезав их от возможных лишних глаз и ушей, – где твой муж… мне показалось, или я видел, как пуля повисла в воздухе…
– Слишком много вопросов, – фыркнула Рей, швырнула на пол в прихожей сумку и обувь и деловито окинула взглядом двери в коридоре, вычисляя за которой из них может прятаться ванная комната, – я замерзла и хотела бы принять ванну. Дай мне полчаса… а лучше час. И свари кофе, пожалуйста… и… поесть бы было хорошо. Все потом.
По не стал спорить с девушкой и проводил ее в просторную комнату, выполнявшую функции ванной. Рей оценила благородную роскошь убранства – и большое окно, выходившее в тенистый из-за высоких деревьев двор, и красивую плитку на полу, и изысканно выкованные краны из темной бронзы, но интересовала все это девушку мало. Она спешила набрать воду, раздеться и нырнуть в ванну, чтобы побыстрее смыть с себя память о пережитом в загородной вилле. Впрочем, это было самонадеянно – проступающие синяки на ягодицах и свившиеся клубком мысли не могли позволить ей так просто избавиться от произошедшего. Хуже того, жутко измученное, но глупое тело все-таки хотело продолжения.
У Рей отлично удавалось не думать о Рене на протяжении этих пятнадцати лет, даже не искать его, убеждая себя в том, что этот человек мертв и стал не больше, чем тенью прошлого. Но стоило ей снова оказаться в его руках, как выбросить его из головы оказалось просто невозможно. Картинка невольно всплывающая перед глазами пускала по всем нервным каналам колючие искорки напряжения, заставляя снова и снова вспоминать, как он рыча вколачивал ее промежность в каменный подоконник, как она сама оседлала его после и что испытывала при этом. Она была беспредельно зла, ослеплена своей яростью и болью, но в тоже время предельно возбуждена. Так, что все еще нывшее после безумного, почти животного полового акта, тело не хотело униматься.
Она убьет его при следующей встрече. Так жестоко и изощренно, как только сможет придумать. Даже перед этим отправится в библиотеку и тщательно изучит всю литературу, посвященную мировой истории пыток. Но перед этим снова займется с ним сексом, чтобы утолить этот невыносимый голод. Даже не сексом, а чем-то первобытно мерзким и грязным, о чем ей противно будет потом даже вспоминать. Но таким должно быть прощание. А лучше всего и вовсе убить его в процессе…
Рей так увлеклась этими размышлениями, что неосознанно просунула руку между коленей и коснулась своей все еще саднящей промежности. За последние годы ей и в голову не приходило ласкать себя, она настолько испытывала отвращение к этим потребностям тела, что ощутить их снова было практически открытием. И она почему-то с грустью вспомнила себя прежнюю, какой невинной девочкой была когда-то давно, которая даже думать о подобных вещах стеснялась; их неловкие и нежные прикосновения с Монстром, первый поцелуй в сосновом лесу, первый для обоих, такой нелепый до умиления. От нахлынувшей волны ностальгии, Рей потеряла всякий интерес к тому, что делала руками и откинулась головой на холодную спинку ванны. Тяжесть внизу живота не стала легче, но теперь девушку душили слезы.
К черту Хакса, к черту все это, пусть По сам разбирается со всем, это, в конце-концов, он работает на американское правительство и одержим целью найти последнего палача своей возлюбленной. Рей вылезет из ванны, оденется и вернется на виллу… и гори все огнем!
К счастью, По не позволил Рей развить эти мысли, требовательно постучав в дверь. Она даже довольно серьезно оценила все за и против, чтобы пригласить старого друга в ванну и наконец-то переспать с ним, чтобы отвлечься от мыслей о Монстре. Или, все-таки, чтобы отплатить ему той же болью, которую он причинил ей, выкинув в окно ее заботливого супруга. Но Рей вовремя одумалась – ей совсем не хотелось, чтобы Кайло спустил с ее бывшего коллеги по сопротивления шкуру, когда узнает. А он, конечно же, узнает; не поленится вывернуть наизнанку все мысли и воспоминания француза, если заподозрит, что он притрагивался к той женщине, которую Монстр считал своей собственностью.
Рей закуталась в махровый халат, который висел на крючках рядом с полотенцами, и выскользнула из ванной. На кухне уже был накрыт довольно скромный завтрак из круассанов, банки с джемом и двух чашек с ароматным кофе. На По был надет цветастый фартук и выглядел он довольно мило, хотя Рей большого труда не стоило догадаться, что самое его главное кулинарное достижение – это горячий напиток, а за всем остальным он просто сбегал в булочную у дома.
– Я боялся, что ты там вены скроешь, – честно сказал друг и плюхнулся за стол, – извини, что потревожил. Но видок у тебя был будто…
«Будто совокуплялась со злейшим врагом над трупом любимого мужа?» – мрачно закончила у себя Рей и криво ухмыльнулась. Есть вещи, которые даже По, прошедший еще через те огонь и воду вряд ли оценит.
– Что там произошло? – все-таки не удержался он.
– Ничего хорошего, – буркнула Рей и сделала большой глоток кофе, – Рен убил Рудольфа. А я… сбежала, – вроде бы версия звучала довольно лаконично. Девушка почувствовала, что сейчас По снова засыплет ее вопросами и сбегала в прихожую, нашла блокнот с номером автомобиля, и, вернувшись, швырнула его на стол.
– Нет, я не устроила расправу на месте, – поспешила она успокоить По, – но ты можешь пробить через свои… каналы этот номер, какая страна, за кем зарегистрирована машина? Там вроде был еще герб, но я не рассмотрела в темноте.
– Зачем?
– Это машина Рена.
По почесал подбородок, разглядывая цифры на бумаге.
– Да, я пробью, – заторможено кивнул он, – «FL»… Какие страны могут начинаться на Ф? В голову лезут только Филиппины. А… Финляндия еще. Но это точно не Франция, – он мрачно усмехнулся.
Рей скривилась. В действительности она только сейчас осознала бессмысленность поставленной ей По задачи, если собиралась просто убить Рена, а вовсе не сдавать его в руки правосудия, перед этим выяснив где ему удалось раздобыть легальные документы на новое имя. Но пусть ее старый друг думает иначе, вряд ли он похвалит ее за планирование очередной кровавой расправы. Вернее, для того, что она задумывала для Рена, это слово было слишком мягким. Здесь попахивало как минимум сатанинской оргией с жертвоприношением.
– Так что там с Хаксом? – решила она перевести тему, пока не посыпались очередные неприятные и совершенно не нужные ей вопросы.
– Думаешь, почему я снял эту квартиру? – не без гордости откликнулся По, – отсюда отлично можно наблюдать за домом, где он остановился. И мне повезло столкнуться с ним, когда я вернулся из пригорода. Вроде как, он тоже откуда-то вернулся.
– Почему мы тогда теряем время, а не пойдем и не прищучим гада? – вырвалось у Рей. Она нестерпимо нуждалась в каких-то решающих действиях, лишь бы только не думать о том, как предательски ныло тело, вспомнившее о своих низменных потребностях, после долгих годов целибата. Эти запретные и мерзкие желания порядочно мешали думать. Рей чувствовала себя, как мартовская кошка, сбежавшая из дома в поисках приключений и теряющая голову от дурманящего зова весны.
– Вот тут то и загвоздка, – вздохнул По, – нам нужно все как следует продумать. Я уверен, что если он увидит тебя, то постарается сбежать или оказать сопротивление. А в этот раз мы не должны его убивать, ты помнишь? Должны арестовать и доставить в США.
– Ты должен.
– Ладно, я должен, – согласился По и осторожно поинтересовался, – а ты? Что будешь делать ты, ведь… твой муж мертв? Ты… не хотела бы поехать со мной в Нью-Йорк? Зори будет рада тебя снова видеть. Часть сделки Штатов за выполнение задания – гражданство. Я могу похлопотать и за тебя, начнем другую жизнь в Новом Свете…
– Хм, кажется в прошлый раз ты рассуждал о том, что мне надо жить в Люцерне и рожать детей в декорациях альпийской пасторали, – мрачно напомнила Рей. Ей было и грустно и смешно теперь вспоминать их разговор в Пантеоне, он казался таким наивным, после всего произошедшего. К счастью, Рей еще настолько пребывала в шоке после событий, случившихся во Фреджене, что не способна была осознать до конца свой ужас от смерти Рудольфа. Она похоронила многих близких людей, если так можно говорить о весьма скудных прощальных почестях на войне, но в мирное время ей еще не приходилось никого терять. Казалось, что этот кошмар больше никогда не повториться, но, в действительности, она как будто уже знала, чем все закончится, когда тем теплым пряным от цветения вечером увидела мрачную фигуру Рена в патио отеля. И заранее смирилась с этим.
– Обстоятельства изменились, – вздохнул ее старый друг, – но… жить дальше то нужно.
Рей задумчиво почесала переносицу и прикусила губу. Она впервые серьезно задумалась о самоубийстве. Но не она ли сама всегда считала, что нужно тянуться к свету любой ценой и находить способы выжить в даже самой безнадежной ситуации. И в пустыне и на войне, и, уже потом, оказавшись в сумасшедшем доме по мрачной иронии судьбы. Уцепилась за Рудольфа как реальную возможность перестать бороться, перестать выживать, наконец-то расслабиться и просто плыть по течению… Хотя течение принесло ее на рифы и растерзало о них в щепки все жалкие надежды. Зачем вообще продолжать все это? Она убьет Рена и пустит пулю себе в лоб. Это самое логичное завершение всей ее запутанной и полной горестей жизни.
– Не будем об этом, хорошо? – попросила она и легко догадалась, что все ее мысли и намерения легко прочитать на ее осунувшемся лице. Конечно, По бросится ее спасать и что-то придумывать, даже толком не задумавшись, нужно ли это Рей самой. В этом они были удивительно похожи с Кайдел. Ах, Кайдел… Как Рей не хватало все эти годы разговоров с ней.
По отошел к окну и отодвинул легкую тюлевую занавеску.
– Ого! – присвистнул он, – а вот и наш приятель…
Рей, конечно, в первую очередь подумала про Рена, но запоздало догадалась, что речь идет о Хаксе. Прежде, чем По успел как-то среагировать или остановить девушку, она сбросила халат в коридоре, накинула прямо на голое тело плащ, потратив еще несколько секунд на то, чтобы переложить в его карман из сумки револьвер, и даже не потрудившись застегнуть туфли, бросилась вниз по лестнице. Удивительно, как она вообще не свернула себе шею на этих крутых ступенях и не зацепилась о болтающиеся ремешки собственной обуви. Задыхаясь, она вылетела на улицу и сразу увидела удаляющуюся фигуру с фотографий, которые ей показывал По, в темной сторожке музея искусства Востока. Она легко узнала и ту странную шляпу и светлый льняной костюм, в духе тех, которые предпочитали на юге Франции, чтобы легче переносить летнюю жару. Мужчина словно почувствовал взгляд девушки и ускорился, но Рей не намерена была так легко сдаваться, она не отставала. Однако, в ситуацию вмешалось ее фатальное невезение и прямо перед беглецом раскрыл свои двери пухлый городской автобус.
Рей рыкнула от злости и выбросила вперед руку, прикладывая все старание, чтобы помешать. Получилось на удивление легко – невидимая сила сдернула мужчину с первой ступеньки транспорта, на которую он уже успел ступить и потянула к девушке. Сейчас Рей совершенно не волновало, что у этой странной сцены могут быть случайные свидетели, намного важнее было не дать ее жертве уйти. Последние несколько шагов она преодолела уже сама, отпуская захват и расслабив пальцы. Мужчина уронил шляпу и она увидела каштановые волосы и очки, скрывавшие лицо. Он тяжело дышал и совершил жалкую попытку подняться с каменной мостовой, но Рей носком туфли наступила ему на штанину и наклонилась, чтобы сдернуть очки.
– А я думал, увижу как минимум всемогущего Кайло Рена, – усмехнулся Хакс со своей обычной презрительной язвительностью в голосе, и был это именно он, собственной персоной. Когда у Рей в руках оказались его солнцезащитные очки, мужчина тут же распял ее уничижающим взглядом льдисто-голубых глаз, – а не его чокнутую подружку.
– Я не его подружка, – выпалила Рей, запоздало подумав, что это не совсем та тема, которую она планировала обсудить с бывшим нацистом, но у Хакса было собственное мнение на этот счет. Этот негодяй за прошедшие годы словно совсем не изменился, как будто провел их в криогенной камере из фантастических книжек, останавливающей старение. Ни единой новой морщинки или складочки на лице, только цвет волос поменялся с белесо-рыжего на светло-каштановый. Брови и ресницы этот гений конспирации перекрасить не догадался.
– Да конечно, – фыркнул он, выдергивая штанину из-под туфли Рей, поднялся и принялся отряхиваться, – всем лагерем ждали вашей свадьбы.
Рей презрительно сплюнула на пол и наконец-то вспомнила о том, что под плащом у нее ничего нет и закуталась поплотнее в ткань, испытав невыносимое смущение. Удивительно, но Хакс не пытался убежать или сопротивляться, напротив, с каким-то наглым превосходством вглядывался ей в лицо. Немец хотел продолжить свои насмешки, явно прощупав болезненную для бывшей заключенной тему, но очень кстати рядом с ними появился По. Он держал руку под курткой, явно готовый в любой момент выхватить оружие.
– Армитаж Брендон Хакс, вы… – начал он обвинительным тоном, явно планируя перечислить все преступления бывшего нациста и зачитать планируемый для него приговор, но Хакс его опередил.
– Кто-кто? – он сделал вид, что с интересом оглядывается по сторонам и ткнул пальцем в Рей, – она что ли? Вы, должно быть, ошиблись, господа. Я гражданин республики Италия, – и он вытащил из кармана своего льняного пиджака, такого непривычного для взгляда Рей, видевшей его всегда в аккуратной и идеально отглаженной военной форме, тоненькую книжечку паспорта с итальянским гербом, – вот, ознакомьтесь, если есть сомнения.
По вырвал документ из рук Хакса и ошарашено уставился на мелкие итальянские буквы. Через плечо друга Рей тоже мельком глянула в паспорт. Там значилось совершенно незнакомое ей имя – Чезаре Ротта, а в графе место рождения – город Урбино.
– Мы все равно знаем, кто ты, – сухо сказала она. Хакс смягчился и удивительно миролюбиво возразил:
– Прекрасно, чрезвычайно рад за вас. Но есть ли в этом какой-то смысл?
Рей чувствовала, как выходит из себя от осознания того, что оба когда-то главных кошмара Гюрса обзавелись новой биографией и другой жизнью, а ей даже с собственным именем этого так и не удалось. Она готова была придушить Хакса голыми руками хотя бы только за один этот омерзительный факт. Немец тем временем вырвал у По свой паспорт и спрятал обратно в карман.
– Ладно, – снисходительно сказал он, – я намереваюсь позавтракать. Вы можете составить мне компанию, если горите желанием меня о чем-то расспросить. В ином случае, просто уберитесь с дороги.
Он развернулся на каблуках ботинок и уверенно направился в противоположную сторону, на ходу натягивая обратно солнцезащитные очки. Однако, он не был бы самим собой, если бы шагов через десять не остановился и не бросил бы насмешливо через плечо, обращаясь к залившейся краской Рей:
– Передавай привет Рену.
Первое время после того, как Рей вернулась в общий барак, заключенные шарахались от нее, как от прокаженной. Но постепенно шоковый эффект стал спадать и арестанты сбавили свой пыл, ограничиваясь молчаливым презрением. Кайдел же, напротив, была звездой и символом надежды – смелая, гордая американка с ее блестящей белозубой улыбкой, впрочем, по милости Фазмы, лишившейся пары нижних резцов, но все еще такой же обаятельной. Она всеми силами пыталась сберечь подругу от нападок других товарищей по несчастью и вроде бы сама наконец-то была горда и довольна Рей. Рей же самой нечем было гордиться, ведь в тот удивительный день, проведенный вне лагеря, заснув в объятиях Монстра, она проснулась первой и успела незаметно прикоснуться к его мыслям, самым открытым и бывшим на поверхности и добыть хоть немного полезной информации для заговорщицы-подруги. Конечно, она не сразу решилась предать своего заботливого зверя, а только после того, как получила достаточный повод на него рассердиться.
На третий день после возвращения Рей, умерла от неизвестной заразы одна из их соседок по бараку – пожилая француженка, оказавшаяся в Гюрсе за проступок в виде, предоставленной для подпольной типографии роскошной квартиры в районе Темпль. Брезгливые по отношению к больным военнопленным охранники, вынудили Рей вместе с парой еврейских подростков самостоятельно оттащить тело несчастной женщины к яме, служившей братской могилой и последним местом пребывания для заключенных. И когда девушка, пыхтя и задыхаясь от натуги, сталкивала тяжелую мертвую француженку вниз, она невольно зацепилась взглядом за знакомую рыжую шевелюру среди последнего слоя свежих тел. Пошарив глазами по содержимому ямы, Рей с ужасом обнаружила там и остальных своих обидчиц – и толстуху с выпученными глазами, и сухопарую еврейку и двух несчастных испанок. Девушка с трудом нашла в себе силы отползти от края, чтобы не выплеснуть скудное содержимое своего желудка прямо в братскую могилу. Весь оставшийся день она ходила еле живая и бледная как призрак и мечтала только о том, чтобы уличить Монстра во лжи. Но как на зло после произошедшего между ними в лесу, он словно избегал ее общества и даже перестал срывать ее с работы на заводе ради их редких встреч. Конечно, мертвенная бледность Рей, не сходившая уже почти неделю, как и частая тошнота, что не укрылась от чуткого внимания Кайдел. Во время очередной смены на заводе, американка ухватила Рей за локоть и уволокла за здание, в открытый всем ветрам нужник.
– Змейка, что с тобой? – спросила она с тревогой. Рей упрямо покачала головой, надеясь что жест достаточно красноречивый, чтобы подруга наконец-то отстала от нее с расспросами. Все-таки ей было как-то неловко до сих пор, что она рассказала военные тайны, украденные у Монстра.
– Нет, я же вижу, – начиная как обычно нагнетать обстановку выдала Кайдел, огляделась по сторонам и понизила голос, – ты… ты беременна?
– Что? – выдохнула Рей ошарашено и нервно хохотнула, – разве что от святого духа.
Кайдел нахмурилась, потому что с ее вольнолюбивым мировоззрением, мало верила в то, что между Рей и ее тюремщиком до сих пор так ничего и не произошло. Особенно, после того, как пустынная змейка выплеснула на нее информацию о том, что бунт на корабле лучше отложить – сейчас усиливается охрана в преддверии прибытия каких-то больших шишек из Германии. Которые, судя по мыслям Монстра, раздражали его куда сильнее, чем даже попытки окружающих принять его за еврея из-за внешности. А это была очень больная тема. Рей с трудом запомнила хотя бы одно ничего не значащее для нее имя – Армитаж Хакс, и то, потому что оно показалось ей чрезвычайно забавным, похожим на название какой-то продовольственной пищевой культуры.
