Текст книги "Тортоделка. Истинный шедевр (СИ)"
Автор книги: EvgeshaGrozd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)
12. Всё не так
ВИКА
Весь путь до больницы как в тумане. Помнила лишь рёв двигателя, управляя машиной Германа, и самого мужчину, который просто молча сидел рядом, закрыв веки. Голова прокручивала столько историй о летальных случаях у аллергиков, что я не прекращала поглядывать на него и проверять вздымается ли грудная клетка.
Вверив Германа медикам, нервно вышагивала в приёмном покое, ожидая вердикта. Дождалась мужчину лишь через час. Вид его стал чуть лучше – отёк спал.
– Отёк Квинке, – проинформировал врач. – Так как аллерген попал в малом количестве, прошло всё более спокойно. Реакция коснулась лишь губ и ротовой полости. Если бы пошло дальше в горло было бы гораздо хуже. Сделали инъекцию эфедрина, а так же антигистаминное. Неделю желательно соблюдать диету. Здесь рекомендации, – протянул мне небольшой листок.
– Спасибо большое, – кивнула я врачу, чувствуя, как волна напряжения уходит в ноги, оставив ватность и бессилие.
– На здоровье. Аккуратней в следующий раз. Выздоравливайте, – и, откланявшись, ушёл.
Смотрела на Германа, а сердце до боли сжималось. А если бы пошло дальше? Он бы задохнулся?! И я бы больше никогда его не увидела? Мысли понеслись в страшные степи, и слёзы покатились по щекам. Кинулась мажорчику на шею и крепко обняла, слегка шокировав.
– Не пугай меня так больше, – пискнула с мольбой.
Его руки неуверенно обвили, ладонь прошлась по волосам.
– Не буду. Сам испугался.
Теперь отстранилась и легонько ударила в грудь, не поднимая головы.
– Тащишь в рот всё подряд, – тело слегка подрагивало от отпустившего адреналина, а проклятая вода продолжала орошать лицо.
– Ты плачешь?! – в его голосе послышалось удивление. Насильно приподнял за подбородок и утёр большими пальцами мокрые дорожки. – Эй?! – мягко улыбнулся. – Ну чего ты? Не надо. Прости. Не хотел так напугать тебя, правда.
Гром среди ясного неба. Впервые за всё время он произнёс слова извинений, такие незнакомые моему слуху. Хотя, раньше просить у меня прощения у него не было стимула. Да и в данной ситуации, это я должна извиняться, а не он. Слёзы девушек и правда творят чудеса. Снова обвила его спину руками, вжавшись щекой в крепкую грудь.
– Поехали отсюда, – молвил Герман и, не выпуская из объятий, повёл к машине.
По дороге к его дому вновь опустошили аптеку, в которой былая девушка-фармацевт разглядывала на нём новое увечье. В том, чья это заслуга, на этот раз благоразумно умолчали. Но боевые орехово-шоколадные кляксы на наших кителях весьма красноречиво проясняли ситуацию.
В его квартире, подобно новогодним подаркам, распаковали все таблетки. Проследила, чтобы правильно всё выпил.
– Кажется, отныне готов терпеть и забывать все подобные покушения, если ты будешь всегда вот так же возиться со мной, – проронил Герман, ласково глядя на меня.
Чёрт, от этих глаз скоро растекусь огромной лужицей под названием "Вика".
– Тогда я очень быстро поседею, – улыбнулась в ответ и с сожалением посмотрела на него. – Болит?
Осторожно коснулся своих губ, проверяя:
– Уже нет, – попытался улыбнуться – вышло почти как раньше. – Шикарные лекарства.
– Слава Богу, – выдохнула робко и поднялась, потянувшись за своей сумочкой. Мужчина проследил за мной каким-то детским взглядом.
– Ты уходишь?
Отступая в коридор, кивнула:
– Торт по-прежнему не сделан, – горько поджала губы.
– Погоди, – последовал за мной. – Я отвезу тебя.
– С ума сошёл? После этих лекарств нельзя за руль. Нужно сразу спать. Я вызову себе такси.
Вдруг поймал за руку и приблизил к себе.
– Может, останешься? Чёрт с этим тортом – я важней, – задорно блеснул синевой глаз.
Неловкость вызвала нервный смешок. Попыталась вернуть себе руку – фиг.
– Это заказ. По головке за такое Ворс точно не погладит.
– Я всё решу, – заключил мою ладонь в плен и прижал к груди. Шагнул ещё ближе. Смотрит в глаза, гипнотизируя и лишая воли.
– Гера, я должна идти, – от его напористости бросило в жар. Противостоять становилось всё сложнее.
– Как ты меня назвала? – растянулся в улыбке.
– Прости. Герман, – спохватившись исправилась.
– Нет-нет, мне понравилось, – его пальцы нежно скользнули по щеке. – Не люблю это сокращение, но от тебя звучит как-то иначе.
Румянец пополз по лицу от пристального взгляда мужчины, под которым превращалась в крошечную и робкую девочку. Да, что с тобой, Вика?! Соберись! Уходи отсюда! Причём немедленно!
– Я пойду, – решительно выдернула кисть. Спиной чувствую, как смотрит вслед.
– Я не трону тебя, – выпалил он, и в голосе различила ноты мольбы. – Знаю, не заслужил доверия, – лёгкий смешок, – но ты мне нравишься. Нравится, когда ты рядом. Когда смотришь на меня, как сейчас. Когда прижимаешься крепко и так искренне. Останься! Пожалуйста! Я не хочу сейчас быть один. Пойми у меня есть на то причины. Обещаю, ничего не будет, если ты того не хочешь. Я уважаю тебя и любое твоё решение.
Господи, если бы он только знал, как хочу смотреть на него, как слушаю стук его сердца, как таю в этих могучих руках. Всё время желаю, чтобы был рядом. И каждый раз, уходя вот так, словно отрываю от сердца, оставляя на нём новые шрамы. Только чёртовы предрассудки, честь и гордость держат меня сейчас. А ещё сильнее – предчувствие, какое-то тёмное, как чья-то чёрная тень.
Сдалась. Осталась. И в этот раз Герман сдержал слово. Мы просто снова были рядом в его постели. Мужчина забрал моё тело в кокон, крепко прижав, словно маленький ребёнок любимую игрушку во сне, и мгновенно отключился.
Лежала, долго слушая размеренный стук в его груди. Слегка отстранилась от сильного желания увидеть лицо мужчины. Герман мирно и глубоко спал – веки слегка подрагивали, а губы крепко сцеплены, чёткая межбровная складка свидетельствовала о том, что сновидение его не такое блаженное. Дико захотелось прокрасться к нему в голову и узнать о мужчине больше. Я уже второй раз провожу с ним ночь, целовала и позволила сделать то, что опорочило меня процентов на пятьдесят, но до сих пор абсолютно ничего не знаю о нём. А пустит ли он в свою душу? Скорей всего, нет.
Тело Германа сквозь сон слегка напряглось, из груди вышел небольшой стон. Сквозь дрёму начал искать меня по постели и, найдя, вновь притянул к себе. Облегчённо выдохнул, продолжив спать.
Перевела дух. Пусть. Несколько недель назад он мечтал разделать мою тушку на множество маленьких Вик, и я боялась его, как огня, а теперь в очередной раз делим вместе одну кровать. Парадокс, но что будет, то будет. Не хочу исключать ни плохое, ни хорошее. Коснулась ладонью его щеки и подушечкой большого пальца провела по губам. Сухие и тёплые. Тут же вспомнила, как целуют. Закусила губу в неумолимом желании. Он не проснётся. Потянулась к нему и коснулась уголка аккуратно, почти невесомо…
Проснулась раньше. Быстро оделась в спецовку. С этими казусами скоро прирасту к ней. Пошлёпала на кухню. Загрузила кофейник в кофеварку, и сделала бутерброды. Удивительно, в холодильнике появились продукты – растёт.
Пока кофе готовится, решила сходить умыться и привести себя в божеский вид. Выйдя из ванной и пройдя в спальню, чтобы разбудить мужчину, остолбенела. Герман сидел на кровати, а над ним склонялась рыжеволосая богиня. Да, именно богиня. Стройное тело, красивое модное платье, шлейф дорогого парфюма. Она прильнула губами к его стальному лицу.
Шум с моей стороны заставил Германа подскочить и толкнуть красотку от себя. Незнакомка выпрямилась и одарила меня насмешливо-презрительной улыбкой.
– А вот это нежданчик, – осмотрела меня, как второсортный товар. – Значит, вот с кем ты мне изменяешь, женишок? На колхозных куриц потянуло? Да, она – вне конкуренции.
Чего?! В груди заплескалась обида вперемешку с болью, а в таком состоянии натворить могу многое.
– И у павлина, когда общипаешь такая же куриная задница, в курсе? – процедила я, бросив на бледного Германа Юрьевича испепеляющий взор.
Кобель он и в Африке кобель! Надо было уйти ещё ночью! Идиотка, ты, Викуся!
– Вика?! – мужчина вскочил с постели и устремился ко мне. – Я объясню.
Мне хотелось лишь забрать сумочку. Углубилась за ней в комнату этого вертепа, изо всех сил игнорируя присутствующих.
– Да, расскажи ей кто я, – дамочка надменно захихикала. – Зачем водишь за нос эту наивную дурочку? По-любому, она уже втрескалась в тебя. Мы все тебя любим и течём от переизбытка твоей сексуальности, Гер…
Ну всё! Я резко сменила траекторию движения, минув прыгающего за мной самца, и, размахнувшись, въехала рыжеволосой сумкой по фейсу. Она крякнула и повалилась на пол.
– Лика?! – тут же испугался за неё мужчина и подскочил к её тушке. – Ты с ума сошла?! – вскричал на меня, осматривая эту швабру.
– Гера, вышвырни её! – простонала пострадавшая, держась за голову.
– Не утруждайся, – оскалилась я и стремительно зашагала к выходу.
– Вика… Всё не так. Подожди, дай объяснить, – зачем-то бежит следом, схватил за локоть.
Ну нахер! Бить сумкой по лицу не стала, а просто пару раз заехала своим орудием ему по плечу и груди. Отступил, морщась от боли.
– Засунь свой объяснения ей в заднее место! – рявкнула гордо и стремительно покинула апартаменты мажора.
Лишь зайдя в лифт, дала волю чувствам и разрешила слезам бежать по лицу. Ты и правда, дура, Вик! Счастье и облегчение испытала лишь в одном – между нами до сих пор ничего не было. Вот и отлично! И эту заразу я переживу.
ГЕРМАН
После своей первой фатальной ошибки с Ликой каялся перед Тохой. А он, подобно истинному проповеднику наставлял меня на путь истинный.
– Она отдала тебе всё же ключи? – Мотнул головой. – Отчего-то я почти уверен, что ты её об этом и не попросил.
– Лучше сменить замки, – буркнул, цедя пиво из горла бутылки.
– Ну если точно сменишь, – скептическая усмешка.
– Да, сменю, – сердито глянул на друга. – С чего это ты сомневаешься вдруг?
– С того, что все эти годы ты и на пушечный выстрел к себе бывшую не подпускал, а теперь оттрахал её в вашей же квартире. И не говори, что воздержание виновато.
– Это просто была физика, – рыкнул, сердясь от его правоты. – Голимый секс и действия – ничего больше.
– А когда трахал, хотел сделать ей больно?
– Что? – скривился от понимания, что опять раскусил.
– Ненависть иногда и вызвана любовью. Ты ненавидишь её за предательство до сих пор, потому что любишь. В ином случае, она давно бы уже была тебе безразлична. Ты ходишь по тонкому льду, Герыч.
– Психолог хренов, – ухмыльнулся я.
– Если так хочется бабу, завали ту кондитершу.
– Нет, её не могу, – совершенно точно мотнул головой.
– Она ж тебе вроде нравится, – удивление вытянуло его лицо.
– Да, в том и дело, потому и боюсь потерять к ней интерес, если пересплю.
– Что больше кайфуешь, когда яйца в узел скручивает при ней? – захихикал Тоха.
– Можно и так сказать. Мне нравится, как она смотрит на меня, как её тело реагирует на прикосновения. Она, словно красивая обложка новой книги, которую хочется открыть и прочесть, но не трогаешь, боясь разочароваться в её содержимом или полностью утонуть в сюжете.
– Нифига себе, серенадами запахло, – охнул друг. – А ты уверен, что она тебе просто нравится? Раньше говорил и думал больше твой жираф.
– Да хрен знает, но в её присутствии я часто веду себя странно. Хочу её вечно зажать куда-нибудь в угол. Я даже нашёл сегодня её адрес и прирулил к ней домой.
– Да?! – Антон осветился улыбкой и поёрзал на стуле, предвкушая интересное окончание истории. – И?
– И? Хрен тебе! Из её подъезда вышел тот рыжий, кондитер который тоже.
– Думаешь, она с ним спит?!
– Не знаю, но не раз видел, как они воркуют в цехе да и сам парень недурён.
– Ого, ревность – это хорошо, – радостно хлопнул в ладоши, потерев.
– Очень хорошо! Настолько хорошо, что от злости переспал с Ликой, – рыкнул я. – Бабы не будут больше резать в лапшу моё сердце – баста! Поэтому только трах для физической формы. А Вика? Пусть лучше будет закрытой книгой с шикарной обложкой, и читать её не буду.
– Трус, – махнул он рукой. – Не все бабы одинаковые. А быть сейчас тебе верной та кондитерша пока не обязана. Вдобавок, ты не знаешь наверняка, что тот рыжий делал у неё. А вот твоя рыжая как раз достигла большего результата сегодня.
– От рыжих одно зло, – констатировал факт…
И вот теперь после нашего разговора, держу в руках Вику и не могу отпустить. Тронули за живое её слёзы в поликлинике, как испугалась за меня, переживала. Видел её искренность, видел как горят щёки, как смотрит на меня, ощущал трепет её тела в моих объятиях. Клянусь, хотел большего, но эту девушку необходимо уважать. И я уважал. Но если бы она только захотела…
Уснул со спокойным сердцем, прижав к груди желанную фигурку. Снилась, однако, та тварь и как я прислуживаю с обедом ей и её любовникам, но под утро, сквозь дрёму, уловил ласковое поглаживание по груди. Память вернула в мозг Вику, улыбнулся, не открывая веки, но знакомый запах парфюма мгновенно всколыхнул сознание. Резко сел, распахнув глаза. Мать твою!
– Доброе утро, милый, – взгляд проклятых угольков и властный поцелуй на мгновение парализовали.
Пара секунд ступора и со стороны ванной слышу шорох. Вика?! Нет, нет, только не так! Следом спектакль полный маразма от бывшей, в котором хотелось её задушить, распять, отрезать башку. Функция маньяка сработала хорошо, но параллельное желание остановить оскорблённую Вику и объяснить всё спустило ярость на второй план. Оплеуху по Лике не ждал, но внутренне напрягся и звоночек беспокойства ударил по нервам. Ладно, позже с нокаутированной разберусь. Смерть как не хотел, чтобы Вика ушла, думая, что эта дрянь – моя невеста. Всё не так! Давно не так!
Досталось следом и мне. Боль в плече внесла новые коррективы. Неужели, Вика неравнодушна ко мне, раз позволяет бить меня?! Мысль об этом окончательно обезоружила, и я врос в пол не способный думать больше о другом.
След девушки простыл, а сзади стонала бывшая. Вернулся к ней, разглядывая её раскрасневшееся от удара лицо.
– Притаскивая сюда свой зад, будь готова к тому, что я могу быть не один, – рявкнул я, натягивая брюки.
– Ты и правда пал со своим кухарством. Эта мышь…
– Закрой пасть! – гневно рявкнул я. – Её зовут Вика, а ты ногтя её не стоишь. Мне безумно жаль, что она увидела со мной такую шкуру, как ты.
Лика не показала виду, что оскорбилась, но уши слегка вспыхнули.
– Твоя Вика – всего лишь очередная несчастная девушка, которую ты попользуешь и выкинешь, как всех предыдущих, – она вдруг мягко улыбнулась и прошлась пальчиком от моего подбородка по груди к поясу брюк. – Только я любовь всей твоей жизни, которую ты так и не смог вытравить. Признайся.
– Ты себе льстишь, – в теле звякнул крючок негодования.
Поймал руку мерзавки за запястье и отвёл от опасной зоны.
– С тобой только классно трахаться. Шлюха ты отменная. Сменить профессию не думала?
И вот тут, видимо, задел. Лика изменилась в лице и залепила мне звонкую пощёчину. Ни хрена себе! В ярости сомкнул пальцы руки на её глотке, припечатав к стене. В глазах девушки отразился испуг, который махом перешёл в похабное созерцание. Она эротично изогнулась, соприкоснув бёдра с моими, а ладони вновь легли на пояс.
– Пусть шлюха, но зато твоя личная, – зазывно облизала свои губы.
Член от этих простых махинаций мгновенно разбух. Вот почему ты, дружок, только на эту дрянь просыпаешься?
– Ты же хочешь… Как и я.
В груди зазвонил тревожный звоночек. Один раз – помешательство, второй – клиника. Решительно разжал хватку и отошёл.
– Пошла вон из моего дома, – спокойно расчленил каждое слово.
Бывшая хмыкнула и, подняв сумочку, направилась к дверям.
– Ключи положи на стол.
Тормознула оглянувшись. Вынула их из сумочки и брякнула о столешницу.
– Лучше смени замки, – хитро оскалилась. – Мой номер телефона всё тот же, – и ушла, прикрыв за собой входную дверь.
Облегченно выдохнул, поздравив себя с тем, что не поддался. Значит, эта сука не может влиять на меня стопроцентно. Выходит всё не так плохо, как прогнозирует Антоха. Но со словами о том, что Вика – очередная моя жертва, чтобы поиграться, был категорически не согласен. Я не притронусь к ней, пока искренне не возжелаю её души, а не тела.
Начал собираться на работу с чётким решением исправить ситуацию и поговорить с девушкой, объясниться. Она обязана знать кто такая Лика! Не хочу, чтобы Вика думала иначе.
Примчал на работу и пулей устремился в её цех, но войдя туда, понял, что лучше бы умер или заразился триппером от бывшей.
Рыжеволосый кондитер Савва сжимал мою тортоделку в своих могучих руках и крепко целовал в губы.
Убью, нахер, обоих!
13. Не игрушка
ВИКА
Вчерашний взрыв так и остался на стенах цеха, потому что замывать его, на тот момент, было не первостепенным делом. Теперь же всё ореховое безобразие затвердело большими кляксами и капелью на поверхностях. Какао-масло придало им нужную твёрдость и отмыть пятна могли теперь только скребок и железная мочалка. Вооружившись моющими, начала драить стол и стены, представляя, что начищаю мажорчику рожу. Тёрла с остервенением и яростью, зарабатывая мозоли на пальцах и ладонях.
Жених! Женишок – блядуна кусок! Надо было не жирафа ему там рисовать, а отрезать всё под чистую и аккуратненько зашить. Отчего я не херург, от слова "хер"?!
Отмыв кляксы, осела за стол, включила программу заказов на ноутбуке. Запись на два часа дня и не помечена. Да, потому что не увидела её вчера и не сделала. И всё из-за мажора, жеребчика, добермана и кобеля! Которого хочу сейчас придушить, расчленить и расфасовать по запчастям.
Ненавижу! Нет… Другое?! Люблю?! Сука! Люблю, с ума схожу, ненавижу и… люблю. Бля!
Гребанная глазная жидкость вновь устремилась по лицу и закропила с подбородка на стол. Когда успела влюбиться? Только на козлов и западаешь, Вика! Ну какого лешего тебе неймётся?! Ведь знала же и видела, что говнеца добротный кусок, но всё равно запала. Вот и отхватила сегодня по самое не хочу. Думай уже мозгами! Живут чаще всего не с тем, с кем любится, а с кем приходится и, похоже, ты в числе таких.
– Вика? – голос с дверей. Не тот, совсем не тот. – Ты плачешь?! Что случилось?
Милый, влюблённый и заботливый Савва подскочил ко мне и обеспокоенно обхватил за плечи. Повернул к себе, коснулся волос.
– Вчера пришёл заказ, а я его… проворонила, – и от этого зарыдала ещё горше.
Заказ профукала, получу по голове и окончательно разочаровалась в мажорчике – полный комплект моего невезения. Захотелось домой в свою кроватку, выключить свет, задвинуть шторы и, свернувшись в клубочек, предаваться горю, умываясь слезной жидкостью.
– Я поговорю с Ворсом. Ты не виновата. Всё бывает. Этот вездесущий Герман Юрьевич тоже мог бы тебе помочь. Проследил бы ленту.
Ох, зря! При упоминании о мажоре продолжила лить белуговы слезы ещё пуще.
Парень резко встал и следом потянул меня на ноги, заключил в объятия, крепко прижимая к груди. Другой запах, другая сила сжатия, даже стук сердца звучит иначе. Не тот, не мой… Не мой проклятый мажорчик. Мягкие ладони скользили по спине. Размеренный утешающий шёпот наравне с покачивающими движениями. Убаюкал, усыпил бдительность и восприятие. Рука коснулась моего лица. Влажная и прохладная, а у Германа тёплая и сухая, согревающая и пробивающая жаром каждый дюйм на коже. Полная противоположность мужчин.
– Всё обойдётся. Я всё решу.
Дежавю. Та же фраза. Резко подняла на него глаза. Такие абсолютно разные, но в чём-то похожи. Опустила взгляд на губы: тонкие, розоватые, рыжие волосы усов и бороды аккуратно обрамляют их изгиб. Этот парень необычно красив и яркий, как солнышко, которое обязано согреть и нести радость. Заметил направление моего взора и раздумывать долго не дал. Впился поцелуем, в котором, клянусь, очень пыталась утонуть. Но словно шлепок в лужу и никакого блаженного покачивания на волнах. Пропустила глубже в рот, покоряясь его исследующему языку. Сладкий запах мяты бил в нос и ненавязчивый бриз морского парфюма рассеивал всё в шлейф стыда и сожаления. Сильные руки обвили спину и затылок, страстно вжали в себя, ощутила его эрекцию. Что ты творишь, Вика?! – крик из недр отупевшего мозга.
– Потерпели бы до вечера, – гром, удар, нокаут.
Сунуть голову в духовку?! Оттолкнула от себя Майорова, повернувшись лицом к вошедшему. Герман стоял в цехе с перекошенным лицом, губы сжаты с невероятной силой, а взор небесно-голубых глаз буквально почернел, превратившись в тяжёлое грозовое облако.
– Простите, – счастливый и ничего не подозревающий Савва виновато улыбнулся. – Мы забылись.
Мы… Слово как приговор. Мы? Нет! Нет никаких мы или нас. Я сглупила и отдалась порыву, но этого не объяснить ни тому, ни другому. Почему пол не зыбучий песок?
– Лобызаться можете сколько угодно после, а на работе будьте любезны соблюдать порядок, – подобный тон в голосе Германа слышала впервые.
А почему мне должно быть стыдно?! Ты с утра был ничем не лучше меня сейчас.
– Виктория, зайдите ко мне в кабинет, как закончите утренние прелюдии, – отчеканил каждое слово и, развернувшись, уходит, хлопнув дверью так, что дрогнули стены.
– Ого, наш босс-кашевар сегодня явно хреново спал, – улыбнулся Савва.
– Наоборот, – буркнула, не подумав.
– Что? – не понял напарник.
– Ничего, просто ляпнула. Не бери в голову. Я хочу кофе и что-нибудь съесть, – устало произнесла, держась за лоб. – А ещё должна позвонить заказчику и выслушать всё, что они обо мне думают.
– Давай, я позвоню, – парень, видимо, решив, что межличностная стена между нами отныне разрушена, приобнял за плечи, но я поспешила из новых объятий.
– Нет, я всё же шеф-кондитер и получать головняки – моя прерогатива.
– Ладно. Тогда схожу и возьму нам кофе в баре и у Фила спрошу чего-нибудь на хлеб.
– Не ходи на кухню, – сердце вдруг обеспокоенно заныло.
Я не представляла, что у Германа на уме, потому невольно переживала за Савву – пострадает парень ни за что.
– Брехливый пёс не кусается, помнишь? – озорно улыбнулся и вышел из цеха.
Снова упала на стул, запустив пальцы в волосы. Что вообще сегодня творится?! Ночью нежилась в руках добермана, утром била морду его невесте, а под конец, кажется, завела шашни со своим подчиненным. Как сейчас всё это уместить в голове и разложить по полочкам? Лучше бы слегла сегодня с температурой. Перед глазами всё ещё взгляд мажорчика. Ему было неприятно, и готова поклясться, что различила в черноте синевы не только злость, но и боль, которая вмиг потушила мои обиды.
Пока приканчивали завтрак, Савва болтал без умолку. Напомнил о понедельнике, и я опять не смогла дать конкретный ответ. Мысли витали в кабинете шеф-повара. Что он делает сейчас? Что думает обо мне? Ведь он хотел объясниться. И когда та красотка целовала его, он был больше похож на каменную статую. Её поцелуй не поглощал его, так же как и меня поцелуй Саввы. Только вот с моей стороны выглядело всё для мажорчика намного эффектней. Чёрт! Но красноголовая назвала Германа своим женихом! И в квартиру явно сама попала. Не стал бы он её впускать, зная, что не один. Значит у неё есть ключи.
Поток мыслей, догадок и недосказанности изводил до белого каления. Тонна вопросов и ни одного ответа.
– Пойду к Герману Юрьевичу, – решительно направилась к дверям.
– Может с тобой сходить? – Савва глядел обеспокоенно.
– Не надо. Справлюсь.
Постучать в дверь его конуры даже не успела. Быстро вылетел ко мне, схватил за руку и, втянув в кабинет, жестоко припечатал спиной к стене. Смотрит в ярости пару секунд, а после творит, что-то непонятное. Рука мужчины больно сжимает волосы на моём затылке и притягивает лицом к нему. От этой близости стало одновременно и страшно, и жарко.
– Не смей мешать мои поцелуи с его, – прорычал он так, что ощутила вибрацию в его голосе.
– Чисто по-мужски мыслишь. Класс! Вам можно пристраивать свой член во все дырки, а нам простого симпатягу поцеловать нельзя.
От этих слов думала рассыплюсь на мелкие частицы. Его широкая ладонь нацелилась на мою шею, но мужчина сдержал порыв и, сжав её в кулак, резко отошёл. Опустил голову, о чем-то горько думая, выдохнул:
– Два года назад я мечтал сделать ту женщину своей женой, но буквально перед ЗАГСом узнал, что эта тварь спит с моим другом. Хотел убить обоих, размазать по стенке за предательство. Его чуть не сделал инвалидом, а самое гадкое – вся моя семья знала о её похождениях и молчала. Понимаешь?! Молчала и мило мне врала! С тех пор, поклялся, что больше ни одна баба мне не перевернёт душу, не предаст. Лишь потому что такой больше не будет. Я не позволю! Не пущу вновь в свою жизнь. И получалось. Пока тебя не встретил, проклятую. Почему-то решил, что ты другая, но нет, опять облом! Сегодня убедился в обратном.
Всё, что он сейчас поведал внесло много ясностей о его личности, но ровнять меня в общую грязную массу – вверх несправедливости.
– Ты не имеешь права! – голос предательски задрожал, мешаясь с суровостью. – Я всей душой была с тобой и всё, что ты получал от меня – не игра, – в гортани вновь завибрировали слёзы. – Тогда как я для тебя всего лишь милая, забавная игрушка. Только вот у этой куколки есть чувства, мысли и мечты, в которые тебе едва не позволила влезть. А поцелуй Саввы – всего лишь глупая затея. Решила, что сработает и выбью из головы все эти дурацкие мысли о тебе. В очередной раз, дура и непроходимая идиотка. Извините!
Выпалив всё это, повернулась к выходу, чтобы уйти, но рука Германа молниеносно захлопнула дверь, не давая исчезнуть. Слышу спиной его дыхание, чувствую, как разглядывает сверху вниз. Боковым зрением вижу его лицо, как склоняется к уху.
– Ты никогда не была для меня игрушкой, – шепнул мужчина. – Поэтому до сих между нами ничего не было. Мне не нужно твоё тело – этого добра валом. А всё потому что тебя нужно любить, а не трахать. Ты достойна большего, чем я могу дать.
– Выходит, не судьба, – жестоко произнесла я, словно обрубив себе вены. – В твоём сердце места для понятия "любовь" нет – ты искорененил его.
Герман громко сглотнул, понимая, что мой вывод сделан верно. Слегка повернулась к нему и умоляюще молвила:
– А я хочу любить. Хочу быть любимой. И прошу тебя, не мешай мне. Ты закрыл свои двери, но не смей закрывать мои. А ровнять меня с грязью, к которой ты привык, не вздумай. Не всё кругом предательство и зло. Жаль, что ты не понимаешь этого.
Настойчиво отбросила его ладонь от дверей в сторону и поспешила уйти. Была бы счастлива, если бы остановил? Безусловно. Мне хотелось, чтобы поймал, вернул, переубедил, обнял и упокоил в своих руках. Хнык! Тишина и пути к отступлению свободны. Разочарование, тоска и горькие выводы. Поставила не на ту лошадку. Что ж ущерб терпим, потому просто существуем дальше. Как-нибудь…
ГЕРМАН
Прошло две недели после столь яркой и откровенной беседы с Викой. Она, похоже, влюбилась, но я боялся и не мог дать ей того же. Словно прыжок с высоты в омут адреналина, драйва и счастья. Снова. Мне было проще жить в своих страхах и выводах дальше, чем вновь отдаться чему-то новому и неизведанному. Трус! И Тоха был прав.
Лика продолжала приходить в мой дом через день и я впускал, потому что уже умел её контролировать. Она – теперь моя раба, тряпка и провинившаяся дрянь. Я не уважал её, не уважал себя – только этот расклад был мне подвластен. Ощущение защищённость, но не удовлетворения. Никак не оно!
Тайно наблюдал, как Вика и Савва общаются. Он помогает ей, поддерживает, защищает. Смотрит, как на свою богиню. Блядь, я бы тоже мог и получше тебя! Но я давно стал атеистом. Домой девушка уходила всегда одна и целующимися больше их не видел.
Былого разговора завязать с ней больше не мог, так как тупо, кроме хилого "привет" в голову ничего не поступало. Я скучал по ней. Тосковал по улыбке, по глазам ласкающим мой лик, по румянцу на её щеках, когда позволял себе лишнее. И с каждым днем всё сильней вяз в омуте.
Антон часто при встрече крыл меня трехэтажным матом и призывал перестать страдать хернёй. Я понимал, что друг прав, но для меня всё было подобно клаустрофобии. Страх замкнутости. Круговорот из любви, боли и предательства.
Дома был в жутком настоящем, а на работе в мечте вновь увидеть Вику, услышать её голос и почувствовать аромат. Судорога сводила руки и ноги каждый раз, как представлял, что обнимаю её.
Сегодня тоже нужно пережить. Двадцать третье июля – день рождения моего братца. Собрана вся элита нашего города и посрамиться никак нельзя. Дядя Паша носился, как ужаленный, моля меня и Вику об идеальности.
– Это моё лицо, Гер, – охал старик. – Викуль, чтоб комар носа не подточил.
– У нас всё идёт по плану, Павел Леонидович, – уверенно заверила девушка. – Конструкция собрана, торт оформляется. Ждём танцовщицу.
– Стриптизёршу, – поправил я.
– Гера, а ты уверен? – дядя Паша недоверчиво смотрел на меня. – Сам же знаешь, гости элитные. Стриптизёрша на светском рауте – слишком странно.
– Это вопрос не ко мне, а к организатору вечера, – пожал я плечами. – Запрос поступил, и мы с Викой выполнили.
– Ну, ладно. Не лезу – вам видней, – и дядя Паша засеменил к себе.
Девушка тоже направилась в кондитерский цех.
– Вик! – окликнул зачем-то. Обернулась. "Ты очень красивая сегодня" – игра моего мозга, но в ответ: – Я сообщу тебе, когда танцовщица появится.
– Спасибо, – горделивый кивок, но зелёно-карий взор пробрал до кости.
Что сделать, чтобы эти выкрутасы прекратились? Прямо бесит!
План изначально прост. День рождение братца. Его коллеги и партнёры. Вся светская элитная рать, которой так гордится моя семейка. Спесь, ханжество и кичительство именем и богатством. Мне хотелось внести немного позора и грязи в их мирок. Шокировать и оставить в нокауте. Стриптиз под конец торжества – лучшая затея. Но разве я мог знать, что всё, как обычно, пойдёт наперекосяк?!
