Текст книги "Тортоделка. Истинный шедевр (СИ)"
Автор книги: EvgeshaGrozd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)
55. Калека и непутёвый
ВИКА
Минули вторые сутки, но от мужа вестей по-прежнему не появилось. Трясла несчастного Антона, который так же ничего не знал и беспокоился не меньше моего.
– Ярослав уехал в Самару, – отвечал Белов на моё требование известить Калина о пропаже супруга. – И, мне кажется, Герыч поехал с ним.
– Господи, – уронила голову в ладони.
– Герман решил поиграть в детектива? – скривился сидящий рядом Миша.
– Скорее в глупца, – почти простонала я.
– Не стоит его недооценивать, – сдвинул брови Антон, совестливо глянув на нас обоих. – Дедукция Германа не раз играла в твою пользу, Вик.
– Увы, лишь в единичных случаях, – отрезала хриплым голосом.
Мужчина умолк, слегка набычившись. Пусть. Не тебе меня совестить уж точно.
– В конце концов кто-нибудь может связаться с Ярославом? – раздражённо хлопнула себя по коленям.
– Вик, – ладонь Миши мягко легла на мою. – Герман предупреждал, что поездка может затянуться.
– Тогда он просто издевается надо мной. Я же так с ума сойду от беспокойства!
– Вика, если он с Калиным, то тебе не о чем переживать, – встрял снова Белов. – Ярослав стоит десятка недругов вашей семьи.
– Что вы все так расхваливаете этого следака?! – раздражение подпитанное переживаниями шло прямым текстом.
– Ярослав раньше мог в одинокую уложить половину взвода террористов, – то ли защищая Калина, то ли успокаивая меня, изрёк адвокат.
– Ты говоришь в прошедшем, – бросила скептически.
– Ярослав был тяжело ранен. Едва не погиб. Почти год пролежал в коме и более пяти лет пытается прийти в норму, но такие травмы бесследно не проходят. Рука утратила чувствительность и нога часто подводит. Из-за этого Калина списали из строя. Он потому и стал следователем угрозыска, чтобы не сесть за бумажную волокиту. Калин – не тот человек, что будет просиживать штаны. И никогда не дрогнет перед лицом опасности. Если Герыч с ним, то он под надёжной защитой.
Странно, но эта горячая тирада всё же меня немного успокоила. Я даже слегка поразилась тому, как Антон гордо превозносит того мужчину. Возможно, его и правда ценят и уважают в их кругах, но, для меня, Калин – просто человек, который выполняет свою работу и, увы, не совсем качественно, раз позволил моему горе-мужу поехать с ним.
Антон пожелал спокойного отдыха и обещал позвонить, если что-то станет известно о Гере. Друг мужа ушёл, а мне предстоял ещё один разговор, который так же не хотелось обсуждать.
– Завтра выписка, – проронил Дементьев.
– Помню, – кивнула, стараясь не смотреть на мужчину.
– Я обещал твоему мужу… – аккуратно продолжил он, отчего стало вдруг тошно.
– С каких пор ты хранишь обещания моему мужу? – раздраженно метнула в него взор, оборвав. – Или это только те обещания, которые выгодны тебе?
Миша проглотил обидное замечание и продолжил как можно более спокойно.
– Вика, я понимаю, ты переживаешь, но Герман прав. Полиция считает, что тебе угрожает опасность, а в моём доме уж точно тебя никто не найдёт, потому что обо мне недругам мало, что неизвестно.
– Лике известно, – парировала я.
– Выудить тебя из квартиры гораздо сложней, чем из частного дома.
– Действительно, даже охрана не спасает, – буркнула я.
– И не буду напоминать тебе о Викторе.
Я выдохнула и устало сдалась:
– Мне нужны будут мои вещи на первую необходимость.
– Хорошо. Попроси Галину Федоровну собрать всё, что тебе понадобиться, и я после работы заеду за ними.
Обречённо кивнула.
– Вик, – Миша приблизился и заглянул в лицо. – Гера с Ярославом вернуться и обязательно сообщат нам хорошие новости. Давай, будем верить в это.
Сцепила горестно губы и закивала, окончательно сдаваясь перед происходящим. Мужчина обнял и чмокнул в лоб.
На следующее утро Михаил привёз мои вещи и даже косметичку. Господи, ну как у такого парня до сих пор нет второй половинки? Хирургия, ты – беспощадна к женщинам, раз забираешь себе такие экземпляры.
В доме его всё по-прежнему. Педантичная чистота и вазы без цветов. Аккуратно прошла в кухню, единственное место в чужих домах, где ощущаю себя намного раскованней. Присела на край стула.
– Ты не голодна? – учтиво спросил мужчина.
– Нет, – мотнула головой, слегка улыбнувшись. – Хочется кофе, но нельзя.
– У меня есть без кофеина.
– Гадость, – тут же содрогнулась от отвращения. – Нет. Нельзя так нельзя, лучше потерпеть. Потом оторвусь. Ты завезешь меня на работу?
– Ты только выписалась, а уже в кондитерскую рвешься, – покачал головой Дементьев.
– Это моё детище. Таня, конечно, умничка, но не обязана следить за моим бизнесом.
– Тебе скоро в декрет, – пожал он плечами. – Пора бы уже подумать о том, чтобы вверить ей своё дело.
Я тоскливо умолкла, опустив веки. Об этом варианте давно думала и даже говорила с подругой, но тогда я ушла от Германа, была зла на него и хотела развестись. Теперь же вновь не могу представить свою жизнь без него. Он продолжает оставаться той тенью, которую ощущаю каждую ночь в постели, засыпая одна. Герман упрямо и настойчиво держит свои позиции рядом, против чего мне больше не хотелось возражать.
То, что пришлось пережить в связи с последними событиями, давно сломало стену. Нет, я до сих пор не верила ему, как мужчине, который клялся ценить и уважать свой выбор, но смогла поверить, как мужу, который ради своей жены и ребёнка не жалел себя и не раз вставал грудью перед опасностью. Вот и сейчас, я понимала, что он уехал на поиски следа и это не невинная поездка. Сказать, что я переживаю – ничего не сказать.
– Вик, ты тут? – оказывается Миша что-то говорил.
– Прости. Я не слушала… Что ты говорил? Повтори, пожалуйста, – виновато подняла на него взор.
– Я сказал, что твоя сумка с вещами стоит возле кровати, – проронил он. – Посмотри, всё ли есть необходимое для тебя. Если нет, сходим до магазина.
– Хорошо, я сейчас посмотрю, – кивнула и поспешила скрыться от него, но мужчина мягко тормознул, коснувшись ладонью плеча.
– Потом. А сейчас сядь, – прозвучало как приказ. Воспротивиться не посмела. – Ты переживаешь, и я понимаю всё, но Гера не стал бы настолько рисковать.
– Стал бы, – мотнула уверенно головой. – Он всегда движим эмоциями, потому постоянно и совершает ошибки.
– Антон заверил, что с Ярославом Герман в безопасности, – произнёс, как заученный текст.
– Ярослав – обычный человек! Пусть у него полно каких-то там заслуг за спиной, но это в прошлом. До того как он был вынужден уйти в следователи. Значит, травма – его недостаток. Откуда вам известно, подведёт ли она его в ответственный момент?
– Ты – сурова…
– Да! Я и моя семья идём по краю пропасти и пытаемся выбить у жизни ещё хоть маленькую крупицу времени для счастья. Я не могу спокойно думать о том, что это всё сейчас в руках моего непутевого мужа и подбитого прошлым калеки-следака.
Умолкла, стараясь утихомирить себя на начале.
– Вика, ты не имеешь право говорить так! – Миша сурово повысил голос. – Мы не знаем, что там происходит сейчас. Не дай бог, что-то жуткое, но эти двое – калека-сыщик и твой непутевый – в данный момент, там ради тебя. Ты просто обязана верить в них и молиться о хорошем исходе.
Конечно же, я – бессовестная. С чего думаю о себе? Потому что другого мне не дали. Либо я буду тихо дуться на них и хранить свой психологический барьер от новых угроз малышу, либо начну сходить с ума и накручивать себя, чтобы вновь очутиться на больничной койке. Я выбрала скепсис и не смогу донести это до Миши, отчего ещё горше. Веки зажгли накатившиеся слёзы. Вот теперь мне их не сдержать. В горле свело раскаленное железо, и я поспешила покинуть собеседника.
– Можно я приму ванну? – быстренько встала.
– Конечно. Только не закрывайся, – подчеркнул старое условие мужчина.
– Я в порядке. Это не обязательно.
– Я сказал, – подчеркнул более напористо. – Лучше пообещай, чтобы мне потом не пришлось проверять.
– Что дверь выломаешь? – сморщилась, не веря.
– А там и проверим, – пробуравил серым взором, в которых заплясал огонёк строгости.
– Ладно-ладно, уговорил! – Сдаться – меньшее из двух зол. – Оставлю дверь открытой.
Одарила его последним оценивающим взглядом и прошлёпала к своей сумке. От такого обращения даже слёзы ушли. Умеет же усмирять.
Душ врубила по-мощней и настроилась на воду из глаз, но не вышло. Кажется всю "малину" испортил. Ладно, нет значит и не надо.
От водных процедур стало сразу лучше, но, выключив душ, поняла, что забыла долбанное полотенце. Стёкла душевой хоть и замутнённые, но в идеале мою наготу скрыть не могли. Прикрыв руками срамные места и набравшись смелости, позвала хозяина квартиры.
Влетел так, что попятилась прямо в душевой кабинке. Замер, глядя на меня.
– Полотенце! Я забыла полотенце… – почти заорала, видя, как Миша лишился дара речи и просто пялиться на моё неглиже. В свою очередь я так же растерялась, заливаясь краской конфуза, и никак не могла правильно среагировать. – Миша! – голос ушёл в нотки отчаяния и, видимо, это наконец его отрезвило. Ойкнул и вылетел из ванной комнаты.
Панически оглядывалась. Тут кроме мочалки прикрыться абсолютно нечем. В груди снова ёкнуло, когда он вошёл. Только теперь закрыл глаза рукой, опустив голову максимально вниз. Протянул банное полотенце. Быстренько приняла и обернулась в него.
– Прости, просто испугался, когда ты так резко позвала… Думал, что тебе стало плохо, – начал оправдываться Дементьев.
– Да, но всё оказалось чересчур банально, – проворчала в ответ.
Мужчина рискнул открыть глаза и взгляд его стал опускался ниже. Вряд ли, он сейчас видит на мне махровую преграду.
– Миш, это просто анатомия. Думай об этом, – нервно поёжилась от его взора.
– Или физика… Извини.
– Ты уже извинился, – попыталась улыбнуться.
– Я сейчас не за это извиняюсь, – выпалил он и, решительно шагнув ко мне, заключил в свой крепкий кокон.
Руки пленили голову. Серые глаза завладели моими. Наши взгляды синхронно опустили друг другу на губы. Сглотнула от внезапно выросшего в разы желания, но первый шаг снова сделал он. Впился жарким поцелуем, прорвав доступ в рот. Сильные руки то нежно, то больно сжимали, порабощая в слиянии.
Я даже не успела отобразить, как он уволок меня из ванной в комнату и уложил на кровать.
ГЕРМАН
Настырный гул лез в уши. Голова кружилась в вихре бесполезных картин. Позыв рвоты мутил рассудок. Едкий трупный запах снедал всё моё нутро.
– Герман, – шипение и зов где-то рядом. – Гера! Ну же… Очухивайся!
Продрать глаза, оказалось, недостаточно. В полумраке с трудом распознавал силуэты. На полу кто-то лежит и недвижим. Вгляделся тщательней – тёмное пятно рядом с субъектом и отсутствие характерного движения, сообщали, что под ногами человеческое тело и скорей всего ему хуже, чем мне. Рядом кто-то продолжает звать. Подобие контузии с трудом даёт осознать, что я в беде. Как так? Я же должен был ждать… Кого блядь ждать?! Не могу вспомнить.
– Гера, мать твою, ну повернись ты ко мне… Давай же!
Знаю этот голос. Да, он сейчас во всём разберётся. Всё решит. Где он? Повернулся на звук. В глазах всё так же плывёт, а тело упёрлось во что-то крепкое и пленяющее. Дёрнулся. Облом!
– Тихо, не трать силы! Нас связали. Герыч, давай же! Соберись! Ты мне нужен!
Слова подобны иерихонской трубе, но я внял. Собрал картинку в кучу и напряг голову. Ярослав сидит сбоку, пленен так же как и я к стулу, смотрит на меня. На его лице кровь от разбитой губы и испарина. Тут же вспомнил, как жду его в машине, затем звон стекла сбоку от меня и удар по голове. Дело – дрянь!
– Он не связал тебе ноги, – шепчет следователь. – Попробуй переместить стул и сесть спиной к спине ко мне. В левой манжете нож. Достань его.
Послушно, преодолевая боль в голове и теле, попробовал встать. Со стулом на заднице сделать это не так просто. Впритык приблизиться не вышло, потому снова сев, начал отталкиваться ногами.
– Тише немного, – шипел Калин. Тебе просто говорить. – Левая рука. Левая…
– Понял я, – прошипел раздраженно.
Жаль на затылке нет глаз. Наконец, нащупал искомое и полез под манжету его куртки. Пальцы коснулись твердого металла. Аккуратно потянул.
– Кнопка, – подсказал следак. Исполнил. Щелчок. – Режь.
Без тебя бы не допёр. В быстром темпе принялся перерезать одну за другой. Пока не услышал взволнованное шипение.
– Сюда идут! Живо обратно. В исходную!
Сука! Сунул нож ему обратно в руку и поспешил вернуться к былому положению. Вслушался в тишь и различил звуки шагов. Кто-то поднимается по лестнице. Страх сковал мышцы. Убийца здесь со мной в одном доме. Тот кто убил Савву, перинатолога и, кажется, охранника с официанткой тоже. Твою мать! Мне ещё никогда не было так страшно.
В темноте заплясал язык пламени от свечи, который постепенно наполнил комнату светом.
– Ты?! – гнев и ещё больший ужас опалил мои рецепторы. – Она же твоя дочь. Ты – падла старая!
Договорить мне не позволили – в лицо влетел мощный удар кулака. Рот мгновенно наполнился металлической жидкостью.
– Не у всех преступников срабатывает родительский инстинкт, знаешь ли, – пропел Виктор. – Это Ягуар вот с катушек полетел, узнав что его жертва понесла. Из образцового и влиятельного главаря московского ОПГ, превратился в мусарню, – плевок Ярославу в ноги. – А я нет. Я верен своим принципам. И на дочу мне совершенно и глубоко насрать, когда такие бабки в руках.
– Кто заказчик?! – прорычал Калин.
– Тот кого вы никогда не найдёте, – оскал мелькнул в тусклом свете.
– Где Шестаковы?
– Да все здесь! – пнул ногой тело, которое до сих пор мне плохо было видно. Фигура перекатилась и в потолок устремился мёртвый взор – Рита. – А второй где-то там внизу валяется. Только не говорите, что вам их жалко. Они своё получили. Правда, парень не делал грязную работу. Мокруха всегда по моей части.
– Майорова убили ты и Рита? – тут же вцепился в его слова следователь.
– Рыжего убила только моя дочурка, – загоготал Виктор. – Яблонька от яблоньки. Увидела Ритку у него дома и приревновала. Девка с трудом ноги унесла. Она и позвонила с телефона Савки. Попыталась предупредить. Ваш исчезнувший и сломанный смартфон здесь, у неё в шкафчике.
– То есть Рита не желала смерти Майорову, но всю ночь травила? – подловил я.
– А откуда ты знаешь, что нитроглицерин не дали ему раньше? На работе, например. Твоя жена – шлюха и это факт. Смирись. Трахалась с рыжим весь вечер. Где именно – без понятия. На следующий день узнав, что ему плохо поехала к нему. А туточки телка другая, бедная Ритка.
– Если дочурка твоя и есть убийца, то зачем хвосты подчищаешь? – просипел Калин. – Зачем убил Шестаковых и перинатолога? Чтобы подставить дочь сильней? Или скрыть истинного преступника? Не вяжется, Белуга.
– Не вяжется, – улыбнулся он. – Собственно, уже и срать. Вы всё равно теперь покойники.
В руке "тестя" мелькнул пистолет, и, в этот миг, Ярослав выбросил левую руку вперёд, нанеся удар противнику обнажённым лезвием в плечо. Виктор застонал, уронив оружие на пол. Не давая Белуге опомниться от боли, Калин дополнил нападение ударом лба в переносицу, нокаутировав и дезориентировав. Пока противник приходил в себя, Ярослав мигом освободил от пут ноги и тело, но встать не успел – разъяренная туша бандита повалила следователя на пол.
Мне оставалось лишь отчаянно болеть за Калина и дёргаться в своих оковах, тщетно надеясь, что они вдруг ослабли, а я стал сильнее.
Виктор оседлал следователя и начал победно награждать кулаками по лицу. В один из замахов Ярослав смог перехватить удар и выкрутил противнику руку в болевом приёме. Слышу хруст кости. Ор "тестя" зазвенел в стеклах окон. Схватка ушла куда-то за мою спину, и весь оставшийся бой мог наблюдать только в танцевальном движении на стенах помещения.
Хрип. Шипение ненависти. Чья-то голова сходит с оси. Хруст и падение мёртвого тела на пол. Тишина. Только учащенное и тяжелое дыхание где-то под ногами.
– Яр?! – с замиранием сердца позвал я.
– Дай секунду, – счастью не было предела, услышав в ответ голос следака. Живой! Спасибо, Господи!
Наконец свободные от пут шли прочь из этого жуткого дома. Ярик вызывал наряд, а я наткнулся на тело парня. Коснулся шеи, без надежды выискивая признаки жизни. Тихий и робкий молоточек пульса ударил по подушечкам пальцев.
– Яр, парень ещё жив! – выпалил победно.
56. Любимые придурки
МИША
Я не желал ему зла, но внутренне был счастлив, что вестей о нём нет. Мне нужно немного времени, чтобы доказать Вике, что искренне люблю её и, что только я могу сделать девушку по-настоящему счастливой. У Геры был шанс и не один, но он их растерял по глупости и на ровном месте.
Она больше не его! Они на пороге развода! Он не покривил душой и САМ вверил Вику мне. Я обязан попробовать…
Её держит совесть, злость и обида. Вику бесит, что снова всё решили без неё, исподтишка, как с маленькой девочкой. Излишняя забота? Возможно. Но никто и ни разу не спросил, чего хочется ей. И я, в том числе. Потому что впервые был согласен с её мужем. Девушке грозит опасность, и моя интуиция никогда меня не подводила. Гера молчал третьи сутки. В ход шёл мой черёд. И я им воспользуюсь.
Клянусь, не хотел на неё давить, но, увидев желанное месяцами тело обнажённым, в мозгу переклинило. Честно, боролся, как мог, но внутренний демон оказался сильней.
Пленил Вику в свои объятия. Смотрю в зелёно-карие глаза и жду возмущения или протеста. Её веки опустились. Смотрит на мои губы. Чувствую, как сердце в груди пропускает удары. Тело дрожит в моих руках, слабнет. Впился в этот рот, словно ядом убивая в ней последние попытки отвергнуть меня. Поддалась. Обмякла. Целует в ответ. Моя?!
Подхватил и унёс из ванной комнаты. Уложил на постель и жадно припал к шее. Сладкий и ненавязчивый запах ванили поглотил мысли в вихре. Я хочу её! Просто до безумия.
Сорвал злосчастное полотенце, раскрывая её для себя. Вика тяжело дышала, но не останавливала. Изогнулась, ёрзая подо мной. Член упёрся в лоно, ноя от преграды в виде брюк.
Припал к соскам и втянул ареолу. Томный стон донёсся до моего слуха. Ладони девушки обнимали и гладили по голове, тонкие пальцы гуляли в волосах. Опустился ниже, к животу, который за эти месяцы заметно округлился. Там ребёнок её и Германа. Я здесь явно лишний.
Поднялся выше и вновь накрыл губы поцелуем. Чувствую, как извивается и глубоко дышит. Ласкал шею. Сжимал груди. Скользнул рукой к промежности и прошёлся между складочек. Мокро.
– Гера… – охнула Вика, уткнувшись в мою шею носом.
Теперь убила, отрезвляя окончательно. Застонал, как от зубной боли. Я знаю, ты – не моя, но зачем же так явно и жестоко? Впрочем, сам виноват.
Вика ослабла и растеклась подо мной. Выдернул из-под себя одеяло и накрыл им девушку.
Ясность проявляется в тёмных глазах, и она в ужасе смотрит на меня.
– Я сглупил. Прости… Ничего не было
Лучше уйти сейчас. Быстро поднялся и поспешил прочь из квартиры, оставляя Викторию самостоятельно делать выводы о произошедшем.
На работе остаться запретили, а спать в машине как-то негоже. Посмотрел на часы – полтретьего ночи. Вика по-любому спит. Тихонько вернуться мне ничего не мешает. Рискнул. Ступив за порог квартиры, обнаружил мрак. Это хорошо, значит девушка всё-таки спит. Прошёл глубже в комнату, оставляя свет включенным только в коридоре.
– Не обязательно вести себя, как преступники, – сердитый голос со стороны кровати.
– Я думал, что ты спишь, – проронил невинно. – Боялся разбудить.
– После случившегося я не смогу больше уснуть, – ночник вспыхнул ярким светом.
– Вик, мы просто поддались немного порыву, – тщетно пытался перевести всё в детскую шалость. – Но всё обошлось, мы вовремя одумались.
– Разве вовремя?! – негодуя, воскликнула она и встала с кровати.
– Ну почти. Ты ни в чём не виновата. Я воспользовался, а тобой владел повышенный уровень гормонов и тоска по мужу…
– При чем тут муж?
– Ну ты бы не шептала его имя во время моих ласк.
Девушка отчаянно простонала и, запустив ладони в волосы, нещадно потянула.
– Просто супер. Даже изменяя мужу, шепчу его имя.
Вот теперь от этих слов начало зарождаться негодование.
– Что значит изменяешь?! Он первый унизил тебя, вынудил уйти, требовал развода и аборта, параллельно трахался с другой. Вы давно не муж и жена друг другу. Только по документам. Какая на хрен, измена?!
– Измена не измеряется так, – её лицо стало грустным и виноватым. – Она измеряется совестью. Допустив близость с тобой, я изменила самой себе, своим чувствам… Ты словно обухом ударил меня о землю.
– А может уже пора? – смотрю жестко. – Тебе нужно принять решение рано или поздно. Либо ты простишь его и вернёшься, либо пора начинать новую жизнь. Среднего не дано.
– Именно сейчас принимать решения не только рано, но и невозможно. Всё слишком смыто и ненадёжно.
– Тогда чего ты хочешь от меня? – раздражение начало брать верх. – Я сделал тебе приятно. И остановился. Проявил запоздалое, но уважение к тебе и Герману. Да, ошиблись. Извини – повторяю ещё раз. Виновен. Идиот! Обещаю, больше не повториться такого.
Вика умолкла, сцепив зубы. Опустила голову.
– Мне лучше вернуться домой.
– Вик, проехали, ладно? – устало смотрю на неё. – Давай забудем, пожалуйста. Мы оба ошиблись и оба признаём. Что было, то было, – наблюдаю, как изучает пол. Её нужно как-то отвлечь. – Знаешь что?
– Что?
– Мне сейчас до безумия хочется того обалденного тарта из манго с мандаринами и чашку незабываемого кофе из твоей кондитерской.
– Мы ещё не открылись, – буркнула она.
– Ты – хозяйка заведения. Хоть раз позволь мне изъять выгоду от знакомства с тобой, – заговорчески подмигнул.
Уставилась на меня и её взор немного просветлел. Улыбнулась.
– Тогда скройся, я переоденусь.
Я рассмеялся и вышел из комнаты в коридор.
Окончательно погасить инцидент смогли только в кондитерской. Вика рассказывала забавные случаи с клиентами, а я решился поведать ей о нашем с Германом приключении, когда повезли тот злосчастный торт.
Видел, что сон начал одолевать девушку и решил поспешить закончить наше общение. Помог ей всё убрать и повез обратно в квартиру. Вика рухнула спать, едва успев переодеться, а я же замер на краю своего дивана, тоскливо глядя в окно и ловя первые лучи рассвета.
После произошедшего девушка волновала меня ещё больше до скрежета зубов, но понимал, что я был и всегда буду третьим лишним. Позиция в партере "френдзоны" занята мною навсегда и основательно. Рыпаться – себе дороже.
Вика всегда будет любить его, потому что любимых не выбирают. А он вечно будет причинять ей боль и сам страдать от этого, потому что не умеет любить правильно. Любить жену не как самого себя, а гораздо больше.
Телефон в брюках тихо пиликнул. Достал из кармана, глянув на дисплей. Входящее сообщение от Германа.
ГЕРМАН
Ярослава нешуточно трясли органы главка, хоть я всячески давил на то, что сам втянул себя в это дело и следователь попросту ничего не мог знать обо мне. Калину впаяли выговор и грозились отстранить от расследования.
– В Москве у меня больше шансов, чем здесь, – прошипел Яр, успокаивая. – Забей пока. Есть дела поважнее.
Важным для нас выживший являлся в первую очередь Шестаков Роман, который находился на искусственной вентиляции. Рана была серьёзной и его состояние врачи оценивали как стабильно тяжёлое. Мужчина потерял много крови и началось заражение. Прогнозов делать медики не спешили.
– Если он не выживет, мы вернёмся к тому от чего пришли? – понуро посмотрел на Ярика.
– Не совсем, – покачал он головой. – Судмедэкспертиза подтвердила идентичность волос с Шестаковой и телефон Майорова, действительно, был у неё. Думаю, этого достаточно, чтобы отложить слушанье дела на долгий срок. Но, если брат Риты очнётся и скажет нам имя заказчика, то сухари вашей семье сушить не придётся.
– Думаешь заказчик всё же был? – беспокойство снедало душу.
– Он и остается нашей главной проблемой, за что как раз прокуратура и может зацепиться. Связать убийство Широкова с Виктором им раз плюнуть. Прокуратура знает, что он – родной отец Вики. Следы протектора на кладбище от богатой машины. Всё можно вывернуть так, что твоя жена привезла Широкова туда для сделки, но его ждал сюрприз в виде Белуги. Выставить заказчиком Викторию им ничего не стоит. Равно как и убийство Шестаковой, как способ замести следы, снова при помощи родного отца. Поимку Виктории с поличным тоже можно выставить по своему. Против твоей жены ряд улик, а вереница обстоятельств вокруг – лишь отдельное для судьи дело.
– Хочешь сказать мою жену спасет от тюрьмы только повинная истинного убийцы? – в тихой панике смотрел на Калина.
– В идеале. Слушай, я давно уже верю твоей жене не только потому что я – не слепой котёнок, но и потому что столько нелогичного в одном стакане просто быть не может. Мы докопаемся, обещаю. Теперь для этого у нас больше времени.
– Спасибо, – благодарно кивнул.
Караулить пробуждение моего бывшего охранника остались в больнице. Мне полагалась обработка небольших ран на лице от осколков стекла, а Ярику перебинтовывали подбитую в драке голову.
– Не думаешь позвонить жене? – Калин с интересом смотрел на меня.
– Лучше пусть увидит всё, когда вернусь. С ней сейчас Миша.
– Дементьев? – скривился следак. – А если уведет?
– Она давно уже не моя и не хочет быть ею, – проронил с горечью.
– Поэтому толкаешь в объятия другого? – вскинул вверх брови.
– Я просто отхожу в сторону, как она того хочет. Может быть, испытав в жизни объятия другого, она сможет принять верное решение.
– Герман! – мужчина повысил голос. – Ты, действительно, такой дебил или так искусно прикидываешься? Это твоя женщина! Она может тебя ненавидеть, но любить до безумия. Бабам не нужны наши нюни и благородство. Она хоть и злиться, но ей необходим владелец, обладатель и завоеватель. Вспомни, чем ты смог покорить её. Явно не теперешней благовоспитанностью. Да, ты, может, там и наворотил херни, не знаю, но на то мы и любимые их придурки. Мы делаем шаг назад и два вперёд. Идеальные принцы только в сказке, а в жизни эти идеальные благовоспитанные парни потом рогатые ходят, потому что не умеют чувствовать своих баб и начинают принимать их как обыденность.
Потерял дар речи от его тирады и, раскрыв рот, пялился на него.
– Твоя, похоже, не скучает в браке с тобой.
Калин понуро опустил голову, что-то перебирая в уме. Гримаса лица приобрела болезненный вид.
– Я был причастен к смерти родных своей жены. Сына, мужа… Я… я изнасиловал её, а после поджёг дом, в котором погибло всё, что ей было дорого. Как думаешь, почему она стала после этого моей женой?! – в шоке смотрел на него. – Потому что я не сдался, когда осознал, что натворил. Я много лет вымаливал прощение, жертвовал всем ради неё, всё время был рядом, пока она люто ненавидела, гнала и даже пыталась убить меня. Я сделал возможное с невозможным, чтобы не просто получить прощение, но и добиться её сердца. Я шёл напролом, терпя унижения и ненависть в свой адрес, но добился желаемого. Оля стала не только моей женой, но и верной подругой и до безумия любимой женщиной. Ты напомнил мне меня. К счастью, без такого дерьма за душой. Поэтому не вздумай даже выпускать любимую из рук. Борись за неё до последнего. Поверь, она этого хочет и ждёт, потому что давным-давно выбрала тебя. И всё, что она говорит сейчас – всего лишь бабская херня для набивания цены.
Последняя его фраза вызвала усмешку. Сказал, как отрезал. Мудрец, бля!
За горячей беседой не заметили, как к нам спешит главный хирургического отделения.
– Шестаков пришёл в себя, – сообщил он победно-взволнованным тоном.
Через несколько минут, одетые в стерильную одежду, возвышались над койкой пострадавшего. Интубационная трубка во рту нам не помощник. Роман водил глазами по палате и издавал нечленораздельные короткие звуки.
Калин четко и громко представился и, как можно более учтиво, огласил цель нашего визита.
– Вам угрожает опасность. Мы можем вас защитить. Вы готовы сотрудничать с нами?
Парень начал нервно елозить по постели.
– Всё хорошо. Вы сейчас в безопасности. Вы помните, что произошло?
В ответ он начал водить свободной от капельницы рукой в воздухе и выкатывать глаза.
– Карандаш с бумагой, – пришло на ум только это. – Он при всём желании нам не сможет ответить.
И я вылетел из реанимации в поисках необходимого. Нашёл канцелярию на посту медсестры. Вернулся к пациенту и с горем пополам всучил ему карандаш в ладонь, подсунул клочок бумаги.
Мужчина, уняв возбуждение, начал, не глядя, выводить на бумаге буквы:
"Где Рита?"
Сказать ему об этом сейчас стало жутко не по себе. Отступил от койки, неуверенно глядя на Калина.
– О вашей сестре чуть позже…
В ответ парень яростно застучал карандашом по бумаге, требуя немедленного ответа. Ярослав сглотнул, понимая, что разговор не клеится.
– Я сожалею. Она погибла, – скорбно проронил следователь.
Рома взвыл и замолотил рукам о кровать. Чёрт! Это нехорошо!
– Роман. Убийца вашей сестры мёртв, но не все понесли наказание. Помогите нам! Не дайте главному убийце избежать суда!
Мужчина начал хрипеть, периодически пропуская выдох. Вновь надавил карандашом на бумагу, ведя волнообразную линию, которая ушла в резкий зигзаг и оборвалась.
Модульный монитор пациента издал резкий пищащий звук. В реанимацию сразу же влетели врачи. Я успел лишь схватить бумагу с постели.
– Код "синий"!
Медики в быстром и чётком ритме завальсировали вокруг больного, а нас живо выставили за дверь.
В коридоре взглянул на бумагу, потом с досадой протянул Ярославу.
– Да уж. Это мало что нам даст. "ШИ", "МИ", "ЛИ", – Ярик, устало выдохнул и вернул мне клочок. Осел на скамейку у стены. Мне оставалось лишь понуро опуститься рядом и ждать вместе с ним.
Бригада реаниматологов покинула бокс меньше, чем через четверть часа. К нам приблизился главный хирург с сожалением на лице. Я невольно поднялся на ноги, смотря на него с угасающей надеждой.
– Чёрт! – Калин испустил звук досады и негодования, предвидя вердикт.
– Сожалею. Остановка сердца. Мы сделали, что могли, – уронил хирург и неслышно удалился, давая нам возможность осознать этот несправедливый пинок судьбы под наш зад. Опять!
Твою мать! Яростно зарычал и вписал кулак в стену.
