Текст книги "Подножка судьбы (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

– Тогда пусть Патрик до него не доебывается! – упрямился Ким. Он никак не мог остыть от циничных утешений омеги дяди.

– Ким, будь повежливей, – настойчиво повторил Роберт. – Мы все волнуемся из-за Рича и ждем, когда он вернется.

– Почему ты не ездишь в командировки? – неожиданно даже для себя спросил Ким, успокаиваясь от близости старшего и родного альфы. Роберт, как отец и дед, был военным. Только когда Ричард ушел на мнимую пенсию, его брат получил звание генерала и продолжал служить.

– И меня хочешь отправить? У нас разные профили, Ким. Я работаю здесь в штабе и каждый раз приезжаю домой, его же работа – командировочная, – слегка улыбнувшись и потрепав племянника по волосам, терпеливо объяснил дядя Роберт.

– Пенсия у него тоже командировочная. Вы что-то скрываете! Генерал, ты, родители! Ты знаешь, где папа? – печально спросил Ким, расстраиваясь с каждой минутой сильнее. Ему давно нужно было поговорить с кем-то об отце, хотя бы примерно узнать, где он и вернется ли.

– Ким…

– Скажи правду! Дядя, мне же уже не десять лет! Воздушка – это только для отвода глаз? Чем он занимается на самом деле? Ему звонил Джон Саммерс, и они говорили и об анатэ! Он тоже как-то связан с военными? Дядя? – Ким беспорядочно озвучивал сумбурные мысли, которые последние месяцы вертелись в его голове. Он сидел на скамье рядом с Робертом и выглядел совершенно несчастным. Сердце ощутимо сжималось от какой-то безысходности, а запах дяди, так схожий с отцовским, только дразнил рецепторы.

– Твой отец занимается разведкой. Сейчас он в Сирии. Последний раз выходил на связь первого ноября. С ним все в порядке. Но я не знаю, как долго еще продлится его работа, – тяжело вздохнув, сказал Роберт. Он утешающе сжал плечо Кима и заглянул ему в лицо, стараясь понять, о чем парень думает.

– В Сирии?! Первого ноября? Это же почти месяц назад! – Ким ошарашено смотрел на дядю. Он подозревал что-то подобное, но чтобы горячая точка! Теперь стало понятно, почему анатэ так нервничает – он знает правду!

– Не беспокойся об этом. Он вышел на связь в назначенное время и передал, что у него все в порядке.

– Окей, а за Сирию можно переживать? Это же не курорт! Там же сейчас полная жопа! – просьба не тревожиться принесла свои плоды, и Ким разволновался сильнее, думая, что за месяц с отцом могло случиться уже все что угодно. Метка на шее анатэ подтверждала – он жив. Вот только у истинных она не всегда пропадает после смерти поставившего ее. Так что никаких гарантий нет, что Ричард вообще вернется.

– Ким, твой отец бывал там много раз – он разберется. А если ты продолжишь в том же духе, то подтвердишь, что мне не стоило говорить, – строго прервал его Роберт. Он потянул племянника к себе и обнял, успокаивающе погладил по спине. – Он вернется, Кими, как всегда. Помоги Чарльзу с этим справиться, хорошо?

– Анатэ тоже с этим связан?

– Не спрашивай меня больше, Ким. Я вовсе не должен был тебе рассказывать.

– Но Пол и Стэн знают ведь? Так? Ты от них не скрываешь, чем на самом деле занимаешься, – обиженно выдал Ким, сразу догадавшись – дядя никакого отношения к военно-воздушным силам не имеет. Да и дед, скорее всего, тоже. Его коробило от мысли, что его обманывали, как какого-то дурачка, а кузены знали давным-давно.

– Мои сыновья с малых лет учились в военной школе, а потом в Академии. Они знают, потому что оба пошли по моим стопам и унаследовали нашу семейную профессию, – спокойно объяснил дядя. – Но ты и твои братья – нет. А гражданским о нашей работе знать не положено. Даже если это члены семьи.

– Но теперь-то я обо всем знаю, – немного рвано вздохнул Ким. Он не думал, что волнение только сильнее возрастет. Возможно, правы те, кто говорит, что счастье в неведении. Не знал бы он о том, где отец или кто его истинный, и жизнь была бы чуточку проще.

– Не рассказывай об этом Хьюго Гарсии. Не то он живо наденет на тебя военную форму и запихнет в ВВА**, – предостерег Роберт племянника со смешком.

– Отец говорит, что с моей дисциплиной из меня толку не будет, – улыбнулся Ким в ответ. Он хорошо знал лучшего друга отца – Хью. Теперь его характер и род занятий стал вырисовываться более четко.

– Тебя зачислят без экзаменов только потому, что ты – сын Ричарда. А дрессировать там умеют, – подмигнул ему Роберт и поднялся со своего места. – Испортишь нам праздник? – придав голосу дружеский тон, сменил тему он.

– Ты лучше не меня, а братьев моих остерегайся. Дерек на пределе, а Майк просто за компанию мозг будет выносить. Знаешь, каким засранцем он растет?

– Ну да, догадался уже, раз он весь полет истерил назло какому-то альфе, – усмехнулся Роберт. – Он, может, даже противнее тебя вырастет.

– Я об этом позабочусь, – засмеялся парень.

Напряжение из-за отца не спадало, но он решил, что дядя прав. Анатэ нужно поддержать. Они приехали всего на четыре дня, а потом вернутся домой. Не стоит наживать себе врагов в виде собственной родни.

_____________________________________________________________________________________

*Ани – супруг-омега деда.

**ВВА – Высшая Военная Академия

Комментарий к 07. Скелеты в шкафу

История о том, где Ричард:

На шаг впереди (https://ficbook.net/readfic/3725602) – Ричард Ронвуд – легенда антитеррористической организации “Тета”, начинает погоню за двумя беглыми агентами противоборствующих группировок, которые теперь ведут свою игру. Возможно, в глубине души он и симпатизирует безбашенной парочке истинных, однако приказ есть приказ. И как же поймать того, кто всегда на шаг впереди тебя?

И более подробно о Роберте:

Игроки (https://ficbook.net/readfic/4106261) – Первого убитого альфу нашли в мусорном контейнере без внутренностей. Вместо них в животе оказались разноцветные стеклянные шарики. Что это? Зашифрованное послание антиальфы? Или просто выходка безумного маньяка? Это и предстоит выяснить Роберту Ронвуду, если он, конечно, не потеряет голову от любви.

========== 08. Срыв ==========

========== Восьмая глава ==========

========== Срыв ==========

Ким намеренно задел под столом бедро Уилла и многозначительно улыбнулся. Отношения с омегой становились все более гармоничными с каждым месяцем, и Ким был доволен тем, как они развиваются. Иногда Хамельтон оставался ночевать у него дома или на выходные. В спокойном, расслабленном состоянии, когда не нужно было ни перед кем держать лицо, омега преображался. И это касалось не только характера. Для Кима стало большим открытием, что половину лощеной, глянцевой красоты Уилла можно было запросто стереть влажными салфетками. Впервые увидев это преображение, Ким несколько минут пребывал в оцепенении. Омега вовсе не стал страшным. Но оказалось, что он очень даже живой человек – с синяками под глазами, подростковыми прыщиками и шрамом, рассекающим нижнюю губу и уходящим чуть ниже. Всего этого под тоналкой никто не замечал. Уилл тогда слегка насупился и принялся грызть пухлые губы, решив, что теперь Ким разочарован в нем и не считает таким уж идеальным. Он не понимал, что именно обычности не доставало парню в его непростой ситуации. По мнению Кима, единственным недостатком этого маленького обмана было время, которое Уилл тратил каждое утро для того, чтобы навести марафет. К тому же, вечно не высыпаясь, омега бубнил, ругался и недовольно поджимал губы. Но потом, во время ежедневного утреннего занятия йогой, он успокаивался и возвращался к своему обычному едко-надменному стилю поведения.

– Прекрати, мы ведь на уроке, – одернул Кима Уилл, стараясь незаметно убрать его руку, которая, обнаглев, поползла к ширинке на джинсах омеги.

– Ну и что? Я только чуть-чуть тебя поласкаю, – шепотом отозвался Ким, продолжая приставать к омеге. Он ловко расстегнул пуговицу и чиркнул молнией.

Хорошо, что они сидели за последней партой, и никто не обращал на них внимания. Раньше у Кима и Уилла не было общих занятий. Но желая чаще видеться со своим омегой, он взял дополнительный предмет – анатомию. Понимал он в ней не много, но зато Уилл, который собирался поступать в медицинский колледж, без особых заморочек помогал с домашним заданием и позволял списывать на контрольных. Ему тоже нравилось внимание и то, что Ким ради общения с ним жертвует своим личным временем.

– Ронвуд, я серьезно! Прекрати, – шикнул Уилл и шлепнул его по ладони, стараясь поскорее застегнуть штаны. Пока наглый парень и правда не забрался в них.

– Эй, не сопротивляйся, крошка, тебе же самому понравится, – многообещающе зашептал Ким, не собираясь так просто сдаваться. Наоборот, когда омега сказал «нет», добиться желаемого захотелось еще сильнее.

– Мистер Ронвуд, мистер Хамельтон! Если вам не интересно, вы можете покинуть мой класс, – раздался от доски голос учителя. Это был омега уже в годах, с явными залысинами на лбу и расплывшимся, словно пластилиновым лицом. Ким мог бы признать, что когда-то он был неплох. Но явно не теперь. Сейчас он строго смотрел на парочку поверх очков и ждал, пока они либо выйдут, либо затихнут.

– Извините, сэр. Нам интересно, – ответил за них обоих Ким. Он с сожалением убрал руку от джинсов Уилла и поморщился от того, что омеги заодно даже тогда, когда об этом не подозревают.

– Кхым, что ж… как я уже сказал, по статистике, которую подводят каждый год, количество бет на нашей планете сокращается с пугающей скоростью. Лишь за этот год их стало меньше аж на восемь процентов! Это чудовищно огромная цифра в масштабах Земли, – продолжил свой рассказ с того, на чем остановился, учитель.

Ким насторожился и неожиданно понял, что эта тема ему очень даже интересна.

– Зачем вообще нужны беты? – выкрикнул из-за парты альфа – капитан команды по баскетболу. Он поднял ладонь в извиняющемся жесте и перевел взгляд на Уолтера Гира – единственного бету в классе. – Без обид, Гир. Но ведь они не могут размножаться и толку с них никакого!

– Я, признаться, мистер Заккори, задаюсь вопросом: что вы делаете в моем классе? – с тоской вздохнул учитель, жалостливо покосившись на поникшего Гира. Никто из ребят не кинулся заступаться за него, а Ким подумал, что сделал бы, окажись на его месте Глен. Уж наверное, не промолчал бы. – Хорошо, что природа не посоветовалась с вами, создавая гармонию.

– Да, но в животном мире бет вообще почти нет! – продолжил спорить Заккори. – А если те и появляются, их убивают сородичи. И это касается не только хищников, но даже и травоядных!

Ким заметил, как поежился Гир, и подумал о том, что и у людей такое бывает. Просто на другом уровне. А в целом – ничего нового. Бет гнобят с самого начала. В школе и после – на протяжении всей жизни. А единственный их грех в том, что они бесплодны. Если об этом задумываться, то в таком поведении сквозила неприкрытая жестокость.

– Это потому, что у тушканчиков, к примеру, смысл рождения – это существование их вида в принципе. Все, для чего они рождаются – это продолжение и приумножение своей популяции.

– А у людей, то есть, нет? – выгнул бровь Заккори.

– Я надеюсь, что нет. Люди помимо выживания и размножения стремятся познать, для чего они рождены, что должны привнести в мир, кроме потомства, – учитель настойчиво старался расшифровать свою мысль словно перед ним был целый класс тупых идиотов.

– Мне кажется, мы в опасной близости от того, чтобы перескочить на библейские темы, – хмыкнул Ким, решив включиться в беседу.

– Нет, дело не в этом. Но ведь вы занимаетесь прыжками в воду, мистер Заккори – баскетболом. А мистер Гир всерьез увлечен анатомией.

– Все верно. Он станет врачом и опять же будет бороться за то, чтобы человечество не вымерло от какой-то эпидемии или спасать каждого по одному. А мы просто привлекаем тем самым к себе больше омег, чтобы в конечном итоге повысить свои шансы на отцовство, – рассудил Ким.

– А что вы скажете о мистере Тэйлоре? Он занимается изобразительными искусствами, и у него уже есть истинный, – чуть усмехнулся учитель, поправив очки. Ему явно было интересно дискутировать.

Ким припомнил Ника – омежку Пирса, и задумался над вопросом. И правда каляки-маляки не привлекали к нему лишних альф, да и вряд ли это была его самоцель.

– Это искусство, мистер Ронвуд. Литература, живопись, музыка – все это наполняет нашу душу. Придает смысл настоящему. Этого нет у тушканчиков.

– Только Ник – омега, а не бета. Я не понимаю, как в вашу теорию вписывается пустой пол, – не сдавался Ким. То, что не все люди живут ради того, чтобы потрахаться, он был все же вынужден признать.

– Беты – это и есть искусство природы. Созданные для осязания и осмысления. Им не нужно хватать вершки от гона до течки, а предназначено смотреть в глубину, не отвлекаясь на мысли о воспроизводстве. Я только хочу сказать, что мы все – альфы, омеги и беты – создаем собой ту гармонию, которую сейчас сами же бездумно разрушаем. Как раз тогда, когда, узнав пол ребенка, обрываем беременность или отдаем бет в детские дома, где у них не так много шансов развиться и получить достойное образование. Таким образом мы деградируем до уровня тех самых пресловутых тушканчиков.

– А как же гаммы? – стараясь не пускать в голос нервной дрожи, спросил Ким. За всю свою чувственную речь учитель ни разу не упомянул четвертый пол. Видимо, их частью гармонии он не считал.

– Вот уж точно – ошибка природы! – фыркнул Заккори.

– Гаммы – универсальный пол. Некоторые ученые считают, что они – будущее человечества, – развел руками учитель.

– Но будущее очень не скорое, судя по их количеству, – хмыкнул Заккори. Киму захотелось встать со стула и крепко ему вмазать, чтобы уже заткнулся.

– Это так. К тому же гаммам приходится испытывать сильнейшие гормональные сбои из-за наличия репродуктивных органов альф и омег. Их продолжительность жизни не слишком внушительная. Существуют различные фонды и международные программы, направленные на поддержку и сохранение гамм.

– Как причудливых зверьков, – невесело хмыкнул Ким, погрузившись в свои мысли. – Еще бы в Красную Книгу занесли.

– Всего три процента от общего населения, – пожал плечами учитель.

– Так-то это больше двухсот миллионов, – заметил Ким. Он узнал эту информацию из интернета, когда искал объяснение произошедшему с ним.

– Да, но опять же – в масштабах Земли это ничтожно мало. Если взять, например, нашу школу. У нас нет ни одного учащегося или преподавателя, принадлежащего к универсальному полу.

«Один есть», – мысленно поспорил с учителем Ким.

– И слава богу! – хохотнул Заккори. – А то ему бы только за его половую принадлежность ставили оценки! Их ведь принимают в университеты без экзаменов, им положены бесплатные медицинские страховки и пособия… Двести миллионов нахлебников, которые висят на шеях порядочных налогоплательщиков.

Звонок не позволил развиться новой теме, и все стали торопливо собирать свои вещи, чтобы сбежать со школы. У их класса это был последний урок. Ким взял Уилла за руку, и они вместе вышли на площадку перед школой. На улице большими хлопьями шел снег, красиво кружась и замирая на ярко-рыжих распущенных волосах омеги. Ким вспомнил, как в детстве, гуляя с анатэ, ловил их ртом или подолгу рассматривал, если они падали на рукава, пока те не превращались из красивой снежинки в капельку. Уилл выглядел невероятно романтично и мило в этом снегопаде и Ким решил, что если когда-нибудь сделает ему предложение, то обязательно в такую погоду.

– Ты такой красивый. Взгляд не оторвать, – сделал комплимент Ким, обняв омегу и заглядывая ему в глаза.

– Не то, что утром, да? – хмыкнул Уилл, улыбаясь.

– Отпросишься на Рождество у отца? Я хочу провести его вместе, – предложил Ким. Он уже обговорил с Чарльзом возможность этого, и анатэ был не против. Даже пообещал, если нужно, договорится с Хамельтонами-старшими.

– У тебя дома?

– Да. К нам приедут родители отца и его брат с семьей. Я вас познакомлю, – хмыкнул Ким, коротко целуя Уилла в шею.

– Заманчивое предложение, – улыбнулся омега, послушно подставляясь под поцелуи и засосы. Ким балдел от нежного и чистого аромата Уилла, готов был повалить его здесь же в сугроб и заласкать до смерти или же полного исступления. У него очень быстро появлялось желание, и потом бывало сложно успокоиться без порции дрочки. Ведь далеко не всегда была возможность близости с омегой.

Ким блаженно заурчал, потершись щекой о скулу Уилла, и понял, что они сейчас, как два идиота, стоят и обнимаются посреди площадки. Он открыл глаза, чтобы увести Уилла к парковке, и ему на глаза сразу же попался бордовый пикап. Ким мгновенно отпрянул от омеги и обратил все свое внимание на машину. Его сердце пропустило пару ударов. Неужели это отец? В груди быстро вспыхнула надежда, а губы сами собой расползлись в улыбке и предвкушении от встречи с Ричардом. Он сузил глаза, присматриваясь к номерам, и едва не застонал от досады. Нет, это не авто отца. Просто форд той же модели и цвета.

Ким рвано вздохнул и потер пальцами веки. Как же ему не хватает отца. Тоска по нему засела где-то глубоко и грызла каждый день. Не было ночи, чтобы он не представлял, как Ричард вернется домой.

Иногда Ким терялся во времени. Он словно возвращался в реальность из какой-то отключки и вдруг понимал, что отец уехал в августе, а сейчас уже зима. Он уговаривал себя – Ричард приедет на Рождество, удивит всех и станет для них главным подарком. И их дом и правда был полон гостей. Анатэ, братья, Уилл, Ронвуды-старшие, дядя Роберт с Патриком и Стэном. Даже лучший друг отца и дяди – Хьюго Гарсия приехал в этот раз к ним, прихватив молодого супруга и маленького сына. А вот отец так и не появился.

Тогда Ким стал ждать его в январе, к очередной течке анатэ. Каждый стук, шаг или шуршание шин вызывали в нем нервные вздрагивания и непроизвольные метания к входной двери или к окну. Иногда Ким просыпался посреди ночи от звука проезжающей мимо дома машины и подолгу лежал, прислушивался к темноте, ожидая, что сейчас в замке повернется ключ, а на пороге послышатся шаги отца. Но этого не происходило, и тогда Ким вскакивал и уходил в душ. Он стоял под струей ледяной воды до тех пор, пока не замерзал окончательно, разбивал кулаки о кафель, едва сдерживаясь от того, чтобы разрыдаться, как ребенок. Он спускался на кухню и доставал из верхнего шкафчика старую заначку отца с травкой и без зазрения совести покуривал её прямо на заднем дворе. Он выходил туда босиком, не накидывая плед или куртку, и не боялся заболеть. Внутри него все горело от безысходности и страха, что он больше никогда не увидит отца.

****

В феврале Майки исполнилось четыре года. Но Ким не присутствовал на празднике. Вместо того чтобы поддержать младшего брата и анатэ, Ким был на квартире с Чаком. Ради этого пришлось поругаться с Чарльзом, заявив, что поедет кутить с какими-то ребятами из команды и плевать на дурацкие дни рождения. Он вышел из дома, хлопнув дверью с тяжелым сердцем, наговорив гадостей и послав анатэ к чертям вместе с Майки. Живот дико ломило, и лоб покрывала испарина, он держался из последних сил, чтобы не согнуться пополам и не завыть. Каждую секунду риск, что его тайна раскроется, возрастал.

А виноват во всем был МакКензи! Он всегда появлялся не вовремя и все портил. Вот и тогда выскочил будто бы из ниоткуда на тропинку, по которой Ким привычно бегал по утрам. Вспотевший, раскрасневшийся, голый по пояс – и это в феврале-то месяце! Пижон! Он нагнал Кима и выдернул у него из уха наушник с музыкой.

– Какого? А, это ты, МакКензи! Хер ли ты тут делаешь? – недовольно буркнул Ким на бегу. Он непроизвольно окинул взглядом голый торс Шона и, не отдавая себе отчет, облизнулся на классную фигуру своего истинного. Он каждый день безуспешно запрещал себе вспоминать его, но в мыслях упрямо всплывал образ альфы.

МакКензи поравнялся с ним и скривил губы в своей привычной улыбочке на одну сторону. Ким вдохнул его запах и, словно споткнувшись об него, полетел кувырком. Живот мгновенно сжался, перехватило дыхание, сердцебиение сбилось. От Шона пахло резко, сильно, явно чувствовался приближающийся гон. А вот это уже очень и очень плохо! В такой период у альф обостряются инстинкты, и он может ощутить естественный запах Кима, даже смазанный хлоркой, и обо всем догадаться.

– Ты чего это, Ронвуд? – ошарашено спросил МакКензи и хотел помочь Киму встать, но тот агрессивно зарычал на него и оскалился. – Ебнутый, да?

Шон мотнул головой из стороны в сторону, как будто не понимал, с чего это Ким ведет себя так ненормально. Он равнодушно пожал плечами и побежал дальше по тропинке, не навязывая свою помощь, раз уж ей были так не рады.

Ким отполз вглубь парка и сел на землю, опершись спиной на дерево. Он корчился от боли и разорвал зубами нижнюю губу до крови. Таблеток с собой не было, он позвонил Дени и, едва не скуля в трубку, попросил принести их ему. Хоут появился только через полчаса, когда Ким уже хотел себе вены разгрызть на запястьях и истечь кровью в этом злосчастном лесу. Все же лучше, чем корчиться от течки. Ким выхватил таблетки и, проигнорировав протестующие вопли Дени, заглотил сразу четыре штуки. Дени ругался, крутил у виска, обещал, что теперь Ронвуд точно сдохнет, и грозился вызвать врача. Правда, последнее он сделал очень неуверенно и шагнул предварительно на безопасное расстояние. Все же это не спасло его от здоровой палки, которую Ким ловко швырнул прямо Дени в живот.

– Козел, Ронвуд! Больно же! – зашипел Хоут, прижав руки к ушибленному месту и морщась.

– Не неси хуйни! Я побуду здесь! Мне уже гораздо лучше. От меня разит омегой? – сердито проговорил Ким, успокаивающе поглаживая живот.

– От тебя разит дебилизмом. Но омегой – нет.

Ким прищурился и заглянул в глаза Дени. Он изменился: стал увереннее и смелее. Научился отстаивать свое мнение. У него даже черты лица поменялись, стали более четкими и привлекательными. Он стал больше похож на своего брата Глена и меньше – на рыдающую губку. Отношения с Мэттом явно шли ему на пользу.

– Уходи. Не хочу, чтобы Мэтт пришел искать тебя и увидел меня.

Дени не заставил просить себя дважды. Юный контрабандист! Ким уже знал, что через него можно достать не только таблетки, но и любые наркотики, вплоть до героина. Иногда он покупал у него травку или NZT, хотя и знал, что подсаживаться на это не стоит. Но как проще становилось жить и ни о чем не думать, когда мир расплывался и терял четкие контуры.

Когда боль стала более-менее терпима, Ким набрал номер Чака и договорился о встрече. Потом кое-как вернулся домой и поругался с Чарльзом, чтобы не было вопросов, страхов и поисков, как в прошлый раз. Анатэ выглядел так, как будто бы догадался обо всем, но Киму стало уже не до детективных размышлений. Он заскочил в машину и уехал по адресу, который ему выслал Чак. Ехать за рулем в таком состоянии было сложно, и он бросил ее, едва въехав в город – на парковке возле какого-то магазина и дальше поехал на автобусе. Таблетки приглушили симптомы, но отменить течку, которая уже началась, не могли. Чак показался Киму еще выше и раскачанней, чем при их первой встрече. Ким в очередной раз уверился – омеги нагло лгут и никакого кайфа в сексе не испытывают. Только боль и неудобство. Он не мог кончить, даже если пытался дрочить себе, и, хотя ломка прекращалась после каждого полового акта и становилась слабее, удовлетворения так и не наступало. Он чувствовал себя помойным ведром, в которое скидывали мусор и отходы. Его сознание никак не могло свыкнуться с новой ролью, и Ким не считал, что происходящее с ним – нормально. Вовсе нет! Правильно сказал чертов Заккори, он – ошибка природы!

– Ты к врачу не думал сходить? Это ж хреново, что тебя так кроет? – спросил Чак, раскуривая сигарету на кухне в последний день, перед тем как им разбежаться.

– Нормально. Я – гамма. Такая многофункциональная херня – и нашим, и вашим типа, – Ким натянул джинсы, поморщившись от болезненных ощущений. Он чувствовал на себе запах Чака и сильный омежий. Но его собственный, привычный потерялся. Ким нетерпеливо размял спину и мотнул головой, отгоняя от себя дурацкие мысли. Его грызло чувство, что он – уже и не он вовсе. Когда-то был Кимом Ронвудом, альфой, занимался прыжками в воду. А что теперь? Гамма. И он даже сам признал это. Говорил вслух, будто сменить пол так же просто, как поменять трусы.

– Я слышал – гаммы долго не живут. Вроде гормональные сбои какие-то, – равнодушно бросил Чак.

– Ты умеешь разрядить обстановку, – усмехнулся Ким и вытащил из пачки Чака сигарету и себе. Он открыл окно и стал смотреть на улицу, размышляя над тем, как резко его жизнь покатилась под откос. Сохранять хорошие отношения с анатэ и друзьями стало как-то сложно, отца нет, течки, МакКензи. Одна отдушина – Уилл. Но и с ним будут проблемы. В прошлый раз свой загул Ким объяснил сексом со знакомым омегой, а как можно выкрутиться сейчас, он не представлял.

Хамельтон действительно бесился и орал. Едва Ким появился на пороге собственного дома, к нему со второго этажа сбежал Уилл и обнюхал, после чего влепил звонкую пощечину. Ким усмехнулся про себя: в прошлый раз он получил по роже от анатэ, теперь от Уилла, следующий, вероятно, на очереди Дерек, а за ним Майк.

– Ты свинья, Ронвуд! Безответственная, самовлюбленная скотина! – шикнул он и убежал наверх собирать свои вещи.

Ким поднялся следом и молча наблюдал, как Уилл бросает одежду, белье, рыльно-мыльные принадлежности и причиндалы для йоги в свою сумку. Он подождал, пока омега закончит сборы, а потом схватил сумку и попросту перевернул ее вверх дном, вытряхивая все содержимое. Ким хорошо понимал чувства Уилла. Никому не нравилось быть преданным и уж тем более избалованному красавчику, у которого от поклонников не было отбоя. Но Ким не мог отпустить его! Он часто думал, что влюбился в омегу и не хочет расставаться.

Уилл влепил ему еще одну пощечину и собирался продолжить избиение неверного альфы. Но Ким перехватил его кисть и притянул к себе.

– Уймись, омега! Ты никуда не пойдешь! Я не прав. Но этого больше не повторится! Прости меня, – уверенно и твердо проговорил Ким.

– Что? Это ты в таком тоне извиняешься за свое блядство? Да ты…

Он не успел закончить. Ким поцеловал его в губы, прерывая новый поток оскорблений и обвинений. Он не мог рассказать правду. Но и отпустить Уилла тоже. Мысль о том, что не представится шанс больше впутывать пальцы в эти рыжие вьющиеся волосы, пугала. Он не может потерять его, как отца! Ким завалил Уилла на пол и стал срывать с него одежду. Слабое сопротивление скоро превратились в содействие, и через минуту вместе с первым толчком в тело омеги Ким снова почувствовал себя настоящим альфой.

Комментарий к 08. Срыв

Психотерапевт для киллера (https://ficbook.net/readfic/5135447/13232913#part_content) – Осколки сами себя не соберут.

========== 09. Месть влюбленного щенка ==========

========== Девятая глава глава ==========

========== Месть влюбленного щенка ==========

Ким невольно ассоциировал прыжки в воду с МакКензи, ведь именно на соревнованиях они встретились с ним впервые, а после началась вся эта заварушка. Ему часто снились сны, где они с Шоном на вышке, а потом Ким падает вниз в пустой бассейн и разбивается. Он просыпался посреди ночи в поту с бешеным сердцебиением и долго не мог уснуть. Его терзало странное чувство под ложечкой и безболезненные, но неприятные внутренние судороги. Организм словно бунтовал против решения никогда не сходиться с МакКензи. Оно и понятно! Все, что знал Ким про истинность, возвращало к мысли, что бороться с природой бессмысленно и глупо. Вот только поддаться ей – еще страшнее! После февральской течки со всеми соревнованиями было покончено. Ким бежал от любого риска встретиться с МакКензи. Он объявил тренеру о том, что прыжки – его хобби, он продолжит заниматься, но не более. Друзья пришли в ярость от этого решения. Мало того, что первым слился Глен, бросив занятия вовсе, так теперь еще и Ким отказался поддерживать команду. Но ни споры, ни уговоры, ни даже парочка драк не заставили Кима передумать. Страх снова испытать боль и унижения во время вынужденного общения с Чаком был сильнее, чем желание побеждать. Он увеличил дозу подавителей в два раза, чтобы уж точно загасить инстинкты. На это организм ответил бессонницами и частыми головными болями. Дени ругался и шипел, постоянно угрожал наябедничать Чарльзу, если Ким не прекратит травиться. И тем не менее хранил тайну и доставал для него пилюли.

Первое время Ким храбрился и думал, что сможет держать себя в руках. Но даже простые мысли о Шоне вызывали воспоминания о запахе истинного и слабые спазмы в животе. Для Кима было очевидно – МакКензи отныне как болезнь, которая будет терзать до самой смерти. Он стал дерганым, в людных местах затравленно озирался, боясь неожиданно встретить там Шона, сменил маршрут пробежек, убегая далеко от дома, и гнал навязчивые безысходные мысли.

Светом в конце тоннеля был Уилл. Ким незаметно для самого себя отдалился от друзей и стал больше и охотнее общаться с омегой. Его радовало то, что Уилл простил ему «измену» и перебесился. Пришла весна, а вместе с ней основную часть альфьего населения накрыл гон. Он не отходил от Уилла ни на шаг и перевез к себе, чтобы держать под постоянным контролем и не упускать из виду ни на секунду.

Ким потерял ход времени. Для него все превратилось в яркие, но мимолетные и редкие вспышки.

Март – гон и переезд Уилла к нему, который поначалу был временным, а после оказался окончательным. Он перетащил много вещей, занял ими шкаф в комнате Кима. Чарльз вымотался без супруга и не препятствовал появлению в их повседневном быте омеги сына. Наоборот. Он был рад тому, что с него сняли немного ответственности и домашних дел. Уилл взял на себя завтраки, отвозил Майки в садик, а Дерека – на танцы, помогал с уборкой. А сыновья поголовно любили Хамельтона. Дерек хотел делать с ним уроки, Майки – рисовать, ну и Ким – понятно, что.

Апрель…

Май…

Ричард не объявился и на четвертую течку анатэ. Ким считал – дядя Роберт и дед попросту врут им, не хотят ранить. Отец больше не вернется. Было видно, что Чарльз думает так же. Он боялся подходить к двери, ожидая увидеть за ней сослуживцев супруга с его формой и орденом посмертно, постоянно хватался за метку на шее, часто и открыто курил, чего не делал прежде. Ким понимал, что должен заботиться об анатэ, младших братьях и Уилле, но душевного спокойствия не находил. Попросту не хватало ни моральных, ни физических сил, быть главным альфой в семье. И Ким презирал себя за это, мысленно обвинял в слабости и малодушии. Он вообще полностью разочаровался в себе и том, кем считался прежде.

Июнь…

Внезапно, без предупреждения и объявления войны у них дома появился дядя Роберт. Ким вернулся со школы, отчетливо уловил запах и обнаружил его сумку, набитую вещами, в прихожей. В первую секунду у Кима перехватило дыхание, и он решил, что им привезли плохие новости об отце. Он замер перед закрытой кухонной дверью, прислушиваясь к их разговору с анатэ.