Текст книги "Подножка судьбы (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Чарльз убрал нож и спокойно продолжил приготовление завтрака и обыденную беседу, будто ничего не произошло.

– Дать я тебе, может, и дам. А вот за руль сам сяду, – усмехнулся Ким.

Шон признал – Ричард прав: водил Ким, как полный придурок. На полпути Шон начал орать и рычать на него, стукнул по руке и едва не вмазал в челюсть, когда Ким перелетел запрещающий знак и, выполнив полицейский разворот, припарковался у дома.

Отдышавшись, Шон буркнул:

– Какой идиот выдал тебе права? Ты, блядь, водишь, как ебанутый смертник.

– Я придумал, МакКензи. Никакого тебе секса, – тут же отозвался Ким и, откинувшись на спинку кресла, закурил, не торопясь выходить на улицу.

– Я сдам тебя копам за вождение в нетрезвом виде, и у тебя заберут удостоверение. Вот увидишь, – очень серьезно пообещал Шон, стараясь не рассмеяться. Он нашел в бардачке свою записку, которую написал, улетая из Палмера: «Лучшие две недели в моей жизни!», и сунул ее Киму. Тот, улыбнувшись, ответил:

– И в моей, – усмехнулся Ким, забирая клочок бумаги, и пряча в карман. – Кстати, о вождении. Ты же понимаешь, что если и остановят, я скажу им, что сын Ричарда Ронвуда, и меня отпустят, пожелав счастливого пути.

Шон только фыркнул. Разумеется, это ясно, как белый день. Семья Ронвудов была немного странной. Очевидно, родители любили больше друг друга, чем детей. А те настолько самобытные и своеобразные, что не верится, будто росли под одной крышей. Хотя кое-что общее у всех имелось – фамильное упрямство и агрессия. У кого-то явная, как у Кима, а вот у Дерека скрытая. Мальчишка казался милым, улыбался. Но его не назовешь добрее Чарльза.

Первое, чем занялся Шон в Палмере – ремонт. Он посылал Кима далеко и сложным путем, если тот сопротивлялся переменам. Жить в разбитом аварийном доме он не планировал. И поскольку Ким вцепился, как клещ, в Палмер, то Шон сделает все, чтобы существование здесь стало максимально спокойным, комфортным и безопасным.

Ким не очень-то стремился заниматься ремонтом. У него накопилась куча заказов, хотя он и грозился вывезти на свалку все, что ему оставят на пороге. Делать этого он не собирался, ведь какая хорошая отмазка, чтобы не помогать Шону – он работает! Ким упорно и угрюмо сидел на кухне и ковырялся в технике, пока Шон громил и без того убогий дом. Скоро раздалбливание старой плитки, сдирание обоев и полов понравилось и Киму – это откровенно забавляло. Как ребенок, честное слово. Стоит только увлечь!

Уже через две недели дом походил на место боевых действий. Они решили заодно сделать перепланировку и поменять старую сантехнику и трубы, а потом и электрику. Шон потешался над лицом Рона, когда Ким ходил за строительным молотком или дрелью. Создавалось чувство, будто соседи думают, что Ким просит не для ремонта, а чтобы пытать МакКензи или размозжить ему башку кувалдой.

Шон заказал необходимые материалы на предприятии в Северной Дакоте, где работал его школьный приятель и делал ему огромную скидку. По этой причине они подрались в первый раз. Ронвуд не желал, чтобы Шон вкладывал в ремонт свои деньги. Но спор решился тем, что Ким – сучка МакКензи и расплатится с ним натурой.

– Я – твоя сучка? – возмутился Ким со злобным оскалом. На самом деле, его взвинчивали такие заявления, и он был не против.

– Да, и, похоже, я уже примерно поработал, детка. Пора платить!

Шон толкнул Кима к столу и развернул к себе спиной. Ким зарычал и улыбнулся в предвкушении. Он через штаны потерся задом о возбужденный член Шона.

– Ах ты неугомонный, ну что с тобой делать? – усмехнулся Шон. Он оставил смачный засос на шее у Кима и оттянул зубами мочку.

– Давай подумаем. Может, ты меня трахнешь? – задумчиво предположил Ким. Он расстегнул джинсы, и, как только пуговица подчинилась, Шон резко стянул их до колен.

– Ну сколько можно учить тебя вежливости, Ким?

– Шон, лапушка, засади-ка мне, пожалуйста, – язвительно проговорил Ким и бессовестно погладил себя между ягодиц.

Шон довольно улыбнулся и быстро расстегнул брюки. Он не смог бы описать словами, как ему хорошо и легко с Кимом. Как ему нравились их диковатые со стороны отношения и совершенно безумный секс. Шон думал, что это и есть любовь. Та, ради которой он бросил все, и приехал к черту на рога. Он не готов был верить, что это только ради инстинктов, не бывает таких сильных животных влечений, как его чувство к Ронвуду.

Когда доставили материалы, Шон выяснил, что ломает он лучше, чем строит, и стал у Кима на побегушках. Ронвуд умел все! Красить стены, клеить обои, чертить схемы проводки, класть плитку и ламинат, ставить сантехнику. Шону казалось, у него какой-то гребаный дар. Второй раз они подрались после попытки Кима доказать, что Шон больше мешает, чем помогает, и шел бы лучше заниматься тем, что умеет.

Дождавшись, пока Ронвуд вправит ему нос, МакКензи действительно решил вернуться к своей работе. Он стал ездить в ЦПЦ, а не брать задания на дом. Тем более, он их не выполнял все равно. Приборы и журнал просто валялись в углу забытыми. Офис с девяти до пяти был ему привычен. Коллектив, вопреки ожиданиям, подобрался отличный. Трое альф, включая Шона, и четверо бет под руководством омеги – доктора наук по геологии. Большую часть времени Шон писал научную работу и обсуждал ее с Заккори Стайом, начальником. Домой Шон приезжал к шести, захватив ужин из ресторана, если его, конечно, можно было так назвать.

В выходные Ким приходил в спальню, выключал компьютер, заваливал Шона на матрас, кровать Ронвуд снес на помойку под общий безумный порыв избавиться от всего старья. Или пинал и вопил, что хочет есть, и Шон должен что-то придумать, так как Ким занят ремонтом.

Это вошло в привычку, Шон просыпался раньше Кима, ходил в забегаловку через квартал, покупал там кофе и завтрак. Пока еда остывала, они занимались сексом или купались вдвоем – «чтобы воду экономить». После Ким красил стены или устанавливал выключатели, а Шон отправлялся на работу. Вечером они ходили в бар, ужинали там, пили пиво, общались с местными, смотрели футбол. Их игровая приставка вместе с телевизором временно пребывала у Рона, они бывали у него, играли.

Жители Палмера скоро смирились с существованием Шона и воспринимали их с Кимом, как немного странноватую семейную пару. У МакКензи появилось несколько приятелей, чтобы иногда отлипать от истинного и не сужать мир до них двоих. Правда, он продолжал необоснованно беситься, если Ким оставался наедине с Роном. И был наказан за свою ревность отлучкой от тела. Потом же Ронвуд заставил отрабатывать каждый пропущенный раз, и Шон не чувствовал себя таким заебанным никогда прежде.

За неделю до Рождества Ким и Шон наконец-то заметили, что город украсили перед праздником. Шон стоял на маленькой площади Палмера пораженный осознанием – они с Кимом вместе три месяца, а те пролетели, словно один день. За это время он успел забыть о капризах, ебле мозгов, ревности. Да, они ругались, дрались, посылали друг друга, но быстро, яростно, а в конце был секс. Ни обид, ни слез, максимум – иногда кровь и сломанный нос у Шона.

Киму не нужна нежность и опека, он прекрасно обходился без этого. Шон рядом, но не навязывался, не путался под ногами. Пошлешь – уйдет, позовешь – вернется. По-своему Шон заботился о Киме, об их отношениях. Он организовывал еду, уступал, когда Киму было необходимо, и давил, если тот только из вредности выпендривался. Время шло, и приближалась следующая течка.

Шон понимал, больше без Ронвуда не сможет жить. Для себя он все решил и теперь хотел перешагнуть невидимую черту – познакомить Кима со своей семьей. Рождественские праздники казались отличным поводом, чтобы совершить визит в Питтсбург к его отчиму, анатэ и младшему брату. Ким согласился далеко не сразу, отнекивался и ссылался на дела в Палмере и вообще сложно сыскать город на всей Земле, где Рождество лучше, чем в этом захолустье на Аляске. Шон медленно закипал с каждой новой и глупой отмазкой, но пока старался держаться и не убивать мерзавца, искал доводы и аргументы, буквально проверял себя на прочность и терпение.

– Мы были в Рочестере на День Благодарения. Это нормально, Ронвуд, ездить по очереди к родственникам. Тем более, мои уж точно не опаснее твоих. Чего ты канючишь, прямо скажи!

– Эта поездка встанет и тебе и мне поперек горла, МакКензи! Сомнительно, что твоя родня с пониманием отнесется к такому выбору, как я.

– Да почему? – возмутился Шон, всплеснув руками и просто поражаясь нелогичности Кима. Они истинные, что тут обсуждать? Какие недовольства?

– С того, что я – гамма, седой, лохматый и с щетиной, и скоро сдохну, разбив тебе этим сердце, так никого и не родив. К тому же, я утащил тебя на Аляску! Даже моим родителям не нравится, что я здесь живу, но я, хрен с ним, не кандидат чего-то там, в отличие от некоторых.

– Но это не важно. Я могу заниматься научной деятельностью и отсюда.

– Ох, ладно! Считай, уговорил, поедем! – сдался Ким, и, махнув рукой на Шона, отправился назад в кухню, собирать новую микроволновку из старых деталей.

Шон был доволен таким раскладом, позвонил отчиму и сообщил, что приедет на Рождество. Ему казалось, если у Кима и была на него обида за метку и необоснованный разрыв, то раз он согласился – уж точно простил.

****

У Райтов, похоже, собралась вся известная родня, судя по забитой парковке перед домом. Шон дурашливо ругался на то, что никак не мог найти место для своего желтого джипа, а Ким в ответ подкалывал, мол, это знак, валим отсюда.

– Почему Райты? – спросил он, пока Шон рыскал в багажнике, отыскивая подарки, и недовольно поглядывал на Ронвуда, ведь тот не торопился помогать.

– После смерти отца анатэ вышел за отчима – Джона Райта, и мой младший брат носит его фамилию. А папа был сиротой. Поэтому я последний МакКензи сейчас, – усмехнулся он, подмигнув и намекая на их с Кимом сына… – Смотри-ка, и Томсон здесь! – обрадовался он, кивнув на тачку друга. Вот скотина, занял полтора места, и ведь специально!

– Тяжелая артиллерия, – пожал плечами Ким.

– Брось! Мэл знает тебя сто лет!

– Да? С тех пор, как ты меня ненавидел, а я в ответ? – иронично усмехнулся Ким, прикуривая и опираясь на джип.

– Но теперь я тебя люблю. И ты меня в ответ, верно? – чуть сменив голос на более твердый, сказал Шон, оторвавшись от подарков и посмотрев в глаза Ронвуду.

– Уверен, они обвинят меня в колдовстве и приготовлении любовного зелья. Вот увидишь, на меня натравят святую инквизицию, – засмеялся Ким, ловко уходя от вопроса о любви.

– Я сам тебе буду дланью карающей, если ты не заткнешься! – буркнул Шон.

– Окей, окей, – поднял руки Ким. – Спорим на сотку?

Шон ничего не ответил и направился к входной двери, с большим трудом балансируя подарками. Он слышал, что Ким следует за ним, а заодно и чувствовал запах табака. Конечно, он мог бы сказать, чтобы Ронвуд имел совесть и не курил сейчас, но знал, будет только хуже. После довольно громкого и требовательного стука ногой, ведь руки заняты, на пороге появился анатэ.

– Атэ! Я соскучился! Забери подарки, чтобы я мог обнять тебя! – весело попросил Шон, почти сразу скидывая все на пол и сжимая омегу своими ручищами, покачивая, так как уже давно его перерос. – Извини, везде пробки, мы последние?

– А ты когда-нибудь приезжал вовремя? – Шон увидел отчима, который вышел навстречу, и, отпустив анатэ, подошел к нему, обнял и похлопал по спине.

– Я точно помню несколько раз! – засмеялся Шон.

– Но не когда я велел вернуться ко времени, – заулыбался в ответ Джон. Если и был на свете лучший отчим, то он. Шон никогда не чувствовал себя недолюбленным.

– Зачем ты привез сюда это? – с очевидным отвращением и раздражением в голосе спросил анатэ, окидывая Кима презрительным взглядом. Его лицо, бывшее секунду назад безоблачным, изменилось, будто ему под нос сунули что-то дурнопахнущее.

– Атэ? – Шон растерялся, он посмотрел сначала на него, затем на Кима, а потом на отчима. Ким был спокоен, ведь он ожидал именно такого приема. Это Шон уверял в обратном. Он никак не думал, что родители до сих пор злятся. Лицо анатэ исказила гримаса отвращения, а отчим хмурился.

– Что? – передразнил сына Филипп. – Я говорил, он тебе не пара! – омега переключился на Кима. – Доволен? Окрутил моего сына, как последняя потаскуха! Что ты ему наговорил, а? Как ты можешь быть его истинным? Небось, нажрался каких-то таблеток! – он обернулся к Шону. – Я видел по телевизору постоянно рекламируют эти препараты, мол, любой альфа будет считать истинным, стоит только принять нужную дозу и надушиться какой-то дрянью! Шон! Да ты посмотри на него!

Он явно не собирался пускать в дом Ронвуда. Хотя тот и не планировал входить. Шон обернулся на отчима, ища поддержки, но Джон молчал. На шум из гостиной вышло несколько человек, в их числе и Томсон.

– Атэ, прекрати, я привез Кима познакомить с вами, – МакКензи выглядел совершенно обезоруженным. Он не ожидал такой грубости от своего доброго и любящего анатэ. Он предполагал, что отчим будет ворчать, но чтобы атэ так себя повел – нонсенс!

– Познакомиться? С какой это стати я должен знакомиться с этим аномальным существом? Гаммы – исчезающий пол, вот пускай и живут в заповеднике! Он навешал тебе лапши! Вовсе он не выглядит умирающим! – закричал Филипп, толкая Кима в грудь и пытаясь закрыть дверь перед его носом.

Шон не позволил, вставил ногу в щель и рассерженно рыкнул на своего анатэ. Он и так был виноват перед Кимом и не хотел усугублять положения. Ким наверняка обидится за то, что Шон рассказал семье правду о нем, ведь, как понял Шон, даже его друзья ничего не знали. Он спрятался от этого аж на Аляске, а теперь он привез Кима сюда, чтобы он в Рождество выслушивал оскорбления от его анатэ!

– Не смей на меня рычать из-за какого-то афериста, Шон! Ты видел его папашу в новостях? Криминальная рожа! У них вся семейка такая! И братец – шлюха. Малолетка, а задом своим полуголым по всем каналам трясет. Думаешь, его просто так на программы приглашают? Перетрахали все, кому не лень! И этот такой же! Даже еще хуже! Пусть убирается отсюда! – пискляво и злобно закричал омега.

– Филипп, прекрати, – наконец подал голос Джон. Он положил руку на плечо супруга, но тот скинул ее и, яростно сверкнув глазами, опять обернулся к Ронвуду и сыну, уже стоявшему между ними.

Шон был шокирован таким поведением анатэ и его словами. Он ведь сам лично знал и Ричарда, и Дерека. И ни о какой пошлости у младшего брата Кима и речи не шло, да и ясно, что родители гоняют от него всех. Мальчишка талантливый и фанатично относится к своим танцам. Он обернулся к Киму, который буквально побелел от ярости, еще чуть-чуть и он впечатает голову анатэ в стену, не сдержится.

– Нет уж! Сынок, оставайся, дорогой. Я пригласил к нам Скотти, вы пообщаетесь, выясните все и помиритесь.

Шон не успел даже ничего ответить. Ким повернулся и решительно отправился назад к парковке. В отчаянии сморщив нос, Шон посмотрел на анатэ, отчима и Мэла, стоящего в дверях гостиной. Он вел себя, как идиот! Почему он подумал, что они отнесутся с пониманием к его выбору? Охренеть, какой из него выходит альфа! Позволил так обидеть Кима? Да еще и бывший омега здесь! Черт!

– Ким! – Шон, не прощаясь, покинул родительский дом и побежал следом к машине. Поравнявшись с ним, он взял Кима за руку, и, хотя Шон был уверен, что его ладонь отбросят, этого не случилось. Ким переплел пальцы и успокаивающе погладил большим по запястью. – Прости, я правда не думал, что так получится, – Шон на ходу ткнулся носом в его волосы и почувствовал изменившейся запах. – Течка?

– Да, – только и смог выдавить из себя Ким.

Они вместе сели в джип, и тогда их догнал Мэл. Шон предупреждающе зарычал, предостерегая друга от глупых слов и поступков. Томсон остановился, так и не приблизившись к машине. Он очень серьезно смотрел на Кима и Шона.

Шон выехал с парковки. Он не представлял, где заночевать в Рождество, когда гостиницы переполнены, на улицах толпы людей, а им с Кимом нужно поскорее уединиться.

– Шон, мои у стариков в Орландо! Ключ за кирпичом, как всегда! Если нет – разбей окно, только не забудь после этого снять сигнализацию! – крикнул им Мэл, прежде чем Шон надавил на газ.

_____________________________________________________________________

ЦПЦ – Центр Предупреждения Цунами

========== 23. Позиция альфы ==========

========== Двадцать третья глава ==========

========== Позиция альфы ==========

На небольшом телевизоре в баре шла трансляция футбольного матча, но с места, на котором сидел Шон, передачу было не видно. Он сидел за угловым столиком в самом дальнем углу. Лицом ко входу, откуда хорошо просматривался весь зал и входная дверь. Это место в Палмере никто не занимал, кроме них с Кимом. Они вместе вернулись сюда после Рождественских каникул и короткой поездки в репродуктивную клинику.

– Засранец, – буркнул себе под нос Шон и отпил пива. Он больше не злился на Кима, но тяжелый осадок еще сидел в душе. Событие, которое произошло в клинике, уже несколько месяцев не давало ему покоя. С каждым новым бокалом он глубже погружался в воспоминания.

Они провели четыре дня в доме родителей Мэла. Киму было плохо – хуже, чем в первую течку. Шон не знал толком, с какой стороны к нему подступиться. Он ни на секунду не забывал – они должны зачать, иначе с Кимом случится ужасное. Обстановка между ними в самый первый вечер достигла небывалого накала. Ким посылал его через три в одну, говорил, что не желает видеть рядом с собой, отталкивал и рычал. Ни о каких ласках и нежностях не шло и речи. Ким был слишком измучен болью и переживаниями, чтобы оказать Шону хоть сколько-то существенное сопротивление.

Наутро Мэл привез им остатки праздничного ужина. Он приезжал еще трижды, но не искал встречи. Оставлял посылочки на пороге и капитулировал. Очевидно, друг решил помириться и теперь подлизывался. Это на него похоже: сначала разгорячиться и наговорить дерьма, а потом одуматься и развернуть целую кампанию по примирению.

На второй день Киму стало лучше, а на третий он уже вполне буднично огрызался и распускал руки. Он позвонил Дэвиду Джонсу и по его наставлению отправил Шона за новомодным тестом, разработанным специально для гамм – GammaGast. Ким еще не смирился окончательно со своим новым положением, и любые процедуры, связанные с беременностью, в том числе тест, считал унизительными. Но больше всего он нервничал из-за необходимости посетить репродуктивную клинику для осмотра, как велел Джонс. Сначала он предложил Киму и Шону приехать в Сент-Луис, но тащиться в другой штат Ким категорически отказался. Ему не терпелось поскорее улететь в Палмер, где все казалось мирным и безопасным, и можно было вновь скрыться от всего мира. Они не говорили о произошедшем дома у Шона, но дураку понятно, что Ронвуд не забудет об этом так сразу. В итоге, Джонс ограничился списком анализов, которые необходимо сдать Киму, и велел сообщить ему результаты. Только когда он получит их – поверит, что Ким действительно в положении, и будет разрабатывать дальнейшую линию реабилитации. Личность Дэвида оставалась загадкой для Шона, но по голосу, доносившемуся из мобильника Кима, он понимал, этот человек – альфа, и сильно раздражался. Его накрывала совершенно безумная, необоснованная ревность, когда он представлял других рядом с Кимом. Шон подавил закипающий гнев мыслями, что не имеет права вести себя, как чокнутый ревнивец.

Тест, который он купил и едва ли не пинками заставил Кима сделать, оказался положительным. На небольшом прямоугольном электронном табло появился улыбающийся смайлик, сразу за ним плюсик, потом заглавная «О» и D2. Посовещавшись, они решили, что этот тест дурацкий и им не нравится. Особенно рассердила буква «О», которая, судя по всему, означала пол ребенка. И как вообще предмет, по форме напоминающий шариковую ручку, на второй день после возможного зачатия мог определять такие вещи?

– И как ты отнесешься, если родится омега? – немного нервно спросил Ким, усевшись в джип Шона, когда они уже собрались отправиться в клинику. Шон нашел одну неподалеку и с очень хорошими отзывами в интернете.

– Выбросим его на мусорку, да и все, – без капельки юмора ответил Шон. Он всегда шутил с таким видом, будто говорит абсолютно серьезно, и поэтому становилось еще смешнее.

– Нет, отдадим Дельте! Из него выйдет отличный террорист, – предложил свой вариант Ким. – Можем даже договориться о цене.

– Зная вашу семейку, они заплатят нам, чтобы мы держали его подальше от них, – усмехнулся Шон. Пусть будет омега. Ему было все равно.

– А чем тебя не устраивает моя семья? – наигранно возмутился Ким. Балансируя на тончайшей грани, чтобы не напомнить, что случилось в канун Рождества.

– Ну-у, – Шон сверился с навигатором и выехал на другую дорогу. – Видишь ли, Чарльз едва не отрезал мне яйца, когда мы виделись с ним в последний раз. Ричард – пообещал стереть в порошок, если я тебя обижу. Майкл с очень умным и милым видом рассказывал, как здорово органические соединения растворяются в серной кислоте. А Дерек вспомнил, что недалеко от их дома в Рочестере есть пустырь, куда никто не заходит, и там можно спрятать труп, который никогда не найдут.

– Они милахи, да? – умилился Ким. – Майкл вырастет опасным подонком. И горе тому альфе, что попадется ему на пути! Но от Ди я такого не ожидал. Правду говорят: в тихом омуте…

– Я давно хотел спросить, – немного неуверенно начал Шон. Но он, в конце концов, должен знать, стоит ли опасаться за свои яйца в случае чего или нет! – Ты, конечно, можешь не отвечать, но…

– О моем анатэ? – безошибочно догадался Ким. – Я не знаю о его прошлом. Никогда не спрашивал. Рискнешь сам узнать?

– Нет. Я, пожалуй, еще немного поживу. Наверняка у твоих родителей принято не оставлять свидетелей. Но ты согласен с тем, что Санта не всегда дарил ему подарки на Рождество?

– Скорее, я на этом настаиваю! – усмехнулся Ким.

Они приехали в презентабельного вида репродуктивную клинику в центре. В приемной их встретил симпатичный омега небольшого росточка, со светлыми волосами, заплетенными в причудливую косу, и карими глазами. Это сочетание наводило на мысль, что он красит волосы, как сейчас модно. Голос у него был тихий и тягучий. Такой очень привлекал альф, и Ким, давно лишенный активной роли, вполне однозначно прореагировал. Если бы врач запоздал и не увел Кима в свой кабинет для осмотра – между ним и Шоном разразился бы скандал.

Шон заметил, как Ким флиртует с секретарем, и на пару секунд опешил, а потом рассердился не на шутку. Он совсем забыл, что Ким всю жизнь жил как альфа и до сих пор позиционирует себя так. Теперь одной проблемой стало больше, и придется переживать не только из-за альф, но и омег. А в том, что он будет ревновать, Шон уже не сомневался. Он одернул его, предупреждая, чтобы не расходился и вел себя прилично. Ким злобно сверкнул глазами и рыкнул в ответ.

– Не командуй здесь, МакКензи! Ты мне никто!

И вот тут Шон взбесился. Он не считал себя никем в отношениях с Ронвудом. Ким принадлежал ему, у него стояла метка, возможно, сейчас он уже в положении, и его гамма не должен думать о других! Шон не собирался терпеть ни единой измены, вне зависимости с кем.

Ким ушел с врачом в смотровой кабинет, и они с Шоном перекинулись злыми взглядами напоследок. МакКензи накручивал себя все время, пока Кима не было, а стоило ему оттуда выйти – потащил в дальний угол коридора и накинулся с разборками. За период спокойствия и благополучия их совместной жизни Шон уже и забыл, что умеет так орать и сердиться. Он высказал Киму, относительно его поведения и того, кем они друг другу являются, но Ким не хотел слушать ничего. Он не планировал становиться пассивом навсегда, и если это цена жизни вместе Шоном, то отказался ее платить. В итоге Шон вмазал ему по челюсти и тут же получил кулаком в нос.

Врач с пониманием держался в стороне, давая парням возможность выяснить отношения. Он скорее думал, как вообще Ким мог обратиться в их клинику – это был первый беременный гамма на его практике. Но благодаря своей профессиональной выправке, врач не показывал удивления и любопытства. Драка вышла недолгой – пара обоюдных оплеух и грубых слов, после которых доктор решил их разнять. Он сообщил, что экспресс-тестирование дало положительный результат. Ким действительно забеременел.

– Поздравляю вас, – натянув улыбку, сказал врач.

– Да уж, было бы с чем. Залететь от такого идиота! – недовольно буркнул Ким.

Шон проигнорировал. Он больше не посмел ударить Кима, хотя кулак так и чесался. Вроде бы, это известие они получили еще утром, когда Ким сделал тест дома. Но теперь, в клинике, все казалось куда более реальным и правдоподобным. Только сейчас Шон осознал, что бить Ронвуда было плохой идеей. Его одолевало сильное волнение и некоторая радость. Он скоро станет отцом! И хоть у ребенка будет весьма придурковатый анатэ – сам Шон любит Кима и сможет найти к нему подход.

– Позвонишь родителям?

– Вот еще! – отказался Ким и вытер кулаком с подбородка кровь из разбитой губы.

У него никакого счастья известие не вызвало. Особенно когда мимо них вразвалочку прополз беременный омежка, которому определенно даже ноги переставлять было тяжко. Он помотал головой, отгоняя от себя дурацкие мысли, и закурил сигарету, не слишком беспокоясь, что они находятся в помещении и к тому же – в больнице.

Врач не сделал замечание, только открыл окно и пригласил Кима к свежему воздуху. Как и говорил Ким прежде, положение его отца давало массу преимуществ и попустительств.

– Сам позвоню, – буркнул Шон и набрал Ричарда, рассказал о беременности, представляя лицо альфы. Наверняка после этого разговора Ричард опрокинул стаканчик виски, чтобы примириться с новостью. А Чарльз закатил глаза и сказал что-то язвительное относительно альфьих способностей Шона.

Они решили не развивать их ссору и забыть о ней. Но ни один не забыл. Просто вслух не обсуждали, но мысли, что Киму нужен альфий секс, не покидали их голов.

Из раздумий Шона вытянул бубнеж Ронвуда над самым ухом:

– Ты заказал мне выпить? – Ким выглядел больным. Токсикоз плохо сказывался на его еще не полностью восстановившемся организме. Он вернулся из туалета, куда отлучался шестой раз за вечер.

– Ты уверен, что тебе нужно сейчас пить? – спросил Шон. По его мнению, Ким походил на пропойного алкоголика, у которого два месяца похмелье: впалые щеки, синяки под глазами, щетина.

– Я уверен! – рыкнул Ким, рассерженно зыркнув на Шона.

Нынешнее состояние делало Кима раздражительным, он заводился с пол-оборота, часто рычал и распускал руки. Шон же, вместо того чтобы дать отпор, – отступал. С того дня, как беременность подтвердилась, он не ударил Кима ни разу, не повышал на него голос и не грубил. Такое отношение злило Кима сильнее. Так относятся к омегам, а он никак не мог смириться со своей новой ролью.

МакКензи поднял в воздух руку, подзывая официанта. Он не хотел беспокоить Кима еще и потому, что врач с полной уверенностью заявил – выносить ребенка тот не сможет, а Джонс не сказал ничего однозначного. Шон поставил перед собой цель сделать все, чтобы сохранить малыша и отношения с Кимом.

– Принеси виски с колой, и какой там счет в игре? – Шон примирительно опустил ладонь на колено Киму.

Тот не шевельнулся – вот что значит дрессировка! Касания, поцелуи, объятья – все нежные проявления чувств стесняли Кима. Он боялся пересудов местных, если те увидят его идущим за руку с другим альфой. Шон медленно, но верно отучал его от этих мыслей. В Палмере жили не плохие люди. В первую неделю после Дня Благодарения едва ли не каждый в городе подошел к Шону и лично пообещал вырвать ему глаз/кадык/печень/яйца, если он обидит Ронвуда. Словом, ни у кого не было и мысли косо на них глянуть. Сейчас уже все относились к Шону неплохо, он умел расположить к себе людей. А известие, что Ким в положении, и вовсе сделало его героем, который сумел если не убить чудовище, то обрюхатить.

– Пока по нулям. У стойки освободилось, хотите пересесть? – охотно ответил Тодес. Ему нравились отношения между Шоном и Кимом, они возбуждали юношескую бунтарскую натуру.

– Нам и здесь неплохо. Сбегай поживее! – буркнул Ким. Его явно опять мутило. И выглядел он так, словно ненавидел Шона всеми фибрами души. – Ты козел, МакКензи! Зачем вообще ты здесь? Вали в Питтсбург! Или к своему анатэ! Какого хера трешься возле меня? – злобно, но тихо рыкнул Ким, легонько поглаживая себя по животу.

– Я хочу быть с тобой, Ронвуд. Это не очевидно? – спокойно ответил Шон. Этот разговор случался всегда, если Киму становилось плохо. Он уже привык. Только порой думал – так же сложно с беременными омегами или нет? И без того паршивый характер Кима испортился окончательно, когда появился токсикоз и первый намек на животик.

– А если я не хочу? Я ненавижу тебя! – быстро бросил Ким и сорвался со стула в сторону туалета.

Шон вздохнул. Ким никогда не говорил вслух то, что и так было очевидно. Если бы они с МакКензи не познакомились на соревнованиях по прыжкам, еще в школе, то Ким, возможно, уже бы женился на омеге. А не носил метку другого альфы и ребенка от него же. Шон отдавал себе отчет – Киму непросто совладать с собой и не придушить его ночью подушкой. Сам же Шон был бы женат на Скотти и жил в Сан-Франциско, а не на Аляске, если бы Ким не прислал то сообщение. По правде говоря, Шон уже вынашивал планы относительно переезда из Палмера. Работа здесь была скучной, а погода невероятно дрянной. Ему даже снились сны о море и пляже. Особенно в холодные ночи, когда их раздолбанный домишко промерзал до основания. Но говорить на эту тему с Кимом пока рано, и Шон выжидал нужного момента.

Ким вернулся бледный, со слезящимися глазами и распухшим красным носом. Он окинул стол взглядом в поисках своего стакана, но Шон отменил заказ, решив, что им сейчас лучше пройтись по воздуху, а не напиваться. Он встал и, надев куртку, протянул вторую Киму. Тот раздраженно рыкнул, но все же оделся. Они попрощались с местными и вышли на холодную снежную улицу. Шон, приехав сюда, не знал, что снег может лежать густым слоем и в середине марта. Ронвуд бегал в местном лесу, когда не проводил утро в обнимку с белым другом. И Шон теперь тоже, выискивая новые тропинки и пути. Он хотел показать сейчас пару из них Киму и немного прогуляться вместе.

– Тебе получше на улице? – спросил он, чтобы как-то заполнить тишину. Вопреки всему, с Кимом комфортно. Да, он орал, да, мог спихнуть ночью с кровати или забрать себе оба одеяла, да, не умел и не собирался учиться готовить. И, тем не менее, Шону хотелось быть с ним.

– Мне будет лучше без тебя, – упрямо повторил Ким.