Текст книги "Подножка судьбы (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

– Я буду скучать, сын, – честно пообещал отец и, коротко обняв Кима, отправился на улицу. Парень хотел было последовать за ним, но вовремя остановился. Не ему одному нужно было прощаться с отцом. Сквозь окно в прихожей он видел, как страстно родители целовались у машины, и заметил побелевшие костяшки на руке у Чарльза, который вцепился в своего альфу мёртвой хваткой и совсем без охоты отпускал опять куда-то ехать.

Бордовый пикап рыкнул мотором и съехал с парковки у дома, а затем, сверкнув боками на утреннем солнце, скрылся за поворотом. Чарльз остался стоять там, провожая супруга взглядом и обняв себя за плечи. Сколько раз Ким видел эту картину на протяжении всего детства? И вот снова… Раньше он никогда не задумывался над тем, что мотаться в такие командировки совсем не свойственно для служащих военно-воздушных войск. Обычно семьи живут где-то рядом с альфой, по месту его службы, а не в тихом спальном районе, как они. Куда больше всё это напоминало какую-то секретную службу. Родители что-то скрывали – это было ясно как белый день. Но поговорить об этом не удавалось – Чарльз только отнекивался или отмалчивался. А когда отец всё-таки приедет – неизвестно.

С того дня всё происходящее сильно раздражало Кима, и он с трудом сдерживался, чтобы не начать убивать людей на улицах, был дёрганным и нервным. Чувствительный Дерек тоже плохо перенёс отъезд отца. Он вечно плакал и ныл, когда же Ричард вернётся. Так и хотелось влепить ему оплеуху покрепче, чтобы наконец-то замолчал. В этом плане Майки был куда приятнее, он ещё не соображал, куда вдруг делся Ричард. Или ему попросту было это до лампочки.

Как назло, и с друзьями не всё обстояло так гладко, как хотелось бы. Крис после соревнований провалялся три дня в больнице с передозом наркотиков, которых никогда прежде не принимал. Такая ситуация вообще была не типична для Нильсона. С его-то отцом, который очень ревностно относился к единственному сыну и уж постарался вбить в голову всю возможную информацию о вреде наркотиков. Поговорить с ним о случившемся не удавалось, он ходил злой и едва не кусал каждого, кто к нему подойдет. Правда, Киму не нужно было много объяснять – всё и дураку понятно. Достаточно иметь обоняние и хоть малую склонность к умению проводить причинно-следственные связи, как картинка становится ясной и предельно прозрачной. После соревнований Крис как всегда отправился спасать Дени в течку. А теперь от омеги разило Нильсоном на расстоянии ста метров. Любой подумал бы, что Крис пометил Хоута, но у того на шее был виден только отпечаток метки, а не она сама. Так что, если сложить два плюс два, то получалось, что Крис набрался какой-то хрени, оставил Дени метку, а утром опомнился и забрал её. Не исключено, что сам Дени всё и подстроил, ведь Крис был лакомым кусочком для всех омежек – богатый и красивый альфа – почему бы не прихапать его себе, пусть и обманом. Вот только у Криса были другие планы на собственную жизнь, и он поторопился исправить свою ошибку. Теперь он не разговаривал и даже старался не смотреть в сторону Дени.

К тому же отношения Нильсона и Мэтта резко испортились. Последний сжалился над непутёвым омежкой и провёл остаток течки с Дени. Но перебить стойкий, чуть грубоватый запах друга от омеги Мэтту не удалось, и альфа наверняка чувствовал себя так, будто трахал самого Нильсона или, что ничуть не лучше, чужого меченого омегу. Парни постоянно ругались и воротили носы друг от друга. Мэтт вроде как и не был заинтересован в общении и постели Дени, но разве есть альфа, способный сопротивляться омежьему нытью и слезам? Вот и Мэтт считал, что Крис обошёлся с Дени слишком жестоко. А тот в свою очередь слышать о нём ничего не хотел и агрессивно рычал в ответ, готовый дать в морду, если чаша терпения переполнится. В общем-то, эта ситуация всем троим её участникам вышла боком. Ким старался как мог в неё не вмешиваться, чтобы не нагнетать и без того напряжённую обстановку. Ему было довольно и собственных проблем и переживаний.

На последнем уроке четверо друзей едва не передрались. Крис, обычно работающий в паре с Мэттом на уроках иностранного, само собой не пожелал сегодня с ним садиться – подсел к Киму. Вещи Мэтта уже лежали на парте, когда Нильсон отправил их на пол, раскладывая собственные учебники с невозмутимым видом. Между парнями возникла словесная перепалка, каждый из них отстаивал своё право сидеть с Ронвудом. Это окончательно взбесило Кима. Он вскочил со своего места и, зарычав, опрокинул ногой стул, на котором сидел Крис, вместе с другом, а шмотки спихнул на пол. Прихватив свою сумку, он пересел к Пирсу, гаркнув напоследок:

– Охуели вы двое, что ли, ебланы! Я, по-вашему, кто? Делите своего омегу хитровыебаного, а не меня! Пошли нахуй оба! – он скалил зубы и рычал, желая показать, что сам решает, с кем ему сидеть и общаться, и не позволит друзьям его делить. Альфам, которые и до того были на взводе, такое обращение не понравилось, и они, временно забыв о своей вражде, двинулись на Кима, желая задать трёпку. Пирс вскочил рядом с ним и предупреждающе зарычал в унисон с Кимом, определяя свою позицию в этом вопросе. Драку остановил взявшийся из ниоткуда Смит. Как всегда, тренер появлялся неожиданно – именно тогда, когда ребята уже были готовы подраться. Как будто подгадывал.

– Вашу бы энергию, да в нужное русло! – выдавая каждому по подзатыльнику, рыкнул он. – Я снял вас с последнего урока, так что собирайте манатки и в бассейн! – фраза быстро остудила пыл ребят, так что они начали собирать свои вещи. Пропустить иностранный Киму, как и любому подростку, было за счастье. А уж провести это время в бассейне – хоть какая-то радость в жизни! Он потёр ушибленный затылок. Всё-таки тяжёлая у Смита рука, ничего не скажешь.

– А с какой радости у нас сейчас тренировка? – поинтересовался Ким, переступая через учебники друзей и как будто случайно задевая карандаш Мэтта так, что он откатился прямо из-под его руки чуть ли не в другой угол класса. Бейз рыкнул, за что получил ещё один подзатыльник и язвительную улыбочку Кима.

– Не тренировка, дубина! Приехали представители колледжей, будут смотреть, на что вы способны и стоит ли вам предлагать поблажки при поступлении, – от этой новости Ким повеселел. Многие колледжи брали к себе даже откровенных идиотов, если они могли выступать на каких-то соревнованиях, защищая честь своего учебного заведения. А в свете последних событий вопрос о том, где продолжать обучение, вставал особенно остро. – Глен, ты тоже поднимай задницу! – рявкнул Смит, глядя на неподвижно сидящего бету, который старался быть тише воды ниже травы на своей предпоследней парте. Глен перестал появляться на тренировках. Попытки выяснить причины были пустыми – он врал, что сильно переживает из-за последних соревнований и не хочет больше так позориться.

– Я не… – начал было отказываться бета, но тренер даже не стал слушать его.

– Так, парни, этого с собой возьмите и живо в раздевалку. И Ронвуд, МакКензи с его командой тоже здесь. Только попробуй что-нибудь выкинуть! – пригрозил подростку Смит. Ким недовольно поморщился и кивнул. По дороге к раздевалкам он шел позади всех, чтобы постараться совладать с собой и не наброситься на МакКензи, как только увидит.

«Успокойся, успокойся! Нужно показать класс, не думай об ублюдке, ты должен забрать предложения из всех колледжей, чтобы все хотели тебя к себе, успокойся», – повторял он мантру у себя в голове. Это не слишком помогало – наоборот, мысли о МакКензи становились всё навязчивее и отчётливее. Непонятно, почему, но к нему Ким испытывал настоящую ненависть, хотя причины и не было по сути. Ну подрались, что такого? Он миллион раз дрался с Мэттом, Пирсом и Крисом. Но МакКензи его бесил неимоверно. Антипатия на химическом уровне. Он ему даже по ночам снился, и любые упоминания о нём вызывали вспышки агрессии.

Крис тащил сопротивляющегося Глена, закинув себе на плечо, но примерно на середине дороги он остановился и передал «эстафету» Мэтту, объяснив это тем, что она тяжёлая и брыкается. Ссора была уже забыта, друзья даже начали подкалывать Кима по поводу МакКензи, на что он отбрыкивался и продолжал мысленно уговаривать себя быть спокойным и сосредоточенным. В раздевалке у него заболела голова, пришлось, едва не скуля от этой боли, переодеваться в плавки. Каждое движение отдавало в затылок, как бейсбольной битой.

– Так, омега! Или ты, блять, перестаёшь ломаться и надеваешь грёбаные плавки, или я тебя сейчас трахну! А потом всё равно заставлю надеть плавки! – услышал Ким голос Криса, как будто друг находился не в одной с ним комнате, а где-то далеко. Он медленно помотал головой, чувствуя, как картинка перед глазами уплывает куда-то.

– Только обещаешь, – огрызнулся Глен. Ким тем временем почувствовал, что падает на пол со скамейки, но не мог ничего поделать – тело стало ватным и очень тяжёлым. Поясницу сковала жуткая боль, и он понял, что лежит на полу, скрючившись в позу эмбриона.

– Эй, Ким, ты чего это? – послышался голос Мэтта. Он первым отвлёкся от перепалки с бетой и заметил, что с другом что-то совсем не так. Ким увидел его расплывшееся лицо перед собой – настолько нечёткое, даже не узнал бы.

– Омега, намочи полотенце, живо! – на этот раз говорил Крис. Он оказался рядом, пытаясь посадить Кима в прежнее положение. Тому было больно от прикосновений друга к коже, и голова кружилась. Обед нетерпеливо запросился наружу.

– Всё… нормально… – выдавил из себя Ронвуд, корчась от боли в спине и странных судорог, сжимавших живот. Его лоб покрывали крупные капли пота, и чёрные волосы слиплись и намокли. Полотенце и стакан холодной воды с аспирином, которые принес Глен, помогли, и Ким медленно приходил в себя, боль отступала. Мир перед глазами снова становился чётким. Он, пошатываясь, встал. Друзья молчали, взволновано глядя на него, так что ему пришлось рыкнуть на них, чтобы они даже думать забыли задавать глупые вопросы.

– Чего вы на меня вылупились? Нормально всё, говорю же! – мотнув головой и прогоняя тем самым последние капли боли, Ким быстро затолкал свою одежду в сумку и отдышался. Крис, хмыкнув, сказал, что раз Ронвуд ругается, значит, действительно всё в порядке. Друзья, согласившись, похлопали парня по плечу, от чего он снова ненадолго потерял ориентацию в пространстве и уселся на скамейку.

– Не умничай. Иди лучше Глена трахни, он не против, – отмахнулся от Нильсона Ким и встал, чтобы размять спину. Ему вдруг показалось таким очевидным, что бета сохнет по Крису. И как это он раньше не догадывался, что Глен попросту ревновал его к брату-близнецу и злился, что Нильсон проводит течки с Дени, а на самого Глена не обращает внимания.

– Ну, раз не против, то трахну после прыжков, – усмехнулся Крис, нагло подмигивая Глену. Тот, уже определённо пожалевший о своих словах, отвернулся от невыносимых альф, чтобы они не видели, как он покраснел. Ронвуд остался в раздевалке, а остальные вышли, так как Смит сказал, что представители колледжей уже прибыли. Оставшись в одиночестве, он почувствовал из всех запахов один – самый сильный и ненавистный. Запах МакКензи. Ким взглядом нашёл его сумку с вещами. Белая, спортивная, с Халком и нашивками в виде флагов разных стран. Ким узнал канадский, британский, немецкий и французский флаги, но кроме этих было ещё четыре, которых Ронвуд не знал.

«Надеюсь, это не значит, что этот засранец во всех этих странах побывал на соревнованиях», – раздражённо подумал Ким. А потом, поддавшись какому-то детскому безрассудству, он решительно подошел к сумке, открыл её и стал изучать содержимое. Школьная форма была аккуратно сложена, а не смята, как это всегда делал сам Ким. Мобильник, вышедший всего месяц назад и баснословно дорогущий. Не пропускающий воду чехол на бицепс, аккуратно свёрнутые наушники. Электронные часы, которые можно синхронизировать с мобильным и контролировать пульс. Запасные плавки, носки и бельё. Маленькие баночки со средствами личной гигиены.

«Аккуратист херов!» – хмыкнул альфа, а потом замер, найдя кое-что совсем ненужное на смотре представителей колледжей. Пачка презервативов и смазка.

«Хотя кто бы мог сомневаться…» – усмехнулся Ронвуд, отмирая. Мозг начал лихорадочно придумывать, какую гадость можно сделать МакКензи. Его выход должен был быть после Пирса, так что, скорее всего, времени мало. Ким быстро вытащил все вещи МакКензи и распихал их по разным сумкам других ребят. Наушники – в одну, телефон – в другую, часы – в третью и так далее. Напихал в сумку грязных влажных полотенец и полил всё это смазкой. Понятно, что его запах останется на вещах, да и он единственный был в раздевалке без свидетелей, так что сомнений, кто устроил ему пакость, у МакКензи не возникнет. Но не станет же он, в самом деле, жаловаться тренеру… Стоило Киму вернуться на своё место, гаденько улыбаясь при этом своей выходке, как тренер зашёл за ним.

– Так, ты чего так выглядишь, как блоха варёная? Давай на десятку прыгни новую программу. Только не облажайся, Ронвуд, или не советую тебе всплывать, – выдал Смит, пытаясь поддержать парня в своей вечной манере давления и унижений, и подтолкнул его к выходу. Ребята стояли мокрые и недовольно поглядывали на МакКензи. Ким вопросительно махнул головой, на что Пирс кивнул на Шона и закатил глаза, а потом перевёл их на представителей колледжей. МакКензи смотрел на Кима с насмешливым презрением, сложив руки на груди и оперевшись спиной на стену. До Ронвуда быстро дошло, что Шон сейчас в фаворитах у представителей. Но он помнил про свою «маленькую» пакость, так что поднимался наверх Ким полностью уверенный в том, что МакКензи довольным домой сегодня не уйдет. Однако стоя на краю десятки, он снова почувствовал головокружение и, уже было готовый к прыжку, отошёл от края, давая себе время прийти в себя. Внизу послышались смешки команды Шона и тихие переговоры представителей колледжей.

– Давай уже, Ронвуд! Прыгай хоть солдатиком! – крикнул Томсон, ехидно посмеиваясь. Ким, не обращая внимания на этот возглас, постоял на месте ещё минуту и, убедившись, что голова перестала кружиться, вернулся в стойку. Он передумал прыгать новую программу и решил, что сделает ту же, что только начал отрабатывать Пирс. Гораздо сложней и эффектней его собственной, со стойкой на руках и входом в воду головой. Он услышал, как выругался Смит, когда он встал на руки. А потом все происходило как всегда: полёт, кружение и вход в воду. Кима пронзила боль в отбитых о воду ладонях и плечах, вновь кольнуло в пояснице, но награда стоила страданий. Вынырнув, альфа увидел довольные улыбки друзей и даже Смита, но главной наградой стали сжавшиеся челюсти МакКензи и отсутствие этой его самодовольной и однобокой улыбки на роже.

*****

После более чем успешного выступления с Кимом хотели поговорить представители всех колледжей. Они подходили с улыбкой, представлялись, хвалили программу и чистоту исполнения, спрашивали, может ли Ким прислать им табель и пожелания о предметах. Ким со злорадством заметил, что от МакКензи они отделывались только визиткой и вежливым: «Мы будем рады видеть тебя в нашем учебном заведении». Разговаривая с представителем из Лонг Айленда, куда, в конечном итоге, Ким и хотел поступать вместе с Мэттом, он услышал гневный рык из раздевалки и гогот друзей. Довольный тем, что его выходка возымела нужный эффект, Ким продолжил разговаривать с мистером Нортоном, который в Лонг Айленде был тренером команды по прыжкам. Тот был очень заинтересован его способностями и уже обсуждал со Смитом возможность тренировок Ронвуда в корпусе колледжа. Подобное, безусловно, можно было считать успехом. В голове Кима промелькнула болезненная мысль, что отец порадовался бы, узнав такие новости. Но его нет рядом.

Когда Ким зашел в раздевалку примерно через час, МакКензи был все еще там. Он молча сидел около своей раскрытой сумки и вскинул на Кима хмурый взгляд исподлобья. Его светлые волосы уже успели высохнуть, а кривобокая улыбочка напоминала что-то вроде опасной гримасы.

– Что за детский сад, Ронвуд? Совсем охренел? – хмуро спросил Шон, не вставая со скамейки. Он уже был одет в школьную форму, даже часы на руку нацепил. – Анатэ не учил тебя, что брать чужие вещи нехорошо?

– Я не брал твоих вещей, МакКензи. Какой-то ты скучный – я думал, ты тоже посмеёшься, – отмахнулся Ким, повернувшись к своей оставленной на скамейке сумке. Все произошло слишком быстро – Ронвуд просто не успел среагировать. Шон подлетел к нему со спины и вжал животом в холодную стену. К ужасу Кима его снова пронзила боль в животе и пояснице, мир помутнел на пару мгновений, а в глазах заплясали черные точки. МакКензи, с которым в прошлую драку они были на равных, сейчас из-за странного состояния Кима оказался гораздо сильней, и попытки парня оттолкнуться от стены и поменять положение на более выгодное не увенчались успехом. Разъярённый противник накинул ему на шею полотенце, придушивая, и, заломив правую руку за спину, поднимал её всё выше к лопаткам. МакКензи держал полотенце и кисть жертвы одной рукой, другой же прижимал его голову к стене, схватив за волосы. Одной ногой он заставил Кима широко расставить свои.

– Какая у тебя пошлая поза, Ронвуд. Может, мне тебя трахнуть? Тогда и я посмеюсь, – рыкнул Шон возле уха парня. Ким зарычал в ответ и снова попытался оттолкнуться от стены. Виски стучали болью, лоб покрылся испариной. Он старался поскорее сообразить, как ему вывернуться из захвата. Но МакКензи как назло держал его крепко. Он медленно начал раздвигать ноги Кима ещё шире, а потом упёрся коленом в задницу.

– Пусти, сука! – рыкнул Ким. Он попытался свободной рукой помочь себе оттолкнуться от стены, но борьба со внутренними судорогами отнимала все силы – он только больно шмякнулся щекой о кафельную плитку на стене.

– Вежливо попроси, – прошептал МакКензи в ухо противника, втягивая носом запах Кима. На секунду Киму показалось, что у противника приятный аромат, но он сразу откинул эту бредовую мысль.

– Пошёл нахуй, мудак! – Ким не собирался пока сдаваться. Сюда ещё могут вернуться друзья, да и боль может отступить, как раньше на вышке. Тогда-то он сможет надрать МакКензи задницу. Шон приподнял колено, больно вдавливая его в промежность противника. По его уверенности можно было догадаться, что он не раз сталкивался с «крепкими орешками» и тактика ведения боя в этом случае была проста и отработана.

– Я досчитаю до трёх, Ронвуд. Если до тех пор ты не попросишь меня тебя отпустить вежливо, то я тебя трахну. Только ты не обижайся, смазки у меня нет, ты её всю вылил, – подняв заломленную руку так, что она хрустнула, МакКензи отпустил его волосы и, подцепив плавки Ронвуда, потянул их вниз. Сердце Кима колотилось о рёбра так громко, что МакКензи мог его слышать. – Один, – Ронвуд тихо зарычал, опять пробуя вырваться, но очередная судорога скрутила живот и в горле пересохло. – Два, – МакКензи оставил плавки Кима на бёдрах и зашуршал собственными штанами.

– Отпусти меня, – глухо, без рыка попросил Ким, осознавая, что его упрямство может привести к плачевным последствиям. Друзей нет, чтобы помочь ему. А если его сейчас трахнут, то друзей у Кима больше вовсе не будет. К чёрту сейчас гордость! Потом можно будет поймать МакКензи в тёмном переулке и отомстить.

– Когда просят, Ронвуд, говорят «пожалуйста», – он провёл ладонью между ягодиц парня, Ким заскулил и инстинктивно попытался придвинуть таз ближе к стене и дальше от МакКензи. Но жёсткая рука подхватила его под живот и вернула назад. Прикосновения чужой ладони к животу были сейчас болезненнее, чем раньше удар туда же.

– Сука, отпусти меня, пожалуйста! – сделав акцент на последнее слово, дрогнувшим голосом сквозь зубы выговорил Ким, думая при этом: «Я тебя убью, сука, убью!» К горлу подкатывала паника, казалось, ещё чуть-чуть и польются слёзы.

– А теперь без «сука» и тон повежливей, – Шон раздвинул напряжённые ягодицы Кима и пристроился членом к его входу.

– Бля, не делай этого, МакКензи! Отпусти меня, пожалуйста! – Ким едва сдерживал слёзы от бессилия и боли, он бы потерял сознание сейчас, если бы только не дикий страх быть изнасилованным. Когда его накрыла очередная волна, сжимающая виски, живот и спину, парень уже не верил, что ему удастся сегодня легко отделаться от МакКензи, чей возбуждённый член был направлен ему в зад. Но он ошибся, Шон отпустил его и отошёл на несколько шагов, водя ладонью по своему хозяйству, доводя до разрядки возбуждённый орган.

Ким отполз к другой стене, натягивая назад плавки. Ещё никогда в жизни он не чувствовал себя настолько униженным и слабым. Судороги боли трясли его тело, что со стороны, возможно, выглядело как дрожь от страха. Хотя страх Ким испытывал тоже. А МакКензи спокойно стоял и дрочил, глядя на него холодным взглядом победителя.

– И часто ты с альфами трахаешься? – сдавленным голосом спросил Ким, всё ещё оставаясь сидеть на полу. Он хотел хоть немного показать МакКензи, что тот не так уж его и напугал. Получалось плохо, если судить по самодовольной роже Шона.

– Только с оборзевшими, которых приходится учить манерам, – усмехнулся Шон, не переставая надрачивать. Ему, как и любому альфе, явно добавляла адреналина в кровь мысль о победе и превосходстве. А где адреналин, там и до возбуждения недалеко.

– А ты, значит, воспитатель? – Ким медленно поднимался, чувствуя, как боль постепенно отступает. И почему это вообще происходит с ним? Что за напасть такая?

– Ты мне не нравишься, Ронвуд. Советую тебе держаться от меня подальше. В следующий раз, если ты не захочешь, чтобы я тебя трахнул, то дрочить мне будешь сам или отсосёшь. Смотря, какое у меня будет настроение, – пригрозил Шон, не желая больше сталкиваться с выходками Ронвуда. Ким не сомневался, что исполнить сказанное ему будет несложно, тем более что он теперь вздрагивать будет от одних только мыслей о МакКензи. А страх – лучший союзник в противостоянии с альфами. Если альфа боится, можно считать, что он уже проиграл. Это Ким и сам усвоил давным-давно. Только ему и в голову до сих пор не приходила такая вот демонстрации силы. Как и то, что когда-нибудь он сам пасанёт перед кем-то.

Ким, держась за стену, подошёл к своей сумке и опустился на скамью. Его опять сотрясла судорога боли, и он бессильно согнулся пополам, наконец отпуская сознание в полёт.

_____________________________________________________________________________________

Вопрос от автора:

Я помню, что в старой версии все хотели, чтобы эта парочка поскорее сошлась. Отсюда вопрос: хотели бы вы узнать, что было бы, если Шон не сдержался и всё-таки переспал с Кимом?

========== 04. Мистер по вызову ==========

======== Четвёртая глава ========

========== Мистер по вызову ==========

Вопреки распространенному мнению о гейшах, эти омеги – нечто большее, чем накрашенные японские шлюхи. Они активно торгуют информацией о клиентах, гораздо охотнее, чем своими телами. И желающих заплатить за чужой секрет примерно столько же, сколько тех, кто готов выкладывать деньги за его сохранность. Так что будете пить чай в обществе прекрасного омежки – следите за языком.

Журнал о путешествиях «Глубокое погружение», самый непрофессиональный журналист «А».

Ким сидел на скамейке всё ещё в плавках, согнувшись пополам. Его терзали судороги в животе, от которых перехватывало дыхание, и на лбу выступил пот. Он чувствовал, как воздух в раздевалке пропитался разными ароматами, и досадливо скулил. Собственный запах всегда был слабым из-за хлорки бассейна, и сейчас его с трудом можно было различить. Зато он был едва ли не окутан ароматом МакКензи оттого, что тот прикасался к нему и был так близко. А ещё к нему прибавлялся омежий запах, как будто они втроём пять минут назад занимались сексом.

Дверь в комнату распахнулась, и в раздевалке появился Дени Хоут – худенький и ломкий, с чёткими синяками под глазами и растрёпанными русыми волосами. Только его сейчас не хватало! Он сразу же заметил Кима и опустился рядом с ним на колени. Омега принюхался и слегка отшатнулся – явно почувствовал МакКензи и его это напугало. По ошарашенному взгляду было видно, что он не может понять, что такого сделал МакКензи, отчего Ким пропитался его запахом. Дени даже огляделся, пытаясь найти хозяина омежьего запаха, словно это разом бы всё объяснило. Но он исходил исключительно от самого Кима.

– Что за ерунда? Эй, Ким, ты живой? – Дени потряс его за плечо, на что Ким отозвался тихим стоном боли и приоткрыл глаза. Они были воспалёно-красными и потерянными. – Тебе плохо, Ким? Я позову врача! – омега вскочил, чтобы сбегать за школьным доктором, но тут его взгляд поймал лужу под скамейкой, на которой сидел Ким. Он замер на пару секунд, переводя взгляд то на лужицу, то на Кима, а потом протянул к жидкости дрожащие пальцы и, намочив их, поднёс к носу. Парень растёр влагу по ладони и перевёл испуганный взгляд со своих пальцев на трясущегося и сжимающегося в судорогах Кима.

– Ким… ты сейчас способен соображать? – робко и напугано спросил Дени. В его глазах застыло сомнение, и он словно бы боялся озвучить что-то, крутящееся на языке.

– Не-е-ет, – протянул Ким, прижимая руки к животу и снова морщась. Со скамейки, где он сидел, медленно и тягуче продолжала капать смазка. Они не были хорошо знакомы с Дени. Всё, что знал о нём Ким, рассказывал Крис, и обычно это касалось только их секса. Может, и самого друга ничего больше в омеге не интересовало. Они ведь не встречались, а только перебивались в течку Дени.

– Ты понимаешь, что с тобой? – с чёткой надеждой в голосе спросил омега. Он оглядывался по сторонам, кусал и без того припухшие губы, а светлые глаза метались по раздевалке в поисках чего-то.

Ким отрицательно мотнул головой, разрушая все его надежды, и снова застонал сквозь зубы. Он понимал только, что идти к врачу нельзя, пока он сам не понимает, что с ним. Но что-то предпринимать определённо нужно.

– Ким… у тебя… течка… – осторожно начал омега. Ким тут же вспыхнул от такого заявления и отпихнул от себя Дени. Он зарычал сквозь зубы, но это было больше похоже на какой-то хриплый свист. Его мутило, и резкие движения делали только хуже. – Слушай, я понимаю, что ситуация дрянь, но ничего не поделаешь! Тебе хуже станет! – настаивал омега. Ким вскинул на него взгляд исподлобья, не понимая, откуда в нём такое упорство. Вроде же Крис говорил, что Дени – тряпка и плаксивая размазня?

– Хуже, блять? Да я сейчас сдохну! – в глазах Кима застыл страх. Такой боли он не чувствовал никогда прежде и с уверенностью мог заявить, что ничего хуже с ним ещё не случалось. Даже в детстве, когда он болел воспалением лёгких или упал с дерева и сломал лодыжку. Всё это было не сравнимо с многообразием и насыщенностью нынешнего состояния. А главное, со стыдом, который оно вызывало.

– Нет, это нормально, тебе нужна разрядка! – как само собой разумеющееся сообщил Дени. Он, видимо, никогда не испытывал ничего подобного во время течки. Может, оттого, что Крис всегда приходил вовремя. Однако Кима трясло совсем не от вожделения, он стонал от боли, а это не было естественным явлением. Хотя течка у альфы сама по себе не может быть таковым.

– Тогда вздрочни мне! – глаза Кима были наполнены непролитыми слезами боли и отчаянья. Он едва сдерживал себя, чтобы не впасть в панику. Что ему делать сейчас? Он не соображал, что происходит, как выкручиваться, что будет, если сюда заявятся друзья или Смит? Вдруг Дени расскажет кому-то, что увидел здесь? Это ещё хуже, чем если МакКензи разболтает о том, как унизил Кима.

– Это не поможет, тебе нужно…

– Присунуть? – перебил омегу Ким. Он видел растерянность на лице Дени, но тот не убегал, не рыдал и не истерил. Совершенно нехарактерное поведение для этого парня, как и для всех омег в принципе. Дени кивнул и снова подошёл к нему. Кажется, сознание Кима вернулось, и он снова смог мыслить.

– Но я не чувствую возбуждения, только боль! – растерянно сказал Ким, проводя пальцами по своей груди к соску, и поморщился. Он не раз «помогал» течным омегам и помнил, как они сладострастно стонали, стоило ему прикоснуться к коже. Но у него на подобные ощущения не было и намёка.

– Так не должно быть… но может… ты же альфа, может, это… я не знаю…

– Блять! – Ким провёл рукой по влажной скамье и вдохнул запах.

«Омежий запах! От меня! Ебаный пиздец! Мир сошёл с ума!» – Ким панически соображал, что же делать в этой ситуации. Ничего разумного в голову не приходило, только какой-то абсурд, вроде желания спрятаться где-то на время, пока этот кошмар не закончится или Ким не сдохнет.

Дени подхватил с пола одно из полотенец и вытер им лужу под Кимом, желая скрыть «улики». Как будто это может спрятать стойкий омежий запах, который больше всего раздражал Кима. Он нервно вздрагивал от звуков со стороны двери, боясь, что кто-то сейчас войдёт в раздевалку и увидит его. С помощью Дени Ким поднялся и натянул джинсы и футболку. Прикосновения к коже были очень болезненными, и он сжимал челюсти, чтобы не начать скулить. Боль в пояснице и животе немного ослабла, и голова согласилась соображать на примитивном уровне, как раз вовремя.

– Ты на машине? – спросил Ким. Он безучастно наблюдал за Дени, который быстро запихивал его вещи в сумку МакКензи, не обращая внимания на её запах.

– У меня нет машины, – омега застегнул молнию на сумке и заглянул альфе в глаза. Киму показалось, что Дени хочет что-то ему сказать, но не решается.

– Точно… как нам отсюда съебаться? Скоро урок закончится… – Ким откинулся на стенку, прикрыв глаза и прислушиваясь к внутренним ощущениям. Те были более чем угнетающими и рождали в парне панические мысли.

– Слушай, только не бесись, ладно? Тебе нужен альфа… давай я позвоню в агентство. Пусть они пришлют кого-то и он тебя заберёт, ладно? – осторожно предложил Дени, на всякий случай отступив от Кима на пару шагов.

– Вызовешь мне шлюху, только трахать будут меня? – Ким истерически засмеялся, зачем-то вспоминая МакКензи, который мог бы сейчас пригодиться со своими маньячными замашками. Эта мысль заставила Кима мелко вздрогнуть и поморщиться.

– Есть другие варианты? – дерзко уточнил Дени, выгнув бровь и уперев кулаки бока. На него как волнами накатывала смелость, которая менялась на робость так же быстро и неожиданно.

Ким понимал, что других вариантов нет. Он боялся, что сюда вернётся кто-то из друзей, увидит его в таком состоянии и поймёт, что с ним. Хотя даже сам парень не очень понимал. Что бы с ним не происходило на самом деле, это действительно было похоже на течку, а простейшие инстинкты нельзя оспорить. Есть течка – нужен узел. Если ему так плохо, а Дени говорил, что станет ещё хуже, то его обязательно разоблачат. Не исключено, что учуяв омежий запах и сорвавшись или просто озверев, его трахнут его же друзья. Он сейчас чувствовал свой запах, и сам был не прочь с собой замутить. Какой же бред! Так не долго и рехнуться.