Текст книги "Подножка судьбы (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

В подпольной клинике, куда они добрались уже по темноте, никто не задавал лишних вопросов. Двое потрепанного вида альф сделали вид, что совершенно не удивлены. Пока один из них шил Киму разрывы, а второй ставил на место кости кисти, Ким думал, что не вернется домой.

Пусть Ваня выдумывает любую отмазку! К черту колледж! В пекло прыжки, будь они неладны! Если бы он не приехал сюда, был бы цел! Он уедет подальше, где его не знают. В крошечный городок. Заведет ружье и выстрелит в лоб первому, кто скажет ему что-то об этом инциденте.

– Ваня… – слабо выдохнул Ким, привлекая внимание русского, угрюмо сидевшего в углу комнаты на табуретке, время от времени всхлипывая. – Нужна причина, почему я не вернулся домой. Чтобы отец не искал меня. Придумаешь?

– Придумаю, – сухо согласился Ваня. Он встал и направился к двери в мрачной задумчивости. – Я скоро вернусь. Пойду солью тачку и раздобуду нам новую одежду.

Ким не замечал, как из глаз струйками текли слезы и скрипели зубы. Он был убежден – его прошлая жизнь не просто закончена, а перечеркнута. Что будет дальше – неизвестно. Как и где жить, чем зарабатывать, какую ложь придумать для родителей? Да и нужно ли жить в принципе? Всё оставалось под вопросом.

_____________________________________________________________________________________

Всех, кого не хватил инфаркт и кто не залил клаву слезами, просьба отписаться. События, конечно, не айс. Жду ваших мнений.

========== 16. Точка невозврата ==========

Комментарий к 16. Точка невозврата

Не бечено. На данный момент бета очень загружена и гарантировать еженедельные обновления, как раньше, не могу.

========== Шестнадцатая глава ==========

========== Точка невозврата ==========

Четыре года спустя…

Чак недовольно вздохнул и поморщился, выходя на кухню покурить. Их встречи с Ронвудом с каждым разом давались тяжелее, и остатки совести сильнее грызли, напоминали о человечности и сострадании, которые должны присутствовать в альфе, какой бы паршивой ни была его работа. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы заметить – Ронвуду становилось хуже. Они виделись раз в два-три месяца, и это определенно ненормально! Ведь у омег промежуток – четыре, а у гамм еще больше. Да… Чак успел многое узнать об универсальном поле. Сначала ему было наплевать, подумаешь, подросток, не смирившийся со своей сущностью. Но теперь Ронвуд уже взрослый, а подвижек или хотя бы толики разумности в его поведении не наблюдалось. Если все гаммы, как он, то совсем не удивительно, что они мало живут.

Ронвуд позвонил вчера, сказал – нужна помощь и дал новый адрес, на этот раз в Чикаго. Чак привык, что он выбирает разные города для их встреч. Патологическое нежелание засветиться где-то дважды, или он просто покупает билет на ближайший рейс не важно куда? Приехав сегодня утром в темную безликую квартиру в отсталом районе, Чак увидел измученного и опустошенного человека. Они перекинулись всего парой слов. Голос Ронвуда стал глухим и хриплым, как если бы он много курил. А выглядел гамма еще хреновее: кожа сухая и серая, волосы начали седеть и ломаться, на подушке оставались целые клоки, ногти слоились и пожелтели. От прежнего Ронвуда – лишь тень.

Чак был осторожным, но все же чувствовал – партнеру больно. Ронвуд кусал кожу между большим и указательным пальцами на искалеченной когда-то давно кисти, морщился и хрипел. Они оба понимали, что должны добраться до определенной точки, чтобы гамму перестало ломать, но секс уже стал пыткой, которую они стремились быстрее прекратить. Чак никогда не кончал внутрь, не делал сцепку и не оставался лежать. А Ким наоборот, подолгу не вставал, тяжело дыша и тихо рыча себе под нос, утыкаясь лицом в матрас и притягивая ноги к животу.

В кухне, держа сигарету в уголке губ, Чак заглянул в холодильник: несколько консервов, полуфабрикатные завтраки, пиво и замороженная курица. Ничего, чем в принципе должен питаться человек. Самоуничтожение по всем статьям! За годы, пока Чак помогал Ронвуду с течками, они никогда не говорили о личном. Грубый секс раз в пару месяцев – все, что было нужно. Он словно хотел наказать себя за свое состояние. Чак не знал, как Ким зарабатывает, общается ли с родственниками и друзьями, есть ли вообще кто-то, кроме Чака. Он догадывался о причине срыва, после которого все пошло наперекосяк. Однако попытки сблизиться Ронвуд пресекал, напоминая – нужен секс и больше ничего.

Но кое-что о скрытном гамме Чак знал. Например, о приятеле – Дени, который вызвал его впервые и после иногда связывался по тому же поводу. Или об истинном – МакКензи. Как-то сам Ким обмолвился, мол, если бы они не встретились на соревнованиях, то жизнь была бы прежней и не превратилась в адище. Чак видел по телевизору выступления по прыжкам в воду и Шона МакКензи – чемпиона одного из колледжей. Если он и был истинным Ронвуда, то Чак искренне не понимал, как можно предпочесть их редкие и унизительные встречи общению со своей половинкой. А еще некий Ванька, он же Иван Багров. Его улыбчивое миловидное личико стояло у Кима на заставке. По обрывкам фраз и нескольким телефонным разговорам Чак понял – тот тоже гамма и между ними есть чувство сильной дружбы близкой к любви. У Ронвуда определенно мозги набекрень!

Чак захлопнул дверцу холодильника и написал своему омеге смс, что не появится пару дней. Он привалился к столу и прислушивался, как дышит в комнате Ким. Течный аромат заполнял квартирку и перебивал даже табачный дым. Запах – единственное, что осталось от Ронвуда. В противовес внешности, он становился сильнее, ярче, богаче, переливался множеством тонов и каждый раз делался более соблазнительным. Чак ловил себя на мысли, что причинять Киму боль все сложнее, теперь это терзало душу. Он пах как омега, которого хотелось защищать, а не насиловать. Вот только жалость и сочувствие тоже не входили в их отношения и были под запретом.

Ким протяжно заскулил, и Чак решил посмотреть, что с ним. Ронвуд встал с кровати и медленно, превозмогая боль, шел в сторону душа. К своему ужасу Чак увидел большое пятно крови на простыне, она стекала и по ногам гаммы и тянулась за ним следом по полу.

«Не может быть! Я же не был так груб!» – шальная мысль накрыла его паникой. У Кима самое настоящее кровотечение, но упрямец не согласится вызвать врача.

Собрав по углам совесть, давно запрятанную там, Чак вернулся на кухню и позвонил в неотложку. Ему стало плевать на протесты, он вполне справится, если Ронвуд решит сопротивляться. Случившееся нельзя пускать на самотек и оставить без внимания! Хочет того Ким или нет, но сейчас он – омега, нуждающийся в помощи, а единственный альфа рядом – это он, Чак.

Когда приехала скорая, они нашли Кима сидящим в ванной, вымазанного кровью и в апатичном состоянии. Он не отвечал на вопросы, не реагировал ни на какие манипуляции, не сопротивлялся, когда его подняли и аккуратно положили на носилки.

К Чаку подошел врач-альфа. Это был мексиканец с густыми темными волосами и глубокими глазами. В них светилось неприкрытое недовольство, и становилось ясно, что сейчас Чака ждет взбучка.

– Ты в своем уме? – со свойственной южанам горячностью выпалил он. – Какого черта довел своего партнера до такого?

– Он не мой партнер. Я помогаю ему с течками, – рассеянно ответил Чак, он смотрел на Ронвуда, которого выносили из квартиры на носилках, и мурашки бежали по коже.

– Так не первый раз же, наверное, помогаешь! Или у тебя глаза на заднице, и заметить не дано? Вот, полюбуйся, разрыв прямой кишки, после того как ты совал туда свой хрен! – в том же тоне продолжил доктор, едва ли не порываясь показать Чаку все прелести состояния Кима. Но потом он взял себя в руки и уже более профессионально добавил:

– Поедешь с нами. Знаешь его имя? Телефоны родственников?

– Ким Ронвуд. Родные живут в другом штате. Я могу попробовать с ними связаться, – Чак знал старый Нью-Йоркский адрес, где Ким жил еще с родителями, и наверняка найдет в справочной новый. В крайнем случае, позвонит Дени. Его номер у Чака был.

– Звони, пока будем ехать в скорой. А я вызову знакомого детектива, – ожесточенно пообещал доктор. – Не дело, что парень в таком состоянии, а ты, видите ли, ни при чем.

– Но это правда! – принялся слабо отбрыкиваться Чак, хотя определенно собирался поехать с Ронвудом в больницу. – И зачем нужен детектив?

– Вот как? Я, наверное, оттрахал твоего приятеля так, что он всю квартиру кровью залил? – снова напустился доктор. – К тому же, твои показания надо проверить. Может, гамма проснется и заявит, что ты его изнасиловал? И молись, чтобы он вообще проснулся, дурья твоя башка!

– Откуда… вы поняли, что он гамма? – испугался Чак. Универсальный пол – неприкосновенен, и это правило действовало во всех штатах. Более того – по всему миру. – То есть, он утром был в порядке, – он покорно поплелся за доктором.

– Узел я еще в состоянии разглядеть, – сварливо отозвался врач. Он первым впрыгнул в машину скорой и установил портативную капельницу на руке Кима. – Давай, парень, дотяни до больницы, – альфа уверенными движениями померил ему пульс и попытался своими силами остановить кровотечение, но, судя по всему, это не представлялось возможным.

Ким был в сознании, если можно так сказать. Лицо белее снега, тяжелое, хриплое дыхание и равнодушный взгляд на манипуляции врача. Тот надел маску, чтобы немного избавиться от навязчивого течного запаха. Поняв, что сделал все от него зависящее, доктор стянул испачканные кровью латексные перчатки и вытащил из кармана телефон. Чак успел заметить фотографию на заставке – док обнимал на ней омегу и, дурачась, прикладывал его длинную черную косу себе на верхнюю губу в подобии усов. Видимо, вне работы он был гораздо благожелательнее. Сначала врач позвонил в больницу и велел приготовить операционную, предупредив, чтобы альфы-хирурги надели маски, а вспомогательный персонал состоял из бет и омег. После, как и обещал, он набрал детектива, назвал его «Веспер» и коротко обрисовал ситуацию, велев приезжать. На возражения, которые, видимо, последовали, альфа рявкнул о других копах-дебилах и что больше обратиться ему не к кому.

Чаку велели ждать в приемной и он решил дозвониться до родственников Ронвуда. В скорой, при виде Кима, он растерялся и совсем забыл, что должен сделать это. Чак попросил у дежурного код доступа к интернету и, усевшись в кресло, стал искать в электронной справочной нужный номер. Хотя и не знал, что говорить его родителям, как объяснить ситуацию.

После шести гудков на той стороне ответил детский голос:

– Семья Ронвудов, внимательно слушаю.

– Майк, это ты? – Чак помнил – у Кима имелась парочка младших братьев. Один из них – совсем еще малявка, а второй постарше – подросток лет пятнадцати или около того. Он помолился, чтобы взрослые были дома, иначе это могло привести к большим проблемам.

– Да… – немного растерявшись, ответил ребенок, определенно не узнавая голос.

– Отец или анатэ могут подойти?

– Нет…

– А Дерек?

– Он дома. Позвать?

– Да, Майк, позови Дерека, – Чак мысленно выругался. Ну что он скажет несовершеннолетнему младшему брату-омеге Кима?

– Алло, – после короткой паузы прозвучал голос в трубке.

– Дерек, ты меня не знаешь, но я знаю Кима. Слушай, мне очень нужно поговорить с твоим отцом или анатэ, как мне связаться с ними? – Чак старался подбирать слова, чтобы не напугать парня.

– Я могу продиктовать номер отца. С Кимом все хорошо? – быстро отреагировал паренек.

– Да, в порядке. Диктуй, – Чак подскочил к стойке информации и жестом попросил бумагу и карандаш. Дежурный протянул ему липучий желтый листок и ручку. Чак записал номер, переспросил его и проверил правильность. Потом сказал Дереку не переживать и прервал связь.

Отцу Кима пришлось звонить трижды. Чаку вспомнился тот случай четырехлетней давности, когда Ким настойчиво названивал, чтобы попросить приехать в Питтсбург, а он отказал, ведь находился в отпуске со своим омегой в Сан-Франциско. Чувство вины неумолимо росло.

– Мистер Ронвуд? – обрадовался Чак, когда ему наконец-то ответили, но обругал себя, его новости не слишком заслуживали бодрого тона.

– Он сейчас не может подойти. Что передать? – спокойный голос мог принадлежать только омеге.

– Вы Чарльз? – предположил Чак.

– Да. А вы?

– Я знакомый Кима. Он в больнице, врачу нужны его данные и анамнез, – быстро протараторил Чак, надеясь выдать достаточно информации, чтобы не начали расспрашивать и уточнять.

– Диктуйте адрес, – скомандовал голос, – Рич, Ким в больнице, – Чак продиктовал координаты и название клиники в Чикаго. – Не знаю… Я сам поведу, – ответил Чарльз на какие-то вопросы супруга. – Где сейчас Ким, я могу поговорить с ним?

– Не можете, он в операционной уже двадцать минут, – Чак покосился на часы, сверяясь со временем.

– Рич, сколько туда ехать? …я сказал, сяду за руль сам! Мы приедем в течение трех-четырех часов, позвоните нам, когда станет что-то понятно.

– Конечно.

Связь оборвалась. Голос Чарльза произвел на Чака неизгладимое впечатление – омега мог бы военными действиями руководить.

Спустя час Чак уже не находил себе места, он ходил по приемной туда-сюда, а от замечаний отмахивался. Он не был Ронвуду ни другом, ни приятелем. Они не пили вместе пиво и не смотрели футбол. Но зато трахались каждые пару месяцев шесть лет, а это, как ни крути, сближает.

Когда с начала операции прошло два часа, Чак вышел на улицу, чтобы покурить и купить еще пачку. На дурацкие ненужные вопросы продавца он раздраженно рыкнул и, вырвав сигареты, вернулся в приемную. Если Ким умрет, то Чак будет до конца жизни винить в этом себя. Он должен был гораздо раньше поднять тревогу, а не доводить до кровотечения или чего похуже. Еще через сорок минут к нему вышел тот же суровый врач, что привез их сюда.

– Состояние Ронвуда очень тяжелое. Мы его прооперировали, сейчас перевели в реанимацию. Ты дозвонился до его родителей? – альфа почти рычал, разговаривая с ним, хоть и выглядел дико уставшим и выжатым, как лимон. – Не знаю даже, успеют они приехать или уже нет.

– П-почему? – Чак не верил своим ушам. Он пошатнулся и схватился за стенку, чтобы не упасть. Неужели с Кимом все настолько серьезно и он может умереть?

– Дозвонился или нет?

– Приедут через пару часов. Они в другом городе, – сдавленно произнес Чак. У него перед глазами мелькали черные точки.

– Ладно, иди посиди. Надеюсь, выкарабкается Ронвуд. Эй, Шелли, принеси парню успокоительного, – он весьма вежливо улыбнулся пробегающему мимо медбрату, вовсе не так свирепо, как общался с альфой.

Он на ватных ногах приблизился к креслу и упал в него. Чак трясущимися руками набрал номер отца Ронвуда, когда принесенное пареньком лекарство немного подействовало.

– Я слушаю, – на этот раз ответил Ричард.

– Кима прооперировали, состояние критическое, приезжайте поскорее.

Чак сидел в приемном покое, когда к нему снова подошел врач вместе с еще одним альфой. Он был высоким и смазливым, со светлыми волосами и голубыми, почти прозрачными глазами. Детектив оказался гладко выбрит и выглядел очень молодо. На нем вместо формы было просторное черное пальто и элегантный синий костюм-тройка.

– Добрый вечер, моя фамилия Веспер, – представился альфа, мельком взглянув на дорогие наручные часы. – Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Ману, ты нас извинишь?

– Не церемонься там с ним, – буркнул врач и ушел, слегка пошатываясь от переутомления.

Чак безвольно поднялся и поплелся вслед за детективом. Они вошли в пустой врачебный кабинет. Веспер сел за стол и кивнул Чаку на другой стул. По новой порции фотографий в рамках стало понятно – это вотчина сердитого доктора. К большеглазому омеге с черной косой добавились мексиканец бандитского вида с огромным беременным пузом и какие-то дети. В шкафу за стеклом Чак заметил целую вереницу бутылок текилы с разнообразными этикетками. Походило на коллекцию, но одна была вскрыта и приглашающе стояла на столе между ним и Веспером.

– Представьтесь, – детектив включил диктофон и повесил пальто на спинку кресла.

– Чак Нордон, – он понимал – чем послушнее себя ведет, тем меньше вызовет подозрений, но все равно недоверчиво посмотрел на записывающее устройство. – Вы собираетесь меня допрашивать?

– Пока вас не обвиняют, но ваши показания пригодятся для расследования. Все-таки физический вред, нанесенный гамме – тяжелое преступление. Как вы познакомились с мистером Ронвудом?

– Я работаю в агентстве… короче, проституткой, – бесцветным тоном ответил Чак, решив не размусоливать долго. Перед глазами все мелькали воспоминания, как Ронвуд, истекая кровью, пытался самостоятельно добраться до ванной в той квартире.

– А он обратился за услугами? – по лицу Веспера не было заметно удивления, или же он тщательно его скрывал. – Вы знали, что он – гамма?

– Да, – Чаку становилось неудобно в кресле, на висках выступил пот. Он ощущал вину перед Ронвудом. Но не хотел показывать это детективу – он может неправильно истолковать такое поведение.

– И сколько продолжались ваши отношения? У вас не возникало идей, почему мистер Ронвуд так плохо себя чувствует? – Веспер как-то незаметно начал напирать, и его вежливый тон не отменял решимости докопаться до правды.

– Мы знакомы шесть лет. Когда у него начинается течка, он звонит мне, называет новый адрес и мы встречаемся. А после – сваливаю, – объяснил Чак, сам ужасаясь тому, как долго знает Ронвуда. За это время он успел трижды жениться и дважды развестись, родилось двое детей. Оказывается, он знаком с Кимом дольше, чем с любым из омег, на которых был женат.

– Это долгий срок. Вы ведь замечали, что ему становится хуже. Почему ничего не предприняли? – Веспер, видимо, сделал пару выводов самостоятельно и ждал, оспорит их Чак или молчаливо примет. Детективу пришлось сбросить один звонок, но телефон не угоманивался и снова пополз по поверхности стола.

– Это не мое дело, – заученно повторил Чак фразу, к которой приучил Ронвуд.

– Раз за шесть лет мистер Ронвуд не стал вам хоть сколько-то близок, что мешало вам проявить к нему жестокость сегодня днем? Или, может, у вас есть какие-то сведения о том, кто повинен в подобном его состоянии?

– Детектив, чтобы вы понимали, мы с ним не друзья. Я приезжаю, мы трахаемся, и я уезжаю. Я понятия не имею, как он живет в промежутках. Пока у него течка, мы сидим в квартире, не выходим. Я не делал ничего жестокого, все как обычно!

– Но у вас есть номер его родителей, – заметил Веспер. Он не выдержал, взял трубку и, выслушав, коротко ответил:

– Ты же знаешь, собаки сами не теряются. Дождись своего анатэ, Ос, он их соберет. Я тебя тоже люблю, но у меня работа. Простите, – он отложил мобильник. – Так откуда вы знаете номер?

– Нашел в электронном справочнике. Я знаю имя его истинного и парочки друзей.

– Истинного? Я правильно понимаю – мистер Ронвуд не общается с ним? Могло ли случившееся быть симптомами разлуки и борьбы с собой? Вы считаете, это похоже на Ронвуда? – сделал предположение Веспер.

– Что стало симптомом, я не знаю. Я университетов и колледжей не заканчивал, – Чак снова сменил позу и обругал себя за длинный язык.

– Недостатки вашего образования мы обсудим в следующий раз, мистер Нордон. Пока я вижу, что вы проявили преступную бесчеловечность в отношении гаммы и тянули слишком долго, прежде чем оказать ему помощь, – резюмировал детектив.

– Я? Вовсе нет! Ронвуд не жаловался на свое состояние! Мы виделись только в течку! Что вы несете? Какую еще бесчеловечность? – зло рыкнул Чак, раздражаясь от этого вопроса.

– И кого же, по-вашему, винить в случившемся? Уж не самого ли Ронвуда?

– Послушайте, он был альфой до выпускного класса, а после что-то случилось, и все пошло наперекосяк. Начались течки. Он учился в колледже, но бросил, думаю, его изнасиловали, но наверняка не уверен. Он переехал в другой город, мотался, жил то там, то здесь. Сейчас на время течек снимает квартиры в разных штатах. Последний год ему становилось хуже, я не знаю, может, он болеет чем-то, или это действительно потому что он гамма! Или нет. Как вы считаете, дебильный характер Ронвуда мог стать причиной его состояния? – сорвался Чак. Он боялся, что на него повесят вину за Кима и что он умрет. А больше всего – что обе эти ситуации случатся вместе.

– Я не буду делать поспешных выводов, но…

Закончить ему не дал стук в дверь.

– Детектив, там анатэ парня. Его пустить? – в кабинет зашел Шелли, тот медбрат, что приносил Чаку успокоительное.

– Конечно, пускай, – ответил Веспер, не раздумывая. На Чака он смотрел изучающе, но, казалось, больше не подозревал в насилии над Кимом.

Шелли вышел, и в кабинете появился высокий стройный омега с вьющимися каштановыми волосами, он окинул быстрым янтарным взглядом комнату.

– Чарльз Ронвуд, анатэ Кима, – холодно представился он.

– Добрый день, мистер Ронвуд. Я – детектив Веспер. Присаживайтесь, – предложил альфа, жестом велев Чаку подвинуть омеге стул. – Вы знакомы с мистером Нордоном?

– Я постою, – отрезал Чарльз и бегло, не заинтересовано изучил Чака. – Вижу его впервые, – едва ли он выглядел взволнованным, смотрел Весперу в глаза твердо и холодно. Чак не дал бы ему и сорока: на привлекательном лице практически не было морщин.

– Он утверждает, что работает проституткой и помогал вашему сыну в течки, – продолжил Веспер. Он спокойно, даже с какой-то скрытой симпатией следил за поведением Чарльза, словно замечал в нем знакомые черты.

– Мне безразлично, чем он занимается, но я крайне сомневаюсь, что моему сыну нужны подобные услуги. У него нет никаких течек. Ким – альфа.

– Я говорил с врачом, который сделал операцию, и он совершенно уверен – у мистера Ронвуда разрыв матки. Он гамма, – указал на очевидные факты Веспер.

– Значит… это не мой сын, – Чарльз старательно сохранял самообладание.

– Возможно. Вы можете опознать его, – согласился Веспер. Впрочем, по лицу читалось, что он не верит в ошибку.

– Опознают трупы, детектив Веспер, – ледяным тоном поправил Чарльз.

Серьезный момент снова прервала вибрация телефона Веспера. Тот, посмотрев на номер, покачал головой и, крутанувшись на кресле, принял вызов.

– Энди! Собаки разбежались! – послышался хрипловатый омежий голос из динамика.

– Милый, вы сговорились с Ос? Я же работаю, – весьма ласково для своего раздраженного выражения лица ответил альфа. – Ты разучился свистеть?

– Приезжай и загоняй их назад! Твои сыновья выпустили их! – возмущенно прошипел голос.

– Сразу, как только закончу с делами. Привезу тебе и детям чего-нибудь вкусного. Поцелуй от меня Найта.

– Ну хорошо-о, – опасно протянул омега и скинул вызов.

В кабинет опять постучали, но на этот раз без приглашения вошел Ричард Ронвуд. Чак отметил характерное сходство с Кимом… которое было до того, как гамма стал болеть – черные блестящие волосы формата «воронье гнездо» и глубокие синие глаза. Ричард был одет в белую рубашку и джинсы, но его выражение лица, взгляд, осанка, вселяли уважение. Чаку было необычайно странно видеть воочию, кого прежде показывали лишь по телевизору с официальными заявлениями и обращениями. Он подошел к супругу и переплел их пальцы.

– Все в порядке, Чарльз, они напутали. Этот парень – не Ким, он гамма, – Ричард выглядел спокойным. Кому, если не отцу, быть уверенным, какого пола у него ребенок? Вот только маловероятно, что у главы огромной международной организации есть время на проблемы своих детей.

Чаку показалось, Чарльз выдохнул с облегчением. Напрасно. Он не обернулся к ним, вцепившись взглядом в бутылку текилы на столе. Легко представить их лица и то, как они изменятся.

– Позвоните Дениалу Беизу или Ивану Багрову. Они все знают и расскажут вам, – на одном дыхании выпалил Чак.

В кабинете повисла тяжелая давящая тишина. Ронвуды переглянулись, явно отлично зная оба имени.

– Я сначала наберу Дени, – опомнился Чарльз, погладив супруга по плечу. Он достал из кармана мобильный и, найдя в списке нужный номер, позвонил. У Чака все сжималось внутри в ожидании, как пройдет этот разговор. Он уже не думал о себе и обвинят ли его в жестоком обращении. Больше хотелось донести до них правду! Ведь Ким столько времени скрывал ее и довел себя этим едва ли не до смерти.

– Дени, привет. Это Чарльз Ронвуд, – холодно начал он. – Я нахожусь в больнице Чикаго и, знаешь, мне говорят, будто у Кима разрыв матки, представляешь? Ты мог бы объяснить мне это?

В кабинете снова возникла тишина. Голос в трубке быстро тараторил Чарльзу, а лицо омеги, не меняя выражения, бледнело, он вцепился пальцами в плечо супруга, сминая его рубашку. Ричард, глядя на это, шире распахивал глаза.

– Я все понял, Дени. Перестань рыдать! – Чарльз отключился. Он перевел взгляд на своего альфу и коротко кивнул. – Что тебе говорил врач?

– Они прооперировали его… матка какая-то неправильная, я честно не понял, думал, не о нашем Киме. Состояние стабильно тяжелое, – сдавленно ответил Ричард. На его лице застыло недоумение, а в глазах ужас вперемешку с отчаянием.

– Из того, что мне сказал мистер Нордон, и вашей реакции могу сделать вывод, что ваш сын сознательно скрывал свой пол, и это отразилось на нем ухудшением состояния. Я не врач, конечно, но лучше найти того истинного, о котором мне сообщили, – как мог мягко произнес Веспер.

– Позвони Ваньке, – звучно сглотнув, проговорил Чарльз. Ронвуды сейчас словно видели лишь друг друга, больше никого не существовало для них в этой комнате. Ричард кивнул, он включил громкую связь.

– Альфа, я немного занят, – раздался запыхавшийся звонкий голос с сильным акцентом. – Что-то важное?

– Какого пола мой Ким? – напрямик, без приветствий и уточнений спросил Ронвуд, затаив дыхание. Послышались помехи, посторонний шум и непереводимая игра слов на незнакомом Чаку языке.

– Гамма, – тихо выговорил Ванька.

– Возвращайся в Рочестер, – резко рыкнул Ронвуд, сжав трубку в руке так, что она хрустнула.

– Но я на задании…

– Я сказал, в Рочестер! – в приказном, не терпящем возражений тоне повторил Ронвуд и, не дожидаясь следующих слов, скинул вызов.

Чак молчал, все больше чувствуя соблазн плеснуть себе текилы из бутылки и обжечь ей глотку. Стоило ли Киму скрывать правду, чтобы она открылась вот так, как гнойный болезненный фурункул. Утянув с собой Кима и всех, кто помогал ему лгать.

========== 17. Крайние меры ==========

Комментарий к 17. Крайние меры

Не бечено.

========== Семнадцатая глава ==========

========== Крайние меры ==========

Чарльз устало потер глаза и зевнул, щелкнув челюстью. За три дня, пока Ким пробыл в критически тяжелом состоянии, он почти не спал. Сына держали под наблюдением, подключили к реанимационному аппарату, сделали переливание крови. Чарльза не покидали депрессивные мысли, что он потеряет его, и именно он виноват в случившемся! С самого начала. Сын родился гаммой из-за тех препаратов, которые принимал Чарльз. А после он провалился в роли анатэ, не став для сына другом, тем, кому можно было довериться. Из-за холодности и равнодушия Чарльза Ким оказался в такой ситуации, потому что не получал должного внимания и любви. Именно сейчас, глядя на жалкое состояние Кима, Чарльз понимал, как тот дорог ему и насколько глупы мысли, будто без детей, с одним лишь Ричардом, жизнь стала бы лучше и проще.

Ричард не смог остаться и уже к вечеру в день, когда Кима прооперировали, уехал. Чарльз видел – супруг потрясен происходящим. Но для других, врачей и персонала, того же Чака, он был ублюдком, безразличным к судьбе своего ребенка. Но что бы ни чувствовал Ричард Ронвуд, у него были неотложные дела, которыми он никак не мог пренебрегать, даже ради сына. Он звонил Чарльзу по несколько раз в день, прислал первоклассного врача. Правда тот не сумел найти общий язык с Ману, и был послан далеко и надолго вспыльчивым мексиканцем. Чарльз доверял Ману – он вытащил Кима с того света и провел операцию.

Только на пятый день Ким стал мало-помалу приходить в себя. Сперва он бубнил нечленораздельный бред, открывал глаза, но сразу же опять проваливался в небытие. К вечеру Ким уже был в сознании, но в шоке. Он будто не понимал, что делает в больнице и почему Чарльз рядом с ним. Сын мучительно морщился и прижимал ладонь к низу живота, но тут же отдергивал руку, боясь, что это заметят.

– Ким, – Чарльз встал со своей кушетки, где задремал, и подошел к нему, взял за изувеченную кисть. – Как ты себя чувствуешь? Позвать врача?

Ким отрицательно замотал головой, в ужасе оглядываясь и часто тяжело дыша, сжимая здоровыми пальцами простынь в кулак. Чарльз догадался – он опасается увидеть Ричарда.

– Отца нет, – произнес он, приложив ладонь к щеке сына и тихонько мурлыкнул, чтобы тот успокоился и не чувствовал себя загнанным в угол. – Все в порядке, Ким, не нервничай так.

Ким отвел глаза не в силах посмотреть в лицо Чарльзу, он был невероятно подавлен и напуган тем, что тайна открылась. Словно это нечто совершенно ужасное, случившееся по его вине.

– Ким, нам наплевать, какой у тебя пол, – продолжал Чарльз, чувствуя – именно это больше всего беспокоит сына. Он присел на кровать и обнял, поцеловал в висок, поглаживая по плечу и не отпуская руку. – Мы любим тебя и очень переживали. Особенно отец. Я позвоню ему, он приедет завтра, хорошо?

– Да уж, сын-альфа оказался непонятно чем, как тут не переживать? – буркнул Ким, отвернувшись к окну и высвободившись из объятий.

– Нет, дело не в этом, – заспорил Чарльз, опять притягивая сына и перебирая пальцами поседевшие ломкие волосы. – Мы думали, у тебя все хорошо. Ты не рассказывал, что болеешь, и когда позвонили из больницы, сказали – ты в тяжелом состоянии… – Чарльз замолчал, вспоминая, какое в тот момент у Ричарда было лицо. – Он не смог сесть за руль и курил всю дорогу сюда. Я не видел его таким, Ким.

– Не удивительно. Разочарование… – сдавленно процедил сын. От него пахло странно, непривычно для Чарльза – омежьи нотки перебивали все, даже запах крови и боли. Невероятный диссонанс.

– Прекрати! Отец просил позвонить ему, когда ты придешь в себя. Поговоришь с ним по телефону? – предложил Чарльз, потянувшись к своему мобильнику на тумбочке.

– Нет.

Чарльз не стал настаивать. Он мягко пытался разговорить Кима, вывести на откровения. Но тот замкнулся. Было ясно – он уверен: родители жутко разочарованы и перестанут его любить. Чушь, но Ким столько лет боялся признаться, и вера в это укоренилась, придется приложить усилия, чтобы разубедить его.

Ким почти все время молчал и невидящим взглядом смотрел в потолок или окно. Он восстанавливался физически, но психологическое состояние ухудшилось. Чарльз замечал, что ночами сын просыпался от вскрика, весь в поту и подолгу сидел в кровати, хрипло дыша, и не мог успокоиться после ночного кошмара. Ким категорически отказывался от встречи с Ричардом. При каждом разговоре он сильнее накручивал себя, настроение становилось хуже и мрачнее. Чарльз не знал, что творится у него в голове и все чаще возвращался к мысли, что сыну нужно пообщаться со специалистом. Так не должно продолжаться!