Текст книги "Подножка судьбы (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

– Позвони в это агентство и вали отвлекать Мэтта и Криса, если они ещё там, чтобы они не вздумали явиться сюда. Скажешь, что я подцепил кого-нибудь и уединился с ним, – распорядился Ким, поднимая свою сумку. – Я буду ждать шлюху за школой, на футбольном поле.

Киму было сложно представить, как ему удастся позволить поиметь себя. От одной мысли об этом становилось тошно и мерзко. Словно он и не был собой, а кем-то другим. От этого ощущения что-то под кожей словно бы ползало, и хотелось выдавить мерзость из себя. Он не запомнил, как добрался до поля и забрался на трибуны. Его то накрывал очередной приступ боли, сворачивая тело парня в дугу и заставляя жмуриться, то всё исчезало, рождая надежду на то, что страшный сон закончился. Вот только смазка, пропитавшая джинсы, оставалась неизменной и создавала мерзкое ощущение между ног. Ким обвязал свитер вокруг пояса, чтобы спрятать пятно. Но запах замаскировать было невозможно. К счастью, на поле никого не было в это время, и текущий альфа остался незамеченным. Сколько он просидел там, Ким не знал, его мысли были тяжёлыми и путанными, хотелось то ли кусать себя, то ли гладить. Он тяжело и глубоко дышал, прижимая руки к низу живота, и тихо поскуливал.

Как к нему подошёл здоровый качок под два метра ростом, Ким не заметил. Как не заметил и его запаха, чуть не задыхаясь от собственного, омежьего. Он почувствовал себя рядом с ним очень маленьким и беззащитным. Особенно потому, что организм отозвался на его присутствие и Кима опять скрутила боль.

– Ты, что ли, особо опасный? – серьёзно спросил альфа басовитым голосом. Ему было ближе к тридцати на вид, и, судя по телосложению, вряд ли кто-то мог быть ему опасен. – Я – Чак, – представился он, с интересом рассматривая Кима.

Тот тихо, угрожающе зарычал на случай, если альфа не тот, кого он ждал. Хотя и понимал, что кто бы это ни был, сейчас у них будет секс. От него слишком сильно воняло омегой, а сопротивляться сил почти нет. Любой альфа, оказавшийся рядом, сможет поиметь Кима, было бы только желание.

– Так ты и правда альфа? А не из тех омег-переростков, которые хотят сменить пол? – на этот раз качок действительно удивился. Ким не сомневался, что текущих альф этому амбалу трахать ещё не приходилось.

– Я был доволен своим полом до сегодняшнего дня. Если прелюдия закончена, давай перейдём к делу! – схватившись за живот от болезненного спазма, Ким попытался встать. Он уже не мог собрать воедино картинку мира. Он не заметил бы даже, если бы их окружила футбольная команда или стадион внезапно наполнился бы зрителями. Для Кима существовала только боль и Чак.

– Что, прямо здесь?

– Там подсобка под трибуной есть, – вспомнил Ким. Он бывал там пару раз со своими омежками. А теперь и сам оказался на их месте. От такой мысли хотелось рычать, но получалось только скулить.

– Тебя хоть как зовут? – спросил альфа, помогая Киму подняться и дойти до двери в подсобку. От него не пахло возбуждением, но несло силой и вполне очевидной возможностью покрыть кого угодно.

– Зови меня «неудачник года», – хрипло ответил Ким, протискиваясь в маленькое тёмное помещение, где хранился футбольный инвентарь. Отличное место для того, чтобы переспать с незнакомцем!

– Ты не романтик… – усмехнулся Чак, оглядывая комнатку и принюхиваясь к пыльному запаху. – Развернуться негде. Если и получится пристроиться, то только стоя.

– Блять, да мне насрать! Стоя, на весу, вниз головой – хватит рассуждать! Ты зачем сюда приехал? – рыкнул Ким, дёргая пуговицу на своих джинсах и стягивая их. Прикосновения к ногам и заднице были такими, словно кожа сильно обгорела на солнце. Он понимал, что собирается дать первому встречному альфе трахнуть себя, но его так трясло от боли и отчаянья, что на лирику было сейчас наплевать, тем более что нельзя было дать себе времени передумать. Что угодно, лишь бы избавиться от этого состояния! Чак прижал Кима к стене, быстро сдёрнул плавки и попытался поцеловать в шею. Дыхание альфы обжигало кожу и как будто тоже причиняло боль.

– Без нежностей, блять! – дёрнулся Ким от чужих совсем неприятных губ и двинул его кулаком в живот, отчасти желая разозлить. Чак взрыкнул и, оставив нежности для своих клиентов-омег, развернул его к сетке с мячами и придвинул к себе таз парня. Киму пришлось опереться руками на сетку, чтобы не упасть. Ким не чувствовал от мужчины ни злости, ни возбуждения, ни заинтересованности. И это ему нравилось. То, что происходило между ними сейчас – только работа Чака, он не испытывал к нему никаких чувств. А для Кима Чак был обезболивающей таблеткой. Лекарства ведь всегда противные.

«Пиздец, это ж надо! Стою внаклонку перед каким-то Чаком! В футбольной подсобке! Как же больно, блять!» – Ким зажмурился и прикусил губу, до боли вцепившись в рабицу.

От первого и до последнего толчка он так и не понял, как омеги могут хотеть такого секса. Ни о каком удовольствии не шло и речи, только боль и неудобство. Ким решил, что не имеет значения, где и как появляется боль. Она есть, он терпел её раньше, потерпит и сейчас. Только вот она оказалась совсем не «сладкой», как он сам говорил девственным омегам, перед тем как трахнуть. И ему совсем не хотелось, как им, стонать и просить продолжения. В груди пульсировало желание проснуться и понять, что весь сегодняшний день – только страшный сон, не более. Боль в животе исчезла почти сразу после первого проникновения, и постепенно стихали спазмы в пояснице и висках. Разум возвращался из отпуска. Ким даже криво улыбнулся, осознав, что впервые во время секса думает на отвлечённую тему. Ким не кончил, в отличие от Чака, который вышел, наконец, чтобы излиться. Ким выпрямился, натянул назад плавки и размял спину. Ему вдруг показалось, что он сейчас чувствует себя неправильно. Он должен быть подавлен, расстроен, но нет, в нём не было ничего, кроме усталости, пульсации в заднице и некоторого облегчения. Ким признал, что он явно не романтик.

– Проведём в этой подсобке все четыре дня или поедем в более удобное место? – усмехнувшись, спросил Чак.

– У тебя курить есть? – Ким по понятным причинам не мог сесть, хотя и хотел, поэтому прислонился спиной к стене и устало прикрыл глаза. События сегодняшнего дня его доконали. Сейчас, наверное, было бы неплохо заплакать или типа того, но как-то ему не хотелось. Все мысли парня были заняты проблемой того, как скрыть произошедшее от родителей и друзей. Он с содроганием сердца думал, что сказал бы отец, если бы узнал о том, что сейчас произошло с его сыном в футбольном чулане. Какое бы у Ричарда было лицо? Наверняка полное разочарования и презрения.

Чак закурил и протянул ему сигарету и спички. Ким сомневался, что разумно курить в такой маленькой подсобке без вентиляции, но всё ещё был без штанов и не совсем морально готов покинуть её. Выкурив первую сигарету и попросив ещё одну, Ким зажал её в уголке рта, стал надевать джинсы. Прикосновения к коже всё ещё были неприятны. Но самую большую боль сейчас причиняли мысли.

Чак привёз его в небольшую квартиру, в которой они провели остаток этого вечера и весь следующий день. На третий день смазка перестала выделяться, и альфы решили, что можно разбегаться. Всё это время было похоже для Кима на вязкую и липкую иллюзию. Он чувствовал себя грязным, слабым и глупым. Мысли о родителях и друзьях причиняли боль и выворачивали наизнанку. Что будет, если они узнают? Станут презирать, не захотят больше знаться. За время совместного пребывания они толком не разговаривали с Чаком. Трахались, мылись, им доставляли еду, что, очевидно, входило в услуги агентства. Чак оказался вполне вменяемым. Он понял, что не нужно лезть с расспросами и нежностями, но и сильно грубым старался не быть. Телефон Кима разрывался от звонков и сообщений, но он лежал на дне сумки, которая с первого дня валялась в прихожей, и был поставлен на беззвучный режим.

*****

Ким теребил в кармане квадратный листок, на котором Чак написал свой номер. Он не настаивал на том, что они непременно встретятся опять, но сказал, что это будет не лишним. На всякий случай… Первым желанием Кима, когда он вышел на улицу из подъезда многоквартирного дома, было выбросить листок в мусорку и забыть Чака и то, что произошло между ними. Но Ронвуд не решился сделать это. Достал мобильник, чтобы вбить номер в память телефона, и замер. На экране высвечивались пропущенные вызовы, и в висок словно ударил электрический импульс. Число неотвеченных перевалило за две сотни и больше всех было от анатэ. Множество сообщений не хотелось даже открывать, он и так предполагал, что там написано. Только одно он всё-таки прочёл – с неизвестного номера, отправленное ему ещё до того, как его хватились.

«Сумку почистишь и принесёшь мне»

«МакКензи, грёбаный мудак!» – успел подумать альфа, перед тем как его мобильный снова зазвонил и высветился номер Криса. Ким задержал палец на секунду над экраном в нерешительности, но всё же ответил:

– Алло…

– Ебать, Ронвуд! Ты живой? Ты где? – заорал в трубку Крис, явно не ожидавший, что ему кто-то ответит. По голосу можно было услышать сильное волнение, дыхание друга сбивалось, и он шумно выдыхал воздух.

– Да нормально всё со мной! Ты можешь меня забрать? Я на Ист Стрит.

– Ронвуд, позвони анатэ, прямо сейчас! Он весь извёлся. Я приеду скоро и убью тебя нахуй!

Он быстро отключился, а Ким дрожащими пальцами нашёл номер Чарльза, но позвонить так и не решился. Его не было три дня, он не отвечал на звонки и пропал после школы. Разумеется, Чарльз всё это время места себе не находил, искал его. Ким понимал, что бросил анатэ одного с двумя маленькими детьми в преддверии течки, но другого выхода из этой ситуации просто не видел. Ответь он на звонок, ему бы напомнили о домашнем аресте и велели немедленно вернуться. И это было бы уже прямое неподчинение. А о том, чтобы рассказать правду, не могло идти и речи. Наверное, он круто напортачил и теперь не скоро снова заслужит доверие анатэ, тем более после его последнего предупреждения.

Ким сидел на ступеньках перед кафе, в котором любили бывать они с друзьями после школы, и докуривал последнюю сигарету из пачки Чака. Тот сказал, что омежий запах стал слабым, и казалось, что Ким просто провёл с кем-то течку. По сути так и было, только в роли омеги был сам Ким. Чак приглушал свой запах препаратами, поэтому он и не налип на Кима. Это немного успокоило парня и избавило от необходимости прятаться от анатэ и друзей, пока посторонний альфий запах не выветрится. На дорогие средства, удаляющие запахи, у него попросту не осталось денег – все свои карманные он отдал Чаку в уплату его услуги. На самом деле ему не хватило и на половину стоимости, но отдать свой мобильник, купленный Ричардом, Ким не согласился и пообещал, что обязательно вернёт долг. И разумеется, так и сделает, чтобы Чаку не пришло в голову отомстить за неоплаченную работу и раскрыть его тайну.

Ким увидел дорогущий красный спорткар ещё от поворота и мысленно приготовился к скандалу и, может, даже драке. Когда Крис подъехал, то выбежал из машины и, приблизившись к Киму, придирчиво осмотрел, выискивая повреждения. Он принюхался, и его лицо потемнело, когда рецепторы уловили течный омежий запах, окутавший Кима. Вместо приветствия Крис съездил ему по лицу, а потом схватил за шкирку и запихнул в свою машину. Ким ожидал чего-то подобного от вспыльчивого друга, так что не удивился такому раскладу – потирал ушибленную челюсть и молчал. Крис тоже. И в салоне авто тишина нарушалась только яростным дыханием Нильсона, тот с силой сжимал руль и челюсти заодно. Ким понимал, что объяснять здесь нечего. Или говорить правду, или подтверждать легенду, по которой он исчез и на всех наплевал из-за омежки. Его тело неприятно ныло и особенно между ног. Он мог думать только о своём катастрофически плачевном состоянии и о том, как бы у него поскорее все зажило.

– Ты связался с анатэ? – зло бросил Крис, не отворачиваясь от дороги, но молчание подтвердило его мысли о том, что Ким не решился звонить Чарльзу. Он ударил друга ещё раз, в ответ послышался рык, но Крис не обратил внимания и сам позвонил Чарльзу.

– Чарльз, привет! Я везу придурка домой, он живой и здоровый… нет… совершенно… да, минут через сорок, если пробок не будет, – он отключился и бросил телефон на силиконовый пласт, наклеенный на приборную панель. Ким следил за его настроением, поведением и думал о том, что если он так отреагировал на его пропажу, то узнай он правду, это точно привело бы к краху их дружбы. Так что решение всё скрыть было верным. Нильсон остановился возле дома Кима, не сказав ни слова. Просто затормозил и ждал, пока Ронвуд выйдет.

– Пока, – сказал Ким, но в ответ услышал злой рык:

– Пошёл нахуй, Ронвуд!

Стоило Киму захлопнуть дверцу Ауди, как она сорвалась с места и исчезла с их улицы. А вот входная дверь в дом Мэтта, наоборот, открылась, и он выскочил навстречу Киму.

– Где ты был? Ты в порядке? – Мэтт перебежал улицу и приблизился к нему, взволнованно осмотрел друга, потом принюхался, сморщил нос и зарычал. Его реакция была похожа с Крисом. Ким тоже вёл бы себя примерно так, если бы Крис, Мэтт или Пирс загуляли так, как он. Мэтт смотрел на Кима теперь исподлобья и тоже собирался ему вмазать.

– Не убей меня раньше анатэ, – попытался пошутить Ким, но Мэтту было проще разрядить обстановку апперкотом снизу. Он ударил бы ещё раз, если бы между ними не влез Дени. Омега оказался здесь совсем неожиданно для Кима, и на секунду он подумал, что Хоут сдал его и рассказал, что произошло в раздевалке. Но сразу же понял – это чушь. На него реагировали бы иначе, будь это так. Дени сочувственно глянул на Кима и скулящим тоном попросил взбешённого Мэтта:

– Мэтт, не надо, пожалуйста, пусть его убьёт Чарльз. Пойдём домой, Мэтт!

Киму показалось странным, что Дени зовёт Мэтта к нему же домой. Он не думал, что у них серьёзные отношения, и не знал, что они в принципе встречаются на территории альфы. Друг рыкнул и ушёл, омега ещё раз обернулся на Кима и побежал следом. С тяжелым сердцем Ким поднялся, подхватил с земли сумку с Халком и зашёл в дом, предвкушая, в каком настроении его встретит анатэ. Навстречу выбежал Дерек, сразу за ним в прихожей появился анатэ. Чарльз был сосредоточен и рассержен, он окинул сына оценивающим взглядом.

– Иди к себе, Дерек, – от голоса Чарльза по спине Кима пробежали мурашки – сейчас его убьют. Без сомнения. – Где ты был? – дождавшись, когда средний сын уйдёт, атэ снова посмотрел на старшего отпрыска.

– Я… с одним омегой зависал… – соврал парень, мысленно уже представляя себя в военной форме. В ушах у него вдруг зазвенело, а в глазах запрыгали чёрные точки. Ким, конечно, знал, что его анатэ может врезать, но чтобы так… Его голова мотнулась в сторону, и он вскинул руку, желая защититься от следующего удара, но его пока не последовало.

– Наркотики? Алкоголь? – тем же тоном продолжил Чарльз. Он глубоко вдохнул запах Кима и уже знал ответ.

Ким отрицательно покачал головой, держась одной рукой за стену. Он больше не поднимал взгляда на Чарльза. Парень чувствовал себя виноватым, но даже представить не мог, что сделает анатэ, учитывая, что он и так был наказан. Разве что прямо сейчас расстреляет.

– Иди к себе, – Чарльз постарался сделать голос как можно спокойнее, но у него это не очень получилось.

Ким поторопился выполнить приказ анатэ, пока тот не передумал и не отправился за ружьём. Он взлетел по лестнице на второй этаж и оказался в своей комнате. Тот же бардак, что и всегда, сквозь приоткрытую дверцу шкафа было видно одежду, которую Ким запихал туда кубарем злополучным утром, перед тем как поссорился в раздевалке с МакКензи. На тумбочке у разобранной кровати стоял будильник – отцовский подарок. Ким зажмурился. Какое же он всё-таки дерьмо! Сначала уехал отец, потом он пропал… сложно представить, каких нервов стоили анатэ эти дни. Ни альфы, на которого можно положиться, ни сына, который без вести пропал со школы. Даже если Чарльз отправит его теперь в военный корпус, это будет справедливо. Ещё и друзья все, как один, ополчились на него, нужно хоть попытаться наладить с ними общение. Пользуясь тем, что анатэ не отнял телефон, Ким быстро написал в общей группе:

Ким: «Я дома, и если вы все на меня обиделись, то вы – козлы: D»

Пирс: «Крис сказал, что ты с омегой был?»

Ким: «Да»

Пирс: «И что помешало скинуть смс?»

Ким: «Трахался»

Мэтт: «Три дня без продыху?!»

Ким: «Ты тоже здесь не скучал, Мэтт: -Ь Что, Дени теперь с тобой живёт?»

Мэтт: «Пошёл нахуй, Ронвуд!»

Ким: «Ну вот, теперь меня уже двое послали туда! Осторожнее, ребята! Так вы меня уговорите; -ь»

Ким ждал, что друзья напишут ещё, но они молчали. Всё-таки обиделись. Парень пошёл в душ, чтобы наконец смыть с себя чужие прикосновения. Не сказать, что Ким чувствовал себя обиженным или сломленным, но эта ситуация сильно пугала. Он и раньше слышал, что альфы иногда спят друг с другом или даже живут в подобии супружества, но он сам был натуралом. И потому случившееся не могло пройти бесследно для его психики. Хотя Ким и старался держаться, убеждая себя, что это был только секс, и ничего он не меняет. Чак не оставил на его теле никаких следов и запаха. Глядя на себя в зеркало, Ким не находил никаких отличий от себя прежнего, но что-то всё же было не так. Дурацкая смазка! Откуда она взялась? Почему появилось это состояние? Вернётся ли течка снова?

Переодевшись в чистую одежду, он выбросил старую в мусорное ведро. Даже если постирать, Ким больше никогда её не наденет. Он стал разбирать сумку МакКензи, отмечая, что было бы прикольно оставить её себе. Однако Ким понимал, что после произошедшего между ними в раздевалке злить МакКензи по меньшей мере глупо. Но как вести себя с ним разумно, он пока не знал.

«В следующий раз если ты не захочешь, чтобы я тебя трахнул, то дрочить мне будешь сам или отсосёшь. Смотря, какое у меня будет настроение», – прозвучал в голове голос Шона, от чего Кима передёрнуло. Он не хотел признаваться даже самому себе, что перетрусил тогда, как никогда в жизни. И если раньше мысли о МакКензи вызывали только ненависть, то теперь ещё и страх. Глубинный, тёмный, давящий.

«Кому вообще нравится этот приторный запах? Может, МакКензи из тех альф, что трахаются только с другими альфами? И как это мне удалось от него сбежать?» – думал Ким, отправляя плавки, собственное полотенце, сменные носки и бельё в мусор. Все его вещи, которые три дня пролежали в сумке, пропитались чужими запахами от грязных полотенец и ванильной смазкой. Он натянул на себя старые джинсы и футболку, жалея, что не может пойти в комнату родителей и взять там одну из отцовских рубашек. Можно было бы спрятаться в его запахе, как в броне, и ничего не бояться. Но это было бы слишком по-детски, и потому Ким отогнал от себя такую заманчивую идею. Он спустился вниз в прачечную, чтобы закинуть сумку в стиральную машинку. Даже если он не вернёт её МакКензи, то постирать – всё равно не лишнее.

– Ким, иди обедать! – крикнул анатэ с кухни, услышав, что сын спустился вниз.

Может, он решил не злиться на сына больше? Ким закинул сумку в барабан машинки, но включить не успел. Обрадованный тем, что анатэ разговаривает с ним, да ещё и нормальным тоном, он едва ли не скачками побежал на кухню. Ким только сейчас понял, как за три дня соскучился по стряпне анатэ. Он с удовольствием ел салат с куриными грудками и думал, что точно умрёт в колледже без этого. Ему вдруг захотелось остановить время и никогда не взрослеть. Навсегда остаться здесь, с анатэ и младшими братьями. Если бы и отец тоже был сейчас здесь…

«То я был бы уже мёртв», – с лёгкой усмешкой закончил он собственную мысль. И снова ярко представил разочарование отца, если бы он узнал бы правду о нём, и нутро неприятно сжалось. Нет! Ричард никогда не должен узнать о таком позорище, как и Чарльз.

– Атэ, можно я навсегда останусь восемнадцатилетним? – вслух спросил Ким, уминая овощи и сам себе поражаясь. Он ведь терпеть не мог всю эту траву и предпочитал мясо вместо всего остального.

– Нет. Это звучит страшно, – мгновенно отозвался Чарльз, переводя внимательный взгляд на сына. Странное желание Кима, который прежде хотел скорее вырасти и избавиться от родительской опеки, напугало анатэ.

Ким и сам уже понял, что говорит и мыслит, как начинающий суицидник, и прикусил язык. Остаться восемнадцатилетним, укутаться в отцовскую рубашку… что будет дальше? Запрётся в комнате и будет бояться из неё выходить? Нужно скорее приходить в норму. А то мало ли, анатэ ещё начнёт его к кровати привязывать или GPS-слежение на мобильном установит.

========== 05. На круги своя ==========

========== Пятая глава ==========

========== На круги своя ==========

Ким покосился на Пирса, Мэтта и Криса, которые рассиживались неподалёку и перекидывались шуточками. Друзья игнорировали его уже две недели. Не звали на общие тусовки, в кино или зависнуть в кафе. Рычали на него и сгоняли из-за их столика в столовой. Он только усмехался этому идиотизму. Ким в любом случае был под домашним арестом, так что не велика потеря. Чарльз разрешал ему бегать по утрам, и Ким делал это один, преодолевая каждый день больше и делая это быстрее. Когда странные недомогания исчезли, на смену им пришёл необыкновенный прилив бодрости и силы. На тренировках он бесил друзей отличными результатами и прыгал теперь синхронку с новичком из-за того, что Глен так и бросил занятия.

Ким видел, как друзья поглядывают на него, когда остаются втроём, и как ругаются из-за того, что один уже не против простить, а двое других ещё бычат. Причём роли всё время менялись. Впервые с тех пор как они получили права, Ким ездил в школу на автобусе, и это его откровенно веселило. Особенно в первый день. Бедные ботаники обалдели, когда он вошёл в автобус, и молчали всю дорогу. Как же! Сам Ким Ронвуд, собственной персоной, и в школьном автобусе! Чарльз вёл себя странно и, вместо того чтобы поставить сына к стенке и выстрелить в упор, а потом контрольный в голову, снял запрет с электроприборов. Пользуясь этим, парень перерыл весь интернет в попытках понять, что же с ним произошло. Он прочёл массу статей об анатомическом строении омег, альф и бет и пришёл к выводу, что он – гамма, четвёртый род.

«Гамма, блядь, всё в одном флаконе!» – раздражённо думал Ким, читая о том, что у омег не бывает узла и семени, растительности на теле, они не умеют рычать и урчать. У бет также отсутствовал узел, матка и гортанные связки. И у альф не было матки, которая и вырабатывала смазку во время течки.

У Кима было всё это. Узел на члене, позволяющий не раз испытать радость сцепки, растительность в паху и появляющийся пух на щеках и груди. Он лет с десяти умел рычать и много раз урчал для анатэ. И у него была течка, что само по себе подтверждало наличие матки. Всё, что он находил в интернете, не давало никаких пояснений, а путало ещё сильнее. Гаммы – довольно редкий пол, и о них мало информации даже в учебниках по биологии. Их количество приходилось лишь на три процента от всего населения Земли, и они считались вымирающим родом. Значит ли это, что и Ким теперь – вымирающий? Он решил, что ответа нет, и старался не думать об этом больше. Ким вёл себя, как и прежде – считал всё случившееся с ним страшным кошмарным сном. Но стоило ему вспомнить Чака и боль от внутренних судорог, как в голове появлялся страх, Ким становился очень тихим и пугал этим анатэ.

Время бойкота со стороны ребят Ким использовал, чтобы привести собственные мысли в порядок, выработать новую линию поведения и решить – что же он станет делать, если у него теперь, как и у омег, будет течка раз в четыре месяца. Время после школы и до приезда автобуса он проводил на площадке перед школой в компании Уилла Хамельтона. Тот был известным динамо и частенько неожиданно сбегал от него по каким-то якобы срочным делам. Интерес к нему в Киме увеличивался с каждым днём. Но главное – омега был просто необходим для морального удовлетворения. Он не какой-то там импотент или альфа нетрадиционной ориентации, который любит трахаться со всякими шлюхами! Нет! Он нормальный, им интересуются омежки, а то, что Уилл был лощённым красавчиком, очень популярным в школе, только прибавляло баллов к самооценке. А вот его неожиданные исчезновения прямо из-под носа бесили. И хотя Ким понимал, что омега только хочет развить в нём больший интерес к себе, убегая и ломаясь, это всё равно знатно раздражало. Сегодня вместо омеги Ким разложил перед собой учебники и принялся за домашнюю работу, пока школьный автобус не приехал.

– Мне жаль, что ребята тебя игнорят, – послышался позади робкий омежий голос. Ким обернулся и заметил возле себя Дени. Он выглядел необыкновенно грустным, но слёз в глазах не было, что само по себе уже немало радовало. Омега несмело присел рядом с Кимом и с любопытством заглянул в тетрадь по математике.

– Нашёл из-за чего переживать. Эти придурки позлятся ещё пару дней, а потом остынут, – равнодушно ответил тот, тут же потеряв ход мысли, который неуклонно вёл его к решению уравнения, а теперь цифры опять превратились в иероглифы. Ему тоже было тоскливо без друзей, но подходить к ним первым парень не собирался. Лучше уж потерпеть и дождаться шагов к примирению от них.

– Тебе не обидно? – спросил Дени. Он без разрешения забрал у Кима тетрадь и вытащил из-за уха карандаш, принялся решать примеры за него. Быстро и не задумываясь, пересчитывая всё в уме. Ким никогда и не думал о том, что омеги могут соображать в точных науках.

– Нет. Они не знают правды. Я бы на их месте тоже злился, если бы один из них пропал на пару дней с омегой и поставил бы этим всех на уши, – он с интересом следил за тем, как омега быстро чертит цифры на бумаге и решает сложные уравнения на несколько действий. Интересно, а это правильный ответ или просто набор цифр?

– Ты разобрался, что произошло тогда? – понизив тон, спросил Дени. Он вскинул взгляд на Мэтта, сидящего в компании Криса и Пирса и что-то очень живо обсуждающего с ними. По нему было очень хорошо заметно, как он нуждается во внимании и поддержке со стороны Беиза, как хотел бы отношений с ним.

– По всему выходит, что я – гамма. Такая вот засада… – признался Ким, тоже покосившись на друзей. Много ли для них разницы: гамма или омега? Текут-то они одинаково.

– А твои родители? Разве они не знали? Ведь гаммы – редкий пол, у них есть всякие привилегии и поблажки…

– Ага, и бесплатный абонемент в лабораторию для изучения, – невесело хмыкнул Ким. – Не думаю, что родители знают. Об этом и разговоров никогда не было. У ребёнка есть узел, какие вопросы? Я редко болею и не бываю на всяких там общих обследованиях…

– Ты не сказал анатэ правду? – удивился Дени. Он закончил с примерами и вернул тетрадь Киму, подтянув колени к себе и обняв их руками. Он был типичным забитым мышонком, какие водятся в любой школе. Из не слишком благополучной семьи, с братом-близнецом бетой, без отца и выдающейся внешности. Но теперь Ким стал замечать то, на что раньше не обращал внимания – разум в светлых и обычно заплаканных глазах. Дени был совсем не глупой пустышкой.

– Я что, похож на идиота? Чтобы родители разочаровались во мне? И не подумаю ничего рассказывать, никому. Тебя это тоже касается, Хоут, – предупредил Ким. Он откинулся спиной на траву и закинул руки за голову, рассматривая медленно скользящие по небу облака.

– Я и не собирался, – фыркнул омежка. – Вот только если ты станешь пропадать каждые четыре месяца, как в этот раз, то скоро все и так поймут. Не сложно сложить два плюс два.

– Скажу, что уезжаю помогать знакомому омеге. Ничего такого странного, – не слишком уверенно рассудил Ким. Хотя вероятность того, что течки будут повторяться, его пугала. Он бы очень хотел, чтобы это был только единственный ошибочный раз.

– Спешу тебя расстроить, Ронвуд, но течка – это контролируемое зло. Её можно предвидеть. А что ты станешь делать, если твой организм вдруг отреагирует на какого-то альфу?

– Мне не нравятся альфы, и ничего подобного не случится. Что ты несёшь вообще? – недовольно зарычал Ким, приподнимаясь на один локоть и клацнув на болтливого омегу зубами.

– Тебе, может, и не нравятся. Но тогда в раздевалке ты потёк из-за МакКензи. Уж не знаю, что между вами произошло до того, как он меня встретил в коридоре, но от него разило тобой за версту, – напомнил о неприятном событии Дени. Ким поморщился, как от боли. Она действительно сопровождала любые мысли и воспоминания о МакКензи. Причём тянущая, ломкая, внизу живота. От нее спина покрывалась холодным потом.

– Между нами ничего не было. Подрались просто, – отмахнулся он, невольно вспоминая прикосновения чужого альфы к своей коже. Он решил поскорее перевести тему, пока она не стала слишком опасной для него. – Ты сам-то чего такой печальный и вздыхаешь всё время?

– Просто… да нет… ничего… – омега мотнул головой, подавив в себе желание что-то сказать.

– Слушай, знаешь, что говорят об альфах? – сев и придвинувшись к Дени, спросил Ким. Он отлично понимал из-за чего, а точнее кого, так переживает омега. Он знатно напортачил с Нильсоном, но теперь наверняка втрескался в Мэтта и хотел получить его благосклонность. Ким покосился на отпечаток зубов Криса на шее омеги. И запах друга от него сохранился и ещё долго не выветрится. По крайней мере до тех пор, пока кто-то другой не присвоит омегу укусом.

– Что вы родились говнюками, и вам лишь бы мясо жрать, омег ебать и дома ваять? – с сомнением спросил Дени, не уверенный, что Ким имел в виду именно это.

– Что от альфы нельзя убегать.

– И что?

– А то, что если от альфы убегать, то ему сразу же хочется догнать. Почему бы тебе не попробовать убежать от Беиза? – предложил Ким, всё так же хитро улыбаясь и глядя на Дени. Он уже представлял себе рожу Мэтта, когда тот поймёт, что омега, который и не заводит-то его особо, вдруг начнёт воротить мордашку и делать вид, что неожиданно потерял интерес. Это ударило бы любого альфу ниже пояса, а уж Мэтт, с его-то самооценкой, и вовсе взбесится.

– А если он не захочет меня догонять? – с сомнением спросил Дени. Разумеется, ему совсем не хотелось потерять пусть и маленькое расположение Мэтта. Вдруг тот только вздохнёт спокойно и махнёт на их короткие отношения рукой?

– Тогда он не альфа, – уверенно заявил Ким и заговорщицки подмигнул. – Расслабься, Хоут. Иди на автобус, не жди Беиза и выходи сегодня на своей остановке.

Ким говорил это так уверенно и так по-дружески улыбался Дени, что тот решился. Он встал и, попрощавшись, побежал к остановке школьного автобуса, заскочив в него в последнюю секунду. Ким же остался сидеть и с ухмылкой наблюдал за тем, как Мэтт удивлённо смотрел вслед омеге. Очень скоро мобильник Кима пиликнул сообщением.