Текст книги "Подножка судьбы (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

========== 01. Начало падения ==========

Прежде чем вы начнёте читать!

Работа написана по заявке «Омега, которого все принимают за альфу», но я не сторонник исполнять волеизъявление заявщика дословно и копировать другие работы. Если вас интересует лёгкий короткий PWP, то это не по-адресу. Не ждите быстрого и приятного развития сюжета, как и мгновенной встречи возлюбленных, секса, сцепки, метки и кучи детишек. Всё это, конечно, будет, но не сразу.

Если вам кажется, что работа не соответствует заявке, то вам реально кажется, все условия соблюдены и никаких поправок в ходе сюжета я делать не планирую. На крайний случай у меня всегда есть аргумент: я художник, я так вижу!

В остальном, надеюсь, что работа придётся вам по вкусу и вы не пожалеете, что забрели ко мне в гости:)

_____________________________________________________________________________________

Для тех, кто читал старую версию:

Это тот же оридж, только переработанный и доведённый до ума. Постаралась лучше раскрыть основных персонажей и меньше внимания уделять второстепенным. Появятся новые сцены, события которых в той версии остались «за кадром» и исчезнут ненужные, которые не имели влияния на сюжет.

_____________________________________________________________________________________

======== Первая глава ========

========== Начало падения ==========

Ким носился по своей комнате, спотыкаясь о мебель и налетая на углы, и яростно рычал, прерываясь только для того, чтобы выдать порцию отборных ругательств. То, что отцовский подарок ему не понравится, он понял вчера, когда узнал принцип работы будильника. Электронная зараза кроме дикого писка, за что её уже можно разбить о стену, ещё и металась по полу, не даваясь в руки. Вот так последние десять минут парень ловил штуковину, которая оказалась на удивление шустрой и ударопрочной, и безуспешно пытался выключить мерзкий звон или, на худой конец, сломать механизм. Судя по комнате, любой мог сказать, что её хозяин – подросток-альфа. Постель была не заправлена, бельё смято, одна подушка валялась на полу, а другая переместилась из изголовья вниз, из-под матраса торчал уголок порно-журнала PlayAlfa, дверцы шкафа приоткрыты и оттуда вываливались вещи, на письменном столе бардак: тетради, учебники, карандаши, жвачка, презервативы – всё в кучу. Единственный цветок на подоконнике завял и служил вешалкой для наушников, часов и браслетов. На стенах в хаотичном порядке были расклеены плакаты с изображениями музыкальных групп и именитых спортсменов. Особое место занимал Алекс МакКензи – олимпийский чемпион по прыжкам в воду с трагичной судьбой.

– Поймаю и разъебашу, сука! – болезненно зарычал Ким. Он налетел ступнёй на ножку кровати и прыгал на одной ноге, схватившись за пострадавший мизинец и морщась.

– Теперь он точно тебе в руки покатится, – прислонившись плечом к косяку, в дверном проёме стоял отец Кима и с издёвкой улыбался, ничуть не сочувствуя травме сына.

Ричард Ронвуд – высокий мощный альфа с копной жёстких угольных волос, бездонными тёмно-синими глазами и притягательными, яркими чертами лица. Он являлся полковником военно-воздушных сил на пенсии, хотя и не по возрасту. Несколько лет назад Ким видел его не чаще пары раз в год, он приезжал на короткий отпуск, всегда приуроченный заодно и к течке Чарльза – анатэ* Кима. В то время он считал отца вспыльчивым и строгим человеком, которого интересует лишь секс и служба. Сказать, что Ким недолюбливал родителя, было бы мягко. Он искренне думал – отец бросил их с анатэ на произвол судьбы, а потом ещё и имел наглость заделать Киму парочку младших братьев. Однако Ричард, приехав домой на постоянное жительство, быстро нашёл подход к дикому и неуживчивому подростку. Сердце Кима, так сильно тогда нуждавшееся в отце, оттаяло, и они стали хорошими друзьями. Ким хотел быть похожим на него не только внешне, в чём ему повезло от рождения, но и характером, внутренней силой, которая отличала Ричарда ото всех других альф.

– Закрой дверь! Эта дрянь сейчас выскочит!

«Дрянь» и вправду пронырливо шмыгнула из комнаты и отправилась надоедать остальным членам семьи. Но если ориентироваться на запах и звуки из кухни, будить уже было некого. Попытку сына броситься вдогонку Ричард пресёк. Он ухватил его за локоть и, ловко развернув, толкнул обратно, в ответ же на протестующее рычание хотел стукнуть отпрыска по заднице. Ким отскочил и, играясь, оскалился. Он отлично понимал, кто в их доме главный, и признавал авторитет отца. У Ричарда был многогранный, переливающийся властью и силой запах и ещё более угрожающий рык – такой даже взрослых альф заставлял опасаться его, чего уж говорить о мальчишке.

– Не испытывай моё терпение, кутёк! Собирайся поживее, твой анатэ приказал мне отвезти тебя в школу, – беззлобно хмыкнул Ричард.

– Лучше бы он приказал вернуть ключи от моей машины, – язвительно отозвался Ким и стал рыться на полках в поисках того, что можно было надеть. Неподходящие вещи он отбрасывал под ноги, решив прибраться вечером или никогда. Застегнув джинсы, он достал из кучи на полу нателку и хотел закончить на этом, но Ричард отрицательно качнул головой, и недовольный Ким натянул сверху футболку.

– Атэ* ведь тоже поедет, разве нет? – с деланным безразличием спросил Ким. Он хотел, чтобы родители поддержали его на соревнованиях, но демонстрировать это и тем более говорить вслух, не собирался.

– Позже, вместе с Майки и Дереком.

Ким молча кивнул и стал засовывать в школьную сумку новые плавки. Потом, поняв свою ошибку, вытряхнул из неё ненужные учебники и тетради. Те, как и одежда раньше, полетели прямо на пол, раскрываясь и планируя в разные стороны. Ричард неодобрительно покачал головой от такого разгильдяйства, но замечаний делать не стал. Когда он появлялся дома не часто, Чарльз воевал с сыном, приучал к порядку и наказывал, если в комнате был бардак. Альфа сменил политику в этом отношении. Теперь он и анатэ приходили сюда редко, и Ким мог разводить какой угодно свинарник до тех пор, пока из-под его двери не начнут ползти тараканы и не появится неприятный запах.

– Пап, когда ты вернёшь машину? – как бы невзначай спросил парень.

– В конце учебного года, если мне понравятся твои оценки, – ответил Ричард. Он поставил такие условия, забрав ключи, и не планировал их менять. Ким мог надеяться на то, что отец оттает, но пока этого не происходило.

– Нелогично. Машину ты отнял за то, что я слегка перебрал, причём здесь табель? – Ким решил ещё немного побороться за свою самостоятельность. Родители не заставляли его ездить на школьном автобусе. Отвозил его Ричард или Мэттью Бейз – лучший друг Кима, живший по соседству.

– Слегка перебрал? Состояние, когда подросток обещает набить морду полицейскому, грубо поиметь его омегу и при этом блюёт на отцовские ботинки, ты называешь – «слегка перебрал»? – с сомнением вскинул бровь Ричард. В тоне появились нотки недовольства и раздражения.

Ким быстро осознал, что рано начал разговор о машине, и сейчас ради своего же блага лучше заткнуться. Ему вовсе не хотелось выступать на соревнованиях в плавках и со свежими отметинами от ремня. За отцом не заржавеет, а перед друзьями потом замучаешься объясняться. Ричард был достаточно вспыльчив и скор на расправу, а ботинки, испорченные Кимом, он любил – их подарил Чарльз. Для отца все купленные супругом вещи были самыми лучшими, даже если жали или цвет был отвратительный.

На кухне анатэ старался накормить брыкающегося и отмахивающегося Майки. Младшему омеге в семье уже исполнилось три, и он отлично умел есть сам, только совершенно не хотел дурацкую кашу, которую Чарльз пытался запихнуть ему в рот. Овсяное месиво налипло на детский стульчик, на пол, на чёрные слегка вьющиеся волосы Майка и скулу Чарльза. Ким, раздражённый с самого утра, увидев эту сцену, взбесился ещё сильнее. Его всегда нервировало поведение младших братьев и их существование в принципе. Дегенераты какие-то! Парень подлетел к Майки, резко наклонился, приблизив своё лицо к его и, глядя прямо в синючие борзоватые глаза, твёрдо, тихо рыкнул:

– Успокойся.

Майки перестал шевелиться, истерика прекратилась, и он замер с зажатой в кулачке пластиковой бутылочкой, которую до этого планировал обрушить на столик.

– Ешь, сейчас же, – продолжил строгим тоном Ким. Мальчик, так и не оторвав взгляда от брата, открыл рот, и туда мигом залетела ложка с кашей. Удостоверившись, что Майк ест спокойно, Ким выпрямился и отошёл. Чарльз, улыбнувшись, шутя шлёпнул Кима по пятой точке тыльной стороной ладони.

– Спасибо, тиран. Может, ты сам будешь его по утрам кормить? – предложил он.

– Это ты так завуалированно намекаешь, что инициатива наказуема?

Чарльз усмехнулся, не глядя на Кима, и стёр с подбородка остатки каши. Он быстро скармливал сыну положенную порцию, пока временная идиллия не закончилась и Майки опять не запротестовал. Отец смотрел на них и мазал джем на тост Дерека – тот сидел перед пустой тарелкой и ждал готового. Ким думал, что уж он-то наверняка вырастет и станет классическим представителем своего пола: капризный, плаксивый, чересчур ранимый. Всё это – обычные качества для омег, и они переполняли брата. Дерек единственный из троих сыновей был похож на анатэ: каштановые волнистые волосы, которые он не давал стричь и те свисали до лопаток, и светло-карие глаза.

– Что у вас двоих за дети, а? Один орёт и сопротивляется, когда его кормят, другой в восемь лет не в состоянии себе джем на хлеб намазать, – с издёвкой спросил Ким.

– Третий бухает и таскается по омегам, как бывалый уголовник, – не растерявшись, подхватил Ричард, передавая среднему сыну тост и мельком глянув на Майки.

– Меня за это лишили машины, а их в зад целуют, – огрызнулся Ким.

Ричард вскинул сердитый взгляд и поднялся с места, звучно корябая стулом пол. Но сел обратно, когда на плечо опустилась рука супруга. Рич недовольно посмотрел на него, как будто спрашивая: «Почему мне нельзя надрать ему задницу?». Чарльз усмехнулся и спокойно провёл пальцами по его скуле, от подбородка к уху. От этой неприкрытой ласки оба альфы закатили глаза: старший от удовольствия, а младший от раздражения. Отец, как мороженое на солнце, таял от Чарльза, превращаясь из грозного хищника в милого домашнего котёнка. Ким не встречал такого омегу, как его анатэ. У Чарльза была особенная, породистая красота, в янтарных глазах плескался норов и интеллект, фигурные губы часто посещала усмешка, а вьющиеся каштановые волосы обрамляли точёное лицо. Казалось, словно время не властно над ним, не прибавлялось морщин с годами, кожа оставалась гладкой и светящейся, с ровным здоровым оттенком, а тело – подтянутым и тонким. Чарльз умел абсолютно всё. Готовить, стричь газон, чинить сломавшуюся стиральную машину или перебрать карбюратор, смыслил во всех предметах сына, часами сидел с Дереком и помогал ему со школьными поделками. Если было нужно, то мог сам почистить дымоход или установить новую сантехнику. И еще он никогда не кричал и не выходил из себя. Чарльз испытывал только положительные эмоции в жизни, а все отрицательные игнорировал, не допускал в мысли. Ким не видел в глазах анатэ страха или слёз. Но иногда его тон становился очень пугающим, твёрдым, холодным. Так он мог разговаривать лишь с альфами, время от времени с отцом или соседом, или с кем-то по телефону. Сухо, лаконично, безапелляционно, в речи появлялся надломанный австралийский акцент, который в обычной жизни был почти неразличим. Ким много раз в подобных случаях замечал в глазах отца ярость и понимал, каких трудов ему стоит подавить желание показать омеге, кто главный. Но он никогда не видел, чтобы Чарльз сдался первым. Он смотрел своему супругу-альфе в лицо ледяным решительным взглядом, и Ричард всегда отступал. Ким думал, что в прошлом родителей есть тайна, о которой они не говорят, но она очень важная и жуткая. Все знакомые омеги Кима были скорее смазливыми засранцами, чем теми, с кем можно завязать хоть маломальские отношения. Потому и приходилось таскаться от одного к другому, перебиваясь мимолётной связью. И ему совсем не было стыдно за то, что он зажимал по углам течных омег. Последние не протестовали, но всегда ждали за коротким перепихом в туалете или спортзале светлое и нежное чувство. Однако этого не происходило, и омеги страдали.

Желая отвлечься от мыслей по поводу братьев, омег и родителей, Ким решил сосредоточиться на завтраке. В отличие от семейства Ронвудов, он предпочитал мясо во все приёмы пищи. Никакого хлеба и дурацкой крупы. Дичь! Иногда овощи, которые подсовывал на тарелку анатэ и внимательно следил, чтобы Ким съел их. Но сегодня Чарльз был занят Майки, и парень с удовольствием уплетал вчерашний шницель, причём не разогрев, а сразу из холодильника. Дерек от такого зрелища поморщился. Этот маленький омежка почти не ел мясо, что радовало Кима, ведь ему перепадала порция брата.

– Анатэ, может, ты оставишь мелкого дома? Он снова егозить все соревнования будет, – решив нарушить возникшую на кухне тишину, осторожно предложил Ким. Он покосился на Майки, который прекрасно понял, о ком идёт речь, и хмуро посмотрел на него исподлобья.

– Майки не может быть дома один. Но я могу не ехать и остаться с ним, – отозвался анатэ, убирая грязные тарелки со стола в посудомойку. Он был полностью собран, в синей рубашке с закатанными манжетами и узких джинсах, которые невероятно нравились отцу. Рука Ричарда то и дело ныряла в задний карман брюк Чарльза, что вызывало у родителей довольные улыбки и многозначительные взгляды. Недостатком сексуальной жизни они вовсе не страдали. Скорее уж их дети мучились от её переизбытка и тонких стен в доме.

– Нет, я хочу, чтобы ты посмотрел, как я всем задницы надеру! – сразу же исправился Ким. Соревнования между школами были слишком важным событием в его жизни, и анатэ не мог пропустить их.

– А я не брошу Майки дома. Значит, ты должен позволить ему поболеть за тебя, Ким.

Подросток только кивнул. Пора бы привыкнуть, что Чарльз из кого хочет верёвки вьёт.

****

По дороге Ким соблазнял очередного омежку, перекидываясь с ним сообщениями. Уилл Хамельтон – один из самых популярных и желанных омег в школе. Он был из обеспеченной семьи, а вдобавок довольно умён и невероятно красив. Только ходили слухи, что таких ярко-рыжих волос, как у него, в природе не бывает и он подкрашивает их, к тому же о нём ходила дурная молва, все прикалывались над тем, что омега якобы раздвигает ноги на спор. Так или иначе, альфы устраивали негласную гонку и хотели затащить его к себе в постель. Ким был доволен, предвкушая победу в соревнованиях, а если удастся обойти остальных альф и совратить Уилла – так и вовсе плюс девяносто к настроению на весь месяц.

Рич изредка поглядывал на то, что пишет сын, и ухмылялся под нос. Ким прекрасно знал – отца устраивало в нём всё. Во-первых, конечно же, он был альфой, и за это Ричард любил его ещё до рождения, невольно выделял по сравнению с Дереком и Майки. Во-вторых, Ким серьёзно занимался спортом, увлечение грозило перерасти в профессию. А если и нет, то, в-третьих, сын хорошо учился. Не отличник, но и плохих оценок никогда не приносил – всего-то выговоры за непослушание, но даже вздорное поведение нравилось отцу. Ким дрался, спорил, доказывал, кто главный и у кого какие места по жизни. Он был лидером во всём, типичным альфой. Только нежелание заводить постоянные отношения напрягало Ричарда. Он знал, что многочисленные омеги сына не задерживались дольше недели, а с некоторыми он вообще виделся только в период их течки. Таким путём можно дойти до разгульной холостой жизни и оставлять за собой беременных омежек, ни с одним не создав семью. Но беспокоиться о подобном рано, и Ричард благоразумно избегал щепетильной темы в разговорах, а Чарльз и вовсе, похоже, был бы рад никогда не обзаводиться внуками, ему и детей хватало по самое горло.

– У него течка скоро? – поинтересовался Рич, чтобы хоть как-то разбавить тишину в салоне. Он приветливо махнул рукой водителю проезжающего мимо авто и улыбнулся.

– Да нет, этот сопливых фильмов насмотрелся – истинные пары и прочая хреновина, – небрежно ответил ему Ким, не отрываясь от экрана телефона. На самом-то деле, в то, что Уилл действительно сентиментальный и трогательный, верилось с трудом. Скорее уж он расчётливый и меркантильный, но играть с ним в «кто кого лучше обманет» Киму нравилось. Все эти смайлики с поцелуями и смешные прозвища поднимали настроение, были лёгкими и ни к чему не обязывали.

– Мы с твоим анатэ – истинные, – сразу же отреагировал Ричард, словно сын мог забыть об этом. Запахи родителей прекрасно подходили друг другу – закрыв глаза и отстранившись от мыслей, можно было бы решить, что в комнате всего один человек с густым и богатым ароматом, который переливался и отчего-то щекотал ноздри.

– Знаю, – быстро произнес Ким, чтобы разговор не перетёк на эту тему. Он скептически относился к вероятности, что когда-то встретит свою пару так же, как и родители. Для закрепления результата и полного отвода беседы в другое русло он добавил:

– А ещё ты в годы молодости перетрахал весь гарнизон и островную базу «Грайс». И никогда бы ты не познакомился с анатэ, если бы тебя не направили в местность, где он, кстати…

– Всё, всё! Поставь рот на паузу! – немного раздраженно произнес отец и замахал на сына одной рукой, не желая слушать окончание фразы. Ким удовлетворенно улыбнулся уголками губ.

– Ты сам заговорил об этом.

– И сам же всё осознал и пожалел, – вздохнул Ричард и включил магнитолу. Сначала она выдала попсовую песенку, но в силу привычки отец выбрал волну с чисто военными новостями.

«…стелс исчез с радаров, местонахождение истребителя неизвестно…»

Ким усмехнулся и не смог сдержаться, закончив фразу за диктора:

– Полетел к морю – отдыхать и трахать потаскушных омег, – с усмешкой произнес он, все еще не отрываясь от переписки. Ким послал Уиллу забавного котика, пускающего воздушные сердечки, и спросил, поцелует ли его омега, если он займёт сегодня на соревнованиях первое место. Краем глаза Ким заметил, что отец тяжело и звучно вздохнул и крепче, чем нужно, сжал руль. Подобное поведение показалось немного странным – ведь ничего такого не произошло, что могло взбесить Ричарда. А если всё дело в пропавшем самолёте? Отец имеет к военным делишкам прямое отношение, но это не касается Кима и можно не беспокоиться. Мобильник пискнул ответным сообщением от омеги, и Ким растянулся в широкой и зубастой улыбке, прочитав текст:

«Я поцелую того, кто займёт первое место:-*»

Когда они приехали к школе, Ким выбрался из салона и, небрежно махнув отцу и прихватив с собой сумку, в два счета присоединился к друзьям. Ричард остался наблюдать за сыном, усевшись на капот Форда и закурив. Ким отлично знал о его особенности – отец собирался не дать никому занять соседнее место на парковке. Ему всегда хотелось, чтобы машина Чарльза стояла рядом с собственной. Наверное, у женатых пар как-то меняется мышление, ведь другого объяснения этого и прочих бзиков родителей у Кима не было.

Тем временем в компании приятелей парень стал настоящим придурком. Первым делом, не позаботившись о приветствии, он запрыгнул на спину Криса Нильсона– своего одноклассника и сына местного прокурора. Крис был воплощённым героем любовного омежьего романа, ни дать ни взять. Высокий, со светлыми, тщательно уложенными волнистыми волосами и внешностью элитного манекенщика, одетый в самые модные шмотки и богатенький от рождения. О нём мечтали все омеги и беты, завидовали и делали пакости тем, кому Крис «помогал» в течки или выказывал заинтересованность, в общем, всячески привлекали его внимание. Так и избаловали – теперь Нильсон считал, что омеги должны бегать за ним табунами, а он ещё повыбирает, кто ему приглянется. Поначалу он возмутился наглости Кима и взрыкнул, стараясь скинуть друга с себя. Тот смеялся, вцепившись мёртвой хваткой, но когда двое их общих друзей проделали тоже самое, Крис передумал и азартно оскалился. Парни принялись наскакивать друг на друга в импровизированном рыцарском поединке, где роль копья выполняла вытянутая вперёд нога «наездника». И хотя все четверо получали увесистые удары, это не мешало им хохотать, как полоумным. Омеги, стоящие неподалёку, смущённо хлопали ресницами, совершенно не понимая подобного поведения, застенчиво улыбались и перешёптывались. Ким мельком нашёл среди них ярко-рыжую копну волос Уилла. Тот стоял в окружении своих приятелей и о чём-то весело переговаривался, хихикая и то и дело кивая в их сторону. Другие альфы – одноклассники или партнёры по команде, улюлюкали и делали ставки, кто-то на «наездников», кто-то на «коней».

После очередного наскока Ким мощным ударом сбил Мэтта и Пирса на землю и те покатились в разные стороны, чертыхаясь. Радостно присвистывая, Крис запрыгал вокруг побеждённых друзей. Но признавать своё поражение те не хотели, так что, вскочив на ноги, стали валить Криса вместе с Кимом. Всё это грозило перерасти в потасовку, если бы на площадке не появился их тренер – Смит, как он разрешал себя называть членам команды – и не прервал шутливый бой оглушительным свистом. Ким упал с Криса, зажав ладонями уши и злобно оскалившись на тренера. Он больно ударился спиной и слегка скульнул. Хорошо, что этот позорный звук потонул в мерзком пищащем свисте и гомоне остальных ребят. Смит отправил их переодеваться и разминаться. Он выглядел так, как будто ему требуются усилия, чтобы не выражаться непотребно: весь раскрасневшийся, с выпученными глазами, вспотевшими залысинами и пульсирующей венкой на лбу. Мэтт Бейз протянул Киму ладонь и помог подняться, улыбаясь и подмигнув.

– Тебе просто повезло, придурок, – подколол он.

Ким и Мэтт были друзьями с детства. Семья Бейзов жила в доме напротив, и парни часто играли в вдвоём. Они вместе учились в началке и одновременно пришли заниматься плаваньем, а потом, в средней школе – и прыжками в воду. Мэтт был настолько несерьёзным зубоскалом и балагуром, что сложно поверить, глядя на него со стороны, будто он может о чём-то переживать или долго тосковать о ком-то. Только Ким знал: смех и шуточки – своеобразный способ защиты от внешнего мира и чужого давления. На самом деле, развод родителей и уход анатэ к истинному оставили серьёзный отпечаток на Мэттью. С отцом друг регулярно ссорился, а омеги пугали его непостоянством. Но всё это Ким держал в секрете, а для остальных Мэтт улыбался и флиртовал со слабым полом наравне со всеми. Тем более, что последняя мода на скуластых чернявых плохишей стремительно росла и крепла, притягивая всё больше внимания к Мэтту. На тренировках Ким вечно старался быть лучше, прыгать чище и выполнять сложные программы. Друг отлично в этом помогал, выступая в бассейне противником, а после хохоча вместе.

Там-то, на одной из тренировок, ребята и познакомились с Пирсом Прайтом. Тот уже долго занимался прыжками и на некоторое время они с Кимом стали настоящими конкурентами – уровень Пирса оказался намного выше и это уязвляло тщеславную душонку Ронвуда. Но довольно скоро соперничество переросло в дружбу. Пирс был совсем неконфликтным, даже слишком спокойным для альфы, очень порядочным. С девятого класса встречался с одним омегой, который до сих пор оставался девственным, а после первой течки сразу же обзавелся меткой истинного. Пирс знал, что по законам штата даже меченый омега не может вступать в половые отношения до восемнадцати лет, и с нетерпением ждал дня, когда можно будет повязать Ника. Пока они справлялись, как говорил Мэтт, «по-детски». Но что-то ведь заставляло их запахи перемешиваться?

Крис присоединился к их команде последним, когда переехал с семьёй в пригород. Его отец получил назначение в городской прокуратуре, а сына отправил в самую обычную школу, вместо какой-то элитной, вроде Оак Хилл. Впрочем, Крис не жаловался и быстро освоился в новой обстановке. А заодно сразу же стал причиной вечных ссор Мэтта и Кима. Нильсон был самовлюблённым и разделял отношение Ронвуда к омегам, как к пустышкам и однодневкам. Они нашли общие темы и взгляды, сдружились, и вот уже два года «закадычный друг» Мэтт сдвинулся в жизни Кима на второе место. Однако дружбы это не портило, скорее, добавляло остроты, которую парни охотно поддерживали. Ким в какой-то мере зависел от ребят – каждый из них был важен и заполнял определённую нишу. Мэтт был самым близким для Кима, он никому не верил так, как ему, даже родителям. Пирс вносил равновесие и временами гасил буйный нрав. Своим благочестием Прайт показывал, что не обязательно быть надменным и вызывающим, чтобы пользоваться популярностью и обладать силой духа. Ну, а Крис пригождался в остальное время, когда хотелось мнить себя чёрт знает кем и над всеми насмехаться.

После разминки и мягких наставлений Смита о том, что если команда не займёт сегодня первое место, то он надерёт их альфьи задницы без зазрения совести, в раздевалке показался запыхавшийся и раскрасневшийся от бега Глен. Из них он был самым хрупким – уступал в росте Киму сантиметров на десять, а Криса был ниже на целую голову. Его тело нельзя было назвать мускулистым, скорее жилистым.

– Извините, я… ам… – все еще немного задыхаясь, парень пытался быстро придумать какую-нибудь стоящую отговорку, но выходило у него из рук вон плохо. Он сдул со лба неровную чёлку и прикусил губу.

– Опоздал, – подсказал Крис переодевающемуся парню. Он выбрал настолько не соответствующий истинным эмоциям команды мягкий и доброжелательный тон, что Глен наверняка ни на секунду не сомневался, что получит на орехи за то, что не явился на разминку и едва не пропустил начало соревнований.

– Зачем мы вообще взяли омегу? От этих течных одни проблемы, – раздраженным тоном произнес Ким. Он откинулся на скамье, опёршись спиной на шкафчик, и окинул Глена насмешливым взглядом. Поддразнивать напарника ему нравилось.

– Я. Не. Омега! – грубо отозвался Глен, четко выделяя каждое слово. При этом он натягивал плавки на тощий зад и яростно сверкал глазами. Парни были готовы и дальше подтрунивать над ним, но Смит предупреждающе рыкнул, и ссоры не произошло.

– Так, вы двое. Ким и Глен. От вас жду отличной отпрыжки. Не вздумайте опозорить меня и всю школу. Имейте в виду, одна ошибка, и в бассейне можете не появляться вовсе – утоплю, – начал свою напутственную речь тренер, но Ким довольно быстро стал зевать. Он слышал уже тысячу раз наставления Смита и выучил их наизусть. Когда тот закончил, он, махнув рукой, произнес:

– Мне не надо говорить, пусть омега думает, как не облажаться, – Глен фыркнул и скривил губы, но промолчал. Именно потому, что он всегда отмалчивался и пытался избежать конфликта, альфы в команде дразнили его омегой, хотя он был бетой. Парни стали бы подшучивать над Гленом и дальше, но тут объявили начало соревнований, и все кроме Кима вышли к бассейну.

Ронвуд не любил смотреть, как прыгают другие, от этого его охватывало слишком сильное волнение – он выходил, выполнял программу и возвращался в раздевалку. Мысленно Ким корил себя за эту слабость, которую умело маскировал ото всех гордыней, но нервничать перед выступлением было плохой идеей. Парень не считал, что должен бороться со страхом в ответственный момент, когда от него зависит вся команда. Уж лучше попросту не сталкиваться с проблемой лицом к лицу. Рассиживаясь в одиночестве, Ким подумал, что какой-то один запах из общей массы, заполнившей раздевалку, привлекает его. Сегодня здесь переодевались и оставили вещи ребята и из конкурирующих школ. Ким с интересом огляделся. Поначалу он решил, что это аромат кого-то из друзей, словно бы хорошо знакомый и вызывающий в нём эмоции. Но скоро стало ясно, что он ошибся и прежде этот запах не чувствовал. Альфий, глубокий, сильно смешанный с хлоркой.

Ким не успел как следует подумать об этом и найти источник запаха, как услышал своё имя с судейской трибуны и поспешил к вышке. Перед первым прыжком он взглядом нашёл свою семью. Отец следил за ним со своего места с улыбкой, а анатэ пытался утихомирить младших братьев. Когда Ричард заметил, что сын смотрит на них, то легонько толкнул супруга в плечо и кивнул на Кима, стоящего на семёрке. Чарльз поднял глаза и усмехнулся, живо помахал. Улыбнувшись, Ким встал спиной к воде, настраиваясь.

«Двойной назад и полторы вертушки», – пронеслось в его голове, мышцы напряглись, а сердце, едва сбившись, уловило новый ритм, подходящий больше всего сейчас. Ушибленная полчаса назад спина немного ныла, но это не могло помешать Киму как следует выполнить свою задачу. Он медленно выдохнул и открыл глаза. Судья дал старт, и Ким, сильно оттолкнувшись, прыгнул. Кувырки, полёт и мягкий вход в воду – ни с чем не сравнимое ощущение. То, что Ким любил, за несколько секунд. Он не закрывал глаза под водой, ему нравились пузырьки воздуха, а ещё больше – искажённый сквозь воду мир. Через голубоватую воду он мельком заметил парня из команды противников. Тот стоял неподалёку от судейских столиков и следил за ним, Ким мог поклясться – не сводил с него взгляда. Вынырнув, он понял, что трибуны в экстазе, а парень куда-то исчез. Сколько Ким не вертел головой, увидеть его не сумел. Гул болельщиков напомнил Киму, что свою программу он исполнил безукоризненно – не зря он уделял тренировкам массу времени и усердия. Друзья похлопали его по мокрым, покрытым капельками плечам, от чего они покраснели. Это походило на прогон сквозь строй, но у альф всегда так. Одобрение, которое на следующий день проявляется синяками. Анатэ с трибун показал большой палец, а отец, прищурив левый глаз, помотал головой. Он любил делать так, типа «ни то ни сё», даже если было превосходно.

Ким остался посмотреть на прыжок Пирса, перед тем как вернуться в раздевалку. Программа друга была сложнее, но он выполнил её легко и без брызг вошёл в воду.

«Тоже хочу сложную программу. Смит, козлина, никак не остынет из-за своего омежьего сынка. Блин, прыгал бы я хуже, он бы меня совсем из команды выкинул. Скот!» – пронеслось у парня в мыслях. Он подсушил полотенцем чёрные волосы и опять осмотрелся, но таинственного наблюдателя не увидел. Поругав себя за паранойю, он отправился прочь.

Находясь в стенах маленького помещения со шкафчиками и скамейками, где висел густой запах множества молодых альф, можно было различить кое у кого ранний гон – переливы были ярче и резче, заставляя пасовать более слабых. На этот раз уловить тот необычный аромат Ким не смог. Он слышал, как поддерживают их соперников из других школ приехавшие с ними болельщики, от этого волнение захватывало всё сильнее и парень ругался на дурацкое распределение, по которому он и Глен завершали парные прыжки. Уж лучше отпрыгать первым и не дёргаться так. Скоро стало понятно, что за одного из них болеют уже и все остальные, включая ребят из его собственной школы, и это Киму совсем не понравилось. Трибуны скандировали «МакКензи», и Ким не мог взять в толк, что эти придурки имеют в виду. Он отлично знал, что известный всему миру олимпийский чемпион по прыжкам в воду Алекс МакКензи погиб во время одного из прыжков, выполнив рекордную программу, но больше не всплыв. Его наградили золотой медалью посмертно, а семье выплатили кругленькую сумму. Может, этот прыгает так же классно? Такое возможно?