Текст книги "Пламя моей души (СИ)"
Автор книги: Дневная Сова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 83 страниц)
– Где ваш босс и какой он отдал приказ? – спросила я, пристально следя за их движениями.
– Не беспокойтесь, – на чистейшем японском ответили мне, – босс отправился на помощь Вонголе. Мы отвечаем за эвакуацию гражданских.
Действительно, обычные люди вокруг не бегали в панике и не кричали. Тут даже полиция уже подъехала и машины скорой помощи, с которыми вели переговоры опять же люди в черном. Хорошо, если Каваллоне пришел на помощь, то он по крайней мере станет свидетелем, и мечник не осмелится буянить.
– Мы подождем, пока покажутся Тсуна, Гокудера и Ямамото, – сказала я, подняв голову вверх, чтобы посмотреть на Конрада.
Рыжий без слов мне кивнул, следя за перемещениями и действиями мужчин в костюмах. Я отошла к зданию, чтобы не привлекать внимания, и оттуда ожидала. Следовало убедиться, что всё в порядке, а затем я сразу же пойду домой.
– В общем, Вария – это элитный независимый отряд убийц семьи Вонгола. Она состоит из гениальных убийц, которые работают в тени. Каждый, кто видел их в сражении, может сказать, что их сила за пределами человеческого понимания.
С каждым дальнейшим словом Конрада, я всё больше мрачнела, но продолжала внимательно слушать, двигаясь домой.
– Я слышал об этом мечнике. Это – Суперби Скуало, по прозвищу «Второй император мечей». Он прославился, убив предыдущего босса Варии – «Первого императора мечей». Его навыки давно признаны, но тем не менее боссом Варии он не стал, отдав титул Занзасу.
Рыжий замолчал, глухо выдохнув и посмотрев себе под ноги. Я такой реакции не понимала, так как эти люди оставались для меня по большей части неизвестны.
– Что тебя так взволновало? – поинтересовалась я. – Раз эти люди – часть Вонголы, то конфликт будет исчерпан.
– Сомневаюсь, – покачал рыжий головой. – Занзас – сын Девятого босса Вонголы. Да, – подтвердил он, заметив моё выражение лица, – он должен иметь право наследования, но Девятый выбрал Саваду Тсунаеши. Вероятно, за какой-то проступок Девятый лишил Занзаса его права. Я слышал, у босса Варии крутой нрав, и смотреть ему в глаза очень не рекомендуется, так как он может впасть в ярость от чего угодно. Я не хотел пугать тебя раньше времени, но, вероятно, дальше тянуть нет смысла. Если здесь Вария, то Занзас не согласен с выбором наследника.
Я слушала его, слушала… да верилось с трудом. Стал бы Реборн врать, когда говорил, что других наследников больше нет? Нет, аркобалено может недоговорить, уйти от ответа или пошутить, но это явно не тот случай. Этого Чака Норриса всерьёз в расчет никто не брал.
– Но почему сейчас? – задала я вопрос.
– Может быть, он просто не знал, что Девятый нашел ещё одного претендента, – ответил мне рыжий и досадливо протянул: – Репутация у Занзаса ещё та, но он очень, очень хорошо известен. Но с другой стороны, Девятый выбрал Саваду, а твой отец – Внешний Советник. У тебя всё получится!
Он попытался ободряюще улыбнуться, но получился вновь самоуверенный оскал. Я так мрачненько на него взглянула и толкнула калитку у своего дома, куда мы уже дошли.
Рабочие робы. Дюжина разнообразных рабочих роб с именной нашивкой. Ещё дюжина одинаково белых маек и куча белых носков. И это ещё не все, а только то, что поместилось на вешалках на улице. Остальное сложено в корзины или разложено на веранде…
Он совсем не ценит труд, потраченный на то, чтобы перестирать это все. Тем более, я не думаю, что он хотя бы что-то из этого носил. Кроме, конечно, жизнерадостного оранжевого комбинезона. Одного из двенадцати.
– Мне кажется, раньше этого не было, – заговорил тихим голосом рыжий.
– Не было, – мрачно подтвердила я и перевела взгляд на дверь в дом, которая сейчас мне показалась вратами в подземное царство.
Рыжего прятать было поздно, да и незачем. Удивлюсь, если Емитсу о нем не знает… Так что поведем Конрада взглянуть на этого Внешнего Советника, о котором он отзывается с таким уважением.
– Веди себя прилично, – попросила я, вздохнула и все-таки пошла в дом.
Как и ожидалось, прямо у порога стояли грязные сапоги, а в коридоре у тумбы – кирка и каска с фонариком. На звук открывшейся двери прибежали дети… Только какие-то странные, пошатывающиеся.
– Что с вами? – спросила с беспокойством.
Фуута дыхнул на меня небольшим спиртовым амбре, и я смогла посмотреть в его плывущие, странно поблескивающие глаза.
– С возвращением, Кира-анеки! – необычно громко поздоровался он с широкой улыбкой.
Ламбо громко шлепнулся на пол и поднял голову, посмотрев на меня осоловевшими глазами:
– Кира, почему тебя четыре?
– Кто? – просто спросила я, но дети как-то вздрогнули и замерли. Я постаралась выключить строгого родителя и сделать голос помягче: – Кто дал вам выпить эту гадость?
– Папа, – синхронно сдали они виновника.
– Папа сказал, что это питьевая вода, – пояснил Фуута, продемонстрировав мне бутылку сакэ в руке.
Вот же идиот! Чем он вообще думает?! Я понимаю, что сакэ – это слабая рисовая водка, по сравнению с напитками покрепче, но детям много не надо. Алкогольное отравление может убить и взрослого человека, а уж ребенок отравиться может и от одного глотка!
С лестницы спустилась, судя по виду, только недавно проснувшаяся Бьянки и сообщила очевидную вещь:
– С возвращением. Папа вернулся.
– Бьянки, принеси как можно больше воды в ванную и ложки, – сказала я, подхватив на руки более легкого Ламбо. – Конрад, возьми Фууту. Бьянки, – остановилась на секунду, вдруг подумав об этом, – найди вначале И-пин и принеси в ванную. Выполняй! – рявкнула, видя, что девушка продолжает стоять и просто смотреть.
Не став дожидаться, пока девушка исчезнет в стороне кухни, я направилась в ванную, откапывая из закромов памяти первую помощь при отравлениях. Пусть пока что всё не так серьезно, но лучше перестраховаться.
Рыжий держал Фууту, я – Ламбо. Дети склонились над фарфоровым другом, возвращая ему содержимое желудка. Вскоре Бьянки принесла раскрасневшуюся не стоящую на ногах И-Пин, которая заплетающимся языком что-то неразборчиво лопотала на китайском. Пока мальчишки пили принесенную воду, пришла очередь И-Пин возвращать выпитое. Потом, когда дети напились воды до отвала, мы повторили процедуру. Я считала Бьянки умной девушкой, но, как ни странно, ей пришлось объяснять, что мы делаем и почему. Видимо, потому, что Реборн летом хлестал из жестяной банки пиво.
– Для маленьких детей опасна любая доза спиртного, – объясняла я, обшаривая тумбу со всеми медикаментами. – Ты посмотри на них! Смешно, да?! Они на ногах не стоят! Хорошо, что не дошло до тошноты, самопроизвольной рвоты, и они ещё не потеряли сознание, а то и вообще, – бросила взгляд на сидящих рядком у ванной детей. Все как один бледные, тяжело дышащие и с полуприкрытыми глазами. – Рано спать собрались, ещё не все.
Наконец я нашла, что искала – две пластинки активированного угля. Судя по инструкции, одна таблетка на десять килограмм тела. Ламбо и И-Пин по шесть лет, они весят около двадцати килограмм, Фууте – десять, он может и тридцать весить. Лучше дам с запасом.
– Теперь надо уложить их спать. Только на бок, на всякий случай, – сказала я, когда с первой помощью было закончено.
Втроем дружно отнесли детей наверх и расстелили постели в их комнате. Дети уже давно клевали носами, младшие так и вовсе заснули сразу, как выпили таблетки, и я перестала их тормошить. Все трое бледные, и пусть лбы были холодные, всё равно на них выступил пот. Как бы до больницы дело не дошло. Я даже не знаю, как это объяснить врачу. Если бы я застала их спящими, то точно бы в панике позвонила, а так, может, всё обойдётся. Они вроде бы только начали открытую бутылку, выпили немного, да и среагировали мы сразу.
– Бьянки, посиди с ними хотя бы час, – попросила я. – Мало ли что случится. Если станет хуже, звони в скорую.
– Хорошо, – прикрыла глаза девушка, усаживаясь прямо на пол. – Я думаю, папан не специально напоил их.
– Специально или нет, я с ним поговорю, – пообещала я. – А где Нана?
– Вышла в магазин. Папа съел все, что она наготовила.
Мда, там же на двадцать человек хватило бы. Ничего себе он по дому соскучился. Раньше такого запаса еды хватало на пару дней.
Спустившись вниз, я застала живописную картину: спящий прямо посреди гостиной Емитсу в одних трусах и майке. Трусы, что примечательно, какие-то детские, с мультяшными кротами и биркой с его именем. Он лежал на единственном свободном клочке пространства, не заваленном грязными тарелками, бутылками сакэ или закусками. В довершение у порога комнаты стоял только что вернувшийся Тсуна с отвисшей челюстью.
– Какой неудачник, – пробормотал братец.
А я подумала, что свалка, обитавшая в комнате братца до приезда Реборна, очень напоминала нашу гостиную в данный момент. Каков отец, таков и сын, да… Но не об этом сейчас речь.
– Добро пожаловать домой, ото-сан, – я почувствовала, как на лице расползается предательский оскал, заставивший Тсуну издать испуганный звук.
Подойдя к лежащему мужчине, я подняла одну из лежащих на полу явно пустых бутылок и толкнула ею ему в бок. Я никогда раньше не рисковала приближаться к нему, когда он в хлам и спит. Люди военные, да ещё и опьяневшие – это риск встретиться с чем-то вроде десантников на день ВДВ. Мало ли какой рефлекс сработает.
Емитсу на раздражитель почти не отреагировал. Только бок почесал и пробормотал со счастливой улыбкой:
– Нана…
– Ты зачем детей саке напоил?! – строго и громко поинтересовалась я.
Он не отреагировал, продолжая спать, раскинув руки в стороны.
– Имото, да ладно, оставь его в покое, – с брезгливостью сказал братец.
Но меня уже было не остановить. Пламя взметнулось и… Емитсу тут же проснулся, я не успела отпрыгнуть, поэтому просто подалась назад и плюхнулась на пол пятой точкой. Зато уже вставший на одно колено и вскинувший кулаки Емитсу, захлопал глазами. Мгновенье – и его лицо снова стало счастливо-глупым, а поза расслабленной:
– Кира-чан, ты так выросла! Папочка рад тебя увидеть!
– Ты зачем детей сакэ напоил, ирод?! – снова вопросила я с гневом.
Я не собиралась накидываться на него с кулаками, но рыжий всё равно стал за моей спиной и схватил за плечи, когда я поднялась на ноги. Емитсу снова сел на пол, почесав приличные кубики на животе. Он совсем не изменился за два года. Для взрослых два года – это мало, для ребенка же время летит куда быстрее.
– А? – глупо улыбаясь переспросил он. Направил указательный палец на себя и переспросил: – Я напоил?
– Да, – кивнула я сердито. – Ты напоил.
– Я не поил.
– Он напоил детей сакэ?! – вскинулся Тсуна, до которого, наконец, дошло.
– Я не поил, – снова повторил Емитсу.
– А кто сказал им, что это питьевая вода? – продолжала напирать я.
– Ну, про это… Они спросили, что это такое, – почесал затылок Емитсу, который постепенно начинал соображать. – Но я им не давал выпить это.
До меня уже дошло, что к чему. Смысла врать ему нет, конечно. Если в нашем детстве Нана всегда следила за своими детьми и не давала нам даже приблизиться к лежащим бутылкам, то сегодня она вынуждено вышла из дома. Емитсу не признался или ему было лень рассказать, что это за гадость, вот и ляпнул, а дети попробовали, и черт его знает, сколько они там могли напробоваться. Не приди домой раньше окончания уроков я или Тсуна, да даже не будь в доме Бьянки, могли уже и не успеть.
– А, черт с тобой, я к себе, – развернулась и собралась сердито покинуть гостиную.
– Кира-чан, а что это за мальчик рядом с тобой? – растягивая слова, дружелюбно протянул Емитсу. – Я с ним не знаком.
Я застыла, ощутив, как на спине выступил холодный пот. Мозг лихорадочно перебирал варианты ответа, и пусть меня не прижали к стене, но я боялась просто ляпнуть что-то.
Емитсу поднялся на ноги.
– Эрнесто Конрад, – твердо ответил хмурый рыжий. – Я просто друг.
– А я папа Акиры-чан, – протянул Емитсу руку для рукопожатия. Судя по тому, как напрягся Конрад, рукопожатие вышло очень крепким. А затем в глазах Емитсу появился Внешний Советник: – Надеюсь, вы не шалите, пока меня не было дома?
– Оставь его в покое, – не выдержала я, подойдя к Емитсу вплотную.
Такое мгновенное изменение, заставившее всех застыть соляными столбами, а через секунду перед нами стоял снова тот же охламон.
– Кира-чан, почему ты злишься на меня? Папочка просто беспокоится за тебя, – улыбался он. – Да, меня некоторое время не было, но я всегда буду заботиться и переживать.
– Тебя два года не было! – взвился Тсуна. – Мы думали, ты пропал без вести! Мог бы и написать!
Посмотрев на Тсуну, я тут же поняла, как следует себя вести. Просто снова взять с него пример, ведь я – обычный ребенок, который имеет право злиться.
– Вот именно! – повысила я голос. – А теперь появляешься и накидываешься на моих друзей! Ещё бы к Рёхею с таким вопросом подошел!
– Ладно, ладно, – замахал безоружно руками улыбающийся Емитсу. – Согласен, папы слишком долго не было, зато я привез с собой подарки на прошедшие дни рождения, которые я пропустил.
Тсуна обиженно фыркнул, развернулся и отправился к лестнице. Я следом за ним состроила обиженную моську (стараться особо не пришлось) и хлопнула бы дверью, как Тсуна в своей комнате, но в гостиной ее не было. Отправилась я на выход, проводить рыжего.
– Это… твой отец? – спросил Конрад, остановившись за калиткой.
– Да. Ты раньше с ним не был знаком?
– Нет, – хмуро ответил он, задумчиво посмотрев на свою правую ладонь… на которой отчетливо наливался синяк в форме чужой ладони.
– Будь осторожен, – пожелала я, встретившись с ним очень похожим взглядом.
В дверях столкнулась с Реборном.
– Все целы? – спросила я у репетитора.
– Да. Ямамото и Гокудера отправились домой. Только тот парень в больнице.
– А? Что-то случилось? – высунулся из гостиной папаня.
Вот честное слово, на гордое звание «отец» не тянет. За сегодняшнее его достижение присуждаю звание «папаня».
– Да. В центре произошел инцидент, – ответил ему Реборн.
– Меня Конрад вынес оттуда почти сразу же, – вклинилась я, тут же скрестив руки на груди. – И почему я перед тобой отчитываюсь? Игнорировал нас два года. Мы с Тсуной вполне можем делать то же самое.
Отыгрывая роль обиженного ребенка, я тоже отправилась к себе в комнату, где, лишь закрыв дверь, осела по стеночке. Сердце бешено колотилось, прося куда-то бежать и, желательно, как можно дальше. Но по крайней мере, после этого концерта я вполне могу уходить от некоторых вопросов Емитсу, и это не будет выглядеть странно.
Комментарий к Часть 4. Приближающийся шторм. Глава 42 ВРО-О-О-ОЙ!
Автору очень нравится этот персонаж, поэтому он будет бессовестно над ним издеваться _
====== Глава 43 ======
Сидела на месте я недолго. Всё-таки середина дня, а в четырёх стенах, тем более, близко от папани, было очень неуютно. Я была взбудоражена, и мне требовалось немедленно чем-то себя занять. Вдобавок всё время думала о поступке Конрада.
Похоже, конфликт решился с помощью Каваллоне, раз все не стоят на ушах, но действия рыжего меня смущают. С одной стороны, о Варии я ничего не слышала ранее. Это ладно, всю информацию о мафии сразу не охватишь. Но, несмотря на мой протест, Конрад всё равно сделал так, как посчитал правильным. Самостоятельность – это хорошо, и при данных обстоятельствах его действия можно было бы считать правильными, если бы при этом нам не пришлось оставить моего брата. Важного мне, но абсолютно безразличного Конраду. И если бы при этом братец серьёзно пострадал… При этом, оставлять меня в стороне, учитывая наши взаимоотношения и заранее расставленные точки над “и”, точно не следовало.
По-хорошему, мне следует как-то на это отреагировать, чтобы дать понять, что было сделано не так. И ведь рыжий прекрасно знает об этом, поэтому этого же и ждет. Только как правильно, я не знала. Могла разве что догадываться. Ведь Конрад – это не член подростковой банды, он уже жил наравне с совершеннолетними мафиози. А в мафии, ещё и итальянской, правила другие. Я могла бы спросить совета у Кёи, но он также более знаком со стороной японской преступности. Обратиться к Реборну? Даже не смешно. Кто из моих знакомых так же, как и Конрад, успел достаточно провариться во внутренней кухне мафии? Не то чтобы мне требовалось указание к действиям, но знать, как принято делать, всё-таки следовало.
Поэтому я быстро собралась и спустилась вниз. Проходя по гостиной, заметила россыпь бутылок. Парочка ещё не открытых стояла у дивана. Думаю, возьму одну с собой. Пригодится.
Не думала, что идти в школу с бутылкой рисовой водки в сумке будет так странно, пусть даже время последнего урока. В школьной сумке её было не слишком заметно, но я-то всё чувствовала. И мне всё время казалось, что все смотрят.
Перед медкабинетом я остановилась и достала бутылку, проверив на целостность ещё раз. Надеюсь, папаня пьёт не какую-то гадость, а что-то сносное – я-то в этом не разбираюсь.
– Добрый день, – поздоровалась, заметив Шамала, с весьма страдальческим видом склонившегося над столом.
– Акира-чан, какими судьбами? – протянул он с вымученной улыбкой. – Что-то болит?
Он повернулся ко мне лицом и выпрямился, позволяя разглядеть мятую рубашку со следами помады на воротнике и дряблую кожу с синяками под глазами.
– Кажется, у вас была бурная ночь. И утро, – усмехнувшись, поставила на стол перед ним бутылку саке. – Не желаете?
– Акира-чан, а разве можно такое школьнице носить в своей сумке? – настороженно поинтересовался Шамал.
– Это подарок. Я хотела лишь поинтересоваться, не поступало ли вам новых подлых заказов.
– Это работа, – закатил глаза Шамал, но бутылку в руки взял, и, судя по лицу, это пойло всё-таки сносное. Доктор почесал подбородок, разглядывая восковую печатку, которая свидетельствовала о том, что бутылку не открывали. – Очень милый гостинец с твоей стороны, я обязательно отвечу тем же в другой раз. Насчет Хибари можешь не переживать, никаких новых сюрпризов от меня он не получит.
– Это хорошо, – согласилась я. – Надеюсь, это заявление касается не только Кёи.
Я чуть раздражённо повела бровью, и мужчина скорчил досадливую рожицу:
– Кира-чан, я сам не рад таким заказам, но не всегда меня предупреждают о своих дальнейших планах. Уверяю тебя, я не злой мафиози, а очень даже добрый, и имею кучу других положительных сторон.
– Которые вы используете по назначению, чтобы «положить» женщин, – в тон ему ответила я, воздержавшись от язвительных интонаций, которые были не к месту.
– И не только положить.
Шамал подарил мне многозначительный взгляд, но если он думал меня этим смутить, то обратился не по адресу.
– Я хотела спросить у вас совета.
Доктор вопросительно приподнял брови, прося таким образом продолжать. Я без приглашения заняла табурет, стоящий у стены, и заговорила:
– Вы мне показались человеком со своей головой на плечах. Как я поняла, вы свободный наёмник и действуете только согласно своим соображениям, поэтому у меня возникла мысль, что разговор между нами двумя не уйдет дальше.
– Да, если есть чем поделиться, то я всегда готов выслушать девушку, Акира-чан, – заулыбался тот, продолжая дурачиться.
– Для установления равного доверия, ответите, что у вас за задание?
Шамал посмотрел на меня долгим взглядом, будто прикидывая что-то. Не иначе как решал, стоит ли со мной иметь дело.
– Очень хорошее задание. Сидеть здесь и ничего не делать, – с самым серьёзным видом поведал он. – Давно у меня таких не было. Болезнь сакура-куры – это приятная премия. Знаешь, Акира-чан, зная тебя, мне даже интересно стало, что ты хочешь за совет получить.
– Всего лишь узнать, как реагирует босс, когда его подчинённый поступает вопреки его желанию, но из разумных побуждений. И всё-таки его действия могли привести к плачевным последствиям. Знаете… чисто из интереса.
Я в ожидании уставилась на Шамала.
– Нарушение воли дона – это, безусловно, жестоко карается, – мигом посуровел доктор. – Но наказание может быть смягчено или изменено в зависимости от воли дона. А с какой целью интересуешься, Акира-чан?
Хм, когда он произносит мое имя более серьезно, без певучих и слащавых ноток, мне больше нравится.
– Чисто образовательная, – невинно захлопала я ресницами. – Некоторое время назад, когда мы все потеряли Ламбо и принялись его искать, Гокудера соврал Тсуне. Более того, подбил всех остальных тоже соврать просто ради того, чтобы не выглядеть плохо в глазах Тсуны. Конечно, к происшествию он никакого отношения не имел. Ламбо оказался в гостях у Хару, но он здорово всех запутал.
Взгляд Шамала стал таким, что любой моментально бы поверил, что он – киллер. Небезосновательно я подозревала, что Гокудера важен для Шамала.
Эта история действительно имела место быть. Тсуна просто спустил всё на тормозах, не придав значения, что показывает его отношение к Гокудере, как к однокласснику. Подрывник и сам понимал, как оплошал, и что всё так наложилось одно на другое, а затем вскрылось, поэтому что-либо объяснять ему не требовалось. Он и так убивался, просил прощения и бился головой о землю, стоя на коленях. Для него всё обошлось. Хотя данная история случилась давно, и я о ней забыла, пока не попала в схожую ситуацию.
– Я закурю, если ты не против, – Шамал со скрипом отодвинул стул от стола и отошел к окну.
Открыв окно, мужчина достал из внутреннего кармана белого пиджака пачку папиросок и зажигалку, а затем сразу с силой втянул в себя дым. Я внимательно следила, улавливая каждое движение.
– В пятнадцать лет глупости так и просят себя совершить. Совершенно не думаешь о последствиях и идёшь на поводу у эмоций. Девочки в этом возрасте куда спокойнее, – Шамал растянул губы в улыбке.
– Я бы сказала, он просто дурак, – пожала плечами. – Но с вами согласна. Как, по-вашему, Тсуне следовало бы поступить?
– Наказание за нарушение омерты может быть одно – смерть. Но, если без злого умысла, в воспитательных целях, лжец может быть наказан отрезанием языка или чего-то другого. Получить прощение дона в данном случае означает получить прощение семьи. Но дон семьи обычно не настолько мягок, чтобы прощать каждого.
Шамал смотрел на меня тоже слишком внимательно. Но намек я поняла.
– Понятно. Чего ворошить прошлое, – легкомысленно протянула, – ведь это дело уже прошедшее, а я интересуюсь из праздного любопытства. У кланов якудза, например, принято всего лишь отрезать фалангу пальца за каждый совершенный проступок. Оказывается, наши ребята гораздо миролюбивее.
– Ну как сказать, – фыркнул на это Шамал, поддержав мой деланно несерьёзный настрой, – ведь якудза палец отрезает сам себе. Да и в случае непростительных вещей, нож в живот тоже сам себе вонзает.
– Аугх, – скривилась я.
Шамал на это ухмыльнулся и затушил остатки сигареты о пепельницу, которую снял со шкафа и тут же забросил обратно.
– Ну что, попробуем, что ты там мне принесла? – весело поинтересовался он уже другим тоном, говорящим об окончании серьёзных и странных бесед.
– Мне тринадцать, о чём вы? К слову, я слышала, саке принято пить чуть подогретым.
– Откуда тогда такие познания, если ты не пьёшь? – приподнял брови Шамал.
– Разностороннее развитие, – развела руками. – Дабы не искушать себя любопытством, я, пожалуй, пойду по своим делам. Думаю, компанию себе вы и так найдете.
– Никто не узнает, – заговорщицки ухмылялся Шамал. – К тому же пить надо уметь, а кто тебя ещё сможет научить? Я – доктор и всю ответственность беру на себя.
– Как-нибудь в другой раз, – пообещала я, выскакивая из кабинета и закрывая за собой дверь.
Вернувшаяся домой Нана, которую я встретила буквально на пороге, тут же выложила продукты из огромных пакетов и принялась возиться на кухне. Бьянки спустилась вниз перекусить чем-то вместе с нами, Тсуна сказал, что не голоден. Бьянки призналась, что сидит с детьми и намеревается пойти скоро спать. Нана как узнала, что я наорала на отца тут же принялась меня отчитывать:
– Нельзя так делать, Кира-чан! Не говори так с отцом!
Я удивленно уставилась на нее вместе с замершей от удивления Бьянки. Нана разозлилась? Вечно дружелюбная и приветливая женщина, которая выдержала увеличившееся число постояльцев и взрывы в собственном доме, разозлилась?! Да ещё из-за чего?! Из-за того, что я повысила голос на отца, который едва не убил детей.
– Но он ведь пусть не специально, но навредил детям, – возразила я.
– Он не виноват, просто так вышло. Папа наш кормилец, путешествует по миру, добывая нефть. Ты не должна злиться на отца!
Я замолчала, испытывая странные разнонаправленные чувства. Вспомнилась ее медицинская карта и таблетки в сумочке. Даже если Нана сидит на успокоительных, я не могу создать ей спокойные условия, где лекарства ей не понадобятся. Она в самом деле не самая умная женщина, раз Емитсу не заметил разницу между Наной до начала приёма успокоительных и после, но она не совсем дура.
Все мои сомнения испарились – Нана знает о мафии и о работе мужа. Всё стало ясно потому, что она выгораживает его, и это вряд ли только от большой любви. Она просто не хочет, чтобы мы все ссорились. Возможно, Нана, как и я, понимает, что Емитсу пусть и ввязал нас в мир мафии, но он всё ещё единственный гарант нашей безопасности. Наша защита, наш кормилец… сволочь распоследняя, раз дрыхнет в гостиной и ничего не замечает! Конечно, Нана просто ведет себя очень дружелюбно, ещё и гиперопекает детей, отчего это очень похоже на образ стандартной японской жены и матери. Не думаю, что Емитсу об этом догадывается…
– Хорошо, я не буду.
Что Нана, что Бьянки удивлённо уставились на меня. Что? Слишком быстро согласилась?
– Вот и ладненько, – снова заулыбалась Нана и принялась напевать что-то под нос, взявшись за приготовление новой еды.
Бьянки пожала плечами и вышла из кухни. Не могу больше. Просто не могу. Я подошла к Нане из-за спины, крепко обняла, прижалась, как делал это в детстве Тсуна, и прошептала:
– Не беспокойся из-за этого. Всё будет хорошо.
– Конечно, будет, – убежденно ответила она, не отвлекаясь от своего занятия. Она улыбалась и продолжала напевать навязчивую мелодию. – Как думаешь, что больше понравится твоему папе? Якисоба или такояки? Хотя я, пожалуй, приготовлю и то, и другое!
– Оставь это, на сегодня он уже наверняка всё. Там с дюжину бутылок саке, и он их почти все опустошил. Даже такого, как наш отец, это заставит крепко спать до утра.
– А утром что, по-твоему, будет есть твой отец? – попыталась она меня укорить.
– Я что-нибудь приготовлю, – пожала плечами. – Иди отдыхать. Ты уже почти сутки проводишь на кухне. Пожалей себя, ока-сан.
– Это не так уж сложно! – бодро ответила Нана. – К тому же отец редко приезжает, и это не слишком утомляет. Хорошо, Кира-чан, я приготовлю что-нибудь быстро, а утром ты приготовишь завтрак. Если кому-то будет мало или захочется перекусить ночью, он сможет достать еды из холодильника.
Я снова нахмурилась. То ли я сделала неправильные выводы, то ли она хорошо держит маску.
– Всё будет хорошо, – повторила я твердо. – Я про отца и Реборна… и про многое другое. Что бы ни случилось, я смогу разрулить ситуацию… как и тогда с Киоко. Поэтому, пожалуйста, не напирай на таблетки.
Нана замерла. Просто замерла, так и не донеся овощи до умывальника. Пауза затягивалась, и я почувствовала, как подкрадываются ледяные щупальца страха. Может, не стоило этого говорить? Все жили спокойно, нося свои маски и изображая обычную семью. Но есть риск, что у Наны просто поедет крыша от лекарств. Счастье, что у неё до сих пор не произошло каких-то серьёзных сдвигов или она может рассчитать последствия. Я не знаю сколько и что она сейчас принимает. Очень хорошо прячет, а тайник я так и не нашла. Психически нестабильная женщина в доме с двумя детьми… Счастье, что это вылилось только в гиперопеку. Если об этом узнает Емитсу или Реборн, есть вероятность, что Нану мы с Тсуной больше никогда не увидим. А верить или нет в то, что нам расскажут о ее дальнейшей судьбе, решать только нам.
Нана вдруг содрогнулась и закрыла ладонью рот, издав какой-то странный звук, похожий на икоту. Через некоторое время звук повторился, и я сообразила, что это сдерживаемый всхлип.
– Иди в спальню, – посоветовала я. – И отдохни. Я обещаю, что всё будет хорошо.
У неё неожиданно подогнулись колени, и она присела, держась рукой за кухонный стол. Отпустив руки, я осталась стоять, не зная, куда себя можно деть.
Топот маленьких ботинок раздался ещё с коридора. Так ходить мог только Реборн. Нана успела выпрямиться и быстро привести себя в порядок, но этого не потребовалось. Аркобалено подвинул стул к кухонным шкафам и потянулся, доставая банку кофе.
– Мы договорились, – утвердительно сказала я, чуть подтолкнув Нану к выходу. – Отдыхай, ты сегодня уже заработалась.
Нана послушно посеменила к выходу. Я слышала, как шуршат её тапочки по лестнице, а затем, как тихо затворилась дверь в спальню. В принципе, я бы тоже не осталась с таким папаней в гостиной.
– Кофе? – предложил Реборн, доставая две чашки.
– На ночь? – приподняла с сомнением бровь.
– Какао для детишек? – предложил в отместку.
Я заварила кофе и присоединилась к нему за столом. Ясно же, что репетитору есть что сказать, да и настоящие эмоции Наны он не мог не заметить, пусть и сделал вид, что не видит. К тому же, думаю, Реборн специально шумел.
Репетитор отпивал кофе маленькими глоточками, но молчал. По лицу не прочесть, но судя по тому, что он неотрывно смотрит мне в глаза, то ему есть что сказать. Но он так и не решается, поэтому я мою кружку и говорю:
– Я к себе. Сяду за уроки на завтра. Постарайтесь не шуметь.
По сложившейся традиции папаня проснулся рано утром и в четыре часа утра пошел будить всех остальных. Я проснулась от того, что он распахнул дверь в комнату братца и громко позвал его на рыбалку. Как ни странно, моя дверь потом не распахнулась так же. Хм, неужто поумнел с прошлого раза? Ладно, я пообещала накормить его завтраком, так я накормлю. Так накормлю…
Папаня очень обрадовался, когда я спустилась и огласила, что буду готовить завтрак. Только я не позволила следить за готовкой (читай, умиляться с умницы-дочки) и выгнала его в гостиную, которую, кстати, так никто не убрал. Ага, типа папаня таким будет заниматься.
Нана должна проснуться часам к шести. Значит, два часа… Мне хватит.
Яичница очень странный предмет! Скорлупа вроде есть, а желтков вовсе нет! Бекон когда-то был кусочками мяса. Сейчас он стал похож на чернослив. Салат надо было поперчить и добавить соуса, но рядом с соевым соусом призывно стоял соус васаби. Чай я поставила завариваться ещё в самом начале, и он должен был превратиться в чифирь. Холодный чифирь. Тосты я так натерла чесноком, что аж глаза слезились. Я дожаривала блины, когда в двадцать минут шестого появилась Нана.
