Текст книги "Девятая Парковая Авеню (СИ)"
Автор книги: Deserett
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
По-прежнему не могу вымолвить ни слова, язык примёрз к гортани, а ноги – к асфальту. Чувствую, что мой дикий немигающий взгляд пугает Ксавьера и сбивает с толку. Он выбросил сигарету и положил руки мне на плечи.
– Что ты видишь? Ангел, ты в трансе? Говори же! Что ты видишь?
– Там… за твоей спиной. Он… – я заставил себя закрыть глаза и потряс головой. – Детка, я брежу. Погряз в галлюцинациях. По мне Марк Соренсен, наверное, скучает.
– Что мне сделать, чтобы помочь тебе? – тихо произнес Кси напряжённым голосом, сжимая мои плечи до боли, которую я почти не чувствую.
– Просто пройди и встань… вот сюда, – я указал прямо на дьявола и слабо улыбнулся. – Если меня запрут в психушку, ты будешь навещать своего больного киллера по воскресеньям?
– Не говори глупостей, – с усталым вздохом Ксавьер прошёл сквозь демона и скрестил руки на груди. – Так тебе лучше?
– Н-не совсем… – помертвевшими глазами я смотрел, как, скорчив умопомрачительную гримасу чистейшего любопытства, посланник ада наклоняется, хищно обнюхивает шею лапочки и, удовлетворённо кивнув, обнимает его тонкую талию белыми до синевы руками. – А ты ничего не ощущаешь? Никаких перемен с… с погодой?
– Ну да, холодно немножко стало, – Кси поёжился и вернулся ко мне.
Демон пожал плечами и снова начал мне мило улыбаться. Его кейс с независимым видом разгуливал по мостовой, выпустив небольшие чёрные лапки и помахивая мохнатым чёрным хвостиком. Вообще он очень напоминал теперь чёрного кота, разве только не мяукал, голова не выросла… Несколько секунд понаблюдав за этим феноменальным безобразием, я услышал нервный стук крови в своих висках и ещё один приглушенный вздох Кси:
– Может, если я помочь не могу, тебя правда стоит показать специалистам?
Любимый… даже ты усомнился?! Ну, психиатр, значит, мне точно не поверит. Мать вашу…
Повинуясь внезапному приступу бессильной ярости, я подошёл к демону и заговорил:
– Почему ты вернулся? Будешь теперь нас преследовать?!
– Нет, мой прелестный, – чёрт уселся на корточки и принялся гладить мохнатый кейс. – Я всего лишь должен выполнить вторую часть работы и быстро исчезнуть. Если поможешь, исчезну отсюда ещё быстрее. Ты ведь очень хочешь от меня избавиться, не правда ли? – он лукаво глянул на меня снизу вверх. В колдовских глазах плясали искорки веселья и полного взаимопонимания. Полного… Он знает меня! А я… неужели знаю его? Знакомы сто лет… но за каким хреном мы знакомы?! Что между нами общего? Внезапно моя рука потянулась пощупать мой же собственный живот. Дарксайн, знак Люцифера… с ним что-то происходило. Но я не мог задрать себе рубашку и посмотреть. Не смел.
– Это странно, да? Ты часто с этим сталкивался? – выпалил я, осознавая, что ни за какие коврижки не осмелился бы спросить такое, да ещё и у самого дьявола, если бы не забота, которой светился его взгляд.
– Когда работаю посредником в таких делах, как твоё – очень редко. В основном, это происходит оттого, что я не появляюсь в своём истинном обличье. И никого им не соблазняю.
– А сейчас ты в истинном?
– Почти. Добавил себе немного крови в вены, чтобы не казаться совсем уж мёртвым и синим… – он выпрямился и взял меня за руки. Его пальцы оказались холодными, как лёд, и, как лёд, обжигающими. Тем не менее я сдержал дрожь. Ice Devil. И татуировка на животе будто шевелится и наливается колючим холодом. Простое совпадение?! Да никогда в жизни больше не поверю в совпадения. – Ты сильный противник, малыш.
– Почему ты сделал для меня исключение? – упрямо продолжил я предыдущую тему, не желая сдаваться в плен страстных интонаций его бархатного голоса и противоречивых прикосновений.
– Ты сам по себе исключение. И всё для тебя всегда исключительное… Анджело.
– Очень тешит небось, что я тебя захотел?
– В порядке всё того же исключения – нет, – черты его лица резко заострились.
– Потому что для вас это слишком нелепо? Страсть человеческая…
– Наоборот. Это так нормально… любить тебя, алый бутончик, – голос, которым были сказаны последние слова, меня прибил – низкий, грозный и… несчастный.
– И что?
– А то! Неужели ты ещё не понял? Что мне больно… выполнять условия контракта. Мне больно лишать тебя ещё не родившегося сына. Больно… что я оказался ближе всех к тебе, по духу и по крови… что я влюблён в тебя, Ангел. Мы связаны… хотя я не хотел бы, чтоб ты узнал – как именно. Но Владыка велел именно мне исполнить твоё безумное желание.
Демоническое лицо утратило безжизненный белый оттенок, налившись тёмным светом и отчаянием. Руки дьявола перестали меня жечь нестерпимым холодом (хоть и остались не слишком тёплыми) и обхватили талию, ближе к джинсам. Почти против воли я ощутил волнение и закусил губу, пытаясь отстраниться от его тяжёлого дыхания, лишавшего меня разума. Демон… что происходит? Почему ты влюблён в меня? Почему даже ТЫ влюблён в меня? Что во мне такого? Кроме мутировавшего хромосомного набора… Чем я так отмечен свыше, что твои прекрасные порочные губы наливаются страстным огнём, касаясь моей кожи, и я практически обоняю твоё желание… сливающееся в унисон с моим.
– Ты хоть задумался над тем, почему хочешь меня? – сладкий шёпот потёк мне в ухо вместе с поцелуем, от которого я точно бы упал, если бы он меня не так крепко держал.
– А что тут думать, – с трудом вымолвил я, ощутив его тонкие пальцы, нескромно забравшиеся под молнию ширинки. Вздрогнул, сильнее кусая губы. Его пальцы, чёртовы гибкие и длинные пальцы, хозяйничавшие в моих трусах… и ласкавшие там член, что уже ныл и рвался наружу из тесных джинсов. – Ты демон. Я ангел. Ты хочешь меня поиметь. Я хочу, чтоб ты меня поимел… Всё просто. Дуализм Творца, антагонизм нашего бытия. И насмешка природы лично надо мной.
– Раздвинь ноги… – его голос тонул в копне моих волос, а руки мастерски освобождали от одежды. Моё разгорячённое и немножко ополоумевшее обнажённое тело соприкасается с ледяным шёлком покрывала на огромной постели. Постели?! В шоке я вдруг понял, что мы уже не на улице, и даже не в Хельсинки, а в…
– Где мы? – тихо застонав, я выгнул шею и почувствовал удовольствие просто оттого, что он ложился на меня, такой же голый, но уже не хладный труп, поневоле разгорячённый… и жаждущий совокупления. – Дьявол, где мы?!
– Я не дьявол. Я демон, высший демон, из рода Владыки, – он крепко прижался ко мне всем телом и принялся сосать и вылизывать мои соски с таким увлечением и серьёзностью, словно я был его клиентом и ему полагалось отработать полную ночь. Я коротко вздохнул, достигнув, кажется, предела своего возбуждения и любопытства. – Демон-темптер.
– И как же тебя зовут?
– Асмодей II Александр Мортеаль.
– А покороче никак нельзя?
– Моди.
– Моди… – я бессознательно смаковал имя, растёкшееся во рту на манер тающего мороженого, и довольно смутно ощущал, что мы отрываемся от постели, переворачиваясь в воздухе и…
– Мы в столице Верхнего Ада. В Чёрном Дворце, в моих апартаментах… парим над моим гигантским ложем утех, – Асмодей погладил мои бёдра, неуверенно сжатые по бокам его талии, и с улыбкой склонился над моим лицом. – Кому-то рассказать – не поверят ведь… Не так ли?
В ответ я только вскрикнул, напряжённо свешивая голову вниз, к полу (и его, и мои волосы вопреки силе тяготения распластались в одной плоскости на манер змей Медузы Горгоны), и слегка задохнулся от боли. От неприятного изумления. Зачем… такое насилие? Такое проникновение. Он вошёл в меня без подготовки и предупреждения и сделал это грубо, властно и… Господи! Против воли я широко распахнул глаза, давясь в новом, мгновенно задушенном вскрике:
– Твой член!.. Он так холоден. Почему… – с трудом вырвавшийся шёпот поплыл по видимому и осязаемому воздуху, и свои собственные слова я уже забывал, отдаваясь во власть странных ощущений, граничивших со смертью, потому что этим твёрдым воздухом дышать было нельзя. И я судорожно тянулся к демону, в дыхании которого билась жизнь, и хоть эта проклятая Богом жизнь высасывала из меня душу, я всё равно ею дышал, с восторгом, отчаянием и рвущимися из груди стонами ненормального удовольствия. Ненормального, потому что его было мало – крохотный островок сладости в отравленном Тьмой море насилия. Я топился в нём, я тоже был отравлен… раздавлен и скручен болью. О небо, почему ты позволило всё это?! Мне так больно!.. Больно, но невозможно отказаться от этой боли, не вывернуться, не сбежать… Он во мне, проник в самую глубину тела, пролез в самую душу… в алтарь моего сердца… и хозяйничает там. Не знаю как… Сердце окутано мраком, скрылось за плотной завесой… онемело и больше не бьётся. А тело дрожит, бессильное что-либо сделать, безвольно повисшее в руках высшей тёмной силы, и я просто со стороны смотрю за тем, как неистово он рвёт и сжигает мои белоснежные крылья. И мой флаг, красный в белых полосах. Демон злого чёрного искушения. Демон-темптер. Я уже умер в твоих руках? Я не дышу слишком долго для простого человека, продавшего душу. Не свою. – Почему ты мучаешь меня?
– Потому что… – стеклянная тишина, ударившаяся об его печальную улыбку и разбившаяся на острые осколки, каждый из которых вонзился мне в сердце, – …ты приказал. Своим желанием.
Внезапно иллюзия смерти растаяла, воздух стал вполне обыкновенным, пригодным для дыхания. И я зашёлся криками чистейшего сексуального насилия под давлением его члена, превратившегося изо льда в огонь и мгновенно набравшего температуру расплавленного куска металла. Демон весь… превратился в огонь. А меня обратил в тихо стонущее облако пепла. Сердце, освобождённое и оттаявшее, от бешеного темпа готово каждую секунду разорваться в груди, а тело сгорает и исчезает под пухлыми кроваво-красными губами, выжигающими на коже явственные следы адской страсти их обладателя и заставляющие меня кричать за гранью слышимости, на уровне ультразвука или ещё дальше… Это продолжалось недолго. Просто не могло длиться долго. От резкого скачка температуры тела во мне мог просто-напросто свернуться белок. Да, разогретый сумасшедшим наслаждением от его идеальных, выверенных порочным мастерством и временем движений, я уже страдал от головокружения, мокрый, сладкий и почти удовлетворённый, надежно сжатый и перехваченный его стальными объятьями. Боль сожглась вслед за телом, осталось… да ничего у меня не осталось. Но, отняв боль, тело он всё-таки вернул мне… вместе с кривой извиняющейся улыбкой. Какого демона мы всё ещё трахаемся?! Ты оттягиваешь конец, замедляясь, кладя руки мне на спину… пропарываешь ногтями кровавые дорожки, вскрываешь мне орущую, мокрую от пота кожу… чтоб кровь, защищаясь, устремилась туда, не добралась до нужного места ниже… и не взорвалась раньше времени. А теперь что? Ощущение безопасности и комфорта. Не покидает меня даже сейчас, когда ты повернул нас вниз головой, бережно опуская обратно на постель, выгнул меня, устремляясь обратно к моей груди. Ты будто извиняешься… Гнусно и нарочито сладенько вылизываешь по очереди каждый сосок, отвлекаешь… чтобы твой член как можно незаметнее закончил своё грязное дело. Возмутительно приятный и неприятный натиск в мою задницу. Твоя рука спустилась и стиснула мои яички, дернула истомленный пенис, властно и жестко. Будто делая контрольный выстрел. А-а-а-ах… я приоткрыл рот, не справившись с собой и этим новым злом. Ни один человек не смог бы сделать со мной то, что сотворил всего за несколько минут этот странный демон с разными миндалевидными глазами. В них сейчас явственно засветилась любовь. Страстное, умоляющее, зовущее выражение. И неожиданная гордость. Такая, как будто он мой… отец?!
Я больше не смог. Это последнее признание лишило меня остатков сил на сопротивление. Я коротко дёрнулся, вжимаясь в подставленную ладонь. Я кончил раньше него…
…чтобы затем, не переводя дыхания, задохнуться в одном-единственном всхлипе. Скажи, что ты соврал. Твой взгляд… соврал!!! Умоляю, скажи. Скажи, что мне показалось!
*
– Да, тебе показалось. Что скажешь теперь? – Моди сунул мне в зубы «Мальборо» и поправил подушку под головой.
– Что ты, наверное, врёшь. Но я никогда не смогу это проверить. Отец… – он не вздрогнул, и я разочарованно кольнул его в грудь его же собственным длинным ногтём на указательном пальце. – Как приятно, насытив свою бренную плоть, курить в постели любимые сигареты, лежать на твоей груди, немножко ненавидеть тебя и себя… и не думать о том, что будет потом, – ответив, я глубоко затянулся и выдал ему свою единственную настоящую невинную улыбку – ту, которая появляется сама собой, когда мне действительно хорошо. А мне хорошо… несмотря ни на что. – Устроит такой ответ?
– Ты ещё совсем малыш, – Моди вздохнул и принялся гладить и расправлять мои волосы. – Как же не хочется отпускать тебя обратно на Землю…
– А чего тебе хочется?
– Чтобы ты покинул мир людей и навсегда остался со мной. Ты один раз уже чуть было не пришёл ко мне – в больнице, когда накладывал на себя руки. Я жалел, что тебя прервали, и одновременно радовался, что спас тебя Ксавьер. Разрываться между твоим горем здесь и горем там было невыносимо. Мне чуть башню не снесло, выражаясь цитатами производства твоего миокарда. И сейчас я внутренне умираю. Потому что попробовал тебя и узнал то, что делало из всех твоих любовников инъекционных наркоманов. Быть с тобой вместе… то есть принимать дозу. Погружаться в болезненную эйфорию. А потом – неминуемая ломка. У меня она уже наступила. Ведь я должен опять лишиться. Должен оставить тебя. Выбора у меня, как всегда, нет, – он закрыл глаза.
– Послушай, – я тронул его выгнутую шею, – тебе необязательно смотреть на всё вот так. Разве демону трудно находиться рядом со мной всегда? Ну… незримо, ты же можешь! И забрать душу моего первенца? А после смерти я приду к тебе… только к тебе, никаких накладок с раем, обещаю. Я нагрешу достаточно и воссоединюсь с тобой и с сыном.
– Я не смогу ничего сделать. Душа твоего ребёнка по контракту принадлежит Владыке.
– Тогда перепиши контракт. Или стань этим Владыкой сам.
– Что?! – он подскочил на постели и глянул на меня воспламенившимися глазами. Жуткая чертовщина в них читалась… страх измены, картины причитающегося наказания, вечные муки в позоре и презрении. Я был устрашён, но не подал виду и пожал плечами.
– Скажешь, что это невозможно, да? Свергнуть вашего Владыку. Перехитрить его, обмануть… Не более невозможно, чем мужчине забеременеть. Если ты сделаешь это, Моди… мы, все трое… станем твоей наградой, ведь так? Будем принадлежать тебе в вечности, твои любимые игрушки, лакомые кусочки. Но если не сделаешь, то разлучишь меня с сыном навсегда. Хочешь ли ты этого? Ты ведь меня очень любишь, не так ли? Выдержишь ли ты мою скорбь по утрате? Мои муки, сравнимые с адскими? Отец? Отец…
Еще секунду он ранил меня невозможным выражением отчаянных глаз, а потом в воздухе возник уже знакомый мне белоснежный свиток с тремя кровавыми пятнами в левом углу. Я потянулся к нему было, намереваясь развернуть, но он стремительно вспыхнул, пожираемый необыкновенным ярко-малиновым пламенем, пока не сгорел дотла. Даже пепла не осталось.
Ненароком зацепившись краешком сознания за глубину только что совершённого им преступления, я ахнул и застыл. Моди молчал… его глаза гасли. Постигнет ли его сейчас кара Люцифера? Может, нас обоих? Я рефлекторно втянул голову в плечи. Но спокойствие чёрной спальни не менялось, Дворец не зашатался, а потолок не упал на нас. Всё… получилось? Почему он так тих и мрачен…
– Благодарю тебя! – взволнованно воскликнул я и кинулся в его похолодевшие объятья. Отец он мне или нет, но я ловлю его пухлые искривившиеся губы и целую, со всей мягкостью и нежностью, на которую способен. Потом проговариваю медленно и тихонько, боясь спугнуть своё счастье: – После смерти я – твой. А Ксавьер – мой… значит, тоже твой. И печать новой сделки ты поставил мне в…
========== 30. Производная греха ==========
****** Часть 5 – Мнимые величины ******
– Жопа ты! Ты даже не представляешь, как меня напугал! – возмущённо вопил Кси мне прямо в ухо, тряся за руку. – Блядь, тебе ещё не надоело?! Впадай в транс сколько влезет, но не на улице же! Думаешь, мне приятно было смотреть, как ты падаешь?! Сволочь! И сердце ведь, бллин, каждый раз не бьётся! Когда ж ты прекратишь это?! Я же волнуюсь за тебя, как сумасшедший…
Едва договорив, он заплакал навзрыд. Почти бездумно я забрал его в объятья, положив на себя, и огляделся. Мы в отеле, в знакомом номере люкс, на небезызвестном траходроме, Кирсти нет и… минуточку. Всё у нас наконец-то хорошо? Без проблем, без трупов, без заговора и преследований? И миокард даже не хочет побить меня мокрой шваброй?
«Забудь вообще. Я ухожу в отставку. Отработаю, как полагается по трудовому кодексу, две недели и прощай, шизофрения. Мо-о-озг… давай хоть напоследок станцуем танго, м?»
– Любовь моя… лапочка, у меня больше никогда в жизни не будет трансов. Кроме того, я не псих, я узнал это точно.
– Правда? – он с трудом улыбнулся сквозь слёзы. – Можно не переживать? Слава Богу. Я когда погружал тебя в такси, заметил на асфальте чёрный кейс. Поскольку на нём выбиты твои инициалы, я взял его с собой. Почему ты его раньше мне не показывал?
– Какой ещё кейс?! – я повернул голову, нашарил в ящике тумбочки адский подарочек, покрылся холодным потом и начал подозрительно осматривать. Кейс как кейс, не мохнатый и без лапок, на боку тиснение „A.I.“, а в замочке торчит ключ. Однако…
У меня ведь нет такого чемоданчика! То есть не было. До встречи с демоном.
«Открывай уже, что ли!»
Миокард, если ты куда-то торопишься, ложись спать…
Ключ провернулся легко. Я откинул крышку. В кейсе лежали песочные часы, два тонких золотых браслета, похожих на паутину, украшенную каплями мелких синих и зеленых камней, миниатюрный кинжал в ножнах, красная обитая бархатом коробочка, которую обычно всучивают молодым парам при покупке обручальных колец, и венец из неизвестного материала, похожего на золото, от одного вида которого у меня перехватило дыхание. А еще там был туго свернутый черный свиток. Его развернул Ксавьер и прочитал:
«В часах – песок, взятый с поверхности твоей родной планеты, Меркурия. Уже двадцать пять лет он отсчитывает время твоей жизни. Когда он высыплется весь, ты умрешь. Но не бойся, сыплется он очень медленно.
Кольца объединят тебя с твоей половиной до этой смерти, а египетские браслеты Гора и Озириса – после. На коробочку не ругайся, времени придумывать оригинальную адскую упаковку не было.
Кинжал из ножен лучше пока не вынимать: по всей длине лезвия нанесен яд. С помощью него ты можешь сократить ожидание сладкой смерти, но лучше храни как залог будущего единения со мной. Или примени, очень кстати подвернувшийся, если в дом заберутся воры.
Венец – последнее и самое важное. Я дарю его вам обоим в знак своей исключительной любви и преданности. Надень его на Ксавьера и не снимай. Через сорок дней он намертво сплетется с золотыми волосами твоего мальчика и всегда будет почивать на его голове, продлевая ваше счастье, защищая от Владыки и не давая разметанным в пространстве атомам твоего контракта с Тьмой вновь собраться. Побочными эффектами вроде поломанной расчески рекомендую пренебречь.
Будущее перед тобой. Выбери его, не мешкай»
– Что это, Ангел?
– Ты же сам всё видел, детка, – я пресёк разгорающийся спор, прижав палец к его коралловым губам. По очереди надел на Кси браслет, тонкое кольцо, навязчиво напоминавшее обручальное, и, с большим трепетом – венец. Потом малыш, очень смущаясь, повторил процедуру на мне, потрогал свою корону, почти сливавшуюся по цвету с волосами, и нахмурился.
– Кто написал записку?
– Для тебя это так важно?
– Нет, если ты не можешь говорить, но… что это за секрет такой? Мистический. Сатанинский…
– Это один мой очень хороший друг, которого ты не знаешь и вряд ли познакомишься до того, как… – я запнулся, чуть не ляпнув «умрёшь», и повертел в руках часы. Независимо от положения, боком или верх ногами, песок сыпался в одну сторону, безостановочно, мелкими голубыми крупинками. В верхней части его пока больше, чем в нижней, хотя намного ли – трудно сказать. Я положил часы вместе с кинжалом обратно в кейс и закрыл его. – Как там Крис? Или ты не знаешь, в каком состоянии оставлял его и Юрки?
– Перед тем как устраиваться трахаться с ним в ванне, Кирсти сказал, что вечером заедет попрощаться с нами. Он остаётся… и настоятельно зовёт нас в гости через полгода, по окончанию концертного тура Ice Devil.
– Я и не сомневался в этом. Что ж, лапочка, пошли, наверно, перед отлётом наведаемся в секс-шоп многоуважаемого папы Лайта, прикупим там тебе что-нибудь вкусненькое, потом пошляемся немного по улицам, найдём уютный мексиканский ресторанчик, поужинаем и в аэропорт.
– А… постель?! – он с надеждой потерся носом об мой. Венец съехал на лоб, и я поправил его в лёгком беспокойстве.
– Сейчас?
– Ну да!
– Мой неугомонный, – я показал ему язык, балуясь, – может, хочешь сам?
– Что «сам»? – вижу по глазам, он превосходно меня понял, но боится поверить. – А ты сам-то этого хочешь?
– Почему бы и нет. Я же не просто так назвался твоим секс-эскортом, – я соблазнительно улыбнулся, повергая его в дополнительное смущение, и снова высунул язык, протянув к нему поближе. Ксавьер быстро облизал его своим, возбуждающе вздохнул, зажмурившись, и начал раздеваться. Медленно, скользя по пуговицам кончиками пальцев. Тонкая белая рубашка, контрастно чёрная майка с рогатой пастью дьявола… хм, это знак, ещё один. Носочки, красиво полетевшие за кровать, узкие джинсы… С ними он совсем не спешил, задержав пальцы на молнии, покачивая бедрами и заставляя меня вжимать ногти в ладони при виде его развратно выпирающих тазовых косточек. Я поглядывал на них жадным оком, истекая слюной… ожидал окончания волнующего действа. Потом не выдержал и отвернулся, ложась на бок. У него вырвался вздох облегчения. Похоже, его тормозил мой пожирающий взгляд.
А теперь я слышу глухой шелест падающей ткани. Он переступает через джинсы и наклоняется… Я вздрогнул, резко свернув шею, и встретился с его затуманенным взглядом.
– Хорошо, Ангел. Я попробую… тебя. Но только один раз, – он нервно покусывал губы, опускаясь позади меня на постель, потом обнял очень робко и тихо шепнул: – Умоляю, не спрашивай почему. По-моему, это очевидно…
*
После многократных путешествий в Финляндию на теле осталась очередная татуировка (довольно удачный автограф Кирсти, помещённый Хюге мне на спину под другим рисунком), а в душе – безотчётная тревога и тоска.
Я сжимаю в объятьях своего нежного малыша, сидя в столовой своего дома на следующее утро после возвращения, и слежу за тем, как хлопочет Себастьян, готовящий нам свой последний завтрак. Последний, потому что его задание закончено, и я останусь пока без повара.
– Ангел… – шепчет Кси, чуточку шевелясь и ёрзая. – Когда ты идёшь на работу?
– Сегодня. Уволюсь, отвешу кое-кому прощальный пинок под зад и сразу вернусь домой.
– Почему уволишься?
– Хочешь, чтобы я остался киллером?!
– Ну… там же твой крёстный. И мой дядя. А нельзя в корпорации устроиться на какую-нибудь другую должность?
– Ты хочешь, чтобы я работал?
– Не очень, но… это ведь необходимо. Для нормальной полноценной жизни. Я не хочу, чтоб ты умер от безделья. Сам я при любом раскладе продолжу учёбу и мы полдня всё равно не будем видеться. Зато, если у тебя будет плавающий график, ты сможешь приезжать на машине и забирать меня из колледжа…
Я потёр виски, постаравшись соображать быстрее.
– Давай договоримся так: до сентября у нас обоих будут каникулы. Мы заслужили отдых.
– Ладно. После завтрака, пока ты будешь на работе, я съезжу домой, на Девятую Парковую авеню, – он взял вилочку и пересел на стул рядом. – Приятного аппетита…
*
– Президент в отпуске, – Хардинг холодно посмотрел на меня сквозь лупу, с помощью которой изучал чьи-то отпечатки пальцев. – Можешь писать заявление об уходе, если хочешь, но сам я тебя уволить не могу. По одному из тайных внутренних приказов ты подчиняешься непосредственно Кареллену… и исключительно ему. Так что заявление будет валяться у секретаря ещё целый месяц.
– Так что, ты меня ещё месяц заставишь работать?
– Нет, если сам не желаешь. Ты официально в отпуске, жаришься под тропическим солнцем на Сейшелах, забыл? Забыл… – он отложил бумаги и потянул меня за талию к себе. – Ты уходишь от меня, бэби?
– Не очень далеко. Я решу этот вопрос с президентом. Не знаешь случайно, куда он уехал?
– В Лиссабон. У него там тёща живет, – Шеп усмехнулся свой обычной кривой ухмылочкой. – Нужно отдать положенную годичную дань, деньгами или драгоценностями, сверх того откупиться пинтой свежей крови, отрапортовать, что с Еленой, его женой, всё в порядке, она не обиженная, ей не наставлены рога и вообще… Тёща у него крокодил, по несчастному стечению обстоятельств выживший в палеозое и доживший до нашего времени. Ей шестьдесят лет, а одолевает такой старческий маразм, как у стопятидесятилетней развалины.
– Мдя. Как ты думаешь, Карел будет очень счастлив или безгранично счастлив, если я нахально ворвусь в их семейное гнёздышко?
– Думаю, он будет на вершине блаженства. Только побудь со мной еще немного, Эндж. Я так стосковался…
– До сих пор ревнуешь к Кси? – я вздохнул, позволив ему чмокнуть себя в щёку.
– Нет. Я даже простил тебя за тротиловый шнур, конец которого ты мстительно воткнул мне в задницу. Я… слишком виноват перед тобой.
– Да ладно, брось, Шеп. Ты всегда был железным. И пакостил всегда с самым нахальным видом. Откуда взялся этот несчастный взгляд?
– Я боялся, что мы больше не увидимся. А сейчас боюсь отпускать, чтобы этот страх не вернулся. Знаю, что глупо.
Я молча чмокнул его ещё раз.
– В следующий раз, когда тебя посетит подобная идиотская мысль, вспомни больницу и две мои реанимации. А потом положи руку на телефон и набери мой номер. Я не отвечу тебе лишь в двух случаях: или я лежу в гробу, и мне забыли сунуть туда мобильный… или же я занят сексом. Но во втором случае я обязательно перезвоню.
*
– Мама! – Ксавьер скривился с убедительностью плачущего младенца. – Ангел, я не хочу в самолёт! У меня на него скоро будет рвотный рефлекс!
– Малыш, сокровище… мы никуда пока не летим! Я ещё не выяснил, где эта тёща живёт, как её звать и… мы можем собраться только через неделю. Или вовсе подождать месяц, пока Карел…
– Нет. Мы летим, – он доверчиво глянул сироткой и свернулся в маленький клубок на моих коленях. – Только дай мне три дня передышки. И помоги помыть голову: я знаю, что по вашему сатанинскому сговору венец снимать нельзя, но он мне ужасно мешает в ванной… – ткнувшись личиком в живот, который он предварительно освободил от рубашки, Кси поцеловал меня и добавил самым невинным голосом: – Кстати. Мы с мистером Молле нашли тебе нового повара.
*
Передо мной скромно стоит неповоротливый малый с такими широкими плечами, что его спина кажется квадратной, с открытым честным (и немного перепуганным) лицом и большими руками. Хм… качок. Выпуклость мышц сравнима с мускулатурой Шеппарда, только ростом этот мальчишка (на вид ему лет восемнадцать) пониже: ещё не вырос, наверное. Отметив для себя всё вышеперечисленное за минуту, я напустил на себя мрачно-серьёзный вид экзаменатора в вузе
(«Дипломная работа на балл “D”, не выше. Садитесь, студент. Вам предстоит трудиться в поте лица целое лето, не меньше, если хотите сдать мой презренный предмет и выйти на волю…»)
и изрёк тоном гробовщика перед погружением покойника в могилу:
– Кто таков?
– Это Дилан Болл Эверетт, мой ученик, – чопорно сообщил Себастьян, поправляя на моей жертве поварской колпак. – Не беспокойся, не тайный агент, а просто поварёнок, которого я все те пять лет, что работал на тебя, учил кулинарному искусству – всему, что знаю сам. Кстати, вам понравился сегодняшний завтрак?
– Да, очень вкусные рулеты и салат с красной рыбой, – подал голос Кси. – А ещё мне понравились слоёные пирожки с фисташками.
– Дилан, ты слышал? – Молле удовлетворённо потёр руками. – Будем считать, что твой экзамен сдан успешно, – бывший повар с улыбкой повернулся ко мне. – Утром готовил он. Практически без посторонней помощи.
– Однако на первое время ему наверняка нужен будет помощник? – спросил я чуточку насмешливо, оглядывая Эверетта как какое-то неизвестное насекомое.
– Нет. Я даже запретил ему звонить мне и советоваться, – Себастьян отвёл меня в сторонку и проговорил на ухо: – Он очень хороший повар и очень хороший юноша, перспективный виртуоз от кулинарии. Никакого отношения к “Compare2state” не имеет, можешь на него полностью положиться. Малый даже не знает, что такая корпорация существует. А если мне не веришь, спроси у Шеппарда или даже у нашего главного босса.
– Ладно, ладно, я верю. Его характеристика у тебя есть?
– Вот, – он протянул мне прозрачную папку-скоросшиватель. – А чтоб ты не перетрудился, читая это, коротко перескажу. 19** года рождения, американец по гражданству, мать – потомственная немка, отец – анджеленос в шестом поколении, его предки – выходцы из Великобритании. Судимостей не имеет, штрафов за парковку – тоже. Закончив начальную школу, устроился работать разносчиком пиццы, затем – помощником повара. Кроме того, уже десять лет занимается боксом, но о профессиональном ринге никогда не думал, предпочитая более спокойную и надёжную работу в пиццерии. Со мной он свёл знакомство через Интернет: я разместил объявление, что мне нужен поварёнок, и назвал зарплату, которая устроила бы и шеф-повара любого крутого ресторана. Считай, что я доверился чутью, позволившему выбрать именно Дилана из списка трёх десятков претендентов. Он смышлёный мальчик, свой в доску, простой, как грабли, и честный, как отцовский ремень. Тобой он ослеплён, поэтому если будешь замечать, как он при твоём появлении роняет кастрюлю, полную красного украинского борща, или сыплет соль в кофе, будь снисходительнее. Пока он привыкнет к своему распутному и до неприличия сексуальному хозяину, пройдёт не один месяц.
– Ты меня почти убедил. Пощажу его пока. Но если твой подопечный не оправдает доверия, я застрелю его. Мне ведь не сложно…
– Твои шуточки меня пугают, – нервно вмешался Ксавьер и оттащил меня от Себастьяна. – Давай для проверки возьмём его с собой в Лиссабон. Не хочу оставлять его одного в нашем доме. Вдруг он зайдёт в спальню и увидит наши фотографии, полуобнажёнными в обнимку. Не хочу, чтобы он на нас косо смотрел потом. Я всё ещё несовершеннолетний.
– Хорошо, душа моя, – я сжал губы в полоску. – Дилан!
– А?.. Да, сэр? – Эверетт встал по стойке «смирно» и посмотрел мне в глаза с собачьей преданностью, которая, как я знал по собственному горькому опыту, часто рождается у людей живых, порывистых и увлекающихся, стоящих ниже по рангу и знающих, что на их чувство никогда не ответят. Просто потому что между нами пропасть. Ну или мёртвый космос. Мы словно жители разных планет…
