Текст книги "Девятая Парковая Авеню (СИ)"
Автор книги: Deserett
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
– А я был уверен, что не больше тридцати, – издав явственный стон, я принял от него колючий болезненный поцелуй в сосок и продолжил. – Дети есть?
– Дочь Кэрри. Учится в Оксфорде… ты всегда столько болтаешь во время секса?
– Только сегодня, с тобой.
– Почему?
– Потому что впервые могу поговорить. Ты занимаешься со мной сексом абсолютно новым для меня способом. Я привык к тому, что вторжение в зад, как ни старайся из любви к партнеру, начинается с разрыва и боли. А тут… едва ли ощущаю, что во мне есть что-то… твой толстый узловатый стержень, своей длиной будто доставший мне до горла. Как ты это делаешь?
– Если бы я знал! То есть, я знаю, но… не могу тебе сказать. Я просто очень-очень не хотел причинять тебе новые мучения. После всех твоих страданий, после всего пережитого на базе, после Бэзила и после стеснительных ласк Ксавьера… я не желал, чтобы наше свидание стало для тебя очередным паскудным трахом с очередным похотливым козлом.
– Я не считаю тебя похотливым козлом, – рывком поднявшись из воды, я повис на Кареле, ещё плотнее обвив его бёдра своими, и с восторгом почувствовал внутри движение его члена. Он кажется огромным… но заполняет меня бережно, размазывая по тугим податливым стенкам прохода что-то прохладное и вязкое. – И не считаю то, что сейчас происходит, паскудным. Ты обалденно трахаешься после двадцати лет перерыва. Обними меня до хруста рёбер, ну, подари мазохисту хоть какое-то неудобство…
Дальше я кричал просто для собственного удовольствия: меня ещё никто не имел, доставляя голое наслаждение, достававшее до поясницы, и ни грамма жестокости. По воде расходились круги, я разбивал об неё кулаки, извиваясь в экстазе… Кареллен осторожно мял и гладил мои яички, усиливая сладкое давление, заставляя меня желать разрядки быстрее, но она оттягивается и оттягивается, пока он лижет мой член, передавливает на нем толстые пульсирующие вены, высасывает из полной набухшей головки скопившуюся смегму, придерживает её языком, пронизывает и отпускает… Чтобы затем снова войти в мой растянутый анус, разорвать меня намного дальше поясницы, достав до горла, крепко сжать и задушить мои вскрики. Ещё, ещё и ещё раз… Я ухватил его за шею, принуждая его наклониться ко мне, утонуть, захлебнуться в воде… Кареллен ухитрился не дышать и не наглотаться водой. Потому что во время нашего оргазма он жадно целовал и сосал мои губы, и одного дыхания нам с лихвой хватило на двоих. Я сказал, нашего оргазма? Да, мы кончили одновременно… Он – дёрнувшись в финальном спазме, а я – закрыв глаза и полностью уйдя под воду, чтобы скрыть свои судорожно сведённые ноги и искажённое лицо. Лишь белая, быстро тающая полоса спермы выдала меня. Карел макнул в неё пальцы, пробуя, но вкус ускользнул от него, растворившись в красноватой воде. И мы оставили бассейн, чтобы отдохнуть, лежа на холодном парапете. Карел ещё долго ласкал мой задыхающийся живот… получил таки мой вкус, высосав остатки угощения из моего члена, а потом сжимал и облизывал мои расслабленные ступни. Они вообще стали для него любимой частью моего тела, по его собственному признанию.
– Мистер Инститорис, я никак не могу насытиться красотой ваших длинных ног… – шептал Кареллен, ползая вокруг меня и с особой заботой вытирая всё те же пресловутые ступни полотенцем. – Как же мне всё-таки отпустить вас домой?
– Господин президент, вы можете поехать вместе со мной, – в тон ему ответил я и улыбнулся. – Думаете, племянник не будет рад вас видеть?
– Я не могу, малыш, – печально произнёс он, обтирая мне спину. – И не смогу отлучиться из Вашингтона ещё дней пять, не меньше. Передашь Кси привет. И моё извинение за то, что я украл тебя у него на лишние полтора часа.
Он закончил обтирание и оставил последний долгий поцелуй на моей шее, сзади. Я сидел неподвижно, наклонив вперёд голову. Его губы больше не жгли и не ранили, просто дарили приятную сладость, мурашками волнения уходящую в спинной мозг, впивающуюся в меня мягко и страстно. И новая странная, несуразная мысль… я мог бы полноценно встречаться с ним, а не с Ксавьером. Если бы узнал, если бы вспомнил, дал себе труда попробовать… если бы хоть раз поднялся на семидесятый этаж небоскрёба. Обрёл бы мечту свою раньше. И у неё не было бы привкуса педофилии. Он ждал меня пять лет в пустоте своего кабинета. А я…
– Отбрось сомнения и иллюзии, – тихо прошептал Кареллен, зарываясь мне в волосы. – Я не смог бы быть твоим будущим. Я женат не только на женщине, но и на своей работе. Я люблю тебя как божество, и я лишь один из сотни твоих простых обожателей. Я чувствую твою нервную дрожь, Ангел. И запаянный сосуд застарелой боли, застывшей внутри. Его откроет лишь один человек. Он думает о тебе, одеваясь, и уезжает, чтобы ждать тебя в аэропорте. Иди к нему.
– Но мы ещё увидимся?
– Всегда, когда пожелаешь.
*
Лапочка встретил меня в салоне самолёта, готовящегося к отправке в рейс Вашингтон – Лос-Анджелес, очень холодно.
– Где ты был?
Секунду подумав,
(«Не лги ему больше никогда, к тому же он всё равно докопается до правды…»)
я сказал громко и ясно, глядя ему в глаза:
– В бассейне. Неофициальный президент Соединенных Штатов Америки, он же президент корпорации “Compare2state” и он же твой дядюшка, удостоился чести заниматься со мной сексом, стоя по пояс в воде. Это было свидание, которое я обещал ему пять лет назад, когда ты ещё пешком под стол ходил и знать обо мне не знал.
– Сволочь ты, Ангел. Но аргументы весомые, – его нежное личико оттаяло, не потеряв розоватый оттенок ревности. – У тебя ещё запланированы свидания?
– Деловые – возможно, два или три. А интимные… м-м-м… не могу сосчитать, – я взял его на руки и понёс в конец салона на длинное пустующее сиденье, – короче, примерно до конца жизни. С одним крошечным и очень вредным клубочком нервов и подозрений, с золотыми локонами длиной пониже его маленькой округлой попы, которую я сейчас и съем…
– Какой кровожадный людоед, – млея, прошептал Кси в ответ и потянулся снять с меня рубашку. – А что ещё этому ревнивому клубочку угрожает?
– Съедение его пухленьких губ, маленьких оттопыренных ушей, анорексичных бёдер и другие лакомые развратности, – усевшись у него между ног, я отогнул края расстёгнутых джинсов, впился зубами в прохладную, тонко пахнущую кожу на его паху, у основания пениса, ощутил сладковато-мятный привкус (чем он себя натирал для меня?) и больше ничего не помнил. Только дразнящую мягкость волос, в которых я путался губами, когда он выгнулся и я стукнулся носом о его затылок, сладкие вскрики, смех и ироничный шёпот, срывающийся на полуслове… Нежные руки малыша на своём теле. Они царапались и просили у меня боли, скорости, беспощадности… и верности. Карел прав, только Ксавьер отвинчивает крышку и припадает коралловыми губами к бутылке с моим ядом. Отсасывает его из моего нутра… и боль тает, её становится всё меньше. Любимый… я судорожно сжал его худенький торс, отнимая у неудобного сиденья.
Вероятность того, что мы хоть как-то ощутили взлёт и посадку самолёта, нулевая.
*
Прилетев домой, мы узнали, почему Лайт к нам не присоединился. Если мы нарушили правила пристойного поведения, пристёгивания ремней и запрета на курение в постели (то есть на кресле), то он во время полёта говорил по мобильному телефону. И не с кем-нибудь, а с…
– Сеппо, – Кирсти нервно ходил по столовой, пока «Франциск» Себастьян накрывал нам обед. – Это какой-то маразм, переходящий границы даже финского туповатого юмора. Они, оказывается, цитирую, «пошутили»! Большие боссы “Warner” в панике, группа тоже, все боятся, что обидели меня до смерти, и что я действительно не вернусь.
– Однако хороша же шутка… – проворчал Кси, суя любопытный носик под крышки блюд. – А если бы тебя инфаркт хватил?! Или – что куда вероятнее могло произойти – астматический приступ… Не хочешь подать на них всех в суд?
– Хочу съездить кирпичом им по благостным рожам, – отозвался Крис, стаскивая с большого блюда канапе. – Я не знаю, как нужно было рассердиться на меня за отсутствие, чтобы придумать такую околесицу, но сейчас я злой, как чёрт. Кто-нибудь знает, как им отомстить?
Он посмотрел на нас так умоляюще, что мы невольно рассмеялись.
– Меня уже тошнит от постоянных перелётов… – протянул Кси.
– Поэтому в Хельсинки мы полетим завтра, – договорил я и поцеловал его в испачканный нос.
Комментарий к 27. Теория вероятностей
¹ «Святая» троица Ангел, Кси и Кирсти были условно одетыми: сидели нагишом на парапете, болтая ногами в воде, и тесно прижимались друг к другу. А шевелюра Ксавьера в сочетании с волосами киллера полностью скрывали отсутствие трусов или плавок.
========== 28. Двойной предел ==========
****** Часть 5 – Мнимые величины ******
– С чего начнём? – Кирсти хорошенько натянул на уши шапку и повернулся к выходу из здания аэропорта.
– С транспорта, – я вытянул из кармана пачку, но раздумал курить, заметив предостерегающий жест финна, и тихонько вздохнул. – Надеюсь, в собственной машине здешние порядки позволят мне сжечь сигарету…
– Собственной?! – Кси старательно изобразил квадратные глаза. Милый ребёнок…
– Ага, – я ущипнул его за щёчку. – Вы, само собой, не в курсе, но у нас имеется очень тяжёлый багаж, летевший в отдельном грузовом самолёте по особой таможенной декларации и пошлине, – с этими словами я повёл их обратно к аэродрому. Какой-то лысый мужик в оранжевой униформе, подобострастно улыбаясь, проверил наши документы, поговорил по рации с кем-то по-фински, дал мне подписать различные невкусно пахнущие бумажки и в конце концов позволил забрать из огромного грузового отсека Airbus Industries симпатичную коробку 5х3х2 метра.
– Что это такое? Как мы это понесём? – растерянно спросил Кристиан, потрогав металлические бока презента.
– Понесем?! Это она нас понесёт! Ещё одна моя красавица… – я потянул за пластиковый шов снизу на коробке, лёгкие алюминиевые панели тут же разошлись и открыли взору моих изумлённых любовников заботливо укутанную в упаковочные материалы «Ferrari». После непродолжительного разговора с грузчиком, сунутых непосредственно в карман его жилета стоевровых банкнот и снятия защитных плёнок, выяснилось, что итальянская красотка ослепительного ярко-фиолетового цвета.
– Ты купил новую машину?! А куда старую дел?
– Никуда, лапочка. Дома меня ждёт. А эту я заказал прямо в Маранелло вчера, оплатил, не мешкая, и велел доставить срочной «авиапочтой» в Хельсинки. Полезная бандеролька, не правда ли? Её сейчас заправят авиабензином по моему королевскому велению, так что кидайте в багажник свои манатки и едем в «Тавастию».
– А чего это сразу в «Тавастию»? – возразил Крис. – Кого мы там забыли? Она вообще… как правило, по утрам закрыта.
– О, не беспокойся, я навёл справки, – многозначительно подмигнув, я сел за руль. – В Хельсинки работают два агента “Compare2State” и, поверь, не зря на протяжении года давятся тут тяжёлым финским ржаным хлебом с калалаатикко¹. В клубе мы сегодня найдём много интересных людей.
*
– Как-то тут подозрительно тёмно и тихо, – поделился Ксавьер, переступая вслед за мной порог². – Все вымерли, что ли?
– Динозавры, стало быть… – шёпотом ответил я и постарался осмотреть просторный зал намётанным оком опытного шпиона. Судя по всему, нас поджидала засада за сценой, у ряда столиков у стены или у барной стойки. Последняя выглядела наиболее подозрительно: там торчали мокрые стаканы… правда, мои спутники вряд ли могли заметить, что они именно мокрые.
– Стойте здесь, – тоном главнокомандующего македонской армией приказал я им и заскользил во тьме к бару. В три тигриных прыжка я приблизился к первому высокому табурету, предупредительно поднял руку, призывая любовников к полной тишине, и сам застыл на несколько секунд. Пальцы, небрежно сжимавшие пистолет, зашевелились, переворачивая его дулом вниз, а в следующее мгновение я уже прижимал «эйнджел» к виску незадачливого злоумышленника, которого вытащил за ухо из-под стойки.
– А ну-ка колись, кто такой и что делаешь тут?! – завопил не своим голоском Кси, подбегая к нам, и посветил фирменным фонариком из мерчандайз-коллекции Ice Devil в лицо… Сеппо.
– Vittu!³ – выдал Кирсти и громко расхохотался.
– Твою дивизию… – вымолвил Сеппо одновременно с ним и очень засмущался. – Может быть, перестанете светить мне прямо в глаз этим красным кружком с дарксайном посередине?
– Сначала ответь на вопрос, – кровожадно предложил Ксавьер, как-то уж очень хищно облизываясь на ухо менеджера, продолжавшее страдать и опухать в моей руке.
– Ну, что я тут делал… Я узнал о вашем триумфальном прибытии из всех бульварных газет, собирался взять Кирсти в плен и вернуть в Ice Devil. Главную засаду на самом деле устроил в его квартире, а тут – засел с группой захвата до ночи в надежде, что его ностальгически потянет проведать любимую комнатушку на бэкстейдже. Ну а что тут такого? Вполне естественное желание человека, с каждым новым днём задержки тура теряющего деньги… и немаленькие деньги.
– Сомневаюсь я, что ты можешь что-либо знать о больших деньгах, – надменным тоном возразил Кси, без спросу взявший на себя роль парламентера, и обернулся к Крису. – Прелесть лохматая, что прикажешь делать с ним?
– Есть несколько соображений. Запрём его на месяц в террариум с очковыми змеями, – он начал загибать пальцы левой зататуированной руки. – Или заставим дрочить без остановки шесть-семь часов подряд и не будем при этом давать попить и отдышаться. Или посадим вместо Гаса за барабаны во время самого важного концерта в этом туре. Или обваляем в муке и испечём сладкий пирог «Сеппо с вишенкой и ананасами». Или, последнее, самое ужасное – заставим Сеппо спеть хит „Follow me in death” колоратурным сопрано сегодня вечером, в “Тавастии”, в инструментальном сопровождении из балалайки, треугольника и кастаньет.
– Все варианты звучат заманчиво, кроме пирога, пожалуй… однако план был не такой, – спокойно возразил я, дождавшись окончания его забавной тирады. – Есть предложение, которое повергнет в шок не только господина Вестеринена, но и всех фанатов группы. И послужит самым ужасным наказанием за глупые шутки. Скажу прямо – пресса будет свято убеждена, что ЭТО – единственное, что заставило фронтмена группы вернуться.
– Мне уже страшно… – прошептал Кси и тесно прильнул ко мне. – Что ты задумал, любимый?
– Увидишь, – от моей вероломной улыбки стало не по себе даже Кирсти.
*
…Все растерянно сгрудились в студии – участники группы, их менеджер и Ксавьер (да-да, лапочку я тоже выгнал). Ждут нас как приговора. А я сижу с Лайтом в его гримёрке, терпеливо заканчивая то, за что четверть часа назад он чуть меня не убил⁴.
– Любуйся… – я повернул его кресло к зеркалу. – Ну как?
– Господи, я не подозревал, что ты умеешь даже это… – растерянно пролепетал Крис, касаясь своего обновлённого отражения. – Если я скажу, что мне не нравится, ты поверишь?
– Нет. По глазам же вижу, понравилось. Что, трудно признать, что перемены тебе к лицу?
– Я никогда не думал, что с этим… – он махнул рукой. – Всё, нахрен, нахрен!
– Ну и правильно. Теперь закрой глаза, я закреплю лаком, и можно выходить, пугать публику.
*
Их ждал шок?
Удивление, ступор, восхищение (ага, как же) или ужас?
Или всё вместе…
«Народ просто попадал на пол, мозг. Нестройно так. Мешками».
Причина: так коротко, как позволило мне чувство мести по отношению к «шутникам», я постриг волосы Кирсти Лайта. Те самые культовые волосы, одиннадцать лет деятельности группы не знавшие ножниц – и я безбожно отправил их в урну для мусора. А еще выбрил левый висок на немецкий манер, оставив сумасшедшую косую челку, но сзади по окружности затылка… отрезал под корень.
Следствие: Сеппо увезли в больницу с несколькими точечными кровоизлияниями в мозг. Если он умрёт, вину за его смерть я полностью возьму на себя.
Ещё следствия:
– барабанщик Гас Липстик за полчаса обморока скинул шесть кило (и всё в штаны);
– клавишник Эмерсон Бартон за час обморока внезапно овладел разговорным французским языком;
– бас-гитарист Мижэ Амур за два часа обморока забыл собственное имя (правда, вспомнил потом, когда ему осторожно намекнули, что его зовут Микко Хенрик Юлиус Паанен, и язык об эти чёртовы финские имена я в который раз благополучно сломал);
– наконец, Микко Линдстрём… он до сих пор не пришёл в себя. Чёрт знает, что с ним будет, когда он очнётся, однако гитарист уже сломал себе руку при падении в обморок.
*
– Дьявол бы тебя побрал, Энджи, есть ли что-то, чего ты не умеешь?! – отчаянно воскликнул Ксавьер, разглядывая ножницы, которыми я лишил «Самсона» длинных кудрей.
– Есть: я не умею играть в футбол, нянчить новорождённых детей, доить коров и предсказывать будущее. А ещё… врать с тяжестью на сердце, – последняя фраза должна была уязвить лапочку и отлично достигла цели.
Кси вздрогнул:
– Вот теперь! Ты думаешь о нём?
– Ну как тебе сказать… он следующий этап возвращения жизни Кирсти в прежнее русло. И мнится мне, что тут будут большие проблемы.
*
– Ангел, ты не поверишь, но ключи от дома Юрки я не потерял! – гордо сообщил Лайт, недолго покопавшись в карманах, и потянулся открыть дверь. Однако она оказалась незапертой.
– Странно… – настороженный шепот Кси влетел в комнату и растворился во мраке. – И часто такое бывает?
– Впервые сталкиваюсь, – тревожно ответил Крис, включая свет. – Ущипните меня…
Фантазия вряд ли позволит мне во всех деталях описать погром и следы оргии, царившие в квартире у фронтмена «одноглазых», но всё же… попытаюсь.
Батарея пустых бутылок, плотно набитых сотнями окурков, загромождала всю вторую половину комнаты, продавив своей тяжестью диван, сломав стол и разбив вдребезги что-то похожее на жалкие останки телевизора. Несколько гитар, по всем признакам участвовавших в сражении при Ватерлоо, были свалены возле ещё дымившегося костра, разложенного просто на ковре… на лохмотьях ковра. При более внимательном рассмотрении выяснилось, что топливом для него послужили три стула и одно кресло с синтетической обивкой, которая плохо сгорела, а гитары были приготовлены как следующая порция дров, но не успели ещё пригодиться. Поджаренное на этом первобытном очаге недоеденное мясо вызывало невольные ассоциации с Полинезией и живущими там каннибалами, но, мысленно перекрестившись, я временно забыл о нём и продолжил осмотр. Полусотня одноразовых шприцев (это по самым скромным подсчётам) была «аккуратно сложена» на одном уцелевшем кресле, покрытом пятнами чего-то, подозрительно вонявшего как этиловый эфир. Сами шприцы оставляли широкий простор для фантазии, поскольку были абсолютно пустыми. Лучше и не думать, что их наполняло. Наконец, с большим трудом пройдя через засранную комнату, мы попали в другую, очень похожую, которую разнообразило лишь одно – разломанная кровать, на которой спал (если спал) барабанщик Cyclops Юсси. В гордом одиночестве.
Крепко зажав Кирсти рот, я произнёс:
– Ксавьер, радость моя несовершеннолетняя, останься здесь. Если предчувствия меня не обманывают, хозяин этого жилища в ванне, и видеть тебе его не следует.
Кси кивнул и сел на подоконник разбитого окна: больше присесть было просто негде.
Когда мы добрались до ванной комнаты, возмущенное мычание Кристиана, делавшего попытки освободить рот, тут же прекратилось. Из-под запертой двери стремительно расширявшейся лужей вытекала тёмная кровь. Такая чёрная и грязная, которая бывает только выпущенной из верхней или нижней полой вены…
«Господи, ну когда уже всё это кончится?! Как они меня достали! Ну делай, делай, ДЕЛАЙ ЖЕ ЧТО-НИБУДЬ, МОЗГ! Раз вызвался в ангелы-хранители, выполняй свою грёбаную миссию до конца!»
Крис пошатнулся на подогнувшихся ногах и грохнулся бы, ударившись об дверной косяк, но я успел перехватить его падавшее тело. Усадил, надёжно прислонив спиной к стене, и одарил жёстким мимолётным поцелуем, только чтобы согнать с побелевшего лица выражение мертвенного ужаса. Потом ринулся в ванную, с лёгкостью сломав хлипкую дверь, и, ступая по щиколотку в крови, наконец-то добрался до Юрки.
«Мамочки, он проткнул себе живот! Похоже, выпустил себе почти всю кровь!.. Боже, ну почему…»
Хватит хныкать! Какой к чертям собачьим Бог?! Он отказался от меня и не поможет. Теперь вообще уже ничего, бллин, не поможет. Санитары с каталочкой увезут его только в одном направлении – в морг. Поэтому вызывать мы их не будем. Понял? Ни боги, ни люди… одна надежда на дьявола. Но как бы я вызвал его? В отличие от скорой помощи, он не оставлял никому короткого номера для экстренного вызова.
Я сел на пол, спиной опёршись на бортик ванны. Одна рука поглаживала холодную руку Юрки. Вторая рассеянно барабанила по кафелю. Мыслей у меня не было, а эмоции умерли, не родившись. Я печалюсь? Мог бы печалиться, если бы апатия не сожрала сейчас мой мозг. Осталась одна мысль. Странная и назойливая. Ни боги, ни люди. Не боги. Не люди.
«Дьявол?»
Да, чёрт подери! Ave Satan… Люцифер или как там тебя? Ни тебе, ни Господу я молиться не умею, не привык! А потому просто прошу – спасите Юрки. Хоть кто-нибудь. Я не отдам его тело судмедэкспертам. Я не смогу. Кристиан не простит мне этого. Ну? Дьявол! Где ты? Неужели на полу разлито мало крови, ты не чуешь её отвратный запах и он не привлекает тебя, рогатое чудовище?!
«Ты что, придурок, что ли?! Станет он бесплатно для тебя стараться, а как же…»
Душу, что ли, предложить? Ну так я с радостью! На кой хрен она мне сдалась…
«Нет, если он всё-таки существует – твой Люцифер адский и грозный предположительно – брать то, что тебе самому даром не нать, он не будет. Он ведь бизнесмен всё-таки. Ну, бандитского такого толка. Забирает только самое дорогое и нужное. А что у тебя самое дорогое? Правильно, Ксавьер. А потому сделка не состоится. Я запрещаю тебе. Юрки того не стоит».
А может, попробовать? Перехитрить его? Но я не знаю как… и вообще всё это сумасшествие. Спасительные бредни моего сознания. Я сам – не маг и не целитель древности, воскресить не смогу, а в потусторонние силы не верю. Несмотря на все призывы и горькие шуточки. Э-эх… вот если бы Кси родился девушкой, я поступил бы так, как делали все мои любимые тёмные герои, когда подписывались на сделку – отдал бы Сатане душу нашего первенца в обмен на жизнь Ю…
– По рукам.
– Миокард, не дразнись, – рассеянно отрезал я, устремив отрешённый или скорее апатичный взор в озеро крови на полу. И не заметил поначалу необыкновенности этого голоса. – И так всё сложилось хреновей некуда.
Выйду из кровавой бани, а там Крис. Непроизнесённые вопросы, говорящие… точнее, орущие и корчащиеся взгляды… и моё полное бессилие. Почему мы опоздали? Почему мы и должны были опоздать? Почему невозможно спасти всё, что хочется спасти? Всегда успевать догонять, ловить и вообще заранее спланировать все падения под откос. Жить. Сказочно жить. Без огромного решета ран в груди. Какая глупость… Отрезвил бы меня уже кто-нибудь хорошим подзатыльником.
– Здесь никто и не думал дразнить тебя. Я сказал, по рукам.
Очень осторожно, чтобы не спугнуть свою славную хрипловатую слуховую галлюцинацию, я поднял голову, нелепо упёрся в бортик ванны ногой, теряя равновесие, и встретился с нежно-покровительственным взглядом невозможных глаз Невозможности.
Комментарий к 28. Двойной предел
¹ Тушёный картофель с селёдкой, финское традиционное блюдо.
² Замок на дверях, Ангел, недолго думая, сломал.
³ Чёрт! (фин.)
⁴ Что было между ними полчаса назад:
– Фанаты меня оплюют!
– Крис, ты изменишь свою жизнь к лучшему! Поверь мне. Твои ребята, менеджер, рекорд-компания… вообще все поймут, что ты вовсе не так предсказуем, как кажешься, и не совсем ещё погряз в бизнесе и следовании установленных правилах продажного образа, забросив чистое искусство. Кто-то, наоборот, посчитает это весьма расчётливым ходом, но ты… ТЫ будешь знать, что делаешь это лишь для себя! Пойми, для них это будет почти непоправимой катастрофой вселенского масштаба, а для тебя… ты даже не представляешь, какое облегчение получишь. В буквальном смысле – тоже… А главное – почувствуешь себя свободным. По-настоящему свободным. Когда в последний раз ты имел свободу?
– С тобой, дней тридцать запертый в отеле… дьявол!.. Как же странно…
– Вот именно!
– Но пойми и ты меня, ведь я боюсь!
– Боишься стать свободным?
– Да… наверное, да. Ангел, ты действительно способен освободить меня?
– Если ты сам сделаешь первый шаг.
– Но я не умею держать в руках н…
– Тс-с! Я помогу.
========== 29. Deus ex Machina ==========
****** Часть 5 – Мнимые величины ******
«Этого ещё не хватало! Мозг… у меня, кажется, один клапан… заело. Мозг, да где ты, бллин?! Помоги! Будет позорищем падать в обморок, когда к нам из Ада поднялся самый настоящий демон!»
– Ну почему же поднялся? Спустился, миокард, спустился, – длинный (под два метра) и худющий, как вешалка, чертяка показал изящным аристократическим пальцем в потолок. Потом сладко улыбнулся, будто толкая меня в грудь своим томным лучистым взглядом… и ошалевшее сердце колотится снова, в прежнем полусумасшедшем ритме. – Ад там. Точнее, Верхний Ад.
– А есть ещё и Нижний? – недоверчиво поинтересовался я, проследив за направлением его костлявой верхней конечности. Бред сознания не отпускает меня, занятно… но хотя бы весело. И сердце починилось, чем не радость?
– У нас много чего есть. Ближе к делу, душенька, – дьявол вытащил из рукава своего элегантного плаща лэптоп толщиной не более крыла бабочки, раскрыл, напечатал что-то за традцать-сорок секунд и вырвал прямо с дисплея листок – белоснежный свиток, ажурно разрезанный по краям. – Это стандартная форма, бланк, которому тысяча лет в обед и в который я впечатал твоё имя и предмет контракта. Подписывай здесь, – он указал на левый нижний угол.
– Чем? Разве не кровью? Чернилами?
– Вру я, не совсем и подписываться надо. Ты ведь хотел шоу по правилам хорошего тона, как написано в трагедии «Фауст» милейшего мэтра Гёте? Вот и получи. К каждому клиенту свой подход… – с этими словами демон взял меня с какой-то особо выверенной нежностью за левую руку, выразительно глянул из-под чащи ресниц (это не ресницы, а целый Чёрный Лес!) и с нескрываемым желанием вонзил длиннющие клыки в моё запястье. Несколько мгновений для меня были наполнены странной смесью боли, возмущения и удовольствия, леденившего вены… чувства, сравнимые разве что с оргазмом в объятиях опытного любовника. Что их породило? Холодный рот, плотно сомкнувшийся вокруг раны, его язык, длинный, жадный, грязные сосущие движения, вытягивающие из меня жизнь… Запоздало я сообразил, что пока он меня пил, на левый нижний уголок пергамента падало три капли крови. Почуяв их, свежие и ярко алеющие, он тут же выпустил мою руку. – Вот и всё. Счастливо оставаться.
– Погоди! Куда так быстро?! А как же я… исполню свои обязательства? Ведь Ксавьер – не девушка… нам не зачать ребёнка! Нечистый, эй!
– Не беспокойся, мы умеем заботиться о своих интересах, – ослепительно улыбнувшись слишком мягкой и добродушной для вражеского лазутчика улыбкой, дьявол исчез. Бллин, а я ведь за время контакта даже не успел осознать, что он чертовски привлекателен! Чертовски… Вкрадчивый мурлыкающий голос, налитые моей кровью и кровью, должно быть, предыдущей незадачливой жертвы губы, костлявые и очень деловые руки…
«Начинается… ты уже и с ним переспать хочешь, да? Шлюха ты, Ангел».
Ай, иди ты… Я просто не понимаю, куда смотрел, пока он стоял здесь. Куда? В глаза?!
«О, да… глаза у него отпад полный. Один чёрный, как смоль, внимательный и всезнающий… как древний артефакт. А второй – безбашенный и весёлый, цвета нашего любимого зелёного пойла, как у Кси, только глубже, темней и ещё пьянее, для самых стойких алкоголиков. И затягивает в них хуже болотной трясины… Я заметил, ты уже захлебнулся».
Издевайся, издевайся… может, у нас вообще случились галлюцинации. Слуховые и зрительные. Ты не помнишь, что я сегодня курил? Мне ничего туда не подсунули, перепутав? Разве ж это нормально – призывать на свою задницу дьявола, а потом взять да и получить-таки! Не, ну всё же, миокард, скажи прямо, без сарказма: может, это попытки моего расстроенного воображения отпинаться от мысли, что Юрки Циклоп умер?
– Кто умер?! Никто не умер! – категоричный голосок Кси вошёл в грудную клетку вместе с его горячим поцелуйчиком, да там и застрял. – А Юрки, конечно, маху дал…
– Что?! Что?.. – я растерянно выбрался из транса и посмотрел в ванну: голый Юрки сидит, свесив ноги с края, на груди его красуются кривые недоколотые раны, так и не добравшиеся до основных кровеносных сосудов тела, да на бортике ванны размазана пара-тройка капель крови. Сам виновник столпотворения (Кирсти тоже здесь топчется) хоть и белый, но не мёртвый, смотрит на нас так удивлённо-радостно и всё порывается что-то сказать, но язык ему не повинуется. Бритва, которой он тут занимался своими нехорошими делами, скромно упала на пол. – Зашибись, куда приплыли…
«Может, лужа крови из-за закрытой двери тебе померещилась?»
Ага, Кирсти тоже, чёрт возьми, всё примерещилось? Коллективное умопомешательство?
«Просто перестань поминать чёрта. А то он ненароком опять свалится тебе на голову».
А может, я этого и хочу!
«По-моему, ты уже сам не знаешь, чего хочешь. Успокойся. Юрки жив, и твоя банда красивых мальчиков успела добраться до него раньше лезвия. Ему нужно поговорить с Кирсти, с глазу на глаз. Поэтому проанализируем ситуацию с дьяволом позже, тебя требуют на поверхности. Встань, улыбнись и уйди. И этого не можешь? Ну Господи-и-и… за что ты мне такой. Иди сюда, обниму, поцелую, свежей кровью из аорты оболью…»
*
– Мы подождём на улице, – спокойно сообщил Кси Кристиану, хватая мои похолодевшие в трансе руки, и потащил меня нафиг из разгромленной квартиры.
Глоточек свежего воздуха вернул меня в сознание. Смотрю слегка обезумевшими глазами на лапочку. Он с отчуждённым видом стоит и курит мои сигареты, время от времени поглядывая на меня с жалостью сквозь прикрытые золотые реснички.
– Ксавьер… – жалким голосом начинаю я и тут же проглатываю язык. За моим малышом возникает всё тот же статный демон в элегантном чёрном костюме и лёгком плаще (деловой стиль не испортили даже его довольно длинные тёмные волосы), с маленьким кожаным кейсом в руках. Дьявол мило улыбается мне, демонстрируя редкую коллекцию акульих зубов во рту, и делает пригласительный знак рукой.
– Что? Что с тобой?! – мгновенно разволновавшись, Кси оборачивается в направлении моего взгляда, стоит несколько секунд вплотную лицом к порождению ада в галстучке, потом опять поворачивает голову ко мне. – Что ты там заметил?
«Как же так? Неужели кроме нас его никто не видит?»
