Текст книги "Девятая Парковая Авеню (СИ)"
Автор книги: Deserett
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Он боится щекотки.
«Ответ неправильный. Думай!»
Он… ему нравятся мои волосы…
«О да, в данной ситуации нам это очень поможет!»
Ладно, ладно, не возмущайся. Он… Кси ужасный чистюля…
«Браво, это точно нам поможет! Хочешь поискать его в ванной? Там прятаться негде».
Хватит издеваться! Воображаешь, что думать – это так легко? Не отвлекай. Ксавьер… Ксавьер. Ох, Ксавьер…
В памяти чётко всплыло кровавое пятно на перебинтованной ключице, бледное личико на чёрной подушке и грубый капризный голос: «Я больше ничего по утрам не пью…»
Какао! Детка любит какао! Царственные манеры не позволят ему даже в ловушке отказаться от какао.
«И?.. Нам необходимо продолжение».
Заглохни!
Я стремглав помчался по первому этажу на кухню, застыл на секундочку, сканируя всю обстановку, и принялся вытрясать шкафчики. Едва сдержав торжествующий вопль, я сбросил на пол пять пустых пачек из-под растворимого какао-порошка и ещё одну, съеденную, то есть выпитую на три четверти. Осталось немного – сообразить, где, собственно, малыш.
«Холодильник отбрасывай сразу. Какие ещё есть предложения?»
Миокард, сделай хоть раз доброе дело – помолчи в тряпочку и постарайся уловить в тишине чьё-нибудь ещё сердечное сокращение помимо упражнений в своём. Я чувствую: он совсем рядом.
Озарение пришло, как и полагается, неожиданно, топором по голове. Я потрогал плиту – ещё тёплая, – наклонился и открыл духовку.
На противне, накрытом, как мне показалось, сложенной в несколько раз скатертью, спал, свернувшись в крошечный клубочек, не кто иной, как Ксюнечка собственной персоной, завёрнутый в свои волосы, как в одеяло.
Умиляться этой феноменальной картиной было некогда (хоть и очень хотелось), поэтому я осторожно вытянул противень из духовки и положил на стол.
– Господи, тебя даже майонезом натирать не надо… – прошептал я бездумно, собирая шелковистое «одеяло» в хвостик, скручивая и завязывая резинкой для овощей. – Сразу съел бы, аппетитное чудо природы.
Чудо шевельнулось, открыло абсентовые глазки, похлопало ресничками, не понимая, о чём речь, сладко зевнуло, а потом, кажется, проснулось.
– Ты… – противень внезапно стал мал для его разогнувшегося тела, и я подхватил его на руки. В наступившей вечности я стоял, тесно обняв его, и его повисшие ноги медленно обвивались вокруг моих, а кухня, дом, город и вся молчаливая вселенная исчезала, чтобы не возродиться более. И в вакууме я прислушивался к пульсу Кси, ловя ртом его дыхание – единственный воздух, который остался. В нём было мало кислорода, но много сладости. Дуновение ветра из чужого мира… из сознания, в которое мне лишь предстоит войти. Глаза помимо воли закрылись, и губы сами нашли его пухлые со сна губки и впились в них. Умирающая вселенная вернулась в хаос и последним водоворотом засосала нас обоих.
Я влетаю в чёрную дыру, дыру перехода между прошлым, которое выбрало меня, и будущим, которое выберу себе сам. Если смогу. Смогу ли?
«Детка, мы сможем?!»
*
– Нет, – коралловые губы сильно покраснели, но выглядели непреклонно. – Ничего у нас не получится, Ангел. Всё, что я у тебя осмелюсь попросить, так это билет в Хельсинки и беспрепятственную посадку в самолет авиакомпании “Finnair”.
– Почему?
– Почему Финляндия? Там живёт Шейла Суораан, моя кузина.
– Нет, о ней я знаю, босс рассказал. Я спрашиваю, почему не получится?
– Потому что… подожди меня минутку, – Ксавьер галопом сбегал в свою комнату и принёс мне обтрёпанный деловой ежедневник со сломанным замочком. – Это дневник моего отца. Где-то в середине – я нарочно не оставлял закладку, чтобы ты сейчас не прочитал – находится откровение, которое разделит нас навсегда. Ты думал, я возненавижу тебя за то, что ты убил папу, но поверь… то, что в дневнике, хуже, гораздо хуже.
– Что может быть так страшно, детка?! – я обнял его подрагивающие узкие плечи и покрыл страстными поцелуями несчастное нахмуренное личико. Он не отвечал, принимая поцелуи и, кажется, заставляя себя ничего, кроме них, не чувствовать. Мой нежный котёночек… мне остаётся лишь догадываться, как тебе больно в эти минуты.
И, как всегда, молчание. Безмолвие, намертво застрявшее между нами. Ни жалостливых просьб остаться, ни отчаянной, но пустой угрозы суицида, ни упрёков в бесчувствии, ни его признания в любви. Теперь-то понимаю, как глупо его ожидать. Я веду машину, Кси держит меня за свободную от руля руку, на коленях у меня лежит наследие Максимилиана Санктери, сумевшего достать меня из ада (грустная перефразировка слов Шеппарда), а впереди виднеются огни аэропорта LAX. «Отпусти», велел Руперт. И убей надежду. Я хочу любить, Господи, я хочу любить человека и его тело, а не абстрактный образ в душе! Дьявол, у меня ведь даже нет ни единой фотографии Ксавьера! Ладно, вернусь на свой страх и риск и стырю что-нибудь у него в доме…
Новая мысля, подкинутая растерзанным куском мяса в груди: а есть ли вообще из Лос-Анджелеса рейс в Хельсинки, и, при наличии, по каким дням? Никто не проверял, я не ходил в Интернет за расписанием, мы едем в аэропорт как путешествующие автостопом… готовые сесть в любую попутку. А так нельзя. Никто здесь такого не позволит. И ждать рейса до послезавтра или ехать за ним в другой город мы не можем: нас найдут, по самым скромным оценкам, через три часа и обезвредят.
Выяснилось, что рейс есть. Причём Ксавьер по всем признакам родился под счастливой звездой в цветастой распашонке: самолёт летает два раза в неделю, и один из этих полётов зарегистрирован именно сегодня и именно через три часа, за которые я спокойно
(«Спокойно?! А что это такое?»)
куплю для Кси билет и провожу его. Потом я, пожалуй, наплюю на просьбу Руперта и покончу с собой ещё до того, как лайнер “Finnair” вырулит на взлётную полосу. Кто меня остановит? Вот именно, что никто.
*
Полчаса назад я благополучно без всяких телесных повреждений приехал домой с охапкой фотографий, сделал контрольный звонок в художественный штаб, затем зарылся с головой в постель и взял дневник Макса. Лапочка наврал: закладка была, просто тонюсенькая и незаметная… она и раскрыла мне книгу на нужной странице, где оранжевым маркером Ксавьер обвёл для меня несколько абзацев:
«И последнее, самое главное, что мой новорождённый ребёнок никогда не должен узнать – это то, что я сделал не в пору необузданной юности, когда ушёл из школы и подался в банду одноглазого Арни… а в зрелом возрасте. Два с половиной года назад.
В ту безумную ночь я поссорился с женой и подался в паб, где страшно надрался и решил оттянуться, как в молодости. То есть взломать чьи-то богатые хоромы и изнасиловать что-нибудь вкусненькое. Я обожаю сладкое.
За два квартала от заведения стоял приличный такой, опрятный дом, я подумал, что там наверняка есть кто-нибудь, с кем можно будет славно поразвлечься. И правда: я нашёл супружескую пару, довольно свежую, симпатичную цыпу и её пожилого муженька. Последнего я прикончил сразу, выбросив из окна, а затем за ногу затащил по лестнице обратно в дом. Его голова приятно стучала о ступеньки, хруст выломанных рёбер ласкал мне уши. Я порезал ему живот и оставил лежать в коридоре. После этого я хотел выебать его крепко связанную жёнушку, но по её сильно-сильно перепуганному виду и мгновенной покорности догадался, что она пытается меня отвлечь. Принести себя в жертву и уберечь какое-то сокровище. А какое сокровище может быть у замужней женщины? Только ребёнок.
Я пресёк все причитания ударом ножа и пошёл на поиски. Они были недолгими. И вознаградили меня так, как… нет, это неописуемо, не поддаётся никаким словам. Сначала у меня даже возникла мысль не трогать этот шедевр природы, а потом я поднял его с кровати, рассмотрел поближе… и алкогольные пары ударили в мозг окончательно и бесповоротно.
[Весь следующий кусок текста, занимающий два абзаца и 281 слово, удален из соображений цензуры, так как содержит графическое описание секса с несовершеннолетним. По всем возникшим вопросам обращайтесь к автору.]
В пьяном наваждении, в дымном угаре… меня застигло утро. Я еле заставил себя уйти. Приползти домой, упасть и забыться коротким сном… в котором я увидел всё, что натворил этой ночью, от бара до запертой двери в детскую. Дальше сон обрывался. И сколько бы раз я ни видел его опять, спустя годы – за дверью детской комнаты всегда была лишь тьма и моё тяжёлое пробуждение. Кто-то будто нарочно закрывал от меня мою жертву. Чтобы я больше никогда его не нашёл. Чтобы не вернулся и не повторил своё преступление.
С виду мальчишке не было и …..ти лет. И я сожалел лишь об одном: что в самом начале развлечения он потерял сознание, закрыв и скрыв от меня свои драгоценные ярко-синие глаза. Два сапфира на белом лице, сливавшемся с белой подушкой».
*
«Нет… Мозг? МОЗГ?! Да нет же…
НЕТ!»
~~~~~ Конец третьей части ~~~~~
========== 18. Шаг в сторону (Часть 4) ==========
****** Часть 4 – D.E.A.D. ******
(Destroy Enforce of Absolute Darkness – Разрушительная Сила Абсолютной Тьмы)
Сердце оступилось на самом краю (какого обрыва?), с трудом некоторое время балансировало, судорожно притягиваемое забвением и отчаянно оттаскиваемое мной, и всё-таки провалилось в бездну с завывающе-тоскливым криком. Ударилось о дно, разбившись на мельчайшие осколки. Соберётся ли вновь когда-нибудь? А я продолжил чтение, неспособный удивляться тому, о чём фактически догадался сам… Методом от противного и методом исключения. И ещё задолго до того, как принял из рук Ксавьера дневник. Дошёл до последней страницы:
…вчера Летиция умерла от метастазов рака в лёгких. По моей вине. Полгода назад она нашла мой дневник и прочитала. То адское откровение. Она курила с десяти лет. Но эти последние шесть месяцев она просто не выпускала из рук сигареты. Смотрела на меня как на чудовище… избегала разговоров. И таяла. Чахла, пока вчера… я лишил Кси матери!
Но уже ничего не изменить. С того дня, когда я искалечил душу ребёнка… изнасиловал маленькую синеглазую прелесть… с тех пор я потерял покой. Один и тот же кошмар продолжает сниться мне, каждую ночь. Я живу в маниакальном желании отыскать мальчика, если он не умер. А даже если и умер… живой или мёртвый, я хочу, чтоб он принадлежал мне, мне одному. Я знаю, что это сумасшествие. Проклятое сновидение, запертая дверь в его комнату медленно лишили меня разума.
Одновременно с этим психозом я заработал безумный страх. Я смотрю на своего сына и чувствую, что нарастает в глубине моей души. Шестилетний Ксавьер, мой нежный бутон… расцветает, уже сейчас, уже готовый к взаимодействию с чужими, родными и малознакомыми. Поглощает чужое внимание, привлекает нескромные взгляды. Обещает стать красавцем, каких я видел на своём веку мало, очень мало. Обещает стать таким, каким был мой таинственный ангел. И в наказание за мой грех, я чувствую, с ним произойдёт то же, что я сделал с чужим малышом. Злой рок я подвёл к его голове своими руками. Я охраняю его, охраняю так ревностно, как могу. Но что произойдёт с ним, когда меня не станет?
Опять я проснулся среди ночи от кошмара, оборвавшегося у запертой двери. Я встал и пошёл, весь в холодном поту, чтобы потрогать эту дверь и убедиться… что наяву она действительно заперта. Сейчас – заперта. А тогда…
Тогда все случилось в доме №3, роскошном доме, построенном в середине 50-х годов на Девятой Парковой авеню. Я давным-давно купил его. Поселился на месте преступления. А спальню для Кси сделал на месте спальни синеглазой мечты. Я всё ещё стою возле его двери. И жду… всё ещё жду. Что он придёт ко мне опять.
Его твёрдый, ни капли не удивлённый голос… встаёт и ширится в моей памяти. Та ночь задания, проклятая ночь. Его безумные глаза и едва шевелящиеся губы:
«Вот ты и вернулся ко мне, Ангел».
Максимилиан имел в виду «ангел». Потому что не знал имени. Но фактически угадал его. Его вообще нетрудно угадать.
Ненавижу.
«Вот ты и вернулся ко мне…»
НЕНАВИЖУ!
«…ты вернулся…»
«…вернулся…»
Чтоб ты сгнил в аду, Макс!
«…вернулся ко мне…»
«…ко мне…»
«…ко мне…»
«…АНГЕЛ…»
Меня обманули, сказав, что родителей он убил спящими. Он разбудил их. И в последние минуты жизни заставил Дайану страдать так, как… не могу продолжить. Не представлю. Любовался ужасом, застывшим в её глазах. Наслаждался мольбами не трогать её малыша. Наслаждался чистой концентрированной материнской болью… жрал её, упивался ею. Уверен, мама упала на колени, униженная, растоптанная и согласная перетерпеть любой позор, лишь бы защитить меня. А вместо этого… о, Господи…
*
Слёзы капают в огонь. Пламя камина пожирает дневник. А что-то тёмное, ужасное и безымянное пожирает мою душу.
Ксавьер уверен, что маленькая жертва, выросшая в мужчину, не захочет больше любить того нежного малыша, сына своего насильника. Ксавьер уверен, так же, как и я был уверен, прострелив лоб Максимилиана, что должен возненавидеть его. Но почему?! Кси меня не насиловал. Кси ни в чём не виноват… Особенно в том, что родился сыном Макса. Кси понятия не имел, что его отец – монстр, ублюдок и мерзавец. Конечно, детка думает, раз у него порочная наследственность, значит, он тоже ублюдок и мерзавец. Более того, он воображает, что я в этом лишний раз убедился, когда он ранил меня, прицелившись убить.
Но я тоже его ранил… когда целился убить.
*
Прошло полтора суток – именно столько мне понадобилось, чтобы оправиться после удара. Да-а, Бэзил Варман хорошо меня закалил.
Я провёл в жуткой истерике ночь, зубами изорвав подушку в клочья. Днём метался по залам, снимал со стен оружие, вытрясал из ножен… вонзал в свои портреты и в постеры Кирсти. Бросал и убегал в подвал. Орал в тренировочном зале, срывая связки… исколол все руки, изрезал опять все вены, но не насмерть, не до конца. Лежал, не приходя в себя от ярости, – сил шевелиться не было, – но она клокотала в груди, заставляя лёгкие вздыматься и питать мою жалкую жизнь. Пролежал вторую ночь среди брошенных ножей и дротиков. А утром уже спал без задних ног в своей спальне, подложив под голову тщательно выстиранный белый блейзер… с тем, чтобы вечером идти на работу.
– Здравствуй, крёстный, – бодро сказал я не самым измученным голосом и сел на краешек его стола. – Что ты там мне подготовил? Русских и убийство президента? Они ведь остались довольны распутным приёмом?
– Нет. Лазурный берег Сейшельских островов и прекрасных смуглых туземок. Я отправляю тебя в отпуск.
– Ты с ума сошёл?!
– Отнюдь нет, зато боюсь, что с ума сойдешь ты, – Шеппард полистал «бортовой журнал». – Так, что тут у нас… все верно, приказ № 171, отправить агента Z-13-AR, код 86-665-69, на долгосрочный отдых.
– Насколько долгосрочный?
– Четыре месяца.
– Я никуда не поеду!
*
…Покрыв отборным матом своего босса и всю “Compare2state” в придачу, трехэтажным зданием известных слов и выражений (вслух, а не мысленно), которые помнил, я угрюмо тащился с круглой чёрной сумочкой (специально приобретённая для девяти аудио и видео компакт-дисков Ice Devil сумочка) по залу ожидания аэропорта. И мимоходом вспоминал, по какому поводу был здесь совсем недавно. Хардинг нёс основной багаж (два увесистых чемодана и корзинку с котёнком, которого я купил по дороге из чистой вредности) и изо всех сил пытался меня успокоить. Я его не слушал, разыскивая глазами туалет, который мне совершенно необходим для того, чтобы сбежать (чемоданы мне и нафиг не нужны, а вот котёнка жалко будет) и сесть на совершено другой рейс. И нассать на все советы Руперта.
Я хочу к своему малышу. Пусть я не знаю, где в Хельсинки живёт миссис Суораан, всё равно найду и её, и Ксавьера, я ведь агент разведки, а не только киллер и придурок, танцующий нагишом перед иностранными делегациями, в конце концов! Расписание рейса было в темпе проверено перед выездом из дома, в бизнес-классе свободные места останутся, я успею купить одно, но времени до регистрации практически не осталось.
– …Ангел, ты меня слушаешь?!
– А? Что ты говоришь?
– Понятно. Я спросил, не хочешь ли ты перекусить.
– М-м… да, было бы неплохо. Ты, наверное, сдай пока багаж в камеру хранения, а я схожу помою руки.
– Подожди, я с тобой.
«Черти б его взяли, недоумка старого…»
Что? Неужели?! Ты воскрес!
«А что, думал, от меня так просто избавиться?»
Нет, я на седьмом небе от счастья…
«Издеваешься, кибермозг?!»
Нет, я правда рад.
«Взаимно. А я очень кстати вспомнил причину нашей давнишней ссоры».
Представь себе, я тоже. Но говори первым, я дамам уступаю.
«Так вот, остряк, нас поссорила твоя теперешняя работа чистильщиком. Я отказался воспринимать тебя как убийцу, а ты отказался воспринимать меня вообще».
И что мне сделать? Попросить прощения?
«Нет. Придумай что-нибудь оригинальнее».
Ладно. Я… уверен, что Ксавьер всегда будет с тобой в сговоре, а потому я заранее торжественно обещаю и клянусь: как только мы с ним воссоединимся и начнём совместную жизнь, я завяжу с работой киллера и придумаю что-нибудь, что вам обоим придётся по душе. Вот только беда в том, что я, кроме как быть шлюхой, убийцей и шпионом, больше ничего не умею.
«Во-первых, твоё клятвенное обещание я принял. Во-вторых, тебе нет нужды работать: на твоём банковском счёте столько денег, что с процентами их хватит на несколько твоих жизней и ещё на пенсию сенатора. А в-третьих, если ты так желаешь пахать, Кси тебе сам что-нибудь подберёт, я уверяю. Лишь бы его удалось убедить во всём».
Его? Нет, его убеждать ни в чём не надо. Переломить его гордость… Лапочка скорее умрет, чем пойдёт со мной, будучи уверенным, что втайне я его ненавижу. Хочу грязно использовать в постели, как игрушку… отомстить за изнасилование семнадцатилетней давности. Мой бедный мальчик не поверит ни единому слову в доказательство обратного. Миокард, ты сможешь придумать… как доказать, что я действительно его люблю?
«Способ в стадии разработки. Я поймаю лису за хвост как раз к приземлению в Хельсинки и всё расскажу. Но ты должен избавиться от своего тупоголового крёстного».
Сейчас, сейчас… он почти исчерпал моё терпение.
*
Шеппард, стоявший рядом и тоже мывший руки, с интересом смотрел, как менялся блеск в моих глазах, от измученного и почти погасшего до воинственного и опасного.
– Что ты там надумал, Эндж? Разнести ресторан?
Я небрежно обсушил ладони, стряхнув с пальцев оставшиеся капельки:
– Не… Туалет.
Стремительно развернувшись, я выбросил вперёд кулак, довольно неудачно попав Хардингу в глаз, но пока он очухивался, я овладел положением, нанеся непоправимый ущерб его мозгу в районе височных и затылочных долей. Пришлось, конечно, подняться на носочки: двухметровая сволочь никак не желал падать, зато потом… Удовлетворённо осмотрев результаты¹, я подхватил свою кокетливую сумочку, порвал и выкинул билет на Сейшелы в писсуар и после короткой, но очень мучительной борьбы с миокардом
(«Ты не имеешь права оставлять малютку с этой мышцей-переростком! Он же будет первым, на ком твой шеф сорвёт злость, едва придёт в себя!»)
взял корзинку с котом. Мне ответили благодарным мяуканьем и царапаньем. Надеюсь, его ветеринарное свидетельство в полном порядке. Иначе мне крышка.
Несколько охранников обратило внимание на нёсшееся по залу ожидания к кассам длинноволосое создание с безумным лицом (это я себя мельком в тёмной витрине увидел), поэтому, когда я сунул девушке за окошком свою кредитку и выдохнул: «Финляндия, Хельсинки, в одну сторону!», она ответила мне:
– Извините, сэр, технический перерыв. Касса временно закрыта.
«Проклятье! Сделай самое милое и невинное выражение мордашки и разворачивайся».
– У вас проблемы? – охранник увидел совсем иное, нежное полудетское лицо с очаровательно-беззащитной улыбкой, расширенные (будто бы с перепуга) зрачки огромных глаз… и закашлялся. Его напарник понял, что говорить придётся ему, и выдал:
– Э-э… предъявите паспорт. Э-э, пожалуйста.
Я наклонился, вытаскивая из кармана джинсов, находившегося где-то сбоку на бедре, документы и протянул ему. Пряди волос взметнулись вверх, моё выпрямившееся тело излучило скромную порцию наркоты и снова невинно застыло. Мужик засмотрелся на метровые ресницы, которыми я три раза выразительно хлопнул, и пропустил паспорт между пальцев. Книжечка шлёпнулась на пол и раскрылась на последней странице. Я обиженно закусил нижнюю губу и пролепетал:
– Что такое?! Вы уронили!
– Простите, простите… – оба дурака сели на корточки и потянулись за паспортом, треснувшись друг об друга лбами, наконец подняли злополучный документ и хором пропели: – Пожалуйста, не сочтите за грубость…
– Вы чуть не разорвали мою биометрическую фотографию!
Я прижал ладошку ко лбу, закатил глаза и всем своим видом выразил желание грохнуться в обморок. Меня тут же подхватили четыре руки, а два хриплых голоса взмолились:
– Боже, храни Америку, не падайте, куда вам лететь?
– В Хельсинки, к жене, – кокетливо протянул я со слабым стоном и опустил уголки рта. – Ей сегодня рожать, но ребёнка я не увижу, кассир не хочет продавать мне билет…
– Немедленно продай ему билет! – охранники грозно надвинулись на окошко с очевидным намерением выбить зеркальное стекло.
Испуганная кассирша дрожащим голосом попросила обратно мою кредитку, а также героически участвовавший в трагикомической сценке паспорт, затихла на несколько минут, чего-то там пересчитывая, и наконец вручила мне вожделенные распечатки с напутствием:
– Б-билет первым классом, в с-салоне для курящих. Д-до начала в-вашей регистрации осталась четверть часа, идти надо ч-через сектор 1А для VIP. Счастливого п-пути. Надеюсь, у вас будет м-мальчик.
– Я в этом не сомневаюсь, – я помахал всем троим ручкой и отправился по зеленому коридору ждать своего таможенного досмотра.
Комментарий к 18. Шаг в сторону (Часть 4)
¹ Титаническая туша лежала под немного раскрошившимся умывальником, на пол капала вода, но все это фигня, главное было – поскорее смываться (и желательно не в унитаз).
========== 19. Трэш ==========
****** Часть 4 – D.E.A.D. ******
(Destroy Enforce of Absolute Darkness – Разрушительная Сила Абсолютной Тьмы)
Едва ступив на финскую землю (и включив мобильный), я стал жертвой проституток. Ну, не то чтобы совсем и сразу проституток, но жертвой однозначно. На телефон обрушился шквал звонков и SMS от Хардинга, со злостью вопрошавшего, куда я так шустро и подло исчез. Мой котёнок сильно разволновался после тридцатого пиликанья, потому я вынужден был принимать меры. С глубоким вздохом поставил корзинку на пол, нажал на кнопку приёма и сказал приятным детским голосочком:
– Здравствуйте, с вами говорит автоответчик. Ангел уехал на вечеринку группы Ice Devil, если останется в живых, перезвонит вам утром, вы можете оставить ему сообщение или отправить факс после звукового сигнала…
Котёнок мяукнул.
– Вот, именно после этого звукового сигнала.
– Козёл неблагодарный, не смей так издеваться надо мной!
Котёнок молчал, так что я сам мяукнул в трубку. В ответ Шеппард зарычал.
– Конец связи. Желаем вам приятного дня. С уважением, финский коллектив компании «Vodafone». Счастливого Рождества.
– Ангел, сукин сын хренов, не смей вешать тру…
Я бросил мобильник в сумочку и с лёгким сердцем побрёл разыскивать такси. И вот там-то, на улице слева от входа, под большой лестницей, ведущей на второй этаж аэропорта, я столкнулся с шестью шлюхами, с теми, которые просто шлюхи и ничего больше (верно, верно, я уже отвык от нормальных людей).
– У-у, какая прелесть! – прокаркала первая путана в красной мини-юбке, выбрасывая недокуренную сигарету, и начала подбираться ко мне на подгибающихся ногах (по всем признакам она всю ночь отдавала должное национальному финскому напитку).
– Отойди, Круун, я первая его увидела! – закричала другая шлюха, в чёрном корсете и чулках в сеточку, отпихнула товарку (последняя благополучно растянулась на мокром асфальте) и побежала ко мне куда резвее остальных.
– Ты дешёвая подделка, Мойра, он на тебя даже в стельку пьяный и в темноте не покусится, – насмешливо заметила третья проститутка в каком-то подобии короткого вечернего платья, подставила Мойре подножку и победным маршем приблизилась к добыче, которая всё это время с болезненным интересом следила за борьбой. Драка перезревших шлюх из-за меня, полусонного привидения – это что-то новенькое, я такого ещё не видел. – Приветик, пупсик, я Латтэ, а там мои подружки, Кора, Ярти и… как там тебя?.. Впрочем, это неважно. Откуда ты?
– От верблюда. Я террорист, дура! – холодно глянув сквозь неё, я поправил сумочку и пошёл к длинному ряду такси.
– Чего? Врёшь ты всё, сладенький иностранец, – Латтэ рассмеялась неприятным смехом и засеменила следом. – Ты такой же террорист, как я Джоконда.
– В таком случае, дорогуша, ты сошла с полотна да Винчи, – я вытянул из коленных карманов два пистолета, любезно предоставленные Рупертом, повертел в руках, развернулся и прицелился в неё. Все шлюхи с громкими криками тут же бросились врассыпную, а где-то во тьме огромной лестницы послышались хлопки. Некто со вкусом аплодировал, медленно подходя ко мне, пока не вышел на свет:
– Браво! Я восхищён! Полиция на протяжении года не может прогнать отсюда этих блядей, а ты управился за секунду.
– Спасибо, но вы забыли представиться.
Я довольно неприязненно оглядел собеседника: мой ровесник, но, в отличие от меня, выглядит по возрасту, то есть на все двадцать пять, ниже среднего роста, с длинными прямыми волосами, перекрашенными в умеренно-блондинистый цвет, и довольно мутными зеленоватыми глазами. Его изрядно подвыпившая финская физиономия на мгновение показалась мне знакомой, но он развеял эту иллюзию, неуклюже протянув руку:
– Алекси Хаутта, по прозвищу Риппер. Можешь звать меня Алу. Признаться, вначале меня посетила шальная мысль, что ты один неприятный тип, которому я хочу начистить рожу, но потом я увидел длину твоих волос, глаза и всё остальное… – Алекси пьяно и застенчиво дотронулся до моей щеки, погладив её. – Извини за прямоту, ты на него похож, но сейчас вижу, что не очень сильно. И… ты гораздо симпатичнее его оказался, – спохватившись, что последнее прозвучало слишком откровенно, финн закашлялся, уцепился за мою руку и продолжил оживленным голосом: – Ты только прилетел, да? Не желаешь чего-нибудь выпить? Поедем в город, я знаю один чертовски славный андерграунд-бар, бухло за мой счёт, будет весело, ещё подтянется банда моих музыкантов…
– Извини, Алу, но я занят. Рад знакомству и так далее, но прилетел исключительно по делам и вообще у меня мало времени.
– Понимаю, понимаю, заказ на теракт, всё такое, дело не терпящее отлагательства.
– Нет, ты не понял. С терроризмом я пошутил, я простой наёмный киллер. Но сейчас я полностью свободен от работы, а дело – личного характера, что для меня гораздо важнее. Что касается выпивки… тебе на сегодня, по-моему, уже хватит.
– Милый мой, ты не знаешь финнов! Я еще даже толком не разогрелся! Но так и быть, отстану от тебя и продолжу пить в одиночестве, тем более что я в ссоре с подругой… и бутылка Salmiakkikossu¹ – единственное, что осталось мне сегодня верным до конца.
Такие разговорчики всегда смягчали моё сердце, потому неудивительно, что после секундной рукопашной схватки со мной оно одержало победу и вопросило благостным тоном:
– Что ты там говорил об андерграунд-баре?
*
– Алу, а как ты оказался в аэропорте? – моё тело порывалось опьянеть, мужественно раздавив три бутылки водки “Финляндия” и две банки чего-то с кошмарной надписью “Lapin Kulta”², отдалённо напоминающее пиво, которое мы (все двое) ненавидим лютой ненавистью. И я, и миокард дружно не давали моей тушке отключиться, одновременно заставляя отбиваться от пяти пар похотливых лап. Вся разнузданная музыкальная команда Алекси (с ним во главе) пыталась меня раздеть и приласкать… грубовато, по-мужски.
– А… хм-м, да я… я провожал своего дружищу Эйкку Топпинена с контрабасами в турне по Европе. Дабы отпраздновать его будущий успех, купил себе Хайнекен, потом Будвайзер, ещё Хайнекен и ещё Будвайзер, и ещё. А потом внезапно протрезвел, но не сильно. И понял, что заблудился между пролётами. Решив долго не выяснять, куда попал, я тихонько вылез через окошко и чуть не свалился вниз со второго этажа аэропорта. Потом, к счастью, нашёл наружную лестницу, спустился, отдохнул немного в потёмках, после того, как обнаружил своих знакомых шлюх. А потом, как гром с небес прямиком на мою голову, явился ты, – Алекси сделал внушительный глоток из очередной бутылки и громко икнул. – Слышь, Энкели, ты так спокойно рассказал о себе… ты взаправдашний киллер?
– У тебя есть причины сомневаться? – я улыбался, поигрывая своим любимцем, маленьким платиновым пистолетом, и осторожно высвобождался из чьих-то объятий, кажется, какого-то Роопе Латвалы (я даже не понял, где имя, а где фамилия).
– Нет, лапси³, я уточнял, правда ли ты наёмный убийца, ну, типа значит, могу ли я тебя нанять?
– Я наёмник, но не сам для себя. Дело и клиента мне подбирает босс, стопроцентный аванс выплачивается ему, и мой гонорар за выполненную работу тоже определяет он. Хочешь с ним связаться?
– Нетушки, спасибо. А ты не мог бы… всего один раз… отойти от правил и принять от меня заказ? Ну, как бы в порядке исключения. Ты всё-таки за границей, контроль ослаблен, я полагаю.
– Что ж, могу, – я нежно улыбнулся, поощрив своей улыбкой поцеловать меня другого мужичка по имени Янне Вильями Вирман (к счастью, он попал в ухо Латвалы… и действительно попал). – Только вряд ли возьмусь за дело.
– Что, настроение не то?
– Нет, ты просто заплатить не сможешь.
– Да-а?
– Видишь ли, исходя из голой статистики, я самый высокооплачиваемый киллер США.
– Неужто! И чему же в среднем равен твой гонорар?
– В среднем не знаю, а минимум – три с половиной лимона.
– Долларов?!
– Ну не старых же сапог!
– Вот дрянь… – Алекси (если не придуривается) глубоко задумался. – Слушай, сладенький. У меня тут встречное предложение. Я украду у тебя несколько часов драгоценного времени, отведя на концерт, тут, неподалёку в клубе, а взамен… буду твоим рабом до конца жизни. Или… короче, требуй взамен всё что хочешь, только сходи со мной на этот концерт.
– А что там такое будет?
– Ну, как тебе сказать… там будет присутствовать тот, кого я хочу убрать с твоей помощью. Может, побывав на мероприятии, ты проникнешься моей ненавистью и… короче, соглашайся, пожалуйста. Даже если откажешься убить этого подонка, хотя бы сам концерт тебе наверняка понравится.
– А кто выступает? – я в очередной раз извернулся, чудом оставшись в рубашке, поднырнул под локоть любопытного, пытавшегося добраться до дарксайна под пупком (на этот раз это был мужик по имени Хенкка Блэксмит… откуда я всех знаю? На бейджах, болтавшихся у них в разных местах, прочитал) и оказался прямехонько на коленях Алекси.
