Текст книги "Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание."

Автор книги: Constance_ice

Соавторы: Радомир Вастепелев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 71 страниц)

– Похоже на очень глубокий транс, – поставила свой диагноз мистрис Хуфльпуфф. – Может быть, Ровена могла бы помочь нам, проникнув в содержание этого транса?

– Зачем Ровена? Гарри тоже ментолегус, и уже имеет опыт по чтению мыслей профессора, – откликнулась Валери, выглядевшая крайне обеспокоенной.

– Я не могу сейчас читать ничьи мысли, – запротестовал Гарри, – я уже пробовал.

– Попробуй ещё раз, Гарри. Я прошу тебя. Без профессора нам трудно будет расшифровать свиток Ллуда, поэтому хотелось бы скорее привести его в чувство, – даже без чтения мыслей Гарри видел: мисс Эвергрин лукавит, и её вовсе не с такой меркантильной точки зрения волнует самочувствие Снейпа. Он сосредоточился.

Кроваво-красный диск солнца с чёрной каймой вокруг него. Полоса тьмы всё шире, всё уже светящаяся точка в центре. Вот она мигнула последний раз, словно закрывающийся глаз, и наступила тишина, серая, тусклая. Как сон. Или как смерть?

– Он умер. Это только тело, – услышал Гарри свой хриплый голос как бы со стороны. В испуге от сказанного он посмотрел на Валери и ужаснулся: выражение её лица не поддавалось описанию, наверное, если бы Снейпа убили у неё на глазах, оно было бы таким же.

– Ты уверен? Он же дышит, – женщина невероятным усилием воли старалась взять себя в руки, но дрожавшие губы не слушались.

– Я не знаю, почему я это сказал, мисс Валери, – юноша попытался отречься от собственных слов. – На самом деле – я не знаю, что с ним. Просто у меня было видение, такое же, как сразу после смерти Вольдеморта – про гаснущее солнце… Может быть, профессор погружён в сон?

– Это я виновата, – Гарри едва расслышал тихий шёпот Валери. – Я сказала те глупые слова… Мне надо было просто отправиться за вами самой, никому не говоря…

«И тогда то же самое случилось бы с вами», – хотел было сказать Гарри, и вдруг вспомнил, что он когда-то прочитал в рукописи «Истории Ордена Феникса» – про Белую Даму и Чёрного Рыцаря. Ну конечно! Тёмный маг должен был заколдовать Белую Даму – теперь ясно, что имелась в виду мисс Эвергрин, но вместо Валери на поле к Вольдеморту вышел профессор Снейп! Случайность, такая крохотная, но история сбилась со своего пути…Что же там ещё говорилось? Чёрный рыцарь должен по прошествии тысячи лет разбудить Белую Даму? Значит, Снейп будет спать тысячу лет? И проснётся, когда они вернутся в своё время? Кто его разбудит? Врачи из клиники Святого Мунго?

Гарри поспешно вывалил все эти только что пришедшие ему в голову соображения на мисс Эвергрин – он надеялся, что она воспримет эту информацию как доказательство того, что профессор жив. Он обязан был вывести её из того шока, в который сам поверг её своим необдуманным высказыванием. Но пустота в синих глазах не исчезла.

– Но ведь надежда остаётся! – яростно выкрикнул Гарри. – Надежда всегда остаётся!

– Да, надежда… – бездумным эхом откликнулась Валери. – Значит, это я должна была быть на его месте? Наверное, это было бы правильней: от профессора сейчас было бы больше пользы.

– Неправда, – горячо возмутился Рон, – без вас мы бы… – но что он хотел сказать, осталось неизвестным – вдруг в воздухе зазвенели тысячи колокольчиков – сработала защита, поставленная Валери. Кто-то пробирался в замок по подземному ходу. Поскольку на время ночной вылазки во вражеский стан магическая сигнализация была из режима немедленного жестокого уничтожения переведена в режим оповещения, все встревожились.

– Может, это Эдмунд вернулся, – с надеждой предположил Гарри.

– Спускаемся в общий зал, – решила Валери. Возможная опасность заставила её мгновенно собраться. – Мистрис Хуфльпуфф, профессор остаётся на вашем попечении. Джинни, ты тоже будь здесь, остальные со мной.

Но это оказался не Эдмунд, а Салазар Слизерин.

Стоя посреди главного зала, маг недовольно расправлял свой перепачканный землёй плащ и холодно осматривал толпу застывших обитателей замка. В открывшемся за откинутым гобеленом провале бледным пятном светилось лицо Матильды, за которой маячила высокая мрачная фигура Эверетта.

Появление странной троицы как громом поразило всех, никто не произносил ни слова, никто не знал, чего ждать от этой ситуации. Опасный лёд возникшего молчания сломал Годрик Гриффиндор.

– Салазар! Вот уж кого не ждали! – произнёс он вполне дружелюбно, и Слизерин, наконец, заговорил.

– Благодарю всех за мужественную оборону Хогвартса. Рад, что замок остался в наших руках ценой столь малых потерь. Это лишний раз доказывает, что грубая сила пасует перед тонким искусством магии… и политики.

Сказать, что Гарри был ошеломлён этой речью, значит не сказать ничего. Он оторопел от возмущения и видел, что многие в зале, в том числе Ровена, стиснувшая в кулаке волшебную палочку, разделяют его чувства. Но Годрик бросил на юношу быстрый предупреждающий взгляд, и Гарри промолчал. Зато Ровена не выдержала.

– Вы говорите так, сэр, словно главная заслуга в победе принадлежит вам! Что вы имеете в виду, говоря «и политика»? И если мы выиграли битву за замок, что здесь делает эта леди? Разве она не дочь нашего общего врага?

Салазар улыбнулся – страшно холодной, неприятной улыбкой, от которой любому нормальному человеку захотелось бы убежать и спрятаться. – Леди Райвенкло, как всегда, горячится. Видите ли, есть одно обстоятельство: мисс Гриндельвальд принадлежат все юридические права на замок.

– Ты же знаешь, что это ерунда, Салазар, – перебил его Гриффиндор. – Какие права могут быть у глупой девчонки? (Матильда недобро сверкнула глазами). За ней не стоит никакая силф.

– Не совсем ерунда, Годрик, не совсем. И сила за ней кое-какая имеется. Из-за этой, как ты выразился, «ерунды», мы можем поиметь серьёзные неприятности с нашим добрым королём Руфусом, который, оказывается, в дальнем родстве с матерью нашей милой Матильды. Тем более, что как я тебе и рассказывал, есть многие из Совета, желающие уничтожения школы волшебников. А это, как понимаешь, совсем не входит в мои планы. Мы с баронессой фон Гриндельвальд нашли вариант, который удовлетворил бы обе стороны; должен признать, я недооценил ум и предприимчивость этой девушки: именно она первая предложила мне решение проблемы. Итак. Сейчас ситуация обстоит следующим образом, – Слизерин медленно обвёл всех взглядом. – Юная леди сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться.

Слизерин сделал ещё одну драматическую паузу, во время которой Гарри почувствовал, как ощутимо вздрогнул стоящий рядом Рон.

– Леди Матильда оказала мне честь, предложив стать её мужем, – закончил маг.

Гермиона, стоявшая рядом с Гарри, тихонько охнула.

– Вот стерва, – услышал Гарри восхищённый шепот кого-то из мужской половины гриффиндорцев. А Рон очень тихо, но отчётливо прошипел:

– Похотливый старик…

Слизерин словно услышал его и продолжил, причём то, что он сказал, явно явилось сюрпризом и для Матильды.

– Но я полагаю, что не вправе воспользоваться оказанной мне честью, поскольку не считаю, что я, человек пожилой, и в общем, уставший от жизни… (лица и Годрика и Ровены выразили сомнение в искренности этих слов – первый поднял бровь, вторая иронично усмехнулась) …уставший, уставший, – Салазар тяжело вздохнул, показывая, насколько он действительно устал от жизни, – вам ведь, известно, леди Райвенкло, – «во многие знания многие печали»… Словом, не уверен, что смогу стать хорошим мужем для столь юной и прекрасной девушки. Другое дело – мой сын Роберт, которого я намерен признать законным наследником. Уверен, вы сможете составить счастье друг друга, – Салазар изысканно поклонился Матильде.

Роберт вдруг стал таким бледным, что казалось, он сейчас бездыханным рухнет на пол. Рука Гермионы вцепилась в руку Гарри – он был уверен, она сделала это совершенно безотчётно, глаза её не отрывались от мелового лица Эверетта. Тот бросил ей в ответ горький взгляд, короткий, но до того выразительный, что Гарри одновременно испытал два исключающих друг друга чувства – отчаянного сопереживания Эверетту и желание немедленно прикончить его.

Обомлевшая Матильда несколько долгих секунд переводила взгляд со спокойного Слизерина на казавшегося ожившим покойником Роберта, а с того на растерянную Гермиону. Мельком посмотрела на покрасневшего разъярённого Рона. Сделала какие-то выводы. Состроила высокомерную гримаску и произнесла небрежным светским тоном, как будто не её унизили только что, передав, как вещь, из рук в руки, а словно одаряя бастарда милостью, за которую он ей должен ещё и ноги целовать :

– Хорошо, я согласна.

– Беру, заверните, пожалуйста, – шепнул позади Гарри тот же голос, что восхищался стервой-Матильдой минуту назад, теперь Гарри узнал его – это был Симус.

Роберт открыл было рот, в этот момент Слизерин шагнул на него, хищно взметнув полами плаща, и что-то шепнул на ухо. Если до того Эверетт был белым, то теперь он просто посерел, а Гарри, хоть и думал, что лишился способностей читать мысли, услышал его безмолвный крик: «Гермиона!»

– Я недостоин, – проскрипел Роберт голосом безнадёжно проигравшего.

– Ну что вы, сэр Роберт, – ласково пропела Матильда, сексуальным кошачьим движением устремляясь к Эверетту (Рон скрипнул зубами) и кладя маленькую нежную кисть ему на предплечье, – ваша скромность делает вам честь, но я должна признаться вам, – теперь уже Матильда нагнулась к уху Роберта, и Гарри непонятно почему обострившимся слухом услышал конец фразы:

– Роберт, приди в себя, ведь это всего лишь политика. Будь так любезен, не возражай сейчас. А что до потом – сам увидишь, как со мной просто договориться… обо всём.

– Не меньжуйся, милый, на самом деле ты классный чувак, – тихо просуфлировал Симус.

***

Всю следующую неделю лил дождь. Небо заволокло тусклой пеленой туч, казалось, тянется один длинный нескончаемый вечер, даже ночи были не чёрными, а тускло-серыми. Вроде бы у обитателей замка было чему радоваться – норманны, подчинившись приказу Слизерина, убрались восвояси, четыре факультета готовились вернуться домой, в двадцатый век, все остались живы – все, за исключением братьев Эгбертов. Эдмунд так и не вернулся – его нашли мёртвым недалеко от шатра Гриндельвальда. Он, как и обещал, убил охранника, и видимо, собирался вернуться к Гарри, когда сторожевой пёс страшной породы, которая, как понял Гарри, к счастью, уже не существовала в его время, бросился на Эдмунда из темноты и перегрыз ему горло. Собака с распоротым брюхом лежала тут же – Эдмунд успел взмахнуть мечом напоследок.

Братьев похоронили вместе, на краю леса, возле заболоченного луга, где произошла битва с троллями, и где погиб Эдвин. На этом настояла Эльвира. Трупы норманнов скинули в общую могилу, её под непрекращающимся дождем копали целый день, сменяя друг друга, все ученики мужского пола. Трупов оказалось немало – околдованные Глорианом тролли, ничего не видя и не слыша, кроме зовущего их голоса, по пути смяли и растоптали не ожидающих атаки норманнских солдат. Оставшиеся норманны убрались восвояси – Слизерин не обманул. Куда точно они подевались – вернулись в имение Гриндельвальдов или под королевское крылышко, подались в вольные наёмники или всех по дороге сожрали волколаки, никого особо не интересовало – главное, воины убрались подальше от Хогвартса. Куда Глор увёл троллей, так и осталось тайной. Ушли – и Мерлин с ними. То есть, не Мерлин с ними, а ну их к гоблинам. А вот о Глоре Гарри с тех пор думал часто. Ему не хотелось верить, что принца Леса Теней больше нет на свете, но интуитивно он знал: Глор говорил правду, и они больше никогда не встретятся.

Снейп так и не очнулся. Сьюзен, помогавшая Хельге управляться с ранеными, рассказывала Гарри все последние новости. Малфой от удара Эскалибура действительно получил серьёзное сотрясение мозга – все его выкрутасы по дороге получили логичное объяснение – он реально видел весь мир перевёрнутым, в буквальном смысле вверх ногами (Рон считал, что так и положено человеку с перевёрнутыми понятиями обо всём на свете). Причём, поскольку лежать Драко не хотел, а вставать и даже садиться ему категорически возбранялось, Хельга напоила непослушного пациента зельем, ввергшего того в полусон – полу-транс для удобства лечения. Гарри вздохнул с облегчением от такого решения, поскольку, находясь в сознании, Малфой постоянно оскорблял и подкалывал Сью, в обязанности которой входило вовремя поить его лекарствами.

Снейп же, по словам Хельги, давно должен был оправиться от последствий своей травмы – феникс и чаша Керидвен совершили чудо, физически он был здоров. Но видимо, пребывание в царстве мёртвых не может пройти даром, и эта рана была гораздо глубже и страшней – профессор зельеделия так и не ожил до конца, он лежал тихо и неподвижно, словно в летаргическом сне, все физиологические функции замерли, если бы не биение сердца и редкое слабое дыхание, он бы ничем не отличался от мертвеца. Где витала в это время его душа, даже думать не хотелось. Гарри, частенько заходивший за Сью в комнату, где лежали Малфой и Снейп, каждый раз с содроганием смотрел на голубовато-белое лицо учителя. Хотя, конечно, то, что тот вообще остался жив, всё же было лучше, чем ничего, надежда у Гарри не умирала. Самое ужасное, что никто не знал, как его вообще лечить. Хельга решила уповать на время.

Сью и мистрис Хуфльпуфф по очереди дежурили возле двоих своих пациентов (Джинни сбежала из лазарета на второй день, уверяя всех, что благодаря питью «Скелероста» из кубка Грааля кости её срослись уже через полчаса). Частенько врачевательниц подменяла Валери, хотя последней и без того редко удавалось поспать больше двух-трёх часов: они с Гермионой дни и ночи проводили в библиотеке над свитком Ллуда.

Дело шло медленно. До своего отъезда с расшифровкой им помогал Слизерин – видимо, теперь, пришельцы стали ему не нужны, и он желал поскорее от них избавиться. Но в конце недели Слизерин с Эвереттом и Матильдой уехали – как выразилась Клара «знакомиться с мамочкой невесты, гоблина ей в печёнку» (на девочку явно плохо влияло знакомство с Годриком), а по формулировке Тео – «нанести родственный визит баронессе фон Гриндельвальд». И теперь в толковании невнятного текста, состоящего из нескольких частей, написанных каждой на своём языке – один из которых не удалось даже определить – приходилось рассчитывать лишь на свои силы. Некоторые фрагменты оставались невидимыми, будучи закрыты, словно печатями или замками, картинками-символами, открывавшими содержание очередного абзаца после правильной формулировки того, что было изображено на них. Например, картинка с изображением солнца, окруженного двенадцатью полуразмытыми фигурками, после того, как Гермиона произнесла по латыни «Зодиакальные созвездия», начала вращаться и проявила то, что было написано справа – это оказалось указание о том, как расположить свечи (из специального, разумеется, воска, рецепт которого пока оставался тайной) при открытии ворот во «вращающийся замок кэр-Педриван». Что это за замок, какое отношение он имеет к Пути-на-Грани и Миру Теней, существует ли замок на самом деле, или он всего лишь виртуальный символ, и почему попасть в него можно только в новолуние – все это было неясно.

Гриффиндорцы почти каждую ночь обсуждали то, что удавалось Валери и Гермионе узнать за день, споря и выдвигая свои версии. Гарри обычно молчал и слушал. После убийства Этьена что-то надломилось в нём, и он с трудом заставлял себя принимать участие в разговорах. Сейчас обсуждали «ворота во вращающийся замок кэр-Педриван», которые Гермиона для простоты окрестила порталом через время. Ещё покоя Гермионе не давали новые картинки, одна – с глазом, вокруг которого изгибались волнистые линии – дети так рисуют воду, вторая – с замкнувшейся в кольцо змеёй.

– А может, это отражение человека в колодце или озере? Что-то вроде «познай самого себя», – предположила Джинни.

– Не думаю, – отозвалась Гермиона после непродолжительного раздумья. – Это слишком абстрактно, и никак не продвигает нас к разгадке. Насколько мне кажется, древний автор или авторы были людьми целесообразными, хоть и несколько многословными. Список Ллуда – чёткая инструкция, а не свод философских истин.

– А ты знаешь хотя бы приблизительно, что содержат скрытые фрагменты под картинками?

– Про некоторые догадываюсь. Этот, с глазом – совершенно непонятный. А вот здесь, где змея кусает свой хвост, должно быть описание, что из себя представляет мир Теней, и какие опасности там могут встретиться. Надеюсь, там указано и как с ними бороться… Жаль, что Снейп так и не очнулся, – посетовала Гермиона. – Мне кажется, что эта картинка со змеёй – древний алхимический символ. Профессор просто обязан знать, что он обозначает.

– А мисс Эвергрин что думает? – спросил Рон.

– Мисс Эвергрин сегодня была ужасно уставшей, она первый раз заснула прямо над книгой. Я минут сорок её не будила, а потом соврала, что времени прошло всего ничего – иначе бы она жутко рассердилась.

От Сьюзен Гарри знал, что Валери всю прошедшую ночь, не смыкая глаз, просидела рядом с профессором – у Хельги возникла неожиданная идея жечь какие-то травы, якобы призывающую обратно на землю заблудшую душу, и Валери, ни на секунду не поверившая в эту чушь, однако вызвалась сделать всё, что нужно. Одна эта покорная готовность участвовать даже в том, что она считала шарлатанством, показывала, на взгляд Гарри, до какого предела отчаяния дошла его опекунша. В память ему запали сказанные недавно Джинни слова, что женщина часто не осознаёт, насколько дорог и важен для неё мужчина, пока не потеряет его навсегда. И сейчас Валери Эвергрин на себе убеждалась в правдивости этой незамысловатой мысли, терзаясь собственной виной, коря себя за прошлое и боясь смотреть в будущее…

По секрету Сью рассказала Гарри и ещё кое-что. Перед самым рассветом девушка сквозь полудрёму видела, как измученная Валери присела на край постели Снейпа. Проговорила что-то – так тихо, что разобрать мог бы лишь сам профессор, будь он в сознании. И вдруг склонилась над его лицом – и быстро тронула безумным, бессмысленным поцелуем ничего не чувствующие губы.

От печальных мыслей Гарри отвлёк пошедший вдруг на повышенных тонах разговор гриффиндорцев – оказалось именно о том, о чём он только что думал. О Валери.

– Неадекватна! – возмущался Рон последней репликой Гермионы, которую Гарри не расслышал, – я бы на её месте тоже был неадекватным! Представь, ты одна отвечаешь за эти сто пятьдесят лбов, и за их благополучное возвращение домой – теперь ясно, что здесь нас ничего хорошего не ждёт, мы для Слизерина свою роль отыграли, и если мы не уберёмся подобру-поздорову, он нас просто вышвырнет. А что нас ждёт в будущем, я даже представить боюсь. Есть от чего стать неадекватным, даже если это так – лично я не замечаю, по-моему, мисс Валери держится просто отлично, учитывая обстоятельства.

– Ну хорошо, Рон, извини, может быть, я и не права, – вздохнула Гермиона. – Просто трудно работать вместе с человеком, который периодически перестаёт тебя слышать и видеть, а глядит пустым взором куда-то в угол… Да, наверное, ей сейчас очень тяжело.

– Есть ещё одна причина, – негромко добавила Джинни.

– Профессор?

Джинни кивнула:

– Если бы с человеком, который мне дорог, случилось что-то плохое… И если это случилось с ним из-за того, что он пожертвовал собой ради меня…

Гермиона вздрогнула, как от удара, а Джинни, сообразив, что сморозила лишнее, оборвала себя на полуслове:

– Рон, ты сел на моё платье… Оно помнётся, слезь, пожалуйста…

Гарри догадался, что Гермиона услышала в словах Джинни намёк на Эверетта: он уже знал, почему Эверетт согласился жениться на Матильде – Слизерин пригрозил тому, что иначе он не позволит пришельцам не то что вернуться в своё время, но даже попытаться сделать это. Джинни от смущения за свою бестактность не знала, куда глаза девать.

– Ладно, я пойду, – сказала Сьюзен, накидывая поверх лёгкого голубого платья тёплую пелерину. – Мне сегодня дежурить. Гарри, подай мне, пожалуйста, мою заколку.

– Я тебя провожу, – Гарри протянул девушке скрепляющую накидку фибулу в виде веточки ландыша, так фамильярно обруганную «заколкой». Огляделся. Рон уже клевал носом. Нахмурившаяся Гермиона мрачно теребила выбившуюся из косы вьющуюся прядку, потом тоже встала.

– Я с вами пойду. Сью, ты найдёшь в вашем медицинском арсенале успокоительное зелье? Или лучше даже снотворное: я после этих бдений над свитком вторую ночь заснуть не могу – эти звёзды и змеи перед глазами так и скачут.

– Ну конечно, я тебе сейчас приготовлю отвар пустырника с валерианой. Если завтра вы с мисс Эвергрин вдвоём уснёте головой на столе, это будет уже чересчур.

– Я бы с радостью уснула хоть в свинарнике, если бы мне обещали показать во сне расшифровку этой треклятой змеи, – вздохнула Гермиона. – Спокойной ночи, Рон. Джинни, ты спать идёшь?

По дороге в лазарет они наткнулись на Невилла, Дина и Симуса, окружённых компанией второклашек. Клара сидела в оконной нише, свесив ноги наружу, белка с возбуждённым цоканьем носилась между ней и Невиллом, уныло кормившим зверушку сушёными яблоками, и радостно просиявшим при виде Джинни.

– Поедем завтра?

Вирджиния Энн Уизли кивнула снисходительно – в последнее время она стала принимать ухаживания Невилла гораздо более благосклонно.

– Ты обещал научить меня тому выпаду, помнишь?

Невилл сник, и белка, пользуясь случаем, вырвала из его рук сразу несколько сухофруктов.

– Я обещал Рону, что не буду учить тебя ничему опасному, – промямлил он. – Может, лучше просто покатаемся, поищем то озеро…

– Невилл, ты вначале сам для себя реши, кому ты обещал раньше – мне или брату, а потом уж приглашай меня на прогулки, – и оставив Невилла в растерянности, рыжеволосая разбивательница сердец величественно прошествовала мимо Дина, набрасывающего на бумаге Симуса, который, выразительно размахивая руками, развлекал второклашек старым гриффиндорским анекдотом, переиначенным им на злобу дня. (Злобой дня до сих пор являлась история с летающим троллем и Гермионой в роли главной героини.)

«– Невилл, а правда, что тролли не летают? – Конечно, не летают (Симус смешно передразнил тягучий голос Невилла) – А профессор Снейп говорит, что летают. – А, ну тогда летают, только низенько-низенько…»

Невилл обречённо улыбнулся. Гарри покоробило. Раздался было дружный смех, но вдруг сиротливо затих – даже второклашки чутьём поняли неуместность шуток над полумёртвым профессором. Тут Бриджет О'Рейли заметила Гермиону и набросилась на неё с просьбами «рассказать подробно, как же всё было» – раз наверное, в двадцатый. Неприятный момент миновал, но осадок остался. Оставив Гермиону отбрыкиваться от детей, Сью и Гарри спустились в лазарет. Сью заглянула за балдахин, где дрых Малфой, зажгла огонь, чтобы вскипятить воду, открыла мешочки с травами.

– Я вначале приготовлю питьё для профессора, а потом заварю пустырник Гермионе, это быстро, через полчаса можно будет пить…

Слушая её щебетание, Гарри присел рядом, но так, чтобы не видеть тела Снейпа – он так и не смог привыкнуть к его виду. Наверное, карьера целителя юноше не светила ни при каких обстоятельствах. Влетела запыхавшаяся Гермиона и, ожидая, пока Сью приготовит зелье, с места в карьер вновь вернулась к волнующей её теме.

– Я считаю, что рисунок со змеёй, кусающей свой хвост, несёт в себе смысл соотношения причины и следствия, но пока, что бы я ни произносила, текст после рисунка не проявляется. Слизерин говорил, что такие шифровки были довольно распространены в последние века – смысл изображения передаётся каким-то высказыванием, довольно известным, или наоборот, известным только избранным, но пока ты его не произнесёшь, ты не сможешь прочесть скрытый текст. Эта змея поставила нас в тупик…

– «Поднявший меч от меча да погибнет», – предложила Сьюзен, заканчивающая готовить ночное питьё для Снейпа. Размешала ложкой мутную жижу и ставшим уже привычным за много дней жестом поднесла чашку к безвольным губам профессора.

– Пробовали, – откликнулась Гермиона. – И по латыни, и по-саксонски, и на древнекельтском. Нет, тут что-то другое.

– Вечное возвращение, – разнёсся по комнате еле слышный шёпот.

От изумления Сьюзен пролила зелье.

– Это означает «вечное возвращение», – снова прошептали пересохшие губы Снейпа.

Снейп? Снейп!

***

Этой ночью Гарри спал всего два часа, зато ему – слава Мерлину – в кои-то веки ничего не снилось. Ничего… Счастье... Гермиона не спала вовсе – сообщив радостную весть мисс Эвергрин, она тут же умчалась на свидание со свитком, ей не терпелось опробовать предложенную Снейпом разгадку рисунка. По-видимому, успешно – за завтраком её обведенные бессонными кругами глаза сияли восторгом изобретателя вечного двигателя. Мистрисс Хуфльпуфф и Валери тоже не спали совсемф, хлопоча около профессора, который, однако, несмотря на все заботы, после высказанного откровения насчет змеи открыл рот только один раз – когда Сью стала поить его бодрящим зельем.

– Кто это готовил? Корень родиолы добавили слишком поздно. А с порошком рога марала переборщили, – изрёк профессор, не открывая глаз, и отпихнул от себя стакан.

Ни на один заданный ему вопрос Снейп не пожелал ответить, хотя по еле заметному трепетанию век было видно, что излагаемые ему последние события он слушает со всем вниманием.

В полдень Гарри пробрался на кухню и утащил там каравай хлеба и здоровый кусок вяленого мяса – он собирался, как обычно, вытащить Сью в лес. После прошедших дождей погода наладилась – словно ждала отъезда Слизерина. Выглянуло весеннее солнце, и природа, стремительно наверстывая упущенное, пустилась в рост и цвет. Все свободное время Гарри выгуливал Сьюзен, безумно устававшую от ночных дежурств в лазарете. Гриффиндор разрешил им брать любых лошадей в конюшне, но Сью остановилась на смирной белой лошадке, очень похожей на Фиа, а Гарри выбрал рыжего мерина со смешным именем Клубень.

Ездили они большей частью молча. Изредка вспоминали Хогвартс, гадали, что ждёт их при возвращении. Играли в ассоциации – с облаками, тенями или деревьями, каждый говорил, на что это похоже. Выигрывал предложивший больше вариантов. Весеннее небо почти каждый день давало материал для этой игры, по нему лениво ползли, плыли, летели: днём – величественные пенные замки, стада белых пухлых овец и кроликов; вечерами – огнедышащие лиловые и розовые драконы, красно-золотые фениксы, пламенно-алые саламандры. Небо одиннадцатого века одним лишь отличалось от неба века двадцатого – на нём отсутствовали прочерченные самолётами дымные дорожки: Гарри соскучился по ним. И ассоциации ему на ум приходили больше мрачные – там, где Сью видела цветы и единорогов, Гарри мерещились черепа и дементоры. Поэтому Сью выигрывала гораздо чаще – многими своими ассоциациями Гарри не мог заставить себя с ней поделиться. Он и так чувствовал, что заражает девушку своим подавленным состоянием, но единственное, что было в его силах – это молчать, не рассказывая в подробностях о том, что с ним происходило. Он справедливо считал, что на Сью лежит и без того немало забот о раненых. Сью же ничего не выспрашивала, молчаливо признавая за ним право мужчины на свои секреты и не касающиеся её проблемы.

Гермиона корпела в библиотеке над свитком. Частенько там же Гарри видел и Рона, шарящего по книжным полкам – что он там искал? – Гарри не спрашивал, друг тоже не лез в душу. Джинни увлеклась фехтованием, и частенько ездила с Невиллом, Гарри и Сью иногда встречали их в лесу. Мисс Эвергрин… нечего и говорить, ей было не до Гарри.

Вообще, обитатели замка – неважно, в каком веке они родились – в подавляющем большинстве были охвачены ликованием (за исключением Валери и Эльвиры Эгберт). Осада замка снята, Вольдеморт уничтожен, найден способ вернуться назад в будущее, кроме Снейпа и братьев Эгбертов никто не ранен и не погиб. Даже неопределённость ожидающего их в двадцатом веке никого не пугала, ученики всех факультетов и курсов радостно предвкушали встречу с родными, учителями, и просто благами цивилизации, недоступными им сейчас. Всеобщая эйфория заставляла Гарри чувствовать себя отщепенцем, он хотел – и не мог разделить охватившую всех радость. Он мог только молчать.

Так что в итоге никто и не знал о том, что каждое утро Гарри просыпался, не чувствуя своей правой руки, той руки, что держала кинжал, уничтоживший Тёмного Лорда. Онемение проходило – иногда сразу, иногда только к обеду. Но каждую ночь возвращалось, словно ночью рука независимо от Гарри предпринимала некое дальнее путешествие, откуда её потом с трудом удавалось вернуть. Пока удавалось…

Никто не знал и о снах, мучивших Гарри каждую ночь – всегда разных и всегда чем-то похожих. То ему снилось море, зелёное море цвета бутылочного стекла, блиставшее мертвенным больным блеском, то огромная паутина, поймавшая его и душащая, липнущая к губам; а то собственная рука – этот сон повторялся часто в разных вариациях – то отрубленная, то торчащая из чёрной, как нефть, воды и слабо шевелящая пальцами. Рука всегда снилась отдельно от тела.

Иногда Гарри казалось, что всё оттого, что эта рука принесла смерть – он убил Этьена, а потом убил Вольдеморта. Как и собирался. Он вообще много размышлял о жизни и смерти, вернее, мысли эти сами лезли ему в голову. Иногда в самый неподходящий момент – например, когда они со Сью рассматривали новорожденного жеребёнка, или сидя над муравейником, изучали неподвластные разуму маршруты деловитых насекомых. Каждый раз, когда они выезжали на прогулку, Гарри старался проехать мимо того места, где стоял шатёр Вольдеморта. И каждый раз ему казалось, что выросшая трава всего гуще и сочнее именно там, где пролилась кровь Этьена. Он представлял себе, как растения впитывают из земли энергию и силу, вытекшую вместе с кровью жизнь юноши. Сью заметила, что Гарри всегда мрачнеет, проезжая это место, и почти догадалась о причинах.

– Не вини себя, – сказала она просто. – Если бы не ты, возможно, никого из нас не было бы в живых. Ведь это тебе Добби отдал свиток, и ты победил Тёмного Лорда. Тебе тяжело, я понимаю, но главное, все мы живы, и сможем вернуться. У многих там родители, они волнуются. Представляешь, как они обрадуются, когда увидят своих детей. – Сью вздохнула, и Гарри посочувствовал ей – если он, потерявший отца и мать в том возрасте, когда даже помнить их не мог, до сих пор так страдает без них, как же должна переживать Сью, потерявшая отца совсем недавно.

Гарри видел, Сью утешает его от всей души, и сама верит в то, что говорит, но в глубине души не мог избавиться от ощущения, что смерть распростёрла над ним своё крыло, он задолжал ей, и смерть найдет способ стребовать с него этот долг. Убив Вольдеморта, он ступил одной ногой в мир Теней и застрял там – так же, как Снейп, но менее очевидно. На время или навсегда – он не знал.