Текст книги "Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание."

Автор книги: Constance_ice

Соавторы: Радомир Вастепелев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 71 страниц)

Комнатка оказалась совсем маленькой: в ней умещались лишь стол со скамьёй и четыре шкафа с книгами. Низкий сводчатый потолок, наводящий на мысль о сырости, но при этом неожиданно тепло, сухо и комфортно – как и полагается в книгохранилище. Разглядывая корешки манускриптов – большинство из них было на незнакомых языках, изредка попадались латинские – и торчащие свитки пергаментов. Гермиона хмыкнула:

– Кто-то, должно быть, немало времени потратил, чтобы собрать всё это. Здесь есть очень редкие вещи, например, вот эта книга про оборотней на арабском, в наше время она считается утраченной, и в библиотеке теперешнего Хогвартса её нет, я спрашивала Эверетта.

Гарри заинтересовал листок, лежащий на столе. Он осветил его. Какая-то алхимическая формула: цифры, загадочные названия типа «лунная соль» и «душа агата», многие знаки перечёркнуты, вместо них написаны другие, разводы фиолетовой жидкости на полях. Похоже, некто (Тёмный Мельник?) хорошо потрудился, подбирая правильные ингредиенты и их соотношения. Может, тот самый рецепт кружаной муки? Гермиона меж тем уткнулась в какую-то рукопись.

– Иди сюда, Гарри! – раздался её оживлённый шёпот, – смотри, здесь написано о колдовстве пяти начал, это, наверное, связано как-то с заклятьем Пяти Стихий, тем, восточным, помнишь, ты нам рассказывал? Только это служит для обретения могущества, почти бессмертия, как философский камень Фламеля. Пять элементов из Мира Теней нужно соединить вместе при прочтении соответствующего заклинания. А, вот ещё заметки на полях пером, сейчас, никак не разберу, про какую-то Дорогу через Мир Теней … – Гермиона охнула. – Гарри, тут написано что-то о свитке Ллудда. Вроде «ищи в свитке Ллудда после рисунка с драконом»… Как ты думаешь, мы можем унести с собой эти записи? Вдруг там найдётся то, что поможет нам вернуться… – Гермиона вцепилась в рукопись, как хватаются утопающие за последнюю соломинку. Взволнованный Гарри подался ей навстречу, и вдруг прямо над ними раздался громкий топот, и послышались голоса.

– Тихо! Слышишь? Кто-то вошёл в амбар!

– Эверетт вернулся! – охнула девушка.

– С кем он? Неужели с Роном?! – представить Эверетта мирно беседующим с Роном Гарри не мог.

– Или Рон таким образом отвлекает внимание от нас? Скорее наверх! – оба на цыпочках взбежали по ступеням, стараясь не скрипеть.

– Гарри! Это не голос Роберта! Давай поглядим, подними люк чуть-чуть.

Гарри приподнял крышку, и оба приникли к щели, стараясь рассмотреть, что происходит в тёмном амбаре.

Ба! Знакомые все лица – напротив Рона стоял их давний приятель, Джеффри из Монмута. Рука его уже не висела вдоль тела подобно плети, но в остальном он выглядел ненамного лучше – мокрый, грязный, в оборванной рясе, щёку украшал десяток длинных царапин.

– Я думал попроситься переночевать, – почесал он всклокоченный затылок, – можно было бы в трактир, но у меня денег нет. А ты тоже тут от грозы прячешься? Ты кто? Вроде на рыцаря похож, и меч у тебя есть, но говоришь больно складно, и Мерлина помянул. Ты что про него знаешь?

– Я не рыцарь, я ... я оруженосец, вот, – сочтя свою выдумку удачной, Рон улыбнулся. – А про Мерлина я много чего знаю.

– Да ну? А про короля Вортегирна знаешь? – видя, что Рон отрицательно качает головой, Джеффри встрепенулся, очевидно, оседлав любимого конька:

– Ну, про то, как Мирддин ему расшифровал сон про двух драконов, белого и красного? Слушай! «Вортегирн, король бриттов, сидел на берегу осушенного озера, из которого вышли внезапно два дракона, один белый, а второй – красный. Сойдясь вплотную друг с другом, они вступили в ожесточённую схватку, извергая из ноздрей языки пламени…» Не слышал? А что ты знаешь? Ну расскажи, мне всё про Мерлина жутко интересно, я всякие сказки и легенды собираю и записываю…

– Ага, про волшебный меч и всё такое, да? – довольно рассеянно поддакнул Рон, видимо, голова его была больше занята мыслями о застрявших внизу друзьях. (На этом месте Гермиона издала слабый звук, словно с трудом удержалась от стона, и сглотнула).

– Про какой это меч? – глаза Джеффри заблестели.

– Ну, тот меч, что из камня. Который Мерлин спрятал для Артура, а Артур потом достал, – Рон говорил всё это, не замечая, что глаза у Джеффри горят, как у голодной собаки при виде куска мяса – разве что слюни не капают.

– Ну, ну, рассказывай дальше, – нетерпеливо потребовал он, когда Рон замолчал, – ужасно интересно!

– Ну, на том мече ещё было написано, что только истинный король Британии сможет его взять. Поэтому, когда Артур меч вытащил, его сразу короновали, ну а дальше он правил в этом... в Камелоте, – Рона понесло, – там, где собирались рыцари Круглого Стола, и у них были всякие приключения, поиски Грааля и …

– Парциум Обливиате! – решительно закончила его речь Гермиона, с шумом откидывая крышку люка и направляя в сторону юного книгочея палочку. Тот с изумленным выражением на лице привалился к стене, послушно закрыв глаза.

– Гермиона! – воскликнул Рон, – зачем ты это сделала?

– Затем, – отрезала Гермиона. – Ты хоть знаешь, кто это? Это Гальфрид Монмутский, я тогда в лесу не догадалась, а теперь вспомнила.

– Кто, Мерлин его дери, этот самый Гальфрид Монмутский?

– Будущий церковный деятель и историк, вот кто! Автор «Истории бриттов» и «Жизни Мерлина». Первый документальный источник сведений о короле Артуре.

– Ничего себе «источник»! Элементарных вещей не знает!

– Ну и что же?

– И почему бы мне не выдать ему правильную информацию? Может, из-за тебя теперь у наших потомков будут неправильные сведения!

– Рон, у тебя пока нет ещё никаких потомков, и не предвидится… – на этом месте Гермиона осеклась и побледнела.

– Да, – смутился Рон, – насчёт потомков это я загнул. Их нет… и не предвидится, – решительно отрубил он. – Но почему всё-таки ты не дала мне вразумить его?

– Потому что мы не имеем права менять историю!

– Но мы же изобрели квиддич! Может, и с этим твоим будущим источником дело обстоит так же – просто он в нужное время встретил кое-кого, снабдившего его бесценными сведениями о короле Артуре?

– Этот кое-кто лучше бы озаботился прочесть те труды, которые он собирался тут вдохновлять! В сочинениях Гальфрида, чтоб ты знал, отсутствуют всякие упоминания и о рыцарях Круглого Стола, и о сэре Ланселоте, и о Святом Граале!

Рон выглядел подавленным.

– Чёрт, ну почему ты всегда оказываешься правой? Могла бы, между прочим, быть и повежливее с… – Рон запнулся и Гермиона ехидно подхватила:

– С наследником британского престола? Рон Уизли-Пендрагон – легендарный король бриттов, добившийся процветания страны. К твоему сведению, преемником нынешнего короля, Вильгельма Рыжего, стал Генрих Первый. Никаких Ронов.

– Гермиона, ты о чём? – спросил обалдевший от такого выпада Гарри.

– Его спроси, – Гермиона мотнула головой в сторону Рона. – Он же у нас обладатель Артурова меча – видел руны на клинке? А как иначе, ты думал, он с арбалетчиками справился? Вот и выходит, что он потомок короля Артура, а значит, претендент на корону Британии…

– Гермиона, ты не знаешь, о чём говоришь – серьёзно и спокойно прервал девушку Рон. – Всё совершенно не так. Я объясню тебе… потом. А сейчас, думаю, надо уходить отсюда, и поскорее.

– А с этим что делать? – вмешался Гарри, кивая на юного послушника, – с собой брать? Он же теперь будет вроде Локхарта, когда очнётся! Только слабоумного средневекового артуровского фаната нам не хватало!

– Ну, таким беспомощным, как Локхарт, он не станет – во-первых, я пользовалась исправной палочкой и, во-вторых, использовала подзаклятие частичной потери памяти – он забудет только события последних двух часов. Но бросать его здесь нельзя, в любой момент тут могут появиться Эверетт или Слизерин… А может, и кто похуже, – Гермиона содрогнулась при воспоминании о виденных ими жутких артефактах, – так что нужно поспешить.

– Ну прямо словно у мамы на кухне, как чёрная работа, так я, – Рон со вздохом взвалил на спину расслабленное тело Джеффри из Монмута, заулыбавшегося при этом столь счастливо-дефективной улыбкой, что у Гарри возникли серьёзные сомнения, что «Парциум Обливиате» подействовал так уж частично.

Оказавшись снаружи, они решили, что Джеффри всё-таки повезёт Гарри, а Рон и Гермиона полетят на гарриной метле, которая оказалась попослушнее и поустойчивее. Рон предлагал вообще не возиться с монашком, а оставить его тут, но Гермиона и слышать об этом не хотела. Гальфрид – известный исторический деятель, доказывала она, и с ним нужно обращаться бережно, как с тухлым яйцом, чтобы ни в коем случае не нарушить ход истории. Договорились, что Гарри отвезёт послушника к дверям трактира, постучится и приглядит, чтобы парнишку там не обидели. И сделать это надо поскорей, пока Джеффри не очнулся. Гарри настаивал, чтобы его друзья взяли мантию-невидимку и летели в ней, но и тут потерпел поражение – Гермиона непререкаемым тоном заявила, что операция по доставке Джеффри в безопасное место подвергнет Гарри куда большему риску быть увиденным, чем ночной перелёт над норманнским войском. Гарри поймал сочувственный взгляд Рона и спорить не стал.

Он перекинул снулое тело будущего великого историка через ручку метлы и помахал друзьям. Те ожесточённо препирались по важному поводу – кому сидеть сзади.

– Давай, Гарри! – крикнул Рон. – Мы полетим вперёд, ты нас потом догонишь. Как только избавишься от историка, метла полетит быстрее. Надеюсь, ты не сильно отстанешь. За нас не беспокойся!

Глава 35. Эльфы и волшебный клинок.

Гарри уже в третий раз стучал в дверь трактира, но никто и не думал открывать. Тело так и не очнувшегося, но уже похрапывающего и постанывающего Джеффри мешком лежало на влажных ступенях. Гроза прошла стороной, но дождь не прекращался, и тяжёлые капли стучали по крыше, капали с капюшона мантии прямо на нос. Гарри заколотил в дверь кулаком.

– Иду, иду! – недовольно заворчали за дверью. – Кого это чёрт несёт в такую непогоду? – в дверном проёме появился небритый мужик со свечой в одной руке и топором в другой. Подозрительно огляделся, не заметил невидимого Гарри, вовремя отскочившего, ругнулся и только потом обратил внимание, что на его пороге что-то валяется. – Монах, – прокомментировал он, опустив свечу к лицу Джеффри. – Грязный, мокрый, небось больной или пьяный. И разумеется, без денег. Оставить его тут, что ли?

– Что там, Томас? – спросила, выходя, толстая женщина в переднике. – Ой, бедный мальчик, он совсем промок и выбился из сил. (Джеффри жалобно всхрапнул и пошевелился). – Затаскивай-ка его внутрь, – распорядилась тётка.

– Тебе дай волю, Айрин, ты соберёшь у нас всех нищих, – возразил муж, однако, подхватывая послушника подмышки, – мало тебе давешней девки с её бабкой – пустили на свою голову, а девка возьми да и разродись. Хорошо ещё, младенец помер, а то хлопот не оберёшься с ними. Своих-то много…

– Ой, не говори так, Томми, Бог накажет тебя.

– Где я? – слабым голосом спросил очнувшийся Джеффри, открывая глаза.

– Ты в моём трактире, бродяга, – негостеприимно буркнул хозяин, и тут же перестал поддерживать юношу, отчего тот снова чуть не грохнулся прямо на пороге, – а до того валялся под дверью.

– Спасибо, сэр, – с чувством произнёс Джеффри, – Бог не забудет вам вашу доброту!

– Не меня благодари, а мою жену. Это её всякий может разжалобить рваной одеждой и слезливыми россказнями про потерянных родителей. Ты ведь наверняка ещё и сирота, а, мальчик?

– Да, сэр, – тихонько подтвердил маленький послушник, – мать умерла, когда мне три года было, а про отца я и вовсе ничего не знаю…

– Бедный мальчик! – всплеснула руками Айрин, – так рано лишиться матери! Ну же, Томас, закрой дверь, а я пока согрею парнишке супа.

Дверь захлопнулась, оставив Гарри одного. По крайней мере, можно быть уверенным, что с парнем всё будет нормально – ворчливый трактирщик и его жена оказались людьми добрыми. Наказ Гермионы он выполнил.

Гарри совсем уж собрался перекинуть ногу через метлу и улететь, как заметил небольшой предмет, лежащий на той ступеньке, откуда пять минут назад поднялся Джеффри. Это оказалась маленькая библия, видимо, выпавшая из котомки послушника. Гарри поднял мокрый томик, раздумывая, как вернуть его хозяину. Поплотней запахнув мантию-невидимку, он взлетел, прислушиваясь к тому, что происходило в доме. Заскрипели ступеньки деревянной лестницы, а вслед за этим на втором этаже засветилось окно. Недолго думая, Гарри подлетел к нему. Он не ошибся – за окном Джеффри в замешательстве глядел на Айрин, протягивающую ему сухую одежду.

– На-ка, и сейчас же переоденься, мальчик, не то простудишься, – непререкаемым тоном любящей, но строгой бабушки говорила жена трактирщика. Джеффри нервно дёрнулся, кинул взгляд налево, направо – увидел свою суму. Бросился к ней, раскрыл, торопливо начал перебирать содержимое. Потом проговорил смущённо:

– Мистрис, а когда вы нашли меня, там не лежало ли рядом книжки? Тут одной нет… Дело в том, что это Священное Писание, подарок отца Торстена. А в нём был чудесный цветок, который я недавно сорвал в лесу, ангельски прекрасный, я сохранил его, думая, что он принесёт мне удачу…

Айрин отрицательно покачала головой, а Гарри вздрогнул от предчувствия невероятной удачи. Дрожащими руками он открыл книжку – заложенный между страниц, в ней лежал увядший, но легко узнаваемый стебелёк с тремя цветками асфоделя белого, он же королевское копьё, он же златоок. Пыльца, растёртая по странице, светилась слабым золотистым светом. Какая невероятная удача! Вот он, недостающий компонент Некромортуса – цветы, сорванные рукой сироты, не знающего, кто его отец. Три цветочка, стоящие всех собранных ими охапок, хранившихся у Снейпа. Жаль, конечно, что Джеффри останется без своего талисмана и подарка наставника. Но возможность победить Вольдеморта, которая хоть и казалась пока совершенно иллюзорной, стоила огорчения юного послушника.

Внизу хлопнула дверь. Гарри прижал к себе бесценную книжку и присмотрелся – из трактира вышла сгорбленная старуха с клюкой и корзинкой в руке. Не Айрин. Пора убираться отсюда. Снизу раздался нежный жалобный звук, похожий на мяуканье котёнка. Рон и Гермиона скоро начнут беспокоиться, ещё, чего доброго, к мисс Эвергрин пойдут. Интересно, как они, уже добрались? Звук повторился, и на этот раз Гарри узнал в нём плач младенца. Наверное, это тот самый ребёнок, про которого говорили хозяева. Стало быть, он не умер. Интересно, куда несёт его эта старуха? Разрываясь между желанием поспешить домой и беспокойством за неведомого пищащего ребёнка, Гарри снизился. Старуха, непрестанно бормоча что-то себе под нос, быстро и уверенно семенила к броду. В корзинке опять что-то пискнуло, в ответ старуха разразилась раздражённой тирадой на гэльском, которую Гарри понял едва ли на половину. Что-то про какой-то Бельтан и колдунов из Чёрного Леса. «Угораздило же мою девочку связаться с этим остроухим … незнакомое слово. Вот и родила выродка. Лучше б ему и правда умереть», – последнюю фразу Гарри разобрал довольно отчётливо. Сердце его сжалось. «Еще один эльфийский младенец, – догадался он, – шустрый, оказывается, народ эти эльфы. Шляются по окрестностям, совращают местных девушек – всеми силами решают свою демографическую проблему. А в итоге вон оно что выходит. Ещё один уродец – значит, это уже не случайность. Старуха не иначе, как собирается его утопить, словно котёнка, чего нельзя допустить. И он не уродец, – одёрнул сам себя Гарри, – ты рассуждаешь как Аржантейль».

Каким образом он собирается отнять у старухи ребёнка и что с ним будет делать дальше, он пока не знал. Старая карга шустро ковыляла к воде. Под безлунным небом река выглядела маслянисто-чёрной, неприветливой, шелестели, потрескивая, сухие прошлогодние камыши вдоль кромки берега. Старуха остановилась и поставила корзинку на землю.

– Корзина быстро размокнет, – размышляла она вслух, – что ж, меньше тебе будет мучиться.

«Вот что она собирается сделать», – понял Гарри. Просто отпустить корзину с ребёнком по течению. Ну что ж, тогда он сможет подлететь сверху и схватить корзинку. Но тут планы старухи изменились – из-за поворота реки медленно выплыла лодка, при виде которой бабка издала неопределённый возглас и, подобрав подол платья, проворно залезла по колено в воду. Вытянув изо всех сил руку с клюкой, она подцепила проплывающую лодку и подтянула её к берегу.

– Видно, сам Господь посылает мне этот челн! – радостно провозгласила старуха. – Значит, он и распорядится судьбой ребёнка. И я греха на душу не приму, – с этими словами она поставила корзинку в лодку и отпихнула ту от берега. Посмотрела, как течение, не торопясь, разворачивает плоскодонную посудину и направляет её на середину реки. Затем выбралась на берег, выжала подол и заторопилась обратно.

Пока Гарри соображал, что же предпринять, лодка уже порядочно отплыла. Звуков из неё больше не доносилось, и это вызывало у Гарри беспокойство. Он решительно взмыл вверх и догнал лодку. Сверху она казалась заполненной чернильной тьмой, старухина корзина была еле заметна. Почему-то у Гарри возникло твёрдое ощущение, что он должен оказаться внутри лодки. Заливавшая внутренности темнота притягивала и манила. Не в силах противиться, Гарри спикировал на лодку, как коршун на птичку или как ловец на снитч, и ловко спрыгнул с метлы прямо на дно. Посудина почему-то даже не шелохнулась при этом манёвре. Гарри наклонился посмотреть, что там с младенцем. Из вороха тряпья на него серьёзно смотрели круглые выпуклые глаза домового эльфа. Да, он не ошибся.

Гарри поднялся и обратил внимание, что вокруг лодки сгустилось что-то вроде тёмно-серого тумана, казалось, будто он попал какое-то другое пространство.

«Зачем я здесь?» – подумалось Гарри, и как ответ на вопрос на дне лодки что-то блеснуло. Рука сама потянулась к этому предмету, и в неё словно прыгнул серебристый кинжал. Рукоять его казалась тёплой и невероятно приятной на ощупь. Даже не просто приятной, а до боли родной, знакомой, как что-то давно потерянное, а теперь опять найденное. Гарри вынул кинжал из ножен и поднёс к глазам – сверкающее обоюдоострое лезвие. Рукоятка из неизвестного, но очень красивого, переливчато-шелковистого светлого дерева. Явно очень древняя штука, хотя никаких следов времени не было заметно ни на стали клинка, ни на отполированной до блеска ручке. И наполненная до краёв магией – это Гарри чувствовал каждой клеточкой своего тела. Энергия кинжала пронизывала его насквозь, струилась по жилам, согревала. Ни на секунду ему не пришло в голову, что его заманили в ловушку и он держит в руках тёмный артефакт. Напротив, было убеждение: произошло что-то предопределённое, неизбежное и правильное. Судьба привела его в эту лодку, и они с клинком встретились. Почему-то про это оружие думалось именно так, уважительно, как о живом, обладающем собственной волей существе, наверное, даже имеющем собственное имя. Гарри нежно погладил мерцающее лезвие и засунул кинжал в ножны. Все, что нужно, было исполнено, а теперь следовало торопиться. Юноша вынул из корзины запелёнатого в тряпки младенца – тот снова внимательно посмотрел ему в лицо.

– Будем привязываться, – сказал младенцу Гарри. – А не то грохнешься с метлы на землю – костей не соберёшь, – и полой мантии тщательно примотал к себе глазастый свёрток, а заодно и драгоценную библию с цветком асфоделя в ней. Старт с качающейся на волне лодки оказался не таким уж сложным делом. Проблема была в другом – Гарри не очень хорошо представлял себе, куда теперь нужно лететь. За спиной мигали огоньки в окнах трактира у Брода. Впереди расстилалась мрачная громада Леса Теней, казалось, не имевшая краёв. И где-то за ней осаждённый Хогвартс. Нужно ли тащить туда новорожденного домового эльфа? С другой стороны, а есть ли иной выход? Гарри был уверен, что найти ночью на метле Инисаваль ему не удастся. Да и будут ли там рады ещё одному уродцу? Вон как Аржантейля тогда скрючило… Мир его праху. Гарри вздохнул. Ладно, надо лететь в замок, а там можно послать сову Глориану. Добби наверняка позаботится и о втором ребёнке. Решение было принято, оставалось сориентироваться на местности, чему препятствовало покрытое тучами небо. А заклинание направления, как неоднократно убедились уже пришельцы из будущего, в Лесу Теней почему-то не действовало – а может, и вообще в прошлом не действовало. Положившись на удачу, Гарри полетел к лесу.

Маленький пассажир молчал и, вопреки всем телевизионным рекламным роликам не выражал желания ни пить, ни писать. От него исходило приятное тепло, и неожиданно Гарри посетила пронзительная ассоциация – вот так же и его самого вёз на летающем мотоцикле пятнадцать лет назад Хагрид. Полугигант Хагрид забрал его тогда от смерти, разрушения и страха и отвёз Дурслям, и теперь, спасая жизнь маленькому эльфу – а по крови наполовину человеку, Гарри чувствовал, что он словно возвращает часть долга своему погибшему другу. При воспоминании о Хагриде слёзы начали непроизвольно наворачиваться на глаза, и, чтобы отогнать их, Гарри яростно замотал головой.

Вскоре пришлось признать, что он окончательно заблудился. Река осталась далеко позади. По небу бежали рваные тучи, ветер уныло посвистывал, пытаясь распахнуть мантию и выстудить тепло тела. Под ногами шумели голыми костлявыми ветвями дубы, ещё не покрывшиеся первой весенней листвой, а ещё ниже царил непроглядный мрак, таились тролли, гиппогрифы и ещё Мерлин знает какие твари. И так – насколько видит глаз. К тому же, Гарри начал уставать. Руки, долго управлявшие неуклюжей метлой, начали дрожать, приходилось крепче стискивать пальцами плохо отёсанную ручку, и вдобавок ко всему, жутко хотелось пить.

Открывшееся внизу свободное от деревьев пространство, что-то вроде огромной поляны, утыканной, словно зубами, вертикально торчащими камнями, вызвало у Гарри непреодолимое желание приземлиться и чуть-чуть передохнуть. По крайней мере, приближающихся чудищ или людей будет видно издалека. Так он и поступил. Но при снижении произошла авария – метла внезапно взбесилась, отказываясь следовать планам хозяина, и начала брыкаться, что, с учётом сведённых усталостью пальцев, закончилось, разумеется, падением Гарри. Творение Мастерса оказалось не только технически несовершенным, но вдобавок еще свободолюбивым и непослушным – вильнув на прощание кривой рукояткой, метла скрылась в неизвестном направлении. Вот тебе и отдохнул! Гарри ощупал ноющую спину – падать пришлось примерно с трёхфутовой высоты (хорошо, что не придавил при падении эльфёнка – тот, правда, проснулся и хныкал, тоненько и жалобно), пощупал на поясе и за пазухой – библия и кинжал на месте. Пора было подумать, что делать дальше.

Незадача с метлой приключилась на самом краю покрытой вереском проплешины. Гарри сидел на моховой кочке – спасибо ей за мягкую посадку, могло быть и хуже! Позади него чернела стена леса, впереди возвышались каменные столбы, их было несколько десятков, высотой каждый от трёх до десяти футов, древние, потрескавшиеся; в их расположении ощущался некий порядок. Менгиры образовывали что-то типа круга в центре с расходящимися от него лучами. Звезда или солнце. Снова какая-то древняя магия? Гарри сегодня уже устал удивляться, поэтому, когда из-за ближайшего камня появилась маленькая человеческая фигурка, воспринял это почти как должное.

Но вот то, что незнакомец оказался Глорианом Глендейлом, было, пожалуй, уже перебором. Гарри закрыл глаза, досчитал до десяти, и снова открыл. Глориан не исчез. Напротив, он подошёл ближе и смотрел на Гарри очень странно – как на какую-то заморскую диковину. Наверное, из-за возившегося на груди эльфийского детёныша.

– Эта магия вокруг тебя, – мягко спросил Глор, – значит ли это, что ты нашёл ЕГО?

Магия вокруг действительно имела место, ею веяло и от каменных столбов, и просто от земли, поросшей мхом и вереском. Но Глор явно говорил не об этом. Гарри распутал мантию, которой был привязан к нему ребёнок, и протянул его Глору:

– Да, я его нашёл.

Щека Глора дёрнулась:

– Я не об этом, – он скользнул взглядом по лицу младенца – ни удивления, ни сочувствия. Гарри мог поклясться – эльфу просто стало неприятно. Принц обернулся:

– Добби! Пойди сюда! Позаботься о ребёнке.

Подбежавший мелкой трусцой домовик что-то восклицал, кряхтел и причитал над переданным ему Гарри младенцем, отпускал какие-то комплименты в адрес великого спасителя домовых эльфов, но Гарри почти не слышал его – глаза были прикованы к глазам Глора, который ещё мягче, чем прежде, произнёс:

– Нет, Гарри, я о копье Луга. Оно ведь у тебя, я чувствую, а значит, пророчество исполнилось до конца, – и, сказав эту невразумительную короткую речь, замолчал, устремив на юношу вопрошающий взгляд своих фиолетовых глаз.

– Я… у меня нет никакого копья, – неуверенно прошептал Гарри, и рука его сама потянулась к клинку у пояса. – У меня есть только вот это, – он вытянул кинжал из ножен и протянул эльфу

– Это оно и есть, – Глор внимательно осмотрел мерцающий клинок и вернул его Гарри, – копьё Судьбы, копьё Луга, то самое, которым он убил Балора, последняя из четырёх святынь. Оно было затем перековано и таким образом спрятано от мира. Но ты нашёл его, и значит, оно вернулось вновь. Все четыре предмета обрели своих хозяев, сбылось древнее пророчество, и теперь судьба народа эльфов круто меняется. «Камень – к камню, клинок – к клинку, кровь – к крови. Он вернется и заберет то, что ему принадлежит по праву. Тогда и наступит конец Мира Эльфов, и начнется Эра Людей», – повторил Глор слова пророчества, уже слышанные гриффиндорцами от Алара. Лицо принца затуманила печаль.

Оставив на потом размышления о судьбе народа эльфов, Гарри спросил о том, что взволновало его куда больше:

– Какие чет-тыре предмета? И у кого остальные? Меч Рона – один из них, что ли?

Глор кивнул:

– Меч, не знающий поражений – у Рона. Чаша перерождения Керидвен, возвращающая жизнь и дарующая силу, – у Джинни. Священный Камень Фаль – у Гермионы. Все трое увидели во время Зелёного Праздника своих предков и узнали свою судьбу. Оставался четвёртый предмет – Ассал, Копьё Судьбы, сила которого дает его владельцу власть над миром. Но сила эта слепа и равнодушна – поэтому то, как она будет употреблена, зависит от выбора того, кто это оружие держит. В его рукояти или древке всегда сохранялась частица Серебряного Ясеня, священного дерева, возможно, поэтому до сих пор все владельцы его выбирали Свет и Добро, независимо от того, в каком виде приходило к ним это магическое оружие…

Рука Гарри невольно вцепилась в рукоять найденного кинжала, и снова её тепло поразительным образом растеклось по всему телу, наполнила и успокоила его. Юноша обратился в слух.

– Когда оно было мечом, – вещал Глор, – с его помощью мальчик, почти ребёнок, сразил великана и стал царём своего народа. Потом оно стало копьём, которым бог Луг победил Балора, обладающего ужасным губительным глазом. Это оружие лишало жизни одних и даровало бессмертие другим. Как и в остальных трёх предметах, в нём – ключ, открывающий дверь между миром мёртвых и миром живых. Есть ещё и пятый предмет… но он сокрыт от всех до поры до времени. Возможно, теперь объединение предыдущих четырёх сможет проявить его, – Глор задумчиво умолк.

Гарри почувствовал себя растерянным и раздавленным. Вместе со знанием на него свалилась невыносимая ответственность. Почему он, почему именно ему достался этот всемогущий кинжал, вернее, перекованное копьё? Что с ним нужно делать? Нет ли тут ошибки, может, клинок был предназначен вовсе не ему? Не полезь Гарри в лодку, тот плыл и плыл бы себе дальше.

Глор словно прочёл его сомнения:

– Не терзайся понапрасну. Волшебные вещи не ошибаются. Этот предмет попал к тебе неспроста. Будь достоин его и будь готов, что он сам приведёт тебя к предначертанному. Не веришь словам – попробуй пообщаться с самим клинком.

– А как? – спросил Гарри.

– Просто вынь его из ножен и подойди к одному из камней. Когда-то здесь было святилище друидов. Потом друиды ушли… но магия их осталась. Очень сильная магия. Она есть и в этом клинке и должна проявить себя, – эльф подвел его к ближайшему менгиру. Гарри послушно достал кинжал, другой рукой опершись о шершавый каменный бок. Вгляделся в переливы света на лезвии и не смог оторваться – зеркальная поверхность затянула его в себя. Он оказался вдруг в самой середине кровавой сечи.

– Вперёд, племена Дану! Уничтожим проклятых фоморов! – орали воины, крики их мешались со звоном, лязгом оружия и громом, идущим с небес. Небо сверкало от молний, а прямо перед Гарри лежал поверженный гигант; длинное копьё, вонзившееся в его глаз, ещё качалось. Но поверженный был жив, и с его окровавленных губ срывались слова:

– Когда умру, отруби мою голову и увенчай ею свой шлем, тогда вся сила моя перейдёт к тебе, ибо ты мой потомок…

От ужаса Гарри передёрнуло, и видение пропало. Ощущение шершавого камня под рукой вернуло его к действительности – он по-прежнему стоял возле каменного столба. «Ничего себе история у этого кинжала!» – поразился юноша и попытался оттолкнуться от менгира, но не смог: его опять затянуло в омут далёкого прошлого.

Гарри, будто сквозь туман, снова увидел поле боя, искры проклятий, молниями пронзающие рассветное небо, только теперь над этим безумием жарко полыхали багряные отблески меча в руке худенького юноши, освещая белоснежный щит с красным крестом и слегка великоватую для него кольчугу. А потом Гарри словно бы оказался совсем близко и, наклонившись, смог прочитать витую надпись на полыхающем клинке: «Ни один да не возьмёт меня в руку, кроме лишь единственного; он же превзойдёт всех остальных».

Гарри очнулся оттого, что Глориан тряс его за плечо. Он обнаружил, что уже не стоит, а сидит, привалившись спиной к менгиру.

– Что, что это было? – с трудом выговорил он.

– Не знаю, – серьёзно сказал Глор, – наверное, это ОН говорил с тобой.

И, странное дело, Гарри понял – о чём, вернее, о КОМ говорит Глор. Теперь он знал – его оружие живое, знал его имя, знал, что сможет позвать его в час нужды и оно поможет. Если с мечом Рона дело обстояло так же, Гарри больше не удивляло, как Рон смог утаить его от норманнов при обыске и расшвырять арбалетные стрелы.

– Нет, всё же, Глор, ты должен знать! Ты говорил, на Зелёном Празднике все, кроме меня, узнали о своих предках. Тогда я сейчас видел своих? Но я ничего не понимаю! Кто этот юноша с крестом на щите? – Гарри начал торопливо пересказывать эльфу своё видение и вспомнил, где он уже видел этого юношу-мальчика – в пещере эльфов: он стоял рядом с высоким воином-призраком.